Елена Станис
Осиновый кол прилагается
– Тебе отвесят пятьдесят монет золотом, но ты больше никогда не должна оставаться с моим сыном наедине и как-то поощрять его интерес к своей персоне.
Ах, целых пятьдесят монет!
– Вы дорого цените своего сына, – сыронизировала я.
Маркиз не понял сарказма.
– Да, он для меня очень дорог. Единственный кровный сын. Ну так что, согласна?
– Нет, – покачала я головой.
– Хочешь больше?
Грейхаунд ощетинился и зарычал, чувствуя настрой хозяина.
– Нет. Некоторые вещи нельзя ни измерить, ни купить.
– А, надеешься стать маркизой. Завладеть всем. Этого не будет! Солнце никогда не взойдёт на западе, реки никогда не потекут к истоку, а я никогда не позволю моему сыну жениться на тебе.
На выходе меня ждали Натаниэль Кристан, Эгберт и Эльгибор.
– Отец сильно зол? – Спросил Эгберт.
– Не в восторге, – успела ответить я прежде, чем Натаниэль схватил меня за руку и потянул за собой к винтовой лестнице. Эгберт и Эльгибор было пошли за нами, но граф резко осадил их. – Нам надо поговорить вдвоём. Брат, оставь нас.
– С чего вдруг? – Заупрямился юноша.
Граф остановился и резко развернулся. Я буквально кожей чувствовала его негодование, но он умело скрыл чувство за напускным спокойствием.
– Потому что я тебя попросил. Мне с моей наречённой надо кое-что обсудить.
Эгберт опешил. А я не смела поднять глаза от неловкости. Юноша ничего не сказал, развернулся и пошёл в обратную сторону. Латник остался. Натаниэль же снова потянул меня за руку к лестнице. Но через два шага затормозил и развернулся уже к Эльгибору, следовавшему за нами своей тяжёлой поступью.
– А к тебе следует отдельно обращаться? – Со стражем Натаниэль уже не сдерживался. – Иди, охраняй что-нибудь вон там, подальше от нас. Вернёшься к обязанностям после ужина. Понял? Удивительно!
Оказалось, мы пришли в покои Натаниэля Кристана. Светлая просторная комната с тремя окнами, мраморной статуей воина у изголовья широкой кровати. На полу шкура медведя. На потолке лепнина. На стенах гобелены. Граф подвёл меня к окну, повернул к себе лицом. Наконец мы могли поговорить без свидетелей.
– Что сказал батюшка? – Спросил Натаниэль Кристан и выглядел он напряжённо-взволнованным. Видать последнее слово было за маркизом.
– Тебя оценили в пятьдесят монет, – не стала я скрывать.
Граф наклонил голову, усмехнулся, потом обхватил руками моё лицо.
– Отец неплохой, просто дай ему время, – проговорил он перед тем как поцеловать меня.
Это меня успокоило, и я расслабилась в объятиях Натаниэля, наслаждаясь прикосновением его губ и вдыхая цитрусово-лавандовый аромат с кумарином и ванилью.
– Завтра мы едим ловить чудовище? – Перевела я тему разговора.
– Ты не едешь, это опасно, – отрезал Натаниэль Кристан.
– Со всем уважением, ваше сиятельство, я не спрашиваюсь.
Натаниэль нехотя кивнул. Наверно чувствовал вину, за то, что его отец не принял меня. А потому и сдался, не стал настаивать.
– Верхом уверенно держишься? – Спросил Натаниэль.
Нуу… Я замялась. В десять проехалась на лошади. Шагом. Кружок по парку. И вели её под уздцы. Это считается? Граф понял мою заминку так, как и следовало понять.
– Распоряжусь насчёт женского седла.
– Это которое боком?! – Ужаснулась я. – Нет-нет! Я свалюсь! Мне обычное, чтобы ноги врозь.
Граф снисходительно улыбнулся:
– Ладно, посажу на Вихрь впереди себя.
– Вихрь? – Не понял я.
– Мой конь, – пояснил Натаниэль.
– Это тот гнедой? – Уточнила я. – Очень красивый.
– Я всё выбираю лучшее, – Натаниэль поднял вверх бровь и по-хозяйски притянул меня к себе, коснулся губ.
