Евгения Сергеевна Теплова
Принц Лакронии
Прощание с Порфом
Он нашёл его недалеко от хижины – тот перевешивал ковёр на солнечное место.
– А вы каким пальцем пожертвовали? – спросил Принц.
Порф с довольной улыбкой продемонстрировал ему потемневший большой палец.
– Вы знали, на что шли?
– Нет, я ожидал чего-то посерьёзней.
– Хитрые порядки у Высшего мага, – усмехнулся Принц. – Это, должно быть, целая наука в них разобраться. Я бы не дерзнул.
– Просто они познаются не умом, а сердцем, – сказал Порф.
– А-а, с этим у меня точно проблемы.
Порф не стал его разубеждать.
– Вы видели корону? – решил сменить тему Принц.
– Да, конечно, она чудесна, – отозвался тот.
Принц пытался понять по реакции Порфа, насколько их находка меняет дело. Но увы, ему не показалось, что Порф исполнился оптимизма.
– Вы уже знаете, чем это всё закончится? – спросил Принц, не желая отпускать надежду. К тому же Порф по-прежнему располагал к прямым разговорам.
– Нет, конечно, – покачал головой старец. – Столько решений, которые невозможно предугадать…
– А корона? Добавила нам шансов?
– Думаю, да.
Прозвучало не вполне уверенно.
– А Высший маг знает концовку? – не отставал Принц.
– Кто я такой, чтоб отвечать за него? – развёл руками Порф.
– А кто такой Высший маг?
– Его зовут Савиэль.
Порф отправился к хижине, Принц за ним.
– Почему я никогда не слышал этого имени? – удивился он.
– Он предпочитает открываться тем, кто ищет его или хотя бы спрашивает о нём.
– И где он живёт? – Принцу не нравилось, что приходится выуживать каждое слово.
– Мне трудно ответить на этот вопрос, – сказал Порф и уселся на циновку перед хижиной, Принц последовал его примеру.
– Что ещё вы знаете о Савиэле?
– Он очень любит людей и не желает никому погибели. Вечной погибели, – уточнил Порф после паузы.
Принц утомился допрашивать Порфа о Высшем маге и решил перейти к более насущным вопросам.
– Дедушка перед смертью дал мне пилюлю, чтобы спасти Лили, а я отдал её ледяному колдуну.
Порф одобрительно кивнул.
– Я бы хотел, чтобы Лили осталась здесь, – продолжил Принц.
– Я бы хотел, чтобы вы все остались здесь, – грустно улыбнулся Порф.
– То есть мы всё-таки должны отправиться вместе? – переспросил Принц.
– Я не знаю, Патрис. Прислушайся к своему сердцу.
Принц оглянулся к гамакам – Лили с Риччи там уже не было.
– Оно сжимается при одной мысли о том, что с ней что-то случится, – поделился он.
– Да, – согласился Порф, – страх – неважный советчик.
Принц устал принимать трудные решения и досадовал на Порфа за то, что тот не желал взять на себя хоть малую долю ответственности.
– Дядя полетит с нами? – спросил он.
– Мегрель уже отправился в Лакронию морем.
Принц сделал глубокий вдох и примолк. Значит, скорая битва уже неотвратима: всё готово, обратный отсчёт пошёл. Оставалось только придумать, как распорядиться отмерянным временем.
– Расскажите мне о дедушке, пожалуйста, – попросил Принц. – Я так мало о нём знаю.
– Я буду счастлив исполнить твою просьбу, я очень ждал её, – улыбнулся Порф. – Мы дружили с Аполом с детства: он принц, я сын генерала. Играли, бегали, шалили. Чаще всего играли в колдуна и мага. Мне нравилась роль хитрого, вредного, жестокого колдуна, а для Апола она была настолько противоестественна, что, однажды поменявшись ролями, мы не смогли доиграть: я смеялся над ним до слёз, а он чуть не заплакал, произнеся надо мной какое-то страшное заклятие. Он мечтал встретиться с настоящим магом, много времени проводил в библиотеке, где читал легенды о них. А ещё он много размышлял, уже лет в десять: о смысле жизни, о природе добра и зла и о том, что ждёт нас по ту сторону бытия. Однажды он откопал в библиотеке старую-престарую книгу на древнем языке и с чего-то взял, что найдёт в ней ответы на все свои вопросы. Непостижимым для меня образом, сопоставляя переводы других книг с оригиналами, он освоил её язык и прочёл. Из неё он узнал имя Савиэля. Я просил пересказать, что в книге, он ответил, что там только притчи, но в них все ответы. Он прочёл мне одну из них, я ничего не понял. Он попытался объяснить – я отмахнулся.
