Елена Станис
Осиновый кол прилагается
– Лучше мне поговорить с ним, – вызвалась я.
– Зачем? – Не понял Грэг Тилли.
– Ну, – замялась я и моё лицо немного зарделось, – у нас с ним завязались неплохие дружеские отношения…
– А зачем с ним вообще говорить? – Снова спросил здравник переводя взгляд то на меня, то на друга, как ученик, который единственный не понял решение задачи из всего класса.
– Он поможет обнаружить кровь чудовища, – снисходительно пояснил отец Брауниг.
Я нашла Эгберта на крепостных воротах. Он сгорбившись рассматривал долину Виены, распластавшуюся красочной диорамой под стенами замка.
– Красивый вид, – начала я издалека.
– Я не уберёг её, Тод, – не оборачиваясь ко мне, простонал Эгберт.
Я подошла ближе и опёрлась о каменный выступ.
– Опасность миновала, госпожа поправится.
– Это я виноват, – на глазах юноши блеснули слёзы.
– Нет, нет, – запротестовала я, пытаясь облечь чувства в нужные слова, – кабы не ты горничная не закричала б, и отец Брауниг не успел бы с переливанием. Кроме того, с этим чудовищем никто не мог бы сладить, это чудо, что Селеста… госпожа Селеста осталась жива.
Эгберт повернулся ко мне, уголки его губ судорожно подёргивались.
– Я хотел сделать предложение, но так и не успел, – Эгберт горько усмехнулся, – Слишком поздно… пришёл слишком поздно…
– Эгберт, расскажи, пожалуйста, что произошло. Надо поймать это…
– …чудовище, – закончил за меня названный сын маркиза и тяжело вздохнул. – Я так и не успел сделать Селесте предложение, я опоздал. В первый миг мне показалось, что двое обнимаются, но потом я узнал Селесту, её полные ужаса глаза. Всё во мне похолодело. Я был без оружия, к счастью рядом стояли крестьянские вилы. Чудовище так присосалось к моей бедной Селесте, что не успело среагировать, когда я проткнул его. Насквозь. Вилы прошли насквозь, я уверен.
– Ты ранил его? – Не веря своим ушам переспросила я.
– Не знаю, – покачал головой Эгберт. – От такого ранения обычный человек был бы уже не жилец. Но этому чудовищу… Я не знаю… Надеюсь он ощутил боль. По крайней мере зарычал что дикий зверь. Рванул в сторону. А потом, могу поклясться он собирался напасть на меня, но…
– Что его остановило?
Эгберт посмотрел на меня будто решая говорить или нет. Но всё-таки ответил. Так неуверенно, словно не верил собственным словам:
– Крик петуха.
Так вот что спасло Эгберта и Селесту.
– Чудовище не выносит солнечного света, – пояснила я.
– Вот в чём дело, – понимающе произнёс юноша и лицо его немного просветлело. – Значит чудовище можно убить.
– Да, оно боится, а значит уязвимо и значит мы покончим с ним. Эгберт, а те вилы, которыми ты проткнул его, на них осталась кровь?
Эгберт немного подумав, утвердительно кивнул.
– Если у нас будет кровь чудовища, отец Брауниг сможет его обнаружить.
– Ты очень тактичен, Тод, – Эгберт потрепал меня по плечу. – Можешь спросить прямо где мы встречались с Селестой. В сенном доме. Вилы должны быть там же. Я не хотел, чтобы все узнали, особенно батюшка. Не хотел, чтобы честь Селесты ставили под сомнение и…
– Всё в порядке, – остановила я Эгберта. Не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Вот бы сделать для него что-то ещё, как-то отплатить за добро. Я сняла с шеи цепочку с серебряным ключиком. – Возьми, пожалуйста, это у меня вроде как амулет, помогает найти свой путь или что-то типа этого.
– Нет, это твоё, Тод, я не могу принять, – запротестовал Эгберт, отодвигая ладонью мою руку с подвеской.