Пробыла я в покоях графа не слишком долго. Настояла на том, чтобы вернутся к себе, а Натаниэль не стал противиться. Наверно тоже побоялся лишних пересудов. Я и так была слишком скомпрометирована.
Ни Грэг Тилли, ни тем более Донсон Брауниг, а тем паче Эльгибор о разговоре с маркизом меня не спрашивали. Говорили только о предстоящей поездке, и я была им за то благодарна.
Когда вернулась после ужина увидела на подушке веточку жимолости и записку, от которой веяло цитрусово-лавандовым ароматом. На этот раз был терцет, то есть – трёхстишие.
«Ты мне дарована судьбой
Что б в вихре жизни роковой
Навечно быть тебе со мной»
Снизу приписка: «Веточка жимолости символизирует верность».
Я прижала к груди записку. Понюхала веточку жимолости, поставила в вазу к прочим моим растением и легла спать.
Во сне я видела Натаниэля. Мы гуляли возле водопада и о чём-то болтали. Когда я проснулась, то в сознании сохранились только ощущения сладостной неги от эфемерного свидания с моим графом.
Встала я от стука в дверь. Стучала служанка. Она принесла мне брючный костюм – редингот, розу и записку. Роза была красная на длинной ножке. Очень красивая с чарующем ароматом.
Развернула записку.
«Алеют щёки от желанья
Любимую к себе прижать.
Истома сладким ожиданьем
Не может мне покоя дать,
Амура страсти пыл унять»
Ниже приписка «Красная роза – символ истинной любви».
Это же Акростих! Заглавные буквы стиха соединяются в моё имя! О Натаниэль, как же это мило и романтично!
Так что день открытия сезона охоты на вампира начался очень приятно. В комнате я была одна, даже Эльгибор куда-то запропастился. Выглянула в окно и обнаружила не только своего угрюмого латника в лёгком доспехе, но и учителя, отца Браунига, двоих незнакомых мне стражей. Конюший вёл к ним осёдланных лошадей. Я поторопилась. Редингот сел хорошо, гораздо удобнее чем холщовые рубахи Грэга Тилли. Мне было в нём удобно, и я чувствовала себя вполне… элегантной что ли. Спасибо Натаниэлю.
Как только вышла на свежий воздух лицо обдал прохладный ветерок, неся с собой аромат полевых цветов. Небо было чистым и лишь кое-где висели белые перистые облака.
Выдвигаться решили малой группой и без своры гончих, чтобы не спугнуть монстра раньше времени. Я захватила с собой лёгкую сумку, куда ещё вчера по настоянию Донсона Браунига положила осиновое заточенное древко, мешочек соли, бутыль святой воды, я также добавила зеркало, ну чтобы распознать вурдалака, да и посмотреться если потребуется. Повесила сумку через плечо, подошла к толпе, поприветствовала знакомых. Кроме учителя, отца Браунига и Эльгибора, во дворе толпились рыжий Датмир, «почтальон», двое незнакомых мне стражей. Немного погодя к нам подошли Натаниэль Кристан и Эгберт.
Натаниэль стоял в узорчатом камзоле и верхнем кафтане насыщенного орехового цвета, ноги обтягивало сшитое трико. Сбоку на поясе виднелась гарда, которая венчала меч, засунутый в кожаные ножны. Светлые волосы аристократа были, как обычно, зачёсаны назад. Граф стоял гордо выпрямив спину и уперев руки в бока. Я невольно залюбовалась. Сможем ли мы быть вместе?
«Солнце никогда не взойдёт на западе, реки никогда не потекут к истоку, а я никогда не позволю моему сыну жениться на тебе», – прозвучали в моей голове слова маркиза.
– О чём задумалась? – Прервал мои размышления здравник.
– Думаю, сумеем ли сладить с чудовищем, – соврала я. Вернее сказала полуправду, это меня тоже волновало.
– С Божьей помощью, дитя, – ответил Грэг Тилли.
Натаниэль встал перед собравшимися и заговорил громким поставленным голосом:
– На наших землях, в нашей родной Виене притаился монстр, враг рода человеческого! Порождение зла, что питается нашей кровью, губит наши души! Но мы положим конец бесчинству нечисти! Богопротивная тварь чурается святого символа, серебра, осинового древа и света Божьего! И в том сила наша! И да настигнет бесславный конец его от рук наших и по воле Господа!
