bannerbannerbanner
полная версияКачели времени. Мама!

Ирина Михайловна Кореневская
Качели времени. Мама!

Полная версия

Глава девятая. Первые звоночки?

Кошмары мне в тот день не снились. Наверное потому, что я переложил агат, и он не смог на меня повлиять. Поэтому проснулся я в середине дня в отличном настроении, и радостно поприветствовал сестру, которая уже прибежала из школы, сказал, как она мне дорога. Александра, правда, отреагировала на это вовсе не так, как родители. А так, как и отреагирует вредная девчонка, коей она и является.

– Кажется, надо снова показать тебя врачу. – заявила она. – У тебя явно что-то не так с головой!

Я только махнул на нее рукой, но обижаться, как сделал бы это раньше, не стал. Пусть знает, что я и правда ею дорожу. Мама же мне тихонько объяснила, что сестренка повела себя так от смущения, а не потому, что не любит меня. Есть период в жизни человека, когда он уже не реагирует так открыто на проявление любви, как малыши, или так спокойно, принимающе, как взрослые, а стесняется этого чувства. Правда, я не понял, зачем же стесняться, и ограничивать себя в проявлениях любви. Ведь неизвестно, успеют ли тебе в следующий раз о ней сказать, успеешь ли сказать ты…

Позднее я убедился в том, что мама права. Когда я уже лежал в кровати, Александра, думая, что я сплю, прокралась в комнату, и положила на тумбочку мои любимые конфеты. Потом тихонько коснулась моей щеки губами, поправила одеяло, и вышла на цыпочках. Я же лежал и улыбался во все зубы, но одновременно с этим вдруг защипало в носу, и на глазах выступили слезы. Однако я почувствовал, что это очень хорошие слезы, поэтому не стал беспокоиться.

Следующие двое суток прошли так же, как проходили раньше: тихо, размеренно и спокойно. Мы с сестрой ходили в школу, помогали родителям, играли с малышом. Разве что я завел привычку говорить всем, как сильно я их люблю. Родители улыбались, Антей радовался, и даже Александра в ответ погладила меня по голове. А я совсем упустил из виду, что затишье всегда бывает перед бурей. Наверное, нельзя слишком радоваться жизни: эта самая жизнь тогда тут же щелкает тебя по носу, чтобы ты не слишком-то и расслаблялся.

Гром грянул посреди ясного неба внезапно. Приближались выходные. Отец рассказывал маме, что Майкл вроде бы идет на поправку, и я ждал, когда он выздоровеет, а к нам наведается тетя Саша. Несмотря на то, что камень я вернул в кабинет, и видения меня не беспокоили, внутри было как-то тревожно. Я решил, что это тоска по минералу. И с нетерпением ждал приезда тетушки, чтобы она наконец-то разобралась с агатом. А еще окончательно утвердился в решении рассказать ей про Томаса. Пусть он больше и не появлялся, но я все равно опасался, что это временно, и в покое он меня не оставит.

Поэтому визита нашей дорогой Александры я ждал, наверное, даже сильнее, чем какого-нибудь праздника. И сегодня, когда отец ушел в кабинет, разговаривать со своим братом, даже подпрыгивал от нетерпения. Вот сейчас папа выйдет, и скажет, что тетушка приезжает завтра! Ну или послезавтра с утра. Но главное – что она приезжает.

Однако когда отец вышел, одного взгляда на его лицо мне хватило, чтобы понять: что-то снова случилось. И что-то страшное. В гостиной, куда и выходит дверь из кабинета, мы в этот момент были одни. Мама с сестренкой и Антеем играли на улице, я слышал их радостные голоса. И эти звуки, а также вечерний солнечный свет, мягким золотом заливающий гостиную через большие окна, так странно контрастировали с выражением лица отца!

– Что случилось? – спросил я без предисловий.

– Что… Нет, ничего, малыш. – он постарался взять себя в руки, и изменить выражение лица на более беззаботное.

