Нэнси Кресс
Свет чужого солнца
16
Стук в дверь давно прекратился, а она все никак не могла поверить в наступившую тишину.
Лежа на подушках со стиснутыми кулаками, СуСу слушала, как легионеры снова и снова принимались дубасить в дверь. Сначала одним кулаком, потом обоими. Удары становились все тяжелее, толстая дверь из врофа заглушала их, но не совсем. Она слышала каждый удар. Каждый. Затем удары участились, напоминая грохот марширующего легиона. Они развлекались. Но когда ни один легионер так и не вышел из ее комнаты, чтобы объявить нетерпеливым собратьям, что путь свободен, наступила короткая пауза. А потом в ход пошли не только кулаки, но и башмаки. За дверью неистовствовали по крайней мере два брата-легионера. От каждого удара СуСу вздрагивала, словно от тяжелых толчков их плоти внутри себя. Но к двери так и не подошла.
А потом наступила тишина.
Она ждала, что странный вкрадчивый голос снова примется колоть и язвить ее – «ты можешь не делать этого в Эр-Фроу, ты можешь не делать этого здесь, в Эр-Фроу», – но она сама не отперла дверь, и голос так и не возник в ее мозгу.
В комнате воцарилась восхитительная тишина.
Доводилось ли ей когда-нибудь слышать такую тишину? Никогда. Просыпаясь в холоде кромешной тьмы Третьеночи на улице проституток, СуСу, уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что не должна лезть в теплую материнскую постель, слушала другую тишину. Внезапно начинал стонать ребенок, раздавались нетвердые шаги по аллее, звучало приглушенное хихиканье матери, казавшееся хуже, чем плач. Девочка думала, что тишина похожа на ужас, и пряталась, чтобы никто не нашел ее. Но звуки, словно свора гончих, настигали СуСу везде, а тишина казалась ужаснее и безнадежнее звука.
Теперь же тишина была обволакивающей, обманчивой. Вкрадчивый голос каким-то образом превратился в тишину, но СуСу не боялась ее. Она долго лежала, размышляя об этом. Эр-Фроу исцелил ее от язв, и он же каким-то образом избавил ее от мучительного голоса, подарив ей эту ласковую тишину. Или, может быть, это тишина избавила ее от обоих: от голоса и от нарывов.
Удары в дверь прекратились. Братья-легионеры ушли. Никто, кроме Фалональ, еще одной проститутки, не мог открыть ее замка. Никто не мог войти в комнату, и СуСу почувствовала себя счастливой.
В комнате было тепло, можно спать раздетой, но она не стала снимать тунику и даже натянула на себя одеяло, сделанное из подушек. Как хорошо спать одной! Вокруг клубилась, убаюкивая, теплая, темная, сладкая тишина. СуСу уснула.
– Ты что, никого не впустила к себе этой ночью? – спросила Фалональ, нагоняя СуСу, когда та направлялась по дорожке к Дому Обучения. День, по обыкновению, стоял теплый и пасмурный.
– Нет.
– У тебя было кровотечение?
– Нет, – ответила СуСу. Она шагала, слегка наклонив голову, босиком по чистой серой дорожке из врофа.
– Почему ты так поступила? Мы с Джамилой не в состоянии обслужить всех желающих.
– Придется, – мягко проговорила СуСу. – Я не хочу больше быть проституткой.
– Ты в своем уме? – уставилась на нее Фалональ.
– Я бросила.
– Б_р_о_с_и_л_а_?
– Меня остановили, – сказала СуСу и замерла, ожидая услышать тихий вкрадчивый голос. Но он не появился.
– Кто остановил?
– Меня остановили, – повторила СуСу, слегка улыбнувшись, затем исподлобья взглянула на Фалональ. Темные, слегка запавшие глаза спутницы превратились в узенькие щели. У нее была смуглая, загорелая кожа, хотя она почти не бывала на солнце, и круглый, выдающийся подбородок, напоминавший выступающий из земли камень.
