Елена Станис
Осиновый кол прилагается
«Может замок неровный? Я в противоположном крыле, которое на четыре этажа выше?» – пронеслось в голове.
Зацепилась за эту мысль как утопающий хватается за спасательный круг. Побежала по коридору к винтовой лестнице, коридор, лестница, коридор, лестница, коридор, лестница. Остановилась тяжело дыша, вошла в комнату, посмотрела в окно. Не смогла закричать, слишком сбила дыхание. Упала на колени и вцепилась себе в волосы. До выхода оставалось четыре этажа… Словно я бежала по бесконечной лестнице Пенроуза…
– Всё кончено! Всё кончено! – зарыдала я в голос. – И участь моя хуже смерти… Нет. Нет, Ты справишься, Алина. Ты сможешь. Сможешь, верь в это, потому что больше ничего не остаётся. Думай, Алина, думай. Выход есть. Надо просто найти его.
Хлебные крошки… только вместо них камни. Наковыряю из стен и буду помечать дорогу, которую прошла.
Окрылённая новым планом я принялась выковыривать со стен камешки и складывать их в подол. Когда набралось достаточно пошла к лестнице, кладя на пол через каждые три шага камешек. Спустилась вниз. Проделала тоже самое.
«А что если ничего не выйдет? Это его замок. Его замок меня не выпустит, так он сказал» – паниковало сознание.
Чтобы успокоить себя я вернулась обратно и поднялась на этаж выше – откуда только что спустилась. Если по полу раскиданы мои камни – всё в порядке: план действует.
Камней не было… Мои руки ослабли и из подола выпали оставшиеся камешки. Напрасно. Всё напрасно.
Не отчаиваться, не отчаиваться. Я ещё что-нибудь придумаю! Как выбрался Джонатан Харкер у Брэма Стокера? Спустился через окно. Я посмотрела на узкое стрельчатое окно. Вылезти смогу только по кусочкам. Я осунулась. Был уже полдень, а мои планы проваливались один за другим. У меня не было с собой ни серебряного ножа, ни склянки со святой водой, ни осинового кола, ни даже соли. Грэг Тилли как-то сказал, что вампир не выносит все христианские символы. Крест и молитва. Конечно, вот что мне поможет! Сколько время зря потрачено, но теперь я выберусь!
Я подняла руку для крестного замени, но руку словно свело параличом. Я сделала усилие, но всё было бес толку. Руку отпустило, только когда я отказалась от мысли чтоб перекреститься. Сделалось жутко. Прочту «Отче наш». Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Будто онемела. А вот отборные ругательства смогла произнести громко, с гулким эхо…
«Я проклята, – ужаснулась я. – Нет, не я. Это место. Этот замок».
– Что мне делать?! – Закричала я в пустоту, отзвуки моего голоса вернулись, ударившись о каменные своды.
«Сожгу его. Сожгу проклятый замок. Разобью всё, что смогу».
Я нервно хихикнула своей мысли. Отчаяние постепенно перерастало в злость. Лучше злиться, чем плакать.
Ударом ноги открыла первую попавшуюся комнату. Это оказались спальные покои. Широкая кровать с красным пологом. Рядом – бронзовая фигурка голой женщины. Схватила статуэтку. Она оказалась увесистой. Подошла к витражному стрельчатому окну. Размахнулась и со всех сил бросила в стекло. В свете всего происходящего, допускала мысль, что статуэтка отскочит от окна как от резины. Но нет. Голая бронзовая женщина с кусочками разбившегося стекла полетела вниз. Я воодушевилась. Камни, вазы и статуэтки (в зависимости от того что находила) летели во все попадающиеся витражи. Вскоре мне начало казаться, что замок гудит.
«От боли», – посетила меня приятная мысль.
Я продолжала вакханалию, пока не заметила, что солнце клонится к закату. На всякий случай спрятала острый кусочек витража за пояс. К несчастью ни одной горящей свечи и ни единого горящего факела в замке не нашлось. А я ведь могу поклясться, что видела ни один и не два горящих факелов, когда бегала по коридорам! Неужто замок сам затушил их, прочитав мои мысли также как Дракула?
Тем временем солнце неумолимо закатывалось за горизонт. Я просунулась в оконную раму настолько, насколько это у меня вышло.
«Натаниэль, спаси меня».
