Грейс Амбер Ланкастер
Источник
Лежа в темноте, в полнейшей тишине, столь глубокой, что казалось, она поглощает все сущее, Стэфан начал думать. Воздуха было мало, и он медленно вдыхал и выдыхал, прислушиваясь к своему сердцебиению. От усталости клонило в сон. Руки безумно пекли, а его мысли были лишь об одном – удастся ли ему выбраться живым из подземной реки. Постепенно он успокоился и его разум стал проясняться. Он обдумывал свои поступки, пытаясь понять, чем заслужил такую смерть. Первым делом он вспомнил о русалке Ву, и раскаялся в своей вспыльчивости. Вся его жизнь – от рождения, до этого самого момента проносилась перед его глазами, наполняясь новым смыслом, открывая новые истинны, раскрывая старые загадки.
«Если бы я попытался понять то, что мне втолковывает Аларет… – думал он – я, возможно, не оказался бы здесь. Ее душа намного глубже и загадочнее, чем она показывает. И я мог бы попробовать его понять, если бы не был столь невежественным. Но, мой путь заканчивается здесь, и второго шанса у меня нет».
В нем проснулась невероятная жажда к жизни. Он ясно осознал, что не желает умирать. Не здесь и не сейчас. В нем проснулась сила преодолеть все невзгоды и трудности, пройти сквозь все испытания, и вернуть свое королевство. Он осознал цену каждой жизни. Точнее, ее бесценность.
На мгновение, его мысли умолкли, и он услышал звук падающей воды. Где-то впереди был водопад. На стенах и своде тоннеля забегали блики света, и повеяло свежим воздухом. Течение ускорилось, и тоннель расширялся. Лодка, в которой лежал Стэфан, стала биться о каменные стены, на короткое время замедляясь, и вновь ускоряя свое ход. Рев воды усилился, и Стэфан увидел яркий свет. В тот же миг ложка ушла из-под него, и он на мгновение воспарил в воздухе, и затем рухнул вниз, ведомый неудержимым потоком воды. Он попытался ухватиться за выступы в горе, с которой стекал водопад, но его руки, испачканные кровью, легко соскользнули, и он упал в колодец бурлящей воды.
Брызги воды затмевали его взор, не давая сделать даже глотка воздуха, леденящий холод воды обжигал кожу. Он отчаянно барахтался в воде, не зная, плывет он к поверхности, или опускается на дно, но холод воды вскоре сковал его тело судорогой, и Стэфан медленно стал опускаться в темную бездну озера. Отчаянье сменилось умиротворением, тело стало невесомым, словно облако. Холод больше не обжигал его тело. Он и вовсе перестал его ощущать. Широко раскрыв глаза, Стэфан наблюдал, как он медленно опускается в черную бездну. Последний глоток воздуха покинул его тело. Возле него кто-то проплыл, мелькнув серебристой чешуей. Стэфан безразлично наблюдал за темной длинной фигурой, плававшей вокруг него, скрываясь во мраке от его взгляда.
Он почувствовал, как его взяли за руку. Стэфан пришел в себя, словно вынырнув из сна наяву. Обернувшись, Стэфан увидел русалку Ву. Русалка подплыла к нему, нежно обхватила его лицо своими ладонями, и поцеловала, вдохнув в него воздух. Стэфан ощутил, как его грудь наполнилась кислородом, и он смог дышать под водой. Ву поманила его рукой, и позвала следовать за ней к поверхности воды. Собрав последние силы, он поплыл к свету, проникавшему сквозь синюю гладь воды. Плавники на хвосте русалки, похожие на тонкую вуаль невесты, развевались в воде, указывая Стэфану путь к поверхности. Русалка плыла быстро, изредка останавливаясь в ожидании Стэфана, и тогда ее волосы, словно кровь, развивались в воде широким бурым облаком.
Плыть пришлось далеко. У края озера Стэфана ждала Аларет. Увидев Стэфана, выныривающего из-под воды, она подхватила его за руку и помогла выбраться на берег. Почувствовав твердую землю под собой, Стэфан ухватился за нее обеими руками. Король растянулся на ней, глубоко вдыхая свежий воздух. Аларет присела возле него, осторожно взяв за руку.
