Франсуа Рабле
Гаргантюа и Пантагрюэль
ГЛАВА XI. Как Пантагрюэль доказывает непозволительность гадания: на костях
Когда Панург предложил вместо гадания на поэтах погадать на костях, Пантагрюэль ответил, что такое гадание постыдно и богомерзко. Отец его Гаргантюа сжег шрифт проклятой книги: «Passe-temps des dez» («Времяпрепровождение с помощью костей»). Не лучше этого гадания и другое – на косточках «талес».
Тем не менее друзья выбросили кости, взяв их из Панургова кошелька, который был ими битком набит: Выпали очки: 5, 6, 5. Посмотрели на шестнадцатую страницу Вергилия; прежде чем прочесть ее, еще поболтали о том, что Панург обыграет свою жену в первую же ночь шестнадцать раз, – в чем, впрочем, Пантагрюэль не сомневался.
ГЛАВА XII. Как Пантагрюэль расследует, гадая по Виргилию, каков будет брак Панурга
Первый выкинутый костями стих Виргилия: «Nec deus hune mensa, dea пес dignata cubili est», то есть: «Он не был достоин сидеть за столом бога, я не имел места на ложе богини», был истолкован Пантагрюэлем в том смысле, что жена Панурга будет развратницей, а он сам – рогоносцем. Богиня, по мнению его, это – девственница Минерва; бог – Юпитер-громовержец.
ГЛАВА XIII. Как Пантагрюэль советует Панургу гадать о том, будет ли его брак счастливым или нет, по снам
Пантагрюэль советует Панургу обратиться еще к одному способу узнать будущее, – к снам. И объясняет значение снов следующим образом.
Когда ребенок вымыт и накормлен, он спит глубоким сном, и кормилица может уйти на время, так как ее присутствие не является необходимым. Так и наша душа, когда тело спит и до пробуждения ни в чем не нуждается, – отлетает на свою родину, то есть на небо. Там она приобщается к созерцанию не только прошедшего, но и будущего, и по возвращении на землю сообщает об этом через телесные органы друзьям. Это и называется предсказанием или пророчеством.
– Правда, что она передает их не с такой точностью, как видела, чему препятствует несовершенство и хрупкость телесных чувств, подобно тому как луна, получая свет от солнца, не передает нам его столь ясным и чистым, столь ярким и пламенным, как она его получила. Поэтому-то необходимы для толкования снов мудрые, разумные и искусные в толкованиях «онирокриты» и «онирополы», как их называли древние греки. Вот почему Гераклит говорил, что сны ничего перед нами не раскрывают, а равно ничего от нас и не утаивают. Они посылаются нам только как знамение и указание на грядущие события, на то счастье или те беды, что ожидают нас самих, или на чужое счастье или несчастье.
И священное писание и светские истории удостоверяют тысячи случаев, происшедших согласно снам как самого сновидца, так и другого лица.
«Жители Атлантики и острова Фасоса, одного из Цикладских островов, лишены этого преимущества, так как у них никто никогда не видит снов. Так было и с Клеоном Давлийским, Фрасимедом, а в наши дни с ученым Вилланованом, французом, которые никогда не видали снов.
«Итак, завтра в тот час, когда веселая розоперстая Аврора прогонит ночную тьму, – поглубже засните. Но только освободите себя от всяких человеческих склонностей: любви, ненависти, надежды и страха. Как некогда великий прорицатель Протей, превращаясь в огонь, в воду, в тигра, в дракона и принимая другие странные личины, не мог предсказывать будущее: для этого было необходимо, чтобы он был восстановлен в своем собственном первоначальном виде; так и человек не может воспринять божество и получить дар прорицания, если наиболее божественная часть его, то есть разум и дух[187], не будет находиться в полном мире и спокойствии и будет занята и отвлечена страстями и внешними чувствами».
