Грейс Амбер Ланкастер
Источник
– А что будет, если я… – он запнулся, не решаясь произнести слова, но лишь потому, что не верил в то, что такое возможно.
– Примешь сторону Зла? – Аларет вскинула бровь.
Он кротко кивнул. Она тяжело вздохнула, опустив глаза.
– Нам придется тебя убить. – произнесла дриада невероятно легко и спокойно. Голос звучал так просто, словно они беседовали о перегоне вина.
– Но, ты говорила, что яд в моей крови сводит с ума того, кто не готов.
– Потому, это будет тот, кто готов.
Стэфан замялся, потом все же спросил:
– А кто это будет?
– Пока не могу ответить на твой вопрос. Выбор еще не совершен – это тяжелый и долговременный обряд.
– А если это буду я сам? – осторожно предложил Стэфан, немного поразмыслив.
– О чем ты говоришь? Не понимаю тебя. – вновь Аларет нахмурилась, и ее черные брови сдвинулись, как два края разводного моста. Она показалась невероятно серьезной. Но уже через несколько мгновений ее зрачки расширились, и серьезное выражение исчезло с лица, сменившись выражением возмущения. Она отрицательно замотала головой, но Стэфан остановил ее, положив свою тяжелую руку на ее плечо.
– Ты была права, Аларет, тогда, в лесу – это был не я. Вернее, ярость была моя, но сила – нет. Прежде, я никогда так не поступил бы. И отчасти потому, что просто не имел силы.
– Но ты ведь понимаешь это! Гораздо хуже было бы, если бы ты отрицал все, и ни на мгновение не задумался бы. – она положила руку на его грудь едва ниже ран. Стэфан немного зажмурился от тянущей боли, и Аларет отдернула руку. На мгновение она зарделась.
– Но, если я потеряю контроль – никто из вас со мной не справиться. – продолжил Стэфан – Сегодня я почувствовал ту силу, что течет во мне: это что-то страшное, безжалостное и неудержимое, страстно жаждущее крови. Я не хочу подвергать никого риску, и тем более не стану больше никем жертвовать. Достаточно уже погибло от руки Тельбота. Я не присоединюсь к нему.
– Ты уверен, что справишься? Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Ну да. Ясно и отчетливо. – абсолютно простодушно ответил король.
– Я передам твои слова хранительнице. – немного озадаченно ответила Аларет – Она, между прочим, уже ждет тебя в храме. Поспеши.
– Я знаю, это будет непросто – объяснить все ей. Но я уверен, что у тебя получится. – в глазах Стэфана Аларет увидела надежду, и ее губы изогнулись в слабой улыбке. Она утвердительно кивнула.
– Спасибо! – ответил Стэфан, и, поцеловав Аларет в щеку, поспешил в храм, не заметив, как ярко засияли рисунки на ее лице от его поцелуя.
В храме Стэфана встретила хранительница, и жестом указала на очаг. Он сел на бревно напротив очага. Огонь горел не ярко, коричневато-красным огнем. Бревна, горящие в огне, тихо потрескивали, создавая ощущение уюта и безопасности. Хранительница сделала несколько кругов по залу, обмахивая стены пучком различных ароматных трав, тлеющих в ее руках. Дым клубился белыми волнами, лавиной спадая вдоль стен, и расплываясь по храму, словно волны морского прибоя по мокрому песку. Закончив обмахивать стены, она подошла к Стэфану, положила холодную руку ему на плечо, и прошептала:
– Закрой глаза и глубоко вдохни. – произнесла хранительница.