Гнетущее присутствие Дракулы ощутила ещё до того, как услышала его.
– Порядочные леди не занимаются вандализмом! – Прорычал Дракула. – Моему замку понадобятся годы, чтобы исправить все разрушения!
Я обернулась. Вампир щерился стоя на четвереньках, будто приготовившись к прыжку. Потом вдруг выпрямился. Встал на две ноги.
– Твой замок может нарастить стёкла? – Произнесла я вслух, забыв от удивления, что достаточно сформулировать вопрос мысленно.
– Может. Ему уже приходилось это делать. Так ведь, Кориэлла?
Я перевела взгляд левее и рассмотрела вампиршу.
– Перед перевоплощением я тоже нервничала, – отозвалась та.
Значит Кориэлла не хотела обращаться. Она тоже пыталась выбраться. Но у неё не вышло. Я посмотрела на Кориэллу сочувственно. Она улыбнулась, будто, как и Дракула умела читать мои мысли.
– Она не может. И я не Дракула! – Рявкнул вурдалак.
«Твой замок живой?» – Сформулировала я мысль, которая меня терзала с тех пор, как оказалась здесь.
– Мой замок существует одновременно в трёх мирах. И это не просто каменный большой дом. Он есть я и он есть портал. Он создаёт внутри себя порталы во все три мира. По отдельности, конечно.
«Почему порталы в которые я прошла работали?» – Мой следующий мысленный вопрос.
– Первый, тот, что вёл в мир твоего рождения открыл я. А портал в этот мир – назойливый как навозная муха Брауниг.
– Донсон Брауниг?! – Не поверила я услышанному.
– Этот таракан никак от меня не отцепиться, скорее бы придавить его, – прорычал Дракула.
«Ещё бы, ты же сожрал всю его семью, когда он был ещё ребёнком!»
– Не припомню, – отозвался на мои мысли вампир.
– А почему я там, в своём родном мире провалилась в ад с багровым небом?
– Только моя кровь открывает порталы. Ты прошла потому что суждено тому, чтобы в тебе была моя кровь. Тебе суждено быть моей.
– Но тогда во мне не было твоей крови! – Замотала я головой.
– Ещё не было. Прошлое и будущее – лишь отголоски настоящего, свершившегося или ожидаемого. Портал впустил тебя, потому что почуял мою кровь в тебе. Когда – не имеет значения для первого мира. Время там вообще не имеет значения.
Нет! Нет! Не хочу. Не хочу становится как это чудовище! Питаться человеческой кровью, бояться света солнца, быть проклятой.
– Кориэлла, неси златой кубок, – распорядился Дракула, упорно отрицающий что он Дракула.
Кориэлла медлила, будто решаясь на что-то. Наконец произнесла:
– Господин, позволь сопровождать вас в первый мир. Я не хочу разлучаться с сестрой.
– Ты останешься, – отрезал вурдалак.
Глаза Кориэллы сверкнули яростью, но вампирша ничего не возразила и потупилась. Потом она шагнула ближе и взяла меня за руки.
– Когда возвращаешься из первого мира, время меняется. В следующий раз мы можем встретиться через пару веков, а может статься так, что мы уже встретились, – улыбнулась вампирша. – Господин часто уходит, и я остаюсь одна. С каждым годом выносить одиночество всё тяжелее. Но теперь будет иначе.
Не зная что ответить, я просто кивнула. Хотя мысль о том, что стану такой как они душила меня. Кориэлла растворилась в тени дверного проёма и вскоре появилась в руках с увесистым золотым кубком, украшенным рубинами. Вампирша поставила его на стол и повинуясь знаку Дракулы, именующему себя Фьёрсвилдом, вышла.
Вампир прокусил себе запястье и подставил кубок под льющуюся тёмной струйкой кровь.
– Мы, повелители, пребывающие ныне, до и после, подносим тебе дар нашей силы и нашего бессмертия, – торжественно заговорило чудовище. – Сим мы принимаем твоё отречение от своей природы и узами крови связываем тебя с нами. Отныне и вовек ты становишься кровной слугой нашей.
Он протянул мне кубок. Всё моё естество бунтовало, а бушующий протест разрастался с неимоверной силой. Повинуясь порыву, я резким движением выбила кубок из лапы вурдалака.