– Мне бы хотелось этого, – сказал Панург. – Но как надо сегодня поужинать: побольше или поменьше? Я спрашиваю об этом не без причины. Потому что – если я обильно и вкусно не поужинаю – сон мой ничего не стоит. Всю ночь мне лезут в голову разные бредни, такие же пустые, как и мой желудок.
– Вовсе не ужинать, – отвечал Пантагрюэль, – было бы лучше всего, принимая во внимание вашу дородность и привычки. Амфиарай, древний прорицатель, требовал от тех, кто получал его предсказания во сне, весь тот день ничего не есть, а вина не пить три предыдущих дня. Но мы к такой суровой и крайней диете прибегать не будем.
«Я хотя и считаю, что человеку объевшемуся и опившемуся трудно получить какое-нибудь знамение из области духа, но во всяком случае не разделяю мнения тех, кто полагает, что путем продолжительного и упорного поста можно скорее достичь созерцания вещей небесных.
«Достаточно вспомнить, как отец мой Гаргантюа (чье имя произношу я с почтением) говаривал часто, что писания отшельников-постников столь же бледны, вялы и постны, как были худы их тела, когда они сочиняли. Трудно допустить, чтобы дух оставался здоровым и ясным, когда истощено тело, – имея в виду, что, по утверждению философов и медиков, духи животных сил вздымаются, рождаются и действуют в нас благодаря артериальной крови, которая очищается, утончается и совершенствуется, проходя через удивительную сетку, которая лежит под желудочками мозга.
«В пример приведем некоего философа, который считал, что в одиночестве и вдали от толпы ему будет удобнее сочинять, размышлять и комментировать, а между тем всякий раз вокруг него лаяли собаки, выли волки, рыкали львы, ржали лошади, ревели слоны, шипели змеи кричали ослы, трещали цикады, ворковали горлицы. И это ему мешало больше, чем мешал бы шум на ярмарке в Фонтенэ или в Ниор, – потому что тело его чувствовало голод, а для того, чтобы заглушить его желудок урчит, в глазах темнеет и жилы высасывают субстанцию из мясистых частей тела и тянут вниз блуждающий дух, который пренебрегает своим кормильцем и хозяином, то есть телом. Подобно тому как птица, прикрепленная у ловчего к руке, пытается взлететь на воздух, но тотчас же, благодаря бечевке, вынуждена снизиться вновь.
«Тут кстати будет сослаться на авторитет Гомера, отца всякой философии, который говорит, что греки только тогда, а не раньше, прекратили свой плач по Патрокле, великом друге Ахилла, когда голод дал себя знать, и желудки их отказались снабжать их слезами. Ибо в телах, изнуренных долгим постом, не остается чем плакать и откуда брать слезы. Золотая середина всегда похвальна; а потому и в этом случае придерживайтесь ее.
«Не ешьте на ужин ни бобов, ни зайца, ни другого мяса, ни полипов, ни капусты, ни какой-либо другой еды, которая могла бы смутить и расстроить духов ваших животных сил. Потому что, как зеркало не может представить образов стоящих перед ним предметов, если поверхность его затуманена от дыхания или от дурной погоды, так и дух не воспринимает во сне предзнаменований, если тело обеспокоено и смущено испарением и дымом ранее съеденных кушаний, по причине симпатии, неразрывной между телом и духом.
«Вы съедите несколько хороших груш: крустумийских и бергамотов, яблок с коротким черенком, турских слив и вишен из моего сада. Вам тогда нечего будет бояться, что ваши сны будут сомнительными или обманчивыми и подозрительными, – как утверждали иные перипатетики[188] относительно осенних снов, будто они носят такой характер оттого, что люди тогда больше питаются плодами, чем в другое время года. А древние пророки и поэты мистически поучают нас тому, что пустые и обманчивые сны лежат на земле, прикрытые опавшими листьями, потому что осенью листья опадают с деревьев. Естественное брожение, столь обильное в свежих плодах, которое путем испарения с легкостью передается животным частям, уже давно прекратилось.
«Выпьете также прекрасной воды из моего источника».
