Елена Станис
Осиновый кол прилагается
Не успели разложиться как нам доложили о том, что караульный, который пострадал от Дракулы, пришёл в сознание. Мы вчетвером не теряя времени отправились к нему. По дороге я заметила смотрящего на меня в упор с нескрываемым презрением Датмира, но проигнорировала его. Буду ещё на всяких парнокопытных размениваться.
Нападение произошло в помещении Донжоне – самой крупной из башен замка – на последнем (третьем) этаже. Пострадавшего перенесли в восточное крыло жилой части замка, куда вёл отдельный вход. Восточное крыло оказалось чувствительно холоднее нашего. К счастью комната, где лежал бедняга, была оснащена камином, огонь в котором поддерживался день и ночь. Нас встретил у входа в комнату караульный начальник.
– Фирс слаб и не может выговаривать слова, только мычит. Писать он не умеет и честно говоря, не представляю, что можно от него узнать, милсдари, – сообщил он. Должно быть с Грэгом Тилли и Донсоном Браунигом, а может и с Эльгибором, они уже были знакомы, а представляться мне он не счёл нужным.
– Ничего, мы учтём возможности Фирса, – успокоил священник.
– Сейчас с ним его сиятельство наследный сын маркиза и названый сын маркиза Эгберт, – добавил караульный начальник.
Моё сердце подпрыгнула от мысли, что сейчас я снова увижу Натаниэля.
Мы вошли в комнату, поклонились господам. При этом Натаниэль мне чуть заметно улыбнулся, я вернула ему улыбку.
– Эльгибор, жди за дверью, – распорядился граф Виенский. – Народу и так предостаточно.
Действительно, комната была небольшой, таких же габаритов, как и наша предыдущая комнатка-келья, а сейчас в ней собралось семь человек, включая раненного.
Караульный лежат на кровати с перебинтованным горлом и плечом. К ноге был привязан жгут. На вид мужчине было около сорока, щёки впалые, под глазами залегли тёмные круги. Выглядел он измождённым.
«Бедный, как он пострадал. Хорошо хоть выжил», – подумала я.
– Фирс, ты можешь хоть что-то произнести? – Обратился к нему Донсон Брауниг.
– У-у-у, – издал стон раненный.
Мы с Грэгом Тилли переглянулись. Наверно караульный начальник прав. Что может нам сообщить человек, который не умеет писать и в данным момент не способен говорить? Но отец Брауниг нашёл выход из положения.
– Фирс, я буду задавать вопросы, если ты скажешь «у» один раз, это будет означать «да». Если скажешь два раза, это будет означать «нет». Если не знаешь, промолчи. Ты понял?
– У – выдохнул караульный.
– Да, – пояснил Грэг Тилли.
Караульный начальник бросил одобрительный взгляд на отца Браунига.
– На тебя напало это существо? – Священник развернул перед раненным нарисованный мной автопортрет Дракулы.
– У.
– Да, – перевёл здравник.
– А потом он скрылся в направлении замковых ворот? – спросил отец Брауниг.
– У. У. – простонал несчастный.
– Два раза «да», – не сдержалась я.
Пошутила сильно некстати и уже корила себя за это. Бедный человек еле выжил и не мог говорить, а я ни к месту сострила. К счастью, понял мою издёвку только Натаниэль Кристан, что читалось в брошенном на меня взгляде и однобокой ухмылке. И, может быть, отец Брауниг, но последний и бровью не повёл. А Грэг Тилли, Эгберт и караульный начальник в один голос возразили мне, напомнив, что два раза «у» означает «нет».
– Он побежал на юг? – Продолжил Брауниг.
– У. У.
– На север?
– У. У.
– На запад?
– У.
Донсон Брауниг вытащил из внутреннего кармана толстую изрядно потрёпанную тетрадь и сделал пометки карандашом.
– Отец Брауниг, а что вы записываете в свою тетрадь? – Поинтересовалась я, когда мы возвращались в своё крыло замка.
Священник протянул мне потрёпанную тетрадь. Она была исписана больше чем наполовину. Каждая страница начиналась датой и указанием места.
– На протяжении всей жизни я отмечал те события, которые были связаны или могли быть связаны с вампиром.
Меня сразу охватило желание ознакомиться с содержимым тетради.
– Можно я почитаю? Верну в целости, обещаю, – попросила я.
