Ирина Михайловна Кореневская
Качели времени. Мама!
Глава пятнадцатая. После того как я предал маму
Это удивительно, но я все-таки заснул в ту ночь. Завидую собственной нервной системе: она гораздо стабильнее меня. И во сне, несмотря на то, что проклятый Томас так сильно меня напугал, ничего подобного мне не привиделось. Зато едва я открыл глаза, давешние страхи окружили меня, словно кровожадные монстры.
Как назло, сегодня был выходной и в школу идти не нужно. А дома я от своих страхов никак не мог отбиться. Вызвался помогать отцу в саду, чтобы занять руки, но голова все так же лопалась от мыслей. Я понял, что боюсь не того, что может случиться в будущем. В конце концов, все картинки, которые демонстрировал мне Томас – это то, что еще не произошло, и может не случиться вовсе. Два варианта развития событий из бесконечного их количества. Конечно, то, что показал мне этот садист, ужасно. Но можно избежать такого будущего и потому не оно меня страшит.
Главную опасность для меня представляет сам Том. Я все никак не могу его понять. В нашу первую встречу он сильно испугал меня. Потом пытался проявить дружелюбие, сочувствие. Рассказал о своей утрате, и я даже проникся к нему некоторой жалостью и симпатией. И вдруг он стал мне угрожать… Я решительно не понимаю, почему он так меняется, и как на это реагировать!
А еще я очень боюсь, что он и правда что-то сделает, чтобы я не смог спасти маму. Боюсь не за себя – почему-то, несмотря на мое в целом негативное отношение к этому мучителю, я чувствую, что он меня не тронет. Но сильно боюсь за маму. Мало ли, что взбредет в его сумасшедшую голову! В том, что у нового знакомого капитально едет крыша, я уже не сомневался.
Наконец, меня испугало и его заявление о том, что Вселенная сама может себя защитить. Если учесть, что несколько раз она это уже делала, то существует вероятность того, что она и правда отберет у меня маму раньше, чем суждено. Конечно, все еще оставался небольшой шанс на то, что это именно Томас виновен в происшествиях с моими близкими. Но как бы он навредил Саше и маме? Думаю, он и правда не имеет такой силы, которую я ему приписываю. Иначе разобрался бы со мной в два счета.
И если ему я, в теории, мог бы кое-что противопоставить, то сопротивляться воле Вселенной не получится. Папа, который в два счета мог бы разобраться с моим мучителем, и навсегда отбить у него охоту на километр приближаться к маленьким мальчикам, бессилен, когда речь заходит о мироздании. Боюсь, что и Даниилу с ним не под силу спорить. Ведь Том сказал, что Хроносы не помогут. А это возможно лишь в том случае, если Дан и правда окажется бессилен.
Фактически, мне сейчас не приходится делать выбор между двумя вариантами будущего, которые показал мужчина. Выбирать надо между тем, что показал мне камень – как мама будет на протяжении некоторого времени угасать от болезни. И гипотетическим ее уходом по воле Вселенной. Неизвестно, что хуже.
Я не хочу, чтобы мама мучилась. И наблюдать, как она шаг за шагом сдается смерти – это настолько ужасно, что у меня даже слов нет, чтобы описать! А ведь я еще не прочувствовал, лишь увидел этот кошмар при помощи агата. Просто заранее знаю, что время, когда мама будет угасать, окажется самым страшным в моей жизни. Наверное, это страшнее даже потоков лавы, льющихся с небес.
Но неизвестно, что жестокое мироздание выдумает, если я не смирюсь. Томас прав: до сих пор оно не слишком церемонилось с моими родными. Майкл и вовсе мог погибнуть, если бы Даниил не вытащил его из полыньи. Да и Александра с мамой тоже находились на волосок от самого страшного. Быть может, упорствуя, и пытаясь ее спасти, я приближаю конец самого дорогого мне человека?
