Галина Тевкин
Время духов. Часть I
– Все хорошо, Хлопотунья.
– Не нравятся мне твои показатели, Малышка. Что-то происходит. У меня нет всей информации.
– Если ты говоришь о том, что мы покинем этот дом, то это произойдет нескоро. Точно не завтра.
– Мы должны уйти из этого дома? Почему? Среди всех построек, предназначенных для Разумной Протоплазмы, он самый пригодный. Я слежу за ситуацией. Ты же знаешь.
– Как! Ты и здесь «подключилась» к ЦУПу? Хлопотунья!
– Никто ничего не заметил. Этот компьютер неплохой. Но скоро его начнет не хватать.
– Почему ты так решила?
– Объем памяти и скорость обработки информации явно недостаточны. Плюс бытовые проблемы. Пища, одежда, отопление. У меня не хватит ресурса во все вмешиваться.
– Вмешиваться?! Что ты хочешь сказать, Хлопотунья?!
– ВИСМРа не может ничего «хотеть», Малышка.
– Да-да, «хотеть» – это из категории некорректных определений. Приведи, пожалуйста, пример твоего вмешательства.
– Самый простой – твой дом.
– Мой дом?!
– Почему он в прекрасном состоянии?
– Почва под ним не просела.
– Ты становишься такой же, как окружающая тебя биомасса. Не думаешь, не сопоставляешь факты.
– Не тяни, Хлопотунья, в чем дело?
– Твой дом выстроен по той же технологии, что и помещения Первого Приоритета.
– Ты хочешь сказать – прости, – ты говоришь, что изменила техническое задание ОбРам и они возвели этот дом так же, как и здания Жизнеобеспечения?
– Совершенно верно. Для меня главный приоритет – ты, Малышка. Поэтому я приняла все меры безопасности.
– Но как же так! Никто не обратил внимания на то, как работают ОбРы?!
– Конечно, Протоплазма, которая считает себя Разумной, не контролирует, да и практически не может контролировать всю работу всех ОбРов. Этим должен заниматься Центральный Компьютер. Но для этого у него должна быть соответствующая программа.
– Спасибо тебе, Хлопотунья. Я сейчас же поговорю с…
– Не торопись, Малышка. Можно подсказать один раз. Но не все время.
– Есть что-то еще, Хлопотунья?
– Есть. Много. Никому не пришло в голову проверить, почему твой дом, Малышка, во-первых, достался именно тебе, и главное – единственный из жилых домов не пострадал. При равных погодных и геологических условиях. На своих Советах вы говорите о чем угодно. Но никто этим не заинтересовался. Даже ты. Разочарована.
– Ты права, Хлопотунья. Тогда бы начали выяснять, почему строительство на этом объекте – моем доме велось по технологии, предназначенной для другой Категории. И тогда пришлось бы выяснять, почему и какую программу исполняли ОБРы, и… То, о чем ты говоришь, Хлопотунья, очень опасно.
– Тебя я всегда сумею защитить, Малышка.
– Нет, Хлопотунья, хорошо это или плохо, но условия на Терре отличаются от условий на Коло. Здесь мы не сможем «задраить» наш жилой отсек и в скафандре повышенной защиты заниматься ремонтом.
– Всегда говорила – ничего хорошего здесь.
– Несмотря ни на что, Хлопотунья, все хорошо. Спасибо тебе. Ты очень помогла.
Разговор с Хлопотуньей заставил Айрис о многом задуматься, на многое посмотреть и оценить «с другой точки зрения». Если Хлопотунья надеялась так повлиять на Айрис, убедить ее вести более спокойный образ жизни – хотя как у Робота, даже ВИСМРы, могут быть какие-нибудь «надежды», – то этого не произошло. Напротив, Айрис – будто что-то щелкнуло, осветилось у нее изнутри – почувствовала свою «силу», поняла, что не только может принимать решения, но и сумеет отстоять их правильность. Все оставшиеся дни до Заседания Совета Айрис много гуляла. И, хоть погода была «препакостная» – так отозвался о том, что творилось снаружи, пришедший с еженедельным визитом-проверкой доктор Серж-Симеон, – она выходила и на дальние утренние прогулки с верным Фрэнком, и днем, до наступления ранних сумерек, бродила по улицам Поселка. Как и докладывал Эрин, а потом подтвердила Хлопотунья, только постройки Первой Категории, в которых помещались Объекты Жизнеобеспечения, сохранили нормальное, вертикальное положение. Жилые же дома, словно неловкой детской рукой разбросанные кубики, стояли-кривились кое-как, нарушая строгий порядок и перспективу лучами расходящихся от Площади улиц. Так хорошо, так радостно начатое дело! Айрис помнит охвативший Пионеров веселый ажиотаж. Каждый выбирал «свой» дом, договаривался о соседстве или с коллегами, или членами других Команд, с которыми успел завести хорошие отношения. А что теперь? Впереди зима. Единственная из всех, у кого за словом «зима» не стояло никакого конкретного образа, личного опыта – как, впрочем, и с названиями остальных времен года, – даже Айрис могла представить, какой ущерб, невосполнимые потери может принести стихия. «Самое плохое во всем этом, – то ли рассуждал, то ли жаловался доктор Серж-Симеон, – термоизоляция жилищ нарушена. Больше энергии потребуется на поддержание комфортной температуры внутри домов. И перспектива простудных заболеваний меня совсем не радует».
