Елена Счастная
Избранница Хозяина холмов
От стражников тут же отделился один и быстро скрылся на тропе, уводящей прочь из рощи.
Но к святилищу уже подтягивались и другие люди – приближенные принца и самого короля. Затем показался и мой отец с вархассцами. И единственное, чем он выдал страшное негодование, что наверняка его охватило, стоило ему увидеть мои вопиюще открытые ноги, – это глубокий вздох и чуть опущенные в мучении веки.
Зато Илари едва на месте не взвился. Его глаза налились слепым гневом, пальцы сами сжались на рукояти ножа – единственного оружия, которое разрешено было взять с собой к святилищу. И, похоже, лишь необходимость сохранять свою стражу и подобающий вид вархасского посольства заставили его сдержаться от того, чтобы немедленно не оттащить меня от принца, который как ни в чём не бывало встал рядом со мной. Этакая дикая парочка, только что вышедшая из самой чащи.
А вот принцесса пришла, кажется, в полный восторг, увидев нас, – против явного возмущения своих старших товарок, которые тут же зашептались, осуждающе оглядывая меня. И восхищённо – только слепой не заметит – принца.
– Значит, святилище приняло вас. – Харелт остановился между двумя камнями, наблюдая, как к центру очерченного ими круга вархассцы тащат жертвенную тушу телёнка. Кровь с него капала на траву, почти не вытоптанную, и тут же впитывалась в землю.
– Наверное, можно сказать и так, – согласился Атайр. – Мы даже оказались в Сиде.
Каллум вскинул голову. Его густые брови сошлись у переносицы, хмурые складки перечеркнули высокий лоб. Похоже, о сыне он многое знал. И это его тревожило очень сильно, хоть показать того он не хотел никому.
– Этого быть не может! – возмутился отец, будто Старые боги должны были прежде его спросить.
– Вы можете не верить, – пожал плечами его высочество. – Но это так.
Мне не хотелось смотреть на Атайра, не хотелось смотреть на короля: они оба скрывали от нас с отцом то, что было очень важным, и более того – опасным. Шутка ли: этот всадник, а вернее, второй принц, получается, едва не утащил меня в неведомые глубины Сида!
– И что же вы там видели? – Тем временем Харелт обошёл всё святилище, разжёг огонь на старом кострище и вернулся к нам, явно готовый продолжать все необходимые ритуалы. – Вы говорили с камнем Фаль?
Он перевёл пытливый взгляд с моего лица на Атайра и обратно.
Но прежде чем принц взялся рассказать, что же там с нами случилось, я тихонько сжала его руку, которая до этого не касалась моей, но была так близко, что согревала своим теплом. Его высочество дёрнул желваками, но смолчал. Он ведь должен понимать, что во всеуслышание объявлять всем, что он как будто бы потерял перед Старыми богами право наследовать престол Глиннхайна в одиночку, нельзя. Нужно обдумать всё ещё раз, обсудить…
– То, что случилось там, ваше величество, – заговорила я, – даёт мне право просить вас ещё раз обсудить с советником Лисвархом необходимость нашего с его высочеством брака.
– Что случилось? – мрачно настоял отец.
Друид же молчал.
Собравшиеся люди тихо гомонили между собой – достаточно почтительно, чтобы не нарушить умиротворение этого места.
– Камень Фаль назвал нас обоих истинными правителями Глиннхайна, – вдруг проговори Атайр вопреки моему предупреждению. – Только нас двоих.
Каллум озадаченно кашлянул, а вот отец сразу просиял, позабыв о моём непотребном виде.
– Я хотела бы поговорить с вами, ваше величество. И с тобой, отец, – продолжила я мысль, надеясь, что слегка растерянные родители меня всё же услышат.
Но они не услышали: их головы сейчас наполняло, похоже, великое множество мыслей.
– Харелт, ты сможешь это подтвердить?
– Я смогу, – тоненький голосок принцессы вмешался в наш напряжённый разговор.
“Ваше высочество!” – попыталась вразумить её одна из нянек. Но девчушка так на неё посмотрела, что удивительно, как женщина не поседела в тот же миг. Ребека приблизилась ещё, совершенно невинно хлопая глазами.