– Если бы знал, что тебя заинтересуют мои записи, дал бы раньше, – улыбнулся Донсон Брауниг.
– Спасибо, поблагодарила я, прижимая к груди потрёпанную тетрадь.
Глава 8. Ловит волк, ловят и волка
После возвращения, я, Тилли и Брауниг поужинали на кухне. Втроём и без эксцессов. Но когда мы возвращались в новую отведённую нам комнату и я уже предвкушала как лягу спать на мягкую постель под балдахином, меня перехватили. Резко дёрнули за руку. Я ойкнула от неожиданности. Здравник и отец Брауниг затормозили и обернулись.
– Переговорю с ТОДом, – соблаговолил пояснить им его сиятельство Натаниэль Кристан. – Эльгибор, следуй в спальные покои за милсдарями.
Я повернулась к графу и улыбнулась, но добродушия на лице его сиятельства не увидела. Он затащил меня через кухню в прохладное помещение со множеством полок, на которых лежали бутылки, недалеко в ряд стояли увесистые бочонки.
– Где мы? – Я заозиралась.
– В баттери, – ответил Натаниэль, но мне это ничего не дало.
– А, здесь хранится вино, – догадалась я.
– В основном пиво.
Я немного покружилась. Бутылки были без этикеток. Но наверно располагались в каком-то определённом порядке. Его сиятельство решил со мной жахнуть чарку другую? Так-то я не любитель, но за компанию, как говорится…
Натаниэль провёл пальцем по моей шее и его взгляд как-то странно остановился чуть ниже ключицы. Я подняла бровь. Надеюсь это у меня вышло хоть наполовину также эффектно как у графа. Мимику не оценили.
– Где твоя цепочка? – Холодно спросил Натаниэль Кристан.
Моя цепочка с ключиком, которую я подарила Эгберту. Сказать правду или соврать? Врать мне было неприятно, и я старалась прибегать ко лжи только в крайних случаях. Потому ответила честно.
– Цепочку я подарила Эгберту. Он мне дважды очень сильно помог, – добавила я в оправдание.
В оправдание? Так, теперь ещё и буду оправдываться. Но это было до того, как Натаниэль меня поцеловал, так что технически всё нормально.
По выражению лица его сиятельства я поняла, что он об этом уже знал. Наверно видел ключик на шее названного брата. Хорошо, что я не стала врать.
– Ты любишь Эгберта? – тихо спросил сын маркиза.
Люблю? Должна бы любить. Эгберт такой добрый, улыбчивый, красивый, столько раз выручал меня. Конечно, он был самым лучшим… другом. Неужели я такая испорченная? По всем канонам несмотря на то, что у Эгберта есть дама сердца, я должна воспылать к нему неразделённой любовью. Мне ведь было так хорошо, так легко с ним. Но это – не любовь. А может поцелуй графа всё изменил во мне?
– Нет, – проговорила я с таким изумлением, как будто только что открыла для себя закон тяготения.
Лицо Натаниэля с ожидающе напряжённого сделалось вдруг каким-то … счастливым? И мне от этого почему-то тоже стало как-то радостно. Неужели… Вот уж не думала, что моё сердце предательски выберет высокомерного графа. Уж лучше б я влюбилась в Эгберта, хоть и неразделённой любовью. Ведь с Эгбертом так легко, просто, а от Натаниэля Кристана у меня мурашки по коже и чувство неловкости, и…
Он притянул меня к себе и схватил в охапку как стог сена. А я, а мне так стало сладко в его объятиях. Чуть отстранился и нашёл мои губы своими. Поцелуй. Ещё один. Потом мы услышали шум на кухне: должно быть прислуга убирала со стола.
– Долго мы ещё будет прятаться по углам как нашкодившие котята? – прошептал Натаниэль.
– А ты хочешь довести до сердечного приступа добрую половину замка? Граф Натаниэль Кристан и Тод. Если б ещё меня звали Тодео было бы как-то менее неудобно…
– Алина, ты знаешь о чём я, – его сиятельство снова коснулся моих губ нежным поцелуем. – Надень платье. Я пришлю тебе несколько из запасов Селесты.
– Чуть позже, Натаниэль, пожалуйста. Мне надо поговорить с мастером Тилли.
– Не затягивай.
