Нэнси Кресс
Свет чужого солнца
– Я сама выбираю, Дахар.
– Твоя нога…
– Я даже не чувствую ее. И я сама выбираю. Как выбрал ты, придя сюда. Откуда ты знал, где моя комната?
Он улыбнулся уголками губ:
– Последняя справа в третьем коридоре. Я слышал, как ты однажды сказала это одной женщине в Доме Обучения.
– И ты запомнил?
Он медленно оглядел комнату, оборудование гедов, устройство, которое она сделала, используя непонятную для них обоих силу.
– Да, запомнил.
Он все еще медлил, смущенный и нерешительный. Эйрис приблизила свои губы к его губам…
40
Гракс смотрел на пустой экран и вдруг услышал голос Дахара: «Да, запомнил». Однако изображения на экране не было, он показывал только затейливо переплетающиеся узоры ткани, которую Эйрис приклеила на оранжевый круг. Гракс нахмурился. Мышцы в углах его рта напряглись, легкая складка пробежала по лбу под третьим глазом, который был чуть больше двух других. Но Гракс даже не заметил, что нахмурился, его феромоны не изменили запаха. Роуир и Крак'гар сидели, повернувшись к нему спиной, занятые собственной работой. Ни один из них ничего не заметил. Ни один из них не проводил долгие часы с Дахаром в пустом Доме Обучения. И ни один из них не смог бы узнать человеческий жест в движении Гракса. Если бы Гракс увидел что-нибудь подобное на их лицах, он, возможно, тоже не понял, что это такое.
Хмурясь, гед продолжал смотреть на экран.
41
Эйрис лежала в одиночестве, глядя на дверь, которая только что закрылась за жрецом. Полоска оранжевого света прорезала темноту, задержалась на мгновение, и Дахар исчез.
«Я так и не рассказала ему, – подумала Эйрис через какое-то время, о слушающих шлемах гедов, об их оранжевых зрячих устройствах». «Я наблюдал за тобой и увидел Эр-Фроу». «На Коме не происходило ничего более важного, чем появление гедов, гедийская наука…» – вспомнила она слова жреца и еще раз пожалела о том, что ни о чем ему не рассказала.
Внезапно дверь открылась снова. Эйрис вскинулась и схватилась за одеяло, чтобы прикрыть наготу.
– Эйрис, – начала Ондар, – я пришла помочь тебе помыться. Ты хочешь есть? Как нога?
Позади женщины в коридоре стоял Келовар. Он открыл Ондар дверь, которая иначе не смогла бы сюда попасть.
– Что с твоей лампой? На ней тряпка. Зачем ты закрыла свет? удивленно спросила Ондар.
– Он… резал мне глаза.
Ондар через ткань нажала на круг. В одной руке она держала миску с теплой водой, в другой – чаши с едой.
– Это, наверное, от лекарства, – бодро сказала она. – Келовар, ты идешь?
Но солдат не пошевелился, а Эйрис не решалась взглянуть на него. Ондар, слегка хихикнув, вытянула ногу назад и слегка толкнула дверь. Она захлопнулась. Ондар усмехнулась.
– Иногда с мужчинами можно поступать только так! Как твоя нога? Я не собираюсь снимать шину, но поставлю воду здесь и когда… – она резко остановилась.
Эйрис продолжала смотреть на оранжевый круг, закрытый тканью, потом перевела взгляд на Ондар, которая широко открытыми от удивления глазами смотрела на разбросанные по полу подушки. Нос ее слегка наморщился. Эйрис поняла: женщина догадалась, что здесь только что занимались любовью.
– Келовар? – спросила Ондар с сомнением.
– Нет.
– Тогда кто?
– Не спрашивай меня об этом.
Ондар лукаво улыбнулась, но, почувствовав напряжение в голосе Эйрис, погасила улыбку, а Эйрис ругала себя за то, что делала тайну из того, что не могла и не хотела скрывать. Она снова почувствовала себя усталой и измученной. Ногу пронзила острая боль. Ондар мяла в руке полотенце.
– Конечно, я не хотела бы вмешиваться… – хихикнула она. – Но с такой ногой… Должно быть, тебе очень не терпелось, да и ему тоже!
Эйрис почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика, и с трудом взяла себя в руки. «Осторожно, нужно быть осторожной, иначе ты навредишь Дахару», предупредила она себя и улыбнулась подруге. Эйрис не могла не ценить доброту Ондар. Среди опасных зверей, которые населяли Эр-Фроу, она почти забыла, что на свете еще есть доброта.
