Екатерина Береславцева
Другая
Глава 16
Вениамин оказался высоким смуглым красавцем с густой чёрной шевелюрой, изящными усиками над верхней губой и миндалевидными тёмными глазами, хищный блеск которых сразу же не понравился Лиле. Но – ей ведь с ним не жить!
– Рад знакомству с такой прекрасной леди!
Учтиво поцеловав Лилину ладонь, Вениамин предложил ей кресло, сам же направился к стулу, стоящему с другой стороны круглого стола, и пружинисто сел. Движения его были пластичны, от всей фигуры исходило спокойствие, если бы только не этот взгляд… Яков, напротив, нервно суетился, всё время что-то ронял, криво улыбался и всё никак не мог взять себя в руки. Сегодня он был без своей обычной формы, в строгом костюме, пиджак которого не сходился в талии. Скорее всего, усмехнулась Лиля про себя, костюмчик не надевался очень давно, и за это время господин полицейский успел хорошенько раздаться вширь.
– Мой друг нервничает, и я его могу понять. Ваше общество, дорогая Лилия, любого мужчину заставляет дышать быстрее, – взгляд Вениамина предупреждающе метнулся к Якову и вернулся к Лиле уже смягчённый. – Вы очень красивая женщина.
– Благодарю вас, – Лиля улыбнулась, чувствуя при этом холодный озноб, ветерком пробежавший по шее.
– И мне очень жаль, что наши отношения будут иметь лишь кратковременный характер. Впрочем, о делах потом, – Вениамин махнул рукой официанту. – Для начала предлагаю заказать какой-нибудь апритив…
– Аперитив? – невольно поправила Лиля. – Напиток, вызывающий аппетит…
– Не знаю, как у вас, милая Лиля, а у нас это всегда называлось апритив, – улыбнулся Вениамин и повернул голову к подошедшему официанту. – Даме белый коктейль, пожалуйста, а нам с другом по бокалу вермута.
Лиля прикусила язычок, уже не вникая в то, что заказывает для неё Вениамин. Ей было страшно неловко из-за своей оплошности. Когда же наконец память к ней вернётся!
– А пока несут напитки, прошу приступить к выбору еды, – Лиле пододвинули книжечку с меню. – Здесь очень вкусно готовят рыбу, рекомендую.
– Вы здесь часто бываете? – не удержалась от вопроса девушка.
Если бы она в этот момент смотрела в лицо Вениамина, то заметила бы молниеносный взгляд, брошенный им на Якова, но Лиля была сосредоточена на первой странице меню, точнее на названиях блюд, которые звучали для неё совершенно неожиданно. Ни одного знакомого наименования! И это для неё, которая частенько когда-то посещала такие заведения и… Стоп! Опять в её размышления вмешиваются не те воспоминания!
– Что вы, – рассмеялся мягким смехом Вениамин, – как я могу здесь часто бывать, если живу в другой стране! Просто об этом заведении мне рассказывал один приятель, местный завсегдатай. Рыбу он особенно хвалил.
– А я рыбу не очень-то люблю, – призналась Лиля, поднимая голову и встречаясь с безмятежным взглядом Вениамина. – Ни жареную, ни печёную. Особенно почему-то не люблю, когда её лимонным соком поливают. Просто бр-р-р. А вот папа, наоборот, только рыбой и…
Тут Лиля осеклась и виновато посмотрела на Якова. Вениамин по-своему понял её взгляд.
– Яков рассказывал о вашем отце, – печальным голосом произнёс он. – Что поделать, судьба порой бывает к нам неблагосклонна. Впрочем, я слышал, что и там, за колючей проволокой, можно жить достойно. Особенно человеку сильному. Я уверен, ваш отец как раз из таких людей. Сколько ему ещё осталось до конца срока?
– Э-э… Я не помню… – Лилины глаза невольно обратились к Якову за поддержкой.
– Ещё год, – не заставил себя ждать толстяк. – В марте выпустят.
