Ева Вагнер
Древние Свитки
Звук упавшего рядом камня вывел Даррена из размышлений. Подойдя поближе к трону, он потянулся за свитком, лежащим на коленях у гиганта, и, стряхнув с него толстый слой пыли, прочитал:
Семь народов сошли с пути,
Древние Свитки пренебрегли.
Не избегнут посрамления те,
Кто Светлый Путь предал забвенью.
На небе явится звезда,
Темное время знаменует она,
Черный хвост за собой оставляет
Скорбь и беду она приближает.
“Это пророчество!” – понял Даррен. Откуда оно здесь? Похоже, это действительно тот воин, которого встретил Ларэлл, но почему он сидит с этим свитком? И что это у него в другой руке? Даррен потянулся к блестящей вещице в левой руке гиганта. Это оказались небольшие песочные часы размером где-то три на десять сантиметров, внутри которых мягко парили в невесомости серые песчинки. Колба была украшена изысканным узором из серебряной нити, а на постаменте выгравирована надпись:
Когда разум будет во тьме
Крепко держи этот ключ в руке
Отныне то, что было сокрыто
Больше не будет тобою забыто
“Это что? Тоже часть пророчества?”, – удивился Даррен странному стихотворению. Он повертел часы в руке и положил вместе со свитком в сумку. Еще какое-то время он разглядывал величественного воина, подсвеченного струящимся сверху золотистым светом, обошел по кругу трон в поисках каких-либо надписей, указывающих на то, кто этот гигант, но ничего не нашел. Хорошо, что до него не добрались охотники за сокровищами, подумал Даррен, иначе здесь осталась бы только груда костей.
Повернувшись назад, он направился назад к мосту. “Как мне отсюда выбраться?”, – раздумывал он, ступая на мост. Сделав пару шагов, внезапно он почувствовал, что твердое каменное основание под его ногами исчезло и левая нога неудержимо соскальзывает в пустоту. Едва удержавшись на ногах, он обернулся и с ужасом увидел, как сразу за ним каменный мост начал рассыпаться на мелкие песчинки и осыпаться вниз. Он резко развернулся и стремительно побежал по мосту в направлении того места, где ранее был проем. С каждым шагом он видел, как мост впереди все сильней и сильней покрывается трещинами. Его сердце бешено заколотилось от мысли, что любой шаг может стать последним. “Где же конец моста?!”, – отчаянно стучало в голове. Когда он почувствовал, что твердый камень под ногами становится мягким шуршащим песком, он из последних сил рванул вперед, но ноги его уже стали проваливаться вниз, и он с ужасом осознал, что начинает падать. Он стал судорожно хватать руками летящие камни и песок, пытаясь зацепиться хоть за что-то, и внезапно схватился за что-то теплое, что сжалось на его правом запястье и с силой потащило вверх.
– Держись! – услышал он знакомый голос.
Наконец рука вытащила его на землю. Оказалось, что он не добежал совсем чуть-чуть и начал падать уже в самом конце моста.
Едва нашел тебя.
– Мастер! – радостно воскликнул Даррен, узнав голос, после чего оба упали на землю в клубы пыли, пытаясь отдышаться.
– О чём ты думал, отправившись сюда пешком? – с укором спросил Ван Хорн, лежа на земле.
В голосе мастера не было ни гнева, ни злости. Пока он шел по пустыне, он так и представлял себе, что и как скажет ученику, когда его найдет: что какая это идиотская затея идти в пустыню пешком, что стоило его подождать в гостинице, и прочее, однако заготовленные слова и эмоции не пригодились, сейчас их перекрывала радость от того, что он успел вовремя. Еще секунда, и Даррена он мог уже не спасти.
– Я и сам хотел дождаться вас в гостинице, мастер, – хрипло сказал Даррен, лёжа в пыли и откашливаясь, – Но только я собрался свернуть к ней, как почувствовал внутри чувство… что мне нужно сюда. Как будто пирамида меня звала. Не знаю, это трудно объяснить.
