Илья Веригин
Олени не придут
Глава 13
Михаил Моряков молнией взбежал по ступенькам и только наверху замедлил шаг до положенного по уставу, выйдя на открытую площадку перед залом «Суворов» по-офицерски статно, с расправленными плечами.
Атриум Национального центра управления обороной уже не лоснился так, как в первые годы после постройки, но, естественно, содержался в полнейшей чистоте и порядке, в первую очередь за счёт усилий и опыта человека, к которому он направлялся. Человека, для которого это здание с определённого момента стало не чем иным, как домом, в который он врос корнями.
С положенной силой постучав костяшками по бурому массиву двери, Михаил нажал ручку и вошёл внутрь. Престарелый начальник сидел довольный.
– А, заходи-заходи! – поманил он внутрь. – Ты ко мне просто так? Коньяк будешь? Или хочешь чего?
– Коньяк – нет! Я на службе.
Михаил встал посредине кабинета, на вытоптанную каблуками проплешину ковра, и засиял улыбкой:
– Хотел в очередной раз лично поблагодарить вас. Вы столько для меня сделали!
– Та-а-ак! Чего-то всё-таки хочешь! Давай, выкладывай, чего надо? – оборвал тот и начал демонстративно копаться в бумагах, неотъемлемом атрибуте на столе начальников столь высокого уровня.
– Дмитрий Анатольевич, – Михаил тут же снял с лица улыбку, – вы знаете о состоянии моего брата.
В ответ последовал кивок без поднятия головы – ничего не подтверждающий, но между делом дающий разрешение продолжать.
– Вы знаете мою мать.
Снова тот же еле заметный кивок.
– Маме очень плохо. Её уничтожают все эти сплетни, пересуды и фальшивые догадки репортёров, равно как и отсутствие внятной информации. Она теряет надежду, а вместе с ней и здоровье. Нашу семью не ставят в известность о ходе следствия и переговоров, не считают необходимым делиться информацией. Честное слово, порой создаётся впечатление, будто что-то намеренно скрывают. А ведь это могло бы…
Его речь прервал пронзительный взгляд исподлобья:
– Чего вы хотите, Михаил Андреевич?
– Вы со времён Совета имеете власть над всеми силовыми структурами и нужные контакты. Сделайте так, чтобы мне дали доступ, разрешили, хотя бы опосредованно, участвовать в следствии.
Дмитрий Анатольевич задумчиво постучал ручкой по сукну, ровно десять раз сжав и выпрямив встроенную пружину.
– Вы, майор… – он дипломатично проглотил непубличные слова. – Любого другого человека на вашем месте я бы немедленно выгнал, причём не только из этого кабинета или здания. Но, – рука его опустилась и взмыла вверх, ускоряемая последней отдачей громко клацнувшей пружины. – Но мы все в безграничном долгу перед вашей матерью! Мои внуки, ха! – он как-то грустно ухмыльнулся. – Все мои внуки считают, что будущее моих правнуков должно быть связано с Россией, а не с какой-то другой страной мира. Это не моя, а её заслуга!
Говоря это, Дмитрий Анатольевич по очереди развернул лицом к слушателю стоящие на столе фотографии так, что теперь тот видел в лицах семейную хронику – гордость командира.
– Я вам помогу, Михаил Андреевич, но при одном условии: дальше вы действуете сами и без ущерба основной службе. Не хватало мне ещё с главкомом сухопутных войск ссориться!
Лицо Михаила снова засияло от радости:
– Разрешите идти?
Он резким движением отдал честь и даже успел сделать отточенный разворот, когда сзади его догнала команда:
– Сто-ять!
Старый аппаратчик неодобрительно фыркнул на спешку молодого офицера, повернул голову к торчащей из стола панели коммутатора и, когда та зажглась, распознав лицо хозяина, ткнул большую обезличенную кнопку с цифрой «6».
– Тебе моего слова недостаточно будет! – только и успел произнести он, прежде чем по телефону ответили. – Алло! Виктор Иваныч, ваши ведь занимаются происшествиями в воздушном пространстве? Слушай, к тебе сейчас подойдёт Моряков из «восемь с половиной». Оформи ему допуск к расследованию по дрону… Надо-надо!.. Сам решай! Всё, будь здоров!