– Папа, я же чувствую. Не скрывай от меня правду. Пожалуйста. Я же буду переживать и беспокоиться.

Папа вздохнул, и погладил меня по голове.

– Сынок… Вот в чем дело.

Он рассказал мне про происшествие с Майклом. Я, конечно, не стал ему говорить, что все уже знаю. Но потом отец добавил кое-что новое.

– Александра все эти дни не отходила от постели мальчика. Но сегодня слегла сама, я думаю, из-за переживаний. Александр теперь смотрит за ними, Даниил срочно что-то делает в своей лаборатории. И я завтра туда слетаю. Не волнуйся, мы их обоих поставим на ноги!

И хотя в голосе отца звучала уверенность, я ему не поверил. Значит, Томас добрался и до Александры! Что бы он ни говорил, думаю, его возможности гораздо больше, чем он пытается мне внушить. И наверняка это он как-то на тетю Сашу повлиял. Я ее знаю: она не спасовала даже тогда, когда ее мужу, моему дяде, грозила смертельная опасность. И вряд ли сейчас бы позволила себе слечь с нервным расстройством! Да, конечно, она переживает за своего сына, как любая мама. Но она очень сильная, и непременно взяла бы себя в руки.

Остаток дня и вечера прошел как в тумане. Перед сном я долго ворочался с боку на бок, а потом решил – ну хватит. Завтра позову Даниила. Плевать уже на обиды, когда какой-то маньяк с неограниченными возможностями угрожает нам всем! Так что завтра, как проснусь… Или нет, с утра не стоит, он же сейчас занят тем, что помогает Александре. Тогда как только узнаю, что он освободился, сразу же его позову.

Ночь тоже прошла беспокойно. Кошмары мне не снились, но я то и дело просыпался, а временами и вовсе впадал в какое-то коматозное состояние: вроде и слышу все, что творится кругом, и думаю, но не могу пошевелиться. Наверное, это нервное напряжение так давало о себе знать.

Только утром, когда забрезжил рассвет, я уснул, и достаточно крепко. Но и тут не получилось нормально отдохнуть. Где-то в девять утра я услышал голос сестры.

– Оксинт, вставай, пожалуйста. Помоги мне с малышом, а то я завтрак хочу приготовить.

Удивленно глянув на Александру, стоявшую в дверях комнаты, я тут же вскочил. Может, это очередной дурной сон? Где мама? Этот же вопрос я адресовал сестренке.

– Мама вместе с папой отправилась к Сашам. Александре нездоровится, они решили помочь им. Вечером вернутся.

Выдохнув, я быстро привел себя в порядок, и занялся Антеем, пока сестра готовила завтрак. Она напевала, совсем как мама – да и голос похож. Все-таки у моей Сашки очень много от нашей матери. И глядя на нее, я понимаю, почему считается, что люди продолжаются в детях. Я ведь тоже на папу похож. Но и от мамы во мне многое. Это так здорово, когда видишь в родителях себя. Сочувствую тем детям, которые непохожи на своих стариков, ведь если смотришь будто на свое отражение, то ваша родственная связь словно становится еще крепче.

Мы позавтракали, и решили пойти на детскую площадку, где есть интересные для нашего братишки аттракционы. Я уже совсем успокоился. Родители у дяди с тетей лишними не будут. Папа приготовит нужные отвары, мама тоже поможет – все же она врач, хоть и ветеринар. Потом Даниил что-то нахимичит, и все вместе живо поставят тетю Сашу и Майкла на ноги! А мы пока проявим себя послушными и благоразумными детьми, чтобы родителей не расстраивать.

Но когда я одевал Антея, из прихожей раздался испуганный возглас Александры. Неужели Томас осмелился прийти в наш дом, когда его оставили взрослые?! Я положу конец его издевательствам!

