Федор Буслаев
Басни Крылова в иллюстрации академика Трутовского
Чем светлее представляется в Крыловской иллюстрации идеал семейного счастия, верной супруги и заботливой матери, тем грязнее и безобразнее рисуются картины супружеской неверности, разврата и посягательства на невинность[1]. Вот эти-то изображения и дали повод некоторым критикам к обвинению иллюстрации в безнравственном направлении. Но художник, без сомнения, руководился в составлении их самыми благонамеренными правилами нравственности. Эта лисица, выманивающая у безобразного волокиты кусочек сыру в виде банкового билета в 50 тысяч (стр. 3), эта в отчаянии ломающая себе руки плотичка, которую так нахально утешает ухарский кавалерист (стр. 203), эта невинная пташка, грациозно поднимающая себе к лицу передник, когда обрюзглый сластолюбец, ее барин, делает ей позорное предложение (стр. 226) и другие скандальные сцены только набрасывают полутени на общую картину, в которой тем светлее и ярче выступают идеалы законной любви и семейного благополучия. Может быть, этот водевильный, Поль-де-Коковский консерватизм не вполне соответствует стилю Крыловских басен, но, с точки зрения нестрогой морали, все же это консерватизм и довольно благонамеренный.
Было замечено, что для уразумения и художественного воссоздания действительности г. Трутовский взял себе в руководители преимущественно Гоголя. Это видно в числе прочего из взгляда на нашу администрацию, в котором автор Крыловской иллюстрации усвоил себе теорию, приведенную Гоголем в развязке его «Ревизора». Неурядица в управлении происходит от мелких чиновников, которые падают ниц пред высшей расправой и из хищных волков делаются смиренными баранами. В картинке к басне «Волк и Кот» изображен горемычный городничий, который не знает к кому обратиться за спасением в роковую для него минуту, когда там вдалеке явилась высшая расправа в образе какого-то генерала с эполетами, пред которым преклоняющаяся толпа бьет челом на своего хищного волка (стр. 254).
Влияние «Ревизора» оказалось даже в самой концепции рисунка, в постановке фигур и в их драматическом положении. Так в картинке к басне «Лев и Лисица» некоторый довольно важный чиновник, корча умильную гримасу, подсовывает тяжеловесную взятку другому чиновнику, более важному, украшенному двумя звездами, который, с подобающею важностью раскинувшись в креслах, отворотил от подателя свои величественные и строгие взоры и только растопырил пальцы, чтобы взять от него приношение (стр. 152). Иллюстрация покусилась поднять сцену действия на многие градусы выше Гоголевского «Ревизора», но изнемогла в грудной задаче, изобразив того же шалуна Хлестакова, переряженным в важную особу с сияющими регалиями. Впрочем, есть вещи, о которых спорить нельзя, потому что нет данных для поверки. Момент принятия взятки важною особой – тайна, не доступная для посторонних глаз. Может быть, во времена Крылова важные особы и принимали посильное приношение именно так, как ревизор у Гоголя, и как это изображено в иллюстрации. Ныне это делается иначе.