Тут из дверного проёма нас осветило, но через миг дверь закрылась обратно. Наследный сын маркиза, обжимающийся с учеником здравника. Смачная картина кому-то представилась. Скоро поползут слухи.
Так или иначе, но вернулась я в комнату счастливая. Там меня уже ждали Грэг Тилли, Донсон Брауниг и Эльгибор. Но не спросили меня ни о чём. Природная учтивость? Мне было капельку неудобно и стыдновато, но сохранившийся вкус губ Натаниэля, его запах, предвкушение новых встреч перекрывали всякие другие чувства.
Каково было моё удивление, когда на подушке я обнаружила веточку с цветущими репейниками, лежащей на записке. Я поставила репейник в вазу с подаренными Натаниэлем утром цветами и взяла в руки записку. От аккуратно сложенного листка бумаги исходил знакомый цитрусово-лавандовый аромат. Красивым витиеватым подчерком был написан дистих.
«Томясь разлукой и тоской
Я новой встречи жду с тобой»
Ниже приписка: «Репейник – символ счастья».
Ах. Натаниэль Кристан, тебе досталась моя первая пощёчина, мой первый поцелуй. В чём ещё ты будешь для меня первым?
Меня переполняли эмоции и спать я не могла. Зажгла свечу на столе и принялась за чтение тетради Донсона Браунига.
Я ожидала, что первой записью нападения вампира будет семья Браунигов. Но нет. Никаких упоминаний Браунигов в заметках священника я не нашла. Должно быть Донсону слишком больно от этих воспоминаний.
Первая запись тетради гласила: «Клянусь бессмертною душой не иметь покоя доколе не будет изничтожен проклятый вурдалак, что безвременно лишил меня семьи».
Она была сделана тёмно-багровыми чернилами.
«Кровь» – промелькнуло в голове. Далее шли описания случаев нападения вампира по схеме: дата – место – убитые и выжившие – особое. К особому относилось описание поведения монстра, был ли применён гипноз, в какой стороне вампир скрылся после нападения. Так, первой записью было.
28 июля 1741г. от Р.Х.
Малтия, деревня Долгое.
Убита женщина, около 30 лет, иссушена укусом в шею.
Особое: жители свидетельствовали, как душегуб (предположительно вампир) встал на четыре лапы и скрылся в стороне серых гор на Юго-Востоке.
Следующая запись.
12 октября 1741г. от Р.Х.
Малтия, деревня Спорное.
Убита семья из пятерых человек (мужчина около 40 лет убит ударом в голову, женщина около 35 лет иссушена, девочка около 7 лет иссушена, девочка около 5 лет иссушена, младенец иссушен), выживших нет.
Особое: соседка видела мужчину, что стал на четвереньки и аки зверь помчался на юг к Волжанским землям.
Я внимательно прочитала все случаи нападений, описанные Донсоном Браунигом.
К концу я увидела запись, вероятно, о жене учителя.
15 октября 1772г. от Р.Х.
Виена, город Сторнул.
Убита женщина, 37 лет, иссушена укусом в шею.
Особое: муж видел, как душегуб (предположительно вампир) на четырёх лапах пустился в сторону озера Яркое.
Последняя заметка касалась караульного.
16 июня 1774г. от Р.Х.
Виена, замок Синие скалы, принадлежащий маркизу Бертрам Олиньи Клоре де Виена.
Покалечен (повреждена шея и левое предплечье) караульный, несущий дозор в Донжоне, около 40 лет.
Особое: чудовище (опознано) понеслось на запад в сторону Дикого леса.
Всего записей было сделано 58. Из них 35 имели указания в какую сторону скрылся монстр. А что, если вампир питался в разных местах, но возвращался в одно и тоже? Мне пришла в голову идея изобразить лучи от мест нападения по направлению движения чудовища. Карта, которую дал мне Грэг Тилли была у меня с собой. Вот только я по ней не ориентировалась.
– Эльгибор, – тихо позвала, – Ты не спишь?
Кровать Эльгибора, собственно, как и кровати здравника и отца Браунига от моей отделяла ширма. Я выглянула за неё. Эльгибор сидел на своей кровати в полном одеянии латника. Грэг Тилли и Донсон Брауниг уже спали. Я встала и присела на кровать к Эльгибору, тот тут же вскочил.
– Ты чего? – не поняла я. – И почему в доспехах? Не можешь сам снять? Давай я помогу.
