Евгения Сергеевна Теплова
Принц Лакронии
Лили покачала головой.
– Что? – уточнил Принц. – Ты видишь какой-то смысл для себя в том, что случилось? Зачем тебе, невинной крошке, так досталось?
– Конечно, вижу: я научилась прощать, сострадать, верить…
Принц лишь отмахнулся.
– Можно подумать, ты и так не умела.
– С чего ты взял, что умела? – спокойно ответила Лили. – Ты ж меня тогда не знал. Я росла обычной капризулей. Помню, со слезами выклянчивала у мамы новое платье, чтоб перед тобой покрасоваться, и не думала о том, как ей тяжело выпрашивать на рынке обрезки, а потом ночами шить.
Принц вздохнул.
– А как же мечты выйти замуж за солдата? – напомнил он, чтоб вернуться к более приятной теме.
Лили печально улыбнулась.
– Я же понимала, что мне не стать принцессой. Вот и выдумала солдата – он был точь-в-точь как ты, разве что не заносчивый, не…
– О нет, – поспешил перебить её Принц, – не продолжай, пожалуйста.
Порыв ветра растрепал кудряшки, Принц аккуратно убрал пряди с горящих щёк, притянул Лили поближе и поцеловал в губы – такие сладкие и нежные. Сердце запрыгало как сумасшедшее, земля ушла из-под ног и стало так жарко, что показалось: блюститель совсем рядом. Но вряд ли он стоит и любуется на них. «Вот бы он ещё помедлил», – пожелал Принц, потому что ничего прекраснее в его жизни не случалось.
– Прости меня, – он тоже хотел успеть сказать, – за то, что ничего не обещал, и за то, как повёл себя на балу. И за то, что не пришёл, когда тебе было так больно, и за всех этих принцесс… Блюститель сможет доскакать до Клосса и обратно, пока я перечислю всё, за что мне следует просить прощения.
– Не стоит, – сказала Лили.
– Карр, карр, – раздалось рядом.
– Опять подглядываешь? – Принц обернулся к ворону.
– Огненный конь уже скачет сюда, – предупредил тот.
– Сколько у нас времени? – уточнил Принц.
– Полминуты.
Лили звонко рассмеялась, догадавшись о том, на что Принц собирается их употребить.
Наконец, завидев на горизонте тёмную точку, он схватил Лили за руку, и они побежали в трапезную. Когда-то давным-давно они так же удирали от блюстителя, только в обратную сторону. На ступеньках Принц остановился и снова притянул Лили к себе.
– Усы не колючие? – справился он.
Лили со смехом помотала головой.
– Хорошо.
Опустевший дворец уже не казался ни мрачным, ни унылым – он снова стал уютным и радушным – жаль только, до трапезной совсем недалеко. Они бежали через второй этаж, чтобы не столкнуться с родными Лили. Принц не смог пройти мимо кладовки. Их встретил неизменный сумрак и запах воска.
– Я ведь раньше приводил тебя сюда?
– Конечно! Здесь очень здорово.
Принц вошёл и оглядел свои богатства. К его разочарованию, они больше не сулили никаких тайн: сундук Арбена будто съёжился, а добрая половина вещей на полках показалась обычным хламом. Детство закончилось. Он повернулся к Лили.
– Теперь ты – моё сокровище. И мне важно, чтобы ты поверила: я понял свою ошибку и не повторил бы её, даже если б представилась такая счастливая возможность.
– Патрис, мне не нужны обещания. Правда.
Принц крепко её обнял.
– Ничего-то тебе не нужно. Останься тут. Я тебя очень прошу.
Лили покачала головой.
– Не могу, прости.
Ещё один поцелуй, прощальный на вкус.
Блюститель
Они ворвались в трапезную счастливые и немного смущённые. Наверное, присутствующие могли счесть их сумасшедшими.
Королева сидела на том же месте и тяжело вздохнула оттого, что последняя надежда на бегство сына не оправдалась. Король держал её за плечи, дядя с няней и Дрюмом стояли у окна. В трапезной стало жарко и душно, появился неприятный запах.
– Не ждали? – обернулся к ним блюститель.
– Как раз наоборот, – ответил Принц, – заждались и вышли проветриться. Можно войти?