Экран коммутатора мгновенно погас, когда Дмитрий Анатольевич развернулся к Михаилу:
– Всё понял? Теперь свободен!
* * *
5 марта
На шестой день после аварии, всего через двадцать два часа после разговора на повышенных тонах с матерью, примерно в то же время, когда Мэй с лисом пробудили Нейро, Михаил Моряков спрыгнул с подножки зелёного армейского транспортного дрона на увлажнённую ночным туманом почву хозяйства, раскинувшегося вокруг запруды на реке Вельге всего в четырехстах метрах к западу от зоны крушения. Потянулся, разминая затёкшее правое плечо, и направился прямиком к видневшемуся поодаль огромному серому тенту, вокруг которого расхаживали несколько фигур в экзоскелетах разных размеров и расцветок – и незаметные цвета хаки, и ярко-оранжевые спасательной службы.
Группа разбора уже была в сборе, как ни прискорбен для нашего повествования сам факт этой тавтологии. Управляющий делами Рыжов из спецрасследований тут же представил коллег:
– Денис, Олег, Виталий, Альберт. Так, народ, у нас пополнение. Михаил Моряков из «восьмёрки с половиной», его подключили как спеца по передаче данных. Не будем умалять профессиональных достоинств коллеги, но мы с вами понимаем, зачем он здесь. Поэтому давайте быстро введём в курс дела. Олег, твоё слово!
– Моё? Ну, тогда берите очки – выходим на местность!
Они пересекли поле и углубились в лес по единственной проложенной тропе, выходить за которую было запрещено категорически, дабы не создавать препятствий следствию и не оказать воздействие на просыпающуюся, а оттого столь ранимую природу.
Тропа эта была очень интересным сооружением. Подсмотрев технологию у гибких треков для игрушечных машин, военные сделали композитную дорогу, соединяемую по принципу звеньев, которая быстро монтировалась, могла извиваться вокруг препятствий и выдерживать при этом вес тяжёлых грузовых экзоскелетов.
Но вот тропа закончилась. Олег свернул вправо, приподнял ветку, и они неожиданно очутились чуть ли не в самом центре зоны крушения. Сосны. Срезанные ветви. Пепельно-голубое небо.
– Так, надеваем очки!
Провожатый указал вверх в восточном направлении, и Михаил увидел вдалеке застывший в воздухе дрон с братом и Лерой, а потом и наложенную поверх него карту.
– Мы полностью, до долей секунды, воссоздали события. Я прокручу с самого начала. Коптер покидает водохранилище над поймой у села Соскино и летит на северо-запад вдоль речки Чёрная. Через 1,8 километра после Никольского над лесным массивом он изменяет направление полёта на западное, огибая положенный городской радиус Клина и ближайшую группу деревень. Через минуту двадцать секунд он пересекает трассу А-108, бывшее МБК, в районе пересечения с ручьём Супрутка. Коптер всё делает по инструкции – ни шага влево, ни вправо от полётной карты. Он преодолевает ещё три километра на запад, корректирует курс на запад-северо-запад и появляется в зоне нашей видимости.
Висевшая пеленой на глазах карта пропала, зато чёрно-серебристый коптер в небе пришёл в движение.
– Скорость 137 км/ч. Высота 85 м. Он проходит ещё 439 метров, после чего все винты вдруг теряют питание – полностью, включая дублирующий аккумулятор. Аппарат начинает падать. Под действием силы притяжения от крон деревьев их отделяет чуть более трёх секунд, но за счёт инерции вращающихся тяжёлых винтов и планирования пассажиры получают дополнительные две секунды. Этого времени хватает, чтобы надеть сидящей слева Лере спасательный кокон. Немаловажная деталь – кокон правого пассажира! Левый так и остался под сиденьем. Это позволило предположить, что ваш брат, – рассказчик посмотрел на Михаила, – сделал всё для спасения попутчицы, но сам в момент аварии был даже не пристёгнут. Через пять целых и 26 сотых секунды дрон касается листвы. Через пять целых и 74 сотых происходит главный разрушающий удар о ствол во-о-он той величественной сосны.
