Галина Сергеевна Горшкова
Шкатулка царицы Клеопатры
Юноша на миг окунулся в кошмар восьмилетней давности:
– Доктора говорили, что я до конца своих дней буду лежачим больным. А я не хотел соглашаться с ними! Я мысленно себя лечил. Я не спал ночами, а всё представлял, как моё тело преображается и возвращается к нормальному состоянию. И врачи по утрам лишь удивлялись, глядя на меня.
Райдариф одобрительно закивал.
– Ещё бы здесь не удивляться! Если ты от природы способен лечить других, глупо было бы не исцелить самого себя, не так ли?
– Да, но… Моё исцеление остановилось! Что я только ни делал, у меня больше ничего не выходило! Или делалось только хуже. Я очень старался, Райдариф, но не сумел поставить себя на ноги!
– Это тоже объяснимо, – спокойно произнёс старец. – Ты истратил свою энергию. Истратил её настолько много, что тебе едва на жизнь хватает. А ты ещё о восстановлении спины и ног думаешь! Так не бывает, дружок. Законы природы есть законы природы. Нельзя отдать то, чего у тебя нет. Мечтаешь об исцелении? Для начала сумей накопить силы и вновь стать целителем.
– И это на самом деле реально?
Райдариф, видя такое недоверие, тепло засмеялся:
– Реально, Денис, реально. Если уж неграмотный деревенский мальчишка, ослепший в результате серьёзной болезни, сумел справиться со своим недугом и стал тем, кем я сейчас являюсь… А я не без гордости тебе скажу, что выучил одиннадцать живых и четыре вымерших языка, а своими зоркими глазами вижу теперь такие небесные тела, для наблюдения за которыми учёным требуются мощнейшие телескопы. Так что и ты сможешь встать на ноги. Сможешь ходить, бегать и прыгать, если захочешь. Вопрос только в том, насколько сильно ты этого желаешь?
– Очень сильно!!! – юноша сжал кулаки.
Старик снова одобрительно закивал:
– Это уже полдела. Осталось обговорить некоторые детали.
– Детали? – Денис почувствовал, как внутри него что-то засвербело. Ну, конечно, с чего это он вдруг возомнил, что оказанные ему услуги будут бесплатными?
Однако Райдариф, очевидно умеющий читать мысли, укоризненно зацокал языком:
– Опять ты печёшься о деньгах, Денис! Весь мир в последние тридцать лет сошёл с ума. Люди стали зависимыми от металлических кружочков и цветных бумажек, именуемых капиталом. Настолько зависимыми, что теряют при этом самих себя. Не уподобляйся им, дружок. Волшебник должен быть выше денег.
– Хотите сказать, что Вы поможете мне бескорыстно? Выбрали случайным образом неизвестного парня и всё?
– И да, и нет, – волшебник хитро подмигнул. – И обращайся ко мне на «ты», мы ведь, кажется, договорились с тобой?
– Ладно, – получив повторное приглашение к более простому общению, Денис несколько осмелел. – Что означает твоё «и да, и нет»?
– Я не предполагал, что мы начнём обсуждать детали обучения именно с этого момента. Хотя, разумеется, ты вправе задавать вопросы. И мне несложно на них ответить. Я помогу тебе бескорыстно, Денис, не требуя денег или иных материальных ценностей. Научу всему, что знаю сам, предоставляя тебе колоссальные возможности. Но выбор на тебя пал неслучайно, и я заинтересован в твоём скорейшем выздоровлении. Потому что, когда ты окрепнешь и вернёшь себе магические силы, ты окажешь мне одну услугу.
– Ага, – протянул юноша. «Значит, всё-таки не бесплатно!». – Услугу… Кого я должен буду убить?
Райдариф рассмеялся:
– Ты весёлый молодой человек, Денис. И с тобой занятно вести беседу. Нет, убивать никого не придётся. Хотя, речь действительно идёт о преступлении. Я хочу, чтобы ты украл одну вещь.
– Украл одну вещь? – юноша изумился от откровенности и криминальности озвученной просьбы. – А поконкретнее?