– Она называлась «Притчи о любви»? – прервал его Принц.
Порф кивнул. «Значит, дедушка подарил мне на восемнадцатилетие собственноручно сделанный перевод, а я его даже не открыл», – вздохнул Принц.
– С того времени, – продолжил Порф, – он поставил перед собой цель отыскать Высшего мага. Король долго не соглашался отпустить в далёкое путешествие единственного сына, но в конце концов дал добро. Мы собрали небольшую команду и отправились. Пережили много приключений, побывали в плену у колдуна, который выдавал себя за белого мага, повидали множество заморских королевств, но Высшего мага не нашли. А на обратном пути нас настигла страшная буря. Судно потерпело крушение, все погибли, кроме нас двоих. (Да, теперь я знаю, что не все). Нас выбросило на этот самый остров. Апол винил себя в том, что затеял опасное путешествие. Помню, как проснулся ночью и застал его плачущим на этом берегу. И вдруг он закрыл лицо, будто заслоняясь от яркого света, и упал на колени. Я понял, что он видит что-то, чего не вижу я. Несколько раз он поднимал голову и снова опускал. Лицо его при этом светилось каким-то невиданным светом. А дальше я ничего не помню. С этой ночи он сильно изменился. Не хотел ни о чём и ни о ком думать, кроме Савиэля. Я всерьёз думал, что он помешался. Блаженная улыбка не сходила с его лица. Мы построили плот и вернулись в королевство. Через два месяца его отец по нелепой случайности погиб на охоте. У королевы не выдержало сердце. Аполу пришлось вступать на трон, чего он совершенно не хотел. Я стал его правой рукой и по сути взял на себя все государственные дела. Апол много общался с простым народом, пытался вникать в их нужды, я объяснял ему, что можно сделать, а что нет, и он потихоньку учился. Блаженное состояние его прошло, я радовался, что вновь обрёл друга. А в двадцать два года он встретил свою будущую жену, она торговала зеленью на рынке.
– Моя бабушка – торговка? – не поверил своим ушам Принц.
– Скорее, крестьянка. Она продавала то, что выращивала своими руками. Они с Аполом вскоре поженились, и я снова его потерял. Анна оказалась очень восприимчива к его рассказам о Савиэле, и теперь он всем делился, прежде всего, с ней. Со мной обсуждал разве что армейские дела. Тогда же впервые проявились его магические способности – он исцелил от смертельной болезни её старшую сестру – твою няню.
– Няня на самом деле моя двоюродная бабушка?
– Да, – подтвердил Порф.
– Невероятно.
– Счастье их было велико, но коротко. Королева заболела вскоре после родов и умерла. Апол был раздавлен горем.
Порф примолк и продолжил с комком в горле.
– Он пришёл за утешением к лучшему другу, а лучший друг спросил с деланым гневом: «Что ж Савиэль не спас твою любимую? Ты говорил, что он любит всех? Разве это не издевательство – спасти сестру и не помиловать её саму?» Я не забуду его лицо в тот момент. Лучший друг ударил по самому больному месту. Он просто ушёл и больше никогда не вспоминал об этом разговоре. А у меня не хватило духу попросить прощения.
– Думаю, он простил вас.
– Но я сам себя не простил.
Оба замолкли.
– А когда появился блюститель? – нарушил молчание Принц.
– Через полгода после рождения Милены на королевской кухне обнаружили подкидыша и принесли королю. Апол был уверен, что он послан ему Савиэлем, что это наследник престола. Он очень любил Милену, но считал, что управление королевством не женское дело, а снова жениться он не собирался. И всё-таки он попытался разыскать родителей. Его мамой оказалась простая и совсем молоденькая девушка, которую охмурил и бросил Рет Мирод. Узнав о её беременности, он удрал из Бениции. Родители прогнали её из дома, чтоб избежать позора. Она принесла ребёнка во дворец в надежде спасти его от голодной смерти. Эти удары судьбы пошатнули её здоровье, Апол нашёл её слишком поздно. Она не хотела жить и, узнав, что ребёнок в заботливых руках, покинула столь жестокий к ней мир. Рета Апол разыскивал лишь в последние годы, после отъезда Бенедикта.