Блюстителя передёрнуло, будто он прикоснулся к какой-то гадости. Видимо, настроенье Принца было для него труднопереносимым. Принц с Лили прошмыгнули, не дождавшись приглашенья.
– Значит, все в сборе, – заключил блюститель.
– Я страшно проголодался, – признался Принц. – Никто не возражает?
Он сел за стол, пододвинул к себе каравай и принялся отрезать ломоть.
– М-м, свежий хлеб с чёрным тмином от Розы. Как я соскучился.
Дамы вскрикнули, когда огненный шар превратил хлеб в уголь прямо в руке Принца, нож отлетел на пол, Принц подул на обожжённые пальцы. Запах гари наполнил трапезную.
– Говорить буду я, остальные – только если я задаю вопрос, – предупредил блюститель. – Итак, Милена, я готов оставить в живых всех, ну или почти всех присутствующих, если ты отправишься со мной.
Королева поднялась.
– Я готова.
Но Король встал перед ней.
– Она никуда не пойдёт.
Он обнажил шпагу.
– Это что, моя шпага? – сощурился Блюститель. – Я вроде ничего здесь не оставил.
– Нет, это моя шпага.
– Это даже не смешно, Анри.
Принц поднялся, потому что блюститель уже занёс руку. Но в этот момент Короля заслонил старший брат.
– Бенедикт, оставь их в покое, – сказал он спокойно. – Последняя битва не за горами, и ты ещё можешь стать на сторону победителей. Потом будет поздно.
– О, сбежавший король глотнул из колодца храбрости? – рассмеялся блюститель. – И всё-таки ты выбрал не самый подходящий момент для возвращения.
Удивительно, что его смех стал так похож на смех его предшественника, хотя голоса у них были совсем разные.
– Ах да, искупление, я угадал? Что ж, проверим, чему тебя научил старый Порф.
Один за другим в Мегреля устремились огненные шары, но он гасил их рукой. У Принца зародилась надежда на спасение, когда он заметил, что блюститель немного запыхался.
– Браво, Мегрель! – блюститель захлопал в ладоши. – Снимаю шляпу. Ты здорово преуспел. Теперь Анри может гордиться старшим братом. А племянник не будет считать тебя несчастным трусом. Это безусловный успех. Жаль, ты не успеешь им насладиться как следует.
Молниеносно вылетевший огненный шар поразил Мегреля в сердце.
– Похвала действует безотказно, – пояснил блюститель.
Король подхватил брата и, положив на пол, с рёвом бросился на блюстителя.
– Анри, замри, – расслышал Принц, и отец застыл в полушаге от блюстителя.
Колдун поморщился и взмахом руки переместил Короля к окну.
– Анри, твой братец отнял у меня немного сил, но ты их сейчас легко восполнишь. Сначала ты увидишь всё, а потом уже последуешь за ним.
Он снова обратился к Королеве.
– О, Милена, ты уже примерила чудо-корону? Занятная история, – он повернулся к Принцу, – впервые её услышал. Догадаешься, от кого? Правильно, от младшего братика. И был поражён: Апол с товарищами привык во всём полагаться лишь на своего хозяина, а тут какая-то безделушка… Сейчас Риччи прикончит Даниэля и присоединится к нашей весёлой компании. А вот и он.
Риччи переминался с ноги на ногу в дверях.
– Заходи, не стесняйся. Я же хотел показать тебе, что происходит с каждым, кто задумает встать на моём пути. Ну-ка…
Взмахом руки блюститель сорвал корону с головы Королевы. Чуть заметно скривился, но не отбросил её, чтоб не потерять лицо. Кисть его стала алой, как раскалённый уголь, и корона начала плавиться. Камушки посыпались на пол, а расплавленное золото стекло через пальцы на пол. Ему было больно, но жест получился впечатляющий. Блюститель хмуро осмотрел свою посветлевшую руку, а потом спрятал обе за спину.
Принц вгляделся в Риччи – тот изображал восхищение и украдкой осматривал комнату. Неужели он убил Даниэля? Принц не мог в это поверить. А если не убил, то как у него хватило духу явиться сюда? «Блюститель снова потерял силы, – отметил про себя Принц. – Нужно не позволить ему их восполнить. А короны больше нет. Значит ли это, что огненный колдун победил и Лакрония теперь никогда не будет знать покоя? Не важно, главное сейчас – отвоевать маму». Блюститель прервал беспорядочный поток его мыслей.