– Ты не можешь бросить свое ремесло.
СуСу промолчала.
– Ты не сделаешь этого, потому что ты проститутка. – Фалональ нахмурилась, резко рассмеялась и снова нахмурилась. – Думаешь, это легко?
– Здесь мы сыты, Фалональ, и нам тепло. Я… бросила, – почти неслышно повторила она.
– Тебе не позволят, – сердито возразила Фалональ. – Что прикажешь делать легионерам, если все проститутки захотят бросить свое занятие? Они не позволят тебе!
– Мне позволила тишина.
Фалональ уперлась руками в бедра и изучающе посмотрела на СуСу. Уголки ее губ опустились, подбородок, казалось, стал еще тяжелее.
– Чем ты лучше нас с Джамилой?
– Но вы тоже можете бросить.
– Да ты и вправду сошла с ума! – вскричала Фалональ.
Громкое восклицание привлекло Джамилу, которая шла по дорожке следом за ними.
– В чем дело?
– СуСу больше не хочет быть проституткой.
Джамила, хорошенькая, пухленькая, с голубыми камешками в изящных ушках, вопросительно взглянула на СуСу.
– Почему?
СуСу пожала плечами.
– Что это тебе взбрело в голову? – искренне удивилась Джамила. Здесь платят больше, чем в Джеле. И клиентов столько, сколько сможешь обслужить. Сегодня ночью я приняла двенадцать легионеров.
– Вряд ли они позволят тебе бросить, – вставила Фалональ.
– Но почему ты не хочешь? – настаивала Джамила.
СуСу ничего не ответила ни той, ни другой, отвернулась и зашагала по дорожке. Ей вдогонку донеслось злобное шипение Фалональ:
– Ты проститутка, СуСу, _п_р_о_с_т_и_т_у_т_к_а_. Ты из такого же теста, что и мы с Джамилой. Не воображай, будто ты одна из этих чистюль-сестер. Я-то знаю тебе цену!
СуСу промолчала. Войдя в Дом Обучения, она отыскала комнату, помеченную красным кружком, и уселась, как всегда, в дальнем углу, стараясь занимать как можно меньше места. Голова ее привычно опустилась, и СуСу осталась в одиночестве на спасительном островке. Она не слышала разговоров. Тишина – обволакивающая, темная – нежно плескалась о берег ее новой жизни.
Сегодня в Доме Обучения не раздавался стук игральных костей. Никто не торговался, не шептался, не подпирал лениво стены. Кадровые военные и солдаты стояли, угрюмо глядя друг на друга, за поясами у них поблескивали джелийские ножи, делизийские дубинки с двумя зубцами и кинжалы гедов из тусклого врофа. Горожане скучились в углу и молчали. Только огромный белый варвар пассивно и отрешенно сидел, как всегда, в центре, моргая большими розовыми глазами. Он смотрел на геда. Знает ли гигант о сапожнике или его ничто на свете не интересует? – подумала Эйрис, усаживаясь на свое место на делизийской половине, поближе к геду, за первый стол. На этом столе чужак показывает разные предметы и материалы и рассказывает об их свойствах. Это лучшее место в зале. Отсюда все видно и удобно задавать вопросы. Однако оно ближе всего и к джелийцам… но Эйрис старалась об этом не думать.
Взгляд Эйрис остановился на Граксе, к горлу вдруг подступил комок.
«Если людей выгонят из Эр-Фроу…»
Гракс взмахнул рукой, и крышка стола растаяла, уступив место другой, на которой лежали уже знакомые предметы. Гед на них даже не взглянул. Он рассматривал лица людей, а когда открыл рот, начиная беседу, в воздухе внезапно разлилось напряжение, и Эйрис послышалось, что сзади кто-то судорожно втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. Упомянет ли гед об убийстве? Что он скажет?