– Как я рад тебя видеть, Аларет! Я уже думал, что ты решила меня убить, а твой друг помогал тебе в этом. Я понял, я все понял! Мне не стоило угрожать Ву. – произнес Стэфан, лишь успев перевести дыхание.
– Нет, ни в коем случае я не стану убивать тебя. – удивленно произнесла она – Это был обряд перерождения. Теперь ты по-настоящему стал одним из нашего народа. Фарфат помог мне провести его.
– Аларет, я хочу извиниться за все, что наговорил прежде. Я не должен был такого говорить. – сказал он, схватив ее за руку, но сразу же отпустил.
– Нет, ты был прав. Нам следует лучше узнать друг друга, если мы хотим доверять друг другу. Давай так: я отвечаю на твои вопросы, а ты – на мои.
Стэфан широко улыбнулся, и утвердительно кивнул. Внутри него что-то словно распустилось, на мгновение наполнив его теплом. Аларет подала ему руку, помогая встать, и в этот раз он взял ее за руку. Они направились в лес.
– Ты спрашиваешь первая. – сказал он Аларет.
– Пока я не готова.
Они молча шли по лесу. Деревья казались Стэфану знакомым, он почти был уверен, что они направляются к заброшенному древнему городу, в котором они были вечером ранее. Аларет молчала, но Стэфан видел, что она готовиться задать интересующий ее вопрос.
– Ты мог бы мне рассказать о своей семье? – наконец произнесла Аларет – Если ты конечно не против.
– Нет, не против. – улыбнулся он – Моя мать – королева Хелена – была властной и решительной женщиной, но очень милосердной. Она давно умерла, но я до сих пор помню, что даже мой друг приходил к ней за советом или утешением, а не к своей матери, герцогине. Их любовь была одновременно нежной и логичной. Король долго горевал за ней, и больше не женился. Братьев или сестёр у меня нет. Да может это и хорошо, ведь так нам пришлось бы бороться за трон друг против друга, следуя традиции наследования – а я не смог бы этого сделать. Но Таурум и Мэрэдит мне словно родные брат и сестра. Сколько я себя помню – мы были неразлучны: будь то радость или горе.
– А кто это – Мэрэдит?
– Моя королева.
– И ты любишь её?
Стэфан, недоумевая, уставился на Аларет.
– Почему ты взял ее в жены? За что ты полюбил её? – попыталась объяснить Аларет.
– Никогда не думал об этом… Просто мы всегда были рядом, и казалось само собой разумеющимся, что она станет моей королевой. А после последнего наставления отца, я не мог поступить иначе.
– О чем ты?
– На смертном одре король Осгальд завещал мне жениться на Мэрэдит, как только я буду коронован.
– Разве у вас это происходит не по любви?
– Любовь? Нет. Не думаю, что я понимаю, что это такое.
– Но почему ты с Мэрэдит? Есть же у неё то, чего нет в других?
– Наверно.
– Ты не знаешь?
Стэфан задумался над ее вопросом, и понял, что более не тоскует по Мэрэдит, чувства к ней словно испарились, и осталась легкая грусть за ушедшим прошлым.
– Ну, она всегда знает правильное решение, её приказы безоговорочные, и она всегда на шаг впереди, поэтому с ней я чувствую уверенность.
– Но она же правит вместо тебя?
– Нет, ты ошибаешься. Просто, ты не знаешь всего.
– А твоя мать, королева Хелена, она была из другого королевства?
– Нет. Она была из Бессара. Почему ты спрашиваешь?
Она запнулась.
– Мой отец когда-то изучал культуру людей, и рассказывал мне о разных обычаях. Я слышала, что королевы избирались только из других королевств для объединения власти.
– Зачем твой отец это делал?
– Он говорил, что это помогает ему лучше узнать мать.
– Кем же была твоя мать?
– Человеком. – ответила Аларет без капли стыда, и поспешила добавить – Но, она умерла, когда я родилась.
– А твой отец? Он жив?
– Нет. Он погиб. Давно.
– Ты сирота? – в сердцах произнес Стэфан.
– Нет. Ведь среди дриад нет чужих или родных, все мы – одна семья. А меня уже долгие годы воспитывает хранительница. Она говорит, что только я смогу понять, как различны два мира – мир людей и Лесных существ.
