bannerbannerbanner
Бешеный прапорщик: Бешеный прапорщик. Большая охота. Возвращение

Дмитрий Зурков
Бешеный прапорщик: Бешеный прапорщик. Большая охота. Возвращение

Полная версия

Глава 13

В штаб армии я попал уже ближе к вечеру. У ворот меня тормознул часовой и, осведомившись о причине появления, вызвал унтера, который проводил к дежурному. Улучив момент, представился поручику, «воевавшему» сразу по трем телефонам, и предъявил предписание, которое капитан Бойко оставил в госпитале. Самого Валерия Антоновича на месте не оказалось, но дежурный сказал, что тот обязательно должен вернуться к вечернему совещанию, и попросил подождать во дворе. Ну, что ж, солдат спит, а служба идет.

Устроился на скамейке, видимо, специально поставленной для посетителей, и стал наблюдать за тяжелой боевой службой штабных. Ну, если не ёрничать, все бегали как наскипидаренные. Штаб напоминал большой муравейник, только муравьи в нем были цвета «хаки». Все куда-то спешили, несли бумаги, отдавали распоряжения… Спокойными были только радист в своем фургоне, охраняемый отдельным часовым, и казаки конвойной сотни, сидевшие возле коновязи и разговаривавшие о чем-то своем, станичном. Недалеко от крыльца – водитель, или, как в это время их называли, «шоффер», который открыл капот своего пепелаца и, не торопясь, копался внутри.

Меня вдруг разобрало любопытство: чем отличается сей агрегат, скажем, от «жигуля», и я подошел познакомиться с последними достижениями Автопрома. Водитель сначала подозрительно на меня косился, но, распознав после пары вопросов во мне человека, знакомого с техникой, стал разговорчивей. Мы с ним проболтали довольно долго, пока наконец-то не появился мой новый начальник.

Валерий Антонович прискакал с тройкой казаков, спешился, кинул поводья коноводу, затем, заметив меня, улыбнулся и подошел. Поздоровавшись, мы направились в штаб и зашли в большую комнату без таблички на дверях. Внутри обстановка была почти спартанской. Слева от входа стояла вешалка, рядом с ней – шкаф с филенчатыми дверками. В дальнем глухом углу притаился массивный, скорее всего, несгораемый сейф, рядом на стене висела зашторенная карта. Остальное место занимали три разнокалиберных письменных стола. За одним сидел, закопавшись в бумагах по самую макушку, поручик и что-то быстро чиркал карандашом в толстой тетради, сверяясь со своими многочисленными листками.

– Сегодня все в разгоне, разъехались по делам, один только Петр Иванович над бумагами корпит. Вечером у командующего совещание, нужно подготовить доклад. Он у нас – человек пунктуальный, неясностей не любит. Я побегу, доложусь о прибытии, а вы, Денис Анатольевич, подождите меня здесь. Да, после совещания будете представлены генералу. Я подал вашу докладную записку и, так как ныне в верхах партизанство в моде, то он хочет поговорить с вами… – с этими словами Бойко устремился в коридор.

– Так это вы – автор нашумевшего сочинения? Рад познакомиться, поручик Ломов, Петр Иванович. Отвечаю за обобщение и анализ поступающей информации.

– Прапорщик Гуров, Денис Анатольевич. Пока что ни за что не отвечаю. Но это ненадолго…

…После вчерашнего разговора с командующим мне был дан карт-бланш на формирование группы из пяти человек и занятия с ними на базе учебной полковой команды. Накануне вечером еле успел встать на все виды довольствия, а сегодня утречком иду к сотнику конвойной сотни – людей выбирать. Вчера, когда сказали, что заберут нескольких казаков, было видно, что он не очень-то и доволен, но противоречить генеральскому приказу не стал. Значит, сейчас будем договариваться. Казаки – они все с гонором, попробуем их разагитировать…

А трудно их агитировать. Сотник собрал всех урядников и объяснил им, что господину прапорщику нужны люди, типа, в разведке служить. Да таким тоном объяснил, что все скептически улыбаются и даже слушать особо не желают. Ладно, зайдем с другой стороны…