Раздались одобрительный возгласы.
– По коням! – Скомандовал граф.
К нам подвели несколько запряжённых лошадей. Я запереживала. Ездить верхом я не умела. «….сяду задом наперёд и поеду в огород» – вспомнилась мне потешка про Ваню. Развить эту мысль не дал Натаниэль, потянувший меня к своему красавцу коню.
– Это Вихрь, – представил мне граф породистого скакуна.
Я погладила склонившуюся губастую морду. Шерсть лоснилась. Такого бы да на выставку! Не удержалась и приподняв верхнюю губу посмотрела зубы. Хороши!
– Лучший конь во всей Виене, – похвастался Натаниэль. – И без ума от яблок. Угости его.
Я обернулась. Молодой конюх протягивал мне корзину мелких яблочек. Взяла одно и протянула Вихрю. Коняшка осопливев мне пальцы, просмаковала любимый фрукт.
– Теперь у него к тебе особое отношение, – усмехнулся Натаниэль. – Залезай. Нет, другую ногу.
Я невольно обернулась по сторонам: все уже сидели верхом. Ждали нас. Вставила соответствующую (на этот раз) ногу в стремя и не без помощи Натаниэля перебросила через круп вторую. Граф заскочил сзади, взял поводья одной рукой и обхватил меня за талию другой.
– Пошёл, – скомандовал он лошади, слегка ударив пятками по её бокам.
Я чуть ли не вскрикнула от неожиданно стремительного аллюра. На миг даже перехватило дыхание как на разгоняющейся карусели. Хотя в детстве я уже сидела на лошади, но те детские ощущения от реальной быстрой езды значительно отличались. Чувствовала как двигаются подо мной косточки животного, чуть подпрыгивала в такт езды. А ещё я чувствовала близость Натаниэля, его дыхание мне в затылок, его чарующий цитрусово-лавандовый аромат, его руку на моём животе. И так мне было хорошо от этой близости, что хотелось ехать вот так целую вечность. Но уже часа через три мы прибыли на место.
– Это здесь! – Крикнул Донсон Брауниг, останавливая лошадь.
Натаниэль натянул поводья. Мы оказались на опушке леса. Ничего примечательного, никакого вампирского замка поблизости.
Когда мы спешились я почувствовала боль в пятой точке. Кто бы мог подумать, что скакать на лошади так болезненно. Но похоже кроме меня никто не страдал. Привычные. Или у мужиков другая конституция, приспособленная для верховой езды, так сказать. Натаниэль помог мне спешится, незаметно чмокнул в губы. Потом стал осматриваться, собственно, как и все остальные.
Помимо природного пейзажа меня привлёк кустарник лантаны. Очень редкий кустарник. Листья сильно напоминали мяту, но на этом сходство заканчивалось. Соцветия и листья лантаны были ядовиты, даже прикосновение к коже вызывало раздражение, а употребление в пищу приводило к летальному исходу. Однако небольшая доза использовалась при приготовлении противовоспалительной мази. Используя платок, чтобы обезопасить пальцы, я сорвала немного листьев и положила в сумку. Пригодиться.
Мужчины столпились вокруг хорошо вытоптанной тропинки.
– Очевидно, нужно следовать по тропе, – раздался голос отца Браунига.
– Лошади здесь не проедут, слишком узко, – возразили ему.
– Значит придётся идти без лошадей.
На том и порешили. Лошадей вместе с двумя стражами оставили на опушке, а сами двинулись дальше.
– За лошадей отвечаете головой, – пригрозил граф слугам, похлопав по крупу Вихря.
Я шла между Донсоном Браунигом и Грэгом Тилли.
– Собрала немного лантаны, – похвалилась учителю.
– Как и я, – улыбнулся здравник, продемонстрировав пучок ядовитой травы в своей сумке. – Вот что значит призвание лекаря. Мы с тобой единомышленники!
Я тоже улыбнулась. Мы разговорились о растениях.
– Скажи-ка мне ученица, что вон там кустится за растение с розово-синими венчиками? – Спросил здравник указывая на растение с пятнистыми листочками, синего цвета цветочками и розового цвета буточниками.
Я с радостью подхватила игру.
– Медуница. Применяется для лечения лёгких.