– Условия ваши, – сказал Панург, – для меня тяжеловаты. Но все-таки я соглашаюсь на них. Это стоит того; но я требую раннего завтрака, сразу после сновидений. А затем поручаю себя двум Гомеровым вратам, Морфею, Ицелону, Фантазусу и Фобетору. Если они помогут мне в моем деле, я воздвигну им веселый алтарь, весь из тонкого пуха. Если бы я в Лаконии посетил храм Ино и постоял там между изображениями Этила и Таламэса, – вся сложность моего положения, наверно, разрешилась бы в чудесных и радостных сновидениях.
Затем он спросил у Пантагрюэля:
– А не хорошо ли будет положить под подушку несколько лавровых ветвей?
– Не нужно, – отвечал Пантагрюэль, – это суеверие, и то, что об этом писали Серапион Аскалонит, Антифон, Филохор, Артемон и Фульгенций Планкиад, – было шарлатанством. То же самое приходится сказать и о левом плече крокодила и хамелеона, не к чести старика Демокрита. Да и о бактрианском камне «Добромере». И про рог Аммона: так эфиопы называют один драгоценный камень с золотым отливом, по форме в роде бараньего рога, как рог у Юпитера Аммонского. Они утверждают, что сны людей, носящих такой камень, непогрешимо истинны, как божественный оракул. А вот, к случаю, что пишут Гомер и Вергилий о двух вратах к сновидениям, про которые вы вспомнили. Одни врата из слоновой кости, и через них входят сны смутные, недостоверные и обманчивые, – так как через слоновую кость, как бы вы ее ни утончали, ничего нельзя видеть – плотность и непрозрачность ее мешают проникновению духов зрения и восприятию видимых предметов. Другие врата – роговые; через них проходят сны верные, истинные и непреложные, так как через рог, благодаря его прозрачности, все предметы различаются вполне точно.
– Вы хотите этим сказать, – сказал брат Жан, – что сновидения господ рогоносцев – каким будет и Панург (с помощью бога и своей жены) – всегда верны и не обманчивы?…
ГЛАВА XIV. Сон Панурга и его истолкование
К семи часам утра на следующий день Панург явился к Пантагрюэлю. В комнате находились Эпистемон, брат Жан, Понократ, Эвдемон, Карпалим и другие. Когда пришел Панург, Пантагрюэль сказал им:
– Вот и наш сновидец!
– Это слово, – сказал Эпистемон, – когда-то дорого стоило сыновьям Иакова и дорого было продано.
Тогда заговорил Панург:
– А со мною было то же, что со сновидцем Гильо. Мне столько снилось, но я не понял ничего, кроме того, что, по моим сновидениям, у меня есть жена, молодая, любезная и совершенной красоты, которая обращается со мной нежно и ласково, как с балованным младенцем. Никогда не было человека счастливее и радостнее меня. Она меня ласкала, щекотала, чесала, щупала, целовала, обнимала – и в шутку приставляла ко лбу пару маленьких хорошеньких рогов. Я, дурачась, убеждал ее, что она должна поместить их мне под глаза, чтобы лучше видеть, куда ее бодать, и чтобы Момус не нашел в них чего-нибудь незаконченного и требующего исправления, как он сделал это в расположении бычьих рогов. Моя дурочка, несмотря на мои увещания, втыкала их еще выше. При этом мне совсем не было больно, – случай, достойный удивления. Немного спустя мне показалось, что я – уж не знаю, каким чудом – превратился в тамбурин, а она – в сову. Тут мой сон прервался и я проснулся и вскочил – сердитый, угнетенный и негодующий.
«Ну, вот целое блюдо снов; угощайтесь и толкуйте, как понимаете. Карпалим, пойдем завтракать!»
