Елена Счастная
Избранница Хозяина холмов
Он поднялся в верхнюю рощу у самого подножия цитадели Сеоха, спешным шагом прошёл к женскому крылу, собираясь заглянуть к Ребеке, прежде чем возвращаться к себе. В этой части замка и окружающего её сада всегда было как будто немного более шумно и живо, чем в остальных. Вот и сейчас слышался впереди тихий разговор – где-то за стеной уже побуревшего малинника.
Но внезапный громкий вскрик и кудахтающие причитания вслед за ним заставили Атайра пойти быстрее. Он свернул по тропке и остановился, ощутив, как неприятное покалывание поползло от шеи к затылку. Потому что прямо перед ним на земле, держась за оголённую из-под подола лодыжку, сидела Тавиана. Её служанка хлопотала вокруг, хныча и охая, а вархасска только морщилась на её подвывания. Подхватив госпожу под локоть, помощница попыталась поставить её на ноги, но та только глухо простонала и снова села, мотая головой.
– Сейчас. Подожди… – отмахнулась от новой попытки её поднять.
– Что случилось? – Атайр подошёл, и девушки одновременно встрепенулись.
Он уже знал, какой ответ услышит. Но надеялся, что это просто совпадение и ниннах де ла Исла просто неуклюже споткнулась. Хотя как такая как она, изящная и проворная, вообще может быть неуклюжей?
– Ваше высочество, – с явным неудовольствием проговорила вархасска. – У вас тут не отстреливают ворон? Сейчас как раз одна бешеная вылетела прямо мне в лицо из кустов. – Она указала взмахом руки. – Я испугалась, конечно. А когда уворачивалась, зацепилась за какой-то корень. И упала. Кажется, ногу подвернула.
Атайр тихо выдохнул, подавив желание обернуться в сторону недавно покинутого пруда. Можно только представить, как сейчас злорадствует боиреннах.
– Можете встать? – Он подал Тавиане руку.
Та пожала плечами и всё-таки схватилась за него. Поднялась, но тут же припала на правую ногу. И её глаза сразу наполнились слезами, хоть девушка явно пыталась их сдержать.
– Донья, – почти простонала помощница. – Ну как же так. А вдруг сломали? Что же будет?
Но под взглядом Атайра она тут же замолчала. Только вороватым жестом потёрла глаз – сама вот-вот расплачется.
– Давайте я вас отнесу, – пришлось предложить. Не бросать же вархасску здесь, не заставлять хромать до замка. – А затем позовём лекаря.
Девушка нахмурилась.
– Я сама.
– Ну да, – Атайр хмыкнул. – Сейчас вы можете обойтись без вашего вечного упрямства? Что вы, как строптивая кобыла…
– Что-о?! – Девушка округлила глаза.
– …брыкаетесь без повода, – закончил он мысль.
– Знаете, ваше высочество!..
Нет, он не хотел знать. И, не принимая никаких возражений, быстро подхватил вархасску на руки – она только ахнула. Подол её платья коротко взметнулся, тонкие руки обхватили шею. Тепло девушки мгновенно просочилось сквозь одежду к коже. Лёгкая какая. Точно ведь фейри.
Служанка Тавианы тут же приободрилась, даже улыбнулась, кажется. И, подняв с земли корзину с собранным в неё вереском, поспешила следом за Атайром к замку.
Кажется, своей необычной процессией они навели немало шума среди служанок и придворных женщин, что попались на пути. Они неизменно смолкали, если были заняты разговорами. Или бросали взгляды украдкой при поклоне: “Ваше высочество”, – а сами уж и повернуться не знали как, чтобы разглядеть всё в подробностях и своего любопытства не выдать.
Вархасска висела сердитым грузом на руках, становясь понемногу чуть тяжелее, и молчала. Да и Атайру не слишком хотелось с ней препираться. Но, возможно, именно разговором лучше было бы занять свои мысли, которые, ещё недавно такие тревожные и мрачные, теперь постоянно сползали, прямо сказать, к более низменным вещам. К тому, какая всё-таки Тавиана стройная и хрупкая. Какая тонкая у неё талия и упругие бёдра. И как приятно, ненавязчиво пахнут её волосы каким-то травяным отваром. Добавить к тому мимолётное воспоминание о мягкости её чуть приоткрытых губ во время того поцелуя на постоялом дворе – и картина складывается досадно полная и осязаемая. А это всё-таки вредно для любого мужчины грядущей неудовлетворённостью.
