Илья Веригин
Олени не придут
Глава 20
28 марта
Мэй поселили в просторной гостевой спальне на втором этаже, из которой открывался великолепный вид на спускавшиеся к озеру макушки гигантских елей. Бабушка, не прекращая возмущаться по поводу решения силовиков упрятать их в дальнюю резиденцию, обосновалась в своих привычных апартаментах на первом этаже, с окнами, выходящими на ведущую от входа аллею. «Мне нечего бояться!» – твердила она охране, демонстративно прохаживаясь вдоль огромных стёкол, и уже спустя три дня прорвала оцепление, снова став выезжать на встречи в город на машине с водителем, потому что тридцатикилометровую зону отчуждения вокруг резиденции сделали бесполётной. Повезло, что Михаил снова чем-то безумно увлёкся, иначе скандала было бы не миновать! А ведь Мэй очень этих скандалов боялась, практически воочию видя, как рвутся связи между близкими людьми, когда они дают волю негативным эмоциям.
Она нашла и притащила в комнату два старых телевизора и установила их на тумбу, подперев книгами – так, что вместе с двумя стеновыми панелями получилось четыре полноценных экрана. Потом полдня подключала и настраивала их по наитию, то и дело жалуясь самой себе на отсутствие лиса и друга в инвалидном кресле. Однако в конце концов провода сплелись как надо, стена вспыхнула светом, Мэй перевернула огромное кресло вниз спинкой и устроилась в нём, словно в защитном коконе, поближе к земле.
Надо сказать, запасную резиденцию бабушка себе отгрохала немаленькую – посмотреть тут было на что! Но Мэй в другие части особняка практически не ходила, довольствуясь своим логовом, кухней и небольшим спортзалом по соседству, где ей приглянулся один велотренажер, согласившийся иногда крутить педали до изнеможения. Она ждала, бесконечно ждала, когда вернётся проснувшаяся мама, с которой из-за взрыва так и не удалось повидаться. Бабушка обещала, что произойдёт это скоро.
* * *
Елизавета Морякова, кстати, как и младший сын, воодушевилась и проворачивала дела с сокрушающим напором и лёгкостью. Организованная ею кампания против итальянского политика и одновременно за референдум набирала обороты, привлекая всё больше и больше сторонников. Маховик раскрутился так, что она даже хотела придержать его, пока не будет результатов расследования по взрыву. Однако тут, как будто специально, из Италии прилетел очередной гвоздь в крышку гроба Джанфранко Бести: Мари передала через доверенных лиц отрывок из аудиозаписи разговора мужа с однопартийцами, который, очевидно, не предназначался для чужих ушей. «Мы будем тебя защищать, несмотря на всё содеянное», – говорили они в конце.
Последнее использованное ими слово, по природе своей многозначное, в текущем контексте воспринималось исключительно как признание коллегами вины Джанфранко.
Естественно, Елизавета тут же предала запись огласке, и протесты, усмирённые совместными усилиями европейских политиков, вспыхнули с новой силой.
* * *
В тот день, прощаясь, герр Шаульберг из-за своего огромного стола посмотрел пустым, холодным, полным безразличия взглядом, будто бесконечно устал от войны и заранее в душе простился с сослуживцем.
«Утомился, старый? А я – нет!» – ухмыльнулся Бести внутри, но какая-то несогласная жилка под глазом предательски дёрнулась, напомнив хозяину о его реальном душевном состоянии.
Четыре дня назад чёртов взрыв в Москве, пусть и не нанеся ни одному человеку серьёзного вреда, за сутки разрушил все отстроенные Джанфранко защитные сооружения. Ничего хорошего не предвещало и участие столь сильного соперника, как Елизавета Морякова, которая получила, фактически, личное приглашение в кампанию по поиску ведьм. С тех пор дела пошли по наклонной. Что делать? Что делать?! Не желая лететь домой и не имея возможности скрыться в осаждённой радикалами неапольской квартире, он спустился в ресторан и сел поразмыслить за укромным столиком в дальнем зале, подальше от взглядов.