Он так и сделал. Когда он раскрыл глаза, вокруг него, кружась вокруг себя и рисуя узоры в воздухе, приподнявшись на носочки, затанцевала хранительница. Она изящно бросила в огонь дымящийся пучок трав. Они громко затрещали, вспыхнули синим огнем, обратившись в облако белого густого дыма, и в воздухе запахло упоительно сладкими пряностями. У Стэфана закружилась голова, и он опять закрыл глаза, а после, уже не смог найти в себе силы, чтоб открыть их. Его тело обмякло, перестало ему повиноваться. Оно стало легоньким, словно перышко. Стэфан почувствовал, словно воспаряет над землей. Бесконечное умиротворение окутало его сознание, и на сердце стало спокойно и радостно. Он услышал нарастающий шепот, доносившийся, словно из глубокого подземелья, нараставший клокочущим ревом, и уносящийся обратно в недра небытия. Прислушавшись, он разобрал голос хранительницы, громко бормотавшей неразборчивые слова. Ее монотонные мантры окунали Стэфана в мутное состояние транса, и вытаскивали его обратно – в реальный мир. Перед ним мелькали образы, проплывали знакомые лица, затем он погружался во мрак и забытье, после чего возвращался к пережитым событиям и вновь проживал их. Он переносился из одного времени в другое, из одного забытого события к другому, от поступка к поступку. Одни образы были нечеткими и блеклыми, другие – яркими и отчетливыми. В некоторых воспоминаниях он был просто зрителем, смотревшим на самого себя со стороны, все чувства и мысли были приглушенными. Порой он помнил, как должен поступить и что будет после, но не мог заставить себя поступить так же, и сам менял свои воспоминания.
Стэфан почувствовал, как по его ладони проходит прохладная влажная линия. Он открыл глаза. Перед ним сидела Аларет. Она была одета в ритуальный наряд: желтое платье из тончайшего кружева, с длинными рукавами и шлейфом, разрисованное разными красками, узорами растений и животных. На шее у нее были яркие бусы, а волосы были собраны в косу и завязаны вокруг головы. В ладони у нее была деревянная чаша с красной кашицей. Она набирала ее двумя пальцами, и наносила на лицо и руки Стэфана. На его ладонях она рисовала красные полосы, от пальцев к плечам. Аларет была настолько близко к нему, что, казалось, достаточно немного потянуться – и он коснется ее губ своими губами. При мысли о поцелуе по его телу пробежались колючие мурашки, и он вздрогнул.
Набрав немного краски на пальцы, Аларет провела ими по щеке Стэфана, рисуя круг. Тем временем хранительница продолжала начитывать мантры на неизвестном Стэфану языке, танцуя вокруг него. Аларет продолжала разрисовывать его тело. Аларет выводила узоры, совсем не глядя на Стэфана, словно его самого и не существовало, словно он был всего лишь костром. Стэфан позвал ее, но она не слышала его. Вдруг он увидел, что это вовсе не Аларет, а Мэрэдит. Она была в том же платье, в котором он видел ее в последний раз. Ее щеки были запачканы сажей, но она была цела и невредима, лицо было чумазым от копоти. Мэрэдит держала на руках сверток из белоснежных простыней. Когда сверток зашевелился, Стэфан увидел, что его королева держит ребенка. Он улыбнулся, но радости вовсе не ощутил. Мэрэдит взглянула на него своими ярко-зелеными глазами, и Стэфана охватил страх и стыд. Он увидел мертвенно-бледное лицо Мэрэдит, ее синие губы, запавшие глаза и разлагающуюся плоть. Ребенок заплакал, но королева не стала его успокаивать, а лишь передала сверток Стэфану. Окутанный ужасом, он взял его на руки, отвернул край пеленки, но вместо ребенка увидел там лишь пустоту.
– Это сделал ты… – произнесла королева – Надеюсь, ты рад.
– Я не понимаю. – ответил он – Я ни в чем не виноват.
– Ты бросил и забыл про нас. Я ведь могу быть еще жива, Стэфан. Я могу мучиться и рыдать в темнице, умирая каждую ночь, и возвращаясь к жизни, лишь для того, чтобы вновь умереть с закатом.
– Если ты жива – я тебя найду и спасу. Но более ты мне не жена.
В ее глазах запылал огонь, и она резко схватила его за горло. Он стал задыхаться, пытался вырваться, но ее рука крепко держала его горло, впиваясь пальцами в плоть. Она требовала вернуть ее жизнь, но Стэфан отрицательно мотал головой. Чувствуя, что его конец близок, он превратился в змею и укусил Мэрэдит за руку, но его зубы пропали, и он лишь смог выскользнуть из ее хватки. Она заплакала, коря его в своей гибели. Она вскинула руки и в небо взлетели тысячи белоснежных соринок. Падая, они сплетались в полупрозрачную пелену, и фигура Мэрэдит исчезала за ней.