Здравник довольно закивал, и мы не сговариваясь ринулись за добычей в виде листьев медуницы.
– Не отставайте! – Окликнул нас Эгберт.
Мы и не отстали, с завидным проворством нагнав вереницу идущих.
– А что это? – Я указала на ползучее растение с пучками белых зонтиков.
– Сныть, полезна при подагре, – ответила сама же хором с Грэгом Тилли, и мы тут же пополнили сумки лекарственным растением.
– А вот и крапивка, – махнула я рукой, – дико полезная вещь. Многофункциональная, кстати. Соберём, учитель?
– Далековато, отстанем, соберём, когда будет поближе, – покачал головой Тилли.
Ладно, я пожала плечами. Прошли мы уже порядочно, но ничего кроме деревьев и растений на глаза не попадалось. Что-то не так. Кожей чувствовала, что что-то не так. Но что?
– Смотри, учитель, снова медуница, – я указала на группу растений с сине-розовыми цветками.
Грэг Тилли нахмурился. Я поняла отчего: были видны свежеоторванные стебли. Неужто здесь ещё кто-то недавно побывал и нарвал медуницу?
– А вот и сныть… – проговорила я, испугавшись своей догадки. – А чуть дальше – разрослась крапива…
– Мы ходим кругами! – Опередил меня Датмир. – Зарубки те же самые.
– Растения повторяются, – подтвердил здравник.
Мы все остановились.
– Мы заблудились? – Раздался голос Эгберта.
– Нас заморочили, это морок, – заключил Донсон Брауниг.
– Посмотрите на мох! – Воскликнул Натаниэль.
Я присмотрелась: мох на деревьях «смотрел» в разные стороны! Если то, что мы заблудились можно было объяснить логически, то как объяснить мох… Север не может находится с двух противоположных сторон!
Мужчины начали громко молится. А я, ведомая смутной догадкой вынула зеркало.
– Смотрите! – Я протянула зеркало здравнику и дальше оно пошло по рукам.
То, что я видела своими глазами и то, что отражало зеркало расходилось кардинальным образом! В зеркале мох у деревьев был только с одной стороны, а вместо двух сросшихся берёз начиналась тропа. Меня с нескольких сторон похвалили за находчивость и за то, что прихватила такой полезный предмет. Как оказалось, кроме меня зеркальца взяли с собой Эгберт и Руперт. Неужели тоже решили, что пригодятся в схватке с Дракулой?! Датмир по этому поводу отвесил едкое замечание «почтальону», такое, что тот побагровел и наверно уже пожалел, что сообщил о наличии у себя зеркальца.
Мы двинулись по тропе. Натаниэль, который всё время шёл впереди, уступил это прерогативу названному брату, поскольку у того был предмет, отличающий правду от морока. Эгберт двигался боком, смотря в зеркало, а мы следовали за ним. Проходить сквозь стволы деревьев по началу было как-то не по себе, но потом я настолько привыкла, что передо мной иллюзия, что чуть было не врезалась в настоящее дерево.
– Тропа расходится! – Сообщил Эгберт останавливаясь на развилке.
Я взглянула в зеркальное отражение: действительно, две одинаково хорошо вытоптанные дорожки шли в разных направлениях.
– Придётся разделиться, – заключил Натаниэль.
Мы разбились на две группы. В одной оказался учитель, отец Брауниг, Эгберт и Эльгибор. А в другой – Натаниэль, я, Датмир и «почтальон», имя которого, как выяснилось, Руперт. Такое деление пояснил граф: в каждой из групп находилось по два человека хорошо владеющие мечом: Эльгибор и Эгберт в одной группе и Натаниэль и рыжая бестия – в другой. Неприязнь в глазах Датмира и Руперта никуда не делась, но теперь, когда я была под защитой Натаниэля Кристана, ничего вякнуть они не посмели, даже про мой маленький обман не проронили ни слова (думаю, итак уже сполна перемыли мне косточки вдоль и поперёк).
Нашу подгруппу, так сказать, вёл Руперт со своим зеркальцем. Хм, а ведь это я первая догадалась как распознать морок! Зато Натаниэль держал меня за руку. И хоть он был в перчатках, всё равно было приятно и даже спокойно несмотря на обстоятельства. Датмир шёл позади. Спустя около получаса мы заметили очертание хижины. Хижины в лесу. Все разом остановились.