– Всё-то вы, молодёжь, торопитесь, да конкретику ждёте! – волшебник вздохнул. – Ладно, слушай. В одни плохие руки попала сильная магическая вещь. Её банально украли и вот-вот используют по назначению. Мир в опасности, и тут уже не до выбора: преступление – не преступление. Вещицу эту надо отобрать и уничтожить. Я бы сам справился с таким делом, да годы не те: перелёт в Россию, поездки, поиски. Мне помощник нужен. И выбор на тебя, Денис, пал лишь потому, что ты очень близко от тех плохих рук находишься. И ты тот, кто способен мне помочь.
– А… что это за вещь? И у кого она находится?
– Это повлияет на твою решимость добиться своих целей? – Райдариф пристально посмотрел ему в глаза.
– Нет. Наверно, нет. Я спрашиваю, чтобы знать.
– Тогда всему своё время. Не ускоряй события. Просто дай сейчас ответ: не считаешь ли названную цену слишком великой или неприемлемой? Готов ли оказать услугу мне и всему миру за возвращение экстрасенсорных способностей и своё выздоровление?
Юноша задумался на мгновение. Много раз в молитвах размышлял он на тему: на что он готов ради исполнения мечты? Что может принести в жертву? И всегда оказывалось, что очень многое. Правда, как человек высоких моральных устоев, криминал он даже не рассматривал. А теперь такая непростая задача для совести.
«Но так ли это аморально, если нужно украсть краденное? К тому же, старик живёт не в России. Могу я вдруг передумать? Или случится так, что у меня не получится украсть эту вещь? Что я теряю? Моё здоровье и мои способности останутся ведь при мне…».
– Борешься с собой? – Райдариф внимательно следил за выражением лица юноши. – Понимаю, моя просьба выбила тебя из привычной колеи. Если желаешь взять паузу на раздумье…
– Нет, я согласен! Кража так кража.
Волшебник недоверчиво покачал головой:
– Что-то уж больно быстро ты идёшь на сделку. Не иначе как решил кинуть старика? – он усмехнулся. – Я такой же был, не отпирайся. Молодой, отчаянный, хваткий. Когда мой учитель сказал, что возьмёт с меня по окончании обучения необычную плату, а именно – я должен был бескорыстно сотворить три великих добрых дела, я без колебаний согласился. «Получу, – думаю, – что хочу. А там видно будет». И чем, на твой взгляд, это закончилось?
– Чем?
Райдариф улыбнулся.
– Мне стало любопытно. А смогу ли я? Настолько ли я сделался Великим в результате обучения, что без какого-либо контроля со стороны наставника смогу бескорыстно сотворить три добрых дела? Причём, каждое дело, которое я совершал, мне казалось тогда недостаточно великим. В какой-то момент я даже начал соревноваться сам с собой и коллекционировать свои поступки.
– И ты совершил три таких поступка?
– Больше чем три сотни, Денис. А может, и три тысячи. После двадцатого я сбился со счёта и перестал их фиксировать. Добрые дела стали моей потребностью.
– Надеюсь, у меня кража не станет такой же потребностью?
– Не станет. Не волнуйся. Ты будешь действовать во благо людей. И с этой минуты, Денис, ты подписываешься на служение Добру, Справедливости и Правде. Это твоё будущее. А что касается условий, которые я хотел обсудить, то все они сводятся к тому, что половинчатые меры у нас, волшебников, не допускаются. Это как в сказке: оглянешься – окаменеешь! И если решишь идти со мной, то пойдёшь уже до конца. Учителю нужно доверять, наказы его выполнять, а любые сомнения гнать прочь. Только на таких условиях я согласен тебя обучать… Ну, так что? Слово теперь за тобой, дружок. Готов ли ты заключить с волшебником подобный договор и встать на сложный путь исполнения своего заветного желания?
– Да. Я готов! – твёрдо произнёс Денис.
ГЛАВА 6. Дочки-матери
Уже в первом часу ночи, когда дети, наконец-то, угомонились, расползлись по кроватям и притихли, Мария добралась до своей комнаты. Однако и здесь ей покоя не было. Ибо Анна Борисовна с полным подносом пирогов была уже тут как тут.
– Маша, дочка! Ты совсем не поела.
– Спасибо, но я не голодна. Валера приглашал меня после работы на ужин. И я поела перед дорогой.