Сосуд со звоном упал и покатился по полу, кровь Дракулы растеклась по каменной кладке.
– Кориэлла! – Взревел вампир. – Убей графа Натаниэля Кристана!
– Нет!!! – Истошно завопила я, срывая голос. – Нет!!!
Я бросилась к Кориэлле, когда та показалась в двери чтобы помешать ей, но Дракула откинул меня в сторону как котёнка за шкирку.
Вампирша подошла к одному из полированных чёрных камней размером в ростовое зеркало, измазала палец в растёкшейся по полу крови вампира, изобразила на чёрной глади ромб с удлинёнными длинными элементами и прошла сквозь портал.
Нет! Неужели всё напрасно?! Неужели Натаниэль…
Тем временем Дракула резко развернул меня к себе, его лицо, больше походившее на оскалившуюся звериную морду, было искажено гримасой бурлившей ярости.
– Сейчас, – произнёс он, резанул когтем по вене на своём левом запястье, крепко зажал мою голову и приставил ко рту кровоточащий порез.
Не успев сообразить в чём дело, я глотнула его ядовитую кровь. Резкая боль на несколько секунд парализовала меня. Чудовище ослабило хватку, я упала на пол, попыталась выплюнуть вампирскую кровь, но не могла. Кожей ощущала мерзость, растекающуюся по моим венам.
Но вопреки ожиданию, вместо волны обречённости меня поглотила необъяснимая решительность. Вынула из-за пояса кусочек острого виража и размахнувшись вонзила его Дракуле в лицо, попав в правый глаз. Он завопил от неожиданной боли. Воспользовавшись моментом, я бросилась к чёрному камню, куда вошла Кориэлла, кровью Дракулы, обильно стекающих с кончиков моих пальцев я начертала руну Одал, чёрный камень сделался газообразным, и я прыгнула в портал.
Почувствовала, как прорываюсь сквозь полотно. С удивлением обнаружила себя в главной зале замка Синих скал, просторном помещении, где принимал маркиз. Портал находился за той ростовой картиной на которой Бертрам Олиньи Клоре де Виена восседал на белом коне. Эту картину я и порвала.
Кориэлла лежала на полу, удерживаемая посеребрёнными мечами стражников.
– Алина! – Услышала я Натаниэля Кристана. Он стоял на коленях, зажимая кровоточащую рану на шее маркиза. Рядом с ними возился Грэг Тилли.
Ко мне подбежал Эгберт, но я не отводила глаз от Кориэллы, над которой занёс осиновый кол Донсон Брауниг. В это мгновение мне стало её невыносимо жалко. Она повернула голову и тоже не отрываясь смотрела на меня – единственного человека в этом зале, который её не ненавидел. В глазах вампирши читался испуг, она понимала, что для неё через долю секунды всё будет кончено. Священник замахнулся и вонзил кол в сердце Кориэллы. Она беззвучно вскрикнула и рассыпалась прахом под своим атласным платьем.
– Что произошло? – Повернулась я к Эгберту.
Юноша выглядел крайне взволнованным.
– Эта женщина появилась из картины, прямо как ты, но не повредила её, а прошла как призрак. Мы были готовы, Брауниг предупредил нас о портале, спрятанным за холстом. Но эту женщину не удержал соленой круг, она бросилась на брата. Отец оттолкнул Натаниэля, но всё произошло так быстро, мы не успели вовремя среагировать, и эта женщина… она… надеюсь отец выживет…
Глава 10. Преображение
Постепенно окружающая меня действительность начала приобретать свои привычные очертания. Я лежала в просторных спальных покоях аж с тремя стрельчатыми окнами. На стенах висели гобелены на религиозные темы, напротив стояло зеркало в полный рост, каменный пол укрывала медвежья шкура. Успокаивающе потрескивал камин, разгоняя тепло.
Тилли с Браунигом вертелись вокруг меня как две гусыни. Как приехали в замок, так и ходят гуськом друг за дружкой. Разве что не гогочат. Мы с Тамарой ходим парой!
– Алина, как себя чувствуешь? Мы очень волновались, – пробормотал здравник.
– Сносно, – ответила я, что б отвалил.