Нет, похоже, так тесно с ней соприкасаться было всё же ошибкой.
Но от раздражения собственными нарастающе острыми ощущениями Атайра спасло неожиданно громкое карканье в глубине кроны огромного тиса, что рос почти у самой стены замка. Оно множилось и множилось, рассыпаясь на десятки хриплых птичьих голосов. Тут уже и Тавиана заволновалась, и служанка её громко охнула, повернувшись туда, откуда доносился гвалт.
– Вот, о чём я вам и говорила, ваше высочество! – Варасска качнула головой в сторону дерева, ветки которого буквально были усеяны чёрными вороньими крапинками. – Вам пора их отстреливать. Одна из них мне чуть в лицо не вцепилась!
– Их никогда не было здесь так много, – озадаченно проговорил Атайр, чуть придержав шаг. – Странно.
Казалось, все до единой птицы уставились блестящими глазками в их сторону. Ещё через мгновение они замолчали, застыли, словно брызги чернил на листе, и вдруг одновременно взлетели. Небо потемнело от огромной тучи чёрных птиц. Они закружили над одной из башенок женской части замка – как раз той, где были покои Ребеки.
Тавиана вцепилась в шею Атайра сильнее, напряжённо наблюдая за тем, как воронья стая вьётся в небе, точно мошкара. Она дышала всё чаще, её пальцы, что касались кожи, стали вдруг холодными. И тут девушка сдавленно вскрикнула и уткнулась лицом в плечо Атайра, а он пошёл быстрее, чтобы укрыться в замке словно бы от чужого недоброго взгляда.
– Ваше высочество! – окликнули его издалека.
И через миг на дорожке показался явно спешащий, чуть запыхавшийся Харелт. Он с подозрением покосился на ворон, которые не торопились садиться или разлетаться, проговорил что-то тихо, гортанно – на древне-руэльском, растягивая слова. Атайр знал этот язык, который остался лишь в заклинаниях, но не слишком хорошо. И птицы вдруг словно бы сбились с зачарованного круга, рассеялись и скоро убрались кто куда.
Тогда только Тавиана подняла голову.
– Домниты… – проворчал друид. – Наверняка это связано с ними. Они, похоже, уже затеяли какие-то ритуалы.
– Думаешь, на этот раз серьёзно? – нахмурился Атайр. Всё же о последователях Домну давно ничего не было слышно. Казалось, они все уже съехали на большую землю. – Нужно усилить дозоры в городе. Какие-то их следы должны отыскаться. Знаешь, пожалуй, я сам спущусь в Гианмор.
– Вполне возможно, что теперь всё гораздо серьёзнее, ваше высочество. Может даже, уже где-то здесь их жрец, – задумчиво проговорил Харелт. – Но я не затем искал вас. Просто почувствовал вспышку силы здешних духов.
– Духов? – переспросила Тавиана, уже, кажется, придя в себя после неожиданного приступа страха.
– Да, встретил тут одну из хранительниц, – пришлось пояснить. – Она была не в настроении.
Друид понимающе усмехнулся, но тут, словно спохватившись, обратил взгляд к Тавиане.
– А с вами что, ниннах?
– Упала вот… – процедила девушка, сердито глядя в лицо Атайра снизу вверх. И её ноготочки ощутимо впились ему в шею. – Я чего-то не знаю о здешних обитателях? Которые не в настроении.
Да, недобрую силу Домну, если это она привела сюда стаю ворон, потомок сидхе ощутит очень остро. И потому вархасска почувствовала что-то, исходящее от этих птиц. Другое дело – сила лесных духов. Её распознать гораздо сложнее, особенно если не научен тому, как друид.
И пожалуй, справедливо будет ей знать о боиреннах, чтобы быть готовой к тому, что та теперь глаз с неё не спустит.