Анна Борисовна возмутилась:
– Вот те раз! Еда Валеры, значит, вкуснее, чем мои пироги? Давай, дочка, добивай свою мать. Мои старания, как всегда, лишние и ненужные…
– Мама, что ты говоришь такое? – Мария обняла женщину и успокоительно погладила её по плечу. – Я очень ценю твои старания. Мы все их ценим! Но желудок тоже не безразмерный… Ну, хорошо. Один пирожок. Я поем.
Пожилая дама сразу оттаяла душой:
– На вот, держи, самый аппетитный. Знаешь ведь, что домой едешь, что тебя там ждут и кормить будут, зачем надо было с этим своим Валерой на ужин ходить?
– Зачем-зачем? Во-первых, он мой начальник и отказывать было неудобно. Во-вторых, я выходные себе выпрашивала до среды. С вами побыть хотелось. На даче.
– С нами – это правильно! – тут же отреагировала Анна Борисовна. – Что, Валерка-то твой, поди, опять приставал? Воздыхатель несчастный! Если обижать будет, ты мне скажи. Я его матери быстренько позвоню. Будет знать, как паутины вокруг моей дочери плести! Живо научу хорошим манерам!
Мария, откусив большой кусок пирога, именно такой величины, чтобы отвечать с ним было крайне неудобно, поспешила уйти от неприятной темы:
– Ой, мама, не спрашивай! Расскажи лучше, как вы тут без меня? Как дети?
– Да как-как? – буркнула Анна Борисовна. – Сама видишь: ни минуты не сидят смирно. Удивляюсь, отчего они у тебя сегодня подозрительно быстро уснули? Я вчера с ними билась-билась, ругалась-ругалась, всё уложить не могла. А у тебя, погляжу, или терпения больше, или какой секрет есть?
– Какой секрет? – Мария доедая пирог, заулыбалась. – Поздно уже, вот и попадали в кровати от усталости. Полька ещё вроде бы не спит, по телефону с кем-то переписывается, а малыши посапывают носами, да.
– Ох уж, мне эта Полька! – Анна Борисовна приготовилась подробнейшим образом доложить все проказы детей, замеченные в отсутствии их матери. – Вырастили невесту, теперь попробуй, уследи! Я тут телевизор посмотреть не успела, а она уже с каким-то взрослым парнем в бадминтон играет!
Мария оживилась:
– Правда? Но это же прекрасно! А я переживала, что ей сложно будет найти на даче друзей.
– Да какая дружба может быть между молодой девчонкой и совсем взрослым парнем? Очнись, Маша! Вон, по телевизору такие вещи показывают – волосы дыбом встают! А тебе – хоть бы хны!
– Поля благоразумная девушка, а тебе надо меньше времени проводить у экрана, – попыталась защитить свою дочь Мария.
– Да-да, давай, поучай свою мать! – Анна Борисовна опять насупилась. – Нет сейчас в молодых людях благоразумия! Нет ни грамма! Вот раньше молодёжь была! Мы Пушкина читали друг другу по памяти. Раз в неделю в театр ходили. Культурными людьми росли. А теперь, чем они занимаются? Что за увлечения такие у молодёжи? С утра пораньше воткнут себе наушники в уши, сделают музыку погромче, чтобы наставления взрослых не слышать, уткнутся в телефоны и, как привидения, слоняются по дому. Откуда здесь благоразумие возьмётся? Само, что ли, родится?
– Мам, прекрати. Полина умница. Она в институт будет поступать. И музыку она слушает приличную. Я интересовалась.
– Угу. Интересовалась она. А вот помощи от Полины на огороде – ноль! Твоя дочь, наверно, до сих пор думает, что картошка на деревьях растёт, а овощи сразу с ценниками и упаковками! Или ты надеешься, Маша, что я вам с Костиком весь огород перекопаю? Ошибаешься! Силы у меня уже не те. Мне помощники требуются.
– Мамочка, но я же не заставляю тебя копать! Делай то, что в твоих силах и не более! Чем смогу, тем тебе помогу, а что не успеем вырастить – да бог с ним! Я ведь привожу вам продукты из города. Жили шесть лет без посадок и ещё сколько-то потерпим.