– И ты никогда не видела свою мать?
– Нет. Никогда. Отец говорил, что у меня ее глаза и волосы. – сказала дриада, и быстро исправилась – Но больше он ничего о ней не рассказывал.
– Даже имени не говорил?
– Даже имени. Людям запрещено находиться в Лесу. Скажи, Стэфан, а что стало с твоей женой, Мэрэдит?
– О, я не знаю наверняка. Боюсь, она погибла. Размышляя, почему все обернулось именно так, я понял, что есть один изъян во всей моей истории – советник Тавини рассказал мне с Таурумом об источнике, и только он знал, что мы пошли туда, но там на нас напали наемники. Боюсь, он солгал мне, сказав, что ведет Мэрэдит в безопасное место. Вместо того он… – Стэфан запнулся, подбирая слова. Принять потерю своей королевы оказалось для него сложнее, чем понять это.
– Я поняла, что ты хочешь сказать, Стэфан. Можешь не продолжать. А, у вас с королевой, были деть? – поинтересовалась Аларет.
– Нет. – коротко ответил Стэфан. Ему вдруг стало крайне тяжело говорить о себе.
– Закончим этот разговор?
– Да, пожалуйста.
Аларет улыбнулась ему, с сочувствием глядя на него.
– Источник с кровью того воина – Сундара, кажется – его пересекал мост из ствола дерева. Мой советник сказал, что тот, кто не пересекал моста, может избавиться от проклятья источника. Он говорил правду?
Аларет тихо засмеялась.
– Нет, Стэфан. Он вновь солгал тебе. Мост – это просто мост. На яд в тебе ничто, кроме твоей воли, повлиять не может.
Они вернулись в город дриад, когда на небе уже загорались звезды. Аларет провела его к шатру, и собиралась уже уходить, но Стэфан остановил ее.
– Аларет, спасибо, что не убила меня. И… Мне понравился этот день, проведенный с тобой. – произнес он.
Дриада очень смутилась, но ответила ему такими же теплыми словами, и поспешила скрыться среди других домов.
Следующим утром Стэфан прогуливался по окрестностям города дриад. В одиночестве он бродил по лесу, обрывая фрукты, собирая ягоды, нежась в лучах солнечного света, прорезавшегося сквозь листву. Давно он не чувствовал себя столь спокойно, уединенно и свободно. До него донеслись звуки, похожие на писк котенка. Стэфан прислушался: писк вновь повторился, теперь он понял, что это был плачь ребенка. Стэфан направился к источнику звука. Вскоре он увидел у одной из яблонь корзинку с яблоками, а рядом, на земле – несколько сломанных ветвей. Плач притих – ребенок испугался, увидев Стэфана. На верхушке яблони, прячась в кроне дерева, сидела девочка-дриада, лет десяти от роду. Он поздоровался с ней, но девочка не ответила.
– Эй, ты там застряла? – продолжил Стэфан – Может, тебе помочь? Я из твоего города. Кого-то позвать?
– Нет, пожалуйста. – ответил тонкий голосок.
– Ты не можешь слезть?
– Могу. Просто ветки, по которым я залазила, сломались. – ответила девочка.
– Значит, ты не можешь слезть?
– Только не говори моим братьям.
– Конечно, я не скажу! – засмеялся Стэфан – Так тебе помочь?
– А как ты мне поможешь?
– Попробую тебя снять.
– Но ты же человек, я слышала, как мама говорила о таких, как ты. Ты не умеешь лазить по деревьям.
– Это тебе мама сказала? – хмыкнул Стэфан – Она плохо знает людей.
Стэфан окинул дерево взглядом. До девочки было лезть далеко, и ветвей, за которые можно было бы ухватиться, не было – они лежали сломанные на земле. Тогда Стэфан обратился к девочке:
– Послушай, сейчас я изменю облик, ты только не пугайся.
– Я смелая. Не волнуйся! – ответила девочка.
Стэфан кивнул девочке, и улыбнулся ей. Приняв облик медведя, он присел и одним прыжком запрыгнул на дерево, ухватившись когтями за ствол. Девочка оказалась рядом с ним, и уставилась на него большими зелеными глазами.