Картинка застыла за мгновение до, но дьявольские раны на теле дерева было невозможно не видеть, и Михаил кивнул, давая разрешение продолжить.
– Коптер ударился о ствол в 27 метрах над землёй правыми винтами на уровне середины стойки переднего. Об этом говорят повреждения. Придись удар по центру или чуть левее – боюсь, у нас было бы два трупа. Все три правых винтовых стойки вырывает из корпуса – фактически всю правую часть сносит. Даниила утягивает в образовавшуюся пробоину. Его нашли тут, в двенадцати метрах сбоку, собравшего бог знает сколько ветвей и придавленного обломками винтов.
Лере повезло значительно больше, хотя основную смещённую травму поясничного отдела она получила также в момент первого удара. Дрон закрутило, но он потерял при первом контакте около 40 % кинетической энергии, так что вертикальная скорость стала больше горизонтальной, и, прежде чем коснуться поверхности, он задел ещё только одно дерево. Упал он вон там, – Олег указал налево, в дальний конец зоны, как будто перед их глазами всё не было прорисовано в деталях. – Леру подвесило вверх ногами, поэтому она отстегнулась и кубарем скатилась на подложку леса, где её и нашли.
Сигнал бедствия был подан ещё в воздухе, эта часть дрона автономна. Место крушения через одну минуту и двадцать одну секунду обнаружили и зафиксировали патрульные дроны центра «Нудоль», который расположен в километре за нашими спинами. Спасатели из Клина прибыли спустя четырнадцать минут…
– И нехило так наследили! – вдруг недовольно прокомментировал Рыжов.
– В общем, загадкой для нас остаётся только главный вопрос: что случилось там, в воздухе?
– И что вы думаете? – поинтересовался Михаил.
– Предлагаю обсудить внутри, – кивнул Рыжов в сторону ангаров.
Собравшиеся переглянулись и медленно, по очереди полезли обратно на тропу, придерживая друг за другом хлещущие ветви.
* * *
– Мы не знаем пока, что произошло.
– Выключиться оба контура питания могут?
– Михаил, вы же знаете, наверное, что в дроны перекочевало большинство стандартов авиастроения. Эти системы на то и дублирующие, чтобы не иметь возможности одновременного отключения.
– Физическое повреждение?
– Баллистика? Нет! Лазер тоже нет, равно как и молнии. Повреждений такого рода не обнаружено.
– Электромагнитная пушка?
– Нет, следов перегрузки на платах не заметили. К тому же отголоски всплеска такой мощности, даже направленного, зафиксировали бы на «Нудоли».
– Другие способы… ну, не знаю… природные завихрения, аномалии? Атака с другого летательного аппарата на малом расстоянии?
– За пять минут двадцать секунд до этого над местностью на высоте 400 метров пролетали два штурмовика тверского авиаотряда. На телеметрии у обоих в радиусе 24 километров никаких отклонений или посторонних движущихся объектов выше сорока метров над землёй.
– То есть программное повреждение, команда?
– Похоже, так.
– Но как? Вот вопрос! – с акцентом включился в разговор Альберт, присланный представитель концерна-производителя. – Дрон не использует в управлении общественные каналы связи, физически использовать не может, у него нет такой платы! Только GPS/Глонасс и кристально чистый зашифрованный спутниковый интернет – его скорости предостаточно, чтобы аутентифицировать пассажира, контролировать маршрут и погоду на местности.
– Тогда как?
– Вот и я задаюсь этим вопросом.
– Теоретически, – снова включился Михаил, – и через навигационный сигнал взломать можно. Но бесследно это сделать не получится, как и в случае глобального спутникового интернета. Проверить надо, но лишь чтобы убедиться в неглупости преступника.
– Значит, либо какой-то другой способ, – скрестил руки на груди Рыжов, – либо программная закладка, вшитая заранее.