Мэрэдит исчезла, а когда буря из соринок утихла, вместо нее появился Тельбот. Он молча смотрел на Стэфана, все еще пребывавшего в облике змеи. Стэфан не видел его глаз, но он чувствовал, как взгляд Тельбота буквально выгрызает его сердце. В ужасе Стэфан отполз в самый темный угол комнаты, в которую вдруг они перенеслись. Он понадеялся, что там, в темноте, Тельбот его не заметит, и попытался забиться в щель в стене, но ничего не получалось, а тем временем Тельбот направился к нему. Он взмахнул рукой, и Стэфана охватило пламя. Все его тело пылало, сводя его с ума чудовищной болью. Сцепив зубы, он боролся с жаром, превращая ее в ярость. Глядя на приближение монстра, которым стал его родной дядя, монстра, несущего смерть и разрушение, Стэфан преисполнился отвагой. В миг, когда Тельбот готов был раздавить его, он принял облик человека и, выхватив Картель, пронзил Тельбота его же мечом. Пламя исчезло. Ужасный рев, пронимающий до мозга костей, оглушил Стэфана. В том реве были все страдания, страх и смерть, что нес Тельбот, и Стэфан ощутил их все, продолжая крепко сжимать рукоять меча, пронзившего Тельбота. Голоса всех, кто пал от клинка Карателя, закричали в голове у Стэфана. Он сам закричал от боли, разрывающей виски, но меч не выпустил из рук.
Но это был всего лишь мираж. Он растаял, а вместо Тельбота и Карателя в своих руках Стэфан увидел умирающую Мэрэдит. Она истекала кровью. Задыхаясь, шептала ему свои последние слова. На губах запеклась кровь. Ее руки крепко сжимали его доспехи, словно пытаясь удержаться за них и не попасть в пасть смерти. Из ее глаз текли кровавые слезы.
– Это сделал ты… – произнесла она, хватая воздух. – Зачем это сделал ты?
– Прости, Мэрэдит, прости меня за всю боль.
– Ты не пришел за мной. – ее голос прозвучал тоскливо, но совсем не так, как звучит голос умирающего.
– Я не мог. Я заберу твою боль. Ты сможешь уйти спокойно. – ответил он – Но я более не твой. Прости меня, за это, и отпусти меня.
– На твоих руках моя кровь.
– И не только твоя, любимая. И я окунусь с головой в кипящую кровь, если то потребуется ради спасения мира от мрака. Прости, Мэрэдит. Но я не любил тебя.
Она в последний раз вздохнула, и Стэфан закрыл ее глаза, полные отчаянья и укоров. Поцеловав ее в щеку, он встал, направляясь прочь от нее, к свету, мерцавшему далеко впереди.
***
Прошло немало времени – дней и ночей – проведенного среди Лесных существ, в гармонии с Лесом. Стэфан впитывал и усваивал все, чему его обучали. Дни и ночи напролет Аларет и другие жители города дриад обучали его, передавая свои священные знания, а взамен он давал все, что имел – свою помощь, умения, знания и преданность. То его просили помочь разобрать балки завалившегося хлева, то его приглашали на рыбалку, потом он помогал собирать виноград, и несколько дриад дружно обучали его делать фруктовое вино. Вечером за ужином его не чурались, а радостно встречали, приглашали к ним за стол, и вели жизнерадостные или серьезные беседы.
Его сердце наполнялось добром, а дух становился крепче стали. В один день даже сама Аларет не заметила, что ее мир стал и его миром. Первые проступки Стэфана стерлись из ее памяти, и она уже не помнила, какова была разница. Однако, когда она смотрела на него, внутри нее зажигалась радость, теплая, непринужденная и нежная, и глаза ее блестели ярче солнца. На следующий Праздник Полнолуния Стэфан принимал участие в традиционном праздновании Полнолуния как один из Лесного народа, а не как чужак-человек.
Незадолго до начала празднования, когда сумерки еще не успели опуститься на Лес, Стэфан вместе с другими дриадами готовили столы к праздничной трапезе. Наблюдая как Аларет и еще несколько хрупких, изящных дриад, прилагая все усилия, тянут по земле бочки с напитками – вином и нектаром. Стэфан подошел предложить Аларет свою помощь. Дриады остановились, с любопытством рассматривая Стэфана.