– Тебе не страшно? – спросил Стэфан.
– Нет. Ты меня снимешь? – восторженно ответила она.
Он подобрался к девочке ближе, она потянулась к нему и обхватила его за шею тощими, почти невесомыми ручонками. Почувствовав, что девочка прижалась к нему и крепко ухватилась за загривок, Стэфан спрыгнул с дерева. Девочка тихо взвизгнула от восторга.
– Ух ты! – запищала маленькая дриада, когда он отпустил ее на землю – Спасибо.
Ее лицо сияло. Не так, как у дриад, а как у людей, когда они чему-то рады.
– Не стоит благодарности. А теперь бери свою корзинку и пошли в город.
Пока девочка собирала в корзину яблоки, упавшие в траву с дерева, Стэфан украдкой наблюдал за ней. На девочке было крошечное, как она сама, платье, раскрашенное в разные цвета. У девочки были длинные белые волосы, сверкавшие в лучах солнца. Из-за волос выглядывали непривычно длинные кончики ушей. А на крошечные запястья было надето несколько браслетов. Девочка была слишком мала, потому рисунков не ней еще не было, и ее светло-зеленая кожа была чиста. Стэфан принял облик человек. Девочка взяла свою корзинку с яблоками, и, взяв Стэфана за руку, пошла с ним в город.
– Спасибо, что помог. Ты помнишь, что пообещал никому об этом не говорить? – сказала девочка.
Стэфан улыбнулся и присел к ней.
– Это будет наш секрет. – ответил он, протягивая ей ладонь.
Девочка пожала его руку, и, радостно напевая песню, побежала в дом. Уже через несколько мгновений из дома вышла женщина. На ней была серая рубашка и штаны из красной травы, она вытирала руки от муки тряпкой, которую держала за поясом фартука. Увидев Стэфана, она помахала ему, приглашая подойти. Стэфан удивился, и оглянулся – ему ли она машет. Вокруг не было никого, к кому могла бы обратиться женщина – все занимались своими делами и не могли видеть жеста женщины – и Стэфан направился к ней.
– Долгого процветания. – поздоровался первым Стэфан.
– Ты Стэфан, верно? – спросила женщина.
– Да.
– Меня зовут Лавинья. Благодарю тебя, что снял мою дочь с дерева. Не хочешь зайти в дом: мы только что приготовили обед?
– О, спасибо! Но я, пожалуй, откажусь.
– Если тебе что-нибудь понадобится – я всегда рада помочь. – улыбнувшись, ответила женщина.
– Спасибо. – ответил Стэфан. Лавинья попрощалась с ним и вернулась к своим делам, а Стэфан, удивленный, но довольный собой, пошел к своему шатру. Вскоре, он заметил, что кучка детишек, прячась за бочками, стогами сена, и домами, следит за ним. Сначала он решил разогнать их, но потом передумал, и решил поиграть с ними. Перехитрив их, он подстерег детишек за одним из домов, и напугал их. Они громко запищали, выпучили глаза и сбились в кучу, но не разбежались.
– Итак, – начал Стэфан, когда дети утихли – почему вы следите за мной?
– Халарис сказала нам, что ты превращаешься в зверя! – произнес один из мальчишек, измазанный грязью, с царапинами на руках и коленях, с горящими живыми глазами, желтыми, как ягоды облепихи.
– Да. И не только. А вам это зачем знать? – удивился Стэфан.
– А ты покажешь нам? – спросила девчушка-дриада в голубом платье с зелеными кудрявыми волосами.
– Не сегодня. Как-нибудь потом. Если вы не будете шпионить за мной.
– Ты не забудешь? – спросил мальчик с живыми глазами.
– Нет. Но, если вдруг мне отшибет память, ты сможешь мне напомнить. – ответил Стэфан, смеясь.