– Здравствуйте, станичники. Обращаюсь я к вам по важному делу. Вы, казаки, всегда служили верой и правдой государю и России-матушке. И не раз доказали это своими подвигами. В Отечественную войну двенадцатого года ваших земляков с атаманом Платовым французы больше черта боялись, да и с полковником Денисом Давыдовым они по тылам наполеоновским хорошо так прошлись. И в русско-японскую здорово отличились, и в эту войну земляк ваш, донской казак Козьма Крючков, первым из всей русской армии Георгия получил, в одиночку десяток немцев настрогал. И всегда станичники в самых трудных местах сражались, и ни разу славы своей не посрамили. Потому и пришел к вам, господа казаки. Война у нас теперь другая, немчура, как кроты, в землю зарываться начала. Поэтому и воевать по-другому надо. Добровольцы мне нужны для важного дела – в тыл германский на разведку ходить, в окопах немцев резать, причем тихо и незаметно. Нужны мне четыре человека, которые хорошо пластунское дело знают, стреляют метко, в рукопашном за себя постоять могут.

– Дозвольте обратиться, вашбродь! Да у нас тут все такие. И за себя постоим, и другим холку намылим, – это старший урядник, кряжистый русобородый детина, прорезался. – Зачем нас еще чему-то учить, сами кого хошь научим, ежели попросят вежливо. Тока мы больше конным боем воюем, казак без коня – не казак, а так…

– Дело говоришь!.. Твоя правда, Еремей!.. – загудели остальные.

– Братцы, а может, Митяева всем миром попросим? Он-то безлошадный ныне!.. На заводной ездит!.. – А вот это уже лучше, процесс пошел. Причем туда, куда надо. Только вот предлагавший как-то уж больно хитро ухмыляется. С каким-то своим очень личным интересом…

– Чем без дела слоняться, так и пойду. Как, сотник, отпустишь? Тока его благородию надо еще три казака, – подает голос один из урядников, крепкого телосложения, но подвижный смуглый брюнет лет тридцати от роду с закрученными вверх усами и большим казацким чубом.

– Ну, ежели по доброму согласию, так и неволить не буду. И хлопцев своих бери – Гриню и Митяя. Да и Андрейку заодно, – сотник выносит окончательное решение.

В общем, взялся один казак, да и то, потому что без коня остался. Но старший урядник Митяев Григорий Михайлович – это теперь первый боец спецназа Российской императорской армии. Хотя спецназ как род войск еще не существует. И официально еще долго не будет существовать. Пока что мы вдвоем – командование отдельного взвода учебной полковой команды. И у нас аж целых три подчиненных. Двое – дальняя родня Михалыча, третий к ним прибился. Мне кажется, что Митяев специально вытащил парней, чтобы был какой-то шанс в герои пробиться. Ну, если не выдержат, спишу обратно. А так у них есть стимул, вот пусть и держатся за него обеими руками… Казаки слегка обалдели, когда узнали, что теперь их задача – бегать, ползать, стрелять и еще много чего странного и непонятного. Следующее утро началось с пробежки, небольшой такой, всего километра на три их хватило. Потом продолжилось водными процедурами и завтраком-чаепитием. Кстати, надо с питанием что-то решать. Но сначала доказать свою полезность. Поэтому – учеба, учеба и еще раз учеба.

Рукопашному бою обучены, навыки есть. Когда до этого дошло, пришлось потрудиться, чтобы завалить всех. Все-таки уделал «молодых», но только за счет послезнания. С Михалычем пришлось особенно трудно – опытный чертяка, да и воюет не первый день. Так что разошлись вничью. Народ был удивлен: откуда знаю «казацкий бой». Да еще с некоторыми странностями. Пришлось многозначительно молчать и отговариваться военной тайной.