– Долгого процветания! – поздоровался он с ними. Дриады мгновенно засияли улыбками, перешептываясь между собой.
– И тебе, Стэфан. – ответила Аларет – Ты что-то хотел?
– Да. Я хотел предложить свою помощь. Эти бочки не предназначены для рук нежных дриад.
– А! Нет, спасибо, Стэфан. – ответила Аларет, и ее щеки покрылись румянцем. А глаза стали медно-зелеными.
– Ты уверена, что сама донесешь эту бочку? – переспросил Стэфан.
– Да, не беспокойся. – отмахнулась Аларет, и собралась уже продолжить толкать бочку с вином к столу, но две других дриады не спешили.
– Может быть, – начала одна, осторожно и ласково касаясь руки Стэфана, – если Аларет не нуждается в помощи, ты поможешь нам?
Он взглянул на дриаду. У нее были длинные рыжие волосы, заплетенные в косы, яркие изумруды глаз смотрели прямо в глаза Стэфану. На ее лице сияла игривая улыбка. У дриады был задорный курносый нос и пухлые розовые губы. На ней была короткая тога и связка бус. На ее запястье и голени тарахтели браслеты из косточек и камешков, раскрашенных краской. Она была высокой, с округлыми грудями и бедрами, тонкими руками и длинными, музыкальными пальчиками.
– Мне не справиться без помощи… – добавила рыжеволосая дриада.
– Хорошо. – ответил Стэфан.
– И мне! – добавила вторая, с длинными белоснежными волосами, пухлыми губами и черными блестящими глазами. Она смущенно опустила глаза вниз, теребя подол своей рубашки. Она помедлила, потом бросила взгляд на Стэфана, плутовато сверкнув глазами.
Стэфан обхватил две бочки руками, и направился к столу. Аларет шла позади, а дриады сопровождали Стэфана.
– Скажи, Стэфан, – произнесла белокурая дриада – а в твоем мире ты был королем?
– Да. Я был королем, до тех пор, пока на мое королевство не напали.
– Ох, как печально! – воскликнула, всплеснув руками, рыжеволосая.
– Это прискорбно! А как же твои люди? – добавила вторая.
– Они бежали. – ответил Стэфан.
– А ты все еще король? – поинтересовалась светловолосая.
– Даже не знаю, как тебе ответить. – улыбнулся Стэфан – Вряд ли может быть король без королевства, или без подданных.
– О, тебя это печалит? – спросила рыжая.
– Достаточно вопросов. – строго велела Аларет, вмешиваясь в разговор – Нам есть еще чем заняться, вместо того, чтобы стоять и греть бочки с вином.
Дриады улыбнулись Стэфану, и, пожав плечиками, ушли, по пути косясь на Стэфана и оживленно перешёптываясь.
– Чего это ты так строга? – удивился Стэфан, обращаясь к Аларет.
– Ничего. У нас еще много работы. – ответила она, добавив – Не забывай, здесь женщин не обольщают, если не женятся на них.
– Что? – засмеялся Стэфан – Я просто отвечал на их вопросы.
– Ага. – хмыкнула Аларет, ускользая от него.
– Было бы невежеством, если бы я промолчал, когда они задавали мне вопрос.
– А эти бочки?
– А что с бочками? Или ты против, что я помог хрупким женщинам нести тяжести? – Стэфан демонстративно вскинул брови.
– Следующий раз, пожалуйста, промолчи в ответ на вопросы. – бросила напоследок Аларет, скрываясь в столпотворении других дриад, готовивших столы к трапезе.
Теряясь в догадках, Стэфан еще продолжал некоторое время стоять у бочек с напитками, пытаясь разгадать, что это было с Аларет – ревность, или плохое расположение духа.
Наступил тот самый час того самого вечера. Стэфан шел среди других дриад в шествии, с трепетом души выпускал из лампадок светлячков, пел вместе с другими дриадами песнь Предков, вкладывая в нее все свое сердце. Он ощущал благодатное присутствие своих предков, чье магическое прикосновение наполняло его уверенностью и решимостью. И мысли о том, что он может сделать что-то неправильно или ошибиться, и даже мысли о том, что вскоре ему предстоит сойтись лицом к лицу со Злом, скрестив свои клинки, теперь рассеивались под убаюкивающие размеренные звуки песни.