– Похоже это оно. То зачем мы здесь. – Подвёл итог граф. – Надо привести остальных. Руперт, сходи за ними.
«Почтальон» поклонился и поспешил обратно, заглядывая в зеркальце.
Натаниэль прижал меня к себе.
– Это может быть просто хижина, – неуверенно заметила я. Не хотелось бы, чтобы здешний лесник стал невинной жертвой расправы над упырём.
– «Просто хижина»? – передразнил Датмир. – Спрятанная мороком?
– Не будем рубить с плеча, вначале, всё выясним, – заключил Натаниэль. – Но следует быть наготове.
Мы ждали. Небо затянуло облаками и стало так зябко, что я начала согревать ладони дыханием. Натаниэль Кристан, не слушая моих возражений, накинул мне на плечи свой кафтан.
А потом послышались протяжные завывания, от которых по рукам до самых плеч пробежали мурашки.
– Волки воют, – произнёс Датмир, озираясь по сторонам.
– Придётся идти в хижину, – после недолгого молчания решил Натаниэль. – Возможно там пусто, а возможно и нет. Будьте начеку.
Граф вырезал на ближайших деревьях пометки о том, что мы в избушке. Я открыла сумку и вынула флягу со святой водой. Ратмир дотронулся до рукояти своего меча.
Мы подошли к хижине. Бревенчатая избушка с соломенной крышей настораживала, но зловещей не выглядела. Натаниэль постучал.
Дверь приоткрыли почти сразу. Из проёма выглянула девочка, ниже меня на голову с двумя длинными светлыми косами, одетая в замусоленный сарафанчик. Мы с Датмиром не сговариваясь переглянулись.
– Приветствуем барышня, – заговорил Натаниэль Кристан. – Мы заплутали и хотели просить изволения погреться у хозяина дома.
– Ну просите, – хитро прищурилась девчушка. Голосок у неё оказался очень тоненьким как и она сама.
– Ты здесь одна хозяйничаешь? Сколько вёсен тебе исполнилось? – Спросил граф.
– Шестнадцать зим. Ты – красивый. К нам редко заходят такие красивые, – игриво хихикнула девочка.
Она что, заигрывает с Натаниэлем? Мы с Датмиром снова переглянулись, тот усмехнулся. Я вынула зеркальце из сумки взглянула на девочку, успокоилась увидев отражение.
– Благодарю, милая барышня, – произнёс Натаниэль, даже не пытаясь скрыть самодовольную улыбку. – Ты сказала «к нам». Кто ещё живёт с тобой?
– Матушка и батюшка. Да вы проходите, матушка в лесу, собирает травы, но скоро вернётся, а батюшка, здесь, вот он.
Девочка чуть отодвинулся и в дверном проёме обнаружилась часть здоровенного мужчины, я бы сказала два на полтора. Он нагнулся, давая нам себя разглядеть.
– Уважаемый сударь, – обратился Натаниэль к здоровяку. – Мы держали путь к малтийской границе и заплутали. Будем премного обязаны, коли позволите переночевать в вашем жилище. На удобства не рассчитываем, стен и крыши над головой вполне достаточно.
Я украдкой взглянула на отражения здоровяка: человек! Возможно мы обманулись. Это всего лишь обычная семья по какой-то причине предпочитающая жизнь в лесу.
Хозяин пожевал нижнюю губу и, распахнув дверь, пригласил нас. Когда мы проходили под нашим весом скрипнули деревянные половицы. В доме было гораздо теплее, чем снаружи, но пахло чем-то неприятным. Убранство дома было более чем скромным: вязанный половичок прикрывавший полусгнившие брёвна, видавшая виды скатерть на неказистом столе, две грубо спиленные лавки.
– Я – Волын. Это – Минлантина, – представился здоровяк. Около двух метров роста и довольно широкий он походил на увесистый шкаф.
– Волын и Минлантина – необычные имена. Вы родом из Волжанских земель? – Поинтересовался Натаниэль, пристально оглядывая помещение.
– Оттуда, – кивнул здоровяк. Он явно был не любителем длинных реплик. Что не скажешь о Минлантине.