Я потянулась к стражу, но он отпрянул в сторону как от чего-то прыткого и ядовитого.
– Ты не слуга и не жена, что б раздевать меня, – Выдал железный человек.
Что? Что значит не жена?! Как он…
– Как ты догадался? – Спросила краснея.
А может сам Натаниэль сказал что я девица?
– По тому как ты смотришь на графа Виенского и потому как граф Виенский смотрит на тебя.
О как, я улыбнулась и опустила глаза. Какой ты, Эльгибор, оказывается наблюдательный.
– Меня зовут Алина, – решила я представится.
– Необычное имя, – отозвался латник.
– Наверно, – пожала я плечами. – Слушай, а ты хорошо разбираешься в местности? Можешь помочь мне найти кое-какие места на карте?
– Нас учили знать карту, – пробасил Эльгибор.
– Поможешь мне?
Латник кивнул. Я усадила его за стол. Развернула карту, приготовила перо и чернила.
– Покажи мне, пожалуйста, Малтию, деревню Долгое. – Страж ткнул пальцем, я поставила точку. – А теперь – Серые горы…
Я продержала Эльгибора почти до ведьминого часа. Он ткал пальцем в места, которые я указывала, а я ставила крестики и точки, которые соединяла отрезком. Крестиком обозначала места нападения, а точкой направления движения согласно записям Донсона Браунига.
В итоге у меня получилось тридцать пять отрезков.
– Вот, Эльгибор, теперь мы продлим эти отрезки и посмотрим какие получатся точки пересечения. Так, смотри Эльгибор, семнадцать лучей прошли через одну точку. Это больше, чем я ожидала. Соединились где-то в смешанном лесу, если я не путаюсь в обозначениях. Ещё вижу шесть соединились где-то на границе Малтии. Это может быть случайностью, но семнадцать… Эльгибор, кажется мы обнаружили логово Дракулы. Можем поздравить друг друга.
Общаться с Эльгибором было сродни разговору с неживой природой: тебе ничего не ответили, но ты вроде как высказалась.
Мне сразу захотелось сообщить о своём открытии тому, кто это оценит. Но священник, как и здравник уже спали. Будить не стала. Пожелала Эльгибору спокойной ночи и легла на свою новую шикарную кровать под балдахином и тут же провалилась в объятия морфея.
Просыпаясь, ощутила запах мелиссы. Я не ошиблась: рядом со мной лежала свежесорванная мелисса на длинном стебле. Рядом нашла записку с уже знакомым витиеватым подчерком. Снова двустишье:
«Ты озарила жизнь мою,
За то тебя благодарю»
Ниже приписка: «Мелисса – символ глубокой симпатии. Встретимся в баттери за час до обеда».
Какой ты романтик, граф Натаниэль Кристан! Я улыбнулась и понежилась в кровати. Сердце забилось сильнее от предвкушения скорого свидания. Я взглянула на свечные часы – до обеда оставалось немногим больше часа. Ни Грэга Тилли, ни Донсона Браунига в покоях не было, только хмурый страж возвещал о себе мерным храпом.
Стараясь создавать поменьше шума, дабы не потревожить хмурого латника, я оделась, нацепила на шею кулончик с мятой, призванный скрыть прочие не столь приятные запахи. И пока Эльгибор воинственно храпел, прокралась за дверь и поспешила на первый этаж в помещение с бутылками алкоголя, где ждал мой Натаниэль. Но по дороге меня встретил неприятный сюрприз.
– Эй, юродивый! – окликнул меня рыжий Датмир.
Я не обернулась.
Он нагнал меня сзади и больно толкнул в бок.
Не знаю, чем бы всё это закончилось, не вмешайся Натаниэль Кристан.
– Не тронь ле… лекаря! – Потребовал он. – И это моё последнее тебе предупреждение.
Датмир замер. Он явно не ожидал появления его сиятельства. Не сказав ни слова, чубась резко поклонился и убрался прочь с глаз. Я выдохнула.
– Прости за него. Датмир привык, что люди, не имеющие высокого статуса, расшаркиваются и угодничают перед ним. Больше он такого себе не позволит.
Я пожала плечами.
– Есть категория людей, которые чувствуют себя более значимыми, унижая тех, кто, по их мнению, слабее. Особенно если у этих тех есть то, что желают иметь они сами. Например, благосклонность хозяина. Такие люди могут некоторое время претворятся хорошими, но никогда не изменятся.
