Евгений Сергеевич Мешков
Простые Истины Жизни
Глава 3. Свободное Падение
Мой первый серьёзный неверный выбор был сделал, когда мне было тринадцать лет. Если раньше у меня перед сном и были сексуальные фантазии о подругах – след моего детского сексуального опыта – то в начале восьмого класса у меня появилось настоящее половое влечение. И если раньше мои фантазии не мешали мне как-либо в жизни, то теперь я просто не мог не думать о сексе и девушках. Очевидным решением было бы искать себе девушку, но тут же в моей голове появилась и другая мысль – мысль о том, что из-за моих запинок в речи, ни одна девушка не захочет связываться со мной. Возможно, причиной того вывода была память о том, как в деревне на автобусной остановке мой друг В пел песню, явно направленную на высмеивание меня, и наша подруга, которая в принципе была мне симпатична, имела характерное выражение лица, говорящее о том, что она думала обо мне в тот момент.
И тут я вспомнил про то, что существует мастурбация…
Это был первый раз, когда я впервые начал сам трогать себя для получения сексуального удовольствия. Мне нравилось делать это с собой.
Думаю, это было примерто то время, когда многие люди, включая родственников, подруг и даже парней говорили мне, что я был красивым мальчиком. В одно время мама пыталась меня подбодрить по поводу моих проблем с речью, сказав, что девушки сами захотят со мной знакомиться, так как я был красивым. Потом в школе ко мне подошла одна из старшеклассниц, чтобы спросить если у меня был старший брат. В другое время моя тётя Зина спросила в кого я был такой красивый; тогда на кухне Большого Дома сидел мой отец, который был уже почти полностью лысым и полным человеком, и мне стало несколько неудобно перед ним. Моя двоюродная сестра пару раз отмечала мою красоту. Потом одна из моих деревенских подруг сказала, что я был очень красивым мальчиком. Мне запомнились эти слова, и я начал сам думать о себе, как о красивом парне. Безусловно, мне нравилось быть красивым, и мне нравилось, что девушки поглядывали на меня.
Тем временем пришла пора девятого класса. Всё было по-старому для меня – речевые запинки и неуверенность в себе продолжали заволакивать мою жизнь. Уже тогда я стал бояться телефонных звонков, опасаясь, что мне звонят мои одноклассники, и мне придётся снова с горем пополам пытаться выговорить слова. Плюс я стеснялся говорить по телефону о своих личных вещах при маме, которая всегда была рядом в нашей однокомнатной квартире – это не могло не сказаться на том, что я почти не учился разговаривать с людьми и не получал хорошее понимание того, что и как нужно говорить.
Я вообще был очень стеснительным ребёнком в детстве, что делало всю ситуацию намного сложнее.
Так я помню один летний вечерний день в деревне, когда мы жгли костёр у родника, и некоторые друзья играли в бутылочку. Одна из подруг явно, по крайней мере мне так казалось тогда, хотела научить меня целоваться – что мол будет у меня девушка, а я не буду знать, что делать. Она настаивала какое-то время. Та подруга в какой-то мере нравилась мне, и я думаю, что согласился бы стать её учеником, так сказать, если бы не присутствие моего друга, который был старше меня на два года, и который отказался играть в бутылочку. В то время он был порядочным и правильным парнем, и мысль о том, что он будет думать обо мне играла важное значение в моём отказе от игры.
Но было и продолжение той истории. Однажды та самая подруга позвонила мне в Москве и звала меня на её день рождения. Снова, часть меня желала увидеть её, но мысли о том, что мне может понадобиться говорить с незнакомыми людьми в виде её родственников и Московских друзей, и я начну заикаться, перевешивала. Даже после многоминутных уговоров моей подруге не удалось зазвать меня на её праздник. Конечно, в то время она не знала истинных причин моих отказов приезжать к ней… Потом, в деревне, она шутя припомнила мне этот момент. Мне же стало немного грустно на душе…
Я часто сильно волновался, когда шёл в школу, так как меня пугала мысль о том, что меня могут спросить на каком-нибудь уроке, и я часто желал просто остаться один, чтобы обрести успокоение. Из-за этого дни контрольных проверок были одними из любимых для меня, так как я мог быть более-менее спокойным, что мне не придётся говорить в тот день. Тогда я вновь начал переживать о том, что люди думают обо мне, так как несколькими месяцами ранее один из моих деревенских друзей всё-таки рассказал мне, почему они дали мне кличку, которой обзывали меня долгие годы – она была связанна с заиканием. Это был очередной момент, когда я снова терял уверенность в себе и в речи, после того как я приобретал её с большим трудом.