– Как же ты можешь подтвердить это? – ласково улыбнулся ей Каллум. – Сейчас не время для выдумок.
– Я видела их в Сиде, – совершенно спокойно ответила её высочество. – И слышала всё.
Другой, может, и засомневался бы в словах шестилетней девочки. Но король, конечно же зная все особенности дочери, только кивнул.
– Мы можем всё обсудить ещё раз, ниэннах, – всё же согласился он.
– Очень серьёзно, – вставил Атайр. – Многое непросто.
Но король только губы скривил на его замечание. Похоже, он-то для себя решил всё окончательно. И другие доводы на самом деле слушать не собирается.
– Мы обсудим детали, – повторил он как будто нарочно для меня. – А затем, как только приедут мои братья, в нашем замковом святилище проведём ритуал помолвки.
Глава 9
Все положенные ритуалы в Священной роще были закончены лишь к вечеру. Почти всю обратную дорогу, что Атайр с Тавианой вновь провели в одной лодке, вархасска молчала, глядя то в очистившуюся от тумана даль, то в воду. Словно ждала, что из глубин древнего озера вновь появится Мхадах.
То, что сегодня чудище, о котором больше ходили только слухи, похожие на выдумки, явило себя, немало удивило самого Атайра. Но с некоторых пор он начал спокойнее относиться к тому, что вокруг него часто творится нечто странное, а порой и зловещее.
– Вы, гляжу, устали сегодня разговаривать? – всё же обратился Атайр к хмурящей брови девушке.
Она только передёрнула плечами и подобрала укрытые шкурами ноги к себе. Платье девушки так и не высохло на мягком, словно вызревшем к осени солнце. Потому ей пришлось и в обратную дорогу отправляться одетой в тунику Атайра. А ноги, думается, она прикрыла не от холода. Да и хорошо: меньше приходится на них отвлекаться. Потому как посмотреть там было на что. К превеликой досаде, взгляд постоянно сползал к стройным икрам Тавианы, к её аккуратным ступням – наваждение какое-то.
Воображение, в свою очередь, немало рисовало других подробностей того, что по-прежнему скрывалось под одеждой, ему много не нужно.
– А что мне разговаривать с вами, ваше высочество? – Вархасска скривила губы, словно у неё заболел зуб. – Его величеству дела нет до моих мыслей. Как, думается, и вам. Никого не тревожит, что я рядом с вами, кажется, нахожусь в немалой опасности. Ведь ваша вторая ипостась… Этот всадник… он едва не утащил меня.
– Просто вы не были готовы, – попытался успокоить её Атайр.
Хотя она говорила всё верно. И лучше ей было бы оставаться настороже. Ещё лучше – подальше от него. Но если камень Фаль указал на то, что истинным правителем Глиннхайна могут быть только они вместе, то против этой воли, воли богов, не вдруг решишь, что сделать. Даже если очень хочется.
– Ну да, теперь-то я готова, – проворчала Тавиана, смерив Атайра гневным взглядом. – Готова бежать, как только увижу всадника вновь. И из этой лодки прыгнула бы с радостью. Но купания мне сегодня хватило. По вашей милости, между прочим.
И она вновь замолчала – теперь уж до самого берега.
Все, кто побывал в Священной роще, едва сошли на твёрдую землю, поспешили в Сеох. Вархасска вновь поехала рядом с Ребекой, но теперь даже Харелта, с которым стала весьма дружна, она сторонилась. Да друиду нечем, верно, было развеять её тревоги. Он мог лишь подтвердить всё, что она увидела и узнала сегодня.
По возвращении в замок наконец можно было привести себя в порядок перед ужином – почти праздничным по случаю проведения ритуалов в Священной роще. Такое бывает не так уж часто. А сегодня для веселья случился ещё один весомый повод: король во всеуслышание заявил о скорой помолвке сына, которого безуспешно пытался женить несколько лет.
Едва Атайр успел ополоснуться прохладной водой после купания в озере и довольно пыльной дороги, как оруженосец доложил, что пришла служанка от ниэннах де ла Исла.
Помощница вархасски, смущённо озираясь, недалеко прошла в гостиную часть покоев, будто пол был усеян горячими углями. Поклонилась почтительно и протянула аккуратно сложенные рубашку и тунику Атайра.