– Закладка – вряд ли, – ответил Альберт. – Но я проверю. Обновление прошивки происходит нечасто, один-единственный установочный файл передаётся одновременно сразу на все дроны серии. Так что, если там есть какой-то сторонний кусок кода, мы его быстро найдём у всех собратьев.
– Воткнуть провод нельзя?
– Нет, интерфейс не предусмотрен. Но теоретически, конечно, при техобслуживании можно добраться до чипов и подключиться напрямую к начинке блоков.
– У нас техцентр один?
– Да, в Жуковском.
– Надо проверить! И ещё раз изучить обломки – вдруг найдём явные следы вскрытия, не относящиеся к аварии?
– А что это в принципе за аппарат? – обратился Михаил к Альберту. – В смысле, как устроен?
– Производство Кореи, но это интернациональная машина, конструктор. Основной аккумуляторный блок, к примеру, китайский. А вот запасной – конструктивное наследие «Теслы». Двигатели – бразильские. Блок управления полётом – Франция. Система рекуперации энергии – Италия. Приборная панель – своя, корейская. Но самое главное – все эти автономные блоки не связаны проводами, осталась только пара грубых силовых кабелей. Они перелинкованы друг с другом по core-протоколу, протоколу сверхближнего действия, вроде сильного взаимодействия между нейтронами и протонами в ядре атома.
– Взломать можно?
– Я о таких случаях не знаю… Нужно как минимум находиться в десятке сантиметров от аппарата или внутри него. Вы должны понимать, это ноу-хау в сфере безопасности. Используется стабильная шифрованная связь «свой – чужой», установить которую можно только с помощью специальных программирующих аппаратов. Утечка будет просто фатальным ударом по репутации технологии, оттого использование программирующей установки на производствах под прямой ответственностью директоров или главных инженеров. Таких производств-то в мире – штук восемьдесят от силы!
– Протокол активности какой-нибудь ведётся?
– На аппарате – нет. Зато в облаке протоколируются все операции с шифраторами на производствах и в сервисных центрах.
– Значит, – подытожил командир Рыжов, разведя в стороны и снова сложив руки, – расследование пойдёт двумя путями. Во-первых, нам надо найти, каким образом пришла на аппарат команда к отключению. Это – тропинка к заказчику. Займусь я и Виталий. Завтра же едем проверять версии по спутникам и в техцентр. Вторая тропинка – понять механику того, как произошло отключение систем: какой блок отдал команду и в какой последовательности это в принципе могло сработать. Наш дрон – типовой компоновки, и Авиакомитет не успокоится, пока не выявит и не устранит недостаток во всей серии. Дэн и Альберт, вы – конструкторы, вам и раскапывать. В помощь Олег, потому что тут, как я чую, придётся много моделировать и проверять на стенде. Михаил, ты – вольный каменщик, скорее, наблюдатель. Но мы не можем сбрасывать со счетов твои знания о науке сигналов. Я надеюсь, что будешь помогать и задавать правильные вопросы обеим группам.
– Буду стараться!
Глава 14
Несмотря на невыносимую обстановку в пентхаусе из-за убивающейся горем Мэй, Елизавета Морякова не только ушла с головой в охватившую её идею, но и нашла возможность и силы реализовать принятое решение. Поглощённой им, ей даже пришлось задвинуть на второй план выяснение обстоятельств, приведших к бегству лиса. Не до этого было.
Двенадцатого марта она по-хозяйски вошла в как будто по мановению волшебной палочки раскрывшиеся двери штаб-квартиры Фонда, и все таблоиды запестрели анонсом скорого прямого включения.
– Мы не боимся! – решительно сказала она в лицо повисшей в воздухе камере и всем прильнувшим к экранам зрителям, не называя саму причину страха. – Не для того мой сын, я и все в Фонде пашут, чтобы опасаться завтрашнего дня, чтобы отказываться от своих идеалов! Да, мы – пахари! Мы – сеятели! Мы – тёмные варвары! Мы вот этими руками сажаем семена будущего и жертвами вы-ма-ли-ва-ем у неба благосклонности к ним. Чтобы хоть одно из них завтра проросло и дало урожай!