Вот угораздило мне попасть к такому никчёмному неудачнику как Грэг Тилли! Мало того, что не смог ни жену защитить, ни дочь отстоять, ещё и себя прокормить не в состоянии. Вот скажите на милость, кому он обязан тем, что не помер от голода две недели назад? А что он сделал, когда меня увели на площадь и закидывали камнями? Престарелая мокрица!
Но всё равно лучше, чем моя шлюха мать. Обрюхатели её, так живи и расти ребёнка, но ведь нет, озабоченная стерва притащила в дом отчима и её снова обрюхатели. Слаба на передок оказалась. Наверно они сейчас до потолка прыгают, что избавились от старшенькой. Квартирный вопрос никогда не терял своей актуальности. Пусть бы отчим нашёл себе распутную девку помоложе и наградил венерическим букетом мою паскудную мать, так что б та охотку к спариванию подрастеряла! Я растянула губы в улыбке представляя морду матери, которой врач сообщает что у неё сифилис, а лучше СПИД.
– Держи, дочка, это успокаивающий отвар, – протянул мне чай Тилли.
Дочка… Он впервые меня так назвал. Как я могла так мерзко думать об учителе. Где бы я была если бы Грэг Тилли не приютил меня?! На глаза навернулись слёзы.
– Спасибо, – с чувством поблагодарила я и выпила до последней капли всю горьковатую, хоть и ароматную жидкость.
Две служанки помогли мне надеть платье. А вот волосы чесать я им не позволила. Лапы прочь! Сама расчешусь. Отослала их подальше. Оставшись в комнате одна подошла к зеркалу и поморщилась. Платье в пол болотистого цвета с рюшечками, воротником по горло и длинными рукавами. Мрак!
– Принесите мне ножницы и поесть! – Крикнула я в дверь.
Торопливый топот возвестил, что меня услышали.
Через пару минут одна из служанок принесла поднос с чаем и миску овощей – свеклой, морковью, картошкой и фасолью. За ней в комнату вошла вторая с ножницами и набором для вышивания. Я хмыкнула.
– Не задерживаю! – Махнула я служанкам на дверь.
Они сделали книксен и вышли вон. А я, кажется, вхожу во вкус. Иметь слуг это удобно, ничего не скажешь. Ну а сейчас, сделаем из этого средневекового недоразумения нечто сносное. Первым делом отстригла рукава. Подумав, отрезала ещё, оголяя плечи. Потом принялась за ворот. Теперь вместо него – квадратное декольте. Повертелась, подумала и углубила вырез. Далее – обрезала длину. На полбедра. Обрезками ткани завязала на талии пояс с бантом сзади. Во, теперь я себе нравилась. Ещё одним обрезком завязала на макушке волосы, обнажив длинную шею. Теперь немного косметики… Щипцами достала из камина уголёк, дождавшись когда он остынет, подвела глаза. Отварной свеклой накрасила губы. Улыбнулась своему отражению. Теперь можно и на променаж.
Когда я выходила из спальных покоев, стражи у двери чуть шеи не свернули, но с места не сдвинулись. Такая же реакция была и у остальной охраны, которая встречалась на пути. Услышала из залы знакомые голоса – Натаниэль и Эгберт о чём-то спорили. Но когда я зашла в комнату, оба резко замолчали и повернулись в мою сторону.
– Привет, мальчики, – проговорила я низким бархатистым голосом.
Оба уставились на меня. По выражению лиц было понятно, что смутились, но глаз не отвели, напротив, рассматривали жадным взглядом. Вот так вот, Селеста, Эгберт хоть и славный парень, но соблазнить его труда не составит.
– Прикройся, – не выдержал Натаниэль Кристан, кидая в меня своим дублетом.
Я поймала его на лету, прильнула, втягивая в себя цитрусово-лавандовые нотки, лизнула. На вкус оказалось так себе.
Натаниэль даже забыл на свой манер заломить бровь, только рот приоткрыл, как и Эгберт.
– Подойди и помоги мне, сладенький, – проворковала я грудным голосом.
Граф неторопливо ко мне приблизился и о чудо! На фарфоровом лице отразился застенчивый румянец.
– Выйди, Эгберт! – Распорядился Натаниэль, не поворачивая головы к названному брату, но тот продолжал стоять как вкопанный и пожирать меня глазами. – А ну живо!
Эгберт нехотя и очень медленно заставил себя покинуть залу.