Бенедикт рос своенравным ребёнком, лет с пяти вёл себя как будущий король. Апол уделял ему много времени, беседовал, обучал. Но если Милену просто не интересовали разговоры о Савиэле, то у Бенедикта они вызывали смех. А в остальном он не делал ничего предосудительного: прилежно учился, постоянно упражнялся в верховой езде и фехтовании. Но после очередного хамского разговора Бенедикта с королём няня не выдержала и решила пробудить в нём благодарность к опекуну. Так Бенедикт узнал о своём происхождении, и этот момент стал переломным. Апол рассказал ему сам, когда Бенедикту исполнилось тринадцать, а тот не подал виду, что он давно в курсе. И эти несколько лет он только и делал, что искал и находил доказательства того, что он не желанный ребёнок, что он никому не нужен, что его держат во дворце из жалости и чувства долга. Обида копилась, поведение делалось всё несноснее. Он начал оказывать дурное влияние на Милену. Апол приходил в отчаянье, чувствовал себя в ловушке и виноватым перед всеми. Ему оставалось лишь наблюдать, как и дочка становится всё более заносчивой. Няня не просто любила, а обожала Милену. А Милена с подачи Бенедикта начала стыдиться близкого родства с простой крестьянкой и перестала называть её бабушкой. Слухи о неземной красоте принцессы разнеслись далеко за пределы королевства, и эти потоки восхищения и лести тоже отразились на её характере.
Апол боялся признать, что тот, кого он счёл благословением, становится его проклятием. Он замкнулся. Я пытался разговорить его, и он признался, что его одолели сомнения в тех видениях на Клоссе. И я согласился, что после смертельной угрозы могло привидеться что угодно. Он тут же возразил, что, конечно, всё было на самом деле, но он не понимает, почему теперь Савиэль его оставил. Почему он так редко ощущает его присутствие.
Атмосфера во дворце была тягостной. Когда стало понятно, что Бенедикт имеет виды на Милену и она готова ответить ему взаимностью, Апол даже заболел от переживаний.
– Неужели маме нравился блюститель? – не мог поверить Принц.
– Ничего удивительного. О нём вздыхали многие придворные дамы. Сообразительный, ловкий, дерзкий, с прекрасным вкусом. А как он держался в седле! Его происхождение в глазах романтичных девушек только добавляло его образу таинственности. Ну и сравнение с заезжими принцами тоже было однозначно в его пользу.
– В том числе с моим отцом?
Порф кивнул.
– Твой отец был одним из последних, кого Милена выбрала бы себе в женихи. Когда Бенедикту исполнилось восемнадцать, он попросил у Апола руки Милены. Тот взял время подумать и слёг с сердечным приступом. Я дежурил у его постели и придумывал различные способы избавиться от Бенедикта, один хитроумней другого, но Апол лишь качал головой. После нашего разговора он понял, что помочь ему может только Савиэль. Он закрылся у себя и сутки без сна и еды молил Савиэля дать ответ, за кого выдать замуж Милену. И ответом был «Анри Лакронский». Но навязать своё решение Милене оказалось ещё сложнее, чем его принять. Видя страдания дочери, Апол просто сходил с ума из-за сомнений в собственной правоте. И тогда он по вдохновению предложил ей попросить в подарок что угодно с условием, что, если он добудет просимое, она выйдет замуж за Анри.
– И этим подарком стал молодильный крем, – догадался Принц.
– Это была идея Бенедикта. Он знал из книг, что многие трудились над созданием такого средства, но никто не преуспел.
– На сей раз Апол молил Савиэля три дня и три ночи. Не знаю, как я выдержал, чтоб не выломать дверь и не прекратить это безумие. Внешне он был в ужасном состоянии, но плакал от счастья. Он держал в трясущихся руках баночку с кремом. Он немного помазал мне лоб, и кожа стала как у младенца, – Порф с грустной улыбкой провёл рукой по гладкому лбу.