Анна Борисовна, глядя на гору пирожков, словно раздумывая, есть или не есть на ночь, тяжело вздохнула. «Не есть». Слишком много жалоб накопилось, чтобы заедать их пищей. Лучше уж выговориться. К тому же в голове пожилой дамы сидел гениальный план – незаметно для Марии подвести её к мысли о необходимости расширить круг своих знакомых-мужчин. А ради такой идеи можно обойтись пока и без пирожков.
– Так-то оно так, дочка. Только овощи с грядки полезнее и вкуснее. И твой бюджет я пытаюсь сэкономить. Вон дармоедов-то, сколько в доме! Мало вам кошки да говорящей птицы было! Зачем-то ещё хомяков и собаку завели. И чего ради? Объясни мне, пожалуйста! От этого зверья в доме никакой пользы нет. Один мусор.
– Это питомцы Любы. Ребёнок общается с ними, дрессирует, играет. Становится ближе к природе.
– Да неужели? А по-моему, пятиминутная прихоть ребёнка оборачивается кошмаром для всех остальных. Ну, ладно, кошка. Её хотя бы не слышно и не видно. Хотя есть на кухню всё равно приходит регулярно. А какая, к чёрту, близость к природе, когда попугай начинает посреди ночи мне рекламу цитировать? И ведь пока весь информационный блок не выдаст, не замолкает, ирод проклятый!
Мария с трудом спрятала улыбку.
– Мам, я же тебя просила: не ставить клетку рядом с телевизором. И тогда всё будет спокойно и благополучно.
– Конечно! А какая польза от собаки, не умеющей лаять? Да, поселили мы её рядом с баней. А она дрыхнет целый день в тени. Ещё ни разу не гавкнула. Как ей посторонних людей пугать?
– Но мы вовсе не планировали ей кого-то пугать, – возразила женщина. – Наша Кнопка является образцом дружелюбия.
– Да уж, «кнопка»! – снова заворчала пожилая дама. – Ты тоже заметила, что она стала ростом со среднего медведя? И ест, как бегемот! Почему бы вам не переименовать её в «Годзиллу»?
– Мама, твоя ирония неуместна! Кнопка была самым маленьким щенком, когда мы её брали. А твоя внучка, быть может, вырастет ветеринаром, дрессировщицей или кинологом.
– Директором зоопарка, Маша. На меньшее не соглашайся.
Мария виновато опустила глаза. Тут уж, что правда, то правда. Пошла на поводу у ребёнка, а теперь что-либо менять поздно.
– Прости, что взвалила на тебя столько груза, мама. Я знаю, тебе нелегко с нами со всеми.
– Верно. Одно радует: Любка хотя бы слушается меня. В отличие от Павла.
– От Павла? – Мария подняла голову, понимая, что предыдущие жалобы, это ещё далеко не конец. – А что Павел натворил? Разбил что-нибудь? Сломал? Побегал по грядкам?
Анна Борисовна усмехнулась:
– Нет! КАК он будет что-нибудь ломать, бить или вытаптывать, если он сидит целыми днями за своим компьютером? Вот ты скажи, зачем ты привезла на дачу его технику? В кого ты хочешь превратить своего сына? Кем он у тебя вырастет?
– Кем?
– Вот и я спрашиваю – кем? Тюфяк тюфяком растёт! Его даже Люба дразнит: «Павлуша – клуша», «Пашка – черепашка». Ужас! Нормальный мальчишка летом должен бегать и прыгать на улице, пинать мяч, лазать на деревья, обдирать коленки, драться с соседскими мальчишками, купаться в реке, ходить босиком, кататься на роликах и велосипеде… Кстати, о велосипеде. Для чего ты купила ему этот навороченный велосипед? «Хорошая модель, модный дизайн, несколько скоростей». А Пашка, боится на него залазить! Барышня! Так и простоит его велик всё лето в гараже!
Мать мальчика поскорее попыталась объяснить, что на велосипеде учатся ездить постепенно, а не так сразу – сел и поехал. Но Анна Борисовна сегодня была непреклонна:
– Если Павел на велосипед сам садиться не будет, то не научится ездить никогда! Кто его будет учить? Кто? Ты целыми днями в офисе, на Костика надежды вообще никакой нет. А у меня годы. Мне его велосипед не удержать! Тюфяк парень вырастет – вся жизнь его комом пойдёт!
