Елена Барлоу
Добровольная зависимость
И даже моя сестра переменилась в своём отношении к нему. Содержания её писем смягчились, и в одном из них однажды я обнаружила такую подпись: «не бойся своей страсти». И если прежде я ощущала себя одиноко плывущей в океане смирения, то теперь его спокойные воды начинали прибывать, и я понимала: грядёт буря, и она потопит меня. Случались новые знакомства, редкие ужины в ресторанах и несколько поездок в столицу, но никто и ничто не могли волновать меня так, как он. Моё к нему любопытство, странная тяга к человеку, «купившему» мою жизнь, означали лишь то, что я не разучилась чувствовать что-то, кроме ненависти. Я боялась, что Джейсон заставит меня почувствовать нечто большее.
Для меня стало частым и неожиданным удовольствием посещение церквушки на окраине города. Там, в мрачном и холодном помещении, пожалуй, древнем, как сама Англия, я смотрела на склонившего голову Иисуса и слушала проповеди местного священника, отца Иеремии, который благословлял меня всякий раз, как я там появлялась. Он интересовался не только строительством новой церкви, чем и занимался Джейсон, насколько мне было известно, но и нашей совместной жизнью, пытался давать разумные советы и расхваливал моего мужа.
Закрывая глаза, окунаясь в спокойствие святого места, я слушала, как он пел прихожанам псалмы, и моё сердце наполнялось непонятной тоской.
«Доколе, Господи, будешь забывать меня? Доколе будешь Ты скрывать свой лик от меня?» [1]
Мои мысли, так и не иначе, возвращались к моему мужу. От него меня не спасали молитвы и дальние расстояния. Сходила ли я с ума, но видела его лицо в старых витражах окон церкви и стремилась поскорее уйти. В тех стенах подобные видения казались мне греховными, и в исповедях отцу Иеремии я ничего не говорила.
Как-то вечером, после ужина, Готье объявил о том, что подал заявку на министерский конкурс проектов Вестминстерского собора [2] в Лондоне. Частенько заглядывая в газеты, я замечала новости о большом ажиотаже вокруг этого здания. Предполагалось, что получить комиссию на строительство мог только самый успешный и талантливый из претендентов. Из любопытства я попросила объяснить мне все условия и рассказать о других участниках. Выяснилось, что конкуренты у моего мужа были весьма влиятельные. Честно говоря, в его победу совершенно не верилось, стоило сопоставить его опыт и опыт других архитекторов. Никто не воспринял бы его, как достойного противника в борьбе за это значимое здание. Взглянув на планы Готье, я нашла их интересными, мне понравились чертежи будущего здания, о чём я незамедлительно сообщила мужу. Он поблагодарил меня, слегка улыбнувшись в сторону.
В ожидании результатов он не находил себе места, стал взволнованным и нервным. И тогда я поняла, что не была единственной, кому он мог бы поклоняться. Его страсть к искусству почти равнялась привязанности ко мне. Трудно было не заметить, с каким удовольствием порой он говорил о своей работе. Ничего подобного я не замечала, если он рассказывал о военном времени. Мысленно я всё же желала ему удачи, но вслух никогда об этом не обмолвилась.
К сожалению, на одном из зимних ужинов я стала невольной свидетельницей разговора двух господ из лондонского министерства. И стоя за широкой колонной, прямо позади них, я узнала, что конкурс был куплен группой неизвестных мне лиц (имён они не называли); создаваемая вокруг здания шумиха была наигранной, вплоть до того, что готовые и принятые чертежи собора уже лежали на нужных столах, в нужных кабинетах. Словами не передать, до чего же я была расстроена за супруга! Представляя его разочарование итогами конкурса, я намеревалась рассказать правду, но не смогла. Такая новость убила бы в нём не только мечтателя, но и предпринимателя как такового. Я испугалась, что он более никогда не возьмётся за самостоятельные проекты.
За сутки до приёма в лондонском доме одних знакомых друзей, где должны были объявить победителя, я вошла в гостиную Лейстон-Холл и увидела Джейсона, сидящего на диване перед большим камином с бокалом бренди в правой руке; он сосредоточенно глядел на медленный, спокойный огонь, и не отреагировал, когда я подошла ближе. Небрежность в его домашней одежде – широкой фланелевой рубашке, расстёгнутой на груди, и мешковатых, далеко не новых штанах – показалась мне милой, и я невольно отметила, что его чёрные, слегка взъерошенные кудри немного отросли за последнее время.
– Сэр? Вы в порядке? – окликнула я его.
Джейсон повернулся ко мне, пригляделся, и я заметила, как пьяная ухмылка скользнула по его тонким губам. Впервые я видела его таким… расслабленным. Час был поздний, и я думала, что он решит хорошенько выспаться перед поездкой в столицу, но точно не напьётся.
– А! Здравствуй, радость моя! Почему ты не спишь в своей маленькой тёплой постели? – поинтересовался он и сделал ленивый, приглашающий жест рукой. – Не желаешь присоединиться ко мне?
– Может быть, я лучше сыграю для вас что-нибудь? – предложила я, указав на старый спинет в углу комнаты. – Миссис Фрай нашла какие-то ноты на чердаке, с подписью вашего деда, к слову.
– Вряд ли этот старый дурак сочинял музыку… Наверное, просто переписал чьи-нибудь ноты, – пробормотал Джейсон, покачав головой, затем снова беспечно улыбнулся мне. – Что ж, ну так сыграй! Я весь внимание.
После нескольких минут музицирования я закрыла крышку инструмента и поднялась, когда Джейсон коротко зааплодировал. Он поманил меня пальцем, и я решила, что было бы невежливо бросать его в этой полутьме, не проведя с ним какое-то время. Я опустилась на мягкий диван в опасной близости к мужу и, когда он поставил бокал на столик справа от себя, протянул руку и коснулся моих распущенных волос, я невольно дёрнулась.
– Пожалуйста, не нужно, – прошептала я, поведя плечом. – У вас завтра долгий и тяжёлый день, вам нужно отдыхать.
Джейсон тут же вскочил на ноги, подошёл к камину и стоял там, спиной ко мне, не меньше минуты. А потом обернулся, и я заметила, как раздражение отразилось в его прозрачных глазах ярким пламенем.
– И снова мы вернулись к этому! Мало ты мною крутила, недостаточно измучила? Упрямая девчонка!
– А чего же вы ожидали?! – возмутилась я.
– Не знаю, сам не знаю, – его голос вдруг затих, и Джейсон даже поник плечами. – Я так ждал, что ты привыкнешь ко мне. Старался не быть навязчивым, не надоедать, пытался угодить при любом удобном случае… И ты снова меня отвергаешь. Заслужил ли я? Пожалуй. Но это не отменяет моего желания тебя любить.
Я догадывалась, что под словом «любить» он имел в виду вовсе не светлое чувство обожания и преданности. Конечно, он говорил о нашей первой ночи. Брачной ночи, которой так и не случилось. Странно, но почувствовала я вовсе не смущение, а скорее собственную вину за то, чего до сих пор с нами не произошло.
– Но вы же не думали, что я сама брошусь к вам в объятья? – пробормотала я, разглядывая свои руки, дрожь которых всё не могла унять. – Я понимаю, что брак так и не подтверждён, и вы злитесь, но всё-таки…
– Ничего ты не понимаешь! Хватит, Кейт! Иди спать.
Я не шевельнулась даже, просто смотрела, как он боролся с собой; может быть, немного опьяневший, он всё равно не позволял себе вольностей. Это одновременно радовало меня и немного нагоняло тоску. Когда Джейсон со вздохом опустился на диван, как можно дальше от меня, я едва услышала его тихое бормотание, потому что он не смотрел в мою сторону и всё прятал лицо в ладонях:
– Что же ты не понимаешь… не можешь просто уйти?.. оставить меня в покое… Я за себя не ручаюсь…
Решительно поднявшись, я отвернулась, но успела сделать лишь пару шагов в сторону лестницы, ведшей на второй этаж. Впервые за всё время своего пребывания здесь я вдруг спросила себя: сколько ещё мне придётся убегать от него? Долго ли я буду метаться в этом странном браке и бояться запереть гордость под замок, убрав её подальше, с глаз долой хотя бы ненадолго? Я понимала, пока не сдамся один единственный раз, то, возможно, терпеть неопределённость и пустоту придётся много, много лет наперёд.
Когда я обернулась, мой муж уже смотрел на меня, стоя у каминной полки, и кривые тени, отбрасываемые огнём, превращали его слегка побледневшее лицо в застывшую маску. Всем своим видом он казался мне таким суровым и твёрдым, я тотчас же вспомнила вечер трёхлетней давности, когда впервые его встретила. Будто бы и не прошло столько времени.
– А знаете, сэр, поскольку вы так стремитесь к «Ночи Гименея» [3], я, пожалуй, могу над этим поразмыслить, – сказала я спокойно; на его лице отразилось недоверие, и я поняла, почему. – Это значит, что я дам вам шанс, но только на моих условиях.
Его тонкие губы дрогнули, будто он порывался улыбнуться, но позволять себе этого не стал. Постучав указательным пальцем по каминной полке, Джейсон наконец одобрительно кивнул:
– Как интересно, ты меня заинтриговала. Что ж, говори, а уж я решу, согласиться или нет.
– Если вы получите комиссию на строительство собора, если вы выиграете конкурс, я тогда проведу с вами ночь, – ответила я. – Одну ночь, не больше!
Ничуть не растерявшись, Джейсон глухо засмеялся. Странно, но я сама улыбалась. В моём предложении ощущались детское озорство и наивность, присущая только такой неискушённой девице, как я.
– Допустим, так, а что будет, если я проиграю, и строительство доверят кому-то ещё? Ты проведёшь ночь с ним?
– Вы всё смеётесь, сэр, – хмыкнула я. – Можете не соглашаться, ваше право.
– Так что же насчёт проигрыша, дорогая?
– Я уже думала об этом. Проиграете – дадите мне развод.
– Нет! Ни за что, слышишь? – рявкнул Готье, но сразу же взял себя в руки. Его голос зазвучал мягче, однако, я различила в нём приказ и настойчивость. – Прости меня за это, я не хотел кричать. Просто уясни только одну вещь: я никогда не дам тебе развод. Не для того я измучил нас обоих, чтобы вот так расстаться. Слишком далеко зашёл. Лучше уж сразу в могилу…
Мрачность его тона испугала меня больше, чем реакция на предложение о разводе. На самом деле, я просто шутила, но он не понял этого. Если потеря меня для него была сравнима смерти, то я ещё плохо знала собственного мужа.
– Если вы не выиграете, – продолжила я, как ни в чём ни бывало, – тогда позволите мне вернуться в Уэльс. Домой.
– Мы в любое время можем навестить твоих родителей, если пожелаешь… – поспешил заверить меня Джейсон, но я перебила его мысль.
– Неправда, и вы это знаете. Вы слишком заняты на двух имеющихся стройках, и я понимаю, как тяжело будет вам вести дела из Уэльса. Если не выиграете конкурс, вы отпустите меня домой на месяц.
– А потом ты вернёшься?
Отчаяние и надежда делали его взгляд таким пронзительным, что, поразительно, как при этом он больше не казался жалким. Внезапно я словно заново ощутила присущую этому мужчине властность, и даже при всём своём желании я не смогла бы ему перечить. Я пыталась убедить себя, что мои уловки держаться от него подальше просто смехотворны и несущественны. Но та Кейтлин Брам, которая несколько месяцев назад приехала сюда, обозлённая и обманутая, ещё пыталась сопротивляться. Господа из министерства шептались о том, что конкурс куплен – этот факт поддерживал во мне уверенность в том, что скоро я вернусь домой. Но буду ли рада этому?
– Я вернусь ровно через месяц, – ответила я наконец, глядя ему в глаза. – Мне просто нужно всё обдумать и… побыть в покое. Так вы согласны?
– Знаешь, а ведь раньше казалось, если я женюсь на тебе, то буду обязан заботиться о тебе всю жизнь. Для меня ты всегда была уязвимой и незрелой, и за это я любил тебя ещё сильнее, – произнёс он спокойно, заставив замереть на месте под его пристальным взглядом. – Ты оставалась для меня ребёнком, которому нужен был стимул, олицетворение мужественности и силы. Я рассчитывал стать для тебя и мужем, и отцом, и учителем. Но теперь вижу: всё, о чём я думал, было лишь видимостью. Я ошибался.
Мы расстались на той трогательной ноте осознания, что ни он, ни я, так до сих пор и не открыли друг другу всей истины. Почему-то именно тем вечером я поняла: Джейсон останется для меня загадкой на всю жизнь. И чем я могла завоевать его, когда я была никем?
Позже, засыпая в своей комнате, я думала о том, как, вместо того, чтобы пожать мою руку в знак скрепления договора, он осторожно поднёс её к своим тёплым губам и поцеловал мои пальцы, притом неотрывно следя за моей реакцией. Я знала, что залилась краской и стала пунцовой до безобразия, но ничего не могла с собой поделать. Ни один мужчина не целовал мне руки до сих пор.
Примечание к части
[1] Английская Библия, Псалом 13:1 [2] Католический храм Англии и Уэльса (в лондонском районе Вестминстер), построенный Джоном Бентли в неовизантийском стиле. [3] Дуэт Ромео и Джульетты из одноимённой оперы 1867-го года.
Глава 32. Прекрасное безумие (Дополнение, часть III)
Он отбыл в то время, пока мы с экономкой и моей горничной Анаис приводили в порядок библиотеку на первом этаже. Все полки давно стоило протереть от пыли, а те экземпляры книг, которые существовали в семье мужа уже вторую сотню лет, нужно было аккуратно переставить повыше и закрепить покрепче.
Он уехал в Лондон сразу же после ланча, хотя я надеялась встретиться с ним ещё за обедом. Так что, оставшись в одиночестве, я обиженно водила вилкой по глубокой тарелке, в которой давно остывали кусочки сардин и лук. К кексу на десерт я даже не притронулась. Подразумевал ли Джейсон вообще, что я захочу поехать с ним? Он не спрашивал, и я не просилась, но лёгкое желание воочию увидеть, чем закончится тот вечер, всё же присутствовало. Однако выскажи я всё, что могло накипеть в душе до минуты его отъезда, выглядела бы наивной девицей, не видящей дальше собственного носа.
Я скучала и нервничала, как бы странно это ни звучало, не могла успокоить собственные мысли. Но больше всего меня тревожил результат конкурса, и я никак не решалась признать, что жду победы Джейсона больше, чем проигрыша. Я представляла, как он расстроится, когда объявят победителя. Это здание значило для него так много, гораздо больше, чем скромная церквушка здесь, в Бантингфорде, и холодный простой завод иностранного заказчика далеко на окраине. Было, конечно, кое-что ещё, но вот этого я как раз загадывать и не хотела…
Вечер был спокойным, за несколько минут до сумерек начался несильный дождь, но небо всё ещё было светлым. И тогда я подумала: почему бы не съездить в столицу самой? Никто здесь не заставлял меня отсиживаться в четырёх стенах, никто не запрещал покидать особняк. Я знала время начала приёма в Лондоне и, глядя на часы в гостиной, понимала, что уже опаздывала. Миссис Фрай лишь раз предупредила меня о том, что за три с лишним часа дороги до столицы снаружи совершенно стемнеет, а накрапывающий дождь – не лучший спутник во время вечерней прогулки. Я не стала её слушать, не стала даже собирать вещи или брать сменную одежду. Почему-то я даже не подумала о том, придётся ли оставаться в Лондоне на ночь.
Джейсон забрал автомобиль, поездка на котором заняла бы куда меньше времени, но я всё равно не любила эту громыхающую машину и взяла экипаж до посадочной станции Бантингфорда, оттуда в большой спешке – полупустой дилижанс, который довёз меня до Лондона. Некоторые не скупились на удивлённые взгляды в сторону запыхавшейся молодой особы в лёгком дорожном пальто и дорогой шляпке, особе без явного багажа, а тем более без сопровождающего. Я не согласилась, чтобы наш кучер ехал со мной – слишком хотела удивить мужа своим появлением, да и не желала, чтобы кто-то возился со мною, как с ребёнком.
В том доме я бывала и раньше, так что знала, какой адрес назвать. Кэб остановился у тротуара, даже не пришлось раскрывать свой зонтик, пока я не добежала до главного входа. Назвав лакею имя супруга, затем и своё, я прошла в просторный холл, куда, к сожалению, уже выходили из дверей соседнего зала джентльмены с дамами. Одна из пар узнала меня, они поздоровались и поинтересовались, что я делаю здесь в такой поздний час.
– Но, дорогая моя, вы немного не вовремя! – удивилась пожилая знакомая моим невнятным объяснениям. – Результаты уже объявлены, а ужин был до этого. Мы все расходимся.
– Скажите мне, пожалуйста, кто получил комиссию на строительство? – переспросила я с нетерпением.
Они переглянулись, немного брезгливо, и супруг моей знакомой поспешил заверить:
– Ваш муж очень молод и упрям. Но за это я его уважаю. Думаю, он скоро сам всё расскажет.
Они прошли мимо, оставив меня в полнейшем недоумении. Но недолго мне пришлось искать знакомое лицо в толпе. Джейсон появился в дверях, оказавшись позади всех, словно возникший из ниоткуда фантом в элегантном чёрном фрачном костюме. Ещё до того, как подойти ближе, я почувствовала что-то нехорошее. По одному его взгляду я поняла: он был в ярости. Двое невысоких мужчин почтенного возраста попытались остановить его, вероятно, намереваясь поговорить, но мой муж явно не был на это настроен. Он отпихнул одного из них со своего пути плечом и только тогда, случайно бросив взгляд в сторону, заметил меня. В зловещем молчании он приблизился ко мне, и я успела пожалеть о своём опрометчивом решении появиться здесь.
– Кейтлин, как ты тут оказалась? Кто привёз тебя? – спросил он, когда мы отошли подальше от собиравшихся по домам гостей.
– Я приехала одна в вечернем дилижансе. Но всё в порядке, добралась быстро и без проблем! – заверила я мужа. – Мне хотелось вас поддержать, и я не удержалась от… такого сюрприза.
Закрыв лицо ладонью, Джейсон сделал вид, будто утирал глаза, но я расслышала его недовольное бормотание. Он был мной недоволен. И что-то случилось в том зале до моего появления. Я, конечно, догадывалась, что проигрыш расстроит его, но не настолько!
– Лучше сейчас же уйти. Слишком много любопытных глаз уставились на нас, – заметил он мрачно. – Где твои вещи?
Несчастным голосом я рассказала, что не подумала о последствиях поездки и никаких вещей не взяла. И, глядя на меня, как на провинившееся перед ним дитя, он прервал меня и с усталым вздохом велел следовать за ним. Пока он забирал пальто и цилиндр, я старалась не оглядываться по сторонам. И так было понятно: все вокруг надолго запомнили моё внезапное появление, а в особенности то, что случилось в главном зале несколько минут назад. Лично я знала лишь одно: в ближайшее время задерживаться в столице мой муж не станет.
Когда он пребывал в недобром расположении духа, я чувствовала себя неуютно рядом с ним. По дороге до гостиницы он не проронил ни слова, хотя я и попыталась возобновить разговор. По прибытии он раздражённым тоном попросил ужин в номер и даже не стал утруждаться объяснять моё присутствие. Видимо, его явный, но ещё сдерживаемый гнев напугал администратора. Даже горничная – полная, краснощёкая женщина – поспешила оставить в спальне новые полотенца и большой поднос с ужином и ретироваться с глаз долой.
Прежде мы никогда не останавливались в чужих местах на ночлег. А если и гостили у его друзей, то это были просторные комнаты с лишним диваном, где обычно Джейсон и засыпал. В этот раз номер явно не был рассчитан на двоих. Узкая кушетка слева от большой кровати, заправленной чистейшим белым бельём, не вместила бы даже меня. Едва привыкнув к слегка вычурной обстановке (в мебели здесь явно преобладало тёмное дерево) я вдруг подумала, что в Лейстон-Холл той же ночью мы не вернёмся. Джейсон был слишком раздражён и зол, а я заметно устала и часто зевала, к тому же была немного голодна. Совесть не даст мне прогнать его на пол или на ту же крошечную кушетку, а он сам слишком упрям и слишком джентльмен, чтобы позволить мне спать где-то, кроме кровати.
– Мы можем сначала поужинать или, если хочешь освежиться, – Джейсон указал на дверь ванной и кивнул, – есть горячая вода…
Вряд ли он догадывался, что этот краткий инструктаж не был мне необходим, но я всё равно решила для начала вымыться. Я ожидала, что он расскажет мне о произошедшем, а для этого мне понадобились бы силы.
– У меня нет другой одежды, – заметила я вслух. – Во что же мне переодеться?
Без лишних слов он отвернулся к комоду, поискал что-то во втором ящике, а затем протянул мне одну из своих бежевых рубашек.
– Безразмерная, к сожалению, и ты в ней наверняка утонешь. Но это единственное, что я могу тебе предложить на эту ночь. Утром мы уедем.
Примерно через полчаса мы сидели друг напротив друга за небольшим круглым столиком, где стоял поднос с добротными порциями тушёного кролика с розмарином, овощами и черносливом, свежим хлебом и бутылкой белого вина. Камина в комнате не предусматривалось, поэтому было слегка прохладно, так что я с ногами забралась в кресло, укутавшись в тёплый плед. Джейсон почти не ел, зато успел опередить меня и вскоре допивал уже третий бокал.
Он молчал долго, то осуждающе глядя на меня, то отворачиваясь к окну, за которым искрилась огоньками ближайших домов столица. Я надеялась, что его раздражение поутихнет с очередным глотком вина, так что, когда Джейсон заговорил, стало понятно – он больше устал и утомился, чем был зол.
– Вечер начинался, как я и предполагал. Всё было хорошо. Они улыбались мне, все без исключения. А когда в полнейшей тишине зала объявили, что я получил комиссию на строительство собора, я подумал, будто земля ушла у меня из-под ног. Так я был счастлив.
Рука, в которой я держала свой бокал с вином, замерла в воздухе. Я с удивлением уставилась на мужа, а сонливость как будто вмиг развеялась.
– Так вы победили? – поразилась я с волнением. – Неужели… Не может быть! Вы будете строить это здание?
Джейсон слегка нахмурился, поймав мой взгляд, и пробормотал:
– Это настолько невероятно? Хм, что ж, как оказалось, в мою победу действительно никто не верил…
– Я не это имела в виду! Дело в том, что я не сомневалась в вашем мастерстве, и я приехала сюда именно для того, чтобы убедиться…
– Не нужно оправданий, я всё понял! – твёрдо произнёс он и сделал нетерпеливый жест рукой. – Теперь это уже не важно. Едва я осознал свою победу, как те самые… назовём их «господа без имён», что улыбались мне несколькими минутами ранее… они же поднялись с возмущёнными возгласами о том, что я не достоин подобной чести. Эти кретины напыщенные посмели назвать меня «выскочкой без опыта»!
Под силой его голоса я сжалась на своём месте. Джейсон ещё какое-то время лишь покрывал проклятьями тех, кто так жестоко его оскорбил. Я представляла толпу праздно разодетых бизнесменов, людей из министерства и его коллег, и его самого – в одиночку против них. От подобных мыслей сердце больно заныло. С минуту ожидания, когда Джейсон отдышался и успокоился, я осмелилась спросить:
– А что случилось потом?
– Потом после долгих споров, когда самые голосистые противники «выскочек из провинции» охрипли и устали кричать, я взял последнее слово. Я отдал своё место и право на строительство Джону Бентли, – Джейсон вздохнул и провёл рукой по растрепавшимся волосам. – Он один из немногих молчал во время того безобразия, в которое меня окунули с головой. Я видел его планы, и они пришлись мне по душе. К тому же он не так молод, чтобы тянуть долго… ну, ты понимаешь.
Я бездумно кивнула и сделала ещё глоток вина. За запертой дверью вдруг послышались шаги, а потом и голоса мужчины и женщины. Пара явно была навеселе, минуту или две они топтались в коридоре, женский смех был отчётливо слышен и, наверняка, не только в нашей комнате. Затем скрипнула и захлопнулась соседняя дверь, всё стихло.
– Я не могу понять, почему люди бывают так жестоки! – произнесла я, как оказалось, вслух. – Вы считаете, этот мистер Бентли заслуживает вашего приза?
– Моего «приза»! Очаровательно! – он издал какой-то нервный смешок и покачал головой. – Это здание было бы связующим звеном, или одним из таковых, между Уэльсом и Англией, дорогая. Построивший его архитектор заимеет хорошую славу на долгие, долгие годы. Конечно, если проект удастся.
– Простите, вы правы… Оно больше, чем просто приз. Надеюсь, Джон Бентли справится. Но какова была его реакция?
Джейсон пожал плечами и хмыкнул.
– Бентли не из тех, кто выставляет эмоции напоказ. Но думаю, он был счастлив. Глупо полагать, что я являюсь единственным поклонником данного… проекта. А такой шанс, как этот, выпадает весьма редко. Но теперь мне остаётся лишь выпить за здоровье Бентли и за его будущее детище!
Его настроение менялось с несвойственной ему быстротой; меня не слишком волновало то, как он пытался скрыть обиду и раздражение за выпитым вином, это как раз и было понятно. Я только боялась, что он переступит незримую для нас, но уже вполне знакомую черту, ибо, зная его, я догадывалась, что за рамками морали прячется некто, чей гнев или злость могли бы довести до беды.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, абсолютная и лёгкая. Джейсон не смотрел на меня, он вообще словно перестал пребывать в этом окружении: не моргая, он глядел перед собой и медленно водил большим пальцем по краю пустого бокала. Я вдруг поняла, что улыбаюсь, ведь неожиданно осознала, о чём думала: мы находились так далеко от дома, в этом замкнутом пространстве, чужой комнате с вычурной мебелью; мы были один на один, и именно в тот момент я ясно поняла, что не желаю больше отвергать его. Как много было возможностей до той самой ночи, и как странно получилось, что я готова была ответить этому мужчине именно тогда.
Я вспомнила, как однажды, когда мистер Брам в очередной раз был не в духе, моя мать, улыбаясь и вздыхая, заговорчески мне призналась:
– Что остаётся делать нам, женщинам, в таких случаях? Только утешать. Любая женщина знает, как утешить мужчину.
Теперь я тоже это знала и не видела в этом ничего постыдного.
Окно слева от меня было приоткрыто, я поднялась со своего кресла и закрыла его, затем задёрнула шторы. После всего двух бокалов вина я ещё сохранила ясность ума, но чувствовала себя заметно расслабленной.
«Ты прекрасно знаешь, что нужно делать», – повторила я про себя и обернулась к мужу.
– Джейсон, а ведь формально вы всё-таки выиграли конкурс, – сказала я, с осторожностью подбирая слова. – Несмотря на некоторые обстоятельства, вы остаётесь победителем.
Он посмотрел на меня ясным взглядом, и глаза его потемнели. То ли от осознания, что я впервые назвала его по имени, вот так, просто, то ли из-за моего лёгкого намёка.
– Да. Формально я выиграл, – ответил он просто.
Дыхание участилось, и мне внезапно стало жарко, несмотря на то, что под его рубашкой на мне не было ничего. А Джейсон знал мои мысли, знал то, о чём я собиралась сказать. Знал наперёд, и это странным и приятным образом волновало меня.
– Но получается, вы выиграли не только право построить то здание, – произнесла я с трудом из-за растущего волнения.
– Да, Кейтлин, я помню.
И когда он поднялся с присущей ему грацией и тем странным блеском в глазах… нет, не тем, когда становится понятно, что человек пьян или не в силах соображать ясно. Этот взгляд, эта искра во внимательных серых глазах, пристально следящих за мной, были мне отлично знакомы. Так он смотрел, когда мы впервые встретились. Так он смотрел каждый раз, стоило нам столкнуться на аллеях парка в Глиннете. Так он без слов говорил со мной, оставлял своё хозяйское клеймо на моей душе, невидимой рукой касался моего тела, жестоко с одной стороны, а с другой – так по-собственнически нежно. Этот взгляд означал, что я была его, что я была создана для него, а ведь раньше я этого не понимала.
Сколько прошло времени – минуты ли, вечность – когда он приблизился, и нас разделяли лишь пара дюймов. Я вдруг поняла, что уже готова пасть к его ногам, возможно даже просить о любви, потому что это было бы логично и правильно. Теперь я точно знала, что была очарована им, его взглядом из-под полуопущенных ресниц, и лёгким ароматом его одеколона, и его длинными пальцами, которыми он почти неощутимо касался моего пылающего лица…
Его голос, прозвучавший в той тишине, показался таким томным и далёким, что я невольно ощутила щекочущий холодок, растекающийся по моей спине.
– Какой же ты всё-таки ещё ребёнок, Кейт! Но ты хитрая маленькая фея, дорогая. Ты желаешь начать эту любопытную для тебя игру. Но только для тебя она останется игрой, а как же я? – пока он говорил, его пальцы гладили мою щёку, скользили по скулам, касались шеи, а я закрывала глаза от неясного удовольствия. – Ведь для меня это жестоко… принимать твоё утешение, твоё сочувствие. Пусть ты и делаешь это во благо, и всё-таки… это другое. Это просто декорации.
Магия испарилась, как только Джейсон сделал шаг назад. А я стояла перед ним, понимая, почему он так поступает, почему так странно играет со мной. По его глазам я видела, он всё ещё хотел любить меня, он ждал меня, но джентльмен в нём противился моей неискренности или же самому факту существования моих условий и нашего договора. Ох, да будь проклят этот незримый джентльмен!
– Благими намерениями выложена дорога в Ад, – произнесла я, нервно дёргая за края его рубашки, надетой на мне. – Ты готов отпустить меня лишь потому, что я выполняю условия договора?
На слегка побледневшем лице – удивление, промелькнувшее тенью и исчезнувшее так же быстро, как появилось.
– Я же говорил, что тебе ещё многое предстоит понять, – ответил он с полуулыбкой и отвернулся, затем зашёл за ширму, а через минуту вышел уже без жилета и рубашки. – Поздний час, а я не выспался прошлой ночью. День был жутко тяжёлый. Давай просто ложиться спать.
Просто спать?! И это говорил мне он? Возмущению моему не было предела, но всё, на что я оказалась способна, это лишь стоять у постели с глупым видом, в его безразмерной рубашке, расстёгнутой у ворота, и следить за тем, как Джейсон готовился ко сну. Он уже пододвинул кресла ближе к столику, накрыл остатки запечённого кролика глубокой миской и выключил лампу на тумбе.
Когда свет погас, комната погрузилась в полумрак, и я бы ничего не видела, если бы не фонари за окном и их сияние, проникавшее сюда в окно с правой стороны. На мгновение я представила: так всё и кончится. Мой муж отвергнет меня, как и я его когда-то, дав возможность только уловить ощущение блаженства от близости с мужчиной и оставив меня одну с этим ощущением в неясности и возбуждении.
И тогда я твёрдо решила, что он не поступит так со мной. Не заставит позже умолять, просить и унижаться! Я ему не позволю! Все свои страхи я отогнала, будто рукой махнула перед лицом, и просто решила за нас двоих. Это была моя точка невозврата, моё punto di non ritorno.
Я успела раздеться до того, как он обернулся и посмотрел на меня. Мои волосы были ещё влажными, и тяжёлыми прядями липли к спине, так что за несколько секунд этой внезапной наготы я почувствовала, как дрожу. А Джейсон просто смотрел, находясь по ту сторону широкой постели, и его бездействие заставляло меня нервничать всё сильнее. Мысленно я умоляла, чтобы мой муж наконец сделал первый шаг и избавил меня от этого позора неопытной девственницы. Но он лишь стоял и смотрел… Господи, даже я сама никогда так пристально и долго не разглядывала себя в зеркале! Но я должна была ждать и бояться, что он прикажет мне прекратить это или просто отвернётся в конце концов.
