Екатерина Береславцева
Другая
Глава 10
– Красавица, не проходи мимо! Смотри, джинсики какие, как раз на твою фигуру… Ой, Лилька, это ты! Не узнала, богатой будешь!
За прилавком, к которому повернулась Лиля, стояла, улыбаясь во весь рот, торговка – рослая, краснощёкая, лет под пятьдесят, в дублёнке нараспашку и с голой шеей. От неё шёл пар – двадцатиградусный мороз, похоже, был этой тётке нипочём.
– Здравствуйте…
– Ну, здорово! – Лиля чуть не упала от приветственного хлопка торговки. – Чего смурная такая, не с той ноги встала?
– Да так…
– Слушай, а мы тебя потеряли! Вчера Армен даже место твоё другому отдать хотел, так наша Танька ему чуть глаза не выцарапала, даром что китайка!
– Почему – китаянка? – осторожно поинтересовалась Лиля, не понимая пока, как себя вести и о чём можно спрашивать, чтобы не попасть впросак.
– А это у Танькиных папы с мамой спросить надо! – хохотнула незнакомка. – Хотя, знаешь, что я тебе скажу… – она придвинулась к Лиле поближе, – наша Танька хоть и ничего себе девка, но я бы этих китайцев и близко сюда не подпускала. Они ж нам всех клиентов, мать их так, отобьют, с ихними-то ценами! Ну, ты моё мнение знаешь!
– Знаю… – неуверенно кивнула Лиля.
– Не, у тебя явно что-то случилось, Лиль. Колись, где была, чего нос не казывала?
– Болела я…
– Серьёзное что-то?
– Как сказать… Голова…
– Мигрень, что ль? – понимающе протянула торговка. – Знакомая история. У моей свекрухи та же хрень. Как приступ начинается, она чуть ли на стенку не лезет. И таблетки, прикинь, не помогают!
– Нет, у меня не мигрень. Память подводить стала…
– Па-а-амять?! Молодая вроде ещё на память жалиться!
– Болезнь на возраст не смотрит…
– Это ты верно говоришь, – вздохнула женщина. – Есть у меня сосед один, парень молодой, так у него с детства печёнка шалит. Прикинь, даже пить человеку нельзя, а какая жизнь без этого дела, а? Ни на праздник тебе посидеть, ни в гости сходить. Скукота! Слушай, а от памяти, я слыхала, таблетки одни есть. Как же их… – она сморщила лоб и зыркнула глазами к соседнему прилавку, за которым в окружении валенок притоптывала с ноги на ногу девица. – Слышь, Оль, как эти таблетки называются, что Розка принимает? Ну, от памяти!
– Для памяти? Не помню, Тамара.
– И ты туда же! – весело расхохоталась торговка.
Тамара, значит, вздохнула Лиля. Хоть имя узнала, и то хлеб…
– Мне эти таблетки всё равно не помогут, – пожала плечами Лиля. – Запущенный случай. Врачи говорят, впервые в их практике такое. Как будто дырки в памяти. Что-то помню, а что-то напрочь отшибло.
– Да ты чё! – ахнула женщина. – Вот беда-то! Ну а меня помнишь?
– Честно говоря, смутно…
– Вот так номер! – она переглянулась с продавщицей валенок. – Слыхала, Оль? Меня! Не помнит!
– Я и Олю не помню, – вздохнула Лиля, разводя руками.
– Ольку-то, положим, ты и не должна помнить. Третий день она с нами стоит, – усмехнулась тётка. – А вот меня… Слушай, а место-то своё ты узнаешь аль нет?
– Я у вас хотела спросить…
– Ну ваще!
Лиля выдохнула. Всё-таки говорить правду, пусть и не всю, гораздо выгоднее, чем лукавить. Иначе как бы она узнала, куда ей идти и что делать дальше?
– Хорошо, что ты на меня первую наткнулась. Злые у нас люди. А я тебе помогу. Идём! – Тамара, решительно взяв Лилю за руку, потянула её по проходу дальше. И вдруг остановилась. – Слушай, а как же Армен?