– Договорились. – ответил мальчик. Он, как взрослый мужчина, протянул Стэфану руку. Король пожал ее. Рука мальчика была еще совсем слабой, детской, но мальчишке было приятно почувствовать себя взрослым. Он, гордо вскину голову и расправив плечи, окинул остальных детей взглядом. Дети, громко пища и поднимая столбы пыли, умчались прочь. Стэфан вновь направился к своему шатру. На его губах сияла довольная улыбка. Похоже – подумал он – жители города начинают принимать меня…
Несколько следующих дней Стэфан провел в лесу с охотниками Мэйсом и Ловаком, изучая следы зверей, растения и деревья, выслеживая животных для тренировки, охотясь на них для выживания. Ночевали они тоже в лесу, под открытым небом, греясь теплом костра, и ужиная тем, что удалось поймать. Охотники запрещали ему превращаться в животных или применять силы источника, заставляя все делать самостоятельно и прилагая к этому только собственные силы. Стэфан с жаждой и интересом впитывал все, что ему рассказывали охотники, учась не только выслеживать свою жертву, но и понимать ее. Страх перед неизвестным исчез, сменившись любопытством. Он понял, что больше не станет и не сможет бездумно убивал живых существ, а лишь будет следовать необходимости выживать.
В ту ночь Стэфану снился сон. Точнее, ночной кошмар. Сперва, ничего необычного не предвещало ужаса. Стэфану снилось, как он прогуливался по залам своего прекрасного дворца, однако, он был там в одиночестве. Ничего подозрительного не было в том, что замок был пуст. Такое случалось раньше, когда еще был жив его отец – король Осгальд. Все уходили на городской праздник, а Стэфан оставался в замке один.
Бродя по коридорам, он рассматривал чучела убитых им животных – кабанов, медведей, волков, лис и так далее. Их были сотни. И почти все трофеи красовались на стенах длинных коридоров. В реальности на стенах коридоров его замка никогда не висели головы убитых зверей. Хоть Стэфан и был великолепным охотником, и убивал животных ради забавы, он никогда не хвастался своей добычей – чутье подсказывало ему, что это нехорошее дело. Но сон – это обман разума, и ему казалось, что все так и должно быть.
Что-то странное было в каждой голове, глядевшей на короля пустым отупевшим взглядом. Он отводил глаза, словно, не выдержав их взгляда, и вновь возвращал его к животному. Что-то менялось, но его глаза не могли уловить, что же именно изменилось за несколько мгновений. Странный холодок пробегал по спине Стэфана каждый раз, когда он проходил мимо очередного чучела. Ему даже казалось, что он улавливает едва замятое шевеление каждой головы чучела животного. Но Стэфан убеждал себя, что ему все кажется. Он продолжал идти, а коридор все никак не кончался.
Холодок усиливался, словно обнимая его невидимой паутиной, пробирался под одежду и играл с волосами. Вдруг он услышал звук, прорезающий тишину, как нагретый нож – масло. Он шел из-за его спины. Кап. Стэфан остановился. Кап. Ему не хватало смелости обернуться. Тело сковал ужас. Кап. Чутье советовало Стэфану бежать изо всех сил, но его ноги стали свинцовыми. Кап, кап, кап. Сердце застучало невозможно быстро. Звук капели стал громче и быстрее. Теперь он доносился отовсюду. Стэфан поднял глаза на чучела животных, и его тело прорезала молния неистового ужаса. Чучела, висевшие на стенах, повернули к нему свои головы и глядели на него мертвыми пустыми глазами. Из их пасти свисали пурпурно-серые языки, а с языков капала бурая кровь. На месте прилегания головы чучела к стене быстро образовывались потеки крови. Она была такой темной и густой, что казалась похожей на деготь или древесную смолу. Медленно она стекала по камням, растекаясь между стыками, и скапывала на пол.
Стэфан оглянулся. Головы медведей и волков, оставшихся позади, смотрели ему вслед, раскрыв пасти, из которых буквально лилась кровь. Он даже не был уверен, что в животном на самом деле может быть столько крови. На мгновение он подумал, что это сон. И в тот же миг головы начали выть, рычать и вопить. Повинуясь своим инстинктам, Стэфан побежал вперед, надеясь найти какую-нибудь дверь. Звери проводили его взглядом, изрыгая кровь, и по полу уже текли кровавые ручейки.