С огневой тоже все в порядке, стреляют хорошо, хотя в движении иногда лупят в «молоко». Вот поэтому и отрабатываем прицеливание «стоя – с колена – лежа – с колена – налево стоя – с колена – лежа – с колена – направо стоя…» и так далее. Показал им «звезду» и «крест» с револьвером – впечатлились. Хотя сам чуть не оконфузился. Оказывается, револьвер стреляет немного по-другому, чем «Макар». Линия прицеливания выше, ствол кидает по-другому. Но из семи выстрелов четыре – в мишенях. Крепкая «тройка». Пока отговорился контузией, но срочно надо запастись патронами и практиковаться.

А еще ползаем по-пластунски (тут уж они меня учат), выпрыгиваем из окопов, кидаем камни – «гранаты», потом снова рукопашка, потом снова действия с оружием – и так до позднего вечера. С перерывом на обед, разумеется. По питанию и обеспечению Бойко решил вопрос с командиром учебной команды, встали к ним на довольствие. Так что война войной, а обед – по распорядку. Вечером – отдых и теория. Разборка, чистка и сборка оружия, рассказываю им об организации засад (то, что нам в свою очередь давал наш молодой «гуру» из Краснодарского училища), Михалыч делится своим опытом, разбираем ситуации прямо на земле… Потом у меня уже индивидуальные занятия. Как-то втянулся я в фехтование, понравилось шашкой махать. То есть Митяев теперь учит меня фланкировке, тем более, вместо утерянной старой шашки драгунского образца, положенной по приказу, обзавелся с его помощью казачьей. Хоть и в нарушение, но по канонам фронтовой моды. А потом мы с ним дополнительно рукопашкой занимаемся. Вечером поздно составляю план на завтра, и спать. Спать – теперь самое любимое мое занятие. И не потому, что – соня, а потому, что каждую ночь мне Даша снится…

Валерий Антонович приезжал сначала каждый день – посмотреть, чем мы тут занимаемся, потом пропал на неделю, а сегодня сюрприз устроил. Приехал не один, а вместе с командующим. А генералы у нас просто так не ездят, они с собой охрану берут. Как раз тех казаков, с которыми я беседовал и которые теперь пренебрежительно ухмылялись, глядя на наше показательное выступление. Как же, деды с батьками их с малолетства учили, а тут какой-то прапорщик вылез… Генерал, однако, проявил интерес к нашим «пируэтам», потом попросил показать, как мы обещанные диверсии устраивать будем. Вот тут я на казачках и оторвался…

– Ваше превосходительство, разрешите вводную озвучить. Вы едете с конвоем по дороге, справа – лес, кустарник, слева – поле. Задача конвоя – сопроводить вас до конца стрельбища и обратно. Наша задача – условно уничтожить ваш автомобиль и всех пассажиров. Прошу разрядить оружие, чтобы не перестреляли друг друга.

 

У Бойко аж глаза на лоб полезли, а генерал поворачивается к конвойным:

– Ну, что, казаки, попробуем?

А те – только «за»…

– Нам нужна фора в пять минут, ваше превосходительство…

Уходим в кусты, бежим до изгиба дороги, там автомобиль должен притормозить, в кустах прячутся Михалыч с Гриней. Митяй и Андрейка, как самые меткие метальщики гранат, берут каучуковые мячики, которыми на тренировках пользуемся, залегают в канаве слева, я проверяю, чтобы их видно не было, и сам прыгаю следом. Роли все расписаны, даже на природе пару раз отрабатывали. Ждем-с… Доносится звук мотора, машина проезжает мимо, следом рысят конвойные. Меня не заметили. Хорошо… Из кустов раздаются два выстрела – это Михалыч с Гриней стреляют в воздух – изображают нападение. Казаки сдергивают карабины, клацают затворами, целятся в кусты. Слева из канавы поднимаются мои «орлы» и точными бросками попадают мячиками внутрь автомобиля. Меджик Джонсон отдыхает! Встаю, разряжаю барабан нагана в воздух. ВСЕ!..