– Есть у нас один очень своенравный лесной дух, – пояснил за него Харелт. – И она недолюбливает женщин. Чужих. Но вам не о чем беспокоиться. Скоро я научу вас, как ограждать себя от таких вот пакостей.
Показалось, последние слова он произнёс с явным укором – в чью сторону, нетрудно догадаться.
– Это было бы очень полезно. – Девушка отвернулась.
– Я хочу, чтобы вы, ниннах, пошли со мной к её высочеству, – продолжил друид. – Если сможете. Боюсь, как бы сейчас ей не стало хуже. Эти вороны…
– Иди к ней, Харелт, – велел Атайр. – А ниннах де ла Исла пока осмотрит лекарь. И если он решит, что всё в порядке, она позже наведается к Ребеке.
Друид слегка поклонился и свернул на одном из ярусов в другую сторону. Тавиана молчала, пока Атайр ещё нёс её до покоев. Внутри хлопотала служанка, наводя ещё большую чистоту в и без того чистой комнате, – видимо, пока госпожа прогуливается. Её тут же отправили за лекарем.
Атайр уложил Тавиану на длинный диванчик в гостиной части. Опустив ноги на него, девушка сдавленно охнула – похоже, дело с её лодыжкой серьёзно – и сама же испугалась этого непроизвольно вырвавшегося звука. Но вместо того, чтобы отпустить Атайра, она повисла на его шее, забыв разомкнуть руки. Он, не заметив этого, хотел выпрямиться, но не смог и качнулся обратно. Их лица оказались так близко, что тёплое частое дыхание вархасски окутало губы. И надо бы скорее отстраниться, но они оба замерли. Атайр – уперевшись ладонями в диван по обе стороны от её бёдер. Она – глядя на него распахнутыми в лёгком недоумении глазами, словно это он нарочно всё устроил.
– Может, вы отпустите меня? – голос досадно осип.
И Тавиана спохватилась, убрала руки так быстро, словно обожглась.
– Надеюсь, мне больше не придётся страдать от скверного нрава здешних духов, – нарочито строго пробормотала она, прерывая неловкость.
– Вы скорее пострадаете от собственного нрава. – Атайр выпрямился и неспешно отошёл, пропуская вперёд служанку, что принесла подушки и тут же принялась подкладывать их под спину госпожи.
– Вам не кажется, что стоит уже что-то мне рассказать о себе, пока я не свернула здесь шею? Вы, как это ни печально, почти мой жених. А я о вас ничего не знаю…
В глазах вархасски стоял такой неподдельный гнев, что умалчивать о той опасности, что всё же грозит ей, если боиреннах и дальше будет злиться, как-то даже подло.
– Мы познакомились с тем духом, когда я ещё был совсем мальчишкой, – пояснил Атайр. – Тогда я ещё не до конца понимал, что она не человек. Даже думал некоторое время, что дочь кого-то из слуг. Боиреннах принимают удобные для человеческого взгляда облики. Вот и она как будто росла вместе со мной. И, только достаточно повзрослев, я понял, что она не из смертных.
– Так почему она решила навредить мне? – совсем насупилась Тавиана.
А вот это немного сложнее. И может даже показаться какой-то дикостью.
– Она считает, что между нами есть что-то кроме дружбы.
Звучит как бред.
– О-о, – ехидно протянула девушка, кажется даже ничуть не удивившись. – Просто замечательно! Лелия, ты слышала? Теперь я шагу по саду не смогу сделать, чтобы мне не ткнула в глаз веткой или не сбросила меня в канаву одна зловредная боиреннах. Пара, достойная вас, ваше высочество.
– Это скоро пройдёт. – Не слишком убедительное утешение вышло. – Она недолго обижается. Обычно.
Но пока другого он не мог ей обещать. Надо бы напомнить Харелту сделать для Тавианы защитный амулет. Хотя если кровь сидхе в ней так сильна, как он считает, то скоро она и сама научится противостоять боиреннах и станет ей не по зубам.
– Знаете, меня это как-то не слишком успокаивает, – ожидаемо огрызнулась девушка. – И если уж ваша подруга так сильно недолюбливает тех девушек, что подходят к вам ближе, чем на вытянутую руку, то лучше я больше не буду к вам приближаться.