Ситуация складывалась патовая, и хотя в объективности судебной системы он пока не сомневался, всё больше казалось, что на поданные им к ряду СМИ иски о защите чести и достоинства смотрят через призму общественного мнения. Такой расклад ничего хорошего не предвещал.
Выпив залпом первую бутылку ледяного эля, Бести тут же заказал вторую, которую растянул уже на час, задумчиво потягивая глоток за глотком. В нагрудном кармане несколько раз завибрировал телефон спецсвязи, используемый для экстренных случаев: пережиток прошлого, к которому даже нельзя было подключить гарнитуру. Джанфранко старания аппарата проигнорировал – бутылка кислого эля была гораздо более приятным собеседником.
Когда же принесли кольца кальмаров, а третья стеклянная подруга стала аккуратно, без пены, переливаться в сужающийся кверху бокал, в проёме появилось обеспокоенное лицо, затем грудь, а наконец вся Джули:
– Вот вы где?! Мы обыскались!
Подскочив, она выхватила из рук Джанфранко бутылку, которую он так и не успел до конца перелить в бокал, и, сев напротив, осушила её до конца так вальяжно, что на нижней губе даже осталась висеть небольшая искрящаяся капелька, бесцеремонно вытертая белоснежным рукавом сорочки.
Он не успел удивиться, потому что новая собеседница, на всякий случай оглядевшись по сторонам, мгновенно перешла в атаку:
– Вам надо готовиться к худшему! Срочно домой – и не подавайте признаков жизни до распоряжений от герра Марка! Лучше, если вообще никто не будет догадываться, что вы там.
– Да что случилось-то?!
Джули укоризненно, с ноткой презрения, посмотрела на него:
– Запись. Кто-то слил Елизавете Моряковой отрывок из вашей видеоконференции с коллегами в четверг, о которой я не знала. А ведь меня должны были предупредить! Мать вашу! – Джули в сердцах ударила кулаком по столу. – Я тут из шкуры вон лезу, чтобы хоть немного вас обелить, а вы подкидываете мне такую свинью!
– Да в чём проблема-то?! – непонимающе развёл руками собеседник.
– В чём проблема? В чём проблема?! Вот в этом! – резким движением Джули выдвинула из стены аккуратно спрятанную в интерьер тонкую панель и, пару раз ткнув пальцами, включила запись: «За всё содеянное…»
– Но ведь это вырвано из контекста!
– Дорогой вы мой! Кого это сейчас волнует?! Мир давно не находил себе антигероя и сейчас упивается возможностью расковырять хоть чью-то гниющую рану. Вам лучше всего будет прикинуться дохлым, чтобы не пробуждать в хищниках их инстинкты. Хотя… падальщиков среди них тоже немало! Залягте на дно. Никаких движений, я запрещаю! – поднявшись, она толкнула пустую бутыль в сторону стены и властно постучала ногтем указательного пальца по столу. – Ни-ка-ких! Понятно?! Герр Марк в курсе!
Джанфранко потупил взор. Через пять минут на выходе из ресторана его хмурое лицо только со второго раза считалось терминалом оплаты. Сгорбившись, засунув руки в карманы пальто, он украдкой вышел во внутренний двор, в тёмном уголке дождался дрона и максимально незаметно, прикрыв лицо шарфом, залез внутрь железной птицы. Джанфранко Бести было страшно. Просто страшно, безо всяких приукрас и душевного трепета.
Глава 21
Муж всё утро провёл в спальне, отходя от выпитого за ночь. Накрывался одеялом, прячась от света, когда она, ничего не произнося, входила по делам. Кряхтел. После полудня перебрался в гараж, облегчив своё состояние тайком захваченной из холодильника бутылкой. Постучал молотком, пошумел дрелью.
Мари нашла его спящим за верстаком: поверхность слева и справа была сплошь покрыта просверленными отверстиями вперемешку с хаотично вбитыми гвоздями – под разными углами, несколькими последовательными ударами или одним, гнущим несчастную шляпку.
Она ничего не сказала, ничего не сделала. Лишь молча смотрела, скрестив руки на груди и прислонившись головой к дверному косяку.