– Итак, Милена, – продолжил он, – твоя готовность последовать за мной не может не радовать, но ты мне нужна на всю оставшуюся вечность, а значит, тебе придётся стать колдуньей.
– Я не стану колдуньей, я дала слово отцу.
– Значит, мне придётся убить твоего сына.
– Я не стану колдуньей, – повторила Королева дрогнувшим голосом.
– Бенедикт, – няня, стараясь не разрыдаться, решила вмешаться. («Она ведь такая обязательная, – вспомнил Принц, – о чём ни попросишь, всё сделает»). – Я знаю, что ты зол на меня, всякое бывало, сердилась на тебя и ругала, но всегда желала тебе только добра. И радостных моментов было немало. Помнишь, как мы играли в прятки на кухне, и ты однажды спрятался прямо в печке, и мы потом полдня не могли тебя отмыть.
Няня то ли всхлипнула, то ли хихикнула. Перед глазами у неё стоял маленький шалун, перепачканный с ног до головы сажей. До чего же больно ей было видеть, в кого он превратился.
– Как прятался, не помню, зато помню рекордное количество причитаний, которое мне пришлось выслушать. – Кажется, блюститель обрадовался возможности выговорить няне всё, что у него накипело. – И вообще, я хотел играть с Миленой, а не с тобой. Но каждый раз, когда я шёл к ней, ты перехватывала меня и тащила к ненавистным игрушкам. Опасалась моего дурного влияния на твою любимицу. И не зря! Я настраивал её против тебя и подговаривал на всякие хулиганства. А ещё я подслушал, как ты жаловалась на меня Аполу и предлагала отдать на воспитание бездетному вельможе. Апол, конечно, и сам сто раз пожалел о своём решении приютить меня, но не мог себе позволить просто взять и выставить.
– Бенедикт, отомсти мне, отомсти за всё, а их оставь, – безо всякой надежды взмолилась няня. – Ты же дружил с Патрисом, он восхищался тобой. Вы гоняли на страусах, устраивали за мной слежку, переговаривались по ракушкам…
Блюститель нахмурился, будто силясь припомнить.
– Да, я уделял ему немало времени и старался сделать так, чтобы он вырос более похожим на меня, чем на отца. Кажется, небезуспешно. Но в какой-то момент чересчур увлёкся, а потом спохватился. И теперь его раннее детство у меня как в тумане. Зато я отлично помню, как он смеялся над моим новым костюмом, называл мерзким лакеем, как поставил подножку на лестнице и как выгнал из королевства, за что ему отдельное спасибо. Вроде всё. А отомстить это всегда пожалуйста.
Няня не успела даже вскрикнуть, прежде чем огненный шар опалил её белый накрахмаленный передник.
– А ты помнишь ту ночь, – безучастным голосом нарушила гробовое молчание Королева, – когда отец объявил мне о скором замужестве с неотёсанным воякой и я просила тебя увезти меня подальше, только бы этого не случилось. Почему ты не сделал этого?
Блюститель сделал глубокий вдох, как когда-то Колдун: видимо, слова Королевы причинили Королю боль, которая тут же добавила сил блюстителю.
– А ты не догадываешься? – усмехнулся он. – Я хотел жениться на будущей королеве, а не беглянке. Тебе нужно было продержаться совсем немного. Лакронский колдун собирался покончить с обоими королями. Но вмешательство Апола отсрочило исполнение моего плана на тринадцать бесконечно долгих, бесконечно мучительных лет, пока Патрис не похоронил его окончательно. Но в результате-то всё к лучшему, не так ли? Вечер воспоминаний окончен, или ещё у кого-то приступ ностальгии? Чувствую, король что-то хочет добавить. Анри, ты что, язык проглотил? Для тебя я был лишь мальчиком на побегушках, и ты в кошмарном сне не мог представить, что твоя обожаемая жёнушка предлагала себя твоему лакею.
И ещё один вдох.