– Отчего ж такой долгий эффект? – спросил Принц. – Мама сразу постарела, лишившись крема.
Порф пожал плечами.
– Может, Апол очень густо намазал. Или просто Савиэль решил сохранить мне на память.
Принц улыбнулся.
– Ты не поверишь, – продолжил Порф, – но у меня все эти чудеса вызвали бурю возмущения. Савиэль, в существовании которого я уже не мог сомневаться, представлялся мне деспотом, который играет людскими судьбами ради потехи, доводит до исступления, чтоб даровать то, что мог дать с самого начала. С этого момента я встал всецело на сторону Милены и в пику Савиэлю рассказал ей, что Апол заполучил крем, и предложил им план побега. Бенедикт его не поддержал. Думаю, он уже тогда сообщался с Колдуном, знал о грядущей войне и рассчитывал на смещение или даже убийство обоих королей. Но он не мог признаться в этом Милене, и его отказ остудил её чувства. Вот так элегантно Савиэль обратил мой подлый порыв во благо.
Милена вышла замуж за Анри. А потом началась война. С участием нашей армии под моим командованием. Я впервые увидел зло и смерть так близко. Мне и самому пришлось убивать. На войне я поседел. И снова вся моя злость и негодование обратились на Савиэля, который не удосужился предотвратить этот ужас. Я врывался в самую гущу боя, отражал удары колдовских мечей, уворачивался от колдовских стрел и злился на Высшего мага, который и отводил их. Тем временем Апол взывал к Савиэлю, и к нему прилетел ковёр-самолёт, о котором мечтал Арбен Лакронский. Заключили перемирие, но у меня не получалось вернуться к мирной жизни. В сердце поселилась тоска и злоба, от которых я не находил избавленья ни днём, ни ночью. Я просто не представлял, что можно противопоставить тому ужасу, через который мне довелось пройти. Апол тоже сильно сдал, но у него была опора. К тому же родился внук, в котором он души не чаял. Я уже решил покончить со своей никчёмной жизнью, но Савиэль остановил меня и велел отправиться сюда и принимать всех, кто захочет здесь жить.
– Значит, вы тоже его видели?
Порф покачал головой.
– Так, как твой дед, – нет. Я слушал его указания в полусне. Но ничего более реального и убедительного я не переживал. Этот голос, Патрис, такой голос не может быть рождён воображением.
Вспомнив рассказ ледяного колдуна о несчастной маме, Принц тоже возмутился деспотизмом Савиэля.
– Объясните мне, Порф, – спросил он, – почему одним в минуту отчаянья является главный колдун, а другим – Савиэль? Вам не кажется это несправедливым?
– Я думаю, мы постоянно слышим голоса обоих, – ответил Порф. – Разве Савиэль не обращался ко мне устами Апола, чудесами, событиями моей жизни? А я до последнего предпочитал слушать колдуна. В отличие от него, Савиэль не позволяет себе подчинять человеческую волю. Иногда мне даже кажется, что он чересчур деликатен: лучше бы взял за шкирку и поволок, куда следует… – Порф вздохнул. – Вот и Бенедикт – почему он собирал доказательства нелюбви Апола? Ведь доказательств любви он мог бы найти гораздо больше. Зачем переехал в Лакронию, когда Апол предлагал ему готовиться к управлению Беницией? Почему не сделал правильных выводов из истории Арбена?
– Может, это я ему помешал? – предположил Принц.
– Нет. Он сразу решил, что исправит ошибку Арбена, только совсем не ту.
– А почему дедушка не дал ему понюхать цветок правды? Разве это не предотвратило бы все беды?
– Апол считал, что человек должен учиться самостоятельно различать правду и ложь, – объяснил Порф. – И не просто различать, а любить правду и ненавидеть ложь. А показывая правду насильно, можно вовсе отвратить от неё.
– А алмазный колдун? – вспомнил Принц. – Разве у него был шанс сделать иной выбор? Из того, что рассказал нам ледяной…
– Ледяной рассказал не всё, – перебил его Порф. – Малыш мог прислушаться к словам любимого дедушки, который, умирая, сказал, что если тот найдёт в себе силы не уподобиться своим мучителям, то в вечности будет одним из величайших людей и спасёт всех, кого ему довелось знать. Он также посоветовал ему в трудную минуту просить помощи Савиэля, но тот, увы, предпочёл искать утешенье в своих мечтаньях.