* * *
29 марта
Следующий день не задался с самого утра. Мало того что она разбила мизинец на правой ноге об резную ножку комода, второпях выходя из ванной с намотанным на волосы полотенцем, так ещё дрон прилетел с огромной задержкой. Опоздала на встречу. Хотя чего было ожидать от перевозчика, когда ему назвали фактически запретный адрес? Слава богу, свои PR-проекты она вела от лица компании, ничем юридически с её именем не связанной, так что бизнесу вся эта ситуация особого ущерба не приносила. Надо было перетерпеть – не первый раз попадая в такие обстоятельства, Мари это понимала и сжимала кулаки.
Возвращаясь, она, помимо привычной охраны по внешнему контуру, заметила у входа правительственный дрон и уже знакомого ей небольшого юркого китайца, который выбежал из дома и стрелой шмыгнул в коптер аккурат к её приземлению, очевидно, не желая пересекаться с хозяйкой. Рыжую этот факт встревожил.
– Дорого-ой?! – голос разнёсся по дому с необычным эхом, как будто разом вывезли всю поглощающую звуки мебель.
Медленной походкой, задерживаясь в проёмах дверей, Мари шла по комнатам, сдерживая в себе растущее чувство страха. Шаг. Ещё шаг. Левая рука искала точки опоры – стены, двери, мебель… Связь с чем-то прочным, надёжным не должна была прерываться.
Муж сидел на дальней террасе в плетёном кресле, сторожем поставив перед собой на столик полупустую бутылку коньяка.
– А-а-а, пришла?! – затянул он с хрипотцой. – Ну как там, снаружи?
– Нормально, – Мари подняла подбородок, уловив феромоны агрессии. Не в её правилах было прятать лицо от опасности.
Джанфранко подался вперёд, положил локти на колени и стал нервно стучать правой пяткой, пока пляшущие мысли не сложились в словесную форму:
– Я вот что думаю… моим недругам каким-то образом всё время удаётся быть на шаг впереди. Такое ощущение, что всей этой кампанией против меня руководит кто-то близкий. Очень близкий! Может быть, герр секретарь устал и готов слить меня, старого соратника? Или же кто-то из петролеумов держит обиду? Не знаешь? – он развернул голову и пронзил взглядом всё ещё стоящую в дверях Мари, но, получив короткое безразличное «нет», снова сгорбился, как будто сверху давила невыносимая ноша.
– Ты пьян, Джани.
– О да! – закивал тот в ответ.
– Мы с тобой не раз обсуждали: ты должен быть сильным. Соберись. Ты должен…
Договорить рыжая не успела. Со стремительностью дикого павиана Джанфранко замкнул хватку на горлышке бутылки большим пальцем вниз и резким движением наотмашь запустил её в сторону Мари. Она увернулась, машинально закрывшись руками от падающих дождём осколков и готовясь усилиями обеих ног вытолкнуть тело в дверной проём, но каблуки… Прошло мгновение, буквально секунда, и когда Мари открыла глаза, дикий павиан уже был рядом.
Преодолев разделявшее их расстояние рывком, достойным олимпийского спринтера, Джанфранко схватил жену за горло и, поймав опору тремя свободными конечностями, с такой силой бросил её в вожделенный дверной проём, что оторвал от земли более чем на тридцать сантиметров.
Яркой вспышкой её пронзила боль от попадания позвоночником о косяк. Удар, ещё удар. Лёжа на полу, она попыталась оттолкнуться сначала правой ногой, потом левой, но та почему-то осталась неподвижной. Открыла глаза. Павиан нависал над ней, тяжело дыша.
– Это была ты! – процедил он сквозь зубы. – Долбаный экспат мне всё рассказал! Ты встречалась с этой русской, да?! – сильной левой он схватил за блузку возле горла и, потянув вверх, закричал: – Зачем?!
В ответ последовала надменная, окрашенная красным, улыбка. В душе рыжая смеялась.
– Потому что ты жалок! Ты – политический труп! И я никогда, слышишь, ни-ког-да тебя не любила!
Мари предприняла последнюю попытку вырваться, нацелившись коленом в промежность и одновременно ногтями в лицо зверю, однако тот был готов. Последовал удар правой, после которого кромешная тьма заволокла всё вокруг.