– Бенедикт, – перебила его Королева, не оборачиваясь на Короля, – муж мне безразличен, но от сына я не в силах отказаться. Он – моя единственная отрада. Зачем тебе колдунья на вечность, если земная женщина готова последовать за тобой сейчас?
– Значит, король тебе безразличен? – оживился Блюститель. – Сейчас проверим.
Огромный огненный шар поразил Короля. Он обрушился с тем особым грохотом, с каким падает только человек.
Королева вскрикнула, не осмеливаясь оглянуться. В страшной тишине Принц подошёл к отцу и закрыл ему веки.
– Я всегда восхищался твоей хитростью, Милена, – улыбнулся блюститель. – Но против колдунов она бесполезна. Судя по волне неподдельной скорби, ты снова соврала.
Королева, не выдержав, бросилась к Королю, попыталась растормошить его и наконец зарыдала у него на груди.
– Он убит, Милена, – сказал блюститель, – и последнее, что он услышал, это признание в твоём безразличии. Досадно, не правда ли? Ты хоть раз говорила ему, что любишь? Думаю, нет. Это было бы ниже твоего достоинства, не так ли? Вообще, у тебя есть всё, чтобы стать выдающейся колдуньей. И скоро не останется ничего, что держит тебя в человеческом звании.
– Мама, не слушайте его, – тихо сказал Принц. – Там, за дверью, вы скажете папе, что любите его, да он и сейчас может это услышать.
– За дверью? Какой ещё дверью? – уточнил блюститель.
Принц поднялся, почувствовав вдохновение говорить блюстителю всё, что знает.
– Смерть это не конец, это просто переход. Отец всё слышит, он рядом.
– Это Порф заместо няни рассказывал тебе сказки на ночь?
– Нет, я сам это пережил. Помнишь, как в зимнем дворце ты сказал Колдуну: «Действие чар скоро закончится»? Я это слышал и видел, хотя был без сознания. А потом Арбен ушёл за дверь, за которой был свет.
– Так что же с ним случилось за дверью? Может, он растворился в этом свете?
– Если бы он растворился, он бы не смог говорить со мной, – ответил Принц. – Он жив. Как и дед, как и все, кто в этой комнате, кроме тебя. Ты один почти мёртв.
– Только почти? – усмехнулся блюститель.
– Да, потому что ты ещё можешь ожить. Если захочешь. У тебя есть свобода выбора, лишиться которой не в твоей власти. И главный колдун не властен отнять её у кого-либо.
Принц дивился сам себе – откуда эти слова? Королева, умолкнув, подняла на него изумлённый взгляд.
– Я не хочу ни умирать, ни оживать, – ответил блюститель. – И в моей власти исполнить это желание.
– Ваше блюстительство, – Дрюм прокашлялся, – готовясь к сегодняшней встрече, я изучил некоторые древние рукописи, и касательно последних времён они единогласно пророчествуют о победе белых магов. А я помню, что вы всегда предпочитали занимать сторону сильнейшего. Почему же на сей раз вы сделали такой выбор?
Ох, Дрюм, приверженец строгой логики, кажется, сумел добиться от блюстителя капельки замешательства.
– Бестолковый учитель, ты уже забыл, что вопросы задаю здесь я? – огрызнулся блюститель.
– Нет, не забыл. Но моя любознательность пересилила осторожность, – вздохнул Дрюм. – Я не надеюсь выбраться отсюда живым, но не хотелось бы тащить на тот свет неразрешённые вопросы.
Блюститель сощурил глаза, очевидно, колеблясь.
– Пророки склонны выдавать желаемое за действительное – разве это не твои слова, Дрюм? Откуда они могут знать, кто кого победит, если исход битвы зависит от каждого из нас? В этом мире всё больше ненависти и тоски, а они питают главного колдуна. – Блюститель воодушевлялся по ходу своей речи, будто убеждая себя в собственных словах. – Без лишней скромности скажу, что совершил настоящий прорыв в мире зла. Ни один человек не достигал такой мощи. Покончив с Лакронией, я завоюю земные царства одно за другим. А тех, кто не покорится новым порядкам, отправлю туда, откуда не возвращаются. Пусть блаженствуют за своей дверью, хоть в свете, хоть во тьме. На земле им места не останется. Так что, Дрюм, мне больше нет нужды занимать сторону сильнейшего, я сам стал сильнейшим. Теперь ты уйдёшь в небытие настоящим всезнайкой?