– А почему у тебя стриженные волосы, – обернулась ко мне девчонка. – Ты что-то натворила и тебя хотели запереть в монастыре или у тебя нашли вшей?
Датмир громко и очень невежливо хохотнул.
– Нет, девочка, просто не люблю заплетать косы, – фыркнула я.
– Глупая, это очень легко! – Своим звонким голоском воскликнула Минлантина, демонстративно перекинув вперёд длинные косички.
Вот ведь мелкая нахалка!
– Я сказала «не люблю», а не «не умею», – парировала я.
Минлантина собиралась и дальше препираться и уже открыла рот, но её перебил Волын:
– Накрой гостям.
Девочка недовольно скривилась, но требование отца исполнила и через пару минут стол был накрыт на пятерых и по тарелкам разложена каша с кусочками мяса.
– Чем вы занимаетесь в глуши? – Поинтересовался Датмир.
Ему ожидаемо ответила бойкая Минлантина.
– Батюшка – здравник, матушка травница.
Здравник. Как учитель. Меня это по идее должно было бы расположить к хозяевам, но что-то настораживало. И этот гнусный запах…
Нас рассадили за стол, но несмотря на голод есть я не решалась. Натаниэль придерживался аналогичного со мной мнения, а вот Датмир сунул ложку с кашей к себе в рот и похоже остался доволен.
– Ни разу не ел такого сладкого мяса, – похвалил виконт.
«Человеческое мясо сладкое» – пришла в голову ужасающая мысль, от которой всё во мне похолодело.
Надо как-то или развеять, или подтвердить подозрения насчёт хозяев. Если Волын действительно травник, то должен разбираться в растениях. В моей сумке, которую я не снимала с плеча, были травы, что я собрала сегодня. Лантана подойдёт для проверки.
– А не подскажите ли, что за листья я нарвала по дороге. Вроде похожи на мяту. Сгодятся ли они для чая? – Я протянула Волыну листья лантаны. – А то мало ли, мы люди несведущие, глядишь и отравимся по своей глупости.
Я старалась говорить непринуждённо, но внутри вся напряглась в ожидании ответа. Раз он здравник, то должен опознать смертоносную лантану.
Волын повертел листья в руках, вернул их обратно мне и резюмировал:
– Да, это мята, можете заваривать. Очень полезна.
Во мне всё похолодело. Волын не только не распознал лантану, он ещё и согласился, что это мята. Даже не разбираясь в лечебных травах, многие знают ментоловый запах мятных листьев, который ни с чем не спутать. Листья же лантаны пахли травой.
Натаниэль бросил на меня вопросительный взгляд. Я, стараясь сделать это как можно менее заметно, отрицательно покачала головой. К каше ни я, ни граф не притронулись, только размазывали её ложкой по тарелке для вида. Натаниэль попытался сделать знак Датмиру, но тот не обратил внимания.
В окне показались красные всполохи заходящего солнца.
– А где хозяйка? Негоже женщинам одним по ночам разгуливать? – Поинтересовался Датмир.
– Матушке лучше знать, что ей гоже, а что не гоже, – оборвала Минлантина.
Виконт хотел было возмутится, но Натаниэль опередил его следующим вопросом.
– Почему вы живёте отшельниками? Не обессудьте, но не проще ли жить среди людей?
Ответа не прозвучало, ибо нас отвлёк стук. В дверь ли? Мне показалось, что стучат откуда-то снизу. Новая волна жути заледенила кровь.
– Это матушка! – Обрадовалась Минлантина. – Сейчас открою.
Девочка резво вскочила и побежала к двери. По моим расчётам она задержалась дольше, чем требовалось чтобы просто отворить дверь. Но может быть сообщала матери о нас?
Когда я увидела «матушку», то опешила. Аналогичное состояние испытали Натаниэль и Датмир. Если она и была родной матерью Минлантине, то родила её лет в семь. Но молодость женщины (которая могла оказаться мачехой и это объяснило бы возраст) было не одним режущим глаз несоответствием сложившемуся в нашем представлении образу. Накренившаяся и полугнилая хижина вполне подходила Минлантине в её замусоленном сарафанчике и неряшливого вида Волыну, но никак не этой диве, что предстала перед нами. На ней было неприлично облегающее атласное платье цвета киновари. Распущенные волосы ниспадали иссиня-чёрными локонами, резко контрастируя с бледной кожей. Медовые глаза с поволокой смотрели изучающе. Уголки пухлых губ были слегла приподняты.