– Это будет очень кстати, – согласился Атайр, чувствуя, как просто закипает, словно вода в котле. – Поправляйтесь, – резко бросил он напоследок и вышел из покоев быстрым шагом.
– Вот же… – донёсся до него обрывок явно обещающей быть гневной фразы.
Атайр усмехнулся, представив, какими словами девушка сейчас осыпет его. Всё же вархасски горячи на голову – это всем известно. Но, пожалуй, остальное ей знать ещё рано. Да и с женитьбой, что бы ни сказал отец, окончательно ничего не решено.
А пока можно заняться домнитами. Их появление в городе своеобразный подарок судьбы: самые влиятельные вполне могут знать, где отыскать следы меча Нуаду – символа власти сидхе, способного победить любую тьму. Даже ту, что удерживает Ребеку за Гранью.
Глава 7
– Я думаю, вам пора посетить наше святилище, – прямо с утра сегодня озадачил меня Харелт. – Без обращения к нашим богам вряд ли ваше обучение будет полным.
Я отвлеклась от наблюдения за Ребекой, которая в окружении молодых и не очень фрейлин гуляла в роще после завтрака. Я тоже вышла – первый раз свободно за последние три дня. Потянутая при падении лодыжка наконец почти перестала болеть.
Да и погода была сегодня на удивление приятной: тепло, безветренно и свежо. Солнце уже сыпало на землю осенним золотом – это всегда можно распознать. Тот неуловимый миг, когда ты понимаешь вдруг, что самые тёплые дни прошли, что лето увядает и впереди теперь долгие месяцы северного ненастья.
– Но я не поклоняюсь Старым богам, – пришлось напомнить. – Вы как будто не знаете, откуда я приехала. Наверное, это будет выглядеть странно.
– Ничего страшного, – пожал плечами друид и вдруг взмахом руки ответил принцессе на звонкий оклик: её высочество лишь сейчас его заметила. – Вы разве не знали, что часто так бывает принято: выказывать дань уважения чужим богам, когда прибываешь на их земли. В этом есть особая мудрость: нужно уметь быть благодарным за гостеприимство.
– Лишь бы ваши боги меня приняли.
– Вы почти сидхе. Они будут рады знакомству. Но и вашему отцу, и всем вашим людям будет не лишним сходить в святилище. К говорящему камню Фаль – и поднести дары.
– Говорящему камню? – переспросила я, решив, что мне послышалось.
И тут на меня кто-то налетел, словно большая птица ударилась в колени. Я опустила взгляд: принцесса стояла, прижавшись ко мне и глядя снизу вверх, задрав голову. Она была чуть растрёпана, на щеках горел слегка неровный румянец. А за ней уже гналась одна из нянек, обещая, что сейчас обязательно схватит.
Но, приблизившись, молодая женщина подрастеряла пыл. Я заметила, хоть и не смотрела на неё прямо, как она смерила меня слегка неодобрительным взглядом. Да и, как успела понять за эти несколько дней, что прожила в Сеохе, многие ещё с подозрением относились к вархассцам. А меня откровенно считали чужачкой, которая несправедливо претендует на место жены принца, а там и будущей королевы.
Да как бы я сама была рада, если бы это было не так!
– Фиос, вы говорили ниэннах де ла Исла про камень Фаль? – уточнила принцесса у друида.
– Да, ваше высочество. Вы не расскажете ниэннах о том, почему он говорящий? – хитро прищурился Харелт.
Глаза девочки сразу загорелись интересом. Вообще, она чаще всего напоминала просто ребёнка, которому хочется резвиться и познавать новое. Но случались порой и тёмные моменты, когда она становилась словно бы лишь тенью самой себя.
– Этот камень кричит, когда к нему притрагивается истинный король Глиннхайна, – с готовностью пояснила Ребека. – Но так случается не всегда.
– Что же, не всегда среди наследников трона рождается истинный? – Я осторожно отвела от лица её высочества выбившийся локон.
– Скорее, не всегда наследники оказываются достойны, – вздохнул друид, глядя на фрейлин, которые встали чуть в сторонке от нас, тихо переговариваясь, но не мешая. – Порой камень молчит несколько поколений. В такие времена к нему прикасаются руки всех вождей кланов в надежде, что сейчас раздастся крик.
– И в это время никто не правит?
– Правит. Но в такие времена опасность передела власти наиболее высока. Каждый считает, что вправе забрать трон себе.
– А его величество Каллум? Он услышал крик?
– Его слышал Атайр, – вставила принцесса с явной гордостью в голосе.
Друид отчего-то помрачнел, словно её слова вместо того, чтобы радовать, чем-то его тревожили. А мне даже любопытно стало посмотреть на этот говорящий камень Фаль. Хоть и жутковато, признаться, было бы услышать этот крик самой.
– Конечно, я схожу в ваше святилище. – Все доводы Харелта показались мне разумными.
Если нужно выказать уважение к Старым богам, моя связь с которыми, кажется, чувствовалась теперь всё сильнее с каждым днём, то я готова обратиться к ним со всем почтением.
– Это будет благим знаком, ниэннах, – одобрил Харелт. – Особенно в такое неспокойное время.
Мы ещё посидели на солнце у небольшого, обложенного камнем пруда. Я заплела её высочеству косы, как это было принято у меня на родине: так девушки и женщины убирали волосы чаще всего – замысловато укладывая косы вокруг головы и оставляя только немного свободных локонов. Всё из-за почти постоянной жары. Здесь в этом не было большой пользы, просто красиво. Да и Ребеке понравилось, а некоторые из её фрейлин даже присели рядом посмотреть и поучиться.
Отец быстро прознал о просьбе Харелта. И даже пришёл ко мне вечером, когда почти все уже разошлись по своим покоям отдыхать. Последние дни он ходил мрачным и напряжённым в ожидании приезда братьев короля Каллума. Его почти невозможно было разговорить. А тут он заявился ко мне в комнату вполне себе в благостном расположении духа.
Лелия даже приказа дожидаться не стала – вышла сама в свою отдельную часть моих покоев. Отец окинул меня, уже собранную ко сну, взглядом – и мне захотелось вдруг приосаниться, затянуть пояс отороченного кружевной тесьмой халата сильнее. Его строгость всегда так на меня действовала. Жаль, ненадолго.
– Это хорошее решение, Тави, – заговорил он. – Всем нам посетить святилище руэльцев. Оказать почтение их богам, принести щедрые дары. Но ещё многие в Гианморе остаются недовольными нашим приездом. Представляешь, считают, что ты уводишь их принца не в ту сторону. Что у нас другие боги – и это только расшатает спокойствие в Глиннхайне. Разгневает богов. Всё же они дикий народ с тёмными поверьями, – он усмехнулся. – Но если мы хотим помощи, то должны принимать их традиции и не противиться им.
– Считаешь, это поможет братьям его величества принять решение нам на пользу? – Я передёрнула плечами, присаживаясь к столику, на котором остывал любовно приготовленный Лелией на здешней кухне ароматный яблочный отвар с какими-то здешними травами.
– Думаю, да. Но про простых людей забывать не стоит тоже. Они тоже должны любить свою будущую королеву!
– Это ты как-то слишком вперёд забегаешь, – буркнула я. Все эти разговоры о нашем с Атайром союзе слышать было как-то неловко. И раздражало неимоверно!
– Это ты всё отказываешься понимать. Хотя пора уж, – строго отчитал меня отец. – Так вот. Чтобы простой люд начал тебя любить и уважать, нужно показать себя с лучшей стороны. А значит, ты завтра отправляешься в город раздавать милостыню беднякам.
– А если они не пожелают принимать мои деньги? – справедливо усомнилась я в правильности такого шага.
– Они всегда хотят денег. И неважно, в общем-то, кто их раздаёт. Но они запомнят твоё лицо, запомнят тебя. И добрых разговоров о нас станет гораздо больше. – Отец присел рядом со мной и откинулся на подушки, уложенные на диванчик. – Оденься скромно, но так, чтобы было видно, кто ты такая. И улыбайся, Тави. Прошу тебя.
– Это не милостыня, отец. Это лицемерие! И я не желаю в этом участвовать! Не так.
– Ты можешь вложить в это свой собственный смысл, – холодно ответил отец. – Если тебе так будет легче.
И его угрожающий взгляд напомнил, что деваться мне некуда. Верно, в том, чтобы помочь несчастным, тоже был свой урок. И польза для духа – добрые дела очищают. Но вот в очистительной силе отцовского приказа я как-то очень сомневалась.
Однако, стараясь не унывать, я вскочила на следующий день спозаранку. Немного взволнованная и напуганная тем, что придётся сделать. Как и советовал отец, выбрала из своих нарядов самое сдержанное платье, захватила оставленный отцом пухлый кошель с мелкими монетами и спустилась вместе с Лелией во двор, где нас уже ждала небольшая повозка и весьма внушительная охрана.
Но, как будто мне было мало приставленных ко мне отцом верзил с гербовыми знаками дома де ла Исла на одежде, во двор стремительным шагом в сопровождении не менее внушительных воинов явился сам его высочество принц Атайр, которого я, к счастью, почти не встречала все дни, что прошли после той неприятной надо мной расправы боиреннах в саду.
– Желаете отправиться со мной? – Я вскинула брови, с надеждой ожидая твёрдого отказа.
В конце концов, он, кажется, не собран в дорогу.
– Нет, это полностью ваша привилегия, ниэннах де ла Исла. – Он подошёл и вдруг, оттеснив прочь готового помогать мне взойти в карету слугу, сам подал мне руку. – Но вы же не думаете, что я отпущу вас в город с жалкой кучкой нежных вархасских стражей? С вами поедут ещё и мои люди.
– Благодарю за исключительную заботу, ваше высочество. – Я всё же опустила руку на его ладонь. – Но, боюсь, с такой охраной ко мне ни один горожанин и близко не подойдёт. Как же я буду…
– Думаю, ваш пытливый ум с лёгкостью разрешит эту задачку, – пожал плечами Атайр. – Доброго пути.
Он едва не запихнул меня в карету и громко захлопнул дверцу. И отчего-то в его предупредительности мне виделся некий подвох.
И я не могла перестать думать об этом всё то время, что мы спускались в Гианмор, уже знакомый по пути в Сеох, но всё такой же непривычный. Оказалось – и это было видно со стороны залива, – город растянут вдоль берегов. Потому довольно скоро мы свернули с центральных его улиц на восток, всё отдаляясь от королевского замка.
Вот по обе стороны от нас потянулись длинные торговые ряды. Тут и там на каждом свободном месте стояли передвижные кибитки булочников, торговцев мукой или рыбой, на рассвете привезённой с пристани. Ночной улов нынче был щедрым. Смесь запахов то и дело вливалась в оконца нашей повозки – совершенно непостижимая: то удушливая, то пряная, то кисловатая. Где-то, кажется, жарили на огне потроха. Где-то молочница зазывала отведать “ещё тёплого парного” и “свежего, только сбитого” – ей нужно было расторговаться как можно скорее: солнце уже поднималось над крышами домов.
Лелия с любопытством высовывала голову из окна, озираясь: может, пригодится ещё, разузнать получше, где можно купить нитки, а где – утиные перья. Мне же из-за той неприятной истории на джинарийском рынке до сих пор становилось не по себе ото всех этих звуков: гвалта, шагов, шуршания и шкварчания.
Но, к счастью, скоро мы свернули на ремесленную улицу: здесь тоже было шумно, но не так суетно. Стражники ехали впереди и позади кареты, своевременно разгоняя зазевавшихся горожан.
И так было ровно до того мига, как мы, миновав не слишком отдалённые от главной площади Гианмора круги, выехали ближе к окраинам. Людей здесь было не меньше. И тоже шла своя торговля – тут и там, в закутках между домами. Трепалось на ветру вывешенное над улицей бельё и какое-то застиранное тряпьё. Горожане гораздо громче и злее поругивались на неспешно катящую по мостовой повозку. Но стоило только одному из стражей огласить мой приезд, как люди начали плотнее смыкаться к бокам небольшой кареты. Лелия звякнула доверенным ей мешочком, раскрывая его, и я, слегка, признаться, робея, положила в протянутую к окну повозки ладонь первую пару монет.
Похоже, жители окраин уже хорошо знали, что бывает, когда к ним заглядывает кто-то из господ. Они охотно подходили и подставляли горсти, чтобы поймать в них блестящие на ленивом солнце медяки. Мы поехали совсем медленно. Стражникам усерднее пришлось отгонять людей, чтобы хоть как-то освободить нам путь. Но всё равно то и дело я замечала, как проплывают мимо раскрытые для подаяния руки, а я успеваю только взглядом их выхватить.
– Так не пойдёт, – буркнула я Лелии, которая сама только и вертелась по сторонам и рассовывала монеты жаждущим быть одаренными горожанам.
– О чём это вы? – рассеянно спросила она.
Но тут стало чуть свободнее: мы выехали не небольшую квадратную площадь. Похоже, здесь проводились какие-то собрания круговых управляющих с жителями. Здесь наверняка оглашали самые важные новости. Но площадь была хорошо захламлена какими-то повозками и сваленными в кучу деревянными обломками. Мостовую было почти не видно из-за рассыпанного сена, свалявшегося с попадавшими сюда нечистотами, которые некоторые, не заботясь о других, порой выплёскивали на улицу.
Люди, что проходили здесь или стояли, занятые разговорами, все повернули головы в сторону выехавшей на площадь повозки. И стоило только стражнику раскрыть рот, требуя разойтись перед Тавианой де ла Исла, как люди, напротив, начали подходить ближе, ещё больше затрудняя нам проезд.
– Остановите, – велела я ближайшему стражнику, что ехал рядом с каретой, отгоняя самых наглых. – Остановите здесь, я хочу выйти.
– Это не лучшая идея, госпожа, – проговорил он мрачно.
– Остановите. Я только дойду до края площади и раздам оставшиеся монеты.
Между тем карета и вовсе почти остановилась. Потому стражник, страдальчески скривившись, всё же уехал вперёд, чтобы отдать приказ вознице. И скоро повозка, последний раз качнувшись, встала совсем.
– Это может быть опасно, донья. – Тараща от страха глаза, Лелия схватил меня за рукав.
– Я пройду всего лишь немного туда, – я махнула рукой, – и мы закончим.
– Донья-а, – протянула помощница, но всё же вышла следом, когда распахнулась дверца и один из стражников подал мне руку, помогая сойти.
Казалось, люди были даже рады видеть меня. Они перестали толкаться слишком сильно и выстроились в ряды по обе стороны. А я шла между ними неспешно, вынимая из кошеля монету за монетой и вкладывая их в грубые, порой не слишком чистые ладони.
Отовсюду слышались слова благодарности и даже благословения. Самыми бойкими были женщины с загорелыми лицами и внимательными глазами. Встречались и старики. И вполне себе крепкие мужчины не стеснялись попросить своё.
Уже виднелся впереди край тесной площади. Уже почти опустел кошель – и тут где-то за спинами людей, как будто эхо пронеслось:
– Вахасская шлюха! – так зло, словно я лично кому-то успела испортить жизнь.
– Потаскуха, да! – раздался ещё один ободряющий остальных зубоскалов оклик.
Я даже бровью не повела, продолжая раздавать деньги и отвечая горожанам улыбкой, что становилась с каждым мигом всё напряжённее. А внутри словно помоями плеснуло.
– Кто вас звал! – продолжали яриться где-то в стороне.
Двое стражников отделились от остальных и двинулись туда. Хоть я и понимала, что дело это безнадёжное: попробуй отыщи кого-то в толпе.
– Эти деньги ты что, сама в борделе заработала? А теперь купить нас ими решила!
– Да! Сколько руэльцев от вас полегло.
– Медь ваша вернёт их разве?
И вдруг толпа стала слишком плотной. Меня почти уже подпирали с обеих сторон, но стражникам ещё удавалось отгонять всё более злящихся, распаляющих и подстрекающих друг друга людей.
– Пора возвращаться в повозку! – пророкотал у меня над ухом огромный стражник из тех, кого приставил Атайр. Я едва доставала ему макушкой до плеча.
И я уже хотела было согласиться, как впереди, в просвете между фигурами горожан, заметила детей. Они крутились у чуть приоткрытой двери одного из узких, зажатых между двумя соседними домов.
Они тоже любопытно вытягивали шеи, привлечённые общей суматохой. Вот кому лучше было бы отдать деньги! Эта запоздалая мысль отрезвляюще пронеслась в голове.
И я упрямо двинулась вперёд: осталось совсем немного. Стражник попытался меня остановить, заметив побег, но тут проследил за моим взглядом.
– Это приют, – пояснил. – Здешний приют для сирот.
Что ж, лучше не придумаешь, чтобы пристроить часть отданных мне отцом денег да ещё и свои присовокупить. Но я уже почти не могла идти. Кто-то постоянно цеплялся за мою одежду, тянул рывками, хоть стража отгоняла всех, кто подходил слишком близко. Я уже не слушала гневные выкрики в толпе – смотрела только вперёд. И скоро вырвалась из смыкающихся тисков напирающих горожан.
– Проходите, ниэннах! – У двери приюта меня уже ожидала дебелая женщина, одетая, надо сказать, весьма опрятно.
Тёмно-серое шерстяное платье, не слишком белый, но чистый передник и такая же шапочка на голове, укрывающая собранные в пучок волосы, – она походила на служанку какого-нибудь зажиточного дома.
– Спасибо, – облегчённо выдохнула я, когда зверь за мной, Лелией и парой стражников сопровождения захлопнулась.
– Посидите пока тут, – продолжила хлопотать женщина. – А ваша охрана пока разгонит зевак. Они порой бывают очень злыми. Но вы затеяли хорошее дело. Меня зовут Магда, я одна из управляющих здесь.
Она говорила что-то ещё, но я в какой-то миг перестала слушать, озираясь в тесноватом, скромно обставленном, но довольно чистом жилище. Здесь повсюду стояли простые лежанки – рядами. Висели на грубоватых стульях какие-то вещи. Света немного не хватало, чтобы разглядеть всё гораздо лучше, но под ногами приятно хрустела сухая солома. Пахло хоть и не булочками, но и не чем-то отвратным. Просто людным жильём и пылью.
На меня уставились десятки любопытных глаз – почти из каждого угла и закоулка. Кто-то из детей сидел на своих постелях. Кто-то был занят игрой, а другие – делом. И вдруг ко мне навстречу вышел высокий мужчина, одетый в тёмное, с солидной жёсткой сумкой в руке. Он, похоже, торопился и не сразу меня заметил, едва не сшиб с ног, но успел остановиться.
Я подняла на него взгляд и сразу отметила строгость черт его вполне привлекательного, хоть и холодного лица и пытливые зелёные глаза, что вперились в меня неподвижно, но вполне себе дружелюбно. Незнакомец озадаченно скривил красивого изгиба губы и вопросительно посмотрел на Магду.
– Не думал, что в приют могут зайти столь ослепительные девушки, – проговорил он размеренно. – Но могу с уверенностью сказать, что о вас я уже наслышан.
– Из тех слов, что сейчас выкрикивают снаружи? – я горько усмехнулась.
– Нет, что вы. Я слышал о вас гораздо раньше, ниэннах де ла Исла. В дороге. – Он помолчал. – Я Ингюс…
– Бродячий лекарь, – торопливо пояснила управляющая. – Мастер Ингюс проездом в Гианморе и любезно согласился проверить здоровье наших воспитанников.
Она гордо вскинула подбородок, словно в этом была некая её заслуга. А лекарь едва заметно усмехнулся, словно восхваление столь доброго деяния ему было неловко слышать. Но уходить он, кажется, передумал – пошёл вместе с нами через комнату совсем в другую сторону от двери, за которой ещё шумела неугомонная толпа.
– Сколько вы попросили за то, чтобы осмотреть всех? – поинтересовалась я.
Кивнула Магде, которая, то и дело осторожно касаясь моего локтя, проводила нас до столика у стены и пригласила сесть. Лелия с заметной опаской опустилась на стул, не слишком надёжный на вид, рядом со мной. Стражники встали за нашими спинами, внимательно озираясь, как будто ожидали найти здесь что-то кроме приюта для обездоленных детей.
– О, что вы, ниэннах! – махнула рукой управляющая. – Мастер не берёт за это ни медяка. Я предлагала.