– Разрешите доложить, ваше превосходительство! Автомобиль и пассажиры условно уничтожены двумя гранатами, конвой расстрелян из трех стволов, причем один стрелок бил в спину казакам…

– Мда… Прапорщик, я думаю, вы правы… – Генерал поворачивается к конвою: – Ну что, станичники, как нас…

Валерий Антонович был похож на кота, который нашел ничейную миску со сметаной. И который не стал этой миской ни с кем делиться. Вчера он уехал вместе с генералом, едва успев предупредить, что появится сегодня. Вот и появился. К моему неудовольствию и неописуемой радости бойцов – пришлось прервать пробежку с полной выкладкой. И пока «обучаемые» лежат, задрав ноги вверх (я научил!), мы с ним отходим пообщаться. Бойко сразу предупреждает, что дело – не на пять минут, поэтому поручаю Михалычу погонять «молодых» на полосе. Не любим бегать – будем ползать. А на следующей неделе я им еще и «лягушку» с «гусиным шагом» покажу!.. И ходить им заставлю!..

– Денис Анатольевич, честно говоря, я немного потрясен. То, что вы вчера показали…

– Только самое начало того, что мы будем делать с немцами.

– Командующий вчера был очень доволен, но высказал мнение, что нужно вас попробовать в реальных условиях. Поэтому готовьтесь идти за «языком». Сколько времени вам нужно для того, чтобы собраться?

– Это зависит от того, куда пойдем. На каком участке нужен «язык»?

– Сейчас заедем в штаб, определимся у Петра Ивановича. И, может быть, я зря это говорю, но если у вас все получится, готовьтесь получать еще одну звездочку.

– Валерий Антонович, более звездочки мне нужны лычки. Молодежи – приказных, а Митяеву – вахмистра. Если это – много, звездочку можно отложить.

– Да, вам палец в рот не клади…

– Они тянутся, их надо простимулировать, чтобы отдача была больше. Пока что я их только обещаниями кормлю. Кстати, про кормежку, нужно было бы рацион немного поменять, а то после чая с хлебом много не набегаешь. Я прекрасно понимаю, что казаки за свой кошт харчуются, но все же… Но это – после того, как вернемся.

– Хорошо, собирайтесь и поедем…

Подхожу к своим архаровцам:

– Михалыч, я уезжаю в штаб с капитаном Бойко, пока меня не будет, потренируйтесь с оружием, когда на полосе закончите. – И, заметив довольную улыбку Грини, добавляю: – А если некоторые будут вот так нагло ухмыляться, когда приеду, побегаем еще… пару часиков.

– Командир, ты сам же учил: «Наглость – второе счастье!» – «молодой» уже знает, когда можно пререкаться, а когда – нет. И вообще, в самый первый день я объявил, что по-уставному мы общаемся только при посторонних, а между собой я буду звать их по именам, только Михалыч остается Михалычем, а они могут звать меня командиром и обращаться на «ты». Сначала смущались, теперь привыкли. Даже зубоскалят иногда… Орлята, блин…

Вернувшись из штаба, собираю всю группу:

– Значит так, господа разведчики, получено первое боевое задание. Завтра группа идет за «языком». Переходить на ту сторону будем вот здесь. Линия фронта начерчена красным карандашом. – С этими словами кладу на стол кроки, сделанные с карты в штабе. Все пододвигаются ближе и рассматривают рисунок.

– Командир, вот этот кружок – деревня, а вот чуть ближе маленький – это что? – Михалыч сразу начинает разбираться в деталях. – И сколько верст до них?

– Маленьким кружком обозначен хутор верстах в полутора от деревни. От окопов до деревни около десяти верст, значит, до хутора…

– До хутора восемь верст с гаком, – Митяй «блещет» высшей математикой, – часа за три добежим.

– Это тебе не утром на зарядку бегать, как бы эти восемь верст ползти не пришлось, – Гриня решает притормозить бегуна.

– Командир, а это что за клякса зеленая и кривулина рядом? – Андрейка задает правильный вопрос.

– Молодец, казак. Не то что некоторые. Клякса – это лесок, где мы и будем прятаться. А кривулина – это дорога, откуда «языка» и надо будет брать. Она-то идет рядышком с фронтом, германцы туда-сюда и шастают.

– Значит, надо на краю лесочка наблюдение выставлять, – реабилитируется Гриня.