От прикосновения тёплых пальцев Эгберта сделалось приятно. Я вспомнила Лёшку, когда он взял меня за руку перед тем как я провалилась в злополучный портал.
– Прошу, Эгберт, мне будет очень отрадно знать, что теперь он принадлежит тебе. Это самое малое, что я могу сделать в уплату за твою доброту.
Эгберт улыбнулся. Какой же он всё-таки милый. Особенно, когда улыбается.
– Ну, тогда, спасибо, Тод. Я буду бережно хранить твой серебряный ключик.
Эгберт принял подарок и надел себе на шею. Отшлифованная грань подвески сверкнула на солнце.
– Пристройка, где хранится сено, – сообщила я сведения Браунигу и Тилли едва их увидела выходящими из ворот жилой замковой постройки.
– Идём, – не тратя время на разъяснения скомандовал священник.
Я догнала их, и мы направились к небольшой деревянной пристройке недалеко от конюшни.
– А если там следы крови на сене, они не воспламеняться на солнце? – Спросила я отца Браунига.
– Кровь не пламенеет на солнце, – снисходительно пояснил Грэг Тилли.
– Но если монстр загорается на солнце, то может и следы его крови воспламеняться, – аргументировала я.
– Не знаю, – сознался священник после долгих раздумий. – Он боится солнечного света, но как именно оно на него подействует не знаю.
Мы открыли дверь в сенное помещение и в нос ударил запах сушёной травы.
– Эгберт сказал, что проткнул монстра вилами, – вспомнила я и стала искать глазами инструмент.
– Вот они! – Опередил меня отец Брауниг и заметно поникшим голосом добавил: – Однако здесь нет следов крови.
Неужели чистоплотные слуги-уборщики уже подсуетились! Я чувствовала досаду. Но должны же остаться хоть какие-то следы.
Я полезла на стог сена в надежде обнаружить кровь чудовища. И была вознаграждена за старание. У стены обнаружились другие вилы. Погнутые с переломленным черенком. И на них была засохшая коричневатая жидкость, а рядом – пучок соломы, окрашенный в багряный цвет.
– Сюда! – подозвала я мужчин, которые при виде моей находки тут же вдохновились.
– Молодец! – В голос похвалили меня Тилли и Брауниг.
– Но ты, возможно права, – нахмурившись сказал священник, – кровь может исчезнуть на солнце. – Сбегай в замок, принеси горшок с крышкой для сена и тряпицу для вил.
Я кивнула и трусцой направилась в жилое здание. Стражники у ворот ни о чём меня не спрашивали только провожали заинтересованными взглядами. Я уже привыкла к этому и не обращала на них внимания.
Так, горшок с крышкой… может пойти на кухню? Нет, прислуга здесь материально ответственная: пошлёт за разрешением к хозяину, так что поищу Эгберта. Хотя сойдёт и камер-лакей. Если никого не найду, тогда придётся идти к его высокомерию, то есть – к его сиятельству Натаниэлю.
Я поднялась вверх по винтовой лестнице, где располагались опочивальни господ. Услышала знакомые голоса, по ним и нашла помещение, где Эгберт стоял с его высокомерием графом Натаниэлем Кристаном. Эх, надо вслух случайно не ляпнуть про высокомерие. Его сиятельство выглядел раздражённым, Эгберт – виновато сконфуженным.
Не решаясь перебить диалог, я остановилась в дверях в ожидании, когда они замолчат или обратят на меня внимание.
Голос наследного сына маркиза:
– Хотя ты мне названный брат и мы росли вместе, но если ты скомпрометировал мою сестру… – аристократ замолчав, зацепившись за меня взглядом.
– Натаниэль, я не.. – перебил его Эгберт и оборвал себя на пол предложении, повернув голову вслед за его сиятельством.
– Что застыл как ледяной паштет, пройди ближе, – махнул мне рукой Натаниэль Кристан.
Я подобающе поклонилась и прошла ближе.
Граф стоял, высоко подняв подбородок и заведя руки за прямую как тростинка спину. В воздухе витал цитрусово-лавандовый аромат с нотками ванили.