– Почему ты так обо мне заботишься? – спросила Эйрис, когда Ондар принялась обмывать ее здоровую ногу.
– Почему бы и нет? Ты бы тоже помогла мне, если бы на меня напали… мерзавцы-джелийцы… О, извини. Я не собиралась говорить… об этом. Скажи, а геды знают о проводах и штуках, которые свалены у тебя в комнате?
Эйрис не могла удержаться и взглянула на закрытый оранжевый круг.
– Да, знают.
– Верно, их не очень-то беспокоит, что ты собираешь все эти штуки. Дай-ка я переверну тебя. Больно?
Эйрис вскрикнула, потом спросила:
– Ты доверяешь гедам?
– То есть как это – доверяю?
– Ты веришь их словам о том, что они якобы помогают нам потому, что мы знаем так мало, а они так много?
– Мы знаем достаточно! – отрезала Ондар, и в ее тоне Эйрис расслышала уже знакомый отказ гедам в какой-либо значимости: «Мы не меньше оттого, что они больше». – Мы прекрасно справлялись со своими делами в Делизии до того, как пришли геды, и мы… Делизия будет жить, когда закончится этот год и они уйдут.
– Ты вернешься назад, в Делизию? – Эйрис пыталась направить разговор на свою подругу, чтобы та снова не коснулась опасной темы.
Но лицо Ондар захлопнулось, словно ящик. Через минуту она сказала:
– Эйрис, я хотела спросить еще вчера. Что ты делала одна возле пустующего зала? Он гораздо ближе к джелийским постам, чем к нашим.
– Он не пустует. Там живет молодая женщина, почти ребенок. Ей очень плохо сейчас. Я несла ей лекарство от боли.
– Какая женщина, я ее знаю?
Эйрис ответила осторожно, будто прилаживая провод к незнакомому элементу:
– Нет, ты ее не знаешь, это джелийская проститутка.
– Джелийка! Зачем ты… О, я слышала об этом. Это та самая, которой ты помогла, когда ее дружок был болен, так? Она убежала к нему от джелийских легионеров. Этот огромный варвар и крохотная девочка… она выглядит не старше одиннадцати. Почему она там одна? Что случилось с великаном?
– Он умер.
Ондар выжала полотенца.
– У тебя девочка такого же возраста… Мне тоже жаль эту проститутку, она почти ребенок… Их легионерам нравится, когда это делается насильно, ты же знаешь. Животные! Должно быть, ее тоже захватили в плен из какого-нибудь племени варваров – она меньше ростом, чем любая джелийка, которую я видела в Эр-Фроу. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь рассказывал, что она умеет говорить. Она что, немая?
– Нет.
– И говорит с джелийским акцентом?
– Да.
– Но тогда зачем ты ей помогала?
«Будь осторожна», – снова предупредила себя Эйрис.
– Потому что она такая маленькая и беззащитная. Ондар, у тебя были дети?
Лицо Ондар снова замкнулось, будто в ее душе захлопнулась дверь. Женщина поднялась.
– Я закончила. Еда здесь, Эйрис. Ешь, пока она горячая. Я зайду позже, после Дома Обучения.
– Прости, Ондар. Я не хотела задавать ненужные вопросы…
– Забудь об этом! – Ондар вздрогнула, встала спиной к Эйрис, но через несколько секунд повернулась к ней лицом, широко улыбнулась, затем сказала решительно: – Мне надо идти в Дом Обучения. Кстати, ты знаешь, что вчера не прошло и часа с начала занятий, как все геды ушли? Все. Ушли, да так и не вернулись. И мы, конечно, тоже ушли. Я должна… Мне надо… – Голос Ондар споткнулся, женщина стремительно направилась к выходу.
Эйрис долго лежала не шевелясь. Она думала о СуСу, такой одинокой в пустом зале, об Ондар, которая, возможно, отправилась с Каримом в свою комнату, а вовсе не в Дом Обучения, о Дахаре – прежде всего о Дахаре, потому что не знала, где он, не грозит ли ему опасность. Она не спросила, куда он идет, не успела. Пустят ли его в зал легионеров ведь он больше не брат-легионер? А может быть, он пошел к джелийским горожанам или в Дом Обучения, к гедам?