Мария тяжело вздохнула:
– Мам, чего ты от меня хочешь? Ты намекаешь, чтобы я бросила работу и начала учить Павла кататься на велосипеде? Я могу, конечно, попробовать. Только, боюсь, характера ребёнка этим всё равно не изменить. Не с кого ему брать пример мужского поведения.
Анна Борисовна, чувствуя, что Мария сама подошла к волнующей теме, одобрительно закивала:
– Вот-вот, правильно рассуждаешь! Я об этом давно твержу. Ещё когда Виктор жив был! Не дело это, если отец в дочери души не чает, всему учит, тетёшкается с ней, а чуть только сын родился, так у него сразу другие дела нашлись! Получите теперь неженку! И это ещё только цветочки! Кому из Павла мужчину-то ковать? Кругом девки. У вас даже кошка и собака женского пола! И попугай – не факт, что мужик. В бабьем царстве Павел живёт, в бабу и превращается! Ни слова жёсткого сказать, ни кулаком по столу стукнуть. Не хватает ему твёрдого мужского наставления. А это, Маша, уже проблема. Проблема, которую нужно решать немедля!
– Немедля? – Мария вопросительно посмотрела на мать, перевела взгляд на настенные часы и снова удивлённо посмотрела на воинственную главу их семейства. – Уже ночь.
– Да, именно сейчас! Ответь-ка мне для начала… – Анна Борисовна оглянулась на двери, а не подслушивает ли кто из детей её пламенную речь? – Только не ври матери! Твой Валерка-то замуж тебя не зовёт? Лишь соловьиными песнями обходится, и всё?
Мария резко поднялась на ноги, желая в корне пресечь разговоры на тему её бывшего одноклассника, а ныне строгого босса:
– Мама, мы ведь договаривались, кажется? Ты не вмешиваешься ни в мою личную жизнь, ни в мою работу! У нас с Валерой исключительно деловые отношения. Пока, во всяком случае. И я не собираюсь здесь их с тобой обсуждать!
– А я и не вмешиваюсь! Бог мой, дочка, что ты так разволновалась? Я ведь, наоборот, рада, что эта предпринимательская размазня до сих пор вопрос ребром поставить не может. Ну, не пара он тебе, Маша! Не пара! Не обманешь ты моё материнское сердце. А я тут случайно на такой вариант натолкнулась…
– Какой ещё вариант? Ты чего задумала?
– Машенька, ты только не кипятись, а выслушай! Я тебе добра желаю. Костик, как ты знаешь, целыми днями в своей лаборатории сидит, на улицу носа не кажет. А я на правах новой хозяйки и уборку везде навожу, и с людьми контакты налаживаю…
– Конкретнее, мама! – Мария занервничала от какого-то смутного предчувствия. – Что ты натворила?
Анна Борисовна, как в далёкой молодости, невинно захлопала ресницами.
– Да нет, что я могла натворить? Встретилась с хорошими людьми, поговорила чуток. Так, с миру по нитке, и узнала, что ваши прежние соседи из дома напротив, дачу свою ещё по осени продали и съехали. А здесь сейчас поселился какой-то солидный мужчина со своим взрослым сыном.
– И что?
– Да ничего. Это к слову о том, что не хватает в нашем бабском батальоне мужского начала. И некому до сих пор было научить Пашку драться.
– Драться? Я не хочу, чтобы мой сын дрался! И я не понимаю, причём здесь наш сосед? Он что – спортсмен? Боксёр?
– Нет, что ты, дочь? Он бизнесмен, как и ты. И точно так же приезжает сюда на дачу проведывать сына лишь на выходные. Вот я и прикинула: вы пока не знакомы, а у вас уже столько общего. Почему бы тебе с ним не подружиться? Как интересно бы у нас проходили выходные дни! Умный, образованный, состоятельный мужчина в нашем доме! Я и мечтать об этом разучилась! А какая у них образцово-показательная дача! На трёх улицах, что я посетила, ничего подобного я не видела! И на неделе бы мои внуки играли с соседским сыном. Он был бы для них как старший брат! Машенька, ты не сердись. Я ведь ничего невозможного от тебя не требую. Я лишь прошу приглядеться к соседям. Вдруг твоя судьба от тебя так близко, что стоит только руку протянуть, а ты и не знаешь о том!