По сути, когда мужчина утверждает, что у меня якобы есть выбор в принципе, он ошибается. Нет, даже если я выберу вероятный конец света, никто мне не даст осуществить задуманное. И от меня вообще в принципе мало что зависит. Я не могу спасти маму. Ее ждет болезнь, после которой она уйдет от нас. Могу ли я позволить ей мучиться? Но неизвестно, какой исход выберет Вселенная, если я не остановлюсь. Вдруг это будет во сто крат мучительнее?
– Сегодня ты слишком молчалив, сынок. – заметил папа, о присутствии которого я уже успел забыть. – Все в порядке?
– Я думаю, страшно жить, понимая, что рано или поздно тебя оставят все близкие.
– Оксинт… Ты это из-за вчерашнего недомогания мамы? – папа встревоженно глянул на меня.
– Не только. Александра, Майкл… Столько дорогих людей вокруг, каждый не застрахован от опасности… И каждый когда-то уйдет.
– Ну это еще нескоро будет. – уверенно сказал отец.
– Нам это неизвестно. – возразил я ему.
– К сожалению, да.
– К сожалению? Ты хотел бы знать, когда уйдут твои близкие?
– Да, сын.
Отец ответил без колебаний, и меня это удивило. Как можно желать точно знать, когда тебе придется проститься с человеком? Ведь от этой информации с ума можно сойти! Этот вопрос я ему и переадресовал.
– Понимаешь, сынок, жизнь учит нас тому, что все заканчивается. И уход близких – это естественный процесс. Но зная, когда это случится, может быть, удастся немного продлить их жизнь, подарить любимым хотя бы немного времени.
– А если нет? Если ты знаешь, что человек уйдет в любом случае, и ты бессилен это изменить?
– Тогда появляется веский повод больше говорить о том, как ты этого человека любишь. Извиниться, если есть за что. И беречь его. Знаешь, сынок, мы все это постоянно откладываем на потом. Потом попрошу прощения. Потом скажу, что люблю. Потом, потом… А потом уже и нет человека, понимаешь? У меня очень давно был друг, Агат… Я успел наговорить ему массу неприятного. Но мало того, что он действительно заслужил. Я думал, что у нас впереди долгие годы дружбы и все успеется. А он спас мне жизнь, пожертвовав своей. Если бы знать заранее, когда уходят дорогие сердцу люди!
– Что бы ты тогда сделал?
– Окружил бы их теплом и заботой, закутал в них, как в вату, берег бы. И каждый день, который подарен жизнью близкому человеку, напоминал бы, как он мне дорог.
– Но ты же так и делаешь!
Это правда: отец никогда не стеснялся говорить маме и нам, как он нас всех любит. И он действительно бережет нас от всего на свете. А если вдруг случится какая-то размолвка с кем-то из семьи, папа никогда не ляжет спать не примирившись с ним.
– Этому меня как раз и научил Агат. Озарение покупается слишком большой ценой – ценой утраты. Я сожалею о том, что не успел сказать другу, как он мне дорог. И делаю все, чтобы таких сожалений было как можно меньше. По сути, зная, когда уйдет твой близкий, ты успеешь подарить ему радость, попросить прощения и попрощаться. Да, для этого я хотел бы знать, когда придется проститься с любимыми.
Я задумчиво смотрел на отца. Может, рассказать ему?
«Не смей!» – прозвучал в моих мыслях голос Томаса. Он уже и днем ко мне подключается?
«Как ты пробрался в мои мысли?! И почему я не могу сказать отцу то, что он должен знать?»
«Я теперь всегда буду присматривать за тобой. Пока не минует опасность, хочешь ты этого или нет. А Иксиону говорить нельзя потому, что он непременно попытается спасти Елену вопреки всему. В результате либо произойдет то, что я тебе показал… Либо твой отец будет наказан мирозданием. Ты ведь не хочешь стать круглым сиротой?»