Потом Эйрис стала размышлять о гедах, которые наблюдали за людьми в каждой комнате Эр-Фроу. А может, она ошибается, думая, что оранжевые круги это глаза, а не что-то еще абсолютно ей неизвестное, какое-то другое изобретение гедов. Эйрис стиснула руки. Она сомневалась, понимает ли хоть что-нибудь здесь.
Наконец ей удалось заснуть, но сон ее был беспокойным. Проснулась она от страшной боли в ноге – джелийское лекарство наконец перестало действовать. Сколько времени прошло с тех пор, как ушла Ондар? Эйрис не знала, у нее не было чувства времени, как у брата-легионера. Кто-то настойчиво постучал в дверь. Больная нашла в себе силы дотащиться до двери и открыла ее, хотя чуть не потеряла сознание. В комнату проскользнул Карим. В руках у него был, как показалось женщине, какой-то узел. Но это оказалась СуСу, обнаженная и чем-то перепачканная.
– Положи ее в угол, Карим – да нет же, в угол, подальше от этих проводов, – сказала Ондар, которая вошла в комнату следом за Каримом. Принеси мне воды из бани, много воды, чистое одеяло из нашей комнаты и чашу фруктовой каши. Фарима продавала сегодня утром свежую. Эйрис, у тебя есть еще одно полотенце?
СуСу, перемазанная соусом от жаркого, лежала с широко открытыми глазами. На теле у нее вздулись волдыри от ожогов. Казалось, она была мертва.
– Мы нашли ее на полу, в зале варвара, рядом со столом для раздачи пищи, – сказала Ондар. Карим нахмурился. Судя по всему, ему не нравилось принимать участие во всем этом. – Просто лежала там. СуСу не смогла пошевелиться, даже когда Карим поднял ее. Ни один другой солдат не захотел сделать этого. Я и сама могла бы поднять эту девочку. Взгляни на нее словно тростинка!
Но Эйрис смотрела на то, что было зажато в руке СуСу. Ондар тоже заметила этот странный предмет и поспешила разжать пальцы девочки.
– Что это?.. Увеличитель гедов! Зачем он ей понадобился? – удивилась женщина.
Эйрис замерла. В тот краткий миг, когда Эйрис взглянула на темно-серый металлический прямоугольник в руке СуСу, в голове у нее возникли и закрутились страшно взволновавшие ее мысли: Карим нес СуСу, прижимая ее к себе правым боком, значит, прямоугольник был скрыть от оранжевых кругов, находившихся в коридоре и в нижнем зале. Ондар сказала «увеличитель», потому что прямоугольник был похож на коробку, которую геды показывали людям. Эйрис отчетливо представила себе Дахара и Гракса, с трудом тащивших тело варвара, увидела, как открывается Стена, как Гракс нажимает на углубления темно-серого прямоугольника и как исчезает и меняет форму вроф.
Вытянувшись во весь рост и даже не почувствовав боли, Эйрис вынула коробку из сжатых пальцев СуСу. Голова у нее закружилась… Гракс извлек эту коробку из-под своей одежды, как же СуСу смогла забрать ее у одного из гедов?
Дверь снова открылась. Решив, что это опять Келовар, Эйрис спрятала темную коробочку под подушку, на которой лежала.
– Я же сказала тебе, Келовар… – начала Эйрис и разглядела, что перед ней стоит не солдат, а Гракс.
Ондар, никогда прежде не видевшая оранжевого лоскута намотанного вокруг большого пальца геда, судорожно вздохнула и отступила в сторону. Эйрис почувствовала, как сердце бешено застучало у нее в груди, хотя какая-то часть ее мозга холодно отметила, что раньше она не смогла бы отличить Гракса от других гедов. Когда же она научилась это делать?
– Как ты вошел сюда? – спросила Ондар, потом вспомнила, с кем говорит, и закусила губу.
– Этот оранжевый вроф открывает любую дверь в Эр-Фроу, – ответил Гракс.
Карим тихо, но угрожающе зашевелился. Гракс, казалось, не обратил на это никакого внимания. В другой руке он держал что-то, сделанное из ткани и металлических трубок, ткань – в отличие от той, которая была на подушках и преобладала в Эр-Фроу – была абсолютно черной.
– Это для тебя, Эйрис, – спокойно произнес Гракс. – Устройство предназначено для поврежденных суставов гедов, но я его переделал, чтобы подошло тебе.
