Джуни Кот
Фаворитка
Глава 20. В каменном мешке.
Шанталь потер покрасневшие глаза. Чутье никогда не обманывало его, в деле с отравлениями оставалось слишком много белых пятен, и он все еще не выявил главного виновника. Этой ночью пилеру спать не пришлось – соглядатаи, наконец, разыскали и привезли на допрос Жослину. Когда Шанталь спустился в подземелье, указанная дама уже была доставлена в «покои» – каменный мешок без окон, наводивший страх и не на таких как она.
Девица была именно такой, как представлял себе глава тайной полиции. Каждая черточка в ее внешности и одеянии говорила о любви к роскоши и мужчинам. Идеальная кандидатка, которую без зазрения совести можно выслать из дворца за разврат, и все же…
– Почему меня схватили? – увидев входившего в помещение пилера, она заговорила без предисловий. – Каким законом разрешены аресты без обвинений?
– Я выполняю служебные обязанности, мадам. И советую помолчать, потому что в этом месте принято отвечать на вопросы, а не задавать их!
– А то что? Будете пытать меня каленым железом?
– Если потребуется… – голос Шанталя оставался таким же спокойным. Он разложил на столе бумаги, нашел нужный лист и поднял на арестованную черные как уголь глаза. – Вы Анна Жослина Флаудок? Бывшая фрейлина ее высочества герцогини Сюррей? Отвечайте только «да» или «нет»!
– Да!
– Вы служили при дворе три года, но были освобождены месяц назад?
– Именно!
– Причина? Советую говорить мне правду, чтобы не пришлось прибегать к другим методам дознания!
– А разве в ваших бумагах не написано, что я первая развратница при дворе, а фрейлинам надлежит сохранять невинность? Ее светлость пожелала расстаться со мной и посоветовала выйти замуж! В этом есть что-то криминальное? Или вы сменили пост и стали священником?
Жослина вела себя вызывающе, даже слишком, это было больше похоже на защиту и никак не могло обмануть опытного пилера. Шанталь встал, с противным скрежетом отодвинув стул, неспеша обошел вокруг арестованной и остановился у нее за спиной. Когда тяжелая рука легла на плечо фрейлины, она невольно вздрогнула.
– Вы неплохо владеете собой, мадам, но это ненадолго. Мне нужна истинная причина вашего отлучения от двора. Кому вы не угодили? Если через минуту я не услышу ответ, вы отправитесь в камеру. Там не очень комфортно, нет ванной и много крыс! Называйте имена!
– Я ничего не знаю! – воскликнула Жослина. – Герцогиня по какой-то причине разгневалась на меня! Эта история с развратом, да где вы видели фрейлину девственницу?!
– Это уже ближе к теме. При каких обстоятельствах с вами случился подобный казус?
– Ну хорошо! – она вздохнула, собираясь с мужеством. – Придворный медик помог мне избавиться от плода. Я купила у него одно средство, но оно сработало немного не так, как надо, в общем об этом стало известно! Я просила его светлость герцога Ламарского заступиться за меня, но он не захотел, меня просто выбросили из дворца!
– Замечательно! А вы в курсе, что в день вашего отъезда в спальне герцога нашли отравленное вино? Не может быть так, что это ваших рук дело? Я предполагаю, что средство было предназначено для другого члена королевской семьи, но вы очень рассердились на своего любовника, и на прощанье оставили ему «подарок». Теперь осталось выяснить одно: кто дал вам яд, и сколько раз вы использовали его раньше?
Жослина побелела, как полотно. Она могла предполагать, что угодно, но против таких обвинений была бессильна. Это была вопиющая, ужасающая ложь, которая делала ее беззащитной перед законом.
– Я никому не подсыпала яд! – в голосе проскользнули истеричные нотки. – Я не виновна! Это… это сделал кто-то другой, и использовал меня, как прикрытие!
– Вы умная женщина, и наше мнение в этом вопросе сходится, – внезапно Шанталь смягчился. Его глаза невольно остановились на шее фрейлины – такой гладкой и белой, с падающими на нее завитками светлых волос. – Но это не упрощает моей задачи, во дворце продолжает орудовать убийца и вы поможете мне его найти. Вспоминайте детали, разговоры, чье-то странное поведение. Вас подставили, потому что вы близки к этому человеку или людям. Помогите мне, и я помогу вам!