– Откуда вам об этом знать? – усомнился Принц.
– Он когда-то хотел обосноваться в Бениции, – спокойно ответил Порф. – Мы тогда долго с ним беседовали. Вот он и похвастался, что мог стать величайшим в вечности, но предпочёл не дожидаться её, а добиться величия и бессмертия здесь, на земле.
– И что, он построил дворец в Бениции?
– Нет, передумал.
– Почему с ним не произошло такого чуда, как с остальными? – спросил Принц. – На нём была корона, но он ушёл не в мире.
– Понимаешь, дорогой, – вздохнул Порф, – человеку, который позволяет так растоптать свою личность, слишком сложно обрести себя вновь.
– Что с ним сейчас?
– Нам не дано этого знать, Патрис. Думаю, Савиэль дал ему имя.
– Но почему одни, – не исчерпал свои претензии Принц, – дедушка, Лили – так легко слышат голос Савиэля, а другим, как мы с вами, нужно дойти до предельного отчаянья, чтобы расслышать его?
– Закономерный вопрос, Патрис, – улыбнулся Порф. – Но ответ, думаю, слишком прост, чтобы удовлетворить тебя, – мы все разные. Разве могу я сказать, что Савиэль ко мне менее добр, чем к Аполу? Тысячу раз нет!
Принц кивнул.
– Вы ни разу не выезжали с острова?
– Нет, здесь уже жил твой дядя и ещё несколько человек, и они научили меня находить тут всё необходимое.
– А дедушка вас навещал?
– Часто, да. На закате жизни мы наконец обрели ту дружбу, о которой оба всегда мечтали. Он много рассказывал о тебе, сокрушался, что ты больше похож на мать, чем на отца. – Порф усмехнулся. – Он также приехал сразу после встречи с тобой по возвращении из плена. Как он радовался переменам в тебе! Говорил, что наконец-то убедился в том, что брак Милены и Анри не был ошибкой.
– То есть до этого он мучился сомнениями?
– Конечно, – подтвердил Порф. – Он видел, что и дочь, и приёмный сын несчастливы. Жизнь внука под угрозой. И, как ни старался, не видел смысла в этих страданиях. А тогда всё стало на свои места. Почти всё. Апол жалел, что не вернулся вовремя, чтобы предотвратить отъезд Бенедикта. Он постоянно молил Савиэля о его спасении, ощущал свою связь с ним, и огненное преображение Бенедикта сильно отразилось на его состоянии. Ему было безумно жаль приёмного сына, и, сколько бы я ни переубеждал его, винил он только себя.
– Дедушка молил о нём столько лет и молит до сих пор, но ничего не меняется, блюститель творит, что хочет…
– Я думаю, – сказал Порф, – любая молитва что-то меняет, об этом есть много красивых притч в той книге. Но Савиэль слишком уважает свободный выбор человека и до последнего ждёт правильного решения.
– И правда – слишком уважает, – согласился Принц. – Когда этот свободный выбор обходится так дорого другим людям, может, стоит немного ограничить свободу?
– Немного – это как? Как отмерить, сколько вреда можно причинить, а сколько – уже чересчур и пора пресекать?
– Не знаю.
– И я не знаю.
– Удивительно, – заключил Принц, – что я столько узнал о дедушке от вас, а не от него самого. Я и не подозревал, что он столько пережил. И после всего погиб в муках. У меня не укладывается это в голове.
– Савиэль позволил мне немного разделить его боль, – Порф похлопал по хромой ноге, – хотя я желал бы забрать её всю. А теперь Апол рядом с тем, к кому стремился всю жизнь, и настолько близко, насколько это доступно человеку.
– Почему вы не летите с нами? – наконец решился Принц.
«Вы могли бы и со мной разделить боль, – мысленно усмехнулся он, – я б не стал жадничать».
– Так распорядился Савиэль, – не без горечи ответил Порф.
– Зачем же ждать утра? Я готов. – Принц поднялся.
– Мегрель доберётся до Лакронии сегодня ночью. К тому же мне нужно подлатать ковёр. Отдохни, выспись…
– Издеваетесь? – не сдержался Принц. – Может, сходить искупаться?