– Я так понимаю, – сказал Пантагрюэль, – если только имею некоторое понятие в искусстве отгадывания снов, – что ваша жена не приставит вам, так сказать, настоящих, снаружи заметных рогов ко лбу, какие носят сатиры. Но она не будет хранить по отношению к вам супружеской верности, будет отдаваться другим, и сделает вас рогатым. Артемидор, как я уже сказал, дает ясное толкование по этому пункту. Точно так же вы никогда не превратитесь в тамбурин сами, но она вас будет бить, как бьют тамбурин на свадьбах.
И она не станет настоящей совой, но она вас будет обкрадывать, как свойственно совам. Вы видите, что ваш сон вполне совпал с гаданием по Вергилию: вы будете рогаты, вас будут бить и обирать.
Тогда брат Жан воскликнул:
– Ей-богу, он говорит правду: будешь ты, добрый человек, рогат, уверяю тебя – с прекрасными рогами.
Ха-ха-ха! Учитель наш рогатый! Храни тебя бог, скажи нам что-нибудь в поучение, а я пойду по приходу со сбором.
– Наоборот, – сказал Панург. – Сон мой предсказывает, что мой брак будет полон счастья, как рог изобилия. Вы говорите, что будут рога сатира. «Amen, amen, fiat, fiatur, ad differentiam papae»[189]. Значит, я буду неутомим и стараться вовсю, как сатиры: вещь, которой все желают, и лишь немногие получают от небес. Следовательно, я никогда не буду рогоносцем. Ибо такой недостаток у мужа есть необходимая и единственная причина того, что ему наставляют рога. Что заставляет бездельников просить милостыню? То, что дома им нечем наполнить свой мешок. Что заставляет волка выходить из леса? Недостаток в пище. Что заставляет женщину развратничать? Понимаете сами!
«Спрашиваю у господ ученых, у господ президентов, советников, адвокатов, прокуроров и у других толкователей почтенной статьи «О холоде и голоде».
«Кажется, – извините, если я ошибся, вы заблуждаетесь, когда толкуете рога в смысле рогоносца. Диана носит на голове рога в виде красивого полумесяца: что же она – рогата? Как же, черт возьми, она может быть рогата, если она никогда не была замужем! Пожалуйста, выражайтесь правильнее, – а то она с вами сделает то же, что некогда с Актеоном! Добрый Вакх носит рога, Пан, Юпитер Аммонский – и столько других. Что же они – рогоносцы? Юнона, по-вашему, – распутница? А ведь по фигуре «Металепсис»[190] следовало бы вывести такое заключение.
«Ведь при наличии отца и матери назвать ребенка «подкидышем» или «ублюдком» – это то же, что молча и прилично назвать его отца рогоносцем, а мать распутницей. Скажем лучше: рога, что приставила мне во сне жена, – рога изобилия и всяких благ. Уверяю вас.
«Вдобавок я буду весел, как тамбурин на свадьбе, – вечно звенеть, вечно шуметь, всегда жужжать, всегда п… Верьте, что это мое счастье. Моя жена будет чистенькой и миленькой, как маленькая совушка. А кто этому не верит, пусть убирается к черту».
– Я отмечаю, – сказал Пантагрюэль, – последний пункт того, что вы сказали, и сравниваю его с первым: сначала вы были упоены своим сном, а под конец проснулись, внезапно вскочив, в сердцах и в негодовании и угнетении.
– Конечно, – сказал Панург, – ведь я же не ел ничего!
– Все пойдет к худу, я предвижу. Узнайте же за верное, что когда просыпаются внезапно, в негодовании и гневе, – то сон означает или предсказывает какое-нибудь зло. Означает зло, то есть болезнь злокачественную, скрытую, коварную, заразительную, таящуюся в недрах тела; она, благодаря сну, который, согласно медицинским опытам, всегда усиливает действие пищеварения, начинает проявляться и подниматься к поверхности тела. Благодаря этому неприятному движению ваш покой нарушается, и чувствительность ваша предупреждается к принятию мер. Как говорится в пословице: это все равно, что раздразнить осу или разбудить спящую кошку. Или странное пробуждение предвещает зло. Это значит, что когда душа находится в состоянии предвещающего сна, то пробуждение предупреждает о том, что вам предназначено и готовится какое-нибудь несчастье, которое в скором времени обнаружится в своем Действии.