Мастер поднялся с земли и внимательно посмотрел на ученика. Даррен всегда был странным. Не только внешность выделяла его среди серринов, но и необычайные события, которые с ним происходили. Как тогда, когда он сказал, что луна разговаривает с ним. Сейчас, когда он сказал, что пирамида звала его, Ван Хорн снова вспомнил тот случай.
– И всё же. Твоя затея чуть не обернулась гибелью. Не всегда стоит доверять внутреннему голосу. На наш разум действуют разные силы, Даррен, и не все из них благие.
Ван Хорн осмотрелся по сторонам.
– Ты нашел его. Место, о котором столько слухов, – сказал он.
– Да, мастер, – ответил Даррен, поднимаясь и отряхивая одежду. – Место, которое не очень жалует посетителей.
– Эта пустыня совсем не изучена. Ни разу не слышал ничего внятного о ней. Похоже, пирамида сама выбирает, кого ей впускать и выпускать.
– Не то, чтобы я не был ей благодарен, – сипло ответил Даррен, – но похоже, она меня впустила, чтобы на обратном пути превратить в пыль.
– Кажется, она всё тут превращает в пыль, – сказал Хорн, оглядывая ручейки мелкого серого песка, вытекающие прямо из стены. – И пока она не взялась завершить задуманное, лучше нам скорее отсюда уйти.
Оба направились к выходу, который на этот раз снова оказался открыт. Даррен с удивлением увидел вновь открывшийся проём, и хотел уже спросить, откуда он тут снова взялся, как понял, что это место полно необъяснимых явлений, которые даже мастер скорее всего не сможет объяснить, и молча прошел дальше. Ван Хорн дал ученику флягу с водой, которую Даррен с жадностью выпил, почувствовав, как его иссушенное тело вновь оживает.
– Я видел следы крови по дороге к пустыне, и понял, что что-то случилось, – сказал Ван Хорн. – Нашел ламу в логове магуров. Точнее то, что от нее осталось, но тебя там не было. Значит, ты пошел дальше. Хм. Магуры так близко к Астерии. Дурной знак. Я оставил в гостинице письмо в школу об этом инциденте. Надеюсь, они как можно скорее его доставят.
На минуту он задумался, а затем продолжил:
– Дойдя до гостиницы, мне сказали, что ты у них не появлялся. Я понял, что ты направился в пустыню. Безумная затея, Даррен. Я уже не уверен, что стоило брать тебя с собой.
Ван Хорн покачал головой. Они вышли из пирамиды, снова оказавшись в серой ветренной пустоши.
– Увидев это, – Ван Хорн кивнул в сторону пирамиды, – Я тут же осознал свою ошибку, отправив тебя сюда одного. Не стоило этого делать.
– Похоже, я нашел бессмертного, – сказал Даррен, не обратив внимания на слова мастера. – Вот только… кажется, он умер.
Ван Хорн остановился и с удивлением уставился на ученика. На фоне последних событий у него совсем вылетело из головы, зачем они сюда пришли.
– Еще, похоже, я нашел пророчество и кое-то еще.
Даррен достал большой кусок пергамента, который забрал с колен воина, и песочные часы. Ван Хорн взял в руки пергамент и прочитал.
– Здесь говорится о комете! – взволнованно воскликнул он. – Это подтверждение слов Мунга! Но отсюда неясно, что нам делать, как избежать бедствия…
С минуту подумав, он продолжил:
– Нам нужно найти того дорлинга, у которого Мунг нашел единственный экземпляр Свитков. Отправимся к нему. Возможно, он еще жив.
– И вот еще, – Даррен протянул руку с песочными часами. – Не могу понять, что это.
Ван Хорн повертел часы в руке, с любопытством разглядывая. Серые песчинки парили в невесомости, как будто на них не действовал закон тяготения.
– Хм. В них есть магия, но я ее не распознаю. Это какой-то ключ, судя по выгравированному тексту. Вот только ключ для… хм.. разума? Это странно.
– “Когда разум будет во тьме”. Что это значит? – спросил Даррен, тоже внимательно рассматривая часы.