Её нашли через восемь минут – охрана услышала странные звуки внутри, но по уставу дождалась офицера, прежде чем пересечь периметр. Уже через 21 минуту Мари подхватила левитационная каталка на счастье расположенного неподалёку одного из лучших медицинских центров страны. Через 57 минут началась операция на позвоночнике. Спустя три часа люди стали приносить свечи и цветы к ограде их дома. На фоне мужа-зверя ей суждено было стать святой жертвой домашнего насилия, хотя бы на время.
* * *
Суд арестовал Джанфранко Бести тем же вечером и отправил на две недели в следственный изолятор. Мир рукоплескал и скалил зубы, довольствуясь принесённой жертвой, а одним из первых предстало перед благодарными зрителями заявление герра Марка Шаульберга, не преминувшего заработать себе лишние политические очки:
– Партия всегда следит за чистотой своих рядов. Как вы знаете, последние месяцы мы проводили масштабное внутреннее расследование деятельности этого нашего коллеги. Подтвержу: многое, в действительности, указывает на его заинтересованность и возможную причастность к февральским событиям на реке Чёрная. Мы приняли коллегиальное решение исключить Джанфранко Бести из рядов партии и лишить депутатского мандата. Достаточно его инсинуаций и подковёрной борьбы, это идёт вразрез с внесённым в наш устав принципом открытой политики! Но сегодня, я считаю, мы должны в первую очередь помолиться о его жене Мари, которая много лет бок о бок жила с этим человеком, но в конце концов также попала под горячую руку, как только карточный домик господина Бести стал разваливаться. Боже, дай ей сил справиться!
В завершение герр Марк претенциозно сложил руки и закрыл глаза. Он знал, о чём говорил! Было приятно обличать в других собственные пороки.
Спустя пять дней, когда требующая экзекуции толпа выдвинула ультиматум правительству, герр секретарь, гребя по течению всеми доступными вёслами, подтвердил сказанное в суде. Теребя платок с вышитыми инициалами, о нервном поведении обвиняемого в последние дни рассказала Джули.
Бести судили сразу за всё! За бедную Мари и всех жертв домашнего насилия. За связь с получающими сверхдоходы углеводородами. За аварию дрона с человеком, который пытался оставить с носом это лобби. За нечестную игру политиков. За несдержанность. За разочарование. За «экспата». За то, что жил на широкую ногу. За достаток, больший, чем у 95% населения. За привилегии. За всё!
Приговор городского суда был быстр, суров и одновременно хитёр. Джанфранко осудили за домашнее насилие, приняв, однако, скопом доказательства по делу об аварии дрона и отправив дело на рассмотрение в вышестоящую инстанцию со всеми сопутствующими сроками доследования и рассмотрения по существу. Общество этот жертвенный агнец удовлетворил, народ выпустил пар.
Выпустили его и генералы в Москве – буквально за день с невиданной прытью их советники подготовили и разослали технический отчёт о результатах расследования аварии, на радостях принятый всеми сторонами как истина, даже правительством Италии, гражданин которой де-факто обвинялся в создании преступной схемы с целью покушения на убийство. Расследование заморозили, площадку на реке Вельге приказали свернуть.
Глава 22
5 апреля
Законсервировав стенд, Михаил с Рыжовым сели у входа отдохнуть. Накрапывал лёгкий апрельский дождь.
– Господи, как же глупо всё это!
– Да-а-а, – устало поддержал Михаил, – теряешь веру в справедливость мира.
После этого они замолчали. Один курил, смотря на распускающийся зелёными почками лес, второй ковырял подошвой армейского берца вытоптанную до основания, некогда цветущую землю.
– Ну, ты же с телефоном продолжишь? – спросил Рыжов, повернувшись к товарищу.
– Надо бы. Я кодировку уже выудил, попутно изучил протоколы GSM с самого основания стандарта. ID входящего вызова есть, осталось найти по цепочке, кто звонил. Жду ответа от оператора, но везде как будто сопротивление.
– Так они, возможно, сами не знают, как отследить. Там же лет девять назад перед 7G насильно слили всех старых телекомов в одного монстра, когда оказалось, что все по договорам пользуются одними и теми же старыми базовыми станциями одновременно. Вот телефония какого-нибудь мелкого оператора и продолжает незаметно работать.