– Согласен. А какой вопрос еще задать надо было? Михалыч, помолчи! – притормаживаю Митяева. – Пусть «молодые» головенки поломают.

Двух минут головенкам хватает добраться до истины:

– Как мы на ту сторону перебираться будем?

– Ну, наконец-то! Туда и обратно тропку нам местная пехота покажет. Их охотники разведали. Так что сегодня готовим оружие, снаряжение, собираемся и отсыпаемся, а завтра с утра выходим. Вопросы есть? Нет? Тогда вперед! Михалыч, проследи, чтобы все сделали, а я с Гриней в штаб отскочу. Нам, спасибо капитану Бойко, обещали каких-то трофейных гранат подкинуть. И доложусь о готовности…

Глава 14

…Линию фронта мы проскочили легко. Помогли «местные» разведчики, проводили по своей «тропе» и сказали, что будут ждать и, если что, прикроют. Да и их ротный командир обещал в случае чего свой пулемет подогнать. Задание для нас Ломов выбрал достаточно простое: сидеть в засаде на дороге, брать «языка», желательно офицера или какого-нибудь вестового. Одного только не учел – дорога была оживленная. Мы по очереди наблюдали, и подходящего случая так и не нашли. Немцы шарились туда и обратно толпами, и выдернуть одиночку было нереально. Мои «орлы» загрустили, да и мне было как-то не по себе. Первый блин – и как в пословице… Промаявшись до вечера, мы посовещались и приняли решение остаться еще на сутки. А по темноте сходить на хутор, разжиться харчами…

И там нам повезло! Мы уже подобрались к хутору, собирались зайти, но в последний момент Митяй, сидевший в охранении, свистнул по-птичьи «тревогу», и мы замерли. Со стороны дороги к хутору кто-то приближается, во всяком случае, слышен разговор двух человек. И, что характерно, ведется этот разговор на немецком, который я уже сносно понимаю и даже могу немного разговаривать благодаря «помощи» Дениса Первого. Один из «гансов» убеждал другого, что у хозяина хутора просто не может не быть спиртного и что этот хозяин запросто поделится напитком с бравыми артиллеристами кайзера… Мимо нас топают два немца, причем оба являются то ли фельдфебелями, то ли унтер-офицерами. Потому что в сгущающихся сумерках петлицы поблескивают чем-то золотистым, а еще я замечаю у них на ремнях кобуры… Кожаные! Длинные! Под «люгер Ланге», он же «артиллерийская модель»! С деревянным прикладом!.. Мечта идиота!!! Только за эти пистолеты немцев нужно брать! Тогда в группе у двоих уже будет короткоствол. Да еще какой!..

Пока я пускаю слюни от жадности, бравые артиллеристы уже распоряжаются на хуторе, как на своей батарее… Стоп!!!.. Батарея… Артиллерийская… Немецкая… Четырехорудийная… Интересные мысли в голову лезут!.. Подползаю к Михалычу и делюсь этими самыми мыслями. Михалычу они нравятся, и мы начинаем действовать. Немцы сами помогли, разделившись. Один с помощью кулаков пытается узнать у хуторянина, где тот прячет самогонку. Другой тем временем заходит в дом, откуда тут же раздается женский крик, впрочем, сразу оборвавшийся. Немец вытаскивает на крыльцо хозяйку. На одной руке намотаны волосы женщины, другой он прижимает к ее горлу армейский тесак. Подталкивая свою жертву, он спускается к своему другу, и они уже вдвоем начинают громко «кошмарить» хозяина хутора… Поэтому и не слышат, да и не видят, как мы подбираемся к ним вплотную. Роли распределены заранее. Михалыч берет первого, я работаю с любителем женщин, Митяй нас страхует, а Гриня с Андрейкой «держат» дорогу…