«Примеры: сон и внезапное пробуждение Гекубы. Или сон супруги Орфея, Эвридики. Обе они, по рассказу Энния, вскочили от сна в ужасе; Потом, действительно, Гекуба увидала собственными глазами смерть своего мужа Приама и своих детей и гибель своей родины. Эвридика же вскоре после сна умерла тяжелой смертью. Или – Эней, увидев во сне, что разговаривает с покойным Гектором, вскочил, внезапно проснувшись. И в эту самую ночь Троя была разорена и сожжена. В другой раз он же видел во сне своих богов-покровителей и пенатов. Он проснулся в ужасе, и в тот же день ему пришлось перенести ужасную бурю на море. Турн, понуждаемый во сне фантастическим видением адской фурии начать войну против Энея, вскочил в негодовании, внезапно проснувшись: и потом он был убит, испытав многие мучения, тем же Энеем.
«И тысячи других снов. Раз я завел речь об Энее, так вспомните что Фабий Пиктор говорит, как он никогда не предпринимал ничего и вообще с ним ничего не случалось такого, чего бы он предварительно не узнал или не предвидел, благодаря сонным откровениям.
«В этих примерах нет ничего противоречащего разуму, потому что сон и покой суть дары и особые благодеяния богов, как утверждают философы и свидетельствует поэт, говорящий:
Когда на утомленных жизнию людей
Нисходит сон, сей дар небес…[191]
«Такой дар не может приводить к негодованию и гневу без того, чтобы великое несчастье не предвещалось им. Иначе покой не был бы покоем, а дар – даром.
«Допустим, что за обильным столом сидит какой-нибудь отец семейства с хорошим аппетитом, и вдруг, в начале трапезы, он вскакивает в испуге. Не знающий причины этого очень бы изумился. Но в чем же дело? А он слышит, как где-то вдалеке слуги кричат: «Пожар!», или служанки кричат: «Разбой!», или дети кричат: «Убийцы!»
«Конечно, надо бросить обед, бежать, чтобы помочь и навести порядок. В самом деле, я припоминаю, что каббалисты и масореты, истолкователи священного писания, рассказывая, что часто ангелы сатаны принимают личины ангелов света, указывают способ, каким можно доподлинно узнать истину: какие ангелы появляются. Разница между этими видами ангельских сил, по их словам, заключается в том, что доброжелательный ангел-утешитель появляется к человеку сначала в грозном виде, а потом дает ему утешение и оставляет его довольным и радостным. Между тем как злой ангел-соблазнитель сначала радует человека, а под конец оставляет его расстроенным, разгневанным и смущенным».
ГЛАВА XV. Извинение Панурга и изложение монастырской каббалы по вопросу о солонине
– Бог хранит от зла, – сказал Панург, – того, кто хорошо видит и ничего не слышит. Вас я, например, хорошо вижу, но вовсе не слышу вашего голоса и не знаю, что вы говорите. У голодного брюха нет слуха. Ей-богу, я зареву от голодного бешенства. Это после такой непосильной работы! Тот будет похитрее магистра Муши, кто еще раз сумеет меня в этом году заставить видеть сны. Как, черт возьми! Не ужинать? К дьяволу! Пойдем, брат Жан, пойдем завтракать! Когда я вовремя позавтракаю и желудок мой очищен и выкачан, то в случае нужды и необходимости я, пожалуй, обойдусь без обеда. Но не ужинать! К дьяволу! Это ошибка, это извращение природы! Природа создала людей для того, чтобы упражнять свои силы, работать и заниматься каждому своими делами, а чтобы это удобнее было делать, она снабдила нас свечами, то есть веселым и радостным солнечным светом. А вечером она у нас отнимает свет, молча говоря этим: «Вы, дети, – хорошие люди. Будет вам работать! Подходит ночь: надо прекращать работу и подкрепиться хорошим хлебом, хорошим вином, хорошими яствами, а затем немного повеселиться, лечь и уснуть, чтобы наутро встать свежими и работоспособными, как накануне».