Но даже одного такого ростка, – вспомнив о Данииле, она понизила голос до грозного рычания волчицы-матери. – Даже одного ростка будет достаточно, чтобы оправдать все принесённые жертвы! Не можем мы с вами сегодня, дорогие мои, бросить начатое. Референдум состоится! Кто бы и как бы нас ни пугал!
Я зову вас всех… Нет, я требую! прийти и придать своему голосу новую историческую ценность! Всех! Кому не безразличен мир, в котором будут жить их дети. Всех! Кто почувствовал вкус перемен и не желает останавливаться на достигнутом. Всех! Кто счастлив за людей, его окружающих. Потому что это наш мир, мы сами ковали это счастье! И вместе мы такая сила, которой всё по плечу!
Когда она закончила речь, почти затянувшийся с годами шрам от ожога в форме рыбьего хвоста на её щеке вновь зардел раскалённым изнутри металлом. Елизавета Морякова гордо подняла подбородок вверх, втягивая носом прохладный воздух пустого зала. Затем, сопровождаемая неустанными взглядами, спустилась в круг друзей и коллег и с головой ушла в работу, по которой так долго скучала.
Очнулась она лишь около десяти вечера, случайно поставив чашкой след аккурат вокруг записи «25 апреля» на блокноте под правой рукой, будто заключив с кофе пари на указанную дату. К тому времени за окнами сгустилась необычайно серая непроглядная мгла, разом отменившая все полёты и заставившая запоздалых жителей драться за услуги обычного колёсного такси с его скоростью в сорок километров в час, светофорами и медлительным автопилотом.
Кто знает, какими злорадными и упивающимися своим могуществом силами был ниспослан этот туман, но короткая жизнь его сыграла одну из ключевых ролей в истории.
* * *
На третий день потоки слёз Мэй начали потихоньку иссыхать, обнажая размытую потоками почву души. Очищение прошло на славу! Но тем и хорошо такое состояние, что на оставленном наводнением плодородном иле впору сажать новые ростки жизни.
Понаблюдав сквозь мокрую пелену на глазах, как играет солнечный свет на сжимаемых по очереди пальцах руки, посидев недвижно с безразличным лицом в самом углу меж двух огромных окон пентхауса, постояв полчаса под очищающими струями душа, повертев в руке сверкающую гайку, сидя на ведущих на второй свет ступенях, Мэй решилась.
Бабушки дома не было – она с утра ушла с уверенным деловым видом. Поэтому, в очередной раз вытерев слёзы рукавом, наша девчонка аккуратно, немного настороженно села на нагретый лучами диван на кухне, откинулась на спинку и тут же мысленно перенеслась в подземелье арены. Здесь воспоминания снова наполнили её страхом, вжали в самый угол цифровой стены и заставили плакать.
– Ах, вот ты где, Белоснежка! Система сказала, что ты наконец пришла. Ну что же, выходи! У меня для тебя есть куча информации!
С этими словами в проёме впереди появилась довольная морда диснеевского Чудовища из соответствующей сказки. Подождав немного, оно кое-как втиснуло широкие плечи в проём, начало спускаться и только тут заметило состояние принцессы.
– Майская девочка, это я, Van! Что случилось?
Он преодолел отделявшее их расстояние одним прыжком, уселся рядом и подставил плечо.
– Он ушёл! – простонала она, уткнувшись в жёсткую шерсть.
– Кто?
– Лис. То есть альфа, как ты его назвал.
– Как это случилось?
– Прямо здесь, – она показала на пол впереди, при этом поджав под себя до этого вытянутые ноги. – Просто выскочил, когда я подключилась, и улетел через потолок.
– Чёрт! – Чудовище со всей силой ударило свободной рукой о пол, чуть не обнажив спрятанные внутри нули и единицы, и покачало огромной мордой. – Прости, это моя вина! Наш канал уникальный, ему плевать на любые барьеры. Я должен был предугадать такую ситуацию!