– Похоже, я был завышенного мнения о вашем уме и расчётливости, – ничуть не впечатлившись, ответил Дрюм. – Дело в том, что силы Высшего мага никак не зависят от количества добра на земле или чего бы то ни было. Вашему колдуну с ним не совладать. А вам он просто даёт время …
Дрюм не успел договорить – огненный шар сразил и его. По сравнению с Королём, он упал совсем тихо. Принц никогда не подозревал в старом учителе столько мужества и веры. Как жаль, что он не успел выразить ему своё уважение.
– А это кто у нас остался? – блюститель уставился на Лили. – Это её ты хотел спасти от Принца? – обратился он к Риччи, и тот кивнул.
Принц взял её за руку и заслонил собой.
– Ваше блюстительство, вы меня совсем не помните? – поборов волнение, Лили выглянула из-за спины Принца.
– Смутно, очень смутно, – ответил тот.
– Ты видел её каждый день, – объяснил Принц, – но она не причинила тебе никакого зла, скорее, наоборот, поэтому и не помнишь её.
– Что ж, Риччи, – сделал вывод блюститель, – я считаю, что такая девушка тебе не подходит.
– Возможно, но я бы хотел в этом удостовериться. Я уведу её, а дальше видно будет, – сказал Риччи.
Блюститель промолчал, и Риччи двинулся к Лили. Принц отпустил её руку и сделал шаг в сторону.
– Иди, заклинаю тебя, иди, – произнёс он как можно убедительней.
А дальше всё произошло так быстро, что он едва успел сориентироваться. Кто-то разбил снаружи окно, ворон влетел в трапезную и спикировал на блюстителя, но тот рукой отразил его атаку – ворон ударился о стену и не поднялся. В дверях показался Даниэль с ушатом воды. Ему недостало сил, чтобы окатить блюстителя с головы до ног – вода попала только на спину. Душераздирающий крик сотряс трапезную. Тем временем Риччи развернул ковёр, вскочил на него и устремился к Лили, но огненный шар сбил его. Принц указал ковру на Даниэля, тот мгновенно послушался и унёс его. Огненный шар полетел им вслед, но не догнал. Из-за разбитого окна показался Камил – он направил на блюстителя арбалет, на стреле которого Принц разглядел что-то вроде губки, но не успел даже прицелиться…
Спина блюстителя шипела, будто вода попала на раскалённый уголь.
– Ты знаешь, что такое боль, Патрис? – прохрипел он.
Королева бросилась к сыну.
– Ваше блюстительство, – залепетала Лили. – Я знаю, что такое боль. Помните, вы случайно опрокинули на меня котелок с кипящим маслом, когда мне было семь лет, и я никому такого не пожелаю, и я не хотела, чтобы сегодня так случилось, мы так не хотели… Вот, я могу показать след. А помните, вы обожглись об ухватку, я приложила мазь и боль стихла? И вы тогда сказали «спасибо», а от ожога не осталось и следа. А как вы любили свежий хлеб с тмином! Однажды я замешивала его, когда мне было грустно, и вы сказали, что хлеб получился невкусным. И я обрадовалась, что есть на свете такой тонкий ценитель моего хлеба. Никто не разбирался в нём лучше вас. Понюхайте: запахи способны пробудить даже самые глубинные воспоминания.
Она взяла со стола вторую буханку и бросила блюстителю. Тот как завороженный понюхал хлеб и улыбнулся.
– Я решил проверить силу огня, – пояснил он. – Естественно, заморозка с ним не сравнится. Понимаешь, девочка, у тебя была обожжена спина, а у меня абсолютно всё – изнутри и снаружи. И не разом, как у тебя, а по очереди и вне времени. Стоило мне сказать «нет», и всё бы закончилось, – блюститель явно гордился своей выдержкой. – Да, смерть тогда представлялась слаще мёда. Котелок, спина, следы – всё это сущая ерунда. Если бы ты знала, с какой болью горит душа…
Принцу показалось, что блюститель на мгновение заглянул внутрь себя, и его вишнёвые глаза стали подобными двум воронкам, которые грозят засосать в тёмную бездну. Принц невольно содрогнулся. «Арбен был прав – вот что действительно страшно», – подумалось ему.