– Не знаю…, – неуверенно проговорил Ван Хорн и отдал часы Даррену.
Почувствовав усилившийся ветер, он добавил:
– Разберемся с этим позже, а сейчас нам нужно скорее выбираться отсюда.
Они подошли к стоящим у входа в пирамиду ламам. Длинная плотная шерсть животных была покрыта густым слоем серой пыли, а сами они понуро стояли, переминаясь с ноги на ногу, как будто остро ощущая неуютность этого места. Даррен, как никогда, был благодарен наставнику, что тот привел ему ламу. Он страшно вымотался за этот длинный день, а его ноги ныли от усталости. Какое счастье, что не нужно снова идти пешком, подумал он. Они быстро оседлали своих лам и стремительно помчались на запад, оставляя за собой клубы серой пыли.
Священное Древо
Уже почти стемнело. Путники, по самые глаза замотанные в платки от летящего в глаза песка, скакали не менее двух часов. Лунные ламы устали, да и всадники почти валились из седла от изнеможения. Поднялся сильный ветер, и на расстоянии трех метров всё вокруг затянуло серой непроглядной завесой. Ветер завывал, словно голодная волчица, а песок бесцеремонно забивался в нос, глаза, и раздражающе скрипел во рту. Наконец впереди забрезжил тусклый свет.
Мы на месте! – прокричал Ван Хорн.
И хотя его слова тут же подхватил ветер и унёс обратно в пустыню, Даррен расслышал их и почувствовал, как внутри него растекается приятное чувство облегчения. Наконец-то сытная еда и мягкая постель. Он изрядно вымотался за эти несколько дней, в которые произошло событий больше, чем за несколько лет. Никогда раньше он не уходил так далеко от Сериндана, не сражался с магурами в одиночку и не был на грани смерти. Казалось, прошли не дни, а недели с тех пор, как они покинули школу, настолько эти дни оказались насыщенными. Больше всего его мысли занимало пророчество, которое он нашел, и эти странные часы. Значит, всё, что говорил Мунг, правда. На Терру надвигается катастрофа.
Впереди из серой пыли выглянули очертания небольшой двухэтажной сложенной из камней таверны. Она находилась на границе с пустыней, на пересечении дорог из Дорлингдейла, столицы Дарлеи, страны дорлингов, в Сериндан. Путники спешились, стряхнули с себя песок и, вручив лам невысокому дорлингу, направились внутрь. Там оказалось довольно просторно. В углу потрескивал камин, за несколькими столами сидели редкие посетители, в основном торговцы. Пара дорлингов с медной кожей и волосами цвета бронзы, одетые в темно-зеленые одежды, что-то обсуждали за столом. Два серрина молча ели свою похлебку за столиком в углу, и несколько коренастых дваргов в кожаных одеждах курили свои трубки у камина, наполнив воздух сизым дымом. Из-за необычной поверхности своих тел, внешне похожей на камень, они напоминали ожившие каменные изваяния.
У барной стойки в засаленном фартуке стоял, по-видимому, хозяин, старый дорлинг с кустистыми рыжими бровями и такими же волосами, слегка перехваченными на макушке, из-за чего его голова напоминала луковицу. Он окинул путников оценивающим взглядом и, продолжая усердно протирать барную стойку, остановил взгляд на Даррене.
Мастера, добро пожаловать! – вежливо поприветствовал он вошедших.
Члены Семи Школ везде пользовались особым уважением, ведь исследование и использование энергий стихий считалось самым почетным делом в семи землях.
Меня зовут Дорсинг, – представился он.
Ван Хорн, а это мой ученик Ван Даррен, – указал серрин на уставшего, присыпанного пылью юношу рядом с собой. – Мы из Школы Звёздного Света.
Давненько мы тут не видели ученых мужей. Вы исследовали Серую Пустыню?
Можно и так сказать, – ответил Ван Хорн, – только, кажется, эта пустыня не очень-то жалует исследователей.
Лицо хозяина таверны тут же стало серьезней. Он приблизил свое лицо к серринам и полушепотом произнес.