– Последний год тяжелее всего даётся, – вздохнул Вениамин. – Впрочем, не будем о грустном. Выбрали себе что-нибудь, Лиля?
– Да. Вот это и это, – пальчик её, поколебавшись, остановился в двух местах меню. – А пить буду кофе.
– Прекрасный выбор, – похвалил её черноволосый красавец. – Значит, вы всё-таки решили последовать моему совету и попробовать рыбу? Уважаю!
– А… Э… Да!
Вот дурёха, подумалось Лиле, надо было всё же спросить, что это такое, перед тем, как заказывать. Мучайся теперь!
Впрочем, рыба действительно оказалась недурна. Даже ей, которой только от одного вида водных обитателей становилось не по себе, пришлась по вкусу эта упругая, с поджаристой корочкой тушка, обильно сдобренная очень вкусной приправой желтоватого оттенка. Название её она побоялась даже спрашивать, опасаясь опять попасть впросак, но вкус постаралась запомнить…
– Что ж, – сыто протянул Яков, когда они перешли к десерту. За время обеда он заметно расслабился, вернув свою обычную нагловатую важность. – Пора переходить к нашим делам…
– Не торопись, Яша, дай нашей даме спокойно выпить кофе! – Вениамин, сверкнув глазами, строго зыркнул на Якова, но Лиле уже самой хотелось поскорее обо всём договориться. Почему-то общество этих двоих, особенно жгучего брюнета, начинало её угнетать. Поэтому она сказала:
– Мы можем и во время десерта поговорить. Зачем терять время? Тем более, что уже достаточно поздно, а мне завтра рано вставать…
– Убедительный аргумент! – поднял руки Вениамин и широко улыбнулся. – Тогда предлагаю начать мне, а потом я с удовольствием выслушаю все ваши вопросы и пожелания, дорогая Лилия.
– Договорились.
– Итак, – он откинулся на спинку стула, – моя бывшая родина вынуждает меня идти на авантюру. Как вы уже знаете, Лиля, в моей семье сохранились кое-какие ценности, которые из-за некоторых обстоятельств (не будем сейчас об этом говорить) остались тут, в России. Поскольку они, помимо принадлежности мне, значатся также в государственном реестре, то…
– В каком реестре? – перебила рассказчика удивлённая Лиля. – Мне об этом ничего не сказали…
– Реестр, то есть список, каталог всех ценностей, в который включены все эксклюзивные вещи, принадлежащие гражданам России. Именно в этом и состоит вся суть проблемы! Я не могу вывозить без разрешения из страны драгоценности, значащиеся в этом чёртовом реестре! Простите за грубость, дорогая Лилия, но уж очень это меня возмущает! – Вениамин несколько секунд тяжело дышал, затем, глубоко вздохнув, вернулся к прежнему спокойствию. – Так вот, свои же собственные вещи без разрешения вывезти я не могу, а разрешения мне никто не даст, поскольку я гражданин другой страны! Понимаете?
– Кажется, начинаю понимать…
– Отлично! – просиял он. – В общем, эту путаницу можете распутать только вы. Как моя законная супруга и полноправная владелица драгоценностей, а также, что самое главное, гражданка этой чёр… простите, чудесной страны вы сможете не только вывезти за границу своё имущество, но и оставить его мне там, как законному супругу. Это ведь тоже просто понять, не правда ли?
– Да, теперь мне всё ясно.
– Ну вот! Дело совсем не сложное, если разложить его по полочкам! А мы с вами сейчас так и сделали. Ну что, Лилия, вы готовы помочь восстановить справедливость? Поверьте, весь риск, если таковой окажется, я оплачу! Я человек порядочный и весьма благодарный, Яков Борисович может это подтвердить!
– Подтверждаю! – важно заявил Яков, выпятив пузо. – Самый порядочный человек из всех, кого я знаю!