Пилер вернулся на свое место за столом и устремил на Жослину выжидательный взгляд. Раньше они никогда не пересекались, но о главе тайной полиции фрейлина была достаточно наслышана. Сейчас, сидя перед ним в этом жутковатом месте, она испытывала страх, но к нему прибавились и другие чувства. Никогда раньше она не встречала мужчину, наделенного такой неограниченной властью, никого, перед кем трепетали бы даже приближенные короля. В ее взгляде проснулся интерес и пилер сразу это подметил.
– Вы хотите что-то сказать?
– Может быть. Не знаю, стоит ли мне вспоминать подробности. Я между двух огней, с одной стороны герцогиня, с другой вы, Шанталь. Но вас я боюсь больше!
– И это правильно! – его губы дрогнули, если это лицо способно было улыбаться, то Жослина точно видела улыбку.
– И я могу вам доверять? Вы не станете подвешивать меня на дыбе? Или вы поступаете с женщинами как-то по-другому?
– Давайте без ваших игр, мадам. Я не двадцатилетний молодой герцог, которому хочется развлечься!
– Это правда, по вашим глазам я вижу, что развлекаетесь вы редко. Я готова написать вам все, что знаю, можно перо и бумагу?
Он кивнул, указывая глазами на письменные принадлежности. Жослина подошла к столу и склонилась над документом, не заботясь о том, что ее декольте оказалось как раз в поле зрения пилера. Несколько минут она что-то писала, потом подняла ресницы и неспеша выпрямилась, пододвинув листок Шантлю. Он развернул его к себе и прочитал признание, в котором было всего несколько строк:
«У меня никогда не было такого мужчины, как вы. Мои ноги дрожат, мне нечем дышать, я боюсь вас и хочу!»
– Весьма откровенно! Больше вам нечего сказать?
– Только спросить. Вы хотите меня? – она присела на край стола.
Контраст между этим нежным созданием и грубо отесанной древесиной был впечатляющим. Жослина медленно приподняла подол, взяла Шанталя за руку и положила жесткую ладонь к себе на лодыжку. На фрейлине были шелковые чулки, и рука скользила по ним, пока не коснулась полоски теплой кожи.
– Вы так хотите острых ощущений?
– Мне грозит тюрьма, допросы, а может и виселица за то, чего я не делала. Я хочу провести этот вечер так, чтобы мне не о чем было жалеть. То, что я написала – правда и я знаю, у вас, Шанталь, тоже не было такой женщины, как я! Распутной. Молодой. Готовой на все!
Совершенно неожиданно она наклонилась и хищно впилась в его губы. «Маленькая фурия!» – он сжал ладонями ее затылок, привлекая к себе. Жослина поддалась, укусила его, вцепилась ноготками в шею и позволила опрокинуть себя на стол. Возбуждающие капли не понадобились, чувства обоих и без них обострились до предела. Это было не тоже самое, что секс в спальне, в ванной или на балконе. Нужно было встретить женщину, которая забудет о страшном предназначении такого места и станет отдаваться со всем возможным жаром. Каменные стены подземелья и раньше слышали крики, но никогда это не был стоны любовного восторга. Жослина прильнула к мощной фигуре пилера, как юный плющ – к каменной стене. Она была ненасытной, жадной до любви и абсолютно лишенной стыда. Их безумный «допрос» продлился целый час и после него узница без всякого страха заглянула Шанталю в глаза.
– Теперь можешь бросить меня в тюрьму! Я буду рассказывать бедным дурочкам, что у меня был самый лучший любовник! Пообещай, что проведаешь меня еще!
– Это все, чего ты хочешь?
– Тебе нужна правда? – она убрала руки с шеи Шанталя. – Я хочу неуязвимости, чтобы никакой жалкий придворный не протягивал ко мне свои ручонки! Хочу засыпать сытой в мягкой кровати и да, мне нужен мужчина, а не белокурый мальчик! Я хочу быть твоей любовницей!
– Это не сделает тебя недосягаемой!
– Тогда женись на мне! – она рассмеялась, – Я помогу тебе добыть любую информацию! Все, что хочешь знать о придворных, фрейлинах и даже о секретах принца.
– Предлагаешь позвать священника прямо сюда? – Шанталь застегнул одежу и провел пальцами по ее растрепавшимся волосам.
– А почему бы и нет? Скажи, что твоя пленница хочет исповедоваться!
Вместо ответа пилер подошел к дверям и трижды в них постучал. Замок щелкнул и по сигналу открылся, пропуская внутрь офицера.
– Отведите мадам Флаудок в камеру. Я поговорю с ней утром.
– Шанталь! – Жослина театрально упиралась и вцепилась ему в рукав. – Не поступайте так со мной! Нет! Отпустите!