– Отличная идея, – поддержал Порф. – Вечером вода как парное молоко и солнце нежнее шёлка. Можешь пока забрать ковёр – я управлюсь с ним за ночь.
Порф удалился в хижину, оставив Принца в противоречивых чувствах: с одной стороны, он ожидал от старца важного напутственного слова или очередной спасительной вещицы, а вместо этого ему предложили искупаться. С другой стороны, рассказ о дедушке наполнил сердце теплом и тем самым покоем, слаще которого Принц ничего не знал. И страшные воспоминания о последнем «купании» потеряли свою остроту. Принц взял ковёр, чтоб поискать на нём подходящий пляж. Но сначала решил посмотреть, чем там занимаются Риччи с Лили.
Выбор
По дороге через джунгли с лианы снова свесилась змея, и Принц, хоть и с опаской, но погладил её. Несмотря на такое знакомство, эти экзотические леса по-прежнему не казались ему дружелюбными. Он не мог расслабиться и постоянно держался начеку. Казалось, стоит зазеваться, сойти с тропы, и этот зелёный сумрак проглотит без остатка. Если б Принц не убеждал себя, что здесь он под защитой Порфа и Высшего мага, то ни за что бы сюда не сунулся. Пожалуй, не будь этой защиты, блюститель тоже не полез бы в джунгли: сыро, душно, на коне не прорвёшься, а уж гигантские пауки и муравьи, снующие повсюду, – просто брр. Может, на самом деле и нет никакой магической защиты? Принц так увлёкся этими занятными предположениями, что не заметил, как прошагал оставшуюся часть пути. Настроение становилось всё лучше, когда, выходя из джунглей, он услышал смех Лили. Его мирный настрой, а также решимость отстать от неё как ветром сдуло. Принц спрятался за гигантским папоротником.
Риччи бросал гальку по воде, и Принц насчитал до пяти отскоков. Ещё и учил Лили, подбирал ей гладкие камушки. У неё наконец получилось два отскока. Обрадовалась, рассмеялась. «Ох уж этот затейник! Вот чего он так на неё смотрит? Кто дал ему право? На что он надеется? А что, если… Что, если я погибну, а Лили останется?» Противно засосало в груди.
Лица обоих вдруг стали серьёзными, и Лили опустила глаза. Принц потянулся за подзорной трубой.
– Думаешь, он женится на тебе, если вы победите колдуна? – спрашивал Риччи.
Подзорная труба чуть не выскользнула из мгновенно вспотевших рук.
Лили пожала плечами.
– Вряд ли, – ответил за неё Риччи. – Ну или женится и будет всё время чувствовать себя благодетелем, который снизошёл до простушки. Проснётся и скажет: «А ты что тут делаешь? Почему завтрак ещё не готов?»
Риччи здорово спародировал Принца. Лили подняла на него страдальческий взгляд.
– Ты ведь сама это понимаешь, – не унимался Риччи. – Конечно, война мгновенно всех равняет, и сейчас он славный малый и вы отличная пара. Но война закончится, а в мирное время тебе никогда не стать ему ровней. Так уже произошло однажды и произойдёт снова. Не будете же вы вечно мотаться по колдунам.
Принц стиснул зубы. Вот змей! Что же ответит Лили? Но Лили молчала.
– Эта корона вряд ли сможет на что-то повлиять, – продолжал Риччи. – Похоже, вас просто используют в большой игре магов с колдунами.
«Где-то я это уже слышал», – отметил про себя Принц.
На сей раз Лили запротестовала:
– Тут ты точно ошибаешься.
(А насчёт Принца, значит, не точно).
– Ты очень наивна, Лили. А Принц твой просто глуп. Возомнил из себя победителя колдунов, а Порф этим пользуется. Только в одиночку у него бы ничего не получилось, так что приходится отправлять тебя, а ты и рада.
– Ты ошибаешься, Риччи, – повторила Лили.
Принцу понравилась уверенность в её голосе.
– Значит, ты не собираешься нам помогать? – спросила она спокойно.