– Придётся, видимо, лично ездить и искать концы.
– Помощь нужна? – выпалил Рыжов с такой боевой интонацией, как будто отрицательный ответ не мог быть принят в принципе.
Михаил посмотрел на товарища, улыбнулся и, вставая, похлопал его по плечу:
– Ну пошли! Не откажусь!
На следующий день они постучались к начальству – каждый к своему – с заявлениями на внеочередной отгул, обосновав необходимостью отдыха после марафона расследования. Рыжову дали неделю. У Михаила ситуация сложилась интересней: прознав про истинную цель подопечного, Дмитрий Анатольевич позвонил коллегам и предложил рассматривать действия Морякова как начало решения давно назревшей проблемы наведения порядка в этой телекомовской инфраструктуре – гидре, очевидно, никому на данный момент не подконтрольной. Руководство согласилось и выдало Михаилу всемогущий красный QR-код.
Таким образом, уже шестого апреля во второй половине дня они с Рыжовым заявились в центральный офис G-холдинга на Варшавском шоссе: один в строгом чёрном костюме с эмблемой спецподразделения на отвороте, напоминающей значок старого Wi-Fi, второй в тёмной лётной форме. Красный код делал чудеса: увидев его рядом с профилем гостя, милая девушка на стойке пропусков поменялась в лице и тут же вызвала старшего, забыв, конечно же, что по протоколу должна была открыть турникет без лишних вопросов. За неё это, извиняясь, сделал прибежавший начальник отдела. А пока они ждали лифта и поднимались, осиное гнездо пришло в движение, зажужжало.
Гости расположились за дальним концом огромного стола. Господин Бочкарёв, многолетний начальник этого улья, переживший многих министров и президентов, перед тем как начать, подтянул галстук впритык к кадыку, но только попытался выдавить из себя приветствие, как дверь открылась, и седовласый сотрудник, расшаркиваясь, добежал до самого близкого к начальнику места.
Дверь захлопнулась, но через четыре секунды отворилась снова, и ещё один коллега, поклонившись, обежал стол. Так продолжалось минуты три: кабинет заполнялся, вбегавшие личности молодели, лицо руководителя заливалось краской от неловкости момента.
Наконец, стол заполнился, повернулся десятками лиц к вождю, за исключением трёх любознательных, посмотревших в обратную сторону, и господин Бочкарёв, грузно поднявшись с кресла, обратился к гостям:
– Чем я могу быть полезен сотрудникам служб безопасности?
Михаил поднялся, подмигнув красотке в левом ряду – одной из тех, что обернулась в их сторону:
– Мы с коллегой находимся здесь, чтобы расследовать происхождение одного сигнала. Простите, но мне не хотелось бы углубляться в суть вопроса в присутствии такого количества посторонних.
Огромный рот Бочкарёва расползся в плотоядной улыбке, и, ощущая своё могущество, он обратился к первому вошедшему, нарочно раскрывая карты:
– Ну вот видите, Яков Яковлевич, не хочет господин Моряков посвящать наш коллектив в свои семейные дела. Недостойны мы, не приближены к высшим кругам…
Послушный зал одобрительно заблеял. Михаил коротким жестом удержал собиравшегося вскочить Рыжова на месте и поднялся сам, опёршись на расставленные в стороны руки и исподлобья посмотрев вперёд.
– Вы, очевидно, не понимаете, товарищ Бочкарёв! Наша миссия не ограничивается моими личными делами. Её результат может в корне, – он оглядел присутствующих и вонзил указательный палец в твердь столешницы, – в корне изменить состав этого зала! Так что в ваших интересах не устраивать потешные сцены и не тратить наше ценное время, а об-слу-жить – в полном соответствии с протоколом. У меня всё!
Михаил медленно опустился в кресло, смотря, как широкая улыбка Бочкарёва стягивается обратно в маленький угрюмый рот, а дыхание его учащается. Кивок головы – и более сорока пар ягодиц сорвались с нагретых мест, спеша ретироваться.