– Что ты вытворяешь? – прошептал граф мне в губы и тут же накрыл их поцелуем. Голодным, требовательным, ненасытным. Его руки блуждали по моему телу, вдавливая в себя.
Сделав над собой усилие, Натаниэль Кристан чуть отстранился.
– Я не нарушу слова и сделаю своей только после обета перед Богом. Но, Алина, я ведь не железный, – проговорил он тяжело дыша.
– Платье было неудобным, – пожала я плечиком.
– Надень другое, да хоть бы и мужскую одежду, но не разгуливай так по замку.
Ой, какие мы стыдливые! Я провела пальцем по его шее и расстегнула верхнюю пуговицу. До второй дойти не успела, Натаниэль снова обхватил меня и жадно припал к губам, соскользнул ниже, к ключице. Но снова с усилием оторвался. Подхватил меня на руки и понёс в спальные покои, откуда я и пришла. Бросил на кровать и не оглядываясь вышел.
Через пару минут ко мне вошли снова две уже знакомые служанки с четырьмя платьями на выбор. Пришлось одеться как старая дева времён Людовика пятнадцатого.
Днём ко мне заглянула Селеста. Принесла ещё несколько своих платьев. длинных и закрытых как монашечий наряд. Сказала, что не особо удивилась новости о моём настоящем поле. Сразу заподозрила во мне девушку. А ещё сообщила, что её брат (который из двоих правда не уточнила, но по-видимому речь шла о Натаниэле) полон всяческих достоинств и та девушка, к которой он выразит свою благосклонность должна быть непомерно счастлива.
И снова я осталась одна в комнате. Эх, я словно кожей ощущала, как кровь Дракулы бурлит по моим венам, придавая сил и бодрости. Переизбыток энергии надо на что-то направить. Я выглянула в окно. Солнце слепило глаза, стражники патрулировали предзамковую территорию. А недалеко от голубятни торчали три знакомые морды – те, что кидались в меня камнями. Я представила, как подвешиваю их за пятки и заживо сдираю кожу. Улыбнулась своим мыслям.
Нечестивая троица приблизилась к воротам замка и остановилась аккурат под моим окном. Не удержавшись схватила глиняный горшок, раскрыла оконную створку и прицелившись запульнула в башку рыжему, ну не чествую я рыжих канапатых дедоубивальщиков. Однако траектория броска немного отклонилась и горшок разбился о башку здоровяка с дебильной улыбкой. Тот заорал аки дикий зверь. Ему в унисон вопил «почтальон» держась за окровавленную от отскочившего горшечного осколка щёку. Жаль только рыжекоп успел отпрыгнуть. Зато одним броском двоих парнокопытных, как говорится. Все трое задрали морды кверху. А я и не думала прятаться, наоборот высунулась подальше и демонстративно плюнула вниз. О так! Бинго! Десять очков Алине!
Стражники подбежали к воющему, что драная девка, здоровяку с чёрными патлами и визжащему на всю округу «почтальону».
Внутри меня растеклось тепло… удовлетворение. Мозг усилено производил каннабиноиды. Вот ведь, а я-то думала, что в этот же день, когда Эгберт мне помог, перестала испытывать к ним ненависть. При мыслях об Эгберте сердце моё сжалось и вернулась прежняя сердобольная Алина.
– Что ты творишь! – Набросился на меня Донсон Брауниг.
Тилли, наверно, оказывал помощь пострадавшим.
– Не знаю что на меня нашло, – призналась я, – надеюсь раны не глубокие.
– Алина, – отец Брауниг присел возле меня на кровать и взял за руки, – это всё проклятая кровь чудовища, борись, не дай себе утратить человечность.
– Я не могу, я не знаю, что со мной, – из глаз полились непрошенные слёзы.
Священник обнял меня.
– Всё будет хорошо, скоро наваждение закончится, ты только сопротивляйся, не дай злой воле завладеть собой.
Легко сказать.
– Отец Брауниг, я бы хотела попросить прощение за свою выходку.
– Это хорошо, дитя, – отозвался священник. – Милт и Руперт сейчас с Грэгом и его лекарственными травами.
– А Датмир?
– К нему можно зайти сейчас.
Мы спустились на первый этаж, пересекли длинный коридор и дважды поднялись по винтовой лестнице. В покои Датмира первым зашёл Донсон Брауниг, о чём-то долго говорил с рыжим и, наконец, меня позвали. Я зашла, произнесла стандартное приветствие.