Ситуация с речью также не стала лучше и посте того, как новая учительница спросила меня отвечать на уроке биологии. После моего ответа одна из одноклассниц по имени Ольга заговорила с учительницей про заикание и как устранить его. Я хорошо помню фразу учительницы о том, что «нервные клетки не восстанавливаются». Это не звучало очень воодушевляюще для меня…
Я продолжал мастурбировать и вскоре начал с нетерпением ждать времени, когда я бы был один дома. Увы, но когда пришли весенние праздники, время, когда мы всегда ездили в деревню, я решил остаться дома. В девятом классе мама начала часто навещать её сестру на пару дней и оставлять меня одного, чтобы я мог более спокойно учиться в нашей однушке. Но, увы, я также использовал это время для того, чтобы в полночь очередной пятницы смотреть эротические фильмы по одному из телевизионных каналов. Естественно, я не просто смотрел их. Мастурбировал я тогда каждый день и иногда по нескольку раз в день. Безусловно, я тогда не хотел, чтобы люди узнали о том, что я делаю с собой – это было бы катастрофой для меня. Через какое-то время в школе случился довольно интересный и забавный момент, когда один из моих одноклассников в шутку сказал, что «Женя не курит, не пьёт – только дрочит». И я у меня возник вопрос в голове – откуда он знает? Не думаю, что он знал тогда, но тем не менее, той просто шутке было суждено стать нечто большим в последующие годы…
Стоит отметить, что я частенько посматривал на иконы святых, стоящие за стеклом на полке, и меня иногда посещала мысль – что, если действительно существует нечто большее в этой жизни, и всё тайное действительно рано или поздно станет явным? Мне было не очень комфортно тогда от этой мысли, но любимая привычка пересиливала каждый раз.
Из-за диких речевых запинок, когда, например, я не мог ничего сказать, держа наружу свой язык, который словно не слушался меня и дёргался в конвульсиях, я начал задумываться о смерти, так как прекрасно понимал, что жизни у такого меня не будет – по крайней мере той жизни, которую я хотел, где я был бы таким же, как и все остальные – ни больше и ни меньше.
Я говорил маме о том, что в школе у меня вновь были проблемы с речью. Не думаю, что мы пошли к врачу тогда за очередными таблетками, которые в любом случае не особо помогали, но мама как-то сказала мне думать о том, что нужно говорить в школе завтра. Я воспринял этот совет слишком серьёзно и начал воображать перед сном о том, что могло бы быть завтра в школе. Это не помогло, а, скорее всего, наоборот сделало ситуацию хуже.
Примечательно, что до того неправильного совета от мамы я думал о том, что нужно просто выучить свой урок и жить своей жизнью. Ну а когда меня спросят отвечать у доски, я вспомню нужную информацию, если я усвоил и понял суть изучаемого предмета.
Было время, когда мы с несколькими одноклассниками сидели на лавочке на первом этаже нашей школы – перед главной дверью, на которую смотрит длинный коридор, ведущий в спортзал и столовую. Думаю, многие россияне узнают эту планировку стандартной советской школы, похожую на букву «Н», если смотреть на неё сверху. Тогда был урок физкультуры, на который мы не пошли, и в школьных коридорах было пусто и тихо. Я сидел на краю лавочки, рядом с коридором. Вдруг из того коридора появились две девушки, быстренько подметающие пол. Мой взгляд был прикован к девушке-блондинке, одетой в беленькую рубашку, подчёркивавшую её небольшие груди, и облегающую чёрную юбку, и я точно помню, как в моём восприятии время словно замедлилось – я влюбился в неё с первого взгляда.
Я постоянно думал и мечтал о ней. Я просто не мог не думать о ней.
Когда они шли на урок в биологический кабинет, я смог установить по расписанию, что она была одиннадцатиклассницей. У меня было в мыслях подойти к ней, но та мысль тут же перекрылась другой – если бы я начал заикаться, и она засмеялась – это был бы конец моей жизни, ибо я навряд ли смог бы выдержать боль моей судьбы. К тому же, она всегда ходила со своей не менее симпатичной подругой с красными волосами, и это создавало ещё больше проблем для меня. Плюс она была старше меня, что не было сюрпризом, так как я часто влюблялся в девушек постарше, и я решил, что, возможно, я перетерплю и подожду время, когда я буду взрослее, и разницы в возрасте не будут такими очевидными.