– Мне поначалу было непривычно, – продолжил блюститель, – что мой длинный нос перестал улавливать запахи, но ничего, свыкся. Так что ни ароматы прошлого, ни слезливые истории мне уже не страшны.
Принц заметил, как его ладонь сжалась в кулак, он знал, что в следующее мгновение там засветится огненный шар, и снова заслонил Лили.
– Бенедикт, остановись! – взмолилась Королева.
– Понравилось играть в шарики? – обратился к Принцу блюститель.
Тот не ответил. Он был спокоен, сосредоточен и готов к любому исходу.
– Тогда лови…
Шар сверкнул, Принц поймал его рукой, но, несмотря на знакомую жгучую боль, не отбросил, а зажал в руке. Затем бросил в застывшего от удивления блюстителя и попал ему в грудь.
– Хм, интересные ощущения, – прокомментировал тот, поёжившись. – Вспомнилось, как мы играли с тобой в снежки. Продолжим?
Принц оттолкнул Лили. Он тоже вспомнил, что всегда любил не уворачиваться от снежков, а ловить их и пускать дальше в дело. Огненные «снежки» полетели в него один за другим. Рук он уже не чувствовал, пот застилал глаза, в голове звенело, он ощущал жгучие уколы то здесь, то там и слышал безудержный смех блюстителя, который становился всё слабее. Они изнемогли одновременно: блюститель облокотился о стену, Принц – о подоконник.
– Всё в порядке, мне не больно, – сказал он плачущим Лили и Королеве.
– Лили, – послышался хриплый голос блюстителя, – я вспомнил тебя.
– Ваше блюстительство, – она обернулась к нему и даже протянула руки, – я знаю, что вам было одиноко…
Блюститель, не слушая её, с трудом нагнулся и поднял хлеб. Ещё раз понюхал.
– Хорошо хоть, в нос снежок не попал, – улыбнулся он. – Лови обратно!
Хлеб полетел с такой скоростью и ударил Лили в грудь с такой силой, что впечатал её в стену. Принц расслышал её короткий вдох. Она сползла по стене, простонала и затихла. Принц встал на колени, приподнял и прижал к себе. Он хотел заплакать, но не мог. Совсем скоро в их распоряжении окажется вечность – отчего же так больно? Сможет ли он обнимать и целовать её за той дверью? Поскорее, поскорее бы это узнать.
Расчёт блюстителя оправдался – скорбь и ненависть Принца мгновенно вернули ему силы.
– Я скоро увижу Лили, и мы будем навечно вместе, а ты потеряешь маму навсегда! – Теперь Принц жаждал возмездия, а блюстителя это только радовало.
– Посмотрим, – ухмыльнулся он.
Чёрное облако медленно поплыло к Принцу. Королева ринулась к сыну, но её остановило заклятие – она замерла.
– Милена, я оставил тебе возможность говорить, так что сообщишь, когда зрелище наскучит, – сказал ей блюститель.
– Не надо, Бен, умоляю, не надо…
Облако приближалось невероятно медленно. Принц даже не понимал, страшно ему или нет. Убежать он точно не хотел. Вспомнил, что ему достанется пусть и сильная, но человеческая боль: кто-то испытывал её на протяжении неизвестно какого времени. В любом случае развязка близко, вот-вот бояться станет уже нечего.
Облачко просочилось внутрь, обожгло ноздри, глотку и скрутило внутренности в тугой узел. Принц, согнувшись, упал на пол. Из живота боль перетекла в ноги, потом в руки. Потом произошёл настоящий взрыв в голове: в глазах потемнело и накатила тошнота. Потом обожгло спину, и он закусил себе руку, чтоб не закричать. Только короткие передышки давали возможность не сдаться. И когда боль на пару мгновений отпустила перед тем, как снова поползти вниз, Принц сделал усилие и подмигнул матери. Успел расслышать вздох облегчения. Он понимал, что долго не вытерпит, вот-вот закричит, и мама не выдержит. Внезапно боль прекратилась, но Принц, преодолев желание отдышаться, продолжил корчиться.
– Бросай спектакль! – крикнул блюститель, и от злобы в его голосе Принца забила дрожь.