Он поставил предмет на пол и дотронулся до одной из трубок, на которой вроф образовывал ровный овал. Трубки превратились в открытый каркас, стянутый двумя кусками ткани. Ондар прижала руки ко рту – предмет плавал над полом на уровне коленей.
Одним быстрым движением Гракс наклонился и поднял Эйрис. Боль резко отозвалась в ноге, и она вскрикнула, не только от боли, но и от внезапного испуга. Ей вспомнилось, как гед нес варвара внутрь Стены. Руки Гракса, державшие ее, были вовсе не руками, в обычном смысле слова, женщину поддерживал вроф – твердая, прозрачная броня, окружавшая геда и его воздух. Ондар рванулась вперед, но подбежав к подруге, остановилась, не зная, что делать дальше. Тем временем гед успел положить Эйрис на стул, и чудо свершилось.
Больная сидела на одном куске ткани, другой кусок поддерживал ей спину. Металлические трубки окружали сломанную ногу, которая внезапно перестала болеть.
– Что происходит? – спросила женщина.
– Твоя нога сейчас находится в заряженном поле, – объяснил Гракс. Она в другом пространстве-времени, не в том, где боль.
Эйрис изумленно взглянула сначала на геда, потом на свою ногу. Ее окружал едва заметный слой, не тот блеск, что окружал стены из врофа, а словно сгустившийся воздух. Казалось, ногу окутал легкий туман.
– Это сила, природу которой ты пока не сможешь понять, – продолжал Гракс, – как раньше не могла понять электричества. Та сила, которая сейчас поддерживает твою ногу, переносит корабли между мирами. Ты сидишь в единственной такой… машине в Эр-Фроу, единственной машине в этом мире. Я покажу тебе, как управлять ею.
И гед объяснил Эйрис, как надо нажимать на черный овал левой рукой. Стул, сделанный из черной ткани, двигался вперед, в стороны, поворачивался, медленно описывая четкий эллипс. Ондар в страхе прижалась к Кариму, а Эйрис подумала: «Но я же не левша, мне легче нажимать на овал правой рукой! «
Ее собственная глупость, явная неблагодарность и недальновидность поразили женщину. Затем последовал всплеск ужаса, подобный тому, который она испытала первый раз в Стене, когда магниты потянулись один к другому, и она приняла их за странных зверей, живых и прожорливых. Потом ужас и замешательство исчезли, и больная поняла, что это новое изобретение гедов, они научились использовать такие естественные силы, как солнечный свет, скрытый от людей просто потому, что Ком еще не повернулся из темноты к Первоутру. Это не волшебство. Это не волшебство, а наука.
Эйрис уверенно положила ладони на ручки стула и едва не пропустила выражение, появившееся на лице Гракса. Он рассматривал СуСу, неподвижно сжавшуюся в углу, и к чему-то прислушивался. Карим достал дробиночную трубку и угрожающе взглянул на геда.
– Это всего лишь стул для раненых, – спокойно сказал ему Гракс. Здесь нечего бояться. Смотри. Она может в нем двигаться.
– Все в порядке, – сказала Эйрис Кариму и подумала: «А так ли это?»
– Но по лестнице на стуле спускаться нельзя, – продолжал гед. – Тебя придется нести. Находясь в нем, ты избежишь боли и смещения кости, которую вправил джелийский лекарь.
«О каком лекаре он говорит? – подумала Эйрис. – Наверное, гед узнал, что Дахар заново вправил ей кость, а может, он имеет в виду молоденькую сестру-легионера, за которой послала Джехан?» Она закрыла оранжевый круг в своей комнате, но геды все могли видеть через другие круги, в коридорах, мимо них Дахар проходил. Были круги и у лестницы, по которой он поднимался…
– Гракс, спасибо тебе за стул. Наука гедов обладает великой целительной силой. Ты не взглянешь на мою ногу – хорошо ли вправлена кость?
Последовала короткая пауза. Гед слушал что-то внутри своего шлема.
– Она вправлена хорошо. С помощью нашей науки мы не смогли бы вправить кость лучше, чем это сделал лекарь.
Эйрис спросила осторожно, стараясь не подчеркивать второе слово:
– Наша целительница очень молода, все ли она сделала правильно? Я не буду хромать?
– Ты не будешь хромать.
– Откуда ты знаешь?
– Гед, который изучает лечение людей, наблюдал, как вправляли кость.
– Когда это было?
– Геда позвали туда, где на тебя напали.