– Ну-с, голубушка, – доктор окончил осмотр Айрис, – все у вас так, как надо. Даже еще лучше. И выглядите вы прекрасно.
– В таком случае можно обойтись без «контроля», доктор?
– Вы не хотите меня видеть. Понимаю. Нашли более мускулистого кавалера. И не возражайте. Видел я вашего рейнджера. Наш Командор молодец. Приставил к вам отличного парня. Передайте мою личную благодарность.
– Доктор, мы оба понимаем шутки. Но…
– Про Командора Абу я не шутил, Айрис. Это было правильное, своевременное решение. Длительные прогулки пошли вам на пользу. А общество человека – вы же знаете, как я отношусь к роботам, – предпочтительнее. Особенно для вас. В остальном – хотите вы меня видеть или нет – посещать вас я не перестану. Даже когда вы и не будете Председателем.
– Серж-Симеон, откуда вы знаете это?
– Вы передумали, моя умница?
– Нет. Было решено не объявлять, пока не назначен новый Председатель. А вы знаете! Все знают?!
– За всех не поручусь, многие. Слухами, как говорится, земля полнится. А мне по профессии положено знать о пациенте все.
– Доктор – все! Какое некорректное определение.
– Соглашусь. Но только с «некорректностью». Но вы мне скажете: кто будет?
– Доктор, я не знаю. Решение примет Совет. Да если бы и знала, сами понимаете, я не из тех, кто «пополняет землю слухами».
– Знаю, Айрис, все знаю. Простите, конечно, не все. Но… в общем. Вы хотите что-то спросить?
– Да, доктор. Вы упомянули, что боитесь простудных болезней. Но почему? Насколько я знаю – теоретически, конечно – это не такие уж тяжелые, опасные заболевания.
– Если уж вы, Айрис, задаете такие вопросы… Что говорить о тех, кто не обладает доступной вам информацией! Вы отлично знаете, что все мы перед Экспедицией прошли диспансеризацию. Она включала и вакцинирование. Предвижу ваш вопрос – от всех, известных на нашей родине болезней. Но! Никто не знает – у нас нет наблюдений, нет статистики, надежды на Звезду Копья не оправдались и в этом, – как повлияют условия Терры на наши организмы. Какая здесь микрофлора, возможные микробы, грибки…
– Но вы – целая служба здоровья!
– Мы делаем все, от нас зависящее. Но как это все повлияет…
– Я знаю о проблеме либидо, доктор.
– Вот, пожалуйста, одно из проявлений «влияния среды». Служба в этом уверена. И что – бьемся над проблемой.
– Совет тоже пытается помочь.
– «Тоже», «пытается». Вы не понимаете, что без восстановления репродуктивной способности на проекте можно поставить точку. Жирную точку.
– Доктор, мы все это понимаем. Пока – все очень сложно. Но объясните о простудных заболеваниях, доктор, пожалуйста.
– Для этого не требуется специального образования, Айрис. Простудные заболевания ослабляют организм. И на этом фоне любая, самая незначительная инфекция, да все что угодно – может привести к серьезным последствиям. А у нас нет знаний, нет средств диагностики, профилактики. Нет лекарств, схем лечения. Набирайтесь мужества, Айрис. Нас ждут тяжелые времена.
Вот такой веселенький разговор! Айрис бежала за Фрэнком автоматически – да-да, теперь уже не думая об этом – подстраиваясь под «рваный» темп его бега. С самого начала их знакомства, с первых прогулок к далекой роще, Айрис обратила внимание на легкую и красивую манеру бега рейнджера. Еще в детстве, когда на уроках истории она вместе с Господином Учителем «посещала» Олимпийские игры – неважно, в Греции ли, основоположнице Олимпийского движения, или в более, гораздо более поздние времена, – легкая атлетика, особенно бег, всегда восхищали Айрис. И увидеть такую технику, и где – на далекой планете! Когда их отношения с Фрэнком стали дружескими, приобрели более открытый характер, Айрис попросила рейнджера научить ее так бегать.
– Благодарю, Мэм. Ваша похвала – это что-то.
Старавшийся «держать планку» в общении с Руководителем, Фрэнк нет-нет да и сбивался на лексикон «братишек».