Я в ужасе покачал головой, не сомневаясь в том, что Томас меня видит. Во всяком случае, если он пасется в моих мыслях, то это решение наверняка в них прочитал. Но я не хочу, чтобы он знал обо всем, что я думаю.
«Уйди из моей головы!»
«Нет, мальчик. Ты подорвал мое доверие. Теперь я буду следить за тобой ради всеобщего блага.»
Нахмурившись, я дал себе слово, что разберусь с наглецом, когда он в очередной раз проберется в мой сон. А пока что надо сделать видимость того, что все в порядке. А то уже и папа на меня удивленно смотрит.
К счастью, объяснять отцу ничего не пришлось. Мама высунулась в окно, и позвала нас к столу. Она уже вполне пришла в себя после вчерашнего происшествия. Но мы все равно запретили ей лишний раз утруждаться. Мама, правда, заметила, что и раньше не слишком уставала на ниве домашнего хозяйства, так как у нее три замечательных помощника: дети и муж. Однако спорить с нами не стала. Она понимала, как нас напугало это происшествие. Хотя сама, кажется, не восприняла его всерьез.
За обедом я снова молчал, хотя такое поведение раньше мне свойственно не было. Но теперь я действительно изменился – раз уже папа это заметил. Смерть еще не подошла так близко, как собирается, но моя жизнь уже разделилась на до и после. До – это все счастливые годы, вся жизнь, которая была прежде чем Томас подтвердил, что агат говорит правду. После – то, что теперь. Некоторое время, в течение которого мама будет бороться с болезнью. И долгие тягостные годы после того, как она проиграет.
После обеда я ушел в комнату и там лег на кровать, уставился в потолок. Внутри было как-то пусто, и очень хотелось плакать. Я боялся признаться самому себе, но кажется, Томас добился того, чего хочет. Я не хочу и не могу представить жизнь без мамы, даже несмотря на то, что этот садист показал мне, как будут развиваться события дальше.
Но я не могу ничего сделать, чтобы исправить ситуацию. А каждое мое действие будет вредить кому-то из близких. Маме, папе, брату, сестре, кузенам, другим родственникам, всем дорогим людям. Все они одинаково важны и любимы для меня. Но я никого не могу приносить в жертву ради мамы. И ее ради всех не могу принести в жертву! Впрочем, меня никто и не спрашивает. Мир уже решил, как ему будет лучше.
Чертов агат! Лучше бы я вовсе не брал его в руки и не видел всего, что случится, не познакомился бы с Томасом. Просто жил бы счастливо, радовался и любил маму, пусть и не зная, что случится дальше. Это знание, словно отрава, лишает каждый день радости и беззаботности. Той самой беззаботности, которая, если верить взрослым, лишь нам, детям, и свойственна.
Едва я подумал об агате, как снова ощутил тоску по нем. Нет, ни за что его в руки не возьму!
«Я бы на твоем месте не был так категоричен.» – снова прорезался Томас. – «С ним тебе будет легче.»
«Пошел ты.» – совершенно невежливо ответил я ему. Но не раскаялся и, судя по тому, что мужчина не стал меня воспитывать, я имел на это право.
– Оксинт? – постучавшись, в комнату заглянул отец. – Тебе нездоровится?
– Нет, пап. – я постарался придать голосу нейтральный оттенок. – Просто спать хочу.
– Отдохни, сынок. Нам всем это нужно. Но прежде я сообщу тебе радостную новость: Саша пошла на поправку, а Майкл уже почти оклемался. С понедельника идет в школу, и кажется, не слишком этому рад.
Я изобразил улыбку, и порадовался вместе с папой, насколько хватило у меня актерских способностей. А когда он вышел, уткнулся носом в стенку и тихо заплакал. Кажется, Вселенная оставила моих близких в покое. Лишь после того, как я отказался от борьбы. После того как я предал маму.