Он бежал и бежал, и подошвы его сапог шлепали по лужам крови, но коридор не желал заканчиваться. Внезапно он остановился, огляделся, и перевел дыхание: все прекратилось. Головы животных все так же были устремлены на него, но кровь перестала течь. Она и вовсе исчезла. Он опрометчиво решил, что все позади и он в безопасности. Только лишь Стэфан облегченно выдохнул, как вокруг него раздался треск. Каменные стены начали трещать по швам и разваливаться. К нему навстречу выходили тела тех самых убитых животных. Да куда там тела, это были скелеты, на которых местами висели куски гниющей плоти. Прежде они были замурованы в стенах, а теперь рвались прочь и стремились к нему. Их кости белели в полумраке коридора, суставы визгливо поскрипывали при каждом их движении, а кости глухо стучали. Все звуки вместе сливалось в какофонию жуткого шума. Головы мертвых животных все так же глядели на него тусклыми огромными глазами, а их мертвые тела, в то же время, шагали к нему. Стэфан рухнул на колени, взмолившись.
– Молю вас о прощении и пощаде! – выкрикнул Стэфан, поднимая сложенные в молитве руки к мертвым телам животных. Животные замедлили свой ход, но не остановились.
– Клянусь, я никогда больше не убью ради забавы. – продолжал Стэфан – Я очень сожалею.
Но животные продолжали движение. К ним присоединились призраки. Призраки волчат, небольших мохнатых кабанчиков, лисят, птенцов. На некоторых еще даже не выросла настоящая шерсть – лишь тонкий пушок торчал во все стороны, другие протяжно и беспомощно пищали, птенцы, еще не оперившиеся, били крыльями, отчаянно пытаясь взлететь. Стэфан ошеломленно смотрел на них. Крошечные прозрачные существа жались к скелетам своих родителей, шагавших к Стэфану.
Стэфан опустил голову, закрыв лицо руками, и по его пальцам потекли слезы. Он все осознал. Осознал, сколько смертей повлекли его прихоти, глупые ничего не стоящие развлечения. Он почувствовал чудовищную боль, разрывавшую его сердце и эхом разливавшуюся по всему телу. Он осознал. Он раскаялся. Какофония прекратилась. Подняв глаза, он не обнаружил перед собой ничего, кроме пустоты.
– Эй, Стэфан! – раздался голос Ловака – Эй, человек. – повторил он.
В следующий миг Стэфан открыл глаза, и тонкая брешь между сном и явью рухнула, вуаль сна рассеялся, унося с собой весь ужас пережитого, оставляя по себе лишь отдаленное чувство тревоги и раскаянье.
– Что, что случилось? – недоумевая, спросил Стэфан. Он протер глаза и огляделся по сторонам, вспоминая, где находится. Он сел, опираясь на землю.
– Ты так громко бормотал во сне, что мы решили тебя разбудить, пока с тобой не стало чего плохого. – криво улыбнувшись, ответил Ловак.
– Спасибо, наверно. – недоуменно пробормотал Стэфан.
Он не стал мучать себя потугами вспомнить весь улетучившийся сон, и не стал говорить охотникам о приснившемся. Лишь весь день с особой внимательностью оглядывал ближайшие окрестности.
На вечер второго дня, когда они уже направлялись обратно, на пути в город дриад, Стэфан услышал печальную песню. Мотив был ему знаком, но слов разобрать он не смог. Песня лилась тонко и легко, звонкие голоса выводил каждый звук, и, теплой волною нежности, словно тончайшим кружевом, песня разливалась по лесным окрестностям. Стэфан отчетливо различал три женских голоса. Мэйс и Ловак словно не слышали их. Стэфан отстал от них, и отправился в направлении, откуда доносилась песня. Ему показалось, что как только он приближался достаточно близко, голоса отдалялись, и ему приходилось идти все дальше, чтоб увидеть тех загадочных певиц.