– Донья Тавиана просила передать спасибо за заботу.
– Как она себя чувствует? – Атайр взмахом руки велел слуге забрать у девушки вещи.
Та как будто растерялась от неожиданного вопроса.
– Донья Тавиана чувствует себя хорошо. Устала только.
Лелия робко улыбнулась и после очередного поклона удалилась.
Ещё перед тем, как разойтись по своим покоям, отец успел сказать, что желает видеть у себя Атайра перед ужином – видно, для серьёзного разговора. Да, им многое придётся обсудить. А начать стоило с того, чем же после того, как боги высказали свою волю, обернётся неизбежный союз Вархассии и Глиннхайна. Теперь советник Лисварх будет рассчитывать на помощь горцев ещё больше.
Гадая, что же всё-таки может сказать отец, Атайр отправился к нему в покои, но оказалось, его величества там нет. Он решил прогуляться в роще перед ужином, как будто за весь день мало было прогулок.
Чувствуя, как слегка гудят ноги, Атайр отправился на поиски отца. Но едва успел дойти до главной галереи, что протянулась почти через всю восточную стену Сеоха, как услышал хорошо знакомый голос. К нему он за день привык так, что теперь, наверное, и ночью на постели подскочит, если тот прозвучит рядом.
Первой мыслью было просто пройти мимо. Пусть вархасска гуляет себе, пусть обсуждает, с кем ей пожелается, всё, что сегодня случилось. Но когда вместе с голосом Тавианы вдруг тихо и угрожающе громыхнул мужской, он остановился. Нет, это был не Харелт: друид разговаривает совсем по-другому. Возможно, советник Лисварх решил походя за что-то отчитать дочь. Но почему здесь – словно скрываясь?
Колкое подозрение скупе с нехорошим прогорклым ощущением в горле только нарастало, чем ближе подходил Атайр к небольшому эркеру галереи, где и укрылись собеседники.
– Хватит, Илари! – слова Тавианы так и пыхнули гневом.
– Что же, всё теперь будет по-другому? – яростным шёпотом ответил мужчина. Тот самый стражник, о котором уже успели немало рассказать Атайру раньше. – Всё, зачем я отправился за тобой. Ради чего таскался за твоим отцом, пытаясь угодить, чтобы он взял меня с собой в Глиннхайн, – всё теперь не имеет значения?
Атайр приостановил шаг за миг до того, как его увидели бы. Прислушался, чувствуя, как горячо качается жгучая горечь в груди. И почему же вся эта явная ссора Тавианы с тем, в кого она, возможно, была влюблена, так задевает? Должно быть всё равно. Есть обстоятельства, которые сильнее любых чувств и слабостей, только они имеют значение. Чувства – это роскошь.
Но остаться безучастным не получилось.
– Я запуталась, Илари, – уже чуть спокойнее проговорила вархасска. – Всё становится только сложнее. Ты сам слышал.
– Кажется, то время, что ты сегодня провела наедине с принцем, не слишком тебя обременило. Я даже думать не хочу, как ты переодевалась там. Он смотрел?
Тихая возня заглушила последние слова Илари.
– Не нужно придумывать, чего нет! Не трогай меня… – Тавиана яростно запыхтела. – Я больше не могу ничего тебе обещать. Ни пути назад. Ни того, что даже за ним у нас с тобой что-то будет. Лучше прекратить всё сейчас.
– Ты водила меня за нос.
– Нет. Я и правда считала, что хочу быть с тобой.
– Что изменилось?! – приглушённо рявкнул стражник.
И Атайр не стал больше выжидать, потому что в эркере глухо что-то громыхнуло. Он шагнул на свет, что падал в нишу через большое окно. Тавиана как раз рывком высвободилась из объятий крепкого стражника и зло вытерла губы. Лишь затем она подняла взгляд на Атайра.
– Ваше высочество, – вытянулся Илари, коротко и весьма сдержанно поклонившись.
Как будто и правда ничего не случилось! Какая наглость, однако.
– Я мог бы с пристрастием расспросить, что здесь происходит, – процедил Атайр. – Но ума на то, чтобы догадаться, мне всё же хватит.