– Это не медь, – произнес Гракс. – Поток электронов будет течь по этому веществу гораздо быстрее, чем по меди.
Он не собирался говорить об убийстве! Эйрис почувствовала, что вот-вот упадет. Она взглянула налево – лицо командира делизийцев потемнело от гнева.
– Эта проволока, – продолжал Гракс, – изготовлена из особого сплава при очень высокой температуре. – Больше он ничего не добавил – геды никогда не открывали секретов своей технологии, а только приводили факты, отвечали на вопросы. И все.
Все сидели неподвижно. Пауза затягивалась. Ни новая проволока, ни другие предметы не спешили исчезнуть со столов в складках джелийских или делизийских туник. Гракс ждал вопросов, а Эйрис снова подумала, что это терпеливое ожидание куда необычнее, чем три глаза. Гед мог ждать часами, мог провести в Доме Обучения целый день, не сказав ни слова, пока кто-нибудь не заговорит. Но должен же он понимать, что сегодня людей волнует совсем другое, они хотят знать, каким будет суд гедов! Геды определили законы, а законы подразумевают наказания. Хотя, как заметила Эйрис, в других городах часто творилось беззаконие.
Когда молчание стало невыносимым, делизийского командира вдруг прорвало:
– Джелийский мерзавец убил делизийца.
Ножи выскользнули из-за поясов.
Гракс повернул голову, чтобы взглянуть на говорящего. Такое с ним редко случалось. Обычно он смотрел только на тех, кто интересовался наукой гедов. Он произнес спокойно, как в первый день:
– Вы пришли сюда, чтобы получить Знание.
Командир нахмурился и, сжимая в руке нож, шагнул вперед. Эйрис скорее догадалась, чем увидела, как справа от нее напряглись джелийцы. Но солдат смотрел не на них, а на геда, и Эйрис неожиданно вспомнила о невидимой броне, которая покрывала чужака. Гракс не шелохнулся. Командир обескураженно застыл на месте.
– Вы пришли сюда, чтобы получить Знание, – повторил Гракс и вновь уставился на столик.
Гнев исказил лицо командира. Но, видимо, он понял, что нападать на Гракса бесполезно, а затевать драку с джелийцами здесь, в запертой комнате, где у них численное преимущество, – глупо. И он отступил к стене.
Эйрис разжала стиснутые кулаки и положила руки на стол. Под ногтями выступили капельки крови.
Проволока была серебристо-серой. Эйрис сосредоточилась на ней, не глядя по сторонам. Проходили секунды, минуты, никто не бросился с оружием в руках на соседнюю половину комнаты. Наконец слева от себя она услышала какой-то шорох и, повернувшись, увидела, что делизиец-горожанин тихонько тянет проволоку со стола себе под рубашку.
Предметы начали исчезать со всех столов, утро входило в привычное русло. Эйрис протянула руку, накрыла свой моток проволоки, чтобы никто его не украл, и подумала: «Обучение Знанию! Чужаков явно не заботит, чем занимаются люди в Доме Обучения – учатся или воруют. Тогда к чему этот обет послушания?»
Делизиец, сбитый с толку неподвижностью Эйрис, потянулся к чаше из врофа, стоявшей перед ней. Но она накрыла чашу ладонью, и воришка убрался восвояси.
На столе стояли две чаши, наполненные кислотой. С этой кислотой Эйрис работала в стеклодувной мастерской. Она поместила в чаши четыре металлические пластины. Теперь у нее получилось два элемента. Где бы достать третий? Ах, опоздала! Все делизийские столы уже опустели. Пластины с чашами стояли только перед гигантом-альбиносом, который никогда к ним не притрагивался, но никто не решался подойти и забрать их у него.