Стэфан ускорил шаг, и вскоре, на поляне, усыпанной кустами малины и черники, увидел трех красочных птиц. Они поедали ягоды с кустов, продолжая петь песни. Тела птиц были покрыты яркими и пестрыми перышками, переливавшимися разными цветами в свете солнечных лучей. У них были длинные пушистые хвосты, с тонкими острыми перьями на кончиках. Но головы, шеи и грудь птиц были женскими. У них были короткие волосы, и выразительные черты лица. Увлеченные ягодами, птицы-женщины не замечали Стэфана, и он смог достаточно хорошо рассмотреть их, чтобы убедиться, что они настоящие. Птицы аппетитно поедали ягоды, и, хоть были похожи на женщин, вели себя исключительно как птицы. Ощутив присутствие Стэфана, птицы всполошились. Они вспорхнули, запестрив яркими крыльями, и улетели далеко в лес, не прекращая петь песню. Она продолжала доноситься из лесных глубин. Стэфан, очарованный тонкими голосами птиц, которые звучали словно сладкий нектар, поспешил за ними, но вдруг его схватили за плечо. В нем вспыхнула ярость. Он чувствовал, что непременно должен догнать птиц и продолжить наслаждаться их божественными голосами. Стэфан схватился за меч, когда почувствовал, что его крепко схватили за руки, и силой удерживают на месте. Недолго он боролся с противником. Как только до него перестали доноситься голоса птиц – он пришел в себя.
– Что это было? – спросил Стэфан у Ловака и Мэйса, удерживавших его.
– Это были парадисы – птицы с небесными голосами. Не одного воина они увели за собой в глубь леса и погубили.
– Они из царства Тьмы? – спросил Стэфан.
– Нет. Это сердца юных дев, умерших от несчастной любви в Лесу. Они прекрасны, их голоса – чаруют, но глупы, как и сердце без разума. Увлеченные их пением путники идут за ними, а они, как и любая другая птица, убегают от опасности, и, совсем того не подозревая, заводят путников под копыта Аюра, или в трясины Мертвой земли. Одним словом – на верную смерть. – ответил Ловак.
– Как же бороться с ними? – опешил Стэфан.
– А зачем это делать? – удивился Ловак.
– Чтобы в следующий раз не попасть в эту ловушку. – ответил Стэфан.
– Не ходи за ними, и не попадешь. У тебя же разум есть, в отличии он них? – засмеялся Мэйс.
Они продолжили путь. В город они вернулись к раннему вечеру. До ужина оставалось много времени, и солнце только начинало закатываться за горизонт, продолжая дарить свет. Первым делом Стэфан направился в свой шатер. Он не столько устал, или волновался за свои пожитки, или хотел сбросить с себя всю одежду, сколько желал обрести ощущение безопасности. И шатер – маленький клочок раскрашенной ткани, отделяющей его от внешнего мира, скрывающий его присутствие – дал ему это чувство. Сбросив с себя тяжелую сумку и пояс с ножнами, Стэфан увалился на кровать и растянулся во весь рост. Он сладко потянулся и закрыл глаза. Чувство невероятного блаженства охватило его. Кровать показалась божественно мягкой, словно это было легчайшее облако. В следующий миг усталость дала о себе знать болью во всем теле: тянущими мышцами, жгущими ссадинами и назойливо ноющими синяками, полученными, по большей части, во время гоньбы за парадисами. Немного отдохнув, Стэфан направился к озеру за храмом, чтобы искупаться и расслабиться в теплой воде.
Подходя к озеру, Стэфан заметил, что в нем уже кто-то купается. Осторожно он подкрался к озеру и стал наблюдать. В озере купалась Аларет, с ней рядом в воде мелькало тело русалки. По огненно-рыжим волосам он догадался, что это была Ву. Она заплетала волосы Аларет в косы, вплетая в них красные небольшие цветы – Стэфан не знал названия этих цветов – затем русалка расплетала их, развевая по воде черные, как вороний глаз, пряди волос дриады. Стэфан увлеченно наблюдал за их молодыми прекрасными телами, нежившимися в воде, извивавшимися и соблазнительно изгибавшимися. Русалка и дриада, словно дети, играли в воде, брызгая друг друга, кружась на воде и ныряя. Аларет легла на спину, раскинув в сторону руки, и замерла на воде. Ее золотистое тело, тонкие очертания талии и пышной груди не оставили Стэфана безразличным. Он жадно рассматривал их тела, чувствуя нарастающий жар в своем теле. Ему страшно захотелось подойти к ним, быстро расталкивая ветки кустарников и деревьев, и войти к ним в озеро, привлечь к себе Аларет, и слиться с ней в страстном поцелуе, ощутив тепло ее молодого тела. Овладеть им. Поколебавшись немного, Стэфан все же развернулся, и поспешил прочь от озера, пока его не раскрыли. Вслед ему доносились отголоски смеха и голосов нимф, подразнивая его и словно насмехаясь.