Оно посмотрело такими извиняющимися глазами, что Белоснежка поневоле успокаивающе погладила мускулистую лапу. Но когда через паузу послышалось вопросительное «Пойдём?» – Мэй с испуганными глазами снова сгруппировалась в позу эмбриона и отрицательно покачала головой.
Виноватому чудовищу ничего не оставалось, как с сожалением посмотреть в сторону светлого выхода из подземелья, выдохнуть и предложить альтернативный вариант:
– Хочешь, я приду к тебе сам?
– Хочу! – ответила она, вытерев мокрое лицо расшитым рукавом платья, далеко не по этикету принцесс.
– Ну, вот и хорошо! – резюмировало Чудовище с еле заметной улыбкой. – Не всё ж Белоснежке со зверятами и птичками общаться! Скоро буду!
* * *
Было это в полдень, а ровно через три часа Van появился в пентхаусе крайне эффектно: с жужжанием завис по ту сторону окон и жестами попросил её открыть. Как это сделать, она не знала, поэтому спустя две минуты безуспешных немых переговоров он взял дело в свои руки – достал какое-то маленькое устройство, поводил им вокруг остекления и понажимал кнопки, пока одна из центральных створок не выдвинулась с еле заметным шуршанием уплотнителя и не отъехала в сторону на спрятанном механизме, вплотную прижимаясь к другому стеклу, чтобы не быть унесённой ветром.
Словно Карлсон, друг влетел внутрь, приземлился сбоку от её логова и начал тараторить без умолку, видимо, от адреналина.
– Уф, заряда было ещё минут на семь, не больше! – сказал он с улыбкой, приветственно махнув рукой. – Я погуглил, тут точно была спроектирована такая система открывания на случай ЧП или сервиса. Так что риск был не такой уж большой. Это Букаш, – он отстегнул кресло от чёрного четырёхвинтового дрона-платформы, – незаменимый помощник, когда такому требовательному человеку, как я, нужно куда-то быстро переместиться или подняться. Не зарегистрированный, конечно, помощник. Таких на учёт не поставишь! Та-а-ак, нехилое у тебя жилище! – произнёс гость задумчиво, разворачивая вокруг оси своё кресло вместо того, чтобы крутить головой. – А ты, стало быть, тут обитаешь? Я помню фон из подушек. Дома никого другого нет, я знаю. Когда бабушка вернётся?
– Не раньше семи. Юлии Сергеевны не будет.
– Нянька, что ли?
– Психолог. Она хорошая, – неожиданно защитила её Мэй, почувствовав несправедливость в интонации, с которой было произнесено это замечание.
– Не бери в голову! – махнул он рукой. – До шести управимся. Так, где расположимся? Мне нужен удобный горизонтальный экран или нормальная олдскульная клавиатура.
Van безостановочно говорил, замедляясь только тогда, когда касался сути визита: про Даниила Морякова и Леру, про Италию и вице-спикера Европарламента. Возможно, это было проявление нервозности – всё-таки, для него такие приключения тоже не были чем-то обыденным.
– Почему ты не взломал входную дверь? – спросила она между делом.
– Пф… там чуть сложнее, и риск засветиться гораздо выше. Точно снимет какая-нибудь камера!
– Лис вскрыл за пару секунд, когда мы отправились к тебе.
– Слушай, – Van взял её за плечи, сдержавшись от язвительного комментария. – Альфа был круче меня – это здорово! Это прогресс, эволюция, жизнь! Но вспомни, кого он считал круче себя?!
Правая бровь его поднялась в вопросительном изгибе. Мэй сглотнула комок в горле.
* * *
В начале двенадцатого Елизавета Морякова возвратилась домой и хотела по привычке дойти до диванчика перед окнами, чтобы посидеть с бокалом вина, но её ждал сюрприз.
– Мэйчик, привет! – только и успела она крикнуть, повернув голову в сторону второй половины помещений, когда увидела брошенный на полу дрон.
С некоторой осторожностью и непониманием медленно приблизилась к жилищу внучки, но неожиданно та выскочила наперерез и посмотрела… нет, не виновато, а даже с неким вызовом:
– Бабушка, я должна тебя кое с кем познакомить!