Эйрис прикрепила проволоку к обоим элементам и чуть не вскрикнула от боли. Засунув палец в рот, она принялась рассматривать проволоку, которая ударила ее сильнее, чем медная. Почему это произошло и как теперь до нее дотронуться? Немного подумав, женщина-стеклодув догадалась, что надо поступить так же, как она обращалась с кислотой у себя в мастерской. Осторожно достала из-под туники щепку и подтолкнула конец проволоки ко второму элементу. Коснувшись его, проволока не засветилась. Эйрис поднесла к ней палец, ощутила поток тепла и удивилась его силе. Огонь – это было похоже на огонь, о котором никто не вспоминал с момента переселения в Эр-Фроу.
Что еще можно предпринять? Мозг Эйрис напряженно работал; она так увлеклась, что перестала замечать окружающее, ее дыхание участилось, опытные пальцы стеклодува действовали умело и проворно, а в голову приходили новые и новые идеи.
Надо так раскалить проволоку, чтобы она согревала охотника в вельде во время Третьеночи или больного ребенка, надо каким-то способом увеличить жар, но чтобы проволока не обжигала кожу. Батарею сделать компактнее. А что, если добавить третий элемент? Жаль, что она не сможет поместить все это во вроф, здесь просто нет больших чаш. Кроме того, потребуется проволока подлиннее, ведь она не должна так раскаляться…
Эйрис уловила какое-то движение справа. Джелиец смотрел на ее элементы. У него их было тоже два. Он соединил их так же, как она, коснулся проволоки, отдернул руку и нахмурился, затем низко склонился над столом, а когда выпрямился, Эйрис увидела, что он согнул проволоку в кольца и прижал их плотнее друг к другу. Получились этакие тяжелые витые браслеты, вроде тех, что носили некоторые горожане. Джелиец прикрепил спираль к элементам и поднес к ней руку. Эйрис скрутила свою так же. Интересно, даст ли спираль что-нибудь новое? Спираль разогрелась, тепло теперь концентрировалось в одном месте, но вместе с теплом сохранилась и угроза удара. Нужен другой способ присоединения проволоки, не щепку… Эйрис еще раз оглянулась на джелийца, он поднял голову, и она узнала Дахара. Глаза их встретились. На столах перед ними лежали одинаковые кольца и элементы. Темное лицо джелийца оставалось бесстрастным. Красно-синяя эмблема сияла у него на плече. У Эйрис в животе зашевелилось что-то холодное. Страх, и все же не совсем страх. Она отвела глаза от джелийского лейтенанта, взглянула на витки проволоки, которые разогревались все сильнее, потом огляделась, и ей показалось, что никто из присутствующих не заметил, что она и лейтенант сделали два одинаковых витка проволоки.
Никто, кроме геда.
17
– Это новое оружие, – объявил гед.
Все собрались на центральном дворе Дома Обучения, который всегда использовали для Обучения Оружию. СуСу стояла в сторонке и равнодушно наблюдала за гедом, продемонстрировавшим кусок красной ткани размером с ладонь. Десятицикл назад ей, как и всем, дали триболо, но она, конечно, даже не попыталась метнуть его. Сестры-легионеры не позволили бы, хотя братья-легионеры, возможно, и не стали бы мешать. СуСу, как и другие проститутки, несколько раз пыталась научиться обращению с оружием братьев-легионеров. Например, после того, как принимала клиента, но чаще перед тем. И хотя манипуляции дилетанток нельзя было назвать образцом ловкости, метать мячи многим понравилось. Но они прекрасно понимали: застань их любая сестра-легионер, наказание последует незамедлительно. СуСу выбросила свой триболо здесь же, во дворе. Должно быть, кто-то из легионеров забрал его себе. С красным лоскутом она сделает то же самое.
– Новое оружие? Сейчас? – в голосе делизийского солдата слышалась тревога.
– Да, – ответил гед. Лейтенант главнокомандующей («Он взял тебя однажды», – прозвучало в мозгу СуСу, но не так странно, как раньше, и она не испугалась) угрюмо взглянул на геда, потом на делизийца, задавшего вопрос.