Это место не для живых, скажу я вам. Разве что авантюристы и искатели сокровищ туда суются, но мало кто возвращается. Лет двадцать назад я поставил знаки на распутьях. Вы, наверное, видели один из них. И всё же, несмотря на все мои предупреждения, пару недель назад два дварга отправились в пустыню и до сих пор не вернулись. Тоже, видно, сгинули в песках.
Дорсинг вздохнул и снова принялся вытирать стол, при этом продолжая:
Те, кому всё же удалось выбраться, рассказывают о какой-то пирамиде, которую они там видели. Кто-то пустил слух, что там хранятся сокровища первой эпохи, и всё, потянулись туда приключенцы со всех концов Терры, как будто им там медом намазано, но внутрь так никто не смог попасть, а если кто смог, – он снова заговорщически приблизил лицо к серринам и понизил голос, – то не смог выбраться из пустыни, и лежат там его кости до сего дня.
Дорсинг окинул взглядом посетителей.
И вот, – он кивнул на дваргов, – еще одни желающие найти таинственные сокровища и свою скорую погибель. Смертники, что тут скажешь.
“Там и правда было сокровище, – подумал про себя Даррен, вспомнив найденный текст пророчества и не совсем понятный артефакт, только иного рода”.
Вы тоже там что-то искали?
Он пристально посмотрел на путников, как будто пытаясь на их лицах разглядеть ответ на свой вопрос.
Да, но не сокровища, – ответил Ван Хорн. – Мы ищем Древние Свитки.
Свитки.., – задумчиво повторил Дорсинг, потирая подбородок, – слыхал я однажды о неких Древних Свитках. От одного серрина.
Он снова внимательно осмотрел путников с головы до ног.
Такого же как вы, из школы.
Мастер Мунг, – прошептал Даррен.
Да, верно, Мунг! Давно это было. Тоже искал Свитки. Я скажу вам то же, что ему. Если и можно что-то узнать о каких-то древних текстах, то только у старого Доринга, если он еще жив, но он не очень любит компанию.
Где его можно найти? – тут же спросил Ван Хорн.
Этого я не знаю. Лучше вам спросить об этом в Школе Священного Древа.
Как нам добраться до школы? – продолжал расспрашивать Ван Хорн.
Очень просто, – ответил Дорсинг. – “Все дороги ведут к Древу”, так говорят в Дорлингдейле. Идите по главной дороге и никуда не сворачивайте.
Ван Хорн кивнул, присыпав песком барную стойку, которую Дорсинг только что протер. На лице хозяина на мгновение отразилось недовольство, которое тут же снова сменилось радушием:
Располагайтесь, горячая еда и мягкие постели к вашим услугам.
Путники расположились за столиком у окна, за которым бушевала песчаная буря. Они съели по миске сытной густой похлебки, оставивший после себя навязчивый привкус варёной морковки, и Ван Хорн сразу же отправился в свою комнату. Пока Даррен доедал свою порцию, он заметил, как присутствующие часто кидали на него недоверчивые взгляды. В целом, он давно к этому привык. В глазах всех встречавшихся ему представителей пяти рас Медеи он выглядел странно: одет в одежды серринов, но на серрина не особо похожий. Его кожа и глаза были темнее, рост выше, а телосложение крепче, что его сразу выделяло. На другие расы он также не был похож, и кто он такой, для всех оставалось загадкой, которая скорее пугала, чем привлекала. “Все бояться неизвестного, – думал Даррен. – Куда проще иметь дело с чем-то ясным и привычным. Вот и мастер испугался, когда я рассказал ему про фиолетовое пламя. Я непременно должен узнать о нем, и о том, как им управлять. Не уверен, что смогу повторить при случае”.