Когда песнь Предков умолкла, застучали барабаны, и тонко запели флейты, глубоким звоном заиграли маримбы и посыпался звон тамбуринов. Начались танцы. Стэфан с головокружительным азартом закружился в танце вместе с рыжеволосой дриадой. Мужчины и женщины пили сладкий нектар, он стекал по их губам, телам, и тек по столам, стекая на зеленую молодую траву. Громко звенел смех детей и голоса женщин. Кто-то потушил центральный костер, и в небо, огненными стрелами, устремились угольки из костра. Светлячки ярко осветили луг, и дриады продолжали веселиться в игриво-праздничном полумраке. Дети бегали, догоняя друг друга и заполоняли своим смехом весь луг. Влюбленные пары танцевали в отсветах светлячков, прижимаясь к телам друг друга. Женщины пели, а мужчины играли.
Стэфан, переводя дыхание, отошел в сторону, к деревьям, и его взгляд попал на Аларет. Она кружилась в танце, тихо напевая звучавшую песню. Ее черные волосы развевались в разные стороны, а прозрачное платье обнимало красивое стройное тело. Словно она не замечала никого вокруг, была в своем собственном мире, и танцевала лишь для себя. Стэфан не мог отвести от нее глаз. Когда она остановилась, и их взгляды встретились, Стэфан почувствовал то, о чем читал в старинных прекрасных рассказах о воинах и их дамах, одах о любви и доблести, страсти и преданности. Он почувствовал то, чего прежде не чувствовал ни к одной женщине.
Аларет улыбнулась ему, и Стэфана бросило в жар. Не спеша, поправляя длинные черные волосы, Аларет пошла в его сторону. Она была совсем близко, но, их взгляды встретились. Увидев глаза Стэфана, испугалась и остановилась. Стэфан тут же ступил шаг к ней навстречу, и в тот же миг, словно по его воле, грянул гром, и с неба обрушилась стена теплого дождя. Раздался писк, смех и радостный вопль. Светлячки исчезли, напуганные дождем, и стало темно. Но тела дриад – рисунки на их телах – засияли ярким зеленовато-лунным светом. Стэфан узнал узоры на теле Аларет. Не проходило и дня, чтобы он не рассматривал их, искоса поглядывая на нее, наблюдая за ней из укромного местечка или прогуливаясь вместе по лесу. Стэфан запомнил их так же точно, как собственные имя и титул. Он схватил Аларет за руку, притянул к себе, словно крошечную былинку, и заключил в свои объятия. Стэфан прижался своими губами к ее губам. Ее губы были на вкус, как ягодное вино. Не просто сладкими, как он себе представлял, а терпковатыми, немного сладкими с кислинкой в послевкусии. На мгновение он почувствовал ее ладони на своих плечах. Казалось, она даже ответила на его поцелуй, но это длилось всего мгновение. А после, она ловко вырвалась из его объятий, и отскочила от него.
– Аларет!
Ее глаза мелькнули во тьме, как гладь глубокого озера в безлунную ночь.
– Так нельзя. – прошептала она, и скрылась в темноте.
Он не стал искать ее, понимая, что шансов найти девушку у него нет, ведь Аларет знает лес в тысячи раз лучше, чем он. Недоумевая, Стэфан побрел к своему шатру и сел на пень позади него, разглядывая звездное небо. По его лицу стекали мелкие капли воды. Он чувствовал каждую из них. Стэфан закрыл глаза, раскинул руки в стороны, и замер, внимая дождю. Его сознание будоражил поцелуй: он все еще чувствовал тепло ее ладоней на своих плечах, он чувствовал губы дриады, их вкус на своих губах. Он слышал ее испуганный голос, но его сердце и его тело хранили спокойствие. Нечто благотворное и теплое, умиротворяющее, грелось у него в груди. Стэфан спустился с пня на мокрую ароматную траву, и улегся на нее, раскинув руки в стороны. По его телу бежали капли теплого дождя, мокрая трава холодила кожу. Благодаря им он действительно чувствовал себя живым. Стэфан услышал сопение ханта, умостившегося рядом с ним. Он положил свою ладонь ханту на голову, мокрая жесткая шерсть покалывала ладонь – нечто среднее между щекотанием и уколом. Стэфан не сводил глаз с темного неба, не спеша почухивая ханта за ухом.