Схватив биту, которая висела на стене в качестве украшения, я вылетел в коридор и замер. Испуганный папа поддерживал маму, а та была белее снега – прямо как в моих кошмарных видениях! Рядом суетилась сестра. Я выронил свое «оружие» и уставился на них.

– Сынок… – попыталась улыбнуться мама.

Я поспешил к отцу на помощь, и мы вместе довели маму до спальни, уложили в кровать. Потом Александра осталась с ней, а папа отправился на кухню, готовить укрепляющий отвар. Я же вспомнил, что Антей так и сидит в детской, направился за ним. Затем пришел на кухню, посадил малыша в манеж, и выжидательно воззрился на отца. Тот не стал откладывать разговор на потом.

– Ничего не понимаю. – встревоженно сказал он. – Мы перенеслись к Сашам, у твоей мамы немного закружилась голова. Она посидела, вроде бы, пришла в себя. Потом даже помогала мне, но вдруг резко потеряла сознание!

Папа одновременно говорил, и резал корнеплоды, тер их на терке. Получалось это у него неважно. Поэтому я отобрал растения, и сам занялся ими. У меня в школе уже началась ботаника, да и родители часто готовили отвары при мне, и учили нас, детей, это делать. Так что приготовить снадобье я могу. Отец, верно оценив собственные силы и мои возможности, сел на стул, и продолжил рассказ.

– Вот так и происходит смена поколений… Мы привели в сознание твою маму, и даже Александра вскочила с кровати. Поставь кастрюльку на медленный огонь. Ей померили давление, сахар, температуру… Все очень низкое, как будто она истощена до предела. Помешивай до кипения, пожалуйста. Алекс напоил Елену сладким горячим чаем, уложил Александру – а то она и сама-то едва на ногах стояла. И мы отправились домой. Там от нас сейчас мало толку, лишь внимание на себя отвлекаем. Спасибо, мой хороший, дальше я сам.

Я послушно освободил отцу место у плиты. Он процедил отвар, а я уже достал из холодильника лед. Папа кивнул, и поставил кружку на лед, остужаться.

– И что теперь? Ты вызовешь врача?

– Уже, сынок. Врач скоро будет. А сейчас пойдем к маме.

Отец взял отвар, а я глянул на Антея – он задремал в манеже. Ничего страшного, если пару минут он побудет один. Мы пришли в родительскую спальню, где Александра читала маме вслух, а та лежала, прикрыв глаза. Но когда мы вошли, мама сразу же посмотрела на нас.

– Выпей, дорогая. – отец помог ей принять отвар. – Врач скоро придет.

И правда – в дверь тут же позвонили и я побежал открывать. Затем мы с сестрой отправились на кухню.

– Это ведь временное недомогание, да? – взволнованно спросила сестра, глядя на мирно спящего Антея. – Мама же поправится?

– Обязательно. – заверил я ее, и обнял. – Иначе и быть не может.

– Я не переживу, если что-то с ней произойдет.

– Я тоже.

Мы так и стояли в обнимку, и надеялись на лучшее. Но на ум некстати пришли мои видения, которые утверждали совершенно обратное. Я же изо всех сил надеялся, что это просто дурное влияние агата. Все будет хорошо, мама быстро поправится, и у нас больше не будет поводов для тревог.

 

Вскоре к нам присоединился отец, проводивший врача. Эскулап заявил, что действительно выглядит так, словно мама сильно истощена. Он предположил, что путешествие между временами ее сильно утомило, и выписал направление на анализы, которые нужно сдать завтра.

Маме полегчало после отвара, но мы попросили ее оставаться в постели, и сами занимались домашними делами. Спать в этот вечер все легли рано и снова в родительской спальне. Однако кровать отдали полностью в мамино распоряжение, чтобы не тревожить ее. Нас с сестрой отец уложил на кушетке, благо, места там хватало. Антей спал в своей колыбельке, а сам папа, невзирая на наши протесты, устроился в мягком кресле у кровати, чтобы иметь возможность наблюдать за всеми нами. Мы с сестрой свернулись клубочками, и взялись за руки. Я вздохнул, подумал, что вряд ли смогу уснуть, но уже через секунду понял, что ошибся.