– Вам – нет, тебе – да, – ответил Риччи. – Если бы ты осталась тут, я бы тоже остался. На какое-то время. Это чужая партия, не наша. Сам Порф что-то не рвётся отомстить за лучшего друга или вам подсобить – почему, как думаешь?
– Высший маг ему не велел.
Риччи закатил глаза.
– Не надоели эти отговорки? Просто Порф уже знает развязку. Но я новая фигура в этой игре. И если его героическое высочество так хочет захватить тебя в самое пекло, то я тоже пойду и попробую переиграть финал, – без лишнего пафоса заключил Риччи.
Принц запыхтел от возмущения.
– Зачем? – смутилась Лили. – Это огромный риск, а я в любом случае… – она осеклась, но Принц и Риччи поняли, что она хотела сказать.
– Не зарекайся, – и Риччи снова подмигнул.
Принц опёрся о пальму, чтоб отдышаться и собраться с мыслями. Стряхнул с ног пару огромных муравьёв.
Он бы сейчас задушил этого подлеца с превеликим удовольствием, но, если посмотреть трезво: Риччи хочет спасти Лили в надежде завоевать потом её сердце. Он сговорится об этом с блюстителем. Возможно, это тот самый шанс для Лили, которого он лишил её ради спасения ледяного колдуна. Так что? Позволить Риччи стать спасителем Лили? Нет, это выше его сил. Надо просто улететь во дворец в одиночку прямо сейчас и оставить их тут! Это и правда не их война. Так он спасёт обоих. И если полететь одному, то дядю можно подобрать по дороге.
Но неужели то странное выяснение станет последним в их с Лили истории? Нет, вот это надо исправить. Принц убрал трубу и двинулся к берегу.
– Ну как, не скучали тут без меня?
– А со мной не соскучишься, – улыбнулся Риччи. Хорошо хоть, что не подмигнул. А то бы точно получил в нос.
Риччи подобрал и запустил гальку, которая отскочила рекордные семь раз. Лили ахнула. У Принца сжались кулаки, но он совладал с собой.
– Завтра утром отправляемся во дворец, – объявил он. – Ты не передумал?
– С чего бы?
– Отлично, а теперь ты не мог бы нас оставить на минуту? – попросил Принц.
– Запросто, – пожал плечами Риччи и пошёл вдоль берега, глядя вдаль.
– Я хотел попросить прощения, – обратился Принц к Лили. – Пусть я не совсем понимаю, в чём провинился. Но мне бы не хотелось, чтобы ты держала на меня обиду.
– Можно подумать, что ты прощаешься, – тихо сказала Лили.
– В некотором роде, – подтвердил Принц. – Сомневаюсь, что во дворце нам представится такая возможность.
Лили кивнула.
– Я никогда не могла решить, обижаться ли на тебя… – поделилась она. – Ведь ты мне ничего не обещал. Но уже не раз спас жизнь, рискуя своей. Глупо после этого обижаться…
– Не глупо, – возразил Принц. – Если ты обижаешься, значит, я ещё небезнадёжен.
Лили улыбнулась.
– Карр, карр, – неожиданно раздалось сверху.
Старый ворон тяжело опустился на песок рядом с ними. Принц присел и погладил его по голове.
– Дружище, рад тебя видеть. Что случилось?
Ворон устал и запыхался.
– Блюстителю надоело ждать. Если ты не прибудешь во дворец завтра до полудня, он убьёт Даниэля.
– Что ж… – Принц поднялся. – Мне тоже надоело ждать. Как там остальные?
– Напуганы. Вчера он такое светопреставление устроил – всё королевство в ужасе.
– Видимо, запасался силами для осады Клосса, – предположил Принц. – Мы вылетаем завтра утром, должны успеть, – сказал он ворону. – Пойдём, я познакомлю тебя кое с кем.
Он пересилил себя – не взглянул на Лили и направился к джунглям. Углубившись в лес, остановился и расстелил ковёр. Почему с каждым разом делать выбор всё труднее? Хорошо хоть, ворон рядом.
– Что такое? – спросил тот.
– Мы полетим сейчас, – ответил Принц, – вдвоём.
– Ты не попрощался?
– Попрощался.
Принц ступил на ковёр, и тот задрожал.
– Прости, опять не даю тебе отдохнуть? Зато в последний раз.