Это была правда – теперь Эйрис припоминала, сквозь туман боли и наркотика, склонившееся над ней мерцающее лицо с тремя глазами. Но тогда ее кость вправили плохо, так сказал Дахар, когда вправлял ее заново. Значит ли, что геды не могут отличить хорошо или плохо вправленную кость? Возможно, они знали, что джелийка плохо вправила ее, и сейчас Гракс ей лгал. Или – третий вариант – оранжевый круг наблюдал за всем, что происходило в комнате, и сквозь сложенную в шесть раз ткань гед видел, как Дахар вправил ей ногу, но не хотел об этом говорить. «Ты не будешь хромать», – сказал Гракс, но откуда он знает это?
Эйрис рассматривала лицо Гракса сквозь прозрачный шлем: заостренный череп, неподвижный рот, два спокойных глаза, и третий, высокий, пугающий, затянутый пленкой. Она не могла понять, лгал чужак или говорил правду.
– Почему ты не дал мне эту машину вчера, если гед приходил на то место, где на меня напали?
– Вчера она еще не была сделана. Ее части могут стать другими машинами, так же, как и провода и электромагниты, что у тебя здесь, в зависимости от того. Как их соединить.
– В Эр-Фроу были и другие больные. Ты не дал эту машину белому великану. Почему?
Еще одна пауза, на этот раз длиннее.
– У него болела не нога, а мозг. Нельзя поместить мозг в другое пространство-время, отделив его от тела, точно так же, как делизийский командир не может быть вдали от тех, с кем он поет в гармонии.
Невозможно понять, всю ли правду он говорит, или лжет. Эйрис охватило раздражение. Уголком глаза она посмотрела на СуСу, неподвижно свернувшуюся в уголке комнаты. И спросила геда в упор:
– Оранжевые круги по всему Эр-Фроу – это глаза, которые видят все, что делают люди?
Ондар в ужасе вскрикнула. Карим, все еще сжимавший оружие, сначала побелел, потом покраснел. Лицо Гракса не изменилось, он во что-то напряженно вслушивался и, казалось, не собирался отвечать.
– Да. Оранжевые круги это наши глаза, – произнес он наконец.
После секундного замешательства Ондар начала вопить. Она ругалась и негодовала, забыв о страхе, который ей внушали геды. А Эйрис испытывала необыкновенное облегчение и торжество. Ее догадка оказалась верной, и гед не солгал ей, значит, все, что они говорили, – правда, сущая правда. Гракс мог бы и не сказать ей, для чего предназначались оранжевые круги, но он ответил на ее вопрос. Если раньше действия чужаков казались людям подозрительными, то это только потому, что они не умели задавать правильных вопросов. Надо научиться спрашивать, и геды на все ответят. Им можно доверять.
– …и не сказать нам? – продолжала кричать Ондар.
– Вы не спрашивали, – пророкотал Гракс, глядя не на нее, а на Эйрис.
– Я хочу спросить еще кое-что, – перебила Эйрис вопящую женщину. Эта джелийская девушка – СуСу – не двигается и не говорит с тех пор, как вы забрали ее друга к себе. Я знаю, что есть лекарство, которое может вывести ее из шока, но делизийские лекари не так искусны, как… геды. Ты смог облегчить мою боль, так скажи, как приготовить лекарство, которое поможет СуСу?
Гракс перевел взгляд на бывшую проститутку.
– У людей есть лекарства, которые действуют на мозг?
Даже Ондар и Карим расслышали в его голосе напряженность, несвойственную гедам.
– У людей есть лекарства, которые действуют на мозг? – повторил свой вопрос Гракс. Теперь он обращался прямо к Кариму.
– Шок на поле сражения можно прервать нужным лекарством, – холодно ответил Карим.
Гед опустился на колени возле СуСу. Он не коснулся ее, но Эйрис показалось, что его взгляд исследовал едва заметные изгибы черепа девушки, будто это была незнакомая страна.
– Белый варвар умер, – проговорила Эйрис. Она уже догадалась об этом.
– Да. Я заберу девушку внутрь Стены. Мы не смогли помочь великану, но, может быть, сможем помочь ей.
– Почему бы не помочь СуСу здесь? – с подозрением спросила Эйрис, сердце у нее сжалось.
– Болезнь надо изучить, – Гракс выпрямился.
– Вы не знаете лекарства, чтобы прервать шок, да?
– Болезнь надо изучить, а потом применять лекарства. Дай мне забрать ее.