– Нас этому учат много времени. Но вы, – Фрэнк уже не стесняясь, не исподволь, как обычно, оглядел Айрис, – вы хорошо сложены, легкая и… упорная, – закончил он, одобрительно кивнув головой. – Но придется много работать. Развивать выносливость, гибкость, прыгучесть. Под это дело надо выстраивать тело. Вы как на это смотрите?
– Только за, Фрэнк. С радостью. Все эти качества мне не помешают.
– Тогда, Мэм, поговорите с вашим доктором. Без разрешения Айболита, вы уж извините, ничего не выйдет.
– Командор Аба как-то сказал, что в его Команде лучшие. Могу это подтвердить, рейнджер Фрэнк.
Конечно, Айрис поговорила с доктором Серж-Симеоном. Тогда он навещал свою пациентку уже не каждый день – через день, уговорила доктора Айрис. Сначала Серж-Симеон был категорически против более чем странной затеи только что ставшей на ноги пациентки. Но, по настойчивым просьбам Айрис, встретившись и поговорив с рейнджером, изменил свое мнение.
– Совместно с вашим компаньоном мы разработали программу. Начинать будете с простого и для вас, легкого. Постепенно, не торопясь увеличивая нагрузки, – обрадовал доктор Серж-Симеон с нетерпением ждавшую его решения Айрис. – Поздравляю. Рейнджер Фрэнк – отличный, вдумчивый и ответственный человек. И специалист, насколько я могу судить, высокого уровня.
– При случае повторите это Командору, доктор. Чем дольше я его знаю, тем лучше понимаю его «Работу».
– Вы правы, Командор Аба достоин всяческих похвал. Не премину рассказать ему. И попрошу разрешить вашему «тренеру» проводить с вами больше времени. Но вернемся к вам. Свои визиты я не отменю, голубушка. И очень попрошу вас, настаиваю на этом – сообщать мне в случае каких-либо «незапланированных» проявлений.
– О чем вы, доктор?
Айрис готова была выполнять любые предписания.
– Случиться может все что угодно. Следите за собой. Будьте внимательны к своему телу, ощущениям.
И все это время Фрэнк был «осторожен». По мнению Айрис – слишком осторожен. Ничего такого не случилось. А вот Айрис подтянулась, окрепла, стала выносливее, она легче двигалась. Ей казалось даже, что она стала лучше соображать. На это Хлопотунья, следившая за состоянием Айрис скрупулезнее и придирчивее, чем все доктора на свете вместе взятые, заявила:
– Полная чепуха. Очередное некорректное заявление. Эта планета плохо влияет на тебя, Малышка. Твоя способность к конструктивному мышлению и точным формулировкам претерпевает негативные изменения.
– Мне трудно обсуждать это с тобой, Хлопотунья. Ты всегда знала, что мыслим мы по-разному. Хотя твое «чепуха» заставляет меня призадуматься.
– Понятие употреблено с целью придать «эмоциональность». Ведь это тебя интересует в последнее время. Но мыслить – нельзя мыслить – то есть «думать», то есть способ обработки информации…
– Покороче, Хлопотунья.
– Мыслить нельзя по-разному. Ты или думаешь, или нет.
– Ох, Хлопотунья. Мне бы твои заботы! Нет времени на подобные дискуссии. Прости меня.
Конечно, Айрис обидела тогда ВИСМРу. Но… столько было неотложных дел, столько проблем – голова шла кругом. Хлопотунья была права. Возможно, не по форме – не по тому, как она выразила свою мысль, но по существу. Да, по существу ВИСМРа была права. Знавшая и воспитавшая Малышку, можно сказать, с самого рождения, Хлопотунья видела и понимала – если подобные слова возможно применить к роботу – Айрис лучше, возможно, лучше, чем она сама себя. Раздумья о том, что сказала Хлопотунья, не отпускали Айрис ни на занятиях с Фрэнком, ни во время одиноких блужданий по недавно еще четким улицам притихшего под потоками косых ливней Поселка. В конце концов, она сумела сложить пазл своих мыслей. Картина получилась не из приятных.
– Мэм, вы устали? Что-то случилось?
– Нет, Фрэнк, не устала. А случилось? Ничего не случилось. Надеюсь, и не случится.
– Вы сегодня совсем не здесь, Мэм.
Айрис посмотрела на Фрэнка. Пожалуй, впервые за все время их знакомства вгляделась внимательно в лицо рейнджера. Фрэнк не молодой мальчишка – таких Командор Аба в Экспедицию не брал, – но и не стар. Возможно, они ровесники. А обращается он к ней как к старшей, солидной женщине.
– Фрэнк, когда я не буду Руководителем, вы продолжите обращаться ко мне – Мэм?
Что за вопросы я задаю! На пустом месте смутила парня.