– Объясни Эгберту, по какой причине монстр для своих звериных дел отдаёт предпочтение исключительно сенным помещениям. – наследный сын графа смотрел на меня, но обращался явно к Эгберту. – Ворвался в комнату к сестре, утащил её в сенную постройку, искусал, а потом вернул обратно.
Я не знала что ответить. Натаниэль Кристан был кем угодно, но не дураком. А Эгберт, похоже, попал.
– Что вы нашли в сенной постройке? – Не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, спросил граф уже меня.
– На сене остались следы крови, – ответила я.
– Боже, надеюсь от укуса на шее, – поморщился наследный сын маркиза.
– Натаниэль! – возмутился Эгберт.
– Кровь чудовища, – быстро добавила я пока мужчины снова не сцепились словесно или физически. – Ваше сиятельство, отец Брауниг просит горшок и тряпку.
Натаниэль при моих словах на какое-то время потерял интерес к названному брату и всем корпусом повернулся ко мне, заломив бровь.
Я быстро пояснила:
– Горшок нужен с крышкой. Для сена. Чтобы оно на солнце не загорелось. А тряпка нужна для вил. Что бы не расплавились.
Его сиятельство распрямил бровь, но шире приоткрыл глаза. Однако уже через секунду взял себя в руки и вернул лицу нордическое выражение.
– Жозеп! – Крикнул он в пустоту, и камер-лакей выпрыгнул из дверей на зов хозяина как чёртик из табакерки. А ведь я его по дороге не видела.
– Дай ТОДу горшок и тряпку. И поживее, дело, по-видимому не терпит отлагательств.
У Эгберта, кстати, тоже лицо выглядело растеряно удивлённым. Тоже не верил, что кровь может загореться на солнце?
– С крышкой, – пояснила я, удаляясь вслед за камер-лакеем.
Сено и вилы со следами крови предположительно вампира мы донесли в целости. Потом отец Брауниг около часа один, то есть без нас, говорил с маркизом Виены, после чего нам было предоставлено помещение типа продвинутой лаборатории эпохи возрождения. Тут были и колбочки с разноцветными жидкостями, и разные породы камней в ящичках, и весы, и молоточек, и щипчики с мерной ложечкой, и атанор – знаменитая печь алхимиков, и даже микроскоп, который Донсон Брауниг называл «оккиолино». На полке стояли увесистые фолианты в обложках, украшенных драгоценными камнями. Я стала на табурет и рассмотрела несколько экземпляров: один – что-то вроде пособия по алхимии, второй – описание лечебных отваров, третий – описание звёзд и созвездий. Все – рукописные с завитками на первых литерах тематических подразделов и искусными разноцветными иллюстрациями.
Пока я ковырялась в эксклюзивных рукописях, Донсон Брауниг возился с инструментами, а Грэг Тилли пошёл в замковый сад за свежими травами. Когда я оторвалась от любопытного, но в практическом плане бесполезного чтива, взглянула на результат деятельности священника – у него вышло массивное подобие компаса, на кончик которого нанесены капли разбавленной водой крови.
– Это сработает? – Скептически спросила я отца Браунига.
Тот ответил не сразу:
– Подобный случай описывал аббат монастыря, где я жил. Должно сработать.
Я не стала больше высказывать неуверенность в… вампирском компасе. Но не удержалась от замечания по поводу книг:
– То, что здесь написано, не выдерживает научной критики, – я похлопала по корешкам рукописей.
Донсон Брауниг обернулся на меня и понимающе улыбнулся.
– Я несколько раз перечитал твоё описание другой вселенной. Такое впечатление, что здешний мир отстаёт от вашего на пару веков.
– Думаю, так и есть, отец Брауниг, – согласилась я.
Уселась на табурет и принялась внимательно вглядываться в компас.
Минута. Две. Три.
– Он должен вращаться?