– Вот интересно, – Лиля улыбнулась своей внезапной мысли. – А если вдруг я окажусь не таким порядочным человеком, как вы? Ну, захочу присвоить ваши семейные ценности. Приеду в эту вашу Бразилию и сбегу. А ещё лучше – скроюсь прямо из аэропорта… Что вы на это скажете, Вениамин?
– Ты… – начал было Яков резко, но его перебили.
– Яков, твоя подруга просто шутит! – Вениамин ослепительно улыбнулся, правда в глазах его промелькнуло что-то такое тяжёлое, отчего Лиля поняла – с этим человеком лучше так не шутить. – И мне нравится ваше чувство юмора, дорогая Лиля! Что же касается моих возможных сомнений – уверяю вас, я очень хорошо разбираюсь в людях, поэтому могу заявить со стопроцентной уверенностью, что вижу перед собой умного человека, не способного совершать глупые поступки, подвергающие свою жизнь риску…
Лиля невольно поёжилась от его тона. Бежать, поскорее бежать отсюда без оглядки!
– Но я вижу, что невольно напугал вас, милая Лиля! – совсем другим, очень мягким, голосом продолжал Вениамин. – Поверьте, это только потому, что я очень злюсь на всю ситуацию в целом. Уже долгое время я нахожусь в изнурительном поиске выхода, и лишь теперь передо мной забрезжил лучик надежды. Не лишайте же меня его!
Он посмотрел на неё такими умоляющими глазами, что моментально стёр все Лилины опасения и сомнения.
– Хорошо… – пробормотала она, завороженная его взглядом. – Я помогу вам, Вениамин.
– О-о-о! – он с чувством поцеловал её руку, тем самым укрепив Лилину решимость. – Вы возвращаете меня к жизни! Итак…
Обговорив все детали предстоящего приключения – а с каждой минутой Лиля всё больше убеждалась в увлекательности этого события, – они расстались, вполне довольные друг другом. В руках у Вениамина остался Лилин паспорт, нужный ему для оформления всяких документов, а Лиля наполнилась надеждами на будущее. В её серую, ничем не примечательную жизнь врывался свежий ветер перемен. Пусть ненадолго, но кто знает, что он ей принесёт ещё!
Добравшись до дома, она уснула мгновенно, лишь коснулась головой подушки. Ксения уже спала, свернувшись калачиком на диване. На полу валялась пустая бутылка…
Глава 17
Её разбудил какой-то звук, похожий на звон колокольчика. Он шёл, казалось, отовсюду, заполняя собой всё пространство вокруг. Она улыбнулась, не торопясь открывать глаза, – почему-то подумалось, что стоит только хоть чуть-чуть приподнять веки, как этот волшебный звон исчезнет, растворится, и останется лишь обычная серая пелена, туман, которым окутаны все её последние годы. Этот туман стреноживал ноги и вязко охватывал её руки, такие умелые когда-то. Вспомнились даже слова её мастера, которые оказались сейчас так созвучны этому лёгкому звону. Тебя ждёт великое будущее, Ксюша. Да-да, именно так он и сказал, ни больше ни меньше. Великое. И она ждала его. Всю жизнь ждала. Пока однажды не оглянулась вокруг себя, а везде, насколько хватало взгляда – он, этот мучительно вязкий, густой туман, в ядовитом дыхании которого растворились все краски мира. Её краски её мира. И оказалось, что её обманули, а будущее, которым она грезила, так и не пришло. Было съедено по дороге этой мутной, разъедающей все цвета, рекой.
Колокольчик продолжал звенеть, а ей теперь вспомнился мужчина – высокий и нервный, с влажными ладонями цепких рук. Как же звали его? Память почему-то не сохранила имя. Только цвет. Сизый с блеском металла по острым краям. Этими гранями в неё и вонзились, и выскоблили всю до звенящей пустоты. А затем – свято место пусто не бывает – жижу белёсую влили, и растеклась она по сосудам, по венам, захлёстывая через край. Весь мир собой заполнила, не вдохнуть.
Она со страхом теперь попыталась сделать вдох и, закашливаясь паникой, открыла глаза. В комнате было светло. И этот звон – не прекращающееся лёгкое дрожание колокольчиков – сменился тишиной.
– Мама…
Её девочка с улыбкой смотрела на неё, расположившись рядом, а чуть поодаль, почему-то на коленях, неподвижно как камень, сидела на полу незнакомка. Белое тонкое лицо, иссиня чёрные штрихи глаз и палочки с горошинками на конце, пронзившие застывший океан волос.
Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Вырвался из горла хрип, больше похожий на птичий клёкот. Совсем некстати вдруг вспомнился попугай, который жил у неё дома в детстве. Гоша, Гоша хороший…
– Мамочка, не пугайся, сейчас всё закончится, – рука её дочери нежно опустилась ей на висок.
Белолицая незнакомка пошевельнулась. И, кажется, что-то сказала. Но слова не стали понятными её уму. Тогда Ксюша ещё раз попыталась вытянуть губы, чтобы произнести хоть слово. Ей удалось.
– Кто…
– Мамочка, это Танака Юки, моя подруга. Ты не бойся, она тебе поможет…
– Я не боюсь…
– У тебя голова не болит?
Она прислушалась к себе и покачала головой. Не болит. Но что-то изменилось внутри. Неуловимо, но наверняка. Вот только никак не удаётся ухватить это «что-то» за хвост. Дать определение и угадать сущность.
– Хорошо, что не болит. Юки боялась, что будет хуже. Но ты очень сильная, мама!
– Юки… – на звук её голоса белолицая повернула голову в её сторону. И улыбнулась краешками губ. – Красивое имя Юки.
– Спасибо, Сеня-сан. Лиля-сан, конец!
– А кто слушал – молодец! – живо воскликнула Лиля и звонко поцеловала Ксению в щёку. Та от неожиданности даже вздрогнула, а потом залилась радостным, растворяющим все печали смехом. Ей казалось сейчас, что внутри стало легко-легко, как будто она доверху наполнилась весёлой пустотой. Вот, оказывается, что изменилось в ней! Не было уже этого удушающего тумана в теле, и мир свежими красками заблестел, словно вымытый утренней росой.
– Ещё надо некоторый раз… – улыбаясь, сказала Юки. – Можно, Лиля-сан? Завтра, после завтра… Надо. Три раз.
– Конечно, Юки! Сколько надо, столько надо!
– Лиля, доченька моя, я… заболела? – Ксения с Лилиной помощью приподнялась и с удивлением осмотрелась. Она была в своей комнате, без сомнения, но это помещение – так же, как и она сама, – теперь преобразилось, как будто больше стало и светлей. А самое главное – в нём появился цвет, который она перестала видеть много лет назад.
– Наоборот, мама. Ты начала выздоравливать!
– Какие у нас занавески, Лилечка… Яркие!
– Вообще-то они уже месяц висят, мама.
– Правда? Я не замечала… – взгляд Ксении поплыл дальше, за оконное пространство. – Птицы поют… Как будто весна пришла…
– Так она пришла, мама. Сейчас март…
– Март…
Долго-долго вглядывалась женщина в небо, распустившееся первыми лучами солнца. Так долго вглядывалась, что в глазах стало жечь от напряжения.
– Не плачь, мамочка… – Лилины пальцы запутались в волосах, окрашенных тусклым серебром.
– Я не плачу. Я смотрю…
Где-то далеко, за пределами этого пространства, тактично закрылась дверь.
– Юки ушла…
– Юки… Какое красивое имя… – прошептала Ксения, не поворачивая головы. Она боялась пошевельнуться, боялась спугнуть, нарушить, разорвать ниточку, протянувшуюся от неё к дочери.
Они долго сидели рядом, прижавшись друг к другу, связанные теперь одним – прекрасным, радостным, наступившим Настоящим.
Глава 18
Когда раздался звонок, Лиля находилась в кафе – том самом, в котором она побывала по совету Павлова несколько дней назад. Обычно днём, в перерыве, они быстро перекусывали с соседками прямо на рабочем месте, но сегодня Юки набиралась сил после сеанса асаномити, а Айка приболела, поэтому Лиля, не особенно раздумывая над своими действиями, вбежала в распахнутые двери автобуса, который довёз её прямёхонько до кафе. Здесь она заняла тот же столик, что и в прошлый раз – у окна, и потихоньку попивала свой кофе, наслаждаясь ароматом. После крутого виража своей жизни почему-то этот напиток наполнился для неё особенной притягательностью.
Звонок телефона прозвенел неожиданно, и в первую секунду Лиля даже испугалась немного, особенно когда увидела незнакомый номер на маленьком светящемся дисплее. Этот аппаратик, кстати, когда-то принадлежал Наташе, но после подаренного ей нового быстро перебрался в Лилины руки.
– Да… – осторожно произнесла Лиля в трубку.
– Лиля? – раздался оттуда мужской голос, который она не сразу признала.
– Д-да…
– Это Павлов.
– Виктор Олегович! – выдохнула она облегчённо и одновременно с радостью. – Я вас не узнала! Вы уже вернулись?
– К сожалению, ещё нет. Но о вас я не забыл… Точнее, о вашей просьбе, уважаемая Лиля.
– О! У вас есть какие-то новости? Что-то удалось узнать?
– Пока немного, но у меня появилась зацепка. Довольно прочная, надо сказать. Следы вашего Михаила ведут в один город…
– В какой?!
– Не знаю, говорит ли вам что-нибудь название Ойск?
– Ойск… – повторила она задумчиво. – Боюсь, что нет.
– Это небольшой городок в Белоярском крае, расположен на реке Оя, оттого и получил своё имя.
– Белоярск – это очень далеко от нас? – Лиле вспомнилось, что она от кого-то уже слышала название этого края, но от кого?
– Далековато, – усмехнулся Павлов. – На поезде шесть дней ехать.
– А на самолёте?
– А самолёты туда не летают.
– Ох…
– Я думаю, что за мечтой можно поехать хоть на край света. Если, конечно, это действительно мечта.
– Вы правы, Виктор! Вот разберусь со своими делами и… Но вы уверены, что Миша поехал именно туда?
– Что поехал – уверен, но там ли он сейчас, неизвестно.
– И, чтобы это точно узнать, надо ехать самой?
– Боюсь, что так.
– Я вас поняла. Спасибо вам огромное, Виктор! Я ваша должница!
– Кстати, я придумал, чем вы можете меня отблагодарить, уважаемая Лиля. Ведь в ближайшую неделю вы точно не уедете на поиски?
– Нет, это случится не раньше, чем через две недели. У меня намечается одна срочная поездка… в другую страну. Дней за десять надеюсь управиться, – Лиля помолчала. – Если не случится ничего неожиданного…
– В другую страну? – удивлённо переспросил Павлов. – В какую именно?
– Вы знаете, Виктор, я не могу вам сейчас об этом сказать. Это не моя тайна… Простите, пожалуйста!
– Вы уверены, что эта поездка вам нужна? – после молчания спросил мужчина. – Мне почему-то не нравится эта новость, Лиля, а своей интуиции я привык доверять – не раз в работе проверено.
– Поездка необходима, чтобы помочь одному человеку. Но вы не переживайте, Виктор, ничего криминального! Ну а когда я вернусь, то сразу же возьму билет в этот Ойск и…
– Да, вот об этом я и хотел вас попросить – не берите билет до нашей с вами встречи, хорошо?
– Хорошо, – пробормотала Лиля непонимающе. – Но почему?
– А об этом я вам расскажу потом. Итак, до встречи, Лилия Альбертовна!
Разговор с Виктором оставил у Лили странный осадок.
– Темните вы что-то, господин Павлов, – вслух пробормотала она и отпила глоток из чашки. Кофе остыл, а заказывать свежий не было времени – нужно уже бежать обратно. Оставив деньги на столе, Лиля быстро собралась и направилась к выходу. Возможно, если бы она не так спешила и была чуть внимательней, то заметила бы, как вслед за ней из-за стоящего в глубине помещения столика поднялся посетитель – человек, скрывающий лицо под большим капюшоном, – и, стараясь не привлекать ничьего внимания, зашагал за девушкой. Выйдя из дверей, Лиля повернула направо, и незнакомец, запахнувшись поплотнее в широкий плащ, тоже направился в ту сторону…
Первой, кого встретила Лиля на рынке, оказалась Тамара. И эта встреча сразу же натолкнула девушку на одно воспоминание, вызвавшее в ней сейчас огромную радость.
– Тома, ты ведь из Белоярска? – вместо приветствия выпалила Лиля.
– Из него самого, – широко улыбнулась Тамара. – А что это ты вдруг интересуешься?
– В ваших краях есть маленький городок Ойск, не слыхала?
– Как же не слыхала, когда слыхала! У меня там бабка жила когда-то, по материной линии. Так что всё своё детство, почитай, там провела-пробегала.
– А в последний раз когда там была?
– Погодь, – Тамара нахмурила брови, вспоминая. – Так лет пятнадцать назад, не меньше. Как бабка умерла, я туда больше ни ногой. В бабкином доме брательник мой поселился со своей чувырлой, а я, честно тебе признаюсь, Лилёк, жену его на дух не переношу, через неё, змеюку, даже с братом поссорилась. Вот и перестала туда ездить. А зачем ты спрашиваешь-то?
– Понимаешь, – Лиля понизила голос, – в этот ваш Ойск один человек уехал несколько лет назад. Интересно узнать, там ли он ещё живёт…
– Как звать человека?
– Михаил Ордынцев. Он мой ровесник…
– Не, о таком не слыхала. Наверное, уже не застала его.
– Жаль… А у брата своего спросить не сможешь? Вдруг он…
– Вот чего нет, того нет! – отрезала Тамара. – Говорю же, не общаюсь я с ними больше – ни с Ленкой, ни с Шуриком. Так что считай свой вопрос закрытым, и точка!
Она отвернулась от Лили к своему прилавку, принявшись перекладывать что-то с места на место. Видимо, сильно зацепила её Лиля своими вопросами.
– Ладно, извини, Том…
– Угу, – не обернувшись, буркнула Тамара.
Лиля направилась дальше, к своему ряду, по дороге сожалея о невозможности тотчас же узнать про своего друга. И зачем близкие люди ругаются, вздыхала она. Вот если бы у неё был родной брат – свой, собственный, любимый, – то ни за какие коврижки не позволила бы она вставать между ними никому, даже его жене!
– Мам, я пришла! – крикнула Лиля с порога, закрывая за собой дверь. Но лишь молчание было ей ответом. Удивившись и даже немного испугавшись этому обстоятельству, Лиля, не снимая ботинок, быстрым шагом пересекла прихожую и в изумлении остановилась на пороге комнаты. А изумляться было чему. Её мать, одетая в старенький короткий халатик, весь измазанный красками, с отрешённым видом водила по небольшому холсту кисточкой. Холст, натянутый на подрамник, стоял на этюднике, а сам этюдник уютно устроился у окна, освещённый лучами заходящего солнца. На звук шагов женщина не отреагировала. Её лицо, обращённое на яркую россыпь красок, было исполнено сейчас таким счастьем, что у Лили комок в горле появился. Медленно она отступила назад и направилась в кухню, где опустилась на табуретку и замерла, наполненная доверху невыразимым, но прекрасным чувством чего-то очень хорошего.