Он хотел взлететь, но ковёр не послушал его. Принц почувствовал себя униженным.
– Снова предаёшь меня? – вздохнул он обречённо и спрыгнул. – Но я умею плавать, а блюститель выловит.
И он отправился обратно.
– Патрис, – окликнул его Порф. Он, прихрамывая, спешил по тропинке к Принцу. – Вы полетите втроём. Утром, – сказал он настойчиво, но мирно. – Бенедикт караулит вас, чтобы привести во дворец как пленных беглецов. Но тебе нужно время, чтобы передать маме то, что ты хочешь. Поэтому Риччи задержит его.
– Каким образом?
– Вы не поместитесь под плащом, – продолжал Порф, – и Бенедикт вас заметит, но ковёр поднимется высоко, в облака, там плохая видимость и для него слишком влажно. Когда он будет достаточно близко, Риччи спрыгнет, и Бенедикт его подхватит.
– Риччи не настолько тяжёлый, чтобы сильно замедлить блюстителя, – пошутил Принц.
– Он притворится предателем и расскажет ему о вашем секретном оружии – лакронской короне.
– Притворится предателем? – усмехнулся Принц.
С другой стороны тропы появилась Лили. Принцу показалось, что она смотрит на него с жалостью.
– В общем, я всё понял, иду купаться, – объявил Принц.
– Патрис. – Её умоляющий взгляд разозлил его.
Он прошёл мимо, задев её плечом. Скорее всего, она знала от Порфа, что Принц не сможет улететь один, поэтому и не пыталась его остановить. Ох, как дожить до утра и не сойти с ума?!
На берегу столкнулся с Риччи.
– Уже поговорили? – поинтересовался он злорадно.
Принц остановился.
– Слушай меня внимательно: если ты её обманешь или обидишь, я тебя с того света достану, даю слово, – пообещал ему Принц.
Кажется, удивление в глазах Риччи было непритворным.
– Только тебе позволено, да? – крикнул он ему вслед, но Принц не ответил.
Он добрёл до небольшого пляжа и сел погреться на вечернем солнце. Ему не хватало воображения, чтоб представить, что где-то рядом с островом их по-прежнему караулит блюститель. Ему казалось, что этот мирный синий простор и жажда мести совершенно несовместимы.
Принц достал зеркало и вспомнил их с Лили прогулку вдоль моря. В сердце защемило. Он снова почувствовал её руку в своей. Неужели невозможно ничего придумать, чтобы это когда-нибудь повторилось? Они же созданы друг для друга, как он не понял этого раньше? А теперь поздно даже мечтать. Теперь остаётся лишь несколько часов на воспоминания. В зеркале появилась смущённая Лили в шикарном платье – когда это могло быть? Ах, точно – тот злосчастный бал, после которого они перестали общаться. Вот они кружатся в танце – у Принца аж дыхание перехватило от её красоты. А как она смотрит на него – неужели она когда-то так смотрела? Вот Королева уводит его познакомиться с новыми гостями, Лили остаётся одна, провожает его растерянным взглядом. Он возвращается, а она беззаботно болтает с юным Камилом. Тот, оставив всякую робость, сыплет комплиментами, Лили заливается краской. «Кстати, – говорит Принц совершенно некстати, – передай маме, что жарко́е сегодня выше всяких похвал». Ему захотелось отбросить зеркало, когда оно показало глаза Лили. «А как сегодня профитроли, ваше высочество? – спрашивает она. – Я очень старалась успеть до бала, боюсь, что недостаточно вымесила тесто». «Отменны. Как всегда. Хочешь попробовать?» «Спасибо, не голодна», – отвечает Лили, склоняется в реверансе и убегает.
Принц уткнулся головой в колени. «Неужели она рассказала об этом Риччи? Вряд ли. Значит, я совсем не изменился с тех пор, раз Риччи делает предположения о том, что и после женитьбы я буду посылать её на кухню?» Ему стало тошно от самого себя. И он ведь даже не извинился тогда – просто забыл, что произошло. Так, может, Риччи и ворон правы в том, что их союз обречён? «Надеюсь, она поймёт это до того, как станет слишком поздно», – вспомнил он слова Камила. «Возможно, уже поняла, – с горечью подумал Принц. – Просто не хочет оставить меня в трудный момент».