Ему не хватило сил встать, и он сел на полу. На лбу выступила испарина. Сердце чуть не выпрыгивало из груди, но он старался дышать помедленней.
– Милена, твой сын сейчас умрёт, – объявил блюститель. – Твоё последнее слово.
– Не надо, Бен, прошу, ты же любил меня…
– Помни, что это твоё решение.
Взмах руки, женский крик, и мама упала Принцу на колени. Её любовь преодолела заклятие. Принц никак не ожидал, что она такая лёгкая. На нежно-розовом платье чернелось круглое пятно. Из ладони выпала и покатилась под ноги блюстителю розовая жемчужина. Тот поднял, покрутил её между пальцев и застыл.
Принцу показалось, что он силился что-то вспомнить. Принц достал и подкатил ему по полу зеркало Маринеллы. Блюститель поднял и уставился в него.
– Глиняное сердце было лишь обёрткой, – произнёс он, будто разговаривая сам с собой, – а внутри я запрятал редкую розовую жемчужину, которую нашёл у Мурельских островов. Милена разбила сердце, чтобы достать жемчужину. Она была в восторге от подарка и даже снизошла до поцелуя. Как я мог согласиться это забыть?
Блюститель продолжал с интересом смотреть в зеркало. На его страшном лице сменяли друг друга удивление, горечь, равнодушие, отчаянье… Наконец, поражённый увиденным, он выронил зеркало. Разноцветные осколки со звоном разлетелись по полу.
– Как же так… – еле слышно произнёс он.
Блюститель сжал жемчужину в кулаке, дотянулся до ближайшего стула и рухнул на него.
Принц впал в оцепенение. Он ясно чувствовал, что ему сейчас ничего не стоило сойти с ума, но некая сила держала его и не позволяла провалиться в бездну отчаянья. Да, худшего исхода представить было невозможно. Он, конечно, тоже кое в чём виноват, но такого – не заслужил. Потом Принцу пришло в голову, что все его любимые по-прежнему здесь, только невидимы. Но боль от этой мысли чуть не смела остаток рассудка. «Я хочу к вам», – сказал мысленно Принц и поднял лежащий рядом нож. Новая сила поддерживала его дрожащую руку. Зря он всё это затеял. Надо было позволить маме стать колдуньей, а потом уже спасать её, как, например, ледяного. И все были бы живы. Одно движение, и с этим кошмаром будет покончено. Легче, чем отрезать ломоть хлеба. Кто-то настойчиво поднимал нож к его горлу. Должно быть, это родные помогали ему избавиться от мук.
Но вдруг нож выскочил из руки. И оказался у блюстителя. Он провёл им по ладони той руки, которой расплавил корону, – ладонь была обычного цвета, и на ней выступила густая кровь. Странно, что она не потекла ручьём из такой глубокой раны.
– Капля моей крови должна сработать как противозаклятие, – он обрёл прежний голос. – Похоже, корона всё-таки пригодилась.
Он уронил голову на стол. Принц аккуратно положил маму на пол и, покачиваясь, подошёл к нему. Собрал каплю крови на чайную ложечку и отнёс маме. Она не реагировала, а он не стал ждать и раздал всем, спеша, спотыкаясь, готовый кричать или выть от ужаса.
И они начали пробуждаться, поднимались, встряхивали головами, смотрели в изумлении друг на друга. Все, кроме ворона и Лили. Он отнёс ей ещё капельку, снова взял на руки, звал, целовал в закрытые глаза. Наконец его осенило: ворон и Лили не были убиты огненным шаром, противозаклятие не работало. Принц закричал. Родные окружили его, держали за плечи, гладили по голове, пытались что-то сказать. Чуть поодаль рыдал Камил. Но Принц ничего не слышал и не видел.
«Подарить надежду и снова отнять её – это слишком жестоко! Слышишь, Савиэль? Так нельзя! Даже блюститель так не поступал!»
– Отвези её к Порфу, – сказал кто-то. Принц обернулся: это Риччи стоял у него за спиной. – Отвези скорей, вдруг он что-нибудь придумает.
Принц поднял Лили и, не чувствуя ног, двинулся к выходу. Ковёр лёг перед ним, и Принц снова встал на колени. Даниэль положил рядом ворона.