– Кто будет нас сопровождать? – громко произнёс Моряков поверх скрипа ножек стульев.
– А… эээ.
– Пусть она! – Михаил указал на ту самую красотку слева, опережая ответ.
– Хорошо. Света, займитесь!
* * *
– Вы не представляете, как уморительно это было! – новая спутница расхохоталась и от избытка чувств хлопнула в ладоши. – Досталось гусю!
Она вела их по коридорам, то и дело перебегая с этажа на этаж по лестницам. Внутренняя геолокация Михаила говорила, что они уже перешли из высотки в недра старого здания-корабля, некогда центрального хаба Почты России.
– У вас его не любят?
– Те, кому скоро на пенсию, любят. И те, кто раньше времени потерял амбиции, любят. Хотя нет, скорее – терпят.
– Но ведь и вы терпите! – зачем-то обострил Рыжов.
Реплика эта могла навредить, потому Михаил, взглянув на коллегу, мгновенно смягчил тему:
– А вы как попали в это сонное логово?
– Не поверите! Я специалист по управлению изменениями. Когда почти пять лет назад пришла сюда, то казалось, что нашла благодатное поле для самореализации. Идеи… идей было множество! Но потом декретный отпуск, и за полтора года отсутствия все мои стратегии канули в Лету, как будто их и не существовало. С тех пор пытаюсь перезапустить, всё больше увязая в трясине.
Света грустно пожала плечами, резко открыла дверь на нужный этаж и поспешила вперёд, не намереваясь, похоже, продолжать обсуждение себя. Они шли вдоль глухой стены больше минуты. «Столько метров без дверей!» – подумали оба мужчины, переглянувшись. И, к сожалению, интуиция их не подвела. За огромной двустворчатой дверью с табличкой «АП-9», окрашенной безликой серой краской, взору их предстало гигантское, до краёв наполненное бумажным архивом, помещение. Моряков сглотнул слюну, вспомнив сожранный огненным драконом гигантский склад Хогвардса из книг про Гарри Поттера, которые он так любил в детстве.
– Ну вот, – Света развела руки в стороны, приглашая гостей, – прошу пожаловать!
– Господи, за что?! – взмолился Рыжов, озираясь по сторонам. Будь у него шапка, он бы сейчас в трагическом жесте стянул бы её с головы.
– И ни одной панели или компа! – его компаньон сделал несколько неуверенных шагов навстречу бумажным горам, прежде чем сзади раздалось похрюкивание.
Провожатая их залилась таким смехом, что из уголков её глаз брызнули искры слезинок:
– Вы… вы бы видели себя! – хохотала она, держась одной рукой за живот, второй – за ближайший стеллаж. – Реально думали провести здесь две недели?! Ой, не могу!
Смех её был так искренен, что оба не смогли сдержать улыбок. Успокоившись, Света отвела их в «серверную». Именно так! Назвать это помещение более благородно язык не поднимался: взяли большой производственный цех сортировочного центра, подвели оптоволокно толщиной с запястье, поставили на фасад дюжину кондиционеров – и вуаля! Старые системы крутились здесь уже двадцать лет, ничем не растревоженные, никем не проверяемые. Было что-то магическое и таинственное в хаотичном сплетении разноцветных патч-кордов и мигании светодиодов, так что Рыжов даже взволнованно присвистнул.
Не теряя времени, наши герои синхронно выхватили из рюкзаков ноутбуки – вещь по современным меркам редкую и дико специализированную.
– Так! Ставим экран на тот основной коммутатор! – скомандовал Михаил, переступая через полуметровые связки пёстрых проводов. – Останавливать системы нельзя, так что безопасность надо обеспечивать только методом контроля. Ссылку я тебе отправил в каб. Как настроишь, позови проверить. Света! Помогать будешь?
Получив в ответ пять воодушевленных кивков, Моряков тут же выпалил:
– Веди админа, который за всем этим следит. Мне нужна экскурсия!
– Он завтра будет. Сегодня сменщик, формальный.
– Ок, завтра.
– Готово! – отрапортовал Рыжов.
Через полтора часа, расставив последние маяки блокировки радиосигналов, они опломбировали помещение и разлетелись по домам в предвкушении насыщенного завтрашнего дня.