Некоторое время спустя мы с группой одноклассников ждали начала урока. Один из парней высказал его мнение о том, что в нашем классе все девушки были некрасивыми, если передавать его слова в мягкой форме. Потом они обратили внимание на других «некрасивых» девушек, и другой парень сказал: «Таких трахать – себя не уважать». Пусть на тот момент с внешностью у меня всё было в порядке, но тем не менее я соединил это высказывание с моими речевыми проблемами, посчитав, что все девушки, к которым бы я ни подошёл, думали бы обо мне то же самое. Тогда я окончательно отмёл идею подойти к той девушке, в которую я был влюблён, и потом сделал ещё одну серьёзнейшую ошибку своей жизни.
У меня были моменты, когда я начинал фантазировать о чём-то, или о ком-то, но я в основном делал это перед сном. Могу лишь вспомнить случай с зубным врачом. В детстве я терпеть не мог боль при сверлении зубов. Тогда мама повела меня проверять зубы в зубную клинику на Просторной улице, и у меня снова нашёлся кариес зуба. Тогда я увидел перепархивающую птичку на соседнем здании, которое теперь уже было снесено для постройки двух многоэтажных жилых домов. Во время сверления зуба, я решил попробовать уйти в фантазии, воображая историю про ту птичку – и мне это реально помогло. Это был первый раз, когда я смог спокойно перенести боль, так как я её попросту «отключил» – боль была, но при этом я её словно не чувствовал, находясь в своём мышлении где-то ещё.
Тогда же в девятом классе я решил, что буду целенаправленно фантазировать о ком-то во всё свободное время. Иначе я бы просто покончил с собой, так как не мог выдержать всю ту нагрузку; ибо из-за речевых проблем моя жизнь ломалась, ещё не успев начаться, и я не мог с этим ничего поделать. Тогда я каждый день слушал зарубежную музыку по музыкальным радиостанциям, а также смотрел MTV, и я начал фантазировать об одной из популярных, на тот момент, певиц. Естественно, в моих фантазиях всё происходило так как я хотел – не было ни заикания, ни скованности. Я часто заново фантазировал об одной и той же идее, так как хотел вновь «пережить» её, внося, время от времени, определённые изменения в некоторые детали. Увы, я фантазировал и о девушке-блондинке, равно как и о её подруге. Потом я мечтал и о других девушках и знаменитостях. А однажды я создал в своём воображении девушку, которая поселилась в новом доме в нашей деревне, там, где на тот момент был пустой участок. Нет нужды упоминать, что у нас был секс и всё, что я только хотел себе представлять. Безусловно, когда мы ехали на летние каникулы и проезжали тот участок, там не было никакого дома и, соответственно, девушки.
Думаю, что мне следует сразу упомянуть, что ещё до того, как я начал активно мечтать, я мельком задумывался, если люди могли видеть, что я мечтаю. И у меня было подтверждение моим догадкам, когда в девятом классе наша классная руководитель упомянула перед всем классом, что я чему-то улыбался, на что один из учеников сказал, что я постоянно улыбался. Не помню, чтобы в тот период моей жизни я уделял много внимания значению того происшествия.
Но вскоре случился ещё один случай, когда я сидел с одноклассником Вовой на лавочке у раздевалки. Рядом с нами стояли Вовины знакомые из другого класса.
Это был первый этаж школы, и на противоположной лавочке, но ближе к проходу к столовой села та самая девушка блондинка, от которой я едва мог отвезти взгляд. Вместе с ней была и её красноволосая подруга.
В какой-то момент один из Вовиных знакомых посмотрел на меня и с кривой улыбкой сказал его товарищу какие-то нелестные слова в мой адрес. Я тут же понял, в чём была причина и почти мгновенно перестал воображать. Когда другой парень посмотрел на меня, он уже сказал, что всё было нормально со мной.
В то время у меня была такая черта характера, что я не мог менять себя после мерзких высказываний кого-либо обо мне, так как это значило бы, что они, люди, которые презрительно относились ко мне, были правы, а сам бы я помнил свой плохой эпизод жизни с ними всю жизнь – чего я совсем не хотел тогда и всячески пытался забыть всё негативное, погружая себя в свой внутренний мир.