– Ты очень рассудительна. – Улыбнулся Натаниэль касаясь моих губ своими. – Благословение иметь умную жену.
– Что? – С улыбкой повторила я. Неужели…
– Падать на одно колено буду после батюшкиного согласия.
Сердце подпрыгнуло, а Натаниэль притянул меня ближе, одаривая ласками.
– Должно быть новая постель пришлась тебе по вкусу раз спала до обестны, – заметил Натаниэль. – Кстати, почему тебя не сопровождает Эльгибор? Получит своё, когда попадётся мне на глаза.
Ой, не хотелось подставлять латника.
– Это из-за меня, Натаниэль. Всю ночь я его напрягала с заданием. А потом ускользнула к тебе, когда он прикрыл глаза. Не наказывай, пожалуйста, стража.
– И каким таким заданием ты его напрягала ночью? – Прищурился граф.
– Объяснял мне карту местности.
Натаниэль поднял бровь. Хмыкнул. Потом схватил меня за руку и потянул в глубь баттери.
– Не знаю, как принято в твоём мире, но в Виене положено поднимать чарки, когда происходит что-то судьбоносное, например, встречаешь деву, что тебе предназначена.
Я улыбнулась чувствовать себя предназначенной Натаниэлю Кристану было очень приятно.
– У нас тоже, пьют горячительное при каждом удобном случае, – ответила я, но осознав насколько невежлива, быстро добавила – а в эпохальных ситуациях так особенно.
Натаниэль снова заломил бровь, но тему развивать не стал, вместо этого обернулся к заставленным вином полкам.
– Выбирай любую бутылку на удачу.
Я скользнула рукой по горлышкам лежавших бутылкой, но резко отдёрнула руку, наткнувшись на что—то острое.
– Ай! – Вскрикнула я от неожиданной боли.
– Поранилась? – Встрепенулся Натаниэль и с нежностью прикоснулся губами к порезу.
– Лучше?
– Нет, но очень приятно.
Граф улыбнулся и снова поцеловал пострадавший палец. Затем откупорил крышку выбранной бутылки, разлил вино по фужерам и протянул мне один. Когда взяла бокал, заметила, что он измазался красным, поняла, что поранила палец до крови.
«Дурной знак», – отчего-то пронеслось у меня в голове. Странно. Никогда не считала себя суеверной.
Когда возвращалась в отведённые нам покои, первым кого встретила был Эльгибор, который нёсся ко мне полубегом, сопровождаемым металлическим клацаньем.
– Не хотела тебя будить, – пролепетала я в своё оправдание.
Латник одарил меня хмурым взглядом исподлобья.
– Пойдём, расскажем про наше вчерашнее открытие, – сказала я и не оборачиваясь пошла дальше, а следом тяжёлой поступью зашагал Эльгибор.
– Мне надо на обед, – окликнул меня Эльгибор перед дверью в спальные покои.
– Хорошо, ступай конечно, не волнуйся, со мной ничего не случится, – подбодрила я.
Латник кивнул (или мне показалось что кивнул) и пошёл вниз, а я зашла в комнату.
– Здравствуйте, учитель, отец Брауниг, – поприветствовала я.
– Где ты была? – поинтересовался Грэг Тилли, ответив на моё приветствие.
– Его сиятельство граф хотел меня видеть, – мурлыкнула я.
– Об этом мы сегодня ещё поговорим, – как-то по-недоброму произнёс здравник.
– Отец Брауниг, – подпорхнула я к священнику, – Спасибо ещё раз, что позволили ознакомится с вашими записями. Вчера мы с Эльгибором сделали отметки на карте, обозначив место нападение и направление движения упыря. И вам на это стоит взглянуть.
Я развернула на столе карту со своими заметками. То место в лесу, где сходилось подавляющее количество пересекающихся лучей было выделено кружочком. Пояснений не потребовалось, оба мужчины поняли догадку. Здравник посмотрел на меня с восхищением и толикой гордости, отчего на душе потеплело. А отец Брауниг обнял меня за плечи и поцеловал в лоб.