Глава десятая. Камень

Однако, в каком неуютном месте я нахожусь! Какой-то старый навес с крышей и стенами, кажется, из рубероида, а опорой материалу служат деревянные столбы, потемневшие от времени и влаги. Последней тут было предостаточно, ведь шел дождь. Впрочем, «шел» – это слишком мягко сказано. Вода падала с неба сплошным потоком, капли сливались друг с другом. И я ничего не видел, кроме этой плотной, серовато-белой стены. Впрочем, иногда к этому добавлялись вспышки молний, будто прорезавшие ее. А затем густо рокотал раскатами гром. Кроме него я слышал только шуршание – это был звук льющейся с неба воды. Хотя вообще-то приличный дождь должен звучать иначе! Да и выглядит он по-другому, а не как смесь воды и тумана. Казалось, что за этой непроницаемой стеной находится что-то невидимое и страшное. Хорошо хоть, судя по звуку, оно стоит на месте, а не приближается.

Из запахов же тут было только амбре гниющего дерева, да немного попахивало пластмассой. Но это уже от меня – я почему-то одет в полиэтиленовый дождевик, и это тоже странно. На нашей планете никогда не станут использовать материал, который не разлагается в течение столетий – мы еще помним печальную судьбу Садроди. И химические красители тоже не в чести, а мое одеяние имело ядовито-зеленый оттенок. Я бы такое в жизни не надел. К тому же оно банально неуютное, да и постоянно сползает, шуршит – не так сильно, как дождь, но противно. Словом, никаких приятных ощущений.

Однако я не слишком сетовал на неудобства, надеюсь, временные. Больше всего меня волновал вопрос: где я очутился? Это явно не Эдем! Наверное, надо выйти из укрытия в дождь, и постараться хоть что-то разглядеть через потоки воды, льющиеся с небес. Но прежде чем я успел сделать хоть шаг, из этой самой водяной стены, словно призрак, прямо на меня шагнула высокая черная фигура.

Я в ужасе отшатнулся от монстра из дождя, но в следующее мгновение понял, что ошибся. Это явно был человек, просто на нем тоже дождевик, черного цвета. Человек поднял руку, откинул капюшон, и я почувствовал, как вся кровь ударила мне в голову. Нет, я не ошибся, это самый настоящий монстр. Ведь передо мной стоит наглый Томас, которого я уже ненавижу всей душой!

– Привет, Оксинт! – как ни в чем ни бывало сказал он. – Как дела?

– Да как ты смеешь! – завопил я, и бросился на него с кулаками.

Конечно, родители учили меня, что ни на кого нельзя поднимать руку. За редким и катастрофическим исключением, когда угрожают твоей жизни. Однако сейчас, когда я пытаюсь побить Томаса, мне не стыдно. Ведь он и правда угрожает всем нам! Да еще и смеет издеваться надо мной, спрашивает, как у меня дела. Естественно, этого я стерпеть никак не мог. Он мне и так все нервы расшатал!

Но удары мои, разумеется, никакого вреда ему не причиняют. К тому же Томас почти сразу перехватил мои руки, и теперь я бьюсь, словно в силках, пытаясь его хотя бы пнуть. Умом я прекрасно осознаю, что десятилетний мальчик вряд ли одолеет сорокалетнего мужика. Но то умом! Сейчас я явно руководствуюсь не им и, если бы мог, отдубасил этого негодяя от всей души, чтобы больше на километр ко мне и моей семье не приближался.

– Успокойся! – негромко сказал Томас. – Или я выставлю тебя под дождь, чтобы ты охладился.

– Отпусти меня, подлец!

– Хорошо. Но ты должен прекратить свои атаки. Что бы ты там себе ни думал, они для меня достаточно чувствительны.