Глава шестнадцатая. Знакомый незнакомец
Когда я принял, уверен, самое тяжелое решение в своей жизни, все пошло на лад. Майкл совершенно выздоровел после того, как попал под лед. Быстро поправилась и Александра. Мама даже шутить начала по этому поводу.
– Нашей Саше просто противопоказана мирная жизнь! – восклицала она. – В покое она даже выздороветь не может. А я ей подкинула повод для стресса, вот наша героиня и пошла на поправку.
– Да, дорогая, ты нас всех, кхм, взбодрила. – вздрагивал отец. – Только давай ты больше не будешь устраивать такую шоковую терапию?
Мама в ответ улыбалась, а я едва мог скрыть слезы. Ведь я же знаю, что скоро мамины недомогания станут для нас нормой. И помню, как выглядел отец в день, когда мы попрощаемся с мамой. Просто невозможно осознать, что все это случится, и довольно скоро. А я бессилен что-либо изменить.
Томас после того, как я отказался от борьбы, стал со мной необычайно ласков. Он добился своего, но спасибо ему за то, что хотя бы не показывал своего ликования – это раздавило бы меня окончательно. Мужчина, напротив, пытался меня поддержать. Я его ненавидел, однако лишь ему мог открыто все высказывать. Ведь он единственный, кто знал о том, что произойдет: никому другому я рассказать об этом не мог. Так что я в нем нуждался, ведь держать все в себе просто невозможно!
Впрочем, и мой камень, к которому я все-таки вернулся, помогал. Он больше не показывал мне видений о маме, да и вообще будущее не демонстрировал, за что я был ему признателен. Но когда я брал его в руки, мне становилось легче. Как и после того, как выскажу Томасу все, что накипело. Странно, но он никогда не принимался меня воспитывать, хотя ему от меня часто доставалось. Постепенно я даже привык к тому, что он всегда меня мониторит, и уже не возмущался тем, что мужчина подслушивает. Правда, поначалу было странно, что Даниил не засекает его в моих мыслях.
Однако Томас объяснил, что наша связь строится по другому принципу телепатии. Да и камни уберегают нас даже от самого крутого телепата во Вселенной. А еще он сказал, что никуда не исчезнет, пока не случится самое страшное.
– Я не то, что не доверяю тебе, малыш. – сказал он, когда мы во сне гуляли по погибшей планете Садроди – бывшей родине моего народа2. – Но ты ребенок, почти подросток. Тебе свойственны внезапные поступки и неадекватные реакции. Не обижайся.
– Угу.
– Может, я останусь и потом. Тебе потребуется моя поддержка.
– Посмотрим.
Я не искал этого общения. Но со временем оно стало мне просто необходимо. А еще я выпытал у Томаса, что отец будет жить долго-долго. Я боялся, что он уйдет вскоре за мамой.
– Нет, милый. Вселенная справедлива, и не отбирает у человека все и сразу.
– Да. Только выбивает землю из-под ног, но оставляет небо над поверженной головой.
В ответ он только покачал головой, и постарался отвлечь меня прогулкой по чужой планете. Мы теперь часто гуляли. Не наяву – родители бы явно заинтересовались, что за мужик возле меня околачивается. Но во сне Томас приходил ко мне, и показывал иные миры, которые я бы в жизни не увидел. Поначалу я удивлялся, как это он переносит мое сознание на другие планеты. Но оказалось, мужчина просто демонстрировал мне свои воспоминания о путешествиях, которые он предпринял. По его словам, это проще, чем переноситься сознанием на другие планеты или создавать их иллюзию. Прогулки по воспоминаниям может устроить даже тот, кто не обладает особыми навыками телепатии. Достаточно просто иметь под рукой такие камни, как у нас.
Для меня до сих пор было загадкой, почему из миллиардов и биллиардов людей минералы выбрали именно нас. Но Томас объяснял, что такова судьба. Значит, нам надо было встретиться, и он должен был помочь мне. Хотя я до сих пор сомневался в том, что его помощь окажется мне полезной, а не навредит. Но избавиться от него не смог, поэтому пришлось смириться. Тем более, мужчина больше не угрожал, не пугал, и вообще относился ко мне очень бережно.
