Елена Счастная
Избранница Хозяина холмов
Норовистые потоки течения порой стремились увести нас в сторону от самого короткого пути. Кормчий постоянно выправлял путь по солнцу, которое всё так же ясно сияло на густо-голубом небе. Его помощник и сменщик отдавал команды следящим за парусами матросам – и те поворачивали их наиболее удобно к ветру. Наблюдать за всем этим было и любопытно, и утомительно тоже. Непривычное безмолвие – не считая нестихающих разговоров мужчин – настораживало. Ни птиц, никакой другой живности вокруг – так казалось посреди бесконечного полотна буйного водного простора.
– Ох, донья, – вздыхала подозрительно зеленоватая Лелия, когда под ветром волны на море становились ещё выше, ощутимо раскачивая корабль. – Долго нам ещё до Глиннхайна? Что-то нехорошо мне.
Кажется, по пути из Вархасии в Джинарию она так не жаловалась. Но здесь море и правда было гораздо более неспокойным. Наверное, в Феамоне и шторма случаются чаще. Ветер уже долго не стихает, то чуть ослабевая, то усиливая напор. И дует почти всегда в одну сторону, только едва вихляя.
– Эшту сказал, ещё день, если ветер будет столь же благоприятным.
Помощница только кивнула и закатила глаза, когда ударившая в борт волна хорошенько качнула наш дромон. Так и промаялась она до самого вечера, и теперь уже нельзя было точно сказать, кто за кем ухаживает. Все наложницы, которых в подарок Глиннхайнскому королю вёз отец, были на другом корабле. А здесь мне приходилось справляться самой.
Потому вечером мы с Лелией обе уснули в своём шатре так крепко, словно в порту тюки разгружали. И где-то посреди сна я почувствовала вдруг, что всё изменилось. Изменилось море, дыхание течения и ветра. Стало почти совсем спокойно, тихо, неподвижно. Слишком неподвижно.
Проснувшись, я даже и не сразу поняла, где нахожусь: дома или ещё не корабле? Нас почти не качало. Было тихо. Все беспробудно спали, кроме обычных дозорных: в неспокойные времена, когда в море вполне можно наткнуться на варваров-аранов, без хорошего дозора никак.
Заинтригованная таким странным безмолвием, я выбралась наружу. И сразу обомлела, потому что по сторонам от обоих бортов дромона над водой плыли яркие зеленоватые огоньки – и от них по глади скользили яркие блики. Откуда они здесь? Это что, какие-то морские светлячки? Я о таких никогда не слышала.
Я повернулась к кормчему: сейчас, после вечернего отдыха, снова настала смена Эшту, но в нём тоже что-то изменилось. Он сидел неподвижно, крепко держа поскрипывающее кормовое весло, и смотрел вдаль, куда плыли эти странные огоньки, словно бы уводя нас за собой. По тому, как качало сейчас корабль, я вдруг поняла, что течение ударяет нам в борт, а не тащит своим потоком. Мы что же, сменили направление? Может, так нужно?
– Эшту! – окликнула я кормчего, но тот и не шевельнулся даже.
И тут у меня похолодело в затылке. Промозглость эта вместе с шевелящим волосы ветром стекла по шее и дальше – по спине. Натянув плащ на плечи сильнее, я поёжилась, медленно подходя к Эшту. Но его взгляд остался неподвижным, почти мёртвым. Я даже потрясла его за плечо – мужчина только покачнулся под моим напором, однако даже не посмотрел на меня.
Похоже, пора звать отца. Да хоть кого-то, кто сможет откликнуться! Потому что и дозорные у дальней мачты дромона тоже выглядели подозрительно безучастными. И едва я добралась по настилу до них, как услышала короткий всплеск справа, словно рыба взыграла. Большая такая рыбина! Огоньки над водой качнулись, испустив – можно было поклясться! – тихий свист. Их незнакомая, дурманная сила коснулась меня изнутри. Обожгла, но не огнём, а ядовитым жгучим зельем.
– Блуждающие огни! – выдохнула я сама себе. – Они уведут нас не туда!
А там, приходилось слышать, вполне легко и непринуждённо могут разбить наши корабли о какие-нибудь дикие скалы в щепки. Подобных огоньков уже не водилось в Вархасских водах. Но во времена Первых племён они были очень опасны для любых кораблей, что подходили к берегам королевства. Теперь о них можно было узнать разве что из старых легенд.
Я содрогнулась от пробежавшего по спине озноба и, подобрав подол длинной сорочки, с удвоенной прытью кинулась к шатру отца – над головами крепко спящих на нижнем ярусе корабля гребцов. Но, не добежав, замерла, когда увидела, как впереди, совсем рядом с ним, на борт забирается совершенно потрясающее, страшное и в то же время изумительно красивое существо. Стройный сильный мужчина, весь блестящий от воды и совершенно, просто возмутительно обнажённый.
Я, ещё прячась в тени мачты, осторожно наклонилась и сняла с пояса безучастного дозорного топорик на короткой рукояти – такими, как рассказывал однажды Илари, удобно сражаться на корабле. Я, конечно, никогда не сражалась. Тем кинжалом, что мне подарил отец, владела сносно, однако с надеждой, что он мне всё же никогда не пригодится. Но этот мокрый с ног до головы незнакомец казался таким огромным, таким мощным, что моё оружие да при моих умениях вряд ли причинит ему хоть какой-то вред. А топор хотя бы выглядит страшнее. Главное – уверенно держать.
– Подходи, не бойся, – вдруг заговорил мужчина и повернулся ко мне.
Я зажмурилась на миг, потому что только так можно было удержаться от того, чтобы не скользнуть взглядом вдоль его тела вниз. И вряд ли моё внимание привлекли бы его колени.
– Кто ты такой? – попыталась я спросить как можно более грозно.
Но насколько грозно вообще можно разговаривать с голым мужчиной? Его длинные, до пояса, волосы, мокрыми прядями прилипшие к телу, надо сказать, совсем ничего не прикрывали. Потому я, стрельнув взглядом по сторонам, на ходу захватила чьи-то развешенные у борта на просушку портки. Пригодятся.
– Видно, ты нечасто бывала в этих краях, раз не знаешь, кто я такой, – усмехнулся незнакомец. – А ещё носишь в себе кровь сидхе. Позо-ор!
Издевается ещё… Вот же рыбина двуногая!
– Пока ты напоминаешь потерпевшего кораблекрушение, – огрызнулась я. А мужчина вдруг двинулся мне навстречу. Честное слово, так спокойно и величаво, словно одетый в шелка король. – Стой, где стоишь!
Я слишком поздно поймала себя на том, что уже разглядываю его, приближаясь к опасным границам. А осознав это, подняла топор повыше и угрожающе им качнула.
– Осторожнее с мужскими игрушками, девочка, – снисходительно усмехнулся мужчина. – Поранишься. Я просто хочу взглянуть на тебя поближе.
– Сначала скажи, кто ты такой! – Я швырнула в него сухие штаны. – И прикройся.
Мужчина взглянул на упавшую к его ногам ткань, как на какое-то недоразумение, которому он даже название приличное подобрать не мог. Конечно! Зачем ему в воде штаны? Мешают, наверное, только. Он снова посмотрел на меня и просто перешагнул через почти любезно предоставленную ему одежду.
– Я Эх-ушге, – гортанно и как-то по-особенному мягко проговорил мужчина. Тогда только меня догнала мысль, что мы с ним разговариваем на руэльском. – Вернее, сын правящего рода Эх-ушге. И я пришёл сюда, чтобы остановить вас.
Хороши новости. Впрочем, об этом я уже и сама догадалась.
– Зачем?
– Потому что на Руэльских островах вам не будут рады. Вы принесёте только беды туда, где ещё сильна вера в Старых богов. Где за гранью ещё спят дети Дану. Вы не нужны там. Вы всегда несли на эти земли только смерть.
Его голос с каждым словом становился всё более гулким и даже гневным. Как будто вархассцы чем-то задели лично его.
– А ты, значит, защитник? – Я приподняла брови, даже позабыв на миг об оружии в своей руке и о наготе этого странного Эх-ушге. – Хранитель?
– Можно и так сказать, – уклончиво качнул головой тот. – И в моей силе разбить ваши корабли так, что их обломки только через несколько недель доплывут до диких берегов Глиннхайна.
Он остановился близко от меня, но ровно так, чтобы я не могла дотянуться до него одним ударом топора. Его кожа блестела, по ней то и дело пробегали мокрые дорожки, волосы казались чуть зеленоватыми, а глаза были наполнены необыкновенным свечением, словно морская вода – солнцем. Он был красив и уже не юн: все те сотни лет, что он наверняка прожил, явственно читались в его взгляде, которым он неспешно мерил меня раз за разом.
– Так зачем ты пришёл? – Я остановилась тоже, покосившись на шатёр, где сейчас спал отец. Если я крикну, он проснётся? Вряд ли. – Ведь эти Блуждающие огоньки подчиняются тебе, верно? И уведут корабли прямо на скалы. Но ты забрался на борт. И говоришь со мной. Значит…
– Я почувствовал текущую в тебе силу за много миль отсюда. И долго преследовал вас. Подумал, что мне могло показаться, но нет. – Он протянул руку к моей груди, но не коснулся её. А вокруг его ладони вдруг разрослось бледное холодное свечение, которое пронзалось короткими алыми всполохами. – Как ты, дитя туатов, оказалась так далеко от породившей твой род колыбели?
Он слегка наклонился ко мне – и от его тела разлилась волна сырой прохлады. А на вид он вполне себе тёплый, как и любой другой мужчина. Если бы все мужчины выглядели как он, конечно. Но, наверное, так выглядят только боги.
– Вряд ли я смогу дать тебе подробный ответ. – Я невольно качнулась назад. Интересно, это его свечение или моё? – Наверное, я оторвалась от колыбели ещё задолго до своего рождения. Первые племена расселились на большой земле многие сотни лет назад.
– И потеряли свою силу. Но ты сохранила, – озадаченно нахмурился Эх-ушге. – Потому я не могу не пропустить тебя. Ты должна быть там.
Где-то я уже это слышала… Должна быть там – среди зелёных, как тина, холмов. На диких тропах, под дождём и на ветру. Та девочка в бирюзовом платье, моё видение – она говорила мне то же.
– Так отзови свои огоньки! – на правах потомка Первых племён потребовала я. В конце концов, он относится ко мне даже с некоторым почтением. Не нахальничает, не лапает…
– Я не могу. Ты должна пойти со мной. А они, – Эх-ушге обвёл взглядом корабль, – будут убиты.
Я даже рот открыла от потрясения: с таким праведным спокойствием он это сказал. Как будто может быть только так и никак по-другому. Как будто в таком вот исходе нет совершенно ничего необычного и жестокого. Даже в голове не укладывается! Да, похоже, у этого Эх-ушге безнадёжно просолились мозги!
– Ты и правда считаешь, что я на это соглашусь?! – мне едва удалось унять так и проступающую в тоне визгливость. Мне и правда хотелось визжать, а ещё хвататься за голову.
– Если не согласишься добровольно, есть два исхода. – Мужчина сложил руки на мощной груди. – Я забираю тебя с собой силой, выбрасываю на берегу, а дальше ты продолжишь путь сама. Второй – ты отправляешься в небытие вместе с остальными. Потому что дальше я ваши корабли не пропущу.
У меня, признаться, в какой-то миг руки опустились. Думала, вариантов будет гораздо больше.
– Но мой отец не желает зла ни королю, ни кому бы то ни было в Глиннхайне! Он плывёт с мирным посольством. Поговорить и попытаться договориться. Разве только за то, что вархассцы когда-то воевали с руэльцами, мой отец и все эти люди заслуживают смерти?
Эх-ушге покачал головой.
– Ты маленькая глупая девчонка. И ты не видишь в людях и половины того, что они таят в себе на самом деле. – Он, кажется, начал злиться. – Я вижу ненависть в сердце советника. Я вижу ненависть в сердцах многих из тех, кто плывёт на острова с ним.
– Возможно, им удастся избавиться от неё именно теперь!
– Эти обиды слишком старые для того, чтобы от них можно было избавиться так резко, – возразил Эх-ушге. – Так что ты скажешь?
Я огляделась, крепко сжимая в руке топорик. Безразличные, послушные воле этого мужчины огоньки всё сияли над водой и манили за собой оба корабля. Кажется, вдалеке уже проступили очертания тёмных каменистых круч – огромного острова, почти голого, без лесов. Одни булыжники да чёрный вулканический песок.
– Просто отпусти нас, – всё же попросила я. – Я смогу уговорить отца вернуться. Потому что здесь слишком опасно.
– Я не могу. Вы вернётесь.
И тут Эх-ушгу просто повернулся и пошёл прочь. Похоже, разговаривать со мной он больше не собирался. А может, пытался проверить, что же я стану делать теперь, перед лицом неминуемой смерти. И отчего-то казалось, что есть способ самой отозвать Блуждающие огоньки. Или хотя бы попытаться. Я ясно чувствовала их мерцающую силу и слышала тихое, завлекающее пение, которое лишало воли бодрствующих и погружало в беспробудный сон спящих.
Но огоньков так много и повелевать ими всеми может только Эх-ушге. Уж он-то умеет!
Что, если попытаться дотронуться до его внутренних сил? До его потоков, ведь он явно порождение этой стихии, сын моря и связан с ним так прочно, что трудно отделить одно от другого. А стихийные силы – это то, что как раз подвластно мне. Конечно, если забыть о том, что я плохо справляюсь со своими умениями.
– Постой! – всё же окликнула я мужчину. – Постой.
Он обернулся с таким уверенным выражением на почти неподвижном лице, как будто и не сомневался, что я именно так и поступлю. Вполне себе обычная человеческая уловка. Нечем гордиться!
– Ты передумала? – его голос снова стал мягче, а в глазах вспыхнул интерес.
– Да… – пролепетала я, стараясь изобразить благоговейный страх. – К тому же ты сказал, что я должна быть там. Я чувствую это с каждым днём сильней. Но позволь им выжить! Напугай, заставь задуматься над тем, что они должны вернуться и больше не появляться здесь. Что они должны забыть о злобе в своём сердце. Забыть обо мне. Разве на это ты, сын правящего рода, не способен?
Эх-ушге внимательно выслушал меня, и по его лицу я не могла прочитать ни единой мысли, что сейчас царствовали в этой древней голове. А затем мужчина подошёл и просто подхватил меня на руки. Совершенно легко, будто плеснул и объял меня волной. Я даже выронила из руки топор – и тот с громким стуком ударился о доски настила.
Ещё миг – и мы оказались у края борта. Мужчина упруго оттолкнулся ногами и прямо вместе со мной полетел вниз. Я закричала, цепляясь за его широкую шею обеими руками. И тут же захлебнулась, когда Эх-ушге потащил меня дальше, в тёмно-синюю глубину.
Но тут он пропал. Я, совершенно ослепнув от горькой соли моря и страха, пошарила вокруг себя руками – никого, только плотные нити воды проскальзывали между пальцами. Похоже, настало время паниковать. Да, Эх-ушге не даст мне разбиться в лепёшку о скалы, но утопит вполне себе непринуждённо!
Но моё замешательство длилось недолго.
Вскоре подо мной выросла вдруг некая податливая опора. Стремительно меня повлекло наверх, выше и выше, пока я не вынырнула на поверхность. Взлетела, словно меня подбросили в воздух, и тут же как будто шлёпнулась в лужу, но оказалось, что лежу на спине огромного, сотканного из упругих водных потоков коня. Он встряхнул гривой, рассыпая в стороны тучу брызг, а меня буквально переполнило его силой. Тонкий привкус тины и водорослей растёкся по нёбу, я собрала эти прозрачные потоки воедино, незримо сжала в ладонях, ощущая среди них тончайшие связи с каждым из Блуждающих огоньков.
– Я не пойду с тобой, – крикнула я. – И если ты говоришь, что я ношу в себе сильную кровь сидхе, то ты не можешь приказывать мне.
Одну за другой я обрывала связи с сонмами колдовских светлячков. До острова, который уничтожит корабли моего отца, оставалось совсем немного. Громада скал всё росла, росла – она и правда, словно чудовище, поглотит столько жизней и не заметит.
– Ты и правда сильна, девочка, – усмехнулся конь голосом Эх-ушге. – Но тебе не совладать со мной. Тебе не хватает умений, зато не занимать отваги и упрямства. В Глиннхайне ты найдёшь себе учителя. Но вот кто им будет, придётся решить тебе самой. Придётся сделать выбор – непростой выбор. – Он, кажется, вздохнул. – Боги сегодня обойдутся без жертвы.
И вдруг невероятный конь стал растворяться, обращаясь растущим смерчем. Меня закрутило в нём, я совсем перестала понимать, где небо, а где вода. Всё менялось местами перед взором так быстро, что ничего нельзя было разобрать.
Затем меня подбросило, толкнуло – и я совсем неласково приложилась плечом о настил отцовского дромона, распласталась ничком и замерла, ещё не веря, что Эх-ушге всё же решил пойти мне навстречу. Мокрая сорочка облепила тело, меня заколотило от холода, но я лежала, не шевелясь, ещё некоторое время, прежде чем нашла в себе силы просто сесть.
Эх-ушге пропал, оставив меня размышлять над странным пророчеством. Но пусть так, лишь бы все были живы. И только в следующий миг я поняла, что корабли всё ещё продолжают плыть на скалы, хоть Блуждающие огоньки растворились и уже не вели их за собой.
Как такое может быть? Вот же конь морской, будь он неладен! Он отпустил нас, кажется, слишком поздно.
– Эшту! – крикнула я, пытаясь скорее встать на ноги.
Мой крик разбудил всех на корабле. Заворочались, забормотали внизу проснувшиеся гребцы. В шатре отца что-то грохнуло – и следом раздалось короткое бранное слово. В целом я была с ним согласна. Кормчий наконец шевельнулся, заморгал недоуменно, кажется ещё не понимая, что происходит.
– Эшту! – Я всё же добежала до него. – Нужно разворачивать корабль.
Но больше ничего не пришлось объяснять: опытный моряк уже и сам заметил нарастающую опасность. Спохватились и на втором корабле, заорали, затопотали по настилам.
Из шатра вышел отец, хмурясь и озираясь, не понимая верно, отчего посреди ночи вдруг случилась такая суматоха. Но Эшту и упавшие на вёсла гребцы уже начали уводить дромон в сторону. Огромная сила моря ещё тащила нас вперёд. Пенные валы разбивались о колени чёрных скал, и стоило только представить, что и наши корабли могут разлететься в щепки, как в спине что-то каменело.
– Что происходит, Тави? – грозно окликнул меня отец, будто я всё это устроила.
Он всегда относился к моей силе с большой подозрительностью, зная, что её можно повернуть разными сторонами. Наверное, я и могла бы навредить, если бы вообще знала, как это делается. Но сейчас мне стало даже обидно: а он-то и не знает, что тут случилось на самом деле.
– Мы заблудились, – проговорила я ровно, когда отец остановился рядом со мной у носа дромона. – И Хранитель здешних вод хотел нас убить.
Проснувшаяся Лелия подоспела ко мне тоже и накинула на плечи сухой плащ вместо безнадёжно промокшего. Не помешало бы сменить и сорочку, но я не могла сдвинуть себя с места: нужно убедиться, что всё закончится для нас хорошо.
– Хранитель вод? – недоверчиво переспросил отец, окидывая меня долгим взглядом. Он придвинулся ближе и вдруг обнял меня за плечо. – Тави… Если это опять твои видения… Ты выпала за борт? Кто тебя спас?
– Ты слышишь меня?! – Слишком сильное раздражение неверием отца буквально отшвырнуло меня от него. – Нас едва не убили Блуждающие огни. Они зачаровали всех на корабле. Я видела Хранителя вод Эх-ушге. Он хотел нашей смерти. За то, что мы несём беду в Глиннхайн.
– О чём ты? – гневно рыкнул отец. Его губы побелели, а взгляд закаменел. – Никаких бед…
– Нас точно заколдовали, ваша светлость, – внезапно вступился за меня Эшту. – Я совершенно не помню, как случилось так, что мы свернули в сторону от течения. Здесь много островов. Много опасностей. Только благодаря донье Тавиане…
– Хорошо, – отрезал отец. – Возвращайся на свой пост, Эшту.
Кормчий поклонился и пошёл обратно, сочувственно на меня поглядывая.
– Они не хотят, чтобы мы приходили, – проговорила я, кутаясь в плащ, пряча под ним озябшие руки. – Может, нам всё же не стоит? Не стоит соваться туда, где нас не смогут понять. Даже здешние духи против.
Отец чуть опустил плечи, глядя далеко перед собой. Каменный остров уже остался в стороне. По широкой дуге корабли разворачивались, чтобы снова вернуться в течение, что вынесет нас к Руэльским островам.
– Значит, нам придётся переубедить их.
Но его слова вовсе меня не успокоили. До самого утра я больше не смогла сомкнуть глаз, как ни уговаривала меня Лелия прилечь и отдохнуть.
На рассвете море стало ещё беспокойнее. Небо и вовсе заволокло тяжёлыми тучами, с которых свисали длинные бороды льющих где-то вдалеке дождей. А к полудню показались в туманной дымке высокие рубленые берега Глиннхайна. Кажется, весь этот огромный остров был крепостью. Бесконечный ряд ровных скал, к которым никто не смог бы подступиться, не размозжив днища кораблей. Неприветливые бухты, и редко где можно было смутно разглядеть поселения вдоль берегов.
А после полудня мы вошли наконец в залив Фанг Фада, на западном его берегу и раскинулась столица Глиннхайна, колыбель королевского рода Хозяев холмов – Гианмор.
Я ожидала чего угодно от Руэльских островов. Я помнила своё видение, наполненное промозглой сыростью. Но суровые виды горбатых долин, покрытых густой зеленью лугов и лесов, вызывали в душе лишь восхищение и странную робость. А ещё предвкушение: соприкоснуться бы с мощной силой этих мест и руэльцев, что ещё чтят Старых богов. Они ведь совсем другие – люди, что здесь живут. Они не могут быть похожи на нас. Потому что земля взращивает своих детей похожими на себя.
А значит, нам придётся трудно.
В самый разгар дня впереди развернулся освободившийся из тисков скал и низин холмистый простор с уложенным в нём, словно горсть камней в ладони, городом. Точно спинка трона, позади него высилась далёкая горная гряда.
Дромоны причалили к высокому, опутанному сетью мостков и причалов берегу. Я сошла на него, озираясь, отчего-то не чувствуя ни страха, ни промозглого ветра, что трепал полы плаща. Пристань шумела, заполненная людьми – прибывшими из далёких королевств, разгружающими разномастные корабли с пёстрыми парусами и мачтами, что частоколом торчали вокруг. Здесь торговали, слонялись без дела, встречали, провожали. Цепкие взгляды носильщиков и местных шлюх одинаково жгуче ощупывали все подряд лица.
– Ты так себе представляла Гианмор? – Отец легонько подтолкнул меня в спину. – Самый великий город Глиннхайна из тех, что построены до войны. И который нам так и не удалось взять.
– Я вообще никак его себе не представляла. – Его прикосновение показалось вдруг очень неприятным. Словно в душе после разговора с Эх-ушге зародилось недоверие и подозрительность к отцу. – А ещё я предпочла бы его никогда не видеть.
– Глупо было бы ожидать от тебя другого ответа, – хмыкнул Лисварх.
Он оставил меня, и скоро по его приказу к королевскому замку, очертания которого можно было разглядеть даже отсюда, с вершины закутанного в туман холма, отправили небольшой отряд воинов – доложить о нашем прибытии. И пока за нами не прислали сопровождение, носильщики принялись выгружать с дромонов дары для короля и его отпрысков, оставшуюся провизию и пожитки.
Лелия вздыхала, стоя рядом со мной в стороне, под навесом, который наскоро устроили для нас, чтобы не мочила одежду стылая морось. А вот я довольно легко привыкла к ощутимому холоду здешних мест. И старалась ни о чем не волноваться раньше времени, только наблюдала издалека за Илари, который, словно ничего не случилось ещё недавно, присоединился к охраняющей советника страже.
– Подумать только, что придётся тут задержаться, – проворчала Лелия.
А ведь сама недавно меня уговаривала, что ничего страшного в том нет.
Но скоро всё же король Каллум прислал за нами крытые повозки и достойное сопровождение – целый отряд всадников, закованных в чёрные латы. Они появились на пристани, заставив всех, кто не желал встречи со стражей короля, мгновенно исчезнуть из вида.
Вперёд выехал высокий мужчина в чёрном, с гербовыми знаками королевского дома на груди.
– Наследник Древних богов и король Холмов Каллум приглашает вас, посланники Вархассии, к своему очагу, в свой дом, чтобы выслушать и дать кров после долгого пути.
Отец величаво кивнул в ответ, а я подумала, что теперь впереди у меня много неприятных встреч. А первая из них – с принцем Атайром.