В её присутствии я невольно ощутила себя слишком блеклой.
Минлантина тут же подскочила и принялась убирать со стола грязные тарелки. Волын с поразительной для его габаритов поспешностью вылез из-за стола и скрипя половицами скрылся в погребе.
Мы тоже поднялись из-за стола.
– Примите сердечную благодарность за радушный приём, госпожа, – слегла склонился в поклоне Натаниэль Кристан.
– Просим простить нас, что явились без приглашения. Выражаем наше почтение и благодарность, – поклонился Датмир.
Я ничего не сказала, но сделала книксен.
Красавица хозяйка мазнула по нам томным взглядом.
– Имя моё Кориэлла, – представилась она бархатистым голосом. – Кого имею честь принимать в своём доме?
– Граф Натаниэль Кристан Виенский, – отозвался его сиятельство. – Это – виконт Датмир Торельский. Наша спутница – барышня Алина.
– И куда вы держите путь, раз забрели в такие дебри? – Мягко поинтересовалась Кориэлла, присаживаясь за стол и делая нам знак последовать её примеру.
Мы заняли свои прежние места.
– Наш путь лежал к малтийской границе, но в дороге мы заплутали, – ответил Натаниэль.
За дверью показалась Минлантина с подносом, на котором стоял графин и четыре кубка из обожжённой глины. Девочка расставила кубки перед нами и наполнила их розоватой жидкостью из графина.
– А где ваши лошади или карета? – Спросила Кориэлла, сложив пальцы в замок.
– Кучер оставил нас на перепутье, указав дорогу, но путь оказался ложным, – придумал на ходу Натаниэль.
Кориэлла однобоко улыбнулась.
– Люди часто совершают дурные поступки. Или просто оказываются слишком невежественными. Давненько я не была в обществе высокородных господ. Окажите мне честь, испейте розового вина со мной.
– Вы действительно живёте здесь? Девчонка назвала вас матушкой, как такое возможно? – Спросил Датмир, который ближе всех оказался к красавице хозяйке.
Губы женщины снова тронула улыбка и она придвинулась к Датмиру чуть ближе, ответив вопросом на вопрос:
– А что здесь особенного?
– Вы прекрасны как день, но живёте в глуши с этими убогими. Вы достойны королевских покоев, достойны преклонения мужчин, имеющих положение! – Излил чувство Датмир.
Кориэлла слегка наклонила голову, не сводя с виконта смеющихся глаз.
– Разделите со мной вино, дорогие гости, и я расскажу почему здесь с этими «убогими», как вы говорите.
Она подняла свой кубок, Датмир свой. И перекрестив руки в локтях, Кориэлла и виконт выпили на брудершафт, а потом, как водится, скрепили действие непродолжительным, но страстным поцелуем. Воспользовавшись моментом мы с Натаниэлем опрокинули содержимое собственных чаш на пол. Я достала зеркальце и повернула в сторону Кориэллы: Датмир обнимался с пустотой!
Натаниэль поймал брошенный на него полный паники взгляд. Понял. Глазами граф дал понять, чтобы я приготовилась.
Он медлил. Я поняла почему: Датмир был слишком близко от вампирши. И как только мы выдадим наши намерения…
– Что ж, – заговорила Кориэлла, удовлетворённо скользнув взглядом по нашим опустошённым чаркам. – Видите ли, я никакая не матушка Минлантине и уж точно не жена Волыну. Вы верно заметили, мой друг, они не ровня мне. Всего лишь слуги. И это – не моё жилище, я просто сюда захожу иногда, когда чувствую жажду и очень радуюсь гостям. Вы даже не представляете, как скрасили сегодняшнюю ночь.
Натаниэль резким движением одной рукой плеснул в лицо вампирше святую воду, а другой за шкирку подтянул к себе окончательно растерявшегося Датмира.
Кожа Кориэллы запузырилась как от ожогов, а сама она завизжала дикой кошкой.
Тем временем я уже заканчивала соляной круг, в котором кроме меня уже стояли Натаниэль и Датмир.