– В моем мире, – продолжил гед, – его используют, чтобы ловить диких животных, не убивая их. Оно не похоже на триболо и не причиняет боли. Сами изготовить это оружие вы не сможете. По крайней мере сейчас. Потом научитесь. Лоскут воздействует на внутренние органы, управляющие телом. Пусть кто-нибудь из вас подойдет ко мне, и я покажу, как это происходит.
Никто не отважился. СуСу отрешенно уставилась в землю; все происходящее ее мало волновало.
Дахар выступил вперед.
– Покажи на мне.
Джелийские легионеры украдкой переглянулись. СуСу заметила, как вспыхнули щеки Джехан. Делизийцы загалдели.
– Очень хорошо, – согласился Гракс. – Сними рубашку. Лоскут можно приложить в любом месте.
Гед пальцем провел по позвоночнику лейтенанта от шеи до поясницы. Впервые СуСу видела, как гед прикасается к человеку. Дахар стоял неподвижно. Несмотря на то, что лейтенант был среднего роста, он все же оказался на голову выше геда. Его мускулы напряглись, обрисовывая широкие плечи и спину. СуСу спокойно наблюдала за происходящим, а сестры-легионеры, покраснев от бешенства, демонстративно опустили головы.
Гед приложил красный лоскут к позвоночнику лейтенанта. И тут же его мощные мускулы ослабли, и Дахар рухнул к ногам геда.
Джелийские легионеры бросились было вперед, но замерли в нерешительности. Поколебавшись, один из братьев-легионеров опустился на колени и перевернул тело Дахара на спину. Сестры-легионеры обнажили клинки и не сводили настороженных глаз с чужака, стараясь не глядеть на распластанного полуобнаженного лейтенанта. Его широко открытые глаза неподвижно уставились в пространство. Когда брат-легионер принялся трясти Дахара, глаза лежащего закатились.
Делизийский командир шагнул вперед, чтобы лучше все видеть, но Джехан загородила собой поверженного лейтенанта, и делизиец остановился.
– Еле дышит, – объявил брат-легионер.
– Подожди, – отозвался гед. Все замерли в ожидании.
Прошло несколько минут, потом глаза Дахара открылись. Он зашевелился, помотал головой и встал. Красный лоскут, прилипший к его позвоночнику, напоминал свежую кровь.
– Что это было? – спросил лейтенант.
– Ты как будто умер, – ответил побледневший от испуга брат-легионер.
– Сколько это продолжалось? – спросил Дахар таким грозным тоном, что воин испугался еще больше.
– Несколько минут, – ответил гед.
– Вполне достаточно, чтобы схватить и связать. – Дахар повернулся к геду. – Вы используете это оружие, чтобы парализовать жертву. Зачем?
– Взрослые геды используют его, чтобы ловить диких животных для изучения, – добавил гед в абсолютной тишине.
– Но нам предлагаете в качестве оружия.
– Вы просили оружие.
Дахар промолчал. СуСу видела, как настороженно смотрели на него легионеры, даже сестры, хотя он еще не успел натянуть рубашку.
Она поняла, что лейтенанту не понравилось новое оружие, другим же пришлось по душе. Почему? СуСу даже не пыталась разобраться. Она больше не думала о братьях-легионерах. Их дела ее не касаются. СуСу освободилась от них.
– Вы хотите это новое оружие? – поинтересовался, гед.
– Д_а_, – отозвался Дахар. – И я хочу знать, как оно действует. Как оно действует внутри тела?
Джехан посмотрела на рубашку Дахара, валявшуюся в пыли. Двойная спираль выглядывала лишь наполовину. Делизийский командующий, которому Джехан преградила путь к лейтенанту, тоже взглянул на спираль, и Джехан нахмурилась.