Ну, начинаем работать! Встаю ровненько за спиной своего «ганса», хлопаю его по правому плечу. Он на автопилоте начинает поворачиваться, рука с ножом расслабляется. Что, собственно, мне и надо. Вписываюсь в его движение, захват руки, большие пальцы на кисти противника, поворот ее против часовой стрелки и от себя… Дикий вопль, обрываемый пинком под дых… А не надо так орать, всех ежиков в лесу распугаешь… Одновременно со мной Михалыч тоже поднимается и очень так красиво бьет с ноги немцу между пальцами… Между большим пальцем правой ноги и большим пальцем левой… Сзади… Немец в этот момент как раз наклонился над хуторянином, и полученный удар перекидывает его через крестьянина. Шевельнуться ему уже не дают. Быстро связав пленных, кладем их на землю. Сейчас очухаются и будем разговаривать… Через пару минут оба уже в состоянии общаться.

– Итак, «храбрые» германские воины, воюете вы только с мирными жителями, как я погляжу. Объясняю кратко, чтобы было понятней: вас двое, а нам нужен только один «язык». Кто быстрее и больше расскажет, тот пойдет в плен. Другого прикопаем где-нибудь неподалеку. На раздумье – тридцать секунд.

Да им и пяти хватило. Обоим. Потому что оба очень хотели жить. Поэтому и просят доблестных «руссише зольдатен» забрать их в плен…

О, а вот и интересное появилось. Служат оба на батарее, которая в соседней деревне на ночлег остановилась, до нее километра два. Пушки – на околице, охраняются двумя часовыми. И все солдаты по домам спят. Вместе с командиром… Ух, какая интересная мысль! Ну-ка, давай мы ее обдумаем.

– Михалыч, тут километрах в трех германская батарея стоит, откуда эти красавцы нарисовались. Пушки – на околице, часовых – двое. Мысль понятна?

– Ну, дык, конечно! Не с пустыми руками вернемся!

– Мы и так с «языком» вернемся. Хочется офицера прихватить да побезобразничать малость. Этих двоих оставляем здесь, и с ними – Андрейку. Сами вчетвером… Хотя, стоп! Есть идея получше. Берем этого говорливого, он нас и проведет, фельдфебель как-никак. А там уже работаем по обстоятельствам. Ты гранаты брал?

– Только один «шарик» германский.

– Самое то. Организуй бечевку метров на пять…

Обращаюсь к «своему» немцу:

– Ты нас сейчас ведешь в деревню, показываешь дом, где спит офицер, потом прогуляемся на батарею. Если все правильно сделаешь, отпущу.

Выбор между «майне фрау унд киндер» и присягой кайзеру был сделан незамедлительно. Немец только опасливо глянул на своего напарника.

– Не бойся, он уйдет в плен или умрет по дороге. В любом случае ты его вряд ли увидишь. Теперь слушай сюда…

Вздергиваю его на ноги, приматываю к гранате бечевочную петлю, другой кусок бечевки привязываю к запальному колечку. Показываю все это немцу, от чего он начинает трястись мелкой дрожью, и вешаю ему сзади на шею.

– Если все будешь делать правильно, все будут живы. Но одно неправильное слово или движение, – я дергаю за бечевку… и все. Никаких «фрау унд киндер». Понял?..

Теперь поговорим с хуторянином, который только-только привел в чувство жену и оклемался сам:

– Тебя как звать-величать?

– Я… Янеком, пан… Ваше благородие.

– Вот что, Янек. Утром германцы могут в гости заявиться. Ты ничего не видел, не слышал и не знаешь. Никто к тебе не приходил. Если до правды докопаются, тебе же хуже будет. Расстреляют как сообщника. Понятно?

– Tak, rozumiem. (Да, понимаю.)

– В деревне много жителей осталось?

– Nie, polowa uciekla… (Нет, половина убежала.)

…Все получилось как нельзя лучше. В деревню мы входим спокойно, встреченный патруль любезно делится с нами оружием. Действительно, зачем карабины мертвецам? Доходим до «офицерского» дома, и тут Судьба подбрасывает нам подарок. Пока мы с Михалычем думаем, как заходить и брать обер-лейтенанта, он сам выходит нам навстречу… В подштанниках и кителе… В том смысле, что он в сортир так намылился. Туда и пошел, а на обратном пути о мой кулак спотыкается и падает. Митяев его и пеленает, как младенца. Соски, правда, не нашлось, но мы ее кляпом заменили, сделанным из пипифакса. Сдаем «младенца» с рук на руки Грине и идем на батарею. Оба часовых на батарее при виде своего фельдфебеля сначала ничего не понимают… А потом уже поздно что-то понимать…

Пока немец трясущимися руками (хотя гранату ему уже сняли) снимает замки у пушек, а Михалыч ему подсвечивает трофейным фонариком, я стою и думаю, что делать со снарядами… В голову никаких умных мыслей не приходит, поэтому решаю положиться на удачу. Открываю один из передков, достаю снаряд, на его место петлей привязываю гранату, бечевку от запала протягиваю до крышки, закрепляю. Дай бог, сработает…

 

После чего мы уходим… Фельдфебеля оставляем в бессознательном состоянии неподалеку, а обер-лейтенант шагает с нами. Поначалу пытается упираться, но после короткого сеанса иглоукалывания ножом в районе седалищного нерва, развивает приличную скорость. Замки пришлось утопить. В том самом сортире, по которому ночью затосковал немец. Прицелы я несу отдельно – вещь хрупкая, тонкая… Подбираем на хуторе Андрейку с пленным, прощаемся с еще не пришедшими в себя хозяевами и ломимся домой…

Доходим благополучно. Под утро, когда нас уже перестали ждать и чуть не пристрелили свои же. Хорошо, что немцы матом не ругаются… Нас по этому мату и узнали после первых же выстрелов. И даже на радостях выделили две обозные телеги, так что в самый разгар дня мы въезжаем во двор штаба… Хохот вокруг стоит знатный. Ржут не только конвойные казаки, но и их лошади… Представьте, вылезают из обозных двуколок пять полусонных, но очень довольных физиономий. Казаки на телегах – ха-ха три раза! Потом хохот немного утихает, когда я Валерию Антоновичу фельдфебеля из соломы откапываю… А вот когда обер-лейтенант появляется, я начинаю опасаться, что от хохота забор рухнет. Китель и подштанники – картина маслом!

– Вот, Валерий Антонович, вы просили «языка» – получайте. Офицер – артиллерист.

– А почему он в таком виде, Денис Анатольевич?

– Господин капитан, что было, то и взяли, – когда я объясняю Бойко в двух словах, как все было, он тоже начинает смеяться. – А вот прицелы от пушек…

– Какие прицелы?.. Какие пушки?..

– Германские, калибра семьдесят семь миллиметров, наверное. Темно было, не разглядели, – бормочу нарочито виноватым голосом. – Артиллерист с вверенным ему имуществом никак расставаться не хотел. Пришлось поспособствовать. Правда, замки тяжелые оказались, были вынуждены утопить.

– Так вы что, немецкую батарею разоружили?!

– Мы там еще гранату на зарядный ящик привесили. Но сработала или нет – не знаю. Уходить надо было. Да, вот для поручика Ломова жетоны артиллеристов. В дополнение к тому, что обер-лейтенант расскажет.

– Ну, господин прапорщик, пишите рапорт!.. А свои слова я помню… И ваши тоже… И все сделаю…

Ну, вот мы и дома, на базе. Теперь займемся бухгалтерией, будем дебет сводить с кредитом. Что мы имеем в остатке? Имеем: карабины «маузер» в комплекте – 4 штуки, пистолеты «люгер артиллерийский» – 2 штуки, тесаки – 2 штуки, немного патронов. Мелочевку типа фляг, «сбруй», подсумков, фонариков даже не считаю. Хотя один фонарик мне очень понравился. С защитной шторкой и откидной панелькой под блокнот. Как специально для наблюдателя сделан.

И все это богатство стоило нам одной гранаты и немного понервничать и не поспать. А если серьезно, то группа теперь может неплохо поработать и вблизи, и издалека. Вот бы еще пулеметик какой найти…

Все, теперь отсыпаться. Спать! И чтобы обязательно приснилась… А не скажу!.. Это – личное…

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55 
Рейтинг@Mail.ru