Под эти слова из-за угла выехал молодой мужчина на инвалидной коляске и по-дружески помахал рукой.
– Это что? То есть кто? – удивилась Лиза.
Мэй потупила глаза, нервно помяла руки, а потом вытянула раскрытую ладонь с маленьким блестящим предметом на ней.
– Мы с лисом перед его бегством выходили наружу. Нам была нужна помощь в одном деле, и… и мы её нашли! – в голосе её звучала очевидная нотка удовлетворения, она обернулась и показала рукой. – Это Van!
Бабушка почувствовала в душе щемящую боль от того, что в последнее время не уделяла внучке должного внимания, но виду не подала, тем более что к боли примешалось чувство гордости за колоссальное преображение Мэй. Когда Лера проснётся, будет столько поводов поговорить!
– Так, прежде чем вы начнёте рассказывать, мне нужно наполнить бокал!
С этими словами она развернулась и уверенным шагом направилась к винному шкафу.
* * *
Они расположились между гротом и окнами, принеся для бабушки удобное кресло из спальни и журнальный столик, чтобы было куда поставить вино.
– С чего начнём? – не искушённая в дискуссиях, Мэй обернулась за помощью к другу.
– Думаю, тебе стоит представить меня. Думаю, вам надо представиться, – хором ответили оба других участника.
Девочка улыбнулась.
– Вэн из «М43». Ты, может быть, знаешь такое сообщество?
– Знаю, – последовал короткий кивок.
– Даниил… папа обращался к ним несколько раз, поэтому лис быстро нашёл контакт. Сегодня Van прилетел рассказать о том, что накопал, но не смог улететь из-за тумана. Зато теперь, – Мэй с удовлетворением выдохнула. – Теперь я думаю, что это даже к лучшему.
– С бегством Ивана это как-то связано?
– Да! – Мэй ногтем толкнула уже знакомый лежащий на столе блестящий предмет в сторону бабушки.
Та укоризненно покачала головой, посмотрев на мужчину напротив, затем сделала небольшой глоток и подалась вперёд, сложив руки на коленях:
– Для описания ситуации достаточно. Меня гораздо больше интересует, что вы там раскапывали, археологи?
– Мы нашли… – Мэй снова пристально взглянула на друга, а потом кристально чистыми глазами посмотрела в глаза бабушке. – Мы нашли того, кто устроил аварию!
В глазах Елизаветы помутнело, а голова вздумала закружиться, но снова спас живительный глоток из бокала – большой, будто в далёком детстве пила колодезную воду после сенокоса.
– Бабушка, бабушка! Всё нормально? – Мэй встревоженно вскочила с подушек.
– Да, – Лиза остановила её раскрытой ладонью. – Я хочу знать всё!
Для собеседников в этот момент она была спокойна, но в глубине её глаз полыхал всепоглощающий огонь.
Они начали с Джанфранко Бести:
– После визита Белоснежки с ручным лисом…
– Стоп! Почему ты её так называешь?
– Это аватар на нашей арене. Так вот… После визита мы с двумя друзьями, которым я доверяю, стали искать, как к этому человеку подкопаться, он ведь всё-таки не простой смертный. Покумекали чуток над их европейской системой безопасности, но там со времён санкционного демарша Касперского ничего сложного. И в итоге получили vip-проход к личному облаку, вернее, облакам нашего персонажа.
– Вас наверняка отследили, – укоризненно поморщилась и покачала головой Елизавета.
– Не-е-е! – потянул Van, но расшифровывать не стал, лишь игриво сощурил уголки глаз. – Больше всего времени ушло на копание в его комодах. Это, блин, как настоящий переезд устроить! Трафик такого объёма сразу бы заметили, сколько ни прячь, поэтому пришлось действовать по-иному. Мы за полдня собрали из библиотек пожирающую информацию автономную сущность, «книжного червя», как ребята его назвали, описали задание и по-быстрому натренировали его на сочетание итальянского и английского языков. Оставалось только вживить его туда, но это дело техники.