Когда офицер поволок ее к выходу, она извернулась и показала пилеру кончик языка, облизнув им губы. Дикое создание, которое ему захотелось приручить, и лучший соглядатай, о каком только можно мечтать!
Ее крики какое-то время еще были слышны, а потом лязгнула железная перегородка и все затихло. Бедняжку проволокли по подземному коридору и грубо втолкнули в камеру, где уже были какие-то люди. Она бросилась к дверям, но быстро остыла, заметив движение позади себя. Без освещения нельзя было понять, кто это и сколько пленников еще находится рядом, и она только и могла, что отойти и прижаться спиной к влажной стене.
– Не советую кричать, – раздался голос, который показался Жослине знакомым, – здесь не отель, но свободный матрас в двух шагах от вас. Ложитесь спать и не мешайте остальным!
Фрейлина не пошевелилась, неужели в этой камере были мужчины?! Страшно представить, что здесь буду творить с такой, как она! Незнакомец выругался и встал с соломенного тюфяка. Приближаясь, он загородил крошечное окошко, через которое проникал хоть какой-то свет и в полном мраке схватил Жослину за руку.
– Сюда, – мужчина потащил ее за собой и подтолкнул к матрасу, лежащему на полу.
– Отпустите меня! – она выдернула руку и отпрянула, готовая сопротивляться до конца.
– Разрази меня гром… – неизвестный узнал ее голос – Жослина, ты тоже попала к ним в лапы?
Понадобилось несколько минут, чтобы понять – перед ней никто иной, как Дерик. Фрейлина шумно выдохнула, шагнула вперед и обхватила графа за шею. Накопившийся страх выплеснулся слезами, которые, к счастью, были недолгими. Дерик подождал, пока она успокоится и приблизил лицо совсем близко.
– Не говорите ничего! Мы здесь не одни, пусть все снова уснут!
Фрейлина кивнула и послушно присела на матрас. Время тянулось бесконечно, наконец в камере прекратилось всякое движение, наступила тишина, а за ней послышался разноголосый храп. Только тогда Дерик как можно тише перебрался к старой знакомой и заговорил на самое ухо, чтобы не случайно не разбудить других арестантов.
– Расскажите о том, что происходит во дворце? Здесь ходят разные слухи.
– Ничем не могу помочь, мне больше там не рады! Герцогиня отправила меня с глаз долой. Но, почему вы здесь?
– Потому же, что и остальные. Ричард требует документы о знатности, а мои, к несчастью, сгорели… вместе с домом и половиной имущества.
– Значит вы тоже попали в эту мясорубку… оказывается, любовь королевских особ – самая непостоянная ценность на свете! Меня выбросили, как ненужную вещь, а вам предъявляют претензии те, кто пил с вами за одним столом.
Дерик не произнес в ответ ни слова и Жослина продолжила, разговаривая скорей сама с собой. Это был долгий монолог, и она замолчала только когда поведала о подробностях своего отъезда и о том, в чем ее подозревают. Нужно было играть свою роль на отлично, иначе отсюда никогда не получится выбраться!
– Так все с дело в том, что ты избавилась от ребенка, «подавая дурной пример»? Зачем ты это сделала?
– Потому что я знаю, какая судьба ждет моих внебрачных детей! – зло прошипела она – Я уже была матерью… и моя дочь оказалась там же, где другие бастарды Ричарда и его придворных – в сиротском приюте св. Магдалены! Лучше не родится совсем! Бог смиловался на моей девочкой, она прожила всего несколько месяцев!
– Монастырь святой Магдалены? Но ведь это у черта на куличках!
– А вы думали, принц или кто-то из его семьи захочет увидеть своих внебрачных детей? Надежные люди помогут спрятать все концы, иначе неизвестно в какой-момент у законного наследника появится соперник. Нет, Дерик, я ни о чем не жалею! Даже если бы это был ребенок Эдвина, я не стала бы его рожать!
Хорошо, что в этот момент их окружала темнота, иначе Жослина заметила бы, как изменилось лицо графа. В душе у него все всколыхнулось, напоминая про Флеалайна и Блора, желавших «спасти несколько жизней». Несколько, но не ребенка Шарлотты. Он вдруг подумал, что судьба всегда находит лазейку, а еще – вручает оружие для мести тому, кто в нем больше всего нуждается.