Мария, разгадав весь нехитрый план матери – свести вместе её и их соседа, громко и нервно засмеялась:
– Да прямо? Только руку? – она подошла к окну и отдёрнула штору. В мансардном окне дома напротив приглушённо горел свет. – Надо же! – снова засмеялась женщина. – Ещё одно объединяющее нас обстоятельство: наши соседи тоже не спят в час ночи. Наверно, это и впрямь – судьба! О, блаженство! Спасибо, мама, что ты открыла мне глаза!
Анна Борисовна обиженно задёргала губами:
– Смейся, смейся над родной матерью! Только Валерка, сколько его не приручай, до серьёзных отношений всё равно не созреет. С десятого класса по тебе сохнет, а зарплату повысить не может. Жмот несчастный! От такого мужика пользы в доме – как от болтливого попугая. Поматросит и бросит. А детям отец нужен! Воспитатель! Наставник! Друг! Не всё же им эксплуатировать бабушку! Я тоже мечтаю о свободном времени и об отдыхе!
Мария вернула штору на место и повернулась к матери:
– То есть, я так понимаю, ты готова выдать дочь замуж за первого встречного, лишь бы твои внуки оказались под присмотром и не отнимали у тебя драгоценное время?
– И это тоже! Почему нет?
Женщина безвольно развела руками:
– Как же я устала с вами со всеми бороться! Перекрыли кислород везде. Делайте, что хотите, право слово! Командуйте, приглашайте нянь, водите по ресторанам, возите по загранице, знакомьте с соседями, выдавайте замуж… Мне всё равно. Я спать хочу.
Она без сил присела на кровать, затем навалилась на высокие подушки и в задумчивости положила руку под голову.
«Так бы заснуть и проспать часов сто. А там, может, и проблемы сами собой решатся».
– Зачем же бороться, дочь? Ты прислушайся к моим словам! Мама плохого не посоветует. А вообще, тебе отпуск нужен. Вон, какая ты измученная! Лица нет. Мотаешься туда-сюда, разрываешься между офисом и нами. Кидай свою работу и приезжай жить на дачу. Отдохнёшь за лето, наберёшься сил. А к осени придумаем что-нибудь с деньгами и долгами, мм-м?
Анна Борисовна заботливо стащила с ног дочери туфли и укрыла женщину лёгким одеялом.
– Не могу, мама! – сонно и устало ответила Мария, закрывая глаза. – Валера пообещал мне с августа повышение по службе. Новая должность, оклад почти в три раза больше моего. Мы, наконец-то, сможем выбраться из долгового рабства. Надо только немного потерпеть.
– Оклад в три раза больше? Батюшки! Что это на него нашло? Какой петух клюнул?
Мария зевнула и ещё тише ответила:
– Не знаю. Кстати, Валера предложил подать объявление о найме няни для твоих внуков. Я согласилась. Хватит детям тебя эксплуатировать. С учётом новой зарплаты я смогу оплатить труд воспитателя, пока буду мотаться по делам нашего агентства. К тому же, в августе две недели меня в городе не будет. Шеф везёт сотрудников на корпоративный отдых в Турцию. И я еду со всеми. Мне кажется, няня – это выход. Дети будут под присмотром, у тебя станет меньше хлопот, появится время на телевизор и отдых, да и я не буду так нервничать. Я разрешила Валере опубликовать наши номера телефонов. Так что ты не пугайся, если будут звонить. Нам останется только выбрать приличную и ответственную няню.
– Нанять для детей няню? В смысле, мне помощницу? Это замечательная идея, Маша! Просто отличная! От квалифицированной помощи я не откажусь. И дом, и огород, и кухня – вон сколько сил отнимают. А тут ещё за детьми и животными надо ходить. Няня – это здорово! Кто бы мог подумать, твой Валера – мямля мямлей, а где надо – так соображает! Быстро смекнул, на какой козе ко мне можно подъехать, чтобы я простила ему прежние обиды. Под нормального мужика стал косить: щедрость и находчивость проявил. Не иначе, как тебя уважать начал… Ладно, спи, дорогая моя. Я свет погашу. Утро вечера мудренее.
Анна Борисовна выключила лампу и, прихватив с собой пироги, на цыпочках покинула комнату дочери.