– Алина сказала, что хочет извинится, – пояснил Донсон Брауниг.
– Отец Брауниг оставьте нас, – повернулась я к священнику.
Тот поколебался, но всё же вышел. Когда за настырным священником закрылась дверь, я шагнула к Датмиру.
Рыжий посмотрел на меня исподлобья с обидой и неприязнью.
– Ты могла попасть в меня! – воскликнул он с крайним негодованием.
– Жаль что не попала, – вздохнула я.
Глаза Датмира расширились от неожиданно наглого откровения.
Не теряя времени на бессмысленную болтовню, я вынула спрятанный за поясом кинжал, размахнулась и ударила что есть силы. Мимо! Гадёныш успел отпрыгнуть. Замахнулась и снова ударила. Рыжая мерзость снова отскочила и заорала на весь замок:
– Убивают!!! На помощь!!!
В этот момент мне удалось нанести удар. К несчастью – всего лишь порез на руке, но от расползающегося пятна крови на белой рубашке я почувствовала азарт и снова замахнулась. Но вдруг… Гадство! Меня обхватили сзади железной хваткой. Я лягалась и выкручивалась, но бес толку. Кинжал со звоном упал на каменный пол.
– Не надо, – услышала я над ухом Эльгибора.
– Отпусти! – Закричала я.
– Не надо, – снова повторило железное чудище.
Вот чурбан неотёсанный! Интересно, его словарный запас включает больше ста слов или меньше?
Рыжая трусливая скотина Датмир, конечно, сбежал, сверкая пятками.
Уже через минуту в комнате собралась толпа заинтересованных и любопытных. Постепенно ярость начала утихать, оставляя место раскаянию.
– Я сожалею, не знаю что со мной происходит, – всхлипнула я.
– Ты хотела убить человека! – Набросился на меня Донсон Брауниг. – Соврала мне, только чтобы добраться до него!
– Ты поступила очень подло, Алина, – осуждающе покачал головой Грэг Тилли.
– Оставьте её в покое! – Прозвучал голос Натаниэля Кристана, от которого сердце забилось чаще. – Все живы, ничего страшного не произошло. Эльгибор, отпусти.
В этот момент стальная хватка стража ослабела, и я бросилась в объятия моего графа. Заплакала уткнувшись в его плечо.
– Тихо, сердце моё, всё наладится, – успокаивал он, гладя по спине.
Натаниэль поднял меня на руки, а я прильнула к нему, вдыхая цитрусово-лавандовый аромат. Меня снова вернули в спальные покои.
Остаток дня я провела фактически запертой (поскольку дежуривший возле моей двери страж охранял не меня от других, а других от меня). Тарелки и ночную вазу приносили и уносили испуганные служанки. И только когда солнце зашло, страж утопал в гарнизон, или куда там утопывают по ночам стражники, если не несут ночную смену.
Они думают, что я выбилась из сил и засну. Хм, кабы не так! Напротив, с заходом солнца бодрости только прибавилось. Я чувствовала, что могу свернуть горы! Хотя зачем сворачивать горы? Достаточно свернуть шею одному мерзкому маркизу. Хоть он и дышит на ладан, но не факт, что окочурится. Эх, Кориэлла, даже маркиза не смогла закусать до победы! Придётся мне завершить начатое. Ух, как вспомню темницу, так и хочется его подвесить за ноги, прижечь пятки, сломать рёбра… Впрочем, довольствуюсь удушением. Раз он еле дышит, помогу ему перестать дышать.
– Солнце никогда не взойдёт на западе, реки никогда не повернут вспять… – передразнила я маркиза гнусавым голоском. – А ты никогда не встанешь на ноги, козлина!
Всё остро-колющее у меня изъяли. Можно было разбить окно или зеркало, но излишний шум ни к чему.
К счастью, я знала где находятся покои жирного маркиза.
На цыпочках выскользнула за дверь и крадучись прошмыгнула к лестнице. Дальше вниз по коридору и вот они! Дубовые двери с гравюрой лошади. На моё счастье стражников не было, а двери оказались не скрипучими.