– Я тоже пытался по направлениям определить логово монстра, но попытки оказались тщетны. Но благодаря тебе, умная девочка, наконец выпал шанс поймать его! Немедленно иду к маркизу, запрошу всё необходимое. – вдохновился священник. Никогда ещё не видела его в таком приподнятом настроении.
Моё эго было удовлетворено, но хотелось ещё побольше его подсластить, например, словесной похвалой учителя.
– Я обозначила на карте лучи и просчитала наиболее вероятную точку сходимости. Естественно, в расчётах есть определённые погрешности, но, по моей оценке, они не превышают десяти процентов.
Вообще-то тридцати трёх процентов, но это – детали.
– Никогда бы не подумал, что юная девушка обладает умом учёного старца, – не подвёл моё честолюбие Грэг Тилли. – Алина, я вот бы ещё о чём хотел бы поговорить… Вернее о ком…
Учитель мялся. О ком это он собирается со мной поговорить? Об Эльгиборе, наверно. По ночам страж восполняет недостаток издаваемых звуков периода бодрствования мощным храпом и, тем самым, составляет неслабую конкуренцию самому здравнику.
– О графе Натаниэле Кристане, – удивил меня Тилли.
– И что с его сиятельством? – Насторожилась я.
– Понимаешь, Алина, мужчины падки на молоденьких и симпатичных барышень, но их намерения… не всегда чисты и прозрачны.
Я снисходительно улыбнулась.
– Натаниэль совсем не из таких мужчин. Он верх совершенства! Он очень обходительный, честный, благородный!
– Святая наивность! – Не выдержал здравник. – Он, конечно, очень хорош, но он – мужчина. Скажи, он уже пытался тебя поцеловать?
С Грэгом Тилли было неловко обсуждать подобные вопросы. Он скорее выполнял функцию родителя, чем подружки.
– Да, но ничего большего, – пробормотала я, чувствуя, как алеют щёки.
– Большего?! – Глаза Грэга Тилли округлились. – Он сын маркиза, Алина. Не знаю как в вашем мире, а в нашем, маркизы женятся на маркизах, а простолюдины на простолюдинках. Мне жаль, что я не могу обеспечить тебе хорошего приданного, но как только мы вернёмся, я представлю тебя названной дочерью и мы подберём тебе достойного работящего мужа, который будет уважать тебя и не станет водить за нос.
Я начала закипать и даже не обратила внимание на слова здравника об удочерении.
– Натаниэль не водит меня за нос! Он – самый лучший, самый честный, самый красивый…
Моя речь стала какой-то нелогичной, но эмоции настолько переполняли меня, что я не обратила на это внимание. Никогда не откажусь от Натаниэля! Не нужен мне никакой честный и работящий муж!
– Святая наивность, – снова повторил Тилли. – Думаю, мне надо поговорить с Натаниэлем, – он сделал ударение на имени графа.
Чувства, причём самого разного толка бурлили во мне и одним из них был страх. Страх, что учитель окажется прав в отношении предмета моей любви. Буркнув напоследок что-то неразборчивое, Грэг Тилли вышел из спальных покоев. А я уселась на кровать пытаясь привести себя в душевное равновесие и определить тактику разговора с учителем.
Он сейчас вернётся и скажет: «Граф – тебе не пара!». А я: «Жизнь вещь изменчивая, сегодня ты на коне, завтра под конём! Надо ловить удачу за хвост и наслаждаться днём сегодняшним…». Нет не то.
«Любовь выше предрассудков, она как луч света озаряет даже дно глубокого озера…» Нет. Опять не то.
«Женщину должен обеспечивать мужчина. Граф титула не лишиться, если женится на девушке без титула…» Ближе, но нет.
«Учитель, ты же сказал, что умом я учёный старец. Я достаточно рассудительна, чтобы не пасть жертвой обольщения. Моей сознательности хватит, чтобы противостоять обманчивому очарованию. Но если граф честен со мной я не вижу причин отказывать ему в ухаживании». Да. Вот что-то типа этого.
А если он мне в ответ: «Натаниэль – недостойный человек, ты обманулась в нём».
– Граф Натаниэль Кристан – достойнейший молодой человек. Ты не прогадала, девочка! – Воскликнул здравник с порога.
Я опешила и едва не выдала заготовленную браваду.
Тилли подошёл ко мне взял за руки и огорошил новостью от которой хотелось петь и танцевать.
– Он просил у меня твоей руки.