Действие святой воды продлилось не более нескольких минут. Пузыри на коже Кориэллы лопнули, а ссадины начали ускоренно регенерировать. На её крик прибежали Волын с огромным, как и он сам, двуручным мечом и Минлантина с узким, но длинным ножом.
– Упыриха! – Крикнул виконт.
– Фи, как грубо! – Поморщилась Кориэлла. – Я предпочитаю другие свои имена, например, любимица вечности, тёмная госпожа, кровавая властительница…
– Нечестивая шлюха! – Плюнул Датмир.
Кориэлла сделала вид, что обиделась.
– Как же нелюбезно обзывать хозяйку, приютившую и накормившую незваных гостей!
– Что было в кубках? – Спросил Датмир и его взгляд затуманился.
– Ничего особенного, сладкое вино с настоем дурмана, – ответила вампирша.
Дурман – сильнодействующее и опасное растение. В больших дозах приводит к летальному исходу. Датмир был отравлен. К счастью не смертельно, но сопротивляться врагу он не сможет. Вампирша тянула время, ждала пока на нас троих подействует яд.
– А что было за мясо в каше? – Не утерпела я от мучившего меня вопроса.
Кориэлла перевела взгляд на меня и омерзительно усмехнулась:
– Мне нужна только кровь, а тем, что остаётся питаются слуги. Редко к нам захаживают сразу три путника. Сегодня будет пир.
Я судорожно сглотнула.
Датмир пошатнулся. Его ноги ослабели.
– Думаете вас спасёт соль? – Кориэлла язвительно рассмеялась. – Соль помогает только против вампиров. Я вампир тут только я.
Не дожидаясь дальнейших указаний Минлантина бросилась к нам на корточки и принялась раскидывать спасительную соль, но в итоге еле увернулась от удара Натаниэля. Однако круг был нарушен.
К нам шагнул Волын, занося для удара двуручный меч. Натаниэль Кристан схватил мою руку и резким движением завёл меня себе за спину. Граф обнажил клинок, обхватив гарду рубящим хватом, принял стойку.
Великан приблизился, замахнулся махиной, ударил. Натаниэль парировал клинком. Зазвенела сталь.
Орудуя двуручным мечом, Волын был не слишком расторопным, но он это он компенсировал исполинской силой. Наносимые удары великана были настолько мощными, что у меня замирало сердце от мысли, что меч Натаниэля разломится надвое. Но граф умело парировал, менял стойки, кружился. Стремительный рывок, удар, смена позиции. Волын мастерством меча владел по принципу «размахнись и бей». Тем не менее с его габаритами и этого вполне хватало, чтобы без труда справится с кем угодно. Великан замахнулся и обрушил сокрушительный удар с проносом. Натаниэль ловко отскочил, отразив выпад, резанул лезвием бок здоровяка и вернулся в стойку. Однако Волын будто и не почувствовал удара. Снова замахнулся, рубанул подобно дровосеку. Граф среагировал, блокировал атаку мечом. Новый стремительный выпад с шумом рассёк воздух.
Тем временем Минлантина, зажав в руке кухонный нож бросилась на Датмира, но тот успел вынуть меч и рубануть. Девчонка ловко отскочила и зашипела будто дикообраз. Датмир снова замахнулся и ударил, но лезвие его меча лишь рассекло воздух, а силы стремительно оставляли его.
А ко мне медленно как гремучая змея подползала вампирша. В сумке оставалась святая вода и заточенное осиновое древко. Я их вынула и держала в руках. Сумку отбросила на пол. Кориэлла медлила. Святая вода вывела её из игры всего на несколько минут, но ощущения, должно быть, были неприятные.
У меня было два варианта действий – активный и пассивный. Первый: плеснуть в неё святой водой и не теряя ни минуты вогнать в сердце осиновый кол. Но это было очень уж рискованно. Во-первых, не слишком высокая вероятность того, что она не увернётся и совсем небольшая вероятность того, что я смогу вонзить древко в плотную массу тела, пусть и не человеческого, да ещё куда нужно. А стоит мне ошибиться и песенка, что называется спета, Кориэлла свой шанс покончить со мной не упустит, практики в этом ей хватало сполна.
Второй вариант действий заключался в том, чтобы дождаться подмогу в лице отца Браунига, здравника, Эльгибора и Эгберта. Если только Руперт смог добраться до них, а они – до сюда. Слишком много «если».