– Что – Армен? – еле устояла на ногах Лиля от неожиданной остановки.
– Он же башли от тебя ждёт!
– Что ждёт?!
– Ну, деньги! За аренду!
– Деньги? – испугалась Лиля. Опять деньги, всюду они, проклятые!
– Ну да. Ты ему за прошлый месяц ещё торчишь!
– Но у меня нет… – залепетала Лиля растерянно. – Я на врачей всё потратила…
– Ладно, придумаем что-нибудь, не боись! – встряхнула волосами тётка. – Своих в обиду не дадим! А то оккупировали, понимаешь, всякие там землю нашу! Правильно я говорю?
– П-правильно…
По обеим сторонам от прилавка, за которым, как объяснила Тамара, торговала Лиля, стояли две очень похожие девушки – маленькие, тоненькие, как соломинки. Только одна была одета во всё чёрное – чёрная шапочка, обрамляющая ярко накрашенное скуластое лицо, чёрный пуховик, чёрные высокие сапожки, а другая – в розовое.
– Ну вот, наша китайка Таня, – указала Тамара на ту, что в розовом.
– Танака Юки, – привычно поправила, блеснув белозубой улыбкой, девушка. – Пиривет, Лиля-сан!
– Почему китаянка? Японка же? – удивилась Лиля и получила в ответ ещё более ослепительную улыбку от девушки в розовом.
– А это Айка!
– Привет, Лиль! – на чистом русском языке отозвалась соседка в чёрном. – Ты где пропадала?
Тут только Лиля заметила, что девушки совсем разные, лишь на первый взгляд их можно было спутать. У японки было классическое восточное лицо с раскосыми глазами и нежной кожей, а вот та, которую назвали Айкой, явно не принадлежала к жителям островной страны. Бурятка или чувашка, определила Лиля про себя.
– Прикиньте, девчонки, наша Лиля память потеряла!
– Как это? – удивилась Айка.
– Чито эта потеряра память? – не поняла японка.
– Ну, не совсем потеряла… – пробормотала Лиля, – но…
– Даже меня не вспомнила! – в голосе Тамары послышалось радостное возмущение. – Вот до чего работа на морозе доводит! А я говорила: берегите, девочки, голову! Ушки ваши прекрасные надует – не то что рынок, маму родную не вспомните!
– А сама-то! – усмехнулась Айка, поправляя свою шапочку.
– А что я? Я белоярская, мне ваши московские морозы – растереть и выплюнуть! Ну, девки, принимайте свою соседку. А я к вам попозжа загляну, как бы Олька не нахимичила там чего с моим товаром.
Краснощёкая Тамара развернула свою корму и, ловко лавируя между покупателями, поплыла обратно. Долго ещё слышался её весёлый громкий голос, переговаривающийся то с одним продавцом по дороге, то с другим.
– Лиль, так ты правда память потеряла? – в Айкиных глазах светилось любопытство.
Лиля пожала плечами – мол, что тут такого особенного – и с размаху взгромоздила огромную сумку на прилавок.
– Прям как в кино! – продолжала Айка. – Помнишь, в сериале «Забытая страсть» у дочки нефтяного магната память отшибло…
– Не помню… – буркнула Лиля.
Её сейчас занимала только одна мысль – что делать с вещами, которые она принесла.
– Да ты что! Вот ужас! – Айка всплеснула руками. – Там же ещё этот, как его, ихний самый главный артист играл. Ну, он всё время мачо играет, классный такой, с карими глазами и волосами до попы…
Но Лиля её уже не слушала. «Какое убожество, неужели кто-нибудь может позариться на это добро!» – думала она под щебечущий голосок Айки, выкладывая из своей сумки вещи на прилавок. В глазах рябило от блёсток, пайеток, искрящихся нитей, переливающихся всеми цветами радуги.
– Клёвые у тебя всё-таки вещички, Лиль, – вздохнула Айка, прерывая на несколько секунд своё щебетанье. – Ну вот, а сынок её, Томас, и говорит своей невесте…
И опять голосок её зажурчал без остановки.
– Помогаю тебе… – за спиной Лили неожиданно появилась японка. – Хочу?
– Ты хочешь мне помочь? – слегка растерялась Лиля.
– Да, да! – быстро закивала соседка с раскосыми глазами. – Помочь! Я!
– Спасибо…
Руки японки сноровисто запорхали над прилавком. Не успела Лиля оглянуться, как на столе, очень аккуратно, были разложены вещи: кофточки с одной стороны, юбки – с другой, разная мелочёвка с краю. Часть одежды переместилась на «плечики», которые были повешены наверх, на перегородку между прилавками.
– Ловко ты, Танака Юки, – улыбнулась Лиля, легко вспомнив незнакомое имя.
– Спасибо! – японка осветилась довольной улыбкой.
– Слышь, Лиль, а кофточку, которую я просила, принесла? Ну, с золотой полоской по краю, синюю такую… – Айка цепко оглядела разложенные вещи. – Не вижу что-то…
– Не знаю. Что ещё за кофточка? Твоя?
– Я ж тебе деньги за неё уже отдала!
– Извини, не помню…
– Странная у тебя память, Лиля, – недовольно протянула Айка. – Избирательная. Тут помню, там не помню.
– Да принесу я твою кофту! Завтра же!
– Надеюсь… – Айка отвернулась, сделав ещё более кислое лицо.
Японка легко коснулась Лилиной руки.
– Лиля-сан, удачи тебе…
Столько нежности и понимания было в блестящих чёрных глазах, что у Лили потеплело на душе.
– И тебе, Танака Юки!
– Просто Юки… – мягко выговорила японка и отошла к своему месту.
Глава 11
– Девушка, почём у вас эта юбка? – перед Лилей остановилась покупательница, первая за это утро. Дама лет сорока в дорогом пальто с норковым воротником.
– Э-э… – руки неопытной продавщицы дёрнулись, поспешно осматривая юбку на предмет ценника. Не найдя ничего похожего, Лиля ляпнула наобум: – Пять тысяч.
– Сколько?! – ошарашенно переспросила дама.
– Пять тысяч! – повторила Лиля с вызовом, решив играть до конца.
– Да за пять штук я десять таких куплю! – с возмущением воскликнула женщина и направилась дальше по проходу. – Вот люди, а? Совсем обнаглели от жадности!
– Да, Лиль, – усмехнулась Айка. – У тебя, похоже, не только с памятью проблемы… Или тебе так сильно деньги нужны, а?
– Нужны.
– Твоей юбке красная цена семьсот, не больше. И то если дурочку какую найдёшь. А эта тётка явно не дура. Видала, какой у неё мех? Это тебе не кролик вшивый, понимать надо. А ты ей – пять тыщ. Насмешила!
– Да откуда я знаю, сколько ваши шмотки стоят! – разозлилась Лиля. – Я вообще на рынке первый раз! В других местах одежду себе покупаю, понятно тебе?
– Понятно, – ехидно оглядев Лилю с ног до головы, усмехнулась Айка. – В других местах, значит. Ну-ну…
– Да, в других! А если тебе посмеяться хочется, так иди в цирк, там тебе самое место!
– Кто, я в цирк? – ахнула соседка. – Да сама ты… клоун! Ты думаешь, если ищейку в любовниках имеешь, так тебе всё можно?
– Что?!
– Что слышала! А вот я Армену скажу, мигом отсюда вылетишь, и никто, даже вся японская диаспора вместе взятая, тебя не отмажет, поняла?!
– Вот гадина!
Упоминание о Якове и, не меньше этого, наезд на японцев, одна из которых, улыбчивая девушка в розовом, так тепло отнеслась к Лиле, совершенно разозлили Лилю. Схватив со своего стола кучу тряпок, она внезапно швырнула их в обидчицу. Вещи разлетелись в разные стороны. Большинство угодили в цель, а несколько – в подходящего к ним мужчину, маленького коренастого типа с характерной внешностью.
– Э, что творите, а? – он с брезгливостью отшвырнул от себя яркий топик, попавший ему прямо в лицо. – Что за базар? Всех покупателей распугаете!
– Арменчик, как ты вовремя! – отфутболив обратно разноцветный комок и поправив растрепавшиеся волосы, Айка схватила мужчину за руку. – Лилька с ума сошла, вещами швыряется. Дура!
– Сама ты дура!
– Стой, да? – перехватив Лилину руку, занесённую для следующего броска, армянин неприятно осклабился. – Что творишь, зачем?
– Хамок не люблю!
– Какие такие хамки? На себя посмотри! Ты мне сколько уже должна, а?
– Сколько?
– Много! Два месяца тут бесплатно стоишь!
– А ты кто такой вообще?!
– Я? Я кто такой?! – армянин захлебнулся словами от возмущения.
– Я же говорила тебе, Арменчик! – Айка томно поморгала ресницами. – Совсем сбрендила девка. Тамарка сказала, с памятью у неё что-то. Ну, как у Марты из «Забытой страсти»! Небось тоже головкой стукнулась. Стукнулась, да, Лилька?
– Ты у меня сейчас сама стукнешься, кретинка! Я не посмотрю, что этот чмо твой любовник, враз язык укорочу!
Откуда в Лиле, девушке с прекрасным образованием, вдруг взялись такие слова, неизвестно. Она и сама не могла ответить на этот вопрос. Впрочем, было ли это образование? Кто она на самом деле, девушка из богатой семьи или нищенка с матерью-алкоголичкой? Судя по всем последним событиям, у Лили действительно произошла подмена памяти, и значит, нужно уже как-то с этим смириться и… получать удовольствие от жизни. Все эти мысли вихрем промчались у неё в голове и, придя к такому выводу, она выдохнула. Если она на самом деле лишённая вкуса и воспитания девица, значит, и действовать надо соответствующе. Именно в этот момент произошёл перелом в её сознании и поведении. Прошлое, искажённое непонятными состояниями её памяти, было забыто, и жизнь началась с чистого листа.
– И Якову всё расскажу! – продолжала Лиля с новыми силами. – Мало вам не покажется, голубчики!
– Кто такой этот Яков-Шмяков, э! – армянин вдруг схватил Лилю за воротник и к себе прижал. Глаза его сверкали от гнева, а в руках оказалась недюжинная сила. – Слышь, ты, овца бледнолицая, я тебя сгною, мамой клянусь!
– Кишка тонка! – Лиля плюнула прямо в его лицо, вложив в этот плевок всю свою злость, все силы свои.
– Гадина! – завизжал Армен и встряхнул Лилю так, что у неё в голове зазвенело.
Со злостью он влепил Лиле пощёчину под громкий Айкин вскрик и замахнулся снова. Но продолжения не последовало. Лишь только волосатая рука его поднялась для следующего удара, в воздухе стремительно просвистело что-то розовое, и враг, выпучив глаза, был отброшен в сторону, хрипя и матерясь по дороге. Лиля оглянулась. Японка Танаки Юки, натянутая, как струна, со сверкающими глазами, возвышалась над Арменом, который выл и корчился на снегу.
– Ого! – выдохнула Лиля.
– Карате! – с уважением воскликнул кто-то из соседей-продавцов, невольных свидетелей потасовки.
Из маленьких прелестных губ восточной девушки выскочило такое витиеватое ругательство, что весь рынок притих. Кроме Армена, который громко всхлипнул в наступившей тишине.
– Руку сломала, сволочь узкоглазая!
– Ты! – разрезала воздух японка острым, как клинок, голосом, заставив Армена замолчать и вскинуть на неё глаза. – Один твой слово и будет так! – Она свирепым жестом провела по собственной шее ребром ладони. – Поняла?
После долгого молчания Армен легонько кивнул.
– Не слышу! Поняла?
– Да понял я, понял, – скороговоркой пробубнил мужчина и добавил тихо: – Азиатка чёртова…
– Ты! – японка сделала шаг вперёд, и Армен втянул голову в плечи.
– Понял, говорю же!
– Пошёл вон!
В ещё более сгустившейся тишине Армен, словно побитый пёс, ползком покинул поле боя. Лиля подала руку японке.
– Спасибо тебе, Юки!
Танака Юки скрепила рукопожатием союз и улыбнулась ослепительной улыбкой сначала Лиле, затем всем вокруг. Кусочек от улыбки достался и Айке. Видимо, именно это обстоятельство заставило глаза обидчицы наполниться слезами.
– Девчонки, простите меня! – шмыгнула носом Айка, переводя взгляд с Лили на Юки. – Вот я дура в самом деле…
– Ладно! – миролюбиво рассмеялась японка. – Мир!
– Мир, дружба, жвачка! – поддержала её Лиля, тоже улыбнувшись.
– Какие вы хорошие, соседки мои!
Айка по очереди обняла каждую, а Лиле шепнула на ухо:
– А что такое жвачка?
– Да неважно, – отмахнулась Лиля весело. – Из прошлой жизни. Забыли. Ну что, за работу, девчонки?
– За работу! – подтвердили в один голос обе соседки, чёрная и розовая.
– Лиль, я тебе помогу… – и Айка торопливо принялась собирать раскиданные вещички…
Глава 12
Они расположились в одном из магазинчиков, среди блестящих кастрюль, медных турок и стопок с разноцветными полотенцами. На столе, расточая во все стороны вкусные ароматы, лежали свежие овощи, дымилась варёная картошка, купленная в соседнем павильоне, радовали глаз сладости.
– Что ни говори, а жизнь всё-таки прекрасна! – восклицала Айка, жуя толстый бутерброд. – Правда, Лиль?
– Не буду спорить!
Лиля с хрустом откусила огурец. Ей действительно было неплохо в компании новых знакомых, и ни одно воспоминание о прежней жизни не тревожило мысли. Кроме Айки с Юки, она сегодня познакомилась ещё с несколькими торговками, а также с парочкой мужчин, которые сейчас вместе со всеми обедали, точно так же хохоча над шутками, как и соседки по столу.
– Тань… – в одну из пауз обратился к японке Сашка, невысокий худощавый паренёк с узкими очками на носу. – Научи меня этому своему карате, а?
– Нет. Неризя.
– Почему нельзя, Тань? Я тебе платить за уроки буду. Пожалуйста! Скажите ей, девчонки!
– Юки, действительно, – поддержала Сашку Лиля. – Глянь, какой он гибкий и жилистый, из такого как раз толк получится. Я в детстве немножко занималась карате, так наш сенсей говорил, что лучший вид спорта для человека тот, который зародился в его стране. А Сашка как раз телосложением на ваших похож, и если…
– Ты занимарся карате? – перебила её обычно вежливая японка, округлив глаза от удивления. – Ты?
– Ну да, – Лиля пожала плечами. – Это давно было.
– Не может быть это. Карате… – Юки напряглась, подбирая слова. – Карате неризя евиропец. Неризя. Табу.
– В смысле – европейцам нельзя? – пришёл черёд удивляться Лиле. – Я же занималась! Нас там много было, и ни одного японца в группе, между прочим! Правда, я недолго походила, с полгодика, а потом истерику закатила… Ну, то есть…
Лиля сбилась под негодующим взглядом Юки.
– Ты врунишка! – лицо японки пошло красными пятнами. – Это не так! Ты… ты… – Она сделала несколько глубоких вздохов, помолчала, и через несколько секунд лицо её разгладилось, приняв своё обычное выражение. – Я поняла. Ты всё забыл. Памьять. Вот тут…
И Танака Юки постучала пальцами по своей голове. Лиля пожала плечами. Спорить с новой подругой, её защитницей, ей не хотелось. К тому же – действительно, память…
– Ты права, Юки…
– Да! – улыбнулась японка облегчённо. – Потому что карате неризя евиропец. Совсем неризя. Страшный тайна.
– Ну, тайна, так тайна, – вздохнул Сашка. – Ладно, ну его, это ваше карате. Лучше книжек всё равно ничего нет. Правда, Айка?
– Лучше книг есть сериалы, – возвестила Айка с умным видом. – Там тебе и живая картинка, и диалоги. А в книге что? Мёртвые слова!
– Ты просто хороших книг не читала, – не обиделся Сашка. – Хочешь, принесу?
Он явно симпатизировал Айке. Но та, женским своим нутром понимая это, лишь крутила хвостом, делая вид, что ничего не замечает.
– Неа, не хочу! – и Айка томно обратилась к другому парню, немногословному качку Роману. – Ро-о-омочка, передай мне конфетку, если не трудно!
– На! – мускулистая рука Ромы со стуком поставила около Айки большую тарелку со сладостями. – Мне не трудно.
– Спасибо, Рома! – Айка таким восторженным взглядом посмотрела на бугая, что тот чуть не поперхнулся. Сашка же только хмыкнул понимающе. Да, этот паренёк явно разбирался в жизни и в женщинах, подумалось Лиле. Он чем-то напомнил ей одного студента, который учился в её институте, но на параллельном курсе. Как же его звали? Лёша? Или тоже Саша? Нет, кажется Миша. Да, точно, Михаил Изотов, он ещё встречался с Лилиной однокурсницей Алёной…
– Лиль, что с тобой? – тихо спросила у Лили одна из соседок, полная светловолосая женщина с мягкими чертами лица. – Вспомнила что-то нехорошее?
– Тебе показалось, Наташ, – напряжённо улыбнулась Лиля, встряхивая волосами. Кажется, впервые за этот приятный вечер её опять завлекло в омут не тех воспоминаний. Вот именно, не тех. Не её. А чьих?..
– Мне пора! – громко возвестила Айка, ни к кому конкретно не обращаясь, но умудряясь стрельнуть глазами и в сторону Романа, и в сторону Сашки. – Домой ещё пилить два часа…
– Вот совпадение – мне тоже пора! – Сашка вскочил. – Кстати, нам с тобой сегодня по пути, Айка…
– С чего ты взял, Александр? – Айка поднялась не торопясь и так же медленно, с чувством собственного достоинства, подхватила со спинки стула свою сумку. – Меня Роман обещал подбросить до автобуса. Ты не забыл, Ромочка?
– Я?! – удивился недогадливый Роман.
– Ну вот, забыл, – со вздохом протянула Айка. – Вот и верь после этого людям…
– А, вспомнил! – Роман хлопнул себя по голове и тоже вскочил. – Вот я дурак.
– Да уж не дурак, – пробормотала Наташа себе под нос.
– Это точно, – так же тихо поддакнула ей Лиля.
Они с Наташей понимающе улыбнулись.
Роман с Айкой вышли из магазина, следом за ними засобирались и остальные. Японка сноровисто принялась убирать со стола; чувствовалось, что делает она это не в первый раз. Лиля, которая сделала уже было шаг к выходу, передумала и тоже схватилась за грязные тарелки. Им на подмогу пришла и Наташа. Вскоре в магазинчике остались лишь они втроём.
Уже в самом конце уборки Лиля, чувствуя себя немного неловко, украдкой положила в свою сумку остатки нетронутой еды – бутерброды с колбасой, пару огурцов и несколько конфет. Ей показалось, что японка заметила это её быстрое движение, но вслух ничего не сказала, даже в лице не изменилась…
Когда Лиля подходила к своему дому, было уже совсем темно. В их районе не светилось ни одного фонаря. Зато в соседнем, там, где жили богачи, светло было как днём. Впрочем, Лиля чувствовала себя такой уставшей после тяжёлого дня, что на такие нюансы не обратила никакого внимания.
Входная дверь в их дом была приоткрыта, и Лиля напряглась. Она постояла несколько мгновений в нерешительности, опасаясь заходить, но потом всё же с осторожностью потянула на себя дверь.
– Эй… Ксения, ты дома?
Из глубины лачуги послышался слабый стон. Ни о чём больше не думая, Лиля решительно распахнула дверь и ввалилась в дом.
Ксения лежала на полу кухни. Первым, что бросилось в Лилины глаза – неестественно изогнутая рука женщины. Длинный халат с павлинами прикрывал сейчас только верхнюю часть женского туловища, а ноги, оголённые до бедра, были в страшных кровоподтёках. Неизменного тюрбана на голове не было, он валялся рядом, около разметавшихся по полу чёрных волос. Ксения вновь застонала. В одно мгновение Лиля очутилась возле неё.
– Ты жива? Что случилось?!
– Доченька… это ты… Ты пришла… – заплетающимся голосом сказала Ксения и приоткрыла на Лилю один глаз. В нём явно плавал алкоголь.
– Чёрт! – брезгливо отшатнулась Лиля. – Ты опять нажралась!
Ксения сделала попытку улыбнуться, но лицо её лишь жалко перекосилось набок.
– Я упала, Лилечка…
– Это я вижу!
– Хотела… ик… краски достать, полезла в этюдник, а там… – взгляд Ксении, описав дугу, остановился в тёмном углу за столом. Оттуда, стыдливо поблёскивая, на них смотрела бутылка из-под водки. Пустая. Рядом лежал старенький этюдник вывороченным нутром кверху.
– Молодец! – воскликнула негодующе Лиля. – В этюднике ты нашла выпивку и алле оп! Откуда у тебя этюдник, кстати?
– Так я же это… художник, мать твою!
– Ты? Ты не художник, мать моя. Ты артист с погорелого театра, как говорила моя бабуля. Артистка, блин! Навязалась на мою голову!
Лиля со злостью пнула попавший под ноги табурет. Тот отскочил в сторону, задев ножкой деревянный чемоданчик. Оттуда полилась какая-то мутная жидкость.
– Масло, – выговорила Ксения и улыбнулась. – Льняное. Самое то для живописи.
– Давно ты тут валяешься?
– Не помню…
– А с ногами что случилось?
– А? – Ксения слегка подняла голову и долго осматривала свои лодыжки. – А, так это краплак.
– Чего?
– Краплак красный. Краска такая. Едкая, зараза.
– Тьфу. А с рукой у тебя что?
– С какой? – удивилась Ксения. Она пошевелила левой рукой, затем попробовала поднять правую, ту самую, что так напугала своим видом Лилю, и вскрикнула.
– Больно!
– С чем тебя и поздравляю! Сломала руку и даже не заметила этого. А всё почему?
– Почему?
– Потому что заспиртовалась вся, как при наркозе. Алкашка! Я домой после работы спешу, еды натащила, а она…
С грохотом поставив на стол пакет, Лиля, пылая злостью, вышла из кухни.
– Доченька, а как же моя рука? – жалобно донеслось ей вслед.
– Твоя рука, сама и разбирайся!
Через несколько минут из кухни послышался радостный крик.
– Пирожное! Моё любимое! Спасибо, Лилёк!
– Какое ещё пирожное? – удивилась Лиля, совершенно точно помня, что ничего такого она в сумку не клала. В две секунды она оказалась на кухне.
– И орешки в сахаре. Пируем, дочь! А за пирожное я отца родного продам!
С удивлением Лиля смотрела на вкусности, лежащие на столе. Только через несколько минут до неё дошло. Японка! Это она, добрая душа, заметив Лилины ухищрения, дополнила ей продуктовый набор. Ну, Юки, спасибо!