Так продолжалось вплоть до сегодняшнего дня. Поскольку снова был выходной, я отправился на прогулку. Теперь я часто гуляю в свободное время. Это помогает хотя бы немного отвлечься от того, что случится потом. Сейчас я возился у озера, почти заросшего камышом и осокой. Тут у меня было свое место. Небольшой плот возле самой воды, неизвестно кем брошенный, я обустроил в силу своих возможностей: сделал шалаш из камыша, притащил из дома старый тюфяк. И мог часами тут лежать, наблюдая за тем, как по небу плывут облака, или у плота в воде резвятся мальки. Спокойные занятия не требовали от меня ничего, кроме времени, и здорово отвлекали.
Вообще раньше у меня было другое место. Старая и заброшенная конюшня, на которой когда-то работала мама. Я тогда был совсем малышом, и она брала меня с собой. Там случились самые радостные моменты в жизни. Но сейчас я физически не мог прийти туда, где был так счастлив.
Поэтому теперь часто сидел у воды. Течение завораживало, и я совершенно обо всем забыл. Даже стало в сон тянуть. Главное сейчас в озеро не упасть. Лучше доползу до шалаша, и подремлю там некоторое время, пока не…
– Оксинт! – прямо из камышей выскочил взъерошенный Томас.
Я и правда едва не упал в озеро, и от того разозлился.
– Томас! Какого мацтикона тебе тут надо?!
– Оксинт! – мужчина, кажется, меня и не слышал. – Тебе надо срочно убраться отсюда.
Только сейчас я обратил внимание на то, в каком он виде. Обычно опрятный до педантизма, с прической волосок к волоску, сейчас Том выглядел так, будто и сам упал, но даже не в озеро, а в какое-нибудь болото. Как жаль, что он там и не остался! Черные брюки намокли, а туфли и вовсе покрыл слой грязи. На черной рубашке репьи и другие цепляющиеся растения, а волосы на голове будто стоят дыбом.
– Что с тобой случилось? – удивился я.
– Это неважно. Уходи отсюда и быстро.
– Что еще за срочность?
– Сейчас тут появится мужик… Он опасен для тебя и для твоей семьи. Уноси ноги, пока он тебя не заметил!
Хотел я было возразить, что единственный опасный мужик в радиусе десяти километров – это он сам. Но не стал. В конце концов, в последнее время Том действительно заботился обо мне. Наверное, и правда стоит его послушаться.
Я встал, и пошел прочь от озера, а Томас последовал за мной. Но едва мы выбрались на полянку неподалеку, как раздался какой-то странный звук, и прямо передо мной упало тело. Я пригляделся – какой-то совершенно неизвестный мне мужчина. Откуда он взялся? Незнакомец всхлипнул и закатил глаза. Томас выругался, и склонился над ним.
– Уходи, мальчик. – велел он мне, и поднял над лицом мужчины руку с бусиной.
Не зная, что он собирается делать, я на всякий случай его оттолкнул. Этого Том явно не ожидал. Он упал в траву и недоуменно воззрился на меня.
– Оксинт, ты обалдел?!
– Я не дам тебе причинить вред человеку!
– Да не собирался я…
– Угу. Я поверил. Уходи, а я позову на помощь.
– Иди, и позови кого-то по пути.
– Нет, я вызову отца.
– Этого нельзя делать. Я же сказал, что он для вас опасен.
– А я тебе опять поверил. Нет, я не оставлю человека без помощи. Сейчас он явно не опаснее улитки, а потом папа разберется.
С этими словами я потянулся к арновуду. Томас попытался сорвать его у меня с запястья. Это меня взбесило до глубины души.
– Уйди! – заорал я на него, и взмахнул рукой.