– Да, – отозвался отец Брауниг и на этот раз скепсис прозвучал в голосе у него. – Возможно помогут цветки полыни. Алина, я выйду в сад к Грэгу, а ты последи за компасом, отметь любые изменения. А если вдруг… Если почувствуешь, что чудовище снова в замке, то очерти круг из соли вокруг себя и не переступай через него пока мы не вернёмся.
Священник поставил передо мной холщовый пакетик. Я кивнула, мол, инструкцию поняла, а когда Донсон Брауниг вышел, и я осталась одна в алхимической лаборатории, то принялась всё исследовать по-новому. Потрогала атанор, бросила взгляд на неподвижный компас, перелистала книги, бросила взгляд на по-прежнему неподвижный компас, рассмотрела под микроскопом грязь под ногтями, снова взглянула на по-видимому неработающий компас.
Прошло больше часа. Неужели так сложно разыскать полынь? Может она здесь редкость или её выпалывают? Обдумывала я этот вопрос минут пять, а потом мои мысли перескочили на хозяйских детей. Надеюсь Селеста поправится. И почему Дракула сказал, что кровь – единственное, что в ней ценного? Что ещё ему может понадобиться? Плоть? Кости? Глаза? Брр.. Лучше подумать о чём-то более приятном и менее пугающем особенно, учитывая, что я одна в комнате.
Эгберт… Вот ведь жук! Если бы мы не догадались, что монстр напал на Селесту не в её комнате, то так бы и не нашли следов его крови. Он, конечно, миленький и прехорошенький, но можно ли на него положиться? К чему такие мысли, Алина, мне он всё равно не светит. Особенно если учесть, что я выдаю себя за парня и по настрою учителя, претворяться мне до конца своей жизни в этом мире. Я вздохнула. Надо поговорить с мастером и лучше в присутствии отца Браунига, который может занять мою сторону. Конечно будет непросто объяснить сторнулцам обман, но можно что-нибудь придумать, приписать проклятье или что-то эзотерическое в этом роде. Не хочу больше перебинтовываться, хочу надеть платье, убрать волосы в причёску. Я вздохнула.
Интересно, если всё получится, и мы убьём чудовище, что будет дальше с обитателями замка? Даст ли маркиз согласие на брак дочери с воспитанником? А Натаниэль Кристан? Есть ли у него невеста? Наверняка есть, дочка какого-нибудь землевладельца. Деньги к деньгам как говорится. При этих мысли мне стало грустно. Заносчивый Натаниэль Кристан не мог не притягивать девичьих взглядов. Но если Эгберт был тёплый как солнечный лучик, граф был холодный как льдинка. Интересно ладят ли они друг с другом? Судя по последнему разговору не особо. Но и не враждуют по крайней мере. Натаниэль Кристан. хоть и тщеславный тип, но не злой и, я бы сказала справедливый. Не дал меня огреть хлыстом рыжей скотиняке когда мы впервые встретились, подарил дорогой кафтан в ущерб моей испачканной холщовой рубахе, а его речь после совместной трапезы… Я вспомнила как плакала у него на плече. Не оттолкнул же. Но всякий раз перед ним я теряюсь, а он совсем не помогает. Могли бы мы подружится? Если учесть, что его друзьями являются злобные типы вроде Датмира, то нет. А может рыжий ему и не друг вовсе. Может у него вообще нет друзей, одни подчинённые. Интересно как такая ледышка как Натаниэль Кристан будет общаться с будущей супругой? Я представила даму с пышной причёской, толстым слоем пудры в платье с длинными рукавами и воротом по горло.
«Дорогой, не пора ли нам задуматься о потомстве?», – вообразила я её писклявый голос.
«Если вы настаиваете, то можно об этом задуматься в среду между игрой в бридж и вторым завтраком», – нарочито театральным басом ответит воображаемый Натаниэль Кристан.
Не, у Натаниэля баритон. Определённо. А есть ли у них здесь игра в бридж? Наверно нет. Ну, вероятно, другие какие-нибудь аристократические игры имеются. Эх, Натаниэль Кристан. И почему я так часто о нём думаю? Он как пирожное в витрине, которое очень хочется съесть, но на которое не хватает денег. И вот ты стоишь и облизываешься вместо того, чтобы найти что-то по карману.