– Вы не так поняли, ваше высочество, – резковато ответил стражник.
– Нет, вы поняли всё так, как нужно. – Тавиана вскинула подбородок, глядя на Атайра ровно с тем же гневом, как миг назад на своего воздыхателя. – Но смею заверить, всё это уже прекратилось. Совсем.
Она ничуть, кажется, не робела. Не пыталась оправдаться – да и зачем? У неё так или иначе своя жизнь. Отдельная, которая ещё мало подчиняется жизни Сеоха и его хозяев.
– В ответ на ваш последний вопрос… – Атайр повернулся к притихшему, но всё ещё яростно сопящему Илари. – Думаю, изменилось многое, когда ниэннах де ла Исла приехала сюда. И прежде всего то, что в её жизни появился я. Я уважаю ваши чувства: они редко когда бывают подвластны разуму. – Он помолчал, следя за откликом на лице наглого стражника. – Но предупреждаю: ещё раз вы дотронетесь до моей невесты, ещё хоть раз позволите себе разговаривать с ней так – и я вспомню самые древние, дикие, как любят говорить вархассцы, порядки Глиннхайна. Я просто отрублю вам руку. Или отрежу язык. Как вам больше нравится.
Илари сжал зубы и сухо сглотнул, чуть опустив голову, чтобы скрыть это.
– Прошу прощения. Ваше высочество, – проговорил он так, словно пожелал Атайру сдохнуть прямо на этом месте.
– Идите.
Вархассец поклонился и быстрым шагом удалился.
– Вижу по ловкости, с которой вы уходите из-под надзора, встречаться тайком с поклонниками для вас обычное дело, ниэннах де ла Исла. – Атайр зашёл чуть дальше в эркер. Опустил взгляд на заросшую плющом стену под ним. – Ваша служанка, думается, с вами давно в сговоре.
Тавиана только фыркнула тихо, а в следующий миг словно бы с облегчением села на одну из устроенных в нише скамей. Похоже, пылкий поклонник всё же привёл её в немалое беспокойство. А может, даже напугал. Да разве же она признается!
– Это не должно вас волновать, ваше высочество. Я не родилась вашей невестой. У меня, как и у вас, были свои виды на жизнь. – Она неспешно разгладила подол насыщенно-голубого платья.
– Весьма скромные виды, раз вы собирались довольствоваться стражником. – Атайр повернулся к ней всем телом. – Но, думаю, вы теперь поняли, что подобного я не потерплю. Между нами может не быть чувств. Но уважение просто необходимо. Я не стражник. И раз уж вам суждено стать моей женой, то будьте добры вести себя подобающе.
– Иначе вы мне тоже отрубите руку? – невесело усмехнулась вархасска.
– Нет, конечно. – Атайр пожал плечами. – Но для неверных жён в Глиннхайне заведено много других наказаний. А с жён правителей спрос гораздо строже.
– Вы ещё не правитель. И я искренне желаю вашему отцу много лет здравия. Думаю, и вы тоже. – Тавиана чуть прищурилась. – Что же до остального. Я прекрасно осознаю всё, что ждёт меня, если случится всё же стать вашей женой. Но вам не кажется, что уважать супруга, о котором я ничего не знаю, довольно сложно? Потому что для этого нужно доверие. А от вас и той стороны жизни, которую вы скрываете, я пока получаю только неприятные сюрпризы. Так какого уважения вы от меня ждёте?
Слушая Тавиану, Атайр присел напротив неё. Сейчас, в мягких лучах наступающего заката, она казалась и вовсе сотканной из зыбкой золотой пыли. И тем твёрже казались все эти пронизанные лёгким гневом слова, что срывались с её маняще полных губ. Удивительная всё же девушка. К ней совершенно нельзя относиться спокойно!
– Что вы хотите узнать обо мне в первую очередь? – спокойно проговорил он, когда девушка смолкла.
А она, похоже, даже пришла в некоторое замешательство от его согласия, на которое, видно, и не рассчитывала. Задумалась, прикусив губу.
– Вы готовы рассказать мне всё, о чём я спрошу? Прямо здесь? – Ворчливая досада тут же испарилась из её взгляда под напором любопытства, от которого у неё даже щёки порозовели.
– Вы попробуйте спросить, а я решу.
– Как получилось так, что вы обрели ипостась в Сиде? – тут же выпалила Тавиана.
Атайр тут же пожалел о том, что согласился на некоторую откровенность.
– Это случилось, когда я пытался отвоевать Ребеку у фоморов, – постарался ответить он как можно более кратко. – С помощью меча Нуаду и его хранительниц я прошёл в Сид, когда сестру похитили. Но совсем освободить её мне не удалось. К тому же… Из-за всего, что я сделал, все мои поступки – они обрели такую форму. Всадника.
Это была лишь часть правды, но пока достаточная для того, чтобы хоть немного унять негодование вархасски. Тавиана, кажется, даже дыхание затаила, слушая его – и явно ожидая большего. А когда Атайр замолчал, она разочарованно нахмурилась. Кажется, её вообще невозможно унять!
– А как сама Ребека попала в Сид? – Девушка, похоже, решила взять Атайра тёпленьким. – Харелт сказал мне только, что это не его история и потому он не может рассказать её мне. Но я боюсь, что не смогу помочь её высочеству, если не буду знать…
– Это ошибка моего отца. Большая ошибка, потому что нельзя заключать договор с могущественными силами и не отдать что-то взамен, – ещё более скупо пояснил Атайр.
Тавиана вдруг встала порывисто. Резким движением разгладила юбку платья, поправила тонкий серебряный поясок, но за её нарочито небрежной вознёй, похоже, крылся немалый гнев.
– Вот видите! – выпалила она. – Вы готовы взять меня замуж против моей, да и своей, воли. Но совсем не доверяете мне. Держите за дурочку, которой не интересно ничего, кроме платьев. Которая молча примет свою участь и будет изображать примерную жену. Вы продолжаете молчать, выдавать мне по капле то, что вам выгодно. Потому не судите мою прошлую жизнь. Ту, что была у меня дома. Я-то пытаюсь что-то изменить – понемногу. Понимаю, что как прежде уже не будет, даже если мы вот прямо сейчас с вами разойдёмся в разные стороны и никогда больше не встретимся. Потому что… – Она помотала головой, едва удержав следующие слова. – А вы ничего менять не хотите.
– Вы слишком рано требуете от меня доверия, ниэннах, – чуть резче, чем хотелось, осадил развоевавшуюся девчонку Атайр.
Она, словно молот, опустила ему на голову ещё один раскалённый обидой взгляд и быстрым шагом вышла из эркера. Он же посидел ещё немного, размышляя над не слишком-то приятным разговором, а затем вновь отправился искать отца.
Но едва спустился в рощу, что подступала к самым стенам Сеоха, как его догнал один из старшин стражи.
– Ваше высочество! – Он резко поклонился. – Там пришёл человек из города. Говорит, что он бродячий лекарь Ингюс. Вы с ним встречались в приюте. Он очень хочет говорить с вами. Дело очень серьёзное – так он сказал.
– Пусть прежде поговорит с моим секретарём, – отрезал Атайр, выслушав доклад. – А тот решит, стоит ли мне встречаться с этим… Ингюсом.
– Он сказал, очень важно и опасно, – осторожно настоял старший. – И просил встречи лично с вами.
Что же могло понадобиться этому неизвестному ранее в городе лекарю? Ещё в первую встречу весь его вид вызвал сразу кучу вопросов и подозрений. Может, ему и правда есть что рассказать важного?
– Хорошо. Отведите его в приёмную для горожан. Поставьте стражу, глаз с него не спускайте! Я скоро вернусь.
Но вернуться скоро не вышло: прежде пришлось выслушать от отца очередную порцию поучений, хоть он и знал, конечно, что Атайр всё понимает. Но, видно, ждал, что в любой неподходящий момент тот решит вдруг выказать неповиновение. И сейчас с отцом спорить было ещё бесполезнее, чем обычно.
Атайр даже позабыл в какой-то миг о том, что его ждут, уже отправился в свои покои, но вовремя свернул к кабинету, где его прямо у дверей встретил секретарь Райбелт, весьма встревоженный и суетливый.
– Ваше высочество. – Он облегчённо поклонился. – Я уж думал, вы совсем позабыли об этом лекаре, который вас ждёт.
– Он спрашивал обо мне?
Атайр остановился, ещё не заходя в темноватую из-за старых деревянных панелей на стенах, но всегда содержащуюся секретарём в порядке приёмную.
– Нет, – почти шёпотом проговорил Райбелт, протирая платком блестящие от испарины залысины. – В том-то и дело, ваше высочество, сидит и молчит. И ещё смотрит так неподвижно. Странный он. – Он покрутил растопыренными пальцами у виска.
И правда странный. Такое терпение, что пришлось проявить нежданному гостю, не всякий раз встретишь. Чаще всего ожидающий начинает донимать секретаря, выспрашивая, когда же состоится назначенная встреча. Но вот молчание отчего-то взволновало обычно собранного Райбелта гораздо сильнее пустых расспросов.
Атайр неспешно вошёл приёмную и тут же увидел долговязого, но вполне себе крепкого лекаря, который, выпрямив спину, сидел на жесткой, без обивки, резной скамье и смотрел в противоположную стену. Словно спал.
И всё же необычно выглядит он для простого лекаря. Слишком строгий, даже суровый. Слишком молодой – едва ли старше самого Атайра. И взгляд у него тяжёлый, пытливый до того, что хочется смахнуть с себя ощущение липкости, когда он тебя касается.
– Ваше высочество! – Ингюс тут же встал и поклонился. – Я очень рад, что вы всё же согласились поговорить со мной лично. Я бы мог передать свои вести через кого-то. Да хотя бы через вашу очаровательную вархасскую невесту. Но напрямую всегда лучше, верно?
Он глянул на Атайра чуть исподлобья. Не зря упомянул Тавиану. Знать бы только, чего он хочет.
– Наверное, у вас ко мне очень важный разговор, раз вы потратили столько времени, чтобы добраться сюда, пробиться в замок и дождаться меня.
Атаир взмахом руки пригласил Ингюса проходить дальше в кабинет. Признаться, самому хотелось уже устроиться в высоком кресле у старого, больше похожего на очаг камина, вытянуть ноги и просто никого не видеть хотя бы до утра. Но этот начавшийся с весьма необычного и хлопотного путешествия к святилищу день всё никак не желал заканчиваться.
– Вы правы, ваше высочество, – серьёзно подтвердил лекарь. – И, боюсь, очень тревожные.
Атайр остановился у стола, ещё не садясь за него, обернулся к мужчине, пытаясь догадаться, что он может иметь в виду, и хоть немного к тому подготовиться.
– Что-то с детьми в приюте? – пришла первая мысль.
Ингюс вскинул брови в изумлении.
– Да, всё верно, ваше высочество. Вы удивительно прозорливы.
– Что случилось? – Атайр опустился в кресло за столом.
О созданном от имени сестры приюте он никогда не забывал и всегда старался, чтобы дети ни в чём не нуждались, чтобы оставались в безопасности. Наверное, поэтому там очень редко происходило что-то из ряда вон.
– Я, как вы, наверное, помните, недавно проверял здоровье детей. – Лекарь вздохнул. – И уверяю вас, всё было в порядке. Но сегодня после полудня ко мне пришла управляющая и пожаловалась, что несколько детей ночью мучились животами. Я сразу же вновь наведался в приют – и правда, трое детей очень ослабли за ночь от недостатка жидкости, хоть их и поили обильно. Я приготовил отвары из цикория и солода…
– Сейчас с ними всё в порядке? – пришлось прервать пространные рассуждения Ингюса о способах лечения.
– Кажется, им полегчало, – кивнул Ингюс, недовольно скривившись.
Его глаза, ещё миг назад наполненные сожалением и тревогой, вдруг упёрлись в Атайра двумя зазубренными копьями. Кажется, он не любит, когда его подгоняют.
– Тогда почему управляющая не передала эту весть мне? Если с ними всё в порядке, зачем вы пришли? Ведь ничего страшного не случилось. Дети порой болеют. Они тащат в рот много из того, что не надо бы. Потом болят животы.
– Да, вы правы, ваше высочество. – Ингюс подался вперёд, облокотившись о край стола. – И я бы не стал беспокоить вас по такой мелочи, если бы почти сразу после того, как я вернулся к своей кибитке, не обнаружил там почти десяток горожан, которые тоже жаловались на то, что кто-то из их родственников или знакомых в ночь маялся животом и, простите…
– Я понял. – Атайр коротко поднял руку. – Хотите сказать, где-то появился источник болезни?
Лекарь на сей раз даже улыбнулся удовлетворённо, словно такой сообразительности и ожидал от принца. Уповал на неё – а теперь и на некоторую помощь.
– Я уверен, что где-то она появилась. И дело может стать очень серьёзным. Один человек, представьте, уже умер. И дальше может быть больше. Я не знаю, что это за болезнь. Она начинается как расстройство кишок, а затем очень быстро перетекает в лихорадку.
– Я прикажу всем лекарям, что есть в городе, собрать совет и решить, как мы будем следить за болезнью и предупреждать её дальше. Этого вы хотели? – Атайр приподнял брови.
Да, болезнь среди горожан в такое неспокойное время – это плохо. Болезни – это всегда плохо, но они порой случаются. И если вовремя попытаться остановить её, то всё может закончиться очень быстро.
– Да, конечно, этого я ждал. – Ингюс выдержал миг молчания. – Но… По Гианмору уже поползли слухи, ваше высочество… Их я наслушался за день немало. Говорят, это вархассцы притащили с собой из своей далёкой страны на острова эту неведомую болезнь. А может даже, это наказание Богов. За предательство короля и скорый союз с Вархассией.
– Какая чушь! Что же, и многие так говорят? – Атайр внимательнее обычного глядел лицо Ингюса, резко высеченное, чуть вытянутое, как будто приятное глазу, но вместе с тем глубинно отталкивающее.
– Это не мои слова – это слова людей. И сегодня я слышал их очень много. А больше всего клянут вашу невесту.
– Она-то в чём перед ними провинилась?!
Атайр едва на месте не приподнялся от острого, словно пробившая кожу раскалённая стрела, негодования. Какими бы ни были вархассцы раньше, а сейчас они всё же и правда, кажется, хотят мира. Даже несмотря на это их, конечно, можно подозревать во многом. Но не Тавиану! Атайр не мог сказать точно, не мог выразить это верными словами, но он как будто видел её душу. Видел её свет, который она излучала даже не в Сиде, а, казалось бы, и в человеческом мире тоже. Она не может быть той, кто способен замыслить подобное зло.
– Боюсь, ниэннах де ла Исла провинилась в том, что проехала, а затем прошла как раз по тем частям Гианмора, где появились уже первые случаи этой болезни, – спокойно пояснил Ингюс. – Некоторые даже утверждают, что брали деньги у неё из рук.
– Надеюсь, вы не подтверждаете эти слухи? – Атайр и хотел удержать гнев, что просачивался в голос, но не мог.
– Ни в коем случае! – помотал лекарь головой. – Но некоторые из лекарей Гианмора, которые приходили ко мне – расспросить об этой болезни, – с готовностью подтверждают, что виной могут быть вархассцы. Ведь они приплыли издалека. Я слышал, на большой земле и правда зачастую ходит много болезней, к которым мы непривычны.
– Что ж, – Атайр решил прервать разговор, – сейчас нам нужно победить болезнь. Не дать ей расползтись по городу, а не плодить досужие сплетни. Я каждый день буду отправлять к вам человека, чтобы тот узнавал, как у вас дела.
– Я уверен, всё будет хорошо, – улыбнулся Ингюс. – Вместе с остальными лекарями мы быстро разрешим эту неприятность.
– Я надеюсь, – кивнул Атайр. – Вы всегда можете попросить меня о помощи.
Лекарь вскинул голову, пытливо шаря взглядом по его лицу.
– Тогда я хотел бы ещё раз встретиться с ниэннах де ла Исла, чтобы убедиться, что не зря встаю на её защиту перед людьми.
– Вы с ума сошли?! Это исключено. Как бы то ни было, я не считаю, уж простите, что ниэннах будет полезно встречаться с вами.
– Как прикажете, – не стал спорить лекарь, хоть в его глазах словно бы застыла некоторая обида.
А чего он хотел? Прибыл невесть откуда, неизвестно зачем – в такое-то неспокойное время.
Но скоро Ингюс наконец покинул кабинет, оставив Атайра с тяжёлыми мыслями.
И, словно в подтверждение всех скверных подозрений, слухи о заболевших и даже о новых смертях теперь стали добираться до замка слишком уж часто. А когда в Гианморе горожане поймали двоих вархассцев, просто отдыхавших от службы стражников, и избили так, что те едва не сутки лежали в постелях, не вставая, то становилось не по себе от мысли о столь яростной ненависти к чужеземцам.
Вархассцы негодовали. А советник Лисварх и его дочь – больше всех. Но терпеть, похоже, им всем придётся довольно долго. Пока же можно было попытаться выяснить хоть что-то об этом странном лекаре Ингюсе, который исправно каждый день отправлял Атайру известия о том, что творится сейчас в городе.
– Я хочу, чтобы ты съездил в Гианмор, – велел он Харелту. – Просто посмотри на этого лекаря, прощупай его внутренние силы.
– Что-то беспокоит вас? – спокойно поинтересовался тот. – С виду он просто лекарь.
Если бы внешности всегда можно было доверять!
– Меня беспокоит многое. Но пока нужно просто понаблюдать.
И даже рассудительный и въедливый порой Харелт не мог с тем не согласиться. Новые непростые люди, у которых за спиной явно насыщенная жизнь, могут таить в себе что угодно.
И тревога всё больше охватывала Сеох. За один только день слухи, что дошли сюда, о том, что творится в Гианморе, привели всех жителей замка в невероятное волнение, а то и страх. Встревожился и отец, король Каллум, как ни далеки от него бывали такие вести, как чьи-то хвори.
И потому, наверное, он решил отправить навстречу своим братьям, которые наверняка уже долго пребывали в пути, гонцов с просьбой повременить с приездом. В конце концов, можно остановиться в любом крупном поместье, чтобы выждать.
Но получилось так, что либо гонцы не успели вовремя, либо дядьки Атайра не вняли просьбе брата. Потому всего через несколько дней приехал посыльный от старшего из них – Тавиша Мак Набина – о том, что он вот-вот прибудет в Сеох.
Тавиш давно хранил много обид на среднего брата. С тех пор, как тот в поединке одолел его и вместе с собранным им войском отбил важные плодородные земли в графстве Абхайн – одной из самых важных частей королевства.
Тогда кланы поддержали более сильного и удачливого брата, но Тавиш этого ему не забыл. До сих пор не простил унижения и считал себя настоящим наследником их отца, который управлял самым крупным кланом Глиннхайна до самой смерти.
Только вот камень Фаль не закричал ни перед одним, ни перед другим братом. Кто-то считал, что это наказание для правящего рода – из-за сильной вражды, которая не подобает родичам. Как будто раньше братья из других кланов никогда не враждовали.
Но правителей порой люди судят гораздо строже, чем себя.
Тавиш и правда добрался до Сеоха уже на следующий день. Атайр вместе с отцом встретил его в малом приёмном зале. Дядька ввалился туда с доброй частью своей воинственной свиты, словно не на совет приехал, а сражаться – только пока непонятно с кем. Кажется, за то время, что они с Атайром не виделись, Тавиш ничуть не изменился, оставался всё таким же крепким, мрачным, будто постоянно чем-то недовольным. Его чуть посеребрённые сединой волосы всё так же были забраны в тонкие косы у висков.
Признаться, дядька многое любил делать напоказ, особенно если это призвано было указать на то, что именно он настоящий наследник престола Мак Набинов.
Вот и сегодня он был одет не просто по-дорожному, а так, как издревле одевались руэльцы: поперёк его груди и вокруг бёдер был повязан плед в клетку цветов клана Мак Набинов, перехваченный широким, в клёпках, поясом, закреплённый у плеча огромной фибулой, что поблескивала небольшим изумрудом. Правда, под уложенную крупными складками юбку были надеты плотные шоссы. Совсем без них – как и положено по самой давней традиции – он, видно, не решился отправиться в дальний путь.