Ещё я не мог тогда жить реальностью, так как я не мог быть тем человеком, каким я мог бы быть, если бы у меня не было заикания. И я начинал частенько задумываться о справедливости в жизни. Как так получается, что я не только никогда никому не причинял вреда в своей жизни, более того, я был дружелюбным и жизнерадостным человеком, любящим природу и жизнь в целом, но не смотря на всё это мне приходилось так страдать с пяти лет? Почему те люди, которые совершают дичайшие преступления живут припеваючи если их никогда не ловит полиция? Где справедливость в этой жизни?
Вскоре умерла моя бабушка. Я был так погружён в себе, что я не мог чувствовать каких-либо эмоций. Я понимал, что произошло, но всё было словно в дымке, и словно не касалось меня напрямую, было чем-то далёким. Я хотел избавиться от постоянного стресса – и мне удалось сделать это, но какой ценой…
Учебный год подходил к концу, и настало время экзаменов. Не раздумывая, я решил продолжить учиться в школе десятый и одиннадцатый класс. У меня были хорошие оценки, если не считать вторую четверть, где у меня были две тройки из-за того, что я впервые начал прогуливать школу, но так как учёба не была большой проблемой для меня, я смог нагнать учебную программу и закрыть почти все плохие оценки, которые я насобирал в тот период. Было два строгих учителя, которые решили поставить по тройке в годовом зачёте, но это не было проблемой, и меня спокойно взяли в десятый класс.
Говоря о прогуливании, у нас с матерью начались ссоры в девятом классе из-за того, что я начинал не желать ходить в школу, так как моя жизнь рушилась, и мне было не до учёбы. Однажды мы так поругались, что я пошёл в полночь к отцу на квартиру с полным портфелем учебников на спине, но на четверти пути я понял, как далеко мне предстоит идти и решил вернуться к матери на квартиру. Я помню, как тогда машина милиции сделала круг вокруг меня у поворота на стадион «Локомотив», но потом уехала дальше по шоссе, куда изначально и ехала. Наши ссоры пошли на спад, когда через пару лет мы ругались, я посмотрел на неё и очень неожиданно для себя осознал, что она уже явно постарела. У неё не было некоторых зубов. Не знаю как, но я не замечал этого ранее. Тогда мои глаза начали приоткрываться, и я старался избегать ссор с мамой, чтобы она не нервничала.
Увы, ещё я время от времени пытался заболеть, чтобы не ходить в школу. И иногда мне это реально удавалось сделать. Настолько страх речи притуплял тогда моё мышление…
В деревне всё было почти по-старому. Давние друзья создавали комфортную зону.
Возможно, именно в этот год я решил попробовать выпить спиртного. Многие мои знакомые уже какое-то время назад начали пить пиво и вино. Я же долгое время сопротивлялся, но в итоге не смог устоять. Не помню, как точно это случилось, да это и не важно, важен тут сам факт того, что я вместе с остальными выпивал спиртные напитки, но я никогда не трогал водку. Тут же стоит сказать, что я никогда не напивался и знал меру. Также я всегда помнил всё то, что происходило со мной во время алкогольного опьянения.
Ещё у многих из нас появлялись мотоциклы и скутеры, которые сменяли тихие и чистые велосипеды. Мы часто возились с нашими железными конями, чиня их чуть ли не каждый день. У меня был Восход 2М, который мне отдал двоюродный племянник. Помню, что я запачкал свою одежду с тем мотоциклом так сильно, что её было уже не отстирать.
Лето было не без проблем. Пару месяцев назад, когда я ещё учился в девятом классе, мои ножницы для ногтей перестали быть исправными. Два острия не прилегали плотно друг к другу и были растопырены в разные стороны. Очевидным решением было бы пойти и купить новые ножницы внизу в магазине, но я не мог этого сделать из-за страха, что мне придётся говорить с продавцом. Поэтому я продолжал стричь ногти старыми ножницами, что привело к тому, что летом у меня на больших пальцах ног появились ужасные кровоточащие болячки, которые просто не могли полностью зажить до того, как ногти врастали в них. Всё закончилось тем, что нам пришлось ехать в московскую больницу, где мне вырезали треть ногтя на большом пальце ноги. Ехав домой в трамвае, я вцепился в ручку сиденья передо мной – настолько мне было больно; но, по-видимому, мне не было достаточно больно, чтобы снова не мастурбировать, когда я уже был дома…
Стоит отметить, что именно в тот день операции я увидел у больницы моего старого одноклассника, с которым мы сидели за одной партой в первом классе, и с которым проучились до девятого, когда наша дружба охладела. Возможно, мой уход в себя повлиял на это, равно как и на то, что он зачем-то ударил меня по лицу на экзаменах – я ничем не провоцировал такой поступок, я просто стоял у двери и ждал своего часа войти в кабинет биологии.