Я вздохнула. А потом мой взгляд упал на компас и холодные мурашки пробежали по всему телу: стрелка вращалась. Я подскочила. Почему так темно? Солнце почти село! Прошибла вторая волна холода. А стрелка компаса не останавливалась: влево, назад, снова влево, вперёд, вправо, за спиной… Я дрожащими руками схватила мешочек с солью. Никак не получается развязать! К счастью на столе лежал стилет. Разрезала ткань, откуда высыпались белые крупинки. Схватила горсть и крутясь вокруг своей оси очертила круг. Успела за долю секунды до того, как почувствовала знакомую, тянущую к земле тяжесть. Такую тяжесть я испытала лишь раз – в мире с багровым небом. Мне не надо было поворачиваться к двери, чтобы понять, что он здесь. Паника. Сердце стучало так, будто собиралось вырваться и зажить отдельной жизнью. Я повернулась. Медленно. Очень медленно. Там стоял он. В длинном до щиколоток чёрном плаще, в шляпе, из-под которой виднелись чёрные как смоль волосы, бледный со сверкающими красным зрачками. Выглядел как человек, но человеком не был. Это было всё тоже чудовище из мира с багровым небом. То, что бежало на четырёх лапах и имело звериный оскал. Я узнала его. И он меня тоже узнал.
– Давно не виделись, – проговорил монстр человеческим голосом, низким и чуть хрипловатым, от которого по коже прокатилась очередная порция мурашек.
Я стояла молча, не двигаясь, боясь дышать, но как завороженная змеёй добыча не могла отвести взгляд от кровавых голодных глаз.
«Почему он говорит по-человечески? Почему я его понимаю?» – пронеслось в голове.
– Когда проходишь через портал вбираешь в себя знания языка мира, в который попадаешь, – ухмыльнулось чудовище.
«Граф Дракула читает мои мысли?!» – С ужасом осознала я.
– Что ещё за Дракула? – Поморщилось чудовище и представилось: – Фьёрсвилд, лорд Малтийский, повелитель Малтии и Волжанских земель от подножия серых гор до Мелкого моря.
Монстр снял шляпу и низко поклонился.
«Фьёр… язык сломаешь, Дракул ты и есть. И какой ещё лорд? Тут вроде обращения лорд и леди не приняты».
– Такие обращения приняты в Малтии, – пояснил вампир.
«Почему ты напал на Селесту?» – мысленно произнесла я, не в силах пошевелить губами.
– В первый раз, просто хотелось разнообразить меню чем-то недеревенским. А потом, кроме её крови, мне понадобилось приглашение в замок, – оскалился Дракула, считавший себя каким-то Фьёрсвилдом, – чтобы найти тебя.
Этот с позволения сказать «диалог» можно было принять за светскую беседу, но страх, сковавший меня никуда не делся. Я просто старалась не думать. Не позволить гадине ковыряться в моих мыслях, отогнать охвативший меня ужас подальше вглубь.
– Твой аромат витает по всему замку, отыскать тебя было просто, – продолжил Дракула.
Он выглядел как человек. Говорил как человек. Но это был монстр. Тот самый, из мира с багровым солнцем. Просто в одежде и на двух ногах. Я чувствовала окружающую его гнетущую ауру, от которой было трудно дышать и слезились глаза.
«Хочешь сожрать?» – я вздёрнула подбородок, а у самой свело конечности от жути.
Дракула, не считающий себя Дракулой снова оскалился.
– Наоборот. Изволю напоить тебя собственной кровью. Дам жизнь вечную.
«Зачем?»
– Ты побывала в первом мире и не сошла ума. Кроме тебя, только одному человеку удалось сохранить здравый смысл и переродиться.
«Поэтому ты не наделал себе войско нежити», – пронеслось у меня в голове до того, как я смогла отфильтровал, то что думаю. Удерживать собственные мысли в узде, оказывается, очень непросто.