Я вскрикнула и поспешно зажала рукой рот, чтобы не сбежались стражники. Конечно в начале, Натаниэль Кристан должен был спросить меня, вдруг – откажу, а не ставить в известность близких, но… А-а-ах! Неужели я буду женой Натаниэля, моего красавца аристократа?! Джек пот, Алина!
– А что ты ответил? – Вдруг про между прочим спросила я. А что если учитель отпугнул своими подозрениями в чистоплотности намерений моего милого графа?
– Сказал, что согласен, если ты согласна. А ты-то, видимо, точно согласна, – улыбнулся Тилли.
А-ах! Не в силах сдерживаться я запрыгала и сжала в тесных объятиях учителя.
С небес на землю меня опустил вернувшийся к нам Донсон Брауниг. Смотря на наше с Грэгом Тилли воодушевление, он натянуто улыбнулся, но не смог скрыть настороженного беспокойства.
– Алина, маркиз просил тебя явиться к нему. Он знает о том, что ты… не юноша и о… твоих отношениях с его сыном.
Эйфория прошла и меня обуяло беспокойство и боязнь.
– Алина, раз марких знает, тебе лучше одеться в платье, – заключил Грэг Тилли. – Когда мы собирались я прихватил то твоё платье, в котором ты впервые появилась у меня. Случайно прихватил вместе с остальными вещами, но теперь понимаю, что к месту.
Я кивнула. Моё фиолетовое платье. То в котором я пошла на встречу с друзьями, то, в котором мы проходили злополучный квест «Зов полуночи». Тилли вытащил его из сундука рядом со своей кроватью. Я осторожно взяла в руки платье, распрямила на кровати, провела рукой по материи. Материи моего мира.
– Пойдём, дадим девочке переодеться, – проговорил отец Брауниг. Здравник кивнул и оба вышли за дверь.
Я так отвыкла носить платье, что, облачившись в него, почувствовала себя как-то не так. Посмотрела в зеркало и увидела Алину вместо Тода. Пригладила волосы, стряхнула с платья несуществующие пушинки, улыбнулась отражению. Снова девушка. Интересно как воспримут меня такую жители замка?
Даже учитель с отцом Браунигом ненадолго зависли, настолько непривычно им было видеть меня в женской одежде. Стоит сказать, что моё платье было миди, то есть щиколотки не скрывало, а при ходьбе – итого хуже – открывало половину левого бедра, что для этого мира было, что называется, верхом неприличия. Но другого платья не было, а сыграть с маркизом на опережение было единственным верным решением данной ситуации.
Я двинулась в большую залу. По пути меня нагнал Эльгибор, возвестивший о себе привычным клацаньем. Если бы страж передвигался с меньшим грохотом, его можно было назвать моей тенью. Но он был слишком громким.
Я обернулась к стражу со словами:
– Эльгибор, подожди меня пожалуйста здесь, я иду к маркизу и для нас обоих лучше, если я буду одна.
Вопреки ожиданиям и к моему облегчению латник согласился, оставшись на месте. А я пошла дальше по коридору.
Вдруг из боковой комнаты вышел Эгберт и двинулся мне навстречу. Потом остановился как вкопанным и уставился на меня немигающим взглядом. Я сглотнула, Эгберт был мне очень-очень симпатичен, и я была признательна ему за то, как он мне помог. Надо было рассказать ему раньше, что я девушка, а теперь ему всё открылось вот так вот с бухты барахты. Как он воспримет мою ложь? Будет ли злиться?
Я остановилась.
– Господин Эгберт, – поклонилась я. Хотя, наверно, теперь надо было сделать книксен.
Он подошёл ко мне и обхватил за плечи.
– Тод?
Я виновато улыбнулась.
– Простите, господин Эгберт, мне очень неприятно было обманывать вас. Надо было всё рассказать раньше.
– Но… Но почему ты притворялась мальчишкой?
Эгберт продолжать держать меня за плечи, от его ладоней исходило тепло.
– Потому что хотела стать лекарем, – ответила за неимением лучшего объяснения.
А правда состояла в том, что на этом настоял Грэг Тилли, а у меня и выбора-то в общем не было.
– Глупышка, девушки могут быть травницами, – покачал головой юноша.
– Вы совершенно правы, – потупилась я.
Эгберт убрал руки, внимательно меня оглядел. Неловкость нарастала.