Какие роскошные покои! Что царские палаты! Мраморные статуи, позолоченная умывальня, прекрасная лепнина на стенах и потолке. А нас троих, жмотяра, в одну келью! Ну всё, скоро ты отправишься куда тебе положено!
Наступая на мягкие шкуры убитых животных, коими был застлан весь пол, я подошла к широченной кровати. Морды маркиза видно не было, только щёку, волосы и колпак. Плечи вздымались – тварина ещё дышал. Мне, конечно, хотелось разбудить жиробаса и произнести обличительную речь, чтобы знал от чьих рук он в конце концов откинет копыта, но тот мог заорать, сбежались бы стражники и я бы не завершила свою благую миссию. В общем меньше слов, больше дела. Я подошла ближе, взяла вторую подушку и положила её на морду гадине, перекрывая дыхание, сама навалилась сверху.
И вдруг неожиданно сильные руки маркиза меня резко отстранили. У гада сил оказалось как у здорового! Неужели он так быстро оклемался?!
Вскоре я поняла в чём дело. Это был не маркиз! Донсон Брауниг, будь он трижды не ладен! Мерзкий священник обхватил меня, не давая вырваться, а тем временем в покои вбежали соглядатые. Я полуобернулась: Тилли, Эгберт, Натаниэль.
– Натаниэль! – Крикнула я, надеясь, что мой граф снова вступится за свою Алину, но он молчал, пронзая меня осуждающим взглядом. Как и все остальные присутствующие.
– Алина постепенно теряет свою человечность, – покачал головой Брауниг.
Меня вернули в мои покои, но этого воинствующим самцам показалось мало и меня привязали к кровати.
– Говорил, что до свадьбы будет воздерживаться, а сам сразу к горяченькому, – подмигнула я Натаниэлю, но тот юмора не оценил, видать зацепила моя попытка свести счёты с папашкой.
– Эгберт, милый, останешься со мной хоть ненадолго, – сменила я тактику и объект внимания.
Тот явно не ожидавший от меня просьбы остаться, затормозил. А я «взяла быка за рога».
– В первый раз, когда я тебя увидела, поняла, что нам суждено быть вместе. Я столько ночей мечтала о тебе…
– Алина, – Эгберт было шагнул ко мне, но Натаниэль его затормозил и заставил выйти.
Гадкий собственник! А ведь я фактически не врала, разве что самую малость. Ладно, граф так граф.
– О, Натаниэль, – облизала я губы, – от таких мужчин как ты у девушек подгибаются колени.
Блондинстый аристократ стоял неподвижной статуей. Вот ведь, деревяшка! Я приподнялась, нагнувшись так, чтобы милашка граф мог лицезреть мои достоинства, виднеющиеся из выреза.
– Развяжи, меня, сладкий. Ручаюсь, ты не пожалеешь.
Натаниэль поднял бровь как он это обычно делает когда не может выразить эмоцию словами.
– Странно слышать подобные речи от девицы, – ухмыльнулся ледышка.
– Ваше сиятельство, позвольте мне, – шагнул вперёд Донсон Брауниг. Видать что-то задумал, гадёныш, а быть может…
Сиятельство развернулся и вышел из комнаты, оставляя за собой цитрусово-лавандовый шлейф. За ним последовал Грэг Тилли. Остались только я и Брауниг.
Священник стоял надо мной, внимательно всматриваясь. Неужто решил воспользоваться ситуацией, стервец. Что ж, подыграю ему, несмотря на солидный возраст был в Донсоне Брауниге некий шарм, не стану отрицать.
– Помнишь, тот вечер на бойницах, Донсон, когда ты признался мне в своих детских травмах, а я положила свою руку на твою, а когда ты повернулся ко мне и наши лица оказались так близко, – я облизнула губы. – Если бы ты тогда поцеловал меня, я бы ответила.
Брауниг взглянул на меня с отвращением.
– Я сорок лет противился искушениям, тебе не смутить меня.
Глупец! Нашёл чем хвастаться! И что хорошего в воздержании, в том, чтобы все эти долгие годы держать себя в чёрном теле? Считаешь моего Повелителя заклятым врагом, а ведь для Повелителя ты не враг, а всего лишь вредное насекомое, которое достаточно просто прихлопнуть.
– Так может слишком долго противился? – Я рассмеялась и обнажила плечо.
А вот и взгляд, такой мужской, голодный. Нет, Браунигу не чужды земные желания. Или может это я ему настолько приглянулась?