Отец купил мне новые нормальные ножницы для ногтей, и у меня больше не было подобных проблем, хотя ноготь до сих пор напоминает о себе, так как часть его не была удалена должным образом.
После второй операции на пальце другой ноги я вернулся в деревню, где вскоре вновь начал нормально ходить.
В конце концов, настало очередное время, когда за мной и мамой приехал отец, чтобы увести нас в Москву для нового учебного года.
На первом звонке мне приглянулась новенькая девочка в нашем классе и школе. Она не была единственным новым человеком в классе, более того, большинство людей было новыми, так как люди из нескольких классов объединились в один.
Я помню, как в столовой одна из одноклассниц попросила свою подругу заговорить со мной о сексе. Разговора так и не было, но я воспринял это как очередной знак того, что я нравлюсь девушкам. Но это не помогло моему страху речи и жуткой неуверенности от того, что повсюду были новые лица, которые, пока ещё, не знали о том, что я заикался.
Мама водила меня все те годы к врачу, но таблетки, которые он выписывал, не помогали мне с речью. Меня даже один раз привели к «целительнице», которая начитывала какую-то свою мантру, проводя чуть ли не танцы с бубнами. Забавно, но после её сеанса я действительно начал говорить полностью нормально и вновь обрёл уверенность в себе, уверенность, которой было суждено вновь покинуть меня, когда мама в деревне очень сильно ругалась со своей сестрой, Татьяной. Они тогда почти подрались, и я начал переживать, как бы не произошло ничего непоправимого, а быть может и летального.
Как-то раз мы сидели на лавочке на первом этаже школы – недалеко от класса биологии. Была перемена, и из множества людей, проходящих рядом, мой взор вновь упал на новенькую девушку в нашем классе, а её глаза посмотрели на меня, в то время как она быстренько пролетела мимо нас со своей знакомой.
Однажды в классе литературы, когда урок ещё не начался, её подруга спросила у моего знакомого если он хотел быть её парнем. Девушка же, которая нравилась мне, спросила в свою очередь меня тот же самый вопрос, и я ответил утвердительно.
В тот день, придя домой, я окончательно поставил жирный крест на себе, когда стал мастурбировать, радуясь, что у меня есть девушка и «будет» секс. Естественно, никакого секса у меня не было, так как я настолько сильно боялся начать заикаться во время разговора, что перестал ходить в школу.
В один редкий день, когда я всё-таки дошёл до школы, та девушка подошла ко мне и спросила, если я не забыл, что был её парнем. Мы кое-как поговорили о наших институтских планах, и потом она потихоньку ушла.
В другой день, на алгебре, учительница услышала разговор той девушки с её сопартницей, и на весь класс сказала, что та стала взрослой. Один из парней, с кем мы учились с начальной школы, гордо выкрикнул «я!» на чей-то вопрос о том, кто постарался.
Уход в фантазии вновь помог мне избежать стресса и душевных страданий, когда я вообразил себе, что та девушка была лёгкого поведения и потом сознательно сделал ту фантазию «истиной» в своей голове. Но правильно ли использовать слово «помог» тут? Что если мне были нужны те страдания в то время?
Говоря о помощи воображения. Я точно помню момент произошедший в деревне, когда несколько людей из нашей компании пили спиртное и, я думаю, кто-то сказал, что они пьют, чтобы им стало веселее, чтобы окрасить серые будни жизни. Я понял тогда, что мне не нужен алкоголь, так как я могу делать свои серые дни ярче и веселить себя своим воображением, которое, в отличии от спиртного, имеется всегда, так сказать, под рукой. Тут можно ещё отметить, что я никогда не курил вообще.
Далее у меня был очень странный период жизни, когда я начал запираться в ванной с выключенным светом. Я брал с собой аудио магнитофон и наушники, чтобы просто слушать музыку во тьме. Меня почти ничто не отвлекало от моего воображаемого, идеального и справедливого мира – по крайней мере справедливого по отношению ко мне. Порой мои мечты приводили меня к мастурбации во мраке. Это безумие продолжалось какое-то время. Мама не могла ничего сделать. Думаю, что у нас обоих не было уже сил и желания ругаться. Однажды она даже привела Антона, моего лучшего друга на тот момент, но я не выходил.