Даррен улыбнулся уголком рта, вспомнив, как он держал Барха в воздухе. Они столько времени его донимали, и теперь получили по заслугам. Доев свою похлебку, он отправился спать, провалившись в сон сразу же, как только его голова коснулась подушки. Ему приснилось, будто он падает в бездонную бездну, а вокруг него кружится серый песчаный вихрь, унося всё глубже в темную холодную пропасть. Он резко пробудился среди ночи, весь в холодном поту, и крепко вцепившись рукой в край кровати. “Это всего лишь сон”, – сказал он сам себе, пытаясь отдышаться. На мгновение ему почудилось, что его рот снова заполнен песком. Он вскочил, схватил со стола кувшин с водой и сделал два больших глотка. Нет, показалось. За окном все так же бушевала песчаная буря, превратив весь пейзаж в сплошную завесу летящего серого песка. “Это совсем не похоже на Терру, – подумал Даррен. – Это место как будто не отсюда”. Еще немного постояв у окна, он снова лег в постель. Нужно выспаться. Впереди ждет еще один долгий день.
На рассвете они с мастером выехали на северо-запад. Дорога пролегала между пустынных холмов, покрытых пожелтевшей травой, низкими кустарниками и колючками. Утреннее солнце мягко согревало. Иногда встречались одиноко стоящие руины – памятники цивилизации первой эпохи. Поравнявшись с одними из них, Даррен остановился. Это были три высоких плоских камня, стоящих рядом. В центре возвышался самый высокий из них, около пяти метров высотой, а по бокам примыкали поменьше. Перед ними на земле лежал круглый камень с углублением в центре. Все камни покрывала резьба в виде растительного орнамента с изображением различных плодов, которые выращивали дорлинги.
Это древний алтарь, – ответил на немой вопрос Даррена остановившийся рядом Ван Хорн, – возведенный здесь еще во времена, когда эти места покрывал густой лес.
Даррен с удивлением посмотрел на учителя, а потом на окружающий ландшафт.
Здесь был лес? – озадаченно спросил он.
Те времена давно прошли, – ответил мастер голосом, в котором звучала боль об ушедшем. – И теперь здесь остались только эти голые холмы. То, что сейчас происходит с Террой, началось очень давно, Даррен. Пустыни стали шириться, водоемы обмеляться, леса умирать. Неизвестно откуда взялась Пустыня Песков Времени, которая словно стирает в пыль все, что в нее попадает.
Но… почему это происходит с миром?
Ван Хорн вздохнул.
Тьма проникла в сердца семи рас. И поскольку всё живое взаимосвязано, она стала поглощать и мир вокруг нас. Теперь вот появились магуры и другие неведомые твари, которые никогда не водились в Терре. Зло разрастается, и мир умирает. Так говорил Мунг.
Ван Хорн с грустью окинул взглядом окружавшую их степь, и они поехали дальше. Вскоре кустарников стало появляться всё больше, а через некоторое время и первые деревья, сначала низкие, а потом всё выше и выше. Часа через три они уже шли через густой лес из высоких деревьев с длинными ветвями и раскидистой кроной. которая уходила настолько высоко вверх, что начинала теряться в голубой дымке. Длинными цепочками вниз с них тянулись лианы, усыпанные разноцветными цветами, что придавало величественному лесу торжественный и праздничный вид.
Земли дорлингов простирались от горной гряды Кандорран на западе до Великой Пустыни на востоке, частью которой была Пустыня Песков Времени. На севере они граничили с водами ниберийцев, а на юге с горами Акрасис. Издавна их покрывали практически сплошным густым покровом величественные леса. Говорят, тысячи лет назад деревья были такими высокими, что взобравшийся на вершину мог дотянуться до звезд. Их толстые стволы, которые не могли обхватить даже с десяток взрослых дорлингов, взмывали ввысь, словно исполинские колонны, поддерживающие небесный свод, а густая крона создавала нарядный шатер из листьев и лиан. Проходя сквозь разноцветные лепестки цветов, солнечный свет окрашивал пространство в голубой, желтый и розовый оттенки, наделяя лес сказочной атмосферой.