На рассвете Стэфан вышел из шатра и направился куда глаза глядят, полагаясь на волю случая. Ему не спалось, и он решил не тратить время попусту. Он медленно брел по городу, шагая, размеренно вдыхая прохладный и густой утренний воздух, сбивая голыми ногами оставшиеся на траве капли ночного дождя. Невероятное спокойствие витало в то утро в воздухе. Он смотрел, как серое небо вмиг светлеет, над верхушками леса загораются лучи света и мрак отступает, давая дорогу новому дню.
Неторопливо Стэфан добрел до дальней площадки, где тренировали хантов. Еще подходя к площадке, он услышал бодрый собачий лай. Стэфан был очень удивлен увиденным. От неожиданности он не мог решить, стоит ли ему подойти ближе и поздороваться, или лучше уйти прочь. Вдруг его осенило, и появилась более интересная идея. Осторожно и тихо подкравшись поближе, Стэфан затаился в зарослях джурнии – кустарника, источавшего сильный горький аромат, и хант, таким образом, не услышит бы его запах. Заняв удобное положение, он стал наблюдать. На поляне, в высокой траве, сидела Аларет. Ее волосы были заплетены в косу, она сидела на траве, поджав к себе коленки, опустив на них подбородок. Она была в том же платье, что и на Празднике Полнолуния. Кругом нее по поляне бегал хант Тата, радостно гонявший зайца. Она то расплетала косичку, то заплетала ее вновь, разговаривая, в то же время, с хантом.
– Ну что ты за хант! – засмеялась Аларет – Другие ханты ловят зайцев, а ты – играешь с ними.
Хант недовольно гавкнул.
– Ты мой лучший друг, Тата. А ты ведь даже говорить не умеешь. Глупый хант.
Хант остановился, склонил голову набок, глядя на дриаду, и вновь недовольно гавкнул.
– Думаешь, ты сможешь меня понять? – спросила Аларет. Хант оставил зайца в покое, подошел к ней, положив голову ей на колени, и ласково проскулил, вонзив в нее свой взгляд.
– Тата… – грустно протянула Аларет – Неужели меня так тянет к людям потому, что во мне течет человеческая кровь?
Хант кивнул, хоть это было больше похоже на то, что он чихает или ловит мух.
– Но Стэфан… – продолжила она – он так влечет меня. Я не знаю, что это, как мне быть? Что это за болезнь?
Хант грустно проскулил. Он ткнулся носом ей в грудь, а потом несколько раз облизал ее щеку.
– У него такой же амулет, как и у меня. Неужели это возможно? Как средь всего Этонна он встретил именно меня! Неужели он мой брать? Неужели у нас с ним одна мать?
Услышав ее слова, Стэфан готов был вскочить и броситься к ней, вцепиться в Аларет и выпытать всю правду, но он изо всех сил держался. Он чувствовал, как его лицо заливается краской, его всего наполняет жар. Руки Стэфана нервно затряслись.
– Это мой рок. – продолжала Аларет – Но я что-то чувствую к нему, и не могу больше этого сдерживать. Я растеряна, ведь он – мой брат. Не думаю, что это что-то из родни братской любви.
Аларет закрыла лицо ладонями. Хант склонил голову на сторону, глядя на Аларет.
– Он слишком поздно появился в моем мире. Он добр, как Древние короли минувших времен. Но Стэфан слишком доверчив. Да, это его приоритет перед ядом, но у него мягкое сердце, потому он слаб перед Тельботом. Если я все правильно поняла из того, что рассказывал Стэфан… Тата, как ты думаешь?
Хант утвердительно гавкнул.
– И потому он не сможет низвергнут Тельбота Проклятого.
Стэфан более не мог сидеть на месте и слушать откровения Аларет. Он беззвучно встал, и быстро помчался обратно в город. Сперва, его мысли были рассеяны, он бесцельно бродил по городу, обдумывая, как узнать правду у Аларет. Словно по велению доброй воли, он оказался у храма. Не теряя ни мгновения времени, он влетел в храм, где у очага сидела хранительница, рисуя ладонями в воздухе узоры.