– Если бы я мог обращать всех, кого хочу и этот, и твой мир давно бы стали моими. Так вернёмся к нам. Я представился, а ты нет. Невежливо, леди.
«Захухря болотная тебе леди! Не скажу… Алина… Не скажу! Иди в себя кол вбей, кровосос».
– Очень приятно, Алина, – сверкнул кровавыми глазами монстр, – У нас, в Малтии принято целовать девушке руку после знакомства.
«И кусать шею», – мысленно прибавила я, сетуя на себя за то, что выдала имя.
– Ну же, сладкая Алина, шагни ко мне, – протянул руку вурдалак.
– Ни за что! – Крикнула я, обретя способность снова шевелить губами.
– Шагни ко мне, – приказал он.
«Шагни ко мне» – отозвалось в моей голове.
Я с ужасом обнаружила, что моё тело покоряется воли монстра. Приложив неимоверное усилие, я осталась в солевом кругу.
А в голове заезженной пластинкой крутилось: «Шагни ко мне». «Шагни ко мне». «Шагни ко мне». И мои ноги всякий раз порывались подчиниться. И с каждым разом сил сопротивляться было всё меньше и меньше.
– Альфа, бета, гамма, дельта, эпсилон… – вслух забормотала, чтобы как-то заглушить голос в голове.
– Шагни ко мне, – Произнёс вурдалак более зло и настойчиво.
– …зета, эта, тета, йота, каппа, лямбда,.. – продолжала я, закрыв руками уши и зажмурив глаза.
– Шагни ко мне! – Уже кричал Дракула, который не считал себя Дракулой.
– …му, ню, си, омикрон, пи, ро, сигма…
Вдруг раздался нечеловеческий рык. Я открыла глаза. Кричал вурдалак, плечо его дымилось, из груди торчало копьё. Он резко переломил торчавший кончик острия и сбив стоящих позади стражников и отца Браунига чёрным вихрем кинулся прочь, куда-то в левое крыло замка. За ним погнались, но это было равносильно тому как человеку пытаться нагнать ветер.
Я продолжала сидеть в солевом кругу, обхватив себя за колени и прерывисто дышала. Не знаю сколько прошло времени пока я немного успокоилась, а моё дыхание выровнялось, хотя руки продолжали мелко дрожать. Кто бы подумал, что знание греческого алфавита так меня выручит.
– Живой? – Донеслось до меня откуда-то сверху.
Я задрала голову и увидела стоящего в дверях Натаниэля Кристана. Неуверенно кивнула и медленно поднялась.
– Его поймали? – просила я с трудом узнавая собственный голос.
– Нет, – покачал головой граф. – Соль помогла?
Я опустила взгляд на раскиданную на полу соль.
– Да. И греческий алфавит.
Сын маркиза своим коронным движением заломил бровь, но уточнять не стал.
– Он укусил тебя? Дай осмотрю шею, – проговорил он, потянувшись к вороту моей рубахи.
Я отпрянула.
– Нет, всё нормально, – заверила я, но Натаниэля Кристана это нисколько не успокоило, а наоборот: он насторожился.
– Я взгляну, – тоном, не терпящим возражений, проговорил он, приближаясь.
– Вот! – Я, подняв отросшие волосы вверх, покрутила головой.
Но его сиятельство это не удовлетворило.
– Расстегни рубашку, – потребовал он.
Меня прошиб холодный пот. В который раз за сегодня.
– Отойдите или я закричу!
Глаза графа на миг округлились, и он даже замешкался, но потом резким движением разорвал ворот моей рубахи. Замер, уставившись на перебинтовые выпуклости, которых у парня быть не должно. Я вспыхнула как варёный рак, размахнулась и дала наследному сыну маркиза Виены, графу Натаниэлю Кристану Виенскому пощёчину. А потом придерживая рукой разорванную материю на груди убежала прочь. Вернее, в отведённую мне замковую комнату.