Я свирепо посмотрел на него, но пришлось согласиться. Потому что если я продолжу упорствовать, он и правда может выгнать меня из этого укрытия. Или даже применить ко мне силу, а я бы этого не хотел. Поэтому прекратил попытки врезать ему. И мужчина действительно меня отпустил.

– Теперь я хотел бы узнать, чем вызвана твоя агрессия. – спокойно сказал он.

– Не притворяйся, будто бы ничего не знаешь!

– Я не притворяюсь. Это и правда так. Все это время я был в другом веке и на другой планете, поэтому действительно не знаю, что у тебя тут приключилось. Догадываюсь только, что ничего хорошего, раз ты так меня встретил.

– Другой встречи ты и не заслуживаешь! Из-за тебя не только Майкл пострадал, но и тетя Саша, и мама!

– Каким, интересно, образом я мог им навредить? Что случилось? Ты можешь по-человечески говорить?

Конечно же я ему все рассказал. И что тетя Саша слегла от переживаний, и что маме стало плохо, когда она с папой к ним летала. Мужчина выслушал меня, и пожал плечами.

– Оксинт, ты же умный мальчишка. Ну сам подумай: как я мог повлиять на эмоциональный фон Александры, чтобы ей стало плохо? И как мог бы навредить твоей матери? Я еще понимаю твои прошлые обвинения по поводу Майкла. Такое происшествие и правда можно подстроить, хотя я тут ни при чем. Но как можно дистанционно навредить двум женщинам? Одна к тому же способна за минуту выкосить орду мацтиконов, а другая находится под охраной твоего папы. Он, я думаю, близко бы к Елене злоумышленника не подпустил!

Не знаю, что на меня повлияло: его спокойный тон или же я охладился благодаря дождю, который продолжал падать с неба… Но я действительно несколько пришел в себя, и задумался: а и правда, как он им навредил? Хотя имеется у меня одно предположение.

– Ты посылаешь мне страшные сны, появляешься в моих мыслях… Может быть, ты и на них смог так воздействовать!

– Нет, мальчик. Я действительно связан с тобой, но не с ними. И наша с тобой связь позволяет использовать телепатию, способностей к которой и у тебя, и у меня, мягко говоря, немного. Но не более! Я не смогу причинить тебе вред, даже если захочу. Но я не хочу. Кажется, все мои поступки об этом свидетельствуют. Я хочу тебя спасти, помочь тебе.

– Ты запрещаешь мне спасти собственную маму! Это так ты мне помогаешь?!

– Так я спасаю тебя и весь мир от страшной участи. Послушай, пожалуйста…

Томас начал говорить. Делать нечего: пришлось его слушать. Все равно из этого странного места, куда он меня затащил, не выбраться самостоятельно. Но когда он выговорится, я потребую, чтобы он вернул меня домой, и оставил в покое.

Начал мужчина с того, что живет он на другой планете и даже в другом веке. О том, что он инопланетянин, я и сам уже догадался. Правда, из-за имени я думал, что он землянин, однако Томас сказал, что это не так. На самом деле, он не живет ни на Земле, ни на Эдеме. Его родина – далекая-предалекая галактика, а название планеты известно даже не всем нибирийцам. Да еще и родное время мужчины наступит на пару веков позднее.

– Вообще это удивительный парадокс. – улыбнулся Томас. Странно, но улыбка делала его лицо более приятным, открытым. – Ты старше меня на два столетия. Но сейчас я взрослее, и должен уберечь тебя от огромной беды. Беды, которая коснется всех. Ты увидишь конец света, а я… Я просто не появлюсь на свет. Так что если ты думаешь, что я бескорыстно пекусь о твоем будущем, вынужден признаться: это не совсем так.

Я кивнул. Если откинуть всю мою к нему неприязнь, то это даже логично. Человек хочет жить, узнает, что из-за какого-то происшествия в прошлом мир может прекратить существование даже до его рождения, и хочет это предотвратить. Однако кое-что тут вызывает у меня вопросы.