– А кто ещё знал? Грэг Тилли и отец Брауниг, верно?
– Да, – чуть слышно созналась я.
– А Натаниэль? Натаниэль тоже знал? – Эгберт говорил негромко и голос его звучал, как всегда, мягко, но в нём проскользнули нотки негодования.
Я кивнула.
– Не открылась мне, но призналась Натаниэлю, – в голосе названного сына маркиза прозвучал уже нескрываемый укор.
Я опустила глаза.
– Он сам узнал, – пролепетала я, чувствуя, как покрываюсь краской.
С минуту мы молча стоя друг напротив друга. Наконец Эгберт прервал тишину.
– И как твоё имя? Или мне продолжать звать тебя Тод?
– Алина, – пролепетала я.
– Алина… И куда ты сейчас направляешься, Алина?
– К его сиятельству Бертраму Оли… – Тьфу, совсем забыла титул маркиза.
– Бертраму Олиньи Клоре де Виена, – Помог Эгберт. – И что мой названный отец от тебя хочет?
– Полагаю ничего хорошего, – вздохнула я.
Юноша тоже вздохнул. Потом по-хозяйски схватил меня за руку и потащил в Большой зал, где меня ждал маркиз. Вернее, попытался потащить, потому что я сопротивлялась.
– Я зайду с тобой, тебе понадобится заступник, – пояснил Эгберт. – Названый отец терпеть не может, когда его водят за нос. Если я вступлюсь за тебя, он смягчится.
– От души благодарю, господин Эгберт, но будет лучше, если я зайду одна. Прошу вас, – взмолилась я.
Юноша нехотя кивнул и выпустил мою руку.
– Как знаешь.
– Спасибо.
Я нерешительно пошла дальше одна, уже сожалея о том, что отказалась от защиты Эгберта. Но если я права в своей догадке и Натаниэль просил у отца позволения взять меня в жёны, присутствие Эгберта всё бы только усугубило.
Стражники возле двери в Большой зал, которые всё это время строили из себя постаменты ожили при виде меня и с нескрываемым любопытством завертелись, пытаясь лучше рассмотреть.
Камыш под ногами большой залы был свежий. Маркиз восседал на стуле-троне один, если не считать песочного грейхаунда. Смотрел зло, исподлобья. Обвисшие щёки маркиза стали казаться ещё заметнее.
– Здравия ваше сиятельство, – я низко присела.
– Надела платье, – хмыкнул маркиз. – Ты знаешь, что в Виене это преступление выдавать себя за того, кем не являешься. А ещё преступлением является прелюбодеяние.
Я сглотнула. Мне становилась не по себе от пристального, полного ненависти взгляда хозяина замка.
– Я не прелюбодействовала, – произнесла я, стараясь говорить, как можно твёрже и ровнее.
– Ты живёшь в комнате с несколькими мужчинами, ничего и доказывать не придётся.
Ком в горле начал разрастаться.
– Но вы сами меня поселили туда, ваше сиятельство, – последние слова я добавила с трудом. Нельзя давать повод обвинить себя ещё и в неуважении. К сожалению неприятный маркиз был хозяином замка, где я в данный момент жила и был отцом человека, которого я любила.
– Потому что ты выдавала себя за мужчину! – Рявкнул его сиятельство и ударил кулаком по подлокотнику.
Я замолчала. В воздухе повисла тишина, которую спустя минуту нарушил маркиз.
– Ладно, я могу закрыть глаза на это твоё преступление, но ты навсегда откажешься от Натаниэля Кристана.
Сердце сжалось. Нет! Никогда!
– Ваше сиятельство, полагаю граф Натаниэль Кристан самостоятельно решит быть ему со мной или нет.
Голос предательски сорвался. А Бертрам Олиньи Клоре снова ударил по подлокотнику. Его лицо покрылось красными пятнами от гнева.
– Неужели думаешь я соглашусь женить своего единственного сына и наследника на дворовой девке?! Мезальянса не будет.
К горлу снова подкатил ком. Мне дико хотелось или разораться, или расплакаться, но я совладала с собой. Уставилась на ростовую картину позади маркиза, где всадник в доспехах (предположительно сам маркиз) восседал на белом жеребце. Картина мне откровенно не нравилась, но я вперилась в неё так, как будто прежде не видела ничего великолепнее.