Что? Неужели решился? Брауниг подошёл ближе, схватил меня за подбородок. Я улыбнулась и приоткрыла губы. И он…
– А-а-а!!! А-а-а!!! – Закричала я от боли.
Мерзавец что-то сунул мне в рот!
Жжение. Жжение. Жжение.
Очнулась я только утром. Руки мне развязали. Рядом на стуле сидел Натаниэль Кристан.
– Натаниэль, – прошептала я, ощущая измождённость, от прошлой бодрости не осталось и следа.
– Как себя чувствуешь? Больше не тянет соблазнять отца Браунига? – Ехидно поинтересовался Натаниэль Кристан.
– Мне так стыдно, – я закрыла глаза, хотелось провалится сквозь землю.
– Надеюсь, – отозвался его сиятельство.
В руках у Натаниэля был свиток с поломанной печатью.
– Помнишь, мы послали голубей дяде в Малтию? В ответ он прислал не голубя, а гонца. Вот с этим, – он развернул бумагу. – Дядя пишет, что на границе Малтии с Виеной в отдалении есть замок, известный местным дурной славой. Хозяин замка именует себя лордом Фьёрсвилдом. У него нет ни стражей, ни вассалов, но не осталось ни одного благородного мужа от границы Малтии до Волжанских земель, что не трепетал бы пред ним.
В дни равноденствия ближайшие к проклятому замку сёла собирают для него «подать на лихо» золотом или «платят дань кровью». Опущу для тебя подробности.
Дважды благородные господа отправляли войска к его замку, но оба штурма длились до первой ночи, а на утро полководцев находили насаженных на кол, а рыцари разбегались как трусливые мыши. После этого подати и дань дважды возрастали.
Дядя отговаривает отца от любой конфронтации. Пишет, что даже малейшая попытка призвать Фьёрсвилда к ответу обречена на провал и не принесёт ничего кроме горя.
Я поднял почти весь гарнизон, оставшиеся люди будут охранять замок. Через пару часов мы выдвигаемся. Если всё получится наваждение спадёт, Алина, и ты будешь прежней.
– Но я уже прежняя, – запротестовала я.
– Брауниг сказал, что просфора имеет временное действие, пока вампир в этом мире, связь, – граф поморщился на этом слове, – сохранится.
– Я тоже еду, – вскочила я на кровати. – Сама смогу держаться в седле, тебя не обременю, – добавила я, видя скепсис на красивом лице Натаниэля.
– И речи быть не может, – покачал головой граф. – Я не могу больше рисковать тобой и не думай возражать, сердце моё.
Несмотря на мои дальнейшие уговоры, аристократ был непреклонен в своём решении меня не брать. Грэга Тилли тоже не взяли, так что мне было не так обидно. А вот Донсон Брауниг собирался в дорогу и зашёл ко мне проститься.
– Отец Брауниг, мне так жаль и так стыдно за то, что я вчера наговорила… – начала я, но священник прервал мою покаянную тираду.
– Полно дитя, это была не ты и я тут не за этим. Хотел попрощаться, Бог знает, когда свидимся.
Попрощаться? А не лучше ли поехать всем вместе, я же уже показала себя и могу быть полезной! Раз Натаниэль отказывается меня брать, может это сделает Брауниг?
– Вы же понимаете, что я должна поехать. Чтобы не случилось. Я была в первом мире, и я не успокоюсь, пока чудовище поблизости.
– Я не хочу, чтобы с тобой случилось дурное, дитя, – сказал отец Брауниг.
– А я не хочу, чтобы дурное случилось с вами.
Донсон Брауниг печально мне улыбнулся:
– Боюсь дурное со мной уже произошло. Много лет назад. И если, чтобы отправить монстра в ад мне надо будет спуститься в преисподнюю, быть по сему.
Глаза отца Браунига светились грустной решимостью.
Отказать взять меня с собой Натаниэлю Кристану показалось мало, он ещё и запер меня в комнате! Мнда, доверие плещется и вытекает.
Услышав особо громкие звуки я выглянула в окно. На Вихре перед если не армией, то целым взводом гарцевал Натаниэль Кристан в отливающих на солнце доспехах и в плаще-полусолнце. Воинствующий принц, ни дать, ни взять!