Прародители дорлингов Доран и Дарлина пять тысяч лет назад пробудились в мягкой сердцевине бутона огромного цветка, который издавал дивное благоухание. Цветок они назвали Дарлея, что на их наречии означало “колыбель”. Так же в дальнейшем они назвали свою страну. Когда бутон раскрылся, они увидели над собой уходящее ввысь огромное древо, с широких ветвей которого тянулись лианы, усыпанные белоснежными цветами, и назвали это древо Амарадис – “Цветущее небо”.
Так же, как Серин и Серинэ, они находились в прямой связи с Создателем и были сотворцами ему в созидании красоты мира. Их сердца были чисты, а души возвышенны. Они слагали песни, в которых прославляли творение и премудрость того, кто его сотворил. Создатель дал силу семенам цветка Дарлея воплощать задуманные Дораном и Дарлиной дивные образы. В разных местах леса они оставляли семя Дарлеи, вкладывали в него мысленный образ, который хотели, и через год на этом месте возникал то водопад, то ручей, то лужайка, усыпанная земляникой, то поляна незабудок. Так они украсили весь лес. Звери не боялись их, а они зверей. Когда они встречали их, то давали им имена. Так у всех жителей леса и у всех растений появились свои названия.
В те далекие времена дорлинги жили в мире с лесом, относясь к природе, как к дарованному свыше пристанищу, а к животным как к своим верным друзьям, которые добровольно им помогали. В те времена не было хищников, но все животные питались тем, что им в изобилие давала земля. То были времена мира и гармонии.
Первые потомки Дорана и Дарлины были такими же высокими, как прародители, но постепенно увлекаясь только видимым глазу нижним миром, они стали, как и остальные расы, мельчать. Сердца дорлингов стали занимать исключительно приземленные и суетные вещи мира сего. Мысли их опустились к земле, а вслед за ними и тела. Их кожа и волосы, поначалу имевшие золотистый оттенок, стали тускнеть, большие лазурные глаза темнеть, а рост укорачиваться.
Во времена детей и внуков Дорана и Дарлины еще существовали алтари, на которые дорлинги возлагали самые красивые цветы и самые ценные плоды в дар Создателю в знак того, что лучшее место в их жизни отводится для него. В ответ на это Создатель еще больше даровал им цветов, плодов, здоровье и мирные времена. Но постепенно в сердца дорлингов проникли алчность и лукавство, и они стали приносить дары не в знак благодарности, а для того, чтобы урожай этих плодов умножился, однако получалось ровно наоборот.
Искренность стала уходить из их сердец, и поселилась корысть, а если в сердце поселилось одно зло, то непременно жди другого. Дорлинги перестали приносить дары, и алтари пришли в запустение. Чтобы получить урожай, теперь требовались немалые усилия, на которые у дорлингов стало уходить практически все время. Чтобы что-либо вырастить, теперь нужно было подготовить землю и семена, и непрестанно их удобрять и поливать. То, что раньше в изобилии росло само собой, теперь требовало тщательного ухода. У кого-то это получалось хуже, у кого-то лучше, поэтому со временем стали появляться богатые и бедные, бедные нанимались работать на богатых, появилась конкуренция, торговля, зависть, гордость, уныние.
Те, кто еще помнил времена Великого Расцвета, как называли первую эпоху, пытались образумить новое поколение, призвать их снова обратиться к Создателю, но многие дорлинги уже и не помнили, кто такой Создатель и зачем он им нужен. Вслед за обмельчанием и одичанием душ, мельчала и дичала природа. Мирные ранее звери начали нападать как на дорлингов, так и друг на друга, а поляны с ягодами и цветами заболачиваться. Ручьи постепенно обмелялись, водопады истощались, деревья мельчали, и кое-где стали появляться ядовитые ростки. Сами деревья, на которых жили дорлинги, стали как будто заболевать. Их кора из года в год всё больше покрывалась какой-то гнилью, а листья бурыми пятнами; листва стала редеть, а ветви отмирать.
Всё это происходило не вдруг, а в течение сотен лет, поэтому дорлингам стало казаться, что мир всегда был таким, а времена изобилия и истории о Создателе – лишь выдуманные сказки в утешение тем, кто не хочет принимать мир таким, каков он есть, недружелюбным и увядающем. Чтобы получить от природы что-то полезное, теперь нужно было тщательно изучать, как устроены растения, проводить эксперименты, делать вытяжки и экстракты, сушить травы и варить зелья, и всячески химичить. Именно этим сегодня в основном и занималась Школа Священного Древа, хотя во вторую эпоху, когда она только появилась, она, как и остальные школы, бережно хранила, изучала и дополняла Свитки, в которых были описаны изначальные времена и жизнь первых разумных созданий, которым члены школы тогда старались подражать. Но чем больше шло времени, тем хуже это получалось. Сиюминутные интересы, а также всеобщая смена приоритетов сбивали с пути даже единожды вступивших на Светлый путь, поэтому часто такие уходили от мира и становились отшельниками, дабы не подвергать свой ум влиянию общих настроений, а вернее сказать, нестроений. Одним из них как раз и был мастер Доринг, которого искали мастер и ученик Школы Звездного Света.
Насколько было известно, Доринг ушел из Школы Священного Древа в знак протеста против использования животных в приготовлении зелий. Его противники утверждали, что прогресс не должен стоять на месте, и что различные части животных наделяют эликсиры и порошки дорлингов новыми, невиданными ранее свойствами. Например, добавление желчи элингов в эликсир силы утраивал физическую силу выпившего, когда до этого только удваивал. Конечно, этим эликсиром сразу заинтересовались дварги и стали требовать поставлять им его в обмен на руду, добываемую ими в горах, на что дорлинги, конечно, не согласились, так как эликсир Тройной Силы был их достоянием, да и мало ли чего ждать в дальнейшем от этих дваргов. Кто знает, не захотят ли они однажды использовать эликсир против самих жителей леса? В ответ на отказ дварги приостановили торговлю рудой и металлами, которые в изобилии им давали горы, оставив дорлингов без них.
Дорлинги и дальше продолжали истреблять обитателей леса и использовать их не только в изготовлении эликсиров, но также их кожи и меха для украшения своих тел и жилищ, что было совершенно немыслимо для дорлингов ранее, так как они всегда считали себя, лес и животных единым неделимым организмом, но те времена безвозвратно ушли. Теперь у дорлингов появились охотники, которые стали убивать зверей только для забавы, и постепенно менее разумные обитатели леса один за другим стали вымирать, а за ними и сам лес.
Одичавшие звери стали всё чаще нападать на тех, кто раньше был для них другом. С недавних пор старейшина дорлингов Дормунд ввел патрули, которые теперь регулярно обходили окрестности Дорлингдейла в поисках угрозы, особенно, учитывая, что не только обычные звери стали на них нападать, но и какие-то совсем невиданные твари, огромные и чрезвычайно опасные. Однажды патруль наткнулся на странное существо, похожее на гигантского ящера с огромными клыками, громадными и острыми, как сабли, когтями и длинным языком, поражающим ядом. Откуда таким существам было взяться в лесу, никто не знал, но патруль тот ящер растерзал в клочья, а в Дорлингдейле поселилась паника, настолько, что самому старейшине и лучшим мастерам пришлось подключиться, и только применив одно из самых мощных заклинаний Школы Священного Древа “Ацедус кронус”, удалось обезвредить монстра. Старожилы поговаривали, что природа нападает на дорлингов, потому что дорлинги нападают на природу, но кто прислушивается к старикам?
Дорсинг оказался прав. Через несколько дней езды по степи и лесу дорога их привела к Великому Древу, которое они заметили еще за несколько километров. Оно было выше всех остальных деревьев и уходило ввысь на сто двадцать метров, а его густая раскидистая крона с многочисленными длинными ветвями создавала зеленый шатер около семидесяти метров в диаметре. По преданию, это было то самое древо Амарадис, под которым обрели сознание Доран и Дарлина. Оно всё еще было самым высоким, но листва его уже была не такой густой, а ветки и листья кое-где начали желтеть, отсыхать и отваливаться.
В Древе была сосредоточена жизненная сила леса, и оно питало своей энергией все растения вокруг. Именно благодаря этой энергии дорлинги могли управлять ветвями и корнями деревьев, мгновенно выращивая их, когда им это было нужно, и создавать из них свои жилища, мебель и утварь, а также использовать их в бою и для защиты.
У Даррена и Ван Хорна заняло почти целый день, чтобы приблизится к древу через густой лес, и наконец тропа их вывела к Изумрудным вратам. Это была высокая величественная арка. Ее опорами служили два дерева, ветви которых переплелись в причудливый узор из листьев и цветов. Настоящие сказочные врата в страну лесного народа.
Стражники проводили путников от врат до Древа. Ван Хорн про себя с удивлением отметил, что на них были доспехи из кожи. На всех деревьях вокруг из ветвей были сплетены дома, похожие со стороны на большие ульи. Формы они были самой разной, какие-то вытянуты вокруг ствола дерева, какие-то вдоль. Были двух и трехэтажные “ульи”, украшенные цветами. Всё пространство между деревьями на разной высоте пересекало множество мостов из лиан. На полянах стояли загоны для элингов, ездовых животных, а также росли многочисленные посадки съедобных растений и лекарственных трав. Элингами назывались грациозные существа, напоминавшие оленей. Их отличала массивная длинная шея с двумя слегка изогнутыми длинными белыми рогами. Их белые шкуры с гладким мехом украшали вкрапления из волнистых линий голубой шерсти. В мирное время их использовали для перевозки грузов, а в военное это были стремительные противники, которые могучими рогами с легкостью отбрасывали и калечили противника.
Наконец путники приблизились к Древу. Его широкий ствол, диаметром не менее семи метров, спиралью обвивала лестница и уходила высоко ввысь. На толстых ветвях росли круглые платформы, покрытые полукруглыми, сплетенными из ветвей шатрами. На одной из таких платформ, обвитой вокруг ствола Древа, находились покои старейшины Дормунда. Сверху, как и другие платформы, она была покрыта витым куполом, который также шел вокруг ствола. С помощью энергии Древа, которая питала силы дорлингов, дорлинги по желанию могли делать плетение купола плотным, чтобы укрыться от дождя или зноя, или редким, чтобы поступал солнечный свет. Старейшина сидел за плетеным столом из ветвей, росших прямо из платформы, и рассматривал под лупой потемневший лист.
С каждым годом их всё больше, – с грустью заметил он, глядя на лист, и отложил его в сторону.
Для дорлинга старейшина был высокого, под 175 сантиметров роста, худощавый, с медного цвета кожей и зелеными глазами. Лицо его было узким, с заостренным подбородком, а бронзового отлива волосы волнами росли назад и вверх. Как и листва деревьев, их волосы тянулись не к земле, а к солнцу. Одет он был в бурого цвета кожаную мантию с темно-зелеными узорами.
Меня зовут Ибн Ван Хорн, а это мой ученик Ван Даррен, мы из Школы Звездного Света, – представился серрин.
Старейшина Дормунд удивленно посмотрел на двух мужчин в серых мантиях, покрытых белыми серринскими символами. Когда-то представители семи рас не удивлялись при виде друг друга, но с тех пор минуло много сотен лет, и народы стали жить сами по себе, контактируя друг с другом только в случае крайней необходимости. Об одной из таких необходимостей при виде серринов тут же вспомнил старейшина Дормунд.
Надеюсь, вы пришли с хорошей вестью?
Стоящие перед ним путники переглянулись.
Не совсем, старейшина.
Дормунд встал из-за стола и подошел к серринам.
Значит, Мидх не согласился увеличить нам поставки звездной руды?
Мы даже ничего не знаем об этом, старейшина. Мы с другим делом, – почтительно ответил Ван Хорн.
Дормунд скривился. Какое дело может быть важнее поставок руды?
Что ж, тогда мы приостанавливаем поставки наших эликсиров и растений в вашу школу. Пусть Мидх не думает, что он может брать у нас дары нашего леса и плоды исследований наших ученых, в обмен поставляя только шерсть лунных лам.