– Простите. Не надо отвечать, – поспешила Айрис на помощь не знающему, как себя вести, что сказать, растерявшемуся от смущения рейнджеру.
– Вернемся, Фрэнк. Я должна подготовиться к сегодняшнему Заседанию.
И они – теперь впереди бежала Айрис, а рейнджер, чуть отстав – придирчиво наблюдая за тем, насколько «технично» она это делает, – побежали к Апартаментам. Бежала Айрис небыстро, и уделяя внимание технике бега, и радуясь тому, как ловко, свободно получается у нее, чуть пружиня, плавно переносить тяжесть тела с одной ноги на другую, как слаженно, ритмично работают руки, как размеренными вдохами наполняются воздухом легкие и как спокойный, длинный выдох освобождает их. Как ровно, уверенно бьется сердце. Айрис получала удовольствие от самого процесса движения. И ничего, что под ногами застывшие горными пиками комья грязи и пронизывающий до костей ветер хлещет мелким колким дождем. Это все нестрашно. Страшно – говорить на сегодняшнем Заседании Совета. И для того, чтобы сказать то, что она собирается, Айрис не нужна подготовка. Она уже готова. Все обдумала, все решила. И чем меньше времени – свободного времени – останется у нее на раздумья, тем лучше.
– Ты сегодня задержалась, Малышка. Хотя все показатели в норме.
– Знаю, Хлопотунья, ты все еще контролируешь меня.
– Я действую согласно Инструкции.
– И еще не доверяешь ни Серж-Симеону, ни Фрэнку.
– Малышка, ты знаешь, как я отношусь к Разумной Протоплазме.
– Даже обижаться не буду.
– На твое усмотрение. Я не понимаю некорректные определения и действия.
– У… Как же мне трудно с тобой!
– Я доставляю тебе… Приношу тебе вред?
– Забудь! Забудь! Хлопотунья, ты не можешь – по определению – принести мне вред. Я выразилась совершенно некорректно! Прости.
Привычки, выработанные годами, никуда не деваются. Плохи они или хороши. Но эта привычка – обдумывать все, сказанное Хлопотуньей, – была хорошей, очень хорошей привычкой. Эмоции, новые яркие впечатления, завладевшие ее вниманием, – они не вытеснили, нет – они на какое-то время «закрыли», отогнали в тень то, что воспитывалось, пестовалось годами. Айрис, наконец, смогла, как говорил Папа, сложить два и два.
– Эти, твои гости… – Называть Членов Совета протоплазмой, пусть и высокоорганизованной, разумной, Айрис Хлопотунье запретила. Вот ВИСМРа и находила «эквиваленты», – начали приходить.
Айрис и сама уже слышала тихое «воркование» Двери.
– Все, как ты приказываешь, – столы, угощение готовы, – предвосхищая вопросы Айрис, добавила Хлопотунья.
– Прекрасно. Спасибо. Приведу себя в порядок.
– Что случилось, Малышка?
С некоторых пор, точнее, с момента высадки на Терре, Хлопотунья начала задавать прямые вопросы.
Пульс учащен, давление повышено, все показатели нестабильны.
– Немного волнуюсь. Хочу сегодня выступить.
– Ты умеешь хорошо формулировать, Малышка. Лучше тебя им не сказать.
Эх, Хлопотунья, дело не в том, как сказать. Главное – как воспримут сказанное.
– Спасибо, Хлопотунья. Твоя поддержка очень важна.
Умыться, привести себя в порядок, переодеться не заняло много времени. Костюм – темно-синяя, в мелкую складку, длинная, по щиколотку, юбка и белоснежная блуза с застегнутым старинной – Маминой – камеей воротником – Айрис приготовила еще несколько дней назад. Сразу же, как только поняла, решила, что и как станет говорить, кого порекомендует. Впервые в жизни она надевает вещь, принадлежавшую Маме. Единственное, что та взяла с собой в Экспедицию. Как жаль, что я была слишком мала, а Мама строга и замкнута, – я ничего не знаю об истории этой реликвии, об истории Семьи, не впервые подумала Айрис, оглядывая себя в зеркале. Надеюсь, ты принесешь мне удачу – погладила теплеющий под ее пальцами старинный камень.
– К порядку! – Командор Аба выразительно посмотрел – он даже развернулся всем телом к постоянно прибегающему последним Эрину.
– Сегодня у нас особое Заседание, коллеги.
Обычно не спускающая ему неточностей или фамильярности, Тереза на этот раз промолчала.
– Неделю назад мы договорились выслушать Айрис. Если нет возражений, дополнений, какой-нибудь, как это у нас бывает, внезапно «озарившей» идеи? – Командор обвел присутствующих взглядом.
«Хорошо, что мы не его рейнджеры», – подумала – наверняка, как и остальные – Айрис.
– Тогда начнем. Вам слово.