Ещё мне помогали уйти от реальности компьютерные игры. В десятом классе я часто играл в WarCraft 3. У меня тогда ещё не было интернета, и я просто коротал время, играя против компьютера. Когда я прогуливал школу в девятом классе, я так и решил, что буду просто играть всю жизнь в видео игры, чтобы я не чувствовать боли от той реальности, в которой я оказался, как я тогда думал, не за что из-за несправедливости жизни.
Говоря о несправедливости, был один год, когда я приехал в деревню на летние каникулы. В то время ещё не все друзья и знакомые приехали отдыхать. Я помню, как А доставал девочку, которая была младше нас на несколько лет. С сожалением вынужден сказать, что я тогда присоединился к нему. У неё не было каких-то недостатков, или болезней. Думаю, мой старший друг просто решил, что она была похожа на персонажа хорошо известного литературного произведения, и он стал называть её таким же именем. К счастью, это «веселье» не продолжалось долго, и пусть оно не было чем-то сверхужасным, так как у той девочки было всё в порядке, но этот момент показал, что я и сам был не прочь оказаться по другую сторону насмешек, что было ошибкой.
Я могу вспомнить ещё один негативный случай, произошедший в Москве. Тогда я зачем-то полез крутить и валять по снегу парня, который был младше меня. Причиной сего постыдного действия я определяю то, что мне подсознательно захотелось снова быть по другую сторону «несправедливой» жизни, захотелось выплеснуть всю накопленную обиду на ком-то, пусть даже я почти не знал того человека. Снова отмечу, что тот эпизод не был слишком жестоким, но он показал ещё раз, что хоть я обычно был добрым и жизнерадостным человеком, я не был святым.
Наступили летние каникулы. Думаю, это был тот год, когда деревня перестала быть местом комфорта для меня, так как наша компания и компания с другого конца деревни начали гулять вместе. Я снова начал постоянно молчать, так как мысль о том, что я начну говорить с запинками и надо мной начнут смеяться, странно смотреть, или просто думать что-то не очень хорошее холодила всё моё тело.
Другая неприятность заключалась в том, что какое-то время назад мой отец продал квартиру бабушки по дешёвке, примерно за четверть от её рыночной стоимости. Как я понимаю, его обманули его знакомые, когда он был пьяным. До того, как продать квартиру, отец сдавал её, но потом в ней случился небольшой пожар, и кто-то надоумил его продать московскую двухкомнатную квартиру в 52 квадратных метра за лишь миллион рублей. Проще говоря, кто-то купит себе жилплощадь с огромной скидкой. Отец тогда купил себе новую машину и телевизор за полученные деньги. Затем он начал пропивать остаток денег.
Так случилось, что тем летом отец решил купить мне скутер, так как мой мотоцикл постоянно ломался, да и почти все знакомые ездили на этих новых (для нашей деревни) аппаратах. Он приехал с уже снятыми наличными. Поехав в ближайшие города, мы смогли найти лишь один магазин, где продавался только один скутер из Китая. Я опробовал его, проехавшись по местной дороге. Всё казалось вполне нормальным, включая мощность 50 литрового мопеда. У меня тогда был выбор: взять тот единственный скутер или рисковать, что отец пропьёт уже снятые деньги, что, увы, могло произойти, учитывая его предыдущие решения. Мы купили тот скутер. Через некоторое время стало ясно, что тот китайский скутер вместо ремня вариатора имел цепь, из-за чего ощутимо проигрывал в мощности своим собратьям из Японии. Это привело к тому, что очень скоро я не мог никого возить на своём скутере, кроме себя одного.