* * *
Луч солнца – душ – зубная щётка – дрон – красный QR на входе.
Второй день начался со знакомства с Дмитрием Каштановым – пятидесятилетним человеком в видавшем виды пиджаке поверх тонкого растянутого свитера, который уже много лет следил за этой сумеречной зоной старых систем и сервисов.
– Вы что хотите? – спросил он из-под густой бороды, придавая дородную округлость звукам «о».
– Отследить сигнал, переданный 27 февраля по GSM на старинный кнопочный телефон.
– А-а-а, ясно! – кивнул админ понимающе. – Частоты стандарта не менялись с момента основания, менялись только принципы кодировки, так что в теории передать можно. Но я такое не пробовал, максимум – со смартфонами нулевых.
– Как отследить? – нетерпеливо вставил Рыжов.
– А что у вас есть?
– ID, выуженный из кодировки сигнала.
– А сам сигнал поняли?
– Нет! – покачал головой Михаил. – Там оборванные технические команды на уровне нулей и единиц. Я не смог идентифицировать, какому элементу коптера они предназначены. Не хватило времени – стенд законсервировали. Ясно только, что человек, их отдавший, очень хорошо знает, что такое core-протокол.
– Это вы про систему ближнего взаимодействия компонентов?
– Да.
– Занятно.
Заинтересовавшись, Каштанов сам не заметил, как стал задумчиво перебирать пальцами ближайшую копну патч-кордов, будто струны арфы. Спустя некоторое время он вдруг вышел из анабиоза и, резко сев за стол, принялся рисовать схему, попутно её объясняя – есть у некоторых людей потребность структурировать мысли графически.
– Так! С ID сложно. Прогнать скрипт, конечно, можно. За день-два совместными усилиями прошерстить всю помойку должны, но… полтора месяца прошло! Базы забиваются быстро, а на лишние бэкапы забытых систем никто в этом заведении тратиться не будет.
Присутствующие переглянулись.
– Есть другие варианты? – спросил Михаил.
Админ, которому почему-то хотелось доверять, постучал карандашом по столу и, вытерев взмокший лоб, продолжил рисовать:
– Есть идейка! Но для этого надо потестить одну штуку…
Каштанов взглянул на гостей и, махнув рукой – мол, была не была! – убежал в подсобку. Через минуту вернулся со слотом системы хранения данных в руках, воткнул его в ближайшее свободное гнездо на серверной стойке, включил и отряхнул от пыли экран на соседнем столе.
– Я тут на досуге… Чего так смотрите? Да, были сотни одиноких ночей! В общем, я создавал цифровых двойников разного старого оборудования, что попадалось под руку: солнечных батарей, хабов, вышек связи. Их раньше тут множество валялось, под каждый бюджетный хайп закупали.
На этих словах экран засветился интерфейсом допотопного Windows Server, а курсор мышки предательски два раза кликнул на иконку Total Commander.
– Фу-у, – скривилась Света, – используете это старьё?
– Есть грешок! – ответил Каштанов и загадочно и неприятно улыбнулся, развернув голову.
Дальше он работал Tab и стрелками. В один момент, когда курсор завис, последовал короткий лечащий удар кулаком по серверной стойке. Виден был натруженный профессионализм. Наконец, контрольный щелчок по клавиатуре – и компьютер ушёл в себя с бесконечно крутящимся колёсиком загрузки, а админ развернулся на кресле к гостям:
– У нас около двух минут – файлы огромные, а машинка слабая. Идея такая: если я правильно помню себя двадцать лет назад, то, чтобы передать сигналы первых поколений, станцию нужно немного перепрошить. Вот эти отрывки кода нам и надо искать – здесь и на самих станциях вокруг места падения. А понять, какой код нам нужен, помогут, – он развернулся обратно к монитору и торжественно расставил руки: – вуаля! Мои двойнички!
Света радостно захлопала, но Рыжов, как человек понимающий, был не так наивен:
– Не понимаю. Чем нам поможет кусок кода?
– А тем, – Каштанов победно оскалил зубы, – что сигналы на прошивку идут через другие, гораздо более новые, серверы.