– Как ты узнал, что существует вероятность конца света, да еще и это случится якобы по моей вине? Как ты перемещаешься во времени и пространстве? Какая у нас, в конце концов, связь и за что мне это?

– А как ты узнал, что твоей маме угрожает опасность? Ведь не от меня ты впервые получил скорбную весть.

– Мне папин камень показал. Ты же знаешь.

– Вот и мне камень показал. – продемонстрировал он мне свою бусину. – Ты видишь с его помощью будущее, а я прошлое. Он перемещает меня, и он же связывает нас с тобой.

Я уставился на круглую черную бусину. Томас коснулся ее пальцем, и я увидел, как на ее поверхности вспыхнула молния. Наверное, его камень сейчас потеплел.

– У тебя мой агат? Как он оказался у тебя? Он нас связывает? А зачем, почему? Это же просто камень. И я ведь его стараюсь пореже брать в руки. Но на нашу, как ты выразился, связь, это никак не влияет.

– Ох, Оксинт, я бы на твоем месте его вообще из рук не выпускал. – вздохнул Томас.

По его словам выходило так, что агат является моим амулетом. Он усиливает мои способности к ясновидению, которые существуют в зачаточном состоянии. А еще оберегает меня от невзгод. И, если верить моему собеседнику, минерал для того и посылал мне видения, чтобы уберечь от потрясения в будущем.

– Камень хочет, чтобы ты знал о большом горе, и постепенно с ним смирился. Если бы он знал, что в итоге ты захочешь совершить поступок, который может стереть тебя с лица Вселенной, наверняка бы он не стал показывать то, что в будущем произойдет.

– Камень хочет? Ты так говоришь, будто он живой!

– В некотором роде так и есть.

Камни не дышат, не нуждаются в еде и воде, во сне. Они не чувствуют, но, по словам Томаса, любые камни мыслят и обладают большими возможностями. А все потому, что они впитали энергию первого взрыва. Он пробудил жизнь во Вселенной во всем, в том числе, и в камнях. И те из них, что расположены в пустынной местности, и никогда не знали другой жизни, будто засыпают. А вот те, которые находятся в постоянном контакте с людьми или другими животными, воспринимают их импульсы, и потому бодрствуют, мыслят, обмениваются импульсами с окружающими, изменяются. Их деятельность незаметна для людей, потому что срок жизни камня, прежде чем он превратится в песок, гораздо дольше, нежели срок жизни человека. Поэтому, чтобы заметить его изменения, за объектом нужно наблюдать тысячелетиями.

– Интересная теория. А откуда ты все это знаешь? И почему об этом не знают ученые с Нибиру? Они же самые умные, и достигли максимального прогресса в изучении Вселенной.

– Я уже говорил, что о моей планете неизвестно даже многим нибирийцам. Зато мои далекие предки тесно общались с населением Власты. Они получили от них знания о камнях, и о многих других предметах. Собственно, и наши с тобой минералы оттуда же. Моя планета была одной из первых, где возникла жизнь, после Власты, Нибиру, Эдема. И жители первой взяли мой народ под крыло, обучали и развивали его. До тех пор, пока Власту не погубили мацтиконы. Ты же знаешь, что была такая планета?

Я кивнул. Власта – родина Даниила и Дании1. Первая планета, на которой пробудилась жизнь. Местные были очень сильными магами, они могли многое, и мастерски управлялись со своей энергией. Наверное потому и камни оттуда обладают невероятными возможностями.

– Поскольку на этой планете жизнь зародилась раньше всего, камни там тоже особенные. Остальные им сильно проигрывают. – подтвердил мое предположение Томас. – Они впитали больше всего энергии сначала от взрыва, потом обменивались импульсами с людьми, обладавшими очень большими запасами силы. Потому и способны на то, что не под силу другим.

1Качели времени. Обилие времен
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru