bannerbannerbanner
полная версияДобровольная зависимость

Елена Барлоу
Добровольная зависимость

Полная версия

В прошлый раз ты спрашивал меня, что представляет собой Джейсон Готье в жизни. Так вот, я готова тебе ответить: этот мальчишка ужасно пугливый, к тому же холодный, как камни в полях к востоку от Лондона! Я представляю тебя, читающего эти строки, и твою неотразимую, уверенную улыбку, мой милый. Я бы всё отдала, лишь бы быть рядом с тобой и подальше от этих вечно угрюмых полуживых мертвецов.

Должна заверить тебя, любимый, мой муженёк не представляет собой ничего. И ты зря волновался и так яростно ревновал! Он ни за что не займёт твоё место в моём сердце, там и так нет места ни для кого. Ты один в моих мыслях, и даже в ту ночь, когда я сжалилась над этим мальчишкой и позволила ему прийти в мою постель, я клянусь, что думала только о тебе, твоих губах, целующих меня. Он не умеет ничего, и я бы посмеялась в его смазливое бледное лицо, если бы не мысли о тебе… »

Этой части для меня было более чем достаточно, чтобы догадаться о многом. Я поняла, что Мэгги презирала Джейсона с самого начала, хоть и не знала причины, по которой она вышла за него. Я поняла, что некий Роберт – это её родной брат. Тот самый, который так нагло и бесцеремонно проявил ко мне интерес.

Вспомнив его беспечную манеру говорить и прямые намёки предложения стать его любовницей, я дёрнулась и повела плечами, как от холода. Не удивительно, что они с Джейсоном так относятся друг к другу.

Похоже, что Мэгги обожала одного единственного человека – своего брата. Но её манера проявления этого самого обожания заставила меня предположить нечто совершенно неприемлемое, такое, отчего во рту появлялась неприятная горечь. Я не могла чётко сформулировать эту мысль, и даже моё тело противилось подобному. Но, собравшись с духом и дочитав письмо до конца, я всё поняла. И мои самые первые мысли подтвердились:

«… о том, как хорошо нам было вместе!

Почему люди так восхваляют Бога, когда он обрушивает на нас тяжкое бремя запрещённой любви, Роберт? Чтобы люди осуждали нас и отовсюду гнали, будто прокажённых! И я была вынуждена выскочить замуж за первого встречного сопляка с отменной репутацией, чтобы закрыть эту шкатулку Пандоры и запереть на замок все наши с тобой тайны. Но ты должен знать: ты всегда нужен мне. И если я прошу тебя приехать, ты должен сделать это.

Готье и его дед никогда не поймут, пока мы будем встречаться тайно. И подумай сам, милый: мы с тобой – одно целое, семья, которую нельзя разделить. Если мы и будем появляться на публике, никто не догадается о нашей связи. Я буду держать Готье достаточно близко, так близко, чтобы пустить дым в глаза обществу. Мой несчастный, такой невинный супруг слишком наивный для подобных сплетен. Поверь, ему просто всё равно.

Но то – всего лишь занавеса, защита для меня и тебя, Роберт! Мы будем очень осторожны. Не беспокойся за Готье. Не беспокойся о том, что я разлюблю тебя. Никто не помешает нам быть вместе… »

Я не могла больше прокручивать это у себя в голове. По привычке аккуратно сложила лист бумаги обратно в конверт и вернула его на стол. Оставался ещё конверт, но я была слишком шокирована, чтобы даже подумать открыть его. В этот момент, когда я в растерянности стояла у стола, дверь приоткрылась, и Джейсон вошёл в кабинет. Он медленно подошёл ко мне, взглянул на второй конверт, ещё не распечатанный, хмыкнул и сказал, не скрывая презрения:

– Ты ещё не дошла до самых пикантных подробностей.

– Что в этом конверте? – спросила я, еле шевеля пересохшими губами.

– Ещё одно доказательство порочности их семейки, – Джейсон небрежно махнул рукой и вздохнул. – Здесь письмо от Роберта… ей. Ему бы позавидовал любой поэт, поверь мне. Таких страстных любовных описаний с многочисленными пошлыми подробностями я никогда в жизни не читал.

– Зачем он писал своей сестре о том, как они… как они сами занимались…

У меня язык не поворачивался говорить о таком. В отчаянии, охваченная смущением, из-за которого кровь прилила к моим щекам, я подняла на мужа глаза, чтобы просить его не заставлять меня саму произносить подобное. Он понял это сразу и не стал меня мучить.

– Это одно из самых поздних их писем друг другу. Когда им стало скучно играть в одиночку, они включили меня в свою игру, – сдавленный голос не был похож на его собственный, будто кто-то сжимал ему горло. – Мой дед умер, и я завладел его домом, деньгами и прочим. Я был превосходно обеспечен и превосходно одинок. Мэгги поняла это и почувствовала свободу. Они с братцем больше не хотели держать меня в неведении. И однажды я обнаружил одно из писем и прочёл… Забавно, ведь я не сразу догадался о том, что письма они стали подбрасывать мне нарочно. Просто чтобы заставить меня разозлиться…

– Так ты знал? – прервала его я, с трудом представляя себе всё, о чём он рассказывал. – И что же ты сделал с ними?

– Вот теперь мы подошли к самой сути, Кейт, – произнёс он глухо и отчаянно, и я напряглась. – Не так важно, какие законы они с Робертом нарушили, земные или Божьи, не так уж важно, что брат с сестрой любили друг друга и были любовниками. Весь смысл в том, что я не сделал ничего. Да, ты не ослышалась, я ничего не предпринял. Поначалу, конечно, мне было странно знать такое. Я впервые столкнулся с подобной связью, но потом… Я осознал, что был слишком равнодушен к Мэгги, к ним обоим. И они делали, что хотели… Несколько раз он даже оставался в моём доме, и я мог слышать его шаги по коридору, как после полуночи он приходил в её комнату…

Он резко отвернулся, и в воцарившейся тишине я слышала лишь его тяжёлое дыхание. Несколько минут в давящем напряжении я стояла, уставившись в его спину, обдумывая всё, что он сказал. И вдруг я поняла, что во всей этой истории не было ни одного победителя или проигравшего. Все они оказались несчастны, почти в равной степени, и меня укололо сожаление в отношении Мэгги и её брата.

Как назло я вспомнила Коллет и её нынешнего мужа. Между такой непосильной любовью была совсем призрачная разница, но я уловила только схожести.

И всё, чего я опасалась до этой минуты, всё, что якобы подстерегало меня на пути и должно было напугать, стало невзрачным, призрачным, и в один миг вдруг просто исчезло. Мне не было дела до чужой запретной любви, потому что я нашла свою, и ничто не мешало мне владеть ею.

Эта мысль была настолько чарующей и бодрящей, что я в один миг ощутила, как с души упал некий груз, и я была счастлива, по-настоящему счастлива.

Улыбаясь таким мыслям, я положила руку на свой живот, неожиданно осознав, насколько мне повезло, и я, будучи вовлечённой в этот чужой порочный круг, оказалась сильнее всех. Мне не хватало лишь одного, и теперь я была готова горы свернуть, лишь бы получить это.

– Я беременна, – прошептала я на выдохе.

Когда Джейсон обернулся и посмотрел на меня, мне захотелось смеяться, потому что на его лице отразилась вся гамма чувств, насколько это было возможно: страх и удивление, радость и недоверие. Совершенно поражённый он сделал шаг ко мне, протянул правую руку, но так и не решился коснуться меня. Я видела, как дрожали его руки, поэтому сама вложила свою ладонь в его тёплые пальцы.

– Ты полностью уверена или… – Джейсон запнулся, с трудом произнося слова. – Может, ты поспешила?..

– Возможно, но пока все признаки указывают на это. И мне хочется верить, очень хочется.

Я никогда не забуду того, как скоро он расслабился; будто кто-то смахнул напряжение, провёл вдоль его тела ладонью и снял всё беспокойство и раздражённость. Джейсон спокойно выдохнул, закрыв ненадолго глаза, затем приблизился ко мне, мягко положив руки мне на плечи.

– Я ожидал другого, Кейт, – сказал он. – Я ждал, что ты будешь испытывать ко мне презрение, отвернёшься от меня.

– Почему бы? Ты ни в чём не виноват. Это не был твой грех, но ты нёс его с собой на протяжении стольких лет! Я бы скорее поверила в твоё благородство и желание сохранить чужую тайну.

– Ты умеешь отыскать лучшее из того, что тебе дают. Кто бы захотел делить свою жизнь с безвольным человеком, которого даже мужчиной трудно назвать… – произнёс он со смешком и пристально посмотрел мне в глаза. – Это были её слова. До того чётко я помню, как она произносила это, что до сих пор не могу выкинуть из головы… Но сейчас всё стало таким… другим. И то, что ты мне сказала…

– Я знаю, – голос мой звучал теперь уверенно, – знаю, правда. Так разве может быть что-то важнее?

И я не сразу осознала, как близко оказалась к нему, сначала его руки просто лежали на моих плечах. Затем его лицо оказалось напротив моего, и я ощутила тёплое дыхание на губах и знакомую дрожь, ледяную, сладкую; она сковывала меня, моё тело больше не принадлежало мне, и я жаждала отдать его, поделиться этим неискушённым инструментом с его истинным хозяином. Никогда я не думала, что зависимость от мужчины будет настолько приятной. Настолько, что я готова была кричать о любви к нему.

Когда он очень нежно поцеловал меня, я не сдержала первого стона, сорвавшегося с моих губ, и вцепилась в мягкий ворот рубашки пальцами. Его прикосновения затуманивали разум, и я чувствовала лёгкость во всём теле. Ну, почти во всём…

Я скучала по нему, он был нужен мне. Слишком долгое время я провела одна, и теперь ждала, когда он наполнит меня своим теплом и любовью. Пусть он до сих пор не сказал мне тех заветных слов, не ответил, как я того ждала, но даже это было не столь важно.

О Боже, как он мог ненавидеть себя и презирать из-за действий злой женщины, которая пыталась внушить ему отвращение к самому себе, когда один единственный его взгляд способен был заставить меня упасть на колени? Как он мог не замечать своего превосходства над теми, кто заставлял его чувствовать себя ущербным? У них не было и капли той силы, которой он владел.

Я завидовала Мэгги Уолш, ведь только у неё было целых десять лет рядом с ним! Десять лет, чтобы смотреть на него каждый день, касаться и целовать, когда захочется… Десять лет и тысячи ночей, чтобы любить его… Как же я завидовала ей и осуждала…

 

– Я так люблю тебя, так сильно, так сильно… Ты даже не представляешь… – шептала я, прерываясь на поцелуи.

Если нужно было, если бы он только сказал, я кричала бы об этом…

Я лишь смутно представляю, как скоро мы вернулись в спальню, точнее, Джейсон отнёс меня туда на руках. Мы забыли о погроме в его кабинете, я даже не побеспокоилась о том, чтобы он закрыл дверь в спальню на ключ. Поставив меня у кровати, Джейсон стал раздеваться; выглядел он не слишком грациозно, а меня позабавила эта ситуация, и в то же время польстило то, как он торопился.

Я успела только снять халат и стянуть через голову длинную ночную сорочку, когда увидела его обнажённым. И я застыла на месте, объятая восхищением и желанием. Меня и раньше приводило в восторг его тело, но в ту минуту я не могла прекратить разглядывать его.

Джейсон оказался рядом слишком быстро, потянул за собой на постель и откинул одеяло к изножью кровати. Он опирался на руки надо мной, а я лежала неподвижно; мы смотрели друг другу в глаза, и я понимала, что он готов был мне ответить. Пока наши тела горели от физической жажды и желания, моя душа тянулась к нему, а сердце билось так часто только для него.

И прежде чем сделать первое движение, он полушёпотом произнёс то, что я хотела услышать, и даже больше:

– Спасибо тебе… За всё, Кейтлин, за всё. Я люблю тебя, и теперь ты знаешь… только это короткое время с тобой искупает всё моё горькое одиночество.

С моих губ сорвался вздох, и я не успела ничего ответить, хотя порывалась сказать так много, достаточно для того, чтобы эти слова заверили его в моей любви, но для слов больше не было времени. Джейсон выпрямился надо мной, затем встал на колени у самого края кровати и резким движением подтянул меня к себе. Он сам развёл мои ноги в стороны, сжал руками колени и оставил короткий, влажный поцелуй на животе. И я успела подумать лишь одно: «если он сделает это, я, наверное, умру… »

Сначала я ощутила только его горячее дыхание на внутренней стороне бедра, как раз там, где кожу не прикрывал краешек чулка. И уже потом его язык, бесстыдно ласкающий меня, и губы, будто он пил меня и пробовал на вкус, а мне не оставалось ничего, кроме как стонать и дёргаться в его руках. Его губы прижались к моей плоти, и язык вошёл так глубоко, как только было возможно; в тот момент мне показалось, что я взорвусь из-за охватившего меня жара. Я была близко, совсем близко к тому, чтобы потерять контроль, когда он вдруг остановился, снова выпрямился и поцеловал меня в живот. Левую руку он переместил выше, он мог дотянуться до моей груди, и, когда его пальцы сжали её достаточно сильно, я вскрикнула, настолько острыми были ощущения.

Я знала, что могла реагировать так из-за беременности, возможно, и Джейсон знал это. Любое его ласкающее прикосновение сводило меня с ума, и я кусала кулак, лишь бы не закричать слишком громко. Болезненно-сладкий жар уже немного ослаб, когда Джейсон снова потянулся ко мне, и его язык принялся ласкать меня гораздо настойчивей. Было только одно – ощущение его мягких губ и влажного языка, и странный ритм движений, почти резкий, но достаточно медленный, чтобы удерживать контроль надо мной. Я знала, как выглядела со стороны: бесстыдно открытая, с диким взглядом и распухшими губами.

В последний раз я почувствовала, как Джейсон накрыл ртом мою плоть и чуть надавил языком, и тогда я выгнулась, едва подавив отчаянный стон, в котором вылилось моё долгожданное освобождение. И пусть он уже делал со мной подобное, но теперь это было намного лучше, острее и сильнее. Я открыла глаза, придя в себя, и уставилась в потолок; правой рукой я сжимала свою грудь, хотя ранее даже не заметила этого. Я была совершенно опустошена, не могла даже свести колени вместе. Джейсон поднялся и посмотрел на меня, и я увидела на его губах собственную влагу.

– Жаль, что ты не видишь себя со стороны, – произнёс он хриплым голосом, всё равно кажущимся мне слишком красивым и успокаивающим. – Ты прекрасна. И мне больше ничего не нужно.

Я была переполнена нежностью и любовью к нему. Моя слабость казалась ничем по сравнению с тем, как билось сердце, стоило мне взглянуть в пристальные серые глаза, неотрывно следящие за мной. Я улыбнулась и выгнула спину, показав так, что ждала его.

– Твоя очередь, – сказала я, мысленно надеясь, что он услышал, ведь я была неспособна говорить громче.

Он оказался достаточно близко, совсем рядом, наконец. И мне больше ничего не было нужно. И снова всё случилось, как в самом жарком сне. Его горячее, твёрдое тело закрыло меня, я крепко обхватила ногами его бёдра, пока его руки скользили по моему телу. Наши губы встретились, и я пыталась контролировать нашу страсть в этот раз. Но его язык раскрыл мои губы, и поцелуй был резким, прерывистым из-за нашего общего дыхания. Я хотела владеть им, сделать так, чтобы он понял, что принадлежал мне. С диким рвением я отвечала ему, прижимая к себе. Когда его левая рука оказалась между нашими телами, я поняла, что он больше не мог медлить, и я не собиралась заставлять его ждать.

Он оторвался от меня лишь один раз, всего на пару секунд; я ощутила, как медленно Джейсон стал входить в меня, затем резко толкнул бёдрами, и тут же оказался во мне, полностью и так быстро. Слабость сняло, как рукой, и было только тягучее чувство слияния; его твёрдая плоть скользила во мне в идеальном ритме, и поцелуями он забирал мои частые стоны, которые я не могла сдерживать. Я не могла поверить в то, как быстро он заставил меня ощутить желание, и я была напряжена до предела не меньше, чем он.

Ему не нужно было делать ничего, чтобы снова подвести меня к блаженству. И в наивысший момент страсти он отпустил мои губы, приподнялся на локтях и застонал. Одного лишь этого звука мне хватило, чтобы самой потеряться в наслаждении, которое мы с ним разделили. Джейсон ещё двигался, когда моё тело совершенно обмякло, и на мгновение я перестала что-либо чувствовать. Он замер, оставаясь во мне, затем прижался так тесно, что мне показалось, будто так он искал защиты. Пытался скрыться со мной, во мне.

Его губы вновь отыскали мои, и мы никак не могли насытиться друг другом. И разве я не была самой счастливой женщиной на свете? Он любил меня. Эта мысль разжигала во мне огонь сильнее всего. И я любила его, я сходила с ума из-за него. Только он один существовал для меня, и его нежный шёпот, слышимый в полутьме… мягкий, тягучий голос, напоминающий мне сладкий мёд, и он повторял, оставляя влажные поцелуи на моих губах:

– Кейтлин, Кейтлин…

Я была той, кто сделала его счастливым, этот факт полностью оправдывал нашу первую встречу и те обстоятельства, при которых мы поженились. Больше меня не волновало ничего в этом мире.

Его руки не прекращали ласкать моё тело, когда я полностью расслабленная лежала рядом с ним. Джейсон целовал меня снова и снова, пока его пальцы скользили по моему животу, дразняще касаясь чувствительных мест. И я всматривалась в его спокойное лицо, видела полуулыбку на губах и боролась с желанием прикоснуться к маленькой родинке на его шее. И, наконец, я могла говорить с ним о том, как любила его, на истинном языке любви. А он повторял за мной итальянские слова с удивительной правильностью. Никто ещё не делал меня такой счастливой. Я даже не думала, что такое случится. Я и не думала, что это будет он.

Глава 19. «Ты её потеряешь… »

Один и тот же сон преследовал меня уже третью ночь. Несмотря на то, что ноябрь оказался самым продуктивным месяцем для всех нас, и мы с мужем, наконец, пришли к некой идиллии, меня не покидало тревожное чувство, возникающее время от времени, стоило мне остаться наедине с самой собой. Я знала чужие тайны и пообещала Джейсону хранить их от Эдварда и его семьи, в общем, от всех. Я прекрасно понимала, что могло бы произойти, узнай Роберт Уолш о моей осведомлённости, и не собиралась испытывать судьбу.

Всё, чего я хотела, я уже получила. Я должна была совершенно успокоиться. Но некоторые неприятные мелочи имели место быть и порой приводили меня в замешательство.

Коллет не отвечала на мои письма, а ведь они даже не возвращались обратно. Значит, доходили по назначению и попадали в руки ей или её мужу.

И тот сон, заставлявший меня просыпаться в холодном поту, дрожащую и беспомощную. Я смотрела на себя со стороны, бредущую по пустому пожелтевшему полю с небольшим свёртком на руках. Я чувствовала себя потерянной, обделённой. Будто героиня Бронте, я бродила в одиночестве в поисках убежища и ждала, что мистер Рочестер позовёт меня домой. И гремел гром, лил самый мощный дождь, какой только можно было представить, а мои ноги увязали в грязи. Я защищала неподвижный свёрток в своих руках и плакала, не прекращая, снова и снова.

Ни Дженни, ни миссис Фрай, которая была гораздо осведомлённей в толковании сновидений, не сказали мне ничего внятного. Я отказывалась верить в то, что сон касался моего будущего ребёнка, это пугало меня большего всего.

***

В то утро, особенно холодное и серое, я проснулась слишком рано. В доме было тихо, за окном густой серый туман застилал вид на задний двор и сад. Джейсона не было в постели, и я мгновенно ощутила, как мне его не хватало. Обычно мы просыпались вместе, он будил меня неторопливыми ласками и нежными поцелуями. Я начала привыкать к его постоянному присутствию рядом. Хотя мой живот был едва заметен, узнавшая новость Дженни едва не плакала от счастья, а Джейсону внушила, что мне необходимо было уделять больше внимания.

Но странный сон, где я страдала по непонятным мне причинам, снова повторился, и вот я сидела на постели, подтянув одеяло к груди, и смотрела на запертую дверь спальни. Через минуту Джейсон вышел из ванной комнаты, и я подняла на него глаза. Его тёмные волосы ещё были мокрыми, и я заворожённо проследила за несколькими каплями, стекающими по его лицу. Джейсон провёл рукой по влажной шее и, нежно улыбнувшись, посмотрел на меня.

– Доброе утро, милая. Почему ты проснулась? Я слишком шумел?

Я взглянула на слабо завязанный пояс его парчового халата и напрочь забыла о влажных волосах.

– Куда ты уходишь так рано? – поинтересовалась я, кусая губы.

– Я должен навестить Анри на стройке, чтобы вместе мы могли закрыть её до февраля. – Джейсон подошёл ближе и сел рядом, накрыв тёплой ладонью мою коленку. – Ты побледнела и взмокла. Что с тобой? Ты не заболела?

– Просто дурной сон, и всё.

– Снова тот же сон, что и на прошлой неделе? – он странно улыбнулся, будто вспомнил что-то неприятное. – Я попрошу миссис Фрай прекратить свои эксперименты с травяным чаем, которым она так любит тебя поить.

Я не разделяла его настроения и просто отвернулась, тогда он осторожно взял мои руки в свои и поцеловал сжатые пальцы.

– Почему у тебя такая холодная кожа? – спросил он, посерьёзнев, и снова прижался губами к моим рукам. – Я попрошу горничную принести тебе ещё одеял…

Прежде чем он поднялся, я остановила его, потянув за рукав халата. После дурного сна, в такое утро, кажущееся слишком серым и давящим, для меня не было лучшего лекарства, чем он сам. И я сказала, кусая губы:

– Не нужно никого звать. Останься со мной ещё чуть-чуть. И согрей меня.

Джейсон взглянул на меня с явным удивлением, он не был готов к такому. Раньше я сама никогда не просила его заняться со мной любовью, потому что у меня просто не хватало смелости быть первой. Но каждый раз, когда он желал меня, не возникало даже мысли возражать.

Его замешательство не продлилось и несколько секунд, Джейсон быстро сбросил халат и забрался под одеяло, прижавшись ко мне всем телом. Его волосы были мокрыми, а горячая кожа приняла аромат ягодного мыла, и у меня закружилась голова от внезапных ощущений, когда я притянула его к себе, обняв за плечи. Наши губы встретились в самом неистовом и жарком поцелуе; он не отпускал меня, даже когда пытался принять удобное положение. Нам пришлось прервать поцелуй, когда Джейсон встал на колени между моих ног, задрав ночную сорочку к самому животу, и я подумала, что он хочет снять её с меня.

– Нет, на это нет времени! – рыкнул он глухо. – Боже, Кейтлин! Как хорошо, что ты такая маленькая, и я могу пробовать тебя всю.

Меня бросало в жар от того, что он говорил. Иногда это были французские слова, смысл которых я не понимала, но звучали они слишком соблазняющее, и я хотела попросить Джейсона позже рассказать мне, что они означали, если бы могла трезво мыслить и не забыла об этом.

Он почти рванул ворот моего одеяния, чтобы оголить грудь, но мне было всё равно. Стоя на коленях, он склонился надо мной, опираясь обеими руками на постель, и стал жадно целовать мою шею. Пока я изгибалась под ним, пытаясь выгнуться и приподнять бёдра, он оставлял обжигающие поцелуи на моей коже, опускаясь всё ниже. Я старалась касаться его везде, где только могла дотянуться. Резкое ощущение давления в моей груди всё нарастало, превращаясь в тугой ком, и мне было почти больно, если Джейсон ласкал губами и языком мои груди.

 

– Тебе нравится, Кейт? Так хорошо? – звучал его голос, и, приоткрывая глаза, я видела его слегка раскрасневшееся лицо напротив своей груди. – Я так сильно тебя люблю.

– И я люблю тебя… Джейсон…

Боже, кто бы знал! И я сама не представляла, что человек, которого я совсем не знала три месяца назад, станет для меня настолько дорогим, настолько родным, практически центром моего мира. Как же хорошо было забыться вместе с ним, отбросить все разделявшие нас когда-то разногласия и просто оказаться близко друг к другу! Осознание внезапного счастья не покидало меня ни на минуту, стоило мне лишь взглянуть в любимые серые глаза, в которых (я верила) так ярко светилась взаимность и любовь.

Он слегка подтянул меня выше, и я откинулась на большую мягкую подушку, прогнувшись в спине. Стало почти жарко, так что мы смяли одеяло, отпихнув его куда-то в сторону. Я чувствовала мягкие губы на своей шее, и как Джейсон неторопливо водил свободной рукой по моему уже совсем не плоскому животу. Затем он прошептал, подавшись ко мне и крепко прижавшись к моей груди:

– Видимо, для нашего… общего спокойствия мы должны делать это несколько раз… за день!

– Тогда придётся торопиться… потому что скоро я стану слишком большой и раздражительной для такой роскоши, – сказала я, и Джейсон тихо засмеялся.

– Это для меня является роскошью – любить тебя, Кейт…

Он снова принялся целовать меня, я же нетерпеливо захныкала и попыталась прижаться к нему бёдрами. Это было странно знать, что он полностью обнажён, а я – всё ещё одета, но больше меня это не волновало, потому что я уже ощущала его пальцы в себе, как он обычно подготавливал меня к близости. Я бесстыдно застонала и резко выгнулась ему навстречу… когда кто-то вдруг громко и настойчиво стал стучать кулаком по массивной двери спальни.

Я вздрогнула от неожиданности и уже не смогла сосредоточиться, потому что стук всё не прекращался. Джейсон выругался, уткнувшись лицом в подушку, и я не сдержала улыбки, услышав его недовольное бурчание напротив своего уха.

– Кто бы это ни был, тебе надо открыть, – прошептала я, и Джейсон посмотрел мне в лицо.

– Я бы лучше проигнорировал их, – ответил он и потянулся, чтобы поцеловать меня, но некто за дверью уже терял терпение.

А затем мы услышали недовольный голос Эдварда. Он в весьма взволнованной манере просил брата открыть ему. Я погладила Джейсона по растрепавшимся волосам и велела ему встать. Пока он с нескрываемым недовольством поднимался и надевал халат, то и дело рассыпая проклятиями в адрес старшего брата, я куталась в одеяло и едва сдерживала смех. Мой муж ещё никогда не выглядел более забавно. И хотя было немного обидно, он уже достаточно утешил меня; к тому же это было всего лишь одно прерванное утро.

Джейсон приоткрыл дверь спальни и что-то очень тихо сказал брату. Он не пустил его в комнату, так что я не слышала и части их короткого разговора. Через минуту, не дольше, муж вернулся ко мне, сел рядом, и я увидела, что он был расстроен и чем-то подавлен. Джейсон взял меня за руку и посмотрел прямо в глаза:

– Эдвард получил телеграмму. На стройке произошёл несчастный случай. Анри и один из его помощников оказались… на неустойчивых лесах… вдвоём. Они упали.

Я не нашлась, что сказать. Во рту пересохло и стало неприятно горько. Джейсон молчал, бездумно глядя на смятое одеяло, укрывавшее меня.

– Мне так жаль! Они сильно пострадали? – я слабо сжала его руку в своей, и он вздохнул.

– Рабочий отделался ушибами и синяками. Но Анри повезло меньше. Там была твёрдая земля… Он сломал ногу. Сейчас его уже увезли в госпиталь.

Я пододвинулась ближе и обняла мужа под грудью. Что ещё я могла сделать, кроме как утешить его? Мягкий халат мужа щекотал мне кожу, я потёрлась щекой о ткань и вздохнула. Я слушала, как бьётся сердце Джейсона, и чувствовала тёплое дыхание на своей макушке, когда он говорил:

– Это ужасно. И меня снова не было там.

– Вот ещё! – возмутилась я, не поднимая головы. – А вдруг ты бы пострадал? Ты хоть представляешь, каково было бы мне и твоему брату?

– Кое-что случилось, когда я обучался во Флоренции, и учитель оставил на меня нескольких рабочих. Один из них погиб. Совсем ещё молодой парень оказался погребённым под каменной стеной, обвалившейся из-за ошибки в моих чертежах…

Его голос звучал так тихо, так печально и виновато, что я с трудом подавила слезливый вздох. Он проносил через себя это горе, и я представить не могла, как тяжело было нести этот груз на душе столько лет. И вспоминать об этом теперь.

– Ты не виноват, – сказала я, подняв глаза; наши лица отделяли всего пара дюймов. – Не нужно брать это на себя. Только не сейчас.

– Спасибо, Кейтлин.

Когда он поцеловал меня, положив ладонь мне под голову и томно застонав в мои губы, я безвольно обмякла в его руках. Иногда я боялась той власти, которую он имел надо мной: стоило Джейсону коснуться меня, и я оказывалась не способной мыслить здраво. Это странное противоречие сложно было объяснить. Я знала, что любовь могла творить с людьми странные вещи, но, кажется, мне просто не удавалось избавиться от тревожного ощущения, словно моя привязанность должна была привести к чему-то ужасному, непоправимому.

***

Порой случается так, что встреча с человеком, которого вы уже не ожидали увидеть, происходит, будто вам назло. В один из последних дней ноября мне не повезло остаться одной в гостях у очередной подруги, хорошей знакомой Лоры Смитт, вместе с несколькими леди, которых я никогда до того дня не имела счастья знать. Для меня не было ничего хуже, чем проводить время в обществе умудрённых жизнью матрон, много лет знающих друг друга, отчего я чувствовала себя белой вороной рядом с ними.

Если бы не моё воспитание, вряд ли я задержалась бы в том доме. Но мой муж был слишком занят, чтобы, как полагается, проводить меня домой. Зато у него хватило наглости привезти меня туда, не пробыть со мной и десяти минут, а затем просто отлучиться, якобы по важным делам.

Я старалась не обижаться: Анри всё ещё чувствовал себя очень плохо, и Джейсон был расстроен настолько, что несколько дней с того момента, как узнал о несчастном случае, пребывал в угрюмом настроении, мало разговаривал с нами и дольше положенного задерживался у себя в кабинете.

И я действительно старалась не обижаться. Почему-то тогда это у меня не получалось. Стоило бы винить во всём моё положение, но я жаждала едва ли не ежеминутного внимания, а Джейсон мог просто отдалиться, как он всегда это умел.

Неужели всё дело было в тяжёлой вине из-за смерти молодого рабочего, которую он ощущал после стольких лет? Терзало ли его что-то ещё? Он не говорил со мной об этом, и я не могла ему помочь.

Я обдумывала это, снова и снова прокручивая в голове незначительные моменты последних дней, пока Лора и её болтливые знакомые хихикали над рассказами одной пожилой модистки – самой ярой сплетницы Бантингфорда. Чтобы не взвыть от скуки или не броситься прочь из комнаты, наполненной неприятным смехом и приторным запахом сладких пирожных, я решила сыграть на пианино несколько любимых итальянских баллад. Голос уже стал подводить меня, возможно, я волновалась, к тому же, мои руки предательски задрожали, и я, извинившись перед всеми леди, вышла на небольшую террасу, подышать свежим воздухом.

В тот холодный день на мне было самое дорогое платье из плотной ткани бежевого цвета, которое Джейсон подарил мне несколько недель тому назад. Я ненавидела этот модный наряд за его цену, к которой мой муж отнёсся, как к пустяку. Ещё пару лет назад на такие деньги мы с матерью и Коллет смогли бы спокойно прожить не меньше месяца. Но вот, теперь это дорогое, но красивое платье и прилагающаяся к нему меховая накидка, были на мне; разглядывая белые манжеты на рукавах, я вспоминала о Джейсоне и его подарках, которые он делал Коллет за несколько дней до свадьбы… ставшей моей. Это было чужое венчание. Но сколько же времени прошло с тех пор, и как много изменилось! Во мне, в моём муже.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21 
Рейтинг@Mail.ru