Он на цыпочках подошел к ней, сел возле нее, и шепотом произнес:
– Прошу вашей помощи, хранительница. Я хочу задать вопрос об Аларет.
– Угу. – она медленно кивнула, не поворачиваясь к нему – Я слышу твой вопрос. Но об этом ты должен спросить у нее самой. – ответила она, не отрываясь от рисунков.
– Благодарю. – ответил Стэфан, и вышел из храма. Он сетовал. Но лишь ступив со ступенек храма, он наткнулся на Аларет. Она была в белоснежной кружевной рубашке и коротких штанах. Аларет улыбнулась ему и поприветствовала, словно никакого поцелуя прошлой ночью и не было.
– Долгого процветания! – поздоровалась Аларет.
– Мне нужно с тобой поговорить. – ответил Стэфан, доставая из-под рубашки амулет с двумя скрещёнными топорами. Аларет изменилась в лице. По спине Стэфана пробежал холодок. Глаза дриады растерянно забегали. Она медлила отвечать. Тогда Стэфан ухватил связку ее бус и амулетов, нашел среди них такой же, как у него, с двумя скрещенными топорами. Он демонстративно перевел взгляд на Аларет.
– Ну? – настаивал Стэфан.
– Следуй за мной. – сказала она, и быстро побежала к тоннелю в горе, мастерски перепрыгивая все заборы и проскальзывая между домов. Стэфан изменил облик на ворона, и полетел за ней.
– Лети к мертвому дереву, на север. – сказала Аларет, заметив его в полете.
Бесконечным зеленым ковром тянулся лес. Все оттенки зеленого мелькали под его крыльями. Стэфан уже начал думать, что он пропустил то самое дерево, когда вдруг увидел среди первобытного девственного леса мертвенно-черное пятно. Это было высокое, старинное дерево, особняком стоявшее среди зеленой поляны черным обелиском. Стэфан опустился на землю и принял облик человека. Внимательно рассмотрев дерево, Стэфан узнал его: это было то самое дерево, через которое они с Таурумом вышли из тайного подземелья. Дерево сгорело изнутри, но ни трава вокруг него, ни соседние деревья не были тронуты пламенем. Он догадался, что это дело рук колдуна. Из ниоткуда появилась Аларет. Она подошла к Стэфану, тревожно глядя на него.
– Говори. Немедленно. – грозно велел Стэфан, приближаясь к ней.
Она вздохнула, потупилась, избегая взгляда Стэфана, села на траву, подогнув под себя ноги, и начала рассказ. Стэфан сел напротив нее, облокотившись о ствол дерева.
– Мой отец, как и я – был охотником, и дрессировал хантов. – начала Аларет. Ее взгляд был прикован к Стэфану. – Однажды, тренируя ханта, он зашел намного дальше, чем другие дрессировщики. Он учил ханта выслеживать добычу, преследовать, изматывая зверя, загонять и нападать. Папа говорил, что порой ему даже казалось, что хант просто потерялся и бежит неведомо куда, но вдали вновь показывался зверь, и хант устремлялся вперед. Так он пришел сюда, на эту поляну. Тут он встретил девушку, человека. Хант бросился на девушку, и мой отец побежал спасать ее. Она была в дворянском платье, на ее шее сверкали драгоценные украшения, достойные королевы. Ханта он успел остановить прежде, чем тот добежал до дворянки. Отец должен был прогнать ее из Леса, либо убить, если бы она не пожелала уйти. Но, отец полюбил ее с первого взгляда. Девушка настолько приглянулась ему, что мой отец некоторое время стоял и смотрел на дворянку, не в силах выдавить из себя ни одного слова. Конечно, он не сказал ей, что она должна убираться отсюда. – Аларет обвела поляну ладонью – Они разговорились и увлеклись друг другом. Говорили они долго, не сводя глаз друг с друга. Стемнело, наступила пора прощаться, отец провел ее к этому самому дереву – но отпустить ее руку он так и не смог. После проведенной вместе ночи она изменилась – взбесилась, закричала, что он ее соблазнил, испортил. Она оскорбляла его и плакала, заливаясь слезами. Громко проклиная его, она скрылась в стволе этого дерева, убежав тайным ходом. После этого отец еще не раз приходил на эту поляну, ведомый надеждой увидеть ее еще раз. Он мечтал увидеть ее вновь, объясниться, – Аларет помедлила, подумав немного, и продолжила – извиниться. Но ее больше не было. И все же, он иногда приходил сюда, лелея наивную мысль, что та женщина пожелает вновь увидеть его. В один из таких дней, его привел на поляну громкий лай ханта. Хант остановился и лаял на дерево, и в груди отца вздрогнуло пламя надежды. Отец, подбежав к нему и оттянув ханта в сторону, увидел у дерева плетенную корзину, в которой лежал крошечный младенец. Голодный, замерзший младенец, не имеющий более сил плакать. – Аларет отвернулась, сделав вид, что поправляет волосы. Они, как разлитые чернила, спадали на лицо и плечи дриады. Стэфан был не столь глуп, чтобы заострить на этом внимание или торопить ее. Он молча ожидал продолжения. Наконец, вздохнув, – в ее вздохе дрожали слезы, – она продолжила рассказ, однако, весь оставшийся час она просидела потупившись.