Повествователь развёл руки в стороны, демонстрируя, насколько легко было реализовать рассказанное. Но Елизавета Морякова не оценила, скорее, даже наоборот, о чём свидетельствовал встречный вопрос:
– Почему вы нам помогаете?
Видно было, что мужчина напротив слегка смутился и стал неумело льстить:
– Я лично испытываю к вам чувство огромной признательности! Ко всему, что вы делаете…
Потом осёкся, рассмеялся над собственной театральностью и сказал уже гораздо более непринуждённо:
– Нет, конечно! Точнее, отчасти… Мне были симпатичны Мэй и её зверь. Мы договорились, что они позволят мне изучить их прорыв после всего этого. Я своё слово держу.
– И я не отказываюсь, – срикошетила Мэй.
Видя непонимающее выражение на лице Елизаветы, Van поспешил расшифровать:
– А, так вы не зна-а-ете?! – сказал он, повернувшись к подруге и даже немного привстал в своём кресле, предвкушая удивление слушательницы. – Они с лисом того… в дрифт вошли!
Но Елизавета Морякова, похоже, снова не впечатлилась. По крайней мере, не подала виду.
– Отлично! – только и сказала она, мимолётом взглянув на внучку, всем своим видом давая понять, что ждёт продолжения итальянской истории.
– Хорошо! – согласился гость, преодолевая желание рассказать до конца о действительно, на его взгляд, интересном. – Червь маякнул несколько раз. Первый – на почте, оставшейся у Бести со времён, когда он был комиссаром по невозобновляемой энергетике. Это активный аккаунт, через который наш итальянец продолжает поддерживать связь с нефтегазовым лобби. Конечно, сразу встаёт вопрос: платят ли они ему? Я потом дополнительно проверил – да, платят! Схем несколько, например… – Van осёкся, случайно взглянув на хмурое лицо Елизаветы. – Но не суть! Так вот, в переписке несколько раз последовательно возникают, скажем так, радикальные предложения, в основном закамуфлированные. Вот что собеседник Джанфранко говорит про физическое воздействие: «Но я бы на вашем месте сделал всё возможное, чтобы этому русскому досталась судьба Цицерона!» Каковы, а? Хитрецы! Но червь наш тоже не дурак.
Довольный рассказчик оглядел собравшихся.
– Есть и другой улов. Личное пространство Бести – аккаунт, под которым выходят в сеть его домашние устройства. Мы неожиданно для себя нашли загадочные следы, остатки уже удалённых сообщений. Эти фрагменты сохранились исключительно благодаря тому, что антивирус поместил два письма на карантин из-за подозрения в злом коде или фишинге. Так вот, здесь мы, похоже, имеем переписку с исполнителем. Сообщение от 23 февраля: «Он не должен выжить». В ответ: «Сроки?» А отсюда снова отвечают: «Сам понимаешь». Адрес получателя пустой – создан за два часа до указанной переписки, привязан к одноразовой виртуальной сим-карте. К сожалению, не связанные с банками операторы связи до сих пор используют их, никакая борьба с терроризмом не помогла. Я лично считаю, что такие карты, видимо, нужны самим спецслужбам.
Его прервал звук бутылочного дна, громко поставленного на стеклянную поверхность столика.
– Всё это очень печально и очень плохо, – Елизавета Морякова тяжело покачала головой. – Вы даже не представляете, какую горячую воду собираетесь мутить собственными руками!
Она налила ещё немного вина и медленно покрутила бокал в руке, наблюдая за густыми следами, сползающими по стенкам.
– Иван, сколько вре?.. – только тут она вспомнила про обстоятельства и вынужденно потянулась к ближайшей чёрной панели на стене. – Так, 00:35! Пора спать! Завтра решим, что делать – как говорится, утро вечера мудренее! Вы, – указала пальцем на гостя жестом, в котором виделся налёт недоверия, – можете остаться. Переночуйте в гостевой.
– С Нейро? – захлопал он в ладоши.
– Да, можете и там. Мэй, помоги с постельным бельём!
Елизавета Морякова, кряхтя, поднялась с кресла и, попрощавшись, направилась в ванную провести обязательные процедуры очищения: