Ева Вагнер
Древние Свитки
– Может и не было ничего, ты об этом не думал? Ни “бессмертного”, ни пророчества? – продолжал Мидх. – А только плод больного воображения, обострившегося в одиночестве? А Мунг нашел записи Ларэлла и пошел по его стопам.
– Если бы пророчество было плодом больного разума, то оно не начало бы сегодня сбываться, – серьезно ответил Ван Хорн, устремив на старейшину пронзительный взгляд. – Посмотри сам.
Они вышли из комнаты на просторную каменную террасу, с которой открывался захватывающий вид на горную долину. Ночное небо глубокого темно-синего цвета было усыпано россыпью бесчисленных звезд, протянувшихся в рукаве Ориона, а холодный свет полной луны подсвечивал очертания горных пиков. Темно-синяя порода горы Дахаро с серебристыми прожилками, сверкающими в лунном свете, в темноте будто сливалась со звездным небом, так что казалось, что земля и небо соединились воедино.
Мидх подошел к своему телескопу и навел его на участок, который указал Ван Хорн. Некоторое время он пристально всматривался в восточном направлении. Там виднелась маленькое черное пятно с длинным хвостом. Заметить его можно было только благодаря небольшому свечению вокруг, а также по тусклым всполохам внутри.
– Друг мой, ты видишь то, что хочешь видеть, я же вижу простую комету.
Старейшина отошел от телескопа.
– Она черная! С длинным хвостом, как и было предсказано! Как часто ты видел черную комету? – не удержался Ван Хорн.
– Мы не знаем достоверно, из каких материалов состоит это небесное тело, вот и дают они черный цвет. Еще столько всего на этом свете, о чем мы не ведаем, друг мой!
“Да, мы не ведаем здравого смысла”, – мрачно подумал Ван Хорн.
– Хорн, я думаю, тебе нужен отдых. Возьми отпуск и не забивай свою голову всякой бездоказательной ерундой. Так называемое пророчество всего лишь больные фантазии выжившего из ума старика Ларэлла. Перестань копошиться в прошлом, избегая настоящего, и своего странного ученика тащить туда же.
Как только Мидх вспомнил Даррена, на его лице снова отразилось неудовольствие.
“Как этот старый болван может игнорировать такое знамение, о котором есть три свидетельства?” – недоумевал Ван Хорн, направив на старейшину пронзительный взгляд. То, что Мидх не обращает внимание на любые предостережения об опасности, стало для него последней каплей. Понимая, что старейшину ему не убедить, он решил в этот раз не держать свои мысли при себе. Слишком долго он скрывал их, а все его попытки озвучить их, предпринятые ранее, тут же пресекались.
– Прошлое – это то время, когда Школа Звездного Света занималась поистине великими делами, – угрюмо ответил Ван Хорн.
– Знать и аристократы всех семи рас идут к нам на поклон и несут свои дары, разве тебе мало величия? – Мидх выпрямился во весь рост, как будто желая продемонстрировать величие на своем примере.
– Если бы величие измерялось богатством, то великими бы считались торговцы.
– Брось, Хорн. Наша школа одна из самых уважаемых во всех семи расах, чего тебе еще нужно?
– В былые века заниматься тем, чем мы сегодня занимаемся, считалось позором, – мрачно проговорил Ван Хорн, вперив в старейшину из-под бровей угрюмый взгляд больших серых глаз.
Лицо Мидха побагровело, ноздри вздулись, а глаза налились гневом и стали словно два красных шара, из которых, казалось, сейчас посыпятся искры.
– Хватит! Довольно! – не выдержал он. – Ты кем себя возомнил?! Тебя здесь никто не держит! Ты волен идти, куда хочешь, и заниматься самыми почетными делами, какими тебе вздумается! Убирайся!
Ничего не говоря, Ван Хорн развернулся и вышел из кабинета.
***
С тех пор, как наставник покинул библиотеку, Даррен стоял, склонившись над длинным каменным столом и рассматривал записи мастера Ларэлла трехсотлетней давности, который Ван Хорн обнаружил в пещере Мунга. Его голову заполнило множество вопросов. Где Мунг их нашел? Получается, пророчеству не менее трёхсот лет? Кто этот бессмертный воин, которого встретил Ларэлл? Неужели в те времена еще жили бессмертные? Вдруг размышления Даррена прервал голос, полный издёвки:
– Слышал, старейшина выгнал твоего мастера, – ехидно прошипел голос.
Даррен повернулся и увидел, как к столу вальяжно подошли трое из шайки Бадхиджа. Одного из них звали Барх. Он был выше остальных ростом, крепче, и сейчас высокомерно взирал на Даррена взглядом, полным превосходства. Двое других были поменьше, но тоже смотрели на юношу с нескрываемым презрением.
– Давно надо было его выгнать, – усмехнулся тот, что справа, – Взял под свою опеку какого-то выродка.
Они приближались. Даррен вышел из-за стола. Бадхиджа с ними не было, значит, он всё еще в лечебнице. “Сильно я, похоже, его ранил”, – успел подумать Даррен, как вдруг раздался выкрик Барха:
– Астерия васха!
Перед лицом Даррена вспыхнула белая вспышка, и в его глазах потемнело. Его отбросило его назад и повалило на пол. Компания тут же набросилась на него и стала нещадно бить. Посыпались удары ногами в бок, ноги, живот, руки. Даррен закрыл голову руками и почувствовал, как его накрывает гнев. Словно раскаленная сталь, это чувство стало растекаться по жилам, обдав все внутренности нестерпимым жаром. Все мышцы его напряглись, зубы стиснулись до скрежета, кровь запульсировала во всём теле и загудела в голове, отбивая странный ритм. Кулаки сами собой сжались, а ногти больно впились в ладони. Дыхание спёрло и стало невозможно дышать.
– Ааа! – заревел он и отпихнул одного из нападавших.
Внезапно он увидел, как из его тела кругом вышла фиолетовая волна и с силой оттолкнула всех вокруг, издав при этом низкий гулкий звук. Нападавшие отлетели на три метра в разные стороны и больно упали на каменный пол. Чувствуя боль во всём теле, Даррен тяжело поднялся и с удивлением посмотрел на свои руки, все в ссадинах и синяках. Что это сейчас было?
– Ты!! – вдруг услышал он яростный вопль Барха.
Глаза гордого серрина метали молнии. Он выхватил звездный кинжал и набросился на юношу, который успел только выставить вперед правую руку, чтобы защититься от удара, как вдруг увидел, что его ладонь вся загорелась холодным фиолетовым огнем. На секунду Даррен замешкался, пытаясь понять природу этого странного явления, но почувствовав внутри, что пламя ему послушно, он быстро направил руку в сторону Барха. Огонь тут же обвился у того вокруг шеи и вздёрнул его в воздух, словно рыбу на крючке. Двое друзей Барха ошарашенно смотрели на происходящее, не осмеливаясь вмешиваться.
– Это что за магия? – спросил один из них дрожащим голосом, медленно пятясь назад.
“Какое пьянящее чувство”, – вдруг подумал Даррен, держа в воздухе своего давнего врага и смотря, как тот корчится и бессильно бьет ногами воздух. Барх безрезультатно пытался ухватиться руками за удавку на шее, но не мог, и только беспомощно хрипел.
– Отпусти! – взмолился он осипшим голосом.
Вдруг Даррен услышал звук быстро приближающихся шагов, разомкнул ладонь и выпустил из тисков задыхающегося Барха. Тот упал на пол. Чуть придя в себя, он вскочил и с выражением не скрываемого ужаса на лице все трое убежали в темноту, из которой выплыл Ван Хорн.
– Что тут случилось? – спросил он, с удивлением провожая взглядом стремительно уносящих ноги учеников. – Ты же знаешь, что драки в школе запрещены.
Увидев своего подопечного, Ван Хорн остановился на месте с озадаченным видом. Перед ним стоял бледный Даррен, его грязная одежда местами была порвана и заляпана кровью, лицо покрыто ссадинами, а с уголка рта стекал тоненький ручеек крови. Тот медлил с ответом, ошарашенно рассматривая свою руку.
– Эти трое напали на меня, – наконец тихо выговорил он.
– Я соберу их учителей, – сказал мастер и решительно развернулся, чтобы уйти, но Даррен остановил его.
– Не надо! Они уже получили по заслугам, – поспешно сказал юноша, но не из-за того, что опасался за их участь, а скорее был обеспокоен, как бы его самого не выгнали из школы за использование какой-то невиданной доселе магии. Он и так считался в школе странным, а тут еще это. Эти трое навряд ли захотят опозориться на всю школу, рассказав, как он одержал над ними верх, и так он сможет сохранить от всех свою новую тайну.
– Как ты их одолел? Их же трое, – спросил Ван Хорн, внимательно вглядываясь в Даррена.
– Я… и сам не знаю. Меня наполнила ярость, а потом возник этот фиолетовый огонь.
Даррен был обескуражен. Перед его глазами до сих пор стояла картина, как его правую руку охватило холодное пламя. Что это? Он никогда такого раньше не видел. В Школе серринов такие техники не изучают, это точно не магия звездного света.
– Что?? – удивился Ван Хорн.
– Я сам не понял, как это вышло… Этот фиолетовый огонь, он будто возник внутри меня и потом вырвался наружу…
Ван Хорн нахмурился, но ничего не сказал, а только внимательно посмотрел на ученика еще более серьезным и задумчивым взглядом, чем обычно. Даррен потом не раз пытался разузнать у учителя об этом огне, но в ответ получал лишь угрюмый настороженный взгляд.
Вечером Ван Хорн сидел в своей комнате. Его одолевал сон, но как бы ему не хотелось лечь в кровать, события последних дней, стремительно хлынувшие в его устоявшийся распорядок и сломавшие его восприятия привычного и обыденного, не отпускали его разум и беспокоили все больше и больше. Нахмурившись, он потер сухой ладонью больное колено и сменил неудобную позу. Поведение Мидха, который никогда не отличался сдержанностью, было ожидаемым, хотя в глубине души мастер всё же надеялся, что хотя бы теперь, при наличии столь неоспоримых свидетельств, тот станет серьезней относиться к словам Мунга.
Для Мидха комета была очередным скоплением льда и пыли, не несущим никакой угрозы. Однако хоть она и была далеко, ее уже было видно. Огромная безжалостная глыба неслось к беззащитной планете в бесконечной глубине космоса, и Ван Хорн понимал, что то, что она с собой несла миру, было ужасным. “Небеса разверзнутся и исторгнут яростный огонь, который пожрет Терру”, – вспомнил мастер строку из пророчества. Значит ли это, что комета вызовет природные катаклизмы, или это предзнаменование чего-то иного? В любом случае, ничего хорошего. А еще это нападение на Даррена. Нужно будет принять меры в отношении шайки Бадхиджа. А еще фиолетовый огонь. Сердце серрина тревожно сжалось. Даррен всегда отличался от других учеников, но это уже выходило за рамки. Ван Хорн вспомнил, что когда-то слышал о том, кто в семи царствах владеет фиолетовым пламенем, и его охватило нехорошее предчувствие. Всё это будило старые воспоминания, обрывками возникшие в его памяти. Они, словно кусочки мозаики, стали формировать перед закрытыми веками давно забытые картины, а потом рассеиваться, не успев сфокусировать внимание серрина, который стал медленно погружаться в сон.
Серрины
Раса серринов пошла от прародителей Серина и Серинэ. Пять тысяч лет назад Создатель вылепил их фигуры из чистейшего снега на вершине горы Дахаро, и когда наступила ночь, под мягким светом луны вдохнул в них дыхание жизни, и они ожили. Снег превратился в белую сияющую мягким светом кожу и белоснежные длинные волосы, а лунный свет – в светло-серые глаза и длинные серебристые одежды.
Их взгляд почти всегда был устремлен в небо. Ночью они ходили по горам, и в их чистых сердцах рождалась неземная песнь о горнем мире, о Творце, о судьбе. И когда они начинали петь, на небе зажигались звезды. Так, из года в год, гуляя по горам и напевая свою вдохновенную песнь, они усыпали звездами всё небо, и каждой дали свои имена.
Как и другие прародители Терры, Серин и Серинэ жили в прямой связи с Создателем, и были сотворцами ему, совместно украшая и совершенствуя этот мир. В каждого из прародителей семи народов Творец заложил частицу своей сущности, сделав их причастными своей божественной природе. Это были красивые и славные создания, ростом достигавшие трех метров. Каждый из них управлял своим владением и вносил свой вклад в совершенствование этого мира, за что Создатель наделил их особыми дарами. Офийцев, живших вблизи вулканов, он наделил даром управлять огнем. Ниберийцев, жителей Великих озер, управлять реками и создавать из воды твердый материал. Дваргов, обитавших в глубоких горных пещерах, умением выращивать необыкновенные кристаллы, которые давали тепло и энергию. Эрлингов, жителей Небесного города, способностью уплотнять воздух и управлять ветрами. Дорлингов, жителей лесов, создавать из растений удивительные эликсиры и управлять животными. Рондорейцев, обитавших в стране ночи, даром помогать мертвым обрести покой. А серринов, жителей высоких гор, он наделил умением собирать и хранить звездный свет.
Серрины прекрасно переносили холод и предпочитали ночной образ жизни, а жили в изысканных залах, которые обустраивали себе в пещерах. В горах они разводили лунных лам, из шерсти которых ткали тонкую шелковистую одежду. Своей мягкостью и теплом она славилась на всю Терру, а сытным молоком лам и всякими яствами, из него приготовленными, они могли питаться долгое время. В отличие от обычных лам, лунные ламы были больше, а их белоснежная шерсть была более длинной и густой.
Серин и Серинэ, как и все прародители Терры, умели общаться с Создателем напрямую, но уже их потомки “осуетились в умствованиях своих и омрачилось несмысленное их сердце”, как сказано в Древних Свитках. Те, кто хотел идти путем древних, раскрыть в себе частицу Создателя, образовали кланы или школы. Дорлинги образовали Школу Священного Древа, ниберийцы Школу Лотоса, дварги Школу Недр Земли, орфийцы Клан Вечного Пламени, эрлинги Школу Бури, рондорейцы Клан Ночи, а серрины образовали Школу Звездного Света. Так сложилось семь школ, изначальной целью которых было изучение Светлого или Божественного Пути, как назывались заветы Создателя, следование которым должно было привести желающих к достижению божественности и бессмертия.
Следовавшие Светлым Путем со временем приобретали сверхъестественные силы: могли исцелять болезни, видеть сквозь время, мгновенно преодолевать расстояния, творить различные чудеса и управлять любой из стихий, невзирая на расовую принадлежность. Физические законы этого мира были не властны над ними.
Они проживали настолько долгую жизнь, что их называли “бессмертные”, хотя на самом деле бессмертными они не были. Точнее были, но не в этой, земной жизни. Самую долгую жизнь прожили прародители. Такими их создал Создатель, но потом, увидев, на что стали тратить отведенное им время их потомки, он укоротил их жизнь, “чтобы не распространялось зло по земле”, как сказано в Древних Свитках, но и в этот небольшой отрезок времени они умудрялись обрасти различными пороками, уничтожавшими заложенную в них свыше частицу божественности. Серин и Серинэ прожили 1200 лет, их потомки, те из них, которые преуспели на Светлом Пути, могли дожить до 800 лет, но однажды и их души всё же покидали смертную оболочку и отправлялись в мир светлых духов, среди которых они занимали самое почетное место, первых после Всевышнего, образуя Небесное Царство.
Первые тексты в Свитках начали записываться еще прародителями, и на протяжении тысячелетий дополнялись теми, кто достиг успеха в деле духовного совершенствования. Со временем в Свитки вошли также различные сказания и истории, призванные научить народы жить в мире и согласии, а желающих совершенства научить Светлому Пути. Последних, помимо сверхъестественных сил, отличали кротость, доброта, снисхождение, милосердие и радостный дух.
Как и другие школы, Школа Звездного Света серринов сначала занималась изучением пути прародителей – Светлого пути, а также наблюдением за звездами, стремясь через них познавать волю Творца и его творение. Однако постепенно связь потомков с Создателем начала слабеть, а жизнь серринов, как и других народов, начала сокращаться. Со временем потеряв способность общаться с Творцом напрямую, они научились читать его волю по звездам и предсказывать в жизни Терры те или иные события, но шли столетия, и познание невидимого было практически полностью вытеснено познанием видимого, и они стали изучать звезды не для того, чтобы познавать Создателя, а исключительно для исследования устройства видимой части вселенной, что и стало со временем основной целью и занятием школы. С годами у них появились грандиозные обсерватории и обширные библиотеки с тоннами свитков и пергаментов, описывающих движение и структуру небесных тел. Но однажды они обнаружили, что звездный свет можно использовать не только как источник света и для защиты, но и для проведения всевозможных ритуалов на исполнение желаний, удачу, успех, богатство, здоровье и даже разговоров с умершими. Последствия не заставили себя ждать.
Как-то звездочет по имени Минэ прочитал по звездам, что через год гора Дахаро обрушится. Немедленно были созваны все маститые звездочеты, и один из них, по имени Нирунэ, вспомнил, что где-то в их архиве хранится древний текст, в котором говорится, как можно предотвратить подобное сему бедствие. Несколько дней они искали Свитки, и наконец нашли их в старой заброшенной части архива, куда уже давно никто не заглядывал, среди покрытых толстым слоем столетней пыли пергаментов.
Из текста они узнали, что обрушение горы им грозит как следствие использования чистого звездного света в колдовстве. Оказывается, во время ритуалов со звёздным светом происходило обращение к темным силам. Немедленно мастера школы вместе со всем народом собрались на центральной площади столицы своего государства Сериндан и принесли всенародное покаяние перед Создателем, клятвенно обещав более никогда не использовать дар Владыки Неба в темных ритуалах, и записав эти события в Древние Свитки, которые с тех пор покоились на почетном месте в специально возведенном храме Создателя Неба и Земли, а трактаты об использовании звездного света в колдовстве сожгли. Так они смогли избежать разрушения своего края. Но шли столетия, их сменяли тысячелетия, новые поколения забыли заветы отцов, храм Создателя пришел в запустение, Древние Свитки снова убрали в архив и постепенно о них забыли. В школе снова стали исследовать запретные свойства звездного света и использовать его для темных ритуалов.
Довольно быстро школа стала одной из самых известных и богатых в семи народах. К ней стекались со своими нуждами и стар и млад, богатые и бедные, питая гордыню членов школы и наполняя их и без того набитую под завязку сокровищницу. Школа становилась всё краше, одежды звездочетов богаче, убранство каменных залов сверкало всякими видами драгоценных камней, однако сами серрины становились всё мельче, кожа их утратила первоначальное сияние и приобрела серый оттенок, глаза и волосы их посерели, а природа вокруг становилась суровей, снегопады обильней, морозы крепче, а ветра стали дуть сильней, и все чаще звездное небо стали застилать густые низкие облака, сквозь которые не проходило ни одного лучика звездного света.
Следующих Путем Божественности становилось всё меньше. Не потому, что не было желающих, а потому, что путь им представлялся слишком сложным, ведь он был несовместим с сиюминутными желаниями, а желания эти всегда были неизменны: слава, наслаждение и богатство. Небесное Царство стало казаться мифом, ведь никто оттуда не возвращался, а Светлый Путь стал казаться пустым делом. Свидетельства о достигших бессмертия меркли и постепенно становились легендами. Земной мир был гораздо ближе его обитателям, чем мифический духовный мир. Земные дела и проблемы были гораздо более насущными, а задачи понятными, чем таинственный Божественный Путь.
Постепенно народы забыли, для чего они поселены на земле, и каждый стал жить по своему усмотрению, предав Путь Создателя и его Свитки забвению. Забыв о высоких заветах Творца, ими постепенно начали овладевать низменные желания, и вместо совершенствования духа Школы стали всё больше заниматься совершенствованием своего земного существования. Их стали прельщать нарядные одежды, красивые вещи, богато обставленные жилища, а также восхищение и похвала окружающих, и чтобы окружающие звали их “учитель”. Вскоре за ними потянулся и остальной народ, для которого “учителя” были беспрекословным авторитетом и примером для подражания. Изредка еще можно было услышать от того или иного учителя слова о божественности, о сострадании и любви, о вечной жизни, но всё чаще звучали слова о необходимости беспрекословного подчинения учителям и знати, и о том, что содержать и обеспечивать тех всем необходимым – святое дело простого народа. Сами же учителя всё больше предавались роскоши. Ими овладевала алчность, тщеславие, распущенность и худший из всех грехов – гордыня. Постепенно отказываясь от Светлого Пути, они, сами того не ведая, становились на тёмный путь, и стали делать все те вещи, которые когда-то были объявлены Создателем пагубными.