«Отлично понимал это и тот славный папа, что первый установил посты. Он приказал поститься только до девятого часа, – остаток дня был предоставлен для свободного насыщения.
«В прежнее время мало кто обедал, как монахи и каноники. Да у них и нет другого занятия: каждый день у них праздник, и они старательно соблюдают монастырскую поговорку: «de missa ad mensam» (от обедни к обеду). Только, пожалуй, они своего аббата не станут ждать, не садясь за стол; вот сидя за столом, они его подождут, сколько ему угодно, – но не иначе и не в другом положении.
«Все люди ужинают, кроме разве каких-нибудь мечтателей-сновидцев. Потому-то ужин и называется «coene», то есть нечто всеобщее. Ты знаешь это прекрасно, брат Жан. Ну, пойдем, дружок, черт побери, пойдем! Желудок мой урчит от голода как собака. Бросим же ему в пасть побольше супа, чтобы усмирить его, по примеру Сивиллы в отношении Цербера.
«Ты любишь овощные похлебки, а мне больше нравятся с лавровым листом, с прибавкой даже куска земледельца, в девятый час просоленного».
– Я тебя понимаю, – отвечал брат Жан, – ты извлек эту метафору из монастырского котла. Земледельцем называешь ты быка, что пашет или пахал. Просолить в девятый час – это значит: проварить вполне. Наши добрые духовные отцы, руководясь известным древним каббалистическим установлением – не писанным, но передававшимся из уст в уста, – в мое время, встав к заутрени, прежде чем войти в церковь, делали известные знаменательные приготовления. Плевали в плевательницы, блевали в блевательницы, мечтали в мечтательницы, мочились в писсуары. Все для того, чтобы не принести чего-нибудь нечистого с собой на богослужение. Совершив это, благочестиво входили в священную часовню (так называли они на своем жаргоне монастырскую кухню) и благочестиво заботились, чтобы тогда же был поставлен на огонь бычок для завтрака братьев господа нашего. Они сами под котлом частенько разводили огонь. А так как на заутрене читается девять часов, то они поднимались утром раньше, а следовательно, вместе с числом часов увеличивались аппетит и жажда больше, чем если бы на заутрене читался только один или три часа. Чем раньше вставали, как говорит каббала, тем раньше и бык ставился на огонь; чем дольше он там стоит, тем больше варится; чем больше варится, тем становится нежнее, легче для зубов, для нёба вкуснее, тем менее отяготителен для желудка и тем питательнее для добрых монахов.
«А это и было единственной целью и первейшей задачей основателей монастыря, принимая в соображение, что они вовсе не едят для того чтобы жить, а живут для того, чтобы есть, и только для того и живут в этом мире. Пойдем же, Панург!»
– Теперь, – сказал Панург, – понял я тебя. Вот она в чем каббала.
Ну, проценты твои ростовщические я прощаю тебе; довольствуюсь одними издержками, после того как ты так изложил нам любопытную главу кулинарной монастырской каббалы. Идем, Карпалим! Брат Жан, мой друг, идем! А вам, господа, всяких благ. Я довольно повидал снов, чтобы выпить. Идем!
Не успел кончить Панург, как Эпистемон громко воскликнул:
– Самое обыкновенное дело у людей – это понимать, предвидеть, знать и предсказывать чужую беду. Но как редко бывает, когда предвидят, узнают, предсказывают и понимают собственную беду! Эзоп очень остроумно изобразил это в своих притчах, говоря, что каждый человек, рождаясь в этот мир, несет на шее суму, в одном кармане которой, висящем спереди, наложены всякие чужие ошибки и беды, которые всегда на виду; а в заднем кармане находятся собственные наши ошибки и несчастья, которых никому не видно, кроме тех, к кому небо особенно благоволит.