Тут произошло что-то странное: мужчину вдруг откинуло метров на пять. Я удивленно заморгал, а он поморщился, и стал подниматься. Тут незнакомец рядом со мной издал странный звук, и будто бы стал задыхаться. Я с перепугу вылил на него воды из фляги, которая у меня всегда с собой, и это подействовало. Парень вдруг открыл глаза, и уставился на меня. Я же позвонил отцу, и быстро рассказал, что нашел человека, которому нужна помощь. Папа запеленговал мои координаты и обещал скоро быть. Томас, который попытался подойти ко мне, передумал, когда я стал разговаривать с отцом.
– Потом побеседуем! – крикнул он мне, и исчез.
Я же перевел взгляд на мужчину.
– Потерпи. Сейчас придут на помощь. – сказал я ему.
Он кивнул, и облизал губы. Только сейчас я обратил внимание на то, как ужасно он выглядит. Серая кожа, затуманенные глаза с полопавшимися капиллярами, волосы висят безжизненными веревками. И пересохшие, потрескавшиеся губы. Я, поддерживая его голову, напоил незнакомца, а он благодарно посмотрел на меня.
Только тут я задумался: а чем он может быть для моей семьи опасен? Ой, может, его неважный внешний вид – это следствие какой-то лихорадки? И он нас всех заразит, или заразит маму, в результате чего все и случится? Хотя нет, Томас бы тогда наоборот изо всех сил и даже пинками погнал меня спасать этого парня. Ведь он хочет, чтобы все так и шло. А может, незнакомец напротив может маму спасти? Я уставился на него во все глаза. Нет, его самого спасать надо.
Однако Томас обо мне какого мнения! Он и правда считал, что я оставлю человека в таком состоянии без помощи? Хотя он же не предполагал, что мы с ним встретимся. Кстати, откуда упал этот пришелец? Что с ним хотел сделать мой знакомый? Одни вопросы и никаких ответов! Пусть только Том попозже явится, я ему устрою допрос с пристрастием!
– Оксинт! – раздался неподалеку голос папы.
– Я тут! – откликнулся я.
Мужчина вдруг свистнул, и я с удивлением на него глянул. А это вообще человек? Может, это какая-то инопланетная форма жизни, которая попытается захватить нашу планету, и Томас хотел защитить нас от него? Хотя нет, тогда бы он аргументированно объяснил мне, в чем дело. Правда, я бы вряд ли в это поверил. Никогда ранее не слышал, чтобы негуманоидные существа пытались захватить планеты, на которых живут люди – им наши условия не подходят. Поэтому подобные истории я только в земном кино наблюдал. Но в любом случае, тогда бы Том мог сформулировать, в чем заключается опасность. А он этого не сделал. Поэтому я считаю, что поступил правильно. Главное сейчас папе сказать, чтобы этого пришельца на заразу всякую проверили. Ну и на происхождение. Вдруг это и правда какой-нибудь паразит в оболочке человека… Мало ли что случается!
Тут в кустах кто-то зашелестел, на поляну выскочил папа, и ошарашенно уставился на мужчину.
– Евгений?! – воскликнул он.
Я только хлопал глазами. Получается, это папин знакомый? Ну во всяком случае, отец его откуда-то знает.
Мужчина по имени Евгений в ответ широко распахнул глаза, лицо его исказила гримаса, похожая на радостную улыбку.
– Иксион! – выдохнул он и лишился сознания. Не иначе как от переизбытка чувств.
– Вы знакомы? – промямлил я, хотя вопрос был явно лишним.
– Да, сын. Евгений когда-то спас мне жизнь. Это же, кстати, наш потомок, брат тети Саша и одновременно с этим твой дядя. Помнишь вредного Евгешу?
После услышанного я едва не составил компанию старому-новому родственнику. Такое ощущение, что это не он приземлился к нам на Эдем неизвестно откуда. А мы все вместе вдруг переместились на Землю, примерно в район Индии!