За ужином Аларет села возле Стэфана, пробудив в нем странное волнение. Поедая ногу запеченного барана, Стэфан косился на Аларет, ожидая начала разговора. Она молчала. Он раздумывал, могла ли она его заметить, когда Стэфан покидал место купания. Наконец, утолив двухдневный голод, он решился на разговор.
– Как прошли эти дни? – спросил он.
Она обернулась к нему и радостно улыбнулась.
– Как обычно: собирала травы, дрессировала ханта. А твои?
– Необычно. Я впервые спал в лесу. Не королевские покои, но мне очень понравилось – все эти звезды, и серебряный месяц на небе. Встретил в лесу парадисов. А еще… – Стэфан подумал, не рассказать ли ей об увиденном кошмаре и раскаянье, постигшем его. Но быстро передумал, решив, что наверняка Аларет не заинтересуют его переживания. – …я скучал по твоим рассказам. – быстро выкрутился он.
– О! Мне приятно это слышать. Завтра у тебя будет возможность вновь их услышать.
– Я этому рад. – внезапно озадаченно произнес Стэфан, чувствуя, что не в состоянии отвести от нее взгляд.
– Почему ты так на меня смотришь? – удивилась Аларет.
– Просто соскучился. – улыбнулся Стэфан.
Аларет отвела глаза, продолжая улыбаться Стэфану.
Блики огня скользили по ее медно-зеленоватой коже, пламя отражалось в ее глубоких черных глазах. Ее волосы переливались, словно густая смола, а улыбка на ее лице сияла ярче огня. Взгляд Стэфана скользил по ее плечу, спускаясь вниз, по предплечью, к ладони и тонким пальцам, разукрашенным красками. Он еще не мог понять: что-то поменялось в ней, или это он изменился за два дня под открытым небом Этонна. Однако, Стэфан уже предчувствовал, что в его жизни произойдет нечто новое и захватывающее. Незаметно все поблекло, а затем и вовсе перестало существовать – гул разговоров дриад утих, пламя огня разгорелось ярче, не стало никого вокруг – лишь она. И его взгляд был предан ей.
Несколько дней после его возвращения шли спокойно. Он немного тренировался, с Аларет они почти не выбирались в лес, и Стэфан был отдан самому себе. Он бродил по окрестностям, прогуливался по городу, наблюдая за неторопливой жизнью дриад. Солнце уже закатывалось за верхушки деревьев, когда Cтэфан услышал нарастающий гул и несколько мужчин и женщин пронеслись мимо него в направлении леса, откуда доносились встревоженные голоса. Немного поразмыслив, Стэфан поспешил следом за дриадами.
Дриады, за которыми следовал Стэфан, почти скрылись из виду, и ему пришлось слушаться инстинктов, передвигаясь по оставленным следам и следуя на звук. Никто не обратил на него внимания, когда Стэфан приблизился к широкой реке. Все толпились у кромки воды, встревоженно перешептываясь, перебегая с места на место. Чистейшая вода в реке была бирюзового цвета, на воде клубились небольшие барашки пены, что образовывались от быстрого течения воды по каменистому дну. Река была полноводной, а ее берега – обрывистыми и неровными. Зеленый коврик травы плавно стремился к воде, а затем – резко срывался в невероятную бирюзу реки. Местами росли пучки камыша. Коричневые цилиндры, бархатистые и поблескивающие на солнце, тарахтели и весло шуршали, постукивая друг о друга, когда дул ветер. А острые прямые листья стрелами выпрыгивали из воды. Над водой нависали деревья: ивы и осипы. Подул ветер, и с деревьев сорвалось несколько листиков. Они поплыли по воде серебряными лодочками. Стэфан поразился, насколько быстро те исчезли с поля зрения.
– Что случилось? – спросил Стэфан, проталкиваясь между дриадами, пробираясь к Аларет. Ее было довольно просто найти в толпе благодаря черным волосам.