Странно! Раньше геды не спрашивали – они просто забрали варвара и все. Зачем же делать это сейчас? И почему спрашивают именно ее, она не принадлежит к народу СуСу, не командует?
– Нет. Пусть она останется здесь – сказала Эйрис. Она хотела проверить, что скрывается за предложением геда. – СуСу должна говорить с людьми, чтобы справиться с шоком. Я видела такое раньше, не на поле битвы, как Карим, а после несчастного случая в стеклодувне. В Делизии. Пусть она останется со мной.
– Как хочешь, – отозвался Гракс и нахмурился.
Он нахмурился. Но Эйрис никогда прежде не видела, чтобы геды хмурились – она даже не была уверена, что правильно поняла выражение лица Гракса. На нем появилась гримаса и быстро исчезла. И все это было похоже на то, что он хмурится. И разрешает ей оставить СуСу у себя. Почему?
– Ты придешь завтра в Дом Обучения, – снова обратился Гракс к Эйрис. – Для всех людей Эр-Фроу Обучение закончилось, за исключением Обучения Оружию. Оно будет продолжаться. Обучение остальному окончилось, и только те, кто захочет, будут приходить на занятия гедов. Новое Обучение пойдет быстрее и легче, потому что учиться будут только те, у кого есть к этому склонности.
Он снова слегка нахмурился, и на этот раз Эйрис поняла, что гед не заметил того, что сделал.
Но Гракс, который уже начал перенимать мимику людей, еще не научился их вежливости. Он вышел сразу, как только сказал все, что хотел.
– Наблюдают за нами! В каждой комнате! – снова взорвалась Ондар.
– Эйрис, как ты узнала об этом? – спокойно спросил Карим. Он смотрел на нее глазами солдата: оценивающе и немного жестко.
– Не знаю. Догадалась, глядя на то, что могут сделать геды.
Карим оглянулся, на кучу предметов, которые Эйрис сумела сделать сама, но его лицо не смягчилось.
– Наблюдают за нами, – продолжала Ондар. – Это же отвратительно! Они видят все, чем мы занимаемся. Нет, я поступлю так же, как ты, – повешу на круг ткань! Карим, куда ты?
– Пойду расскажу обо всем Калиду.
– Скажи, Эйрис, почему это гед так старался угодить тебе? – спросила Ондар.
– О чем ты? – Карим остановился на полпути к двери и обернулся.
– Гед старался угодить Эйрис. Это же ясно. Стул для ноги принес, позволил ей самой решить, что делать с девчонкой, пригласил на эти дополнительные занятия – он старался угодить ей. Зачем?
– Я не знаю, – неуверенно ответила Эйрис.
– Ты пойдешь на эти специальные занятия?
«Для тех, у кого есть склонности и кто способен многое понять», женщина вспомнила слова геда и подумала о Дахаре.
– Да, пойду. – Она повернулась, чтобы посмотреть на Карима, увидеть выражение его лица, но он уже подошел к двери и открыл ее. В коридоре, узнав о том, что к Эйрис приходил Гракс, собралось много людей. Карим захлопнул перед ними дверь.
Больная нажала на овал, вделанный в ручку стула, заставила стул подняться, и двинулась влево.
– Не ходи ни на какие занятия одна, это опасно, – сказала Ондар. Эйрис двинула стул вправо.
– Ты заметила, что гед даже не почувствовал запаха, который исходит от СуСу? Мне кажется, они в своих шлемах не чувствуют запаха.
Эйрис остановила стул прямо над тюфяком, устланном подушками.
– Они не люди, я им не доверяю, – взволнованно продолжала Ондар. – Я скорее начну доверять джелийцам, чем этим чудовищам, которые шпионят за нами! Черта с два!
– И поэтому ты заставила Карима принести сюда эту джелийскую девчонку? – Эйрис в раздумье барабанила пальцами по овалу на ручке стула. В дверь начали стучать.
– Нет… У меня… ты тогда спрашивала, – проговорила Ондар, ее голос задрожал от внезапной боли. – У меня были дети. – Она быстро повернулась и распахнула дверь.
Эйрис опустилась на своем устройстве точно на тюфяк и засунула темный прямоугольник, который взяла у СуСу, под сиденье стула именно в тот момент, когда Калид Т'Алира отстранил Карима и направился к женщине. Его лицо было серьезным – он собрался задать ей множество вопросов о гедах.