– Как это работает – вопрос для Обучения Знанию, – ответил гед. Сейчас Обучение Оружию. Выходите по двое. Каждая пара испытает лоскут друг на друге.
Джехан и Талот встали со своих мест. Затем поднялись два брата-легионера, сестра-легионер с женщиной-горожанкой, дрожащей и съежившейся от страха.
В паре с Дахаром оказался каменщик. Теперь лейтенант собирался испробовать новое оружие на нем. Даже делизийцы без сопротивления разделились на пары: сестра-солдат с братом-солдатом. СуСу неоднократно слышала, что делизийки, даже солдаты, все поголовно проститутки. «Разве это возможно? – подумала она. – Правда, об этом со смехом рассказывали братья-легионеры. Они бахвалились, описывая, как поступят, если в бою повстречают делизийку, и, возможно, просто привирали».
Когда все разделились на пары, гед выдал каждому второму по лоскуту. И легионерам, и солдатам не терпелось испытать новое оружие на себе, чтобы понять, как против него бороться. Одни переговаривались вполголоса, другие уже стягивали с себя рубашки, третьи отворачивали воротники, чтобы приложить лоскут к шее. Без пары остался только белый варвар.
СуСу, окаменев от страха, опустила глаза и прижала свои маленькие, кулачки к бокам. Белый варвар, которому СуСу доставала до пояса, двинулся к ней. На нее пахнуло крепким запахом мужского пота, и она от ужаса чуть не упала в обморок. Он сорвет с нее тунику, приложит лоскуток, и она рухнет на землю, как первый лейтенант! И тогда с ней можно будет делать все что угодно! Прошло несколько минут, но ничего страшного с ней не случилось. Чуть успокоившись, она краем глаза увидела падение Джехан. Над ней преданным стражем высилась Талот. Девушка стала совершенно беспомощной. Она не пала, как легионер в честном бою, а просто превратилась в безжизненную куклу. СуСу стиснула кулаки. Сейчас белый варвар проделает это с ней! На делизийской половине двора тоже кто-то рухнул.
Белый гигант подходил к СуСу все ближе. Она боялась поднять глаза, пыталась заглушить крик, рвавшийся из груди, но была не в силах этого сделать, а откуда-то из глубины ее существа уже поднимался темный вкрадчивый голос… Вдруг СуСу поняла, что кто-то заглядывает ей в лицо. Белый гигант, опустившись на колени и стараясь не касаться ее, смотрел на проститутку снизу вверх. С головы его свисали десятки шелковых косичек. Странные дымчато-розовые глаза о чем-то молили СуСу, и тут она заметила, что на его громадной ладони лежит красная тряпочка. Лоскут казался маленьким пятнышком.
СуСу поняла – гигант хотел, чтобы она приложила лоскут к нему.
Потрясенная девушка взяла красный лоскут. Белый варвар поднялся, стянул с себя рубашку и повернулся к проститутке спиной. Вскоре он, как и другие, оказался на земле. По сравнению с горой мускулов гиганта даже Дахар выглядел подростком.
СуСу с удивлением разглядывала белую кожу варвара, такую же чистую, как ее собственная, без волос и пятен. Тело гиганта напоминало кусок скалы. А сейчас он лежал у ее ног такой беспомощный и жалкий, что на мгновение ей показалось, будто она была охотником, а он добычей.
Или проституткой.
Странная дрожь сотрясла СуСу. Она смотрела на гиганта сверху вниз и впервые в жизни ощущала свою силу. Текли секунды.
Распростертые на земле постепенно начинали шевелиться, приходить в себя, многие уже поднимались на ноги, а белый варвар бездыханной тушей все еще лежал у ее ног. Но вот и он зашевелился, сел и наконец встал во весь свой исполинский рост.
СуСу подняла глаза – он смотрел на нее и нежно улыбался! До сих пор никто в Эр-Фроу не видел его улыбки. У гиганта были бескровные, бесцветные, словно тихие облака, губы.