К сожалению, на этом проблемы не закончились. Вскоре выяснилось, что к отцу на его квартиру стали подселяться какие-то незнакомые люди. Сам же отец был тогда почти всегда пьяный. Моим взрослым родственникам стало ясно, что те люди хотели прибрать к своим рукам квартиру отца. Тогда моя двоюродная сестра помогла нам сделать дарственную той квартиры на меня, чтобы отец не мог остаться на улице. Через несколько месяцев отец рассказывал, как те люди были шокированы узнать, что квартира больше не принадлежала ему и очень быстро пропали из его жизни, возможно, в поисках других людей с алкогольной зависимостью… Были и такие знакомые у отца, которые пытались перенаправить его на мысль, что его сын, то есть я, выставит его из квартиры. К сожалению, отец реально как-то спросил не хотели ли мы сделать чего-то подобного – безусловно нет! Он вздохнул тогда с облегчением и по факту прожил в своей квартире до конца его жизни, даже несмотря на все трудности, которые нам пришлось преодолеть…
В деревне я влюбился в одну девочку, которая была новенькой в нашей компании и была старше меня. Я тогда часто думал о том, чтобы сказать ей о своих чувствах, но каждый раз, заходя за ней, я не мог заставить себя сделать это во время наших разговоров. Страх речи каждый раз пересиливал. Интересно то, что я говорил нормально, когда мы говорили на другие темы, но стоило мне подумать о том, чтобы сказать правду, меня тут же сковывала неуверенность. Долгие годы жизни научили меня, что стоит мне начать говорить при таком состоянии сознания, и запинки речи гарантированы. А я не хотел, чтобы она знала.
Из-за этой неспособности признаться в своих чувствах девушке я впервые серьёзно задумался о самоубийстве. «Серьёзно» означает, что я реально решил, что по приезду в Москву покончу с собой сбросившись с высокого здания. Это не было просто мыслью или фантазией, это было твёрдым решением. Тут случилось нечто интересное. Несколько месяцев назад я смотрел телевизионную передачу про хиромантию, и как линии, или точки, перечёркивающие линию жизни, могут означать смерть человека. Тогда в деревне, сидя у окна Маленького Дома, я случайно заметил, что точно на линии жизни моей правой ладони появилось пятно, располагаясь недалеко от половины длины той линии. В тот момент я чётко осознал, что я действительно покончу с собой и умру, если не изменю ход своих мыслей. Я выбрал жизнь, и точка на моей линии жизни быстро исчезла.
Тогда я продолжал очень часто фантазировать, слишком часто… Если раньше это было сознательным действием, выбором, который я делал во время одиночества, то тогда это всё больше происходило словно само по себе. Я постоянно мечтал о чём-то, или ком-то, даже во время выполнения каких-либо работ, например, во время починки мотоцикла, или когда я перекрывал крышу нашего дома и террасы. Выдуманные истории перекрывали всё «плохое» моей реальной жизни так идеально, что я просто не мог не жить без них, ибо я больше не чувствовал ни дискомфорта, ни страха. Нет нужды говорить, что я фантазировал и о девушке, в которую влюбился, и часто сопровождал те фантазии мастурбацией… (Мне стоит дописать тут уточнение, чтобы все имели чёткую картинку того, что я имею в виду, когда говорю про свою негативную привычку воображать в этой конкретной книге. В таких фантазиях я стал «озвучивать» речь воображаемых персонажей в своей голове, «слыша» приглушённый «голос», который я сам генерирую в своём сознании).
Однажды мы ужинали на кухне Большого Дома. Мы трапезничали там, так как приехал отец. Думаю, он употреблял алкоголь тогда, и я произнёс речь по поводу вреда от такого употребления спиртных напитков, и о том, что психология играет важное значение в этой пагубной привычке. Это была очень умная речь для подростка моего возраста, и отец в шутку упомянул это, отметив, что я был не в него. Я никогда не учил психологию. Я просто словно «всегда», или с рождения, знал ту истину, о которой поведал тогда своему отцу.
Это не был единственный раз, когда я имел знания о чём-то, о чём никогда не читал и не слышал в своей жизни. Однажды в Москве, ещё учась в школе, я смотрел телепередачу про тайны смерти, и в конце той передачи диктор сказал на фоне чёрного экрана, что после смерти мы просто перестаём существовать. Я тотчас же знал, что это просто-напросто не может быть истиной. Если бы это было истиной, то это означало бы, что мы являемся простыми роботами, а роботы не могут самоидентифицироваться – они не могут сказать «я есть», потому что они реально так считают, а не потому, что в прошлом они были запрограммированы кем-то так говорить. В последующие годы, когда я имел дело с программированием, я нашёл ещё больше подтверждений правоте тех знаний, но мне всё ещё трудно выразить ту истину словами, чтобы все поняли, что я имею ввиду. И учитывая то, что многие современные серьёзные учёные реально полагают, что роботы могут обрести сознание, говорит о том, что не все читатели поймут меня.