– Моя мать бросила меня у этого самого дерева умирать. – смело продолжила Аларет – Отец забрал меня в город, хоть это и было запрещено. Он противостоял правилам, хранительнице и общине. Он воспитал меня, выходил, научил всему, что я знаю и умею. Единственное, что напоминало мне о матери – это амулет, который она надела мне на шею, прежде, чем бросить. Я ношу его как напоминание о том, какой сильной я должна быть. Как стойко должна хранить наши земли от людей. Как безжалостна я должна быть с людьми.
– Может, она дала тебе этот амулет для того, чтоб потом найти тебя?
– Не знаю. Отец действительно ничего мне не рассказывал. Но если бы я ее встретила – я бы выбила из нее весь гонор. – дриада бросила на короля убийственный взгляд. Глаза Аларет приняли красный цвет. Стэфан наблюдал за ней с неподдельным интересом и сочувствием. Вдруг он словил себя на мысли, что хочет обнять и утешить девушку. Сосредоточившись на мгновение на своих чувствах, он понял, что трепещет от ярости и нетерпения.
– Почему тогда ты мне помогала? Я же человек, и сын той, которая бросила тебя умирать? – спросил Стэфан, когда ее глаза вновь стали бездонно-черными.
– Ты нуждался в помощи. И ты не виноват в жестокости той женщины, что, по воле случая, нам обоим приходится матерью. А со временем, я поняла, что рада этой встрече. – она смущенно поправила волосы.
– Аларет… Я должен тебе открыть правду. – произнес Стэфан.
Она внимательно смотрела на Стэфана покрасневшими от пролитых слез глазами. Ее сердце стучало, словно тамтам, звоном, раздававшимся в ушах. Отвага Стэфана внезапно исчезла, мысли застыли на языке и напрочь отказались превращаться в слова. Он вздохнул, буквально выталкивая из себя слова.
– Таурум, мой лучший друг, друг моего детства, погибший в ту ночь у источника… – он осекся. Аларет кивнула, подтверждая, что она помнит рассказы Стэфана о его друге.
– Это был его амулет. – он продолжил – Это герб его матери. Он твой брат, не я. Мне тяжело это говорить. – Стэфан чувствовал, как тяжелый камень опускается на его плечи, сдавливая его грудь и горло. – Оборотень, погибший у источника, Таурум, твой брат.
Губы Аларет задрожали, глаза заблестели, и по ее щекам потекли слезы. Стэфан придвинулся к ней, и бережно обнял ее.
– Зачем? Зачем ты мне это рассказал? Зачем же ты носишь его амулет? Ох! Я подумала… – и она умолкла, всхлипнув. Она спрятала лицо в ладонях.
– Для меня это напоминание о том, что я должен сделать, каким сильным должен быть. Я должен отомстить за него.
Стэфан пододвинулся к девушке ближе и осторожно положил ладонь на ее плечо. Затем, когда дриада не откинула его руку, он положил вторую руку на другое плечо. Аларет громко заплакала, прижимаясь к его груди.