Свое оружие получил и Шанталь – уже на следующий день аресты во дворце приобрели колоссальные масштабы. Пилер всегда доводил дело до конца, и «беседуя» с фрейлиной наедине, понемногу стал узнавать важные детали. Жослина не раз и не два обращалась к придворному медику, и совсем не для того, чтобы получить эликсир красоты. Она покупала «возбуждающие капли», те же, что использовал Ричард, и иногда действительно подливала их в вино любовникам. Лекарство делало мужчин не только более активными, но и куда более сговорчивыми, так удавалось получить дорогие подарки и деньги – главное, что нужно любой фрейлине при дворе. Вплоть до последнего времени проблем с каплями не было никаких, кроме головной боли, но полгода назад кое-что изменилось…
Именно тогда у короля стали наблюдаться странности с потерей памяти, агрессивностью или впадением в детство. Потом история повторилась в Эдвином, чуть позже – с Ричардом. Для подтверждения подозрений требовалось провести обыск, причем так, чтобы не привлекать внимания. Идею подсказала та же Жослина – срочно вызвать придворного медика для осмотра одного из заключенных. Она сама была готова сказаться умирающей, но Шанталь выбрал другого пациента.
Доктор вошел в камеру в сопровождении охраны, поставил фонарь на пол и присел рядом с больным. Мужчина с трудом повернул к нему голову и попытался что-то сказать потрескавшимися губами. По-видимому, у него был сильный жар и бред, узник хватался за воротник и делал судорожные входи, задыхаясь от кашля.
– Кто это человек? – доктор повернул голову к незаметно вошедшему Шанталю.
– Один из приближенных регента, и один из списка тех, кто мог использовать яд. Мне нужно обязательно сохранить ему жизнь
– К сожалению, вы позвали меня слишком поздно, единственное, что я могу ему дать – одно особое средство, но мне нужно вернуться за ним в свою комнату.
– Это излишне, вы ведь ищете вот это? – Шанталь, как фокусник, извлек из кармана пузырек. – Не требуется особых познаний, чтобы распознать в вашем волшебном средстве яд. Очень своеобразный запах – чеснок и горький миндаль, и странно, в бутылочке от духов!
– Я не имею к этому отношения!!
– А я думаю, имеете. Вы продавали Ричарду его любимые капли, добавляя свое «лекарство» понемногу, чтобы его действие не было сразу заметно. Все шло хорошо, пока по какому-то капризу герцогиня не пожелала выгнать свою верную и очень распутную фрейлину. По вашему лицу я вижу – вы знаете, о ком я говорю! Женщины мстительны, и ваша протеже вылила весь пузырек в вино, оставив его на виду в общей гостиной. Любимое вино герцогини… Вот только его прихватил кое-кто другой… Мне продолжать дальше?
– Я делал это приказу! – голос отказывался повиноваться доктору и он перешел на шепот, – Доза не была смертельной, средство действует временно и не может нанести настоящего вреда!
– Но может сделать недееспособными всех мужчин королевской крови! Это, по ваше версии, называется «наследственным заболеванием». Охрана! – пилер запахнул полы плаща и стал похож на огромную летучую мышь. – Уведите заключенного в его камеру!
Глава 21. Пир во время чумы
После неудавшееся дуэли и ареста Эдвин несколько дней не видел Блора. Герцог специально выждал время, чтобы дать другу остыть – задетая офицерская честь была слишком серьезной причиной для размолвки. Сначала он не придавал этому значения, но придворный офицер, которого все высокого ценили, пропал с глаз совсем, а это уже было весьма странным. Может быть Блор получил отставку и уехал? От Эльфриги можно было ждать любого поворота.
– Простите, но вам лучше не входить, есть опасения…– возле комнаты виконта стояла охрана.
– Что еще такое? – от неожиданности Эдвин застыл на месте – Ты забыл, с кем говоришь?
– Нет, ваша светлость, но есть приказ… это меры предосторожности, сначала нужно дождаться медика. За ним послали с утра, но он занят в тюремном лазарете и до сих пор не явился.
– Я с этим сам разберусь! – Эдвин решительно убрал с дороги охрану и шагнул в спальню друга.
В комнате были приспущены шторы и стоял сильный запах уксуса. Возле кровати больного сидела заплаканная служанка и ее плечи отчаянно вздрагивали. При виде вошедшего она вскочила и сделала запоздалый реверанс, но не могла остановиться, продолжая плакать и закрывать лицо передником. В полном недоумении Эдвин приблизился к постели больного – быть не может, чтобы Блор оказался при смерти, он никогда не хворал серьезно, даже в походах, где приходилось сутками мокнуть под проливным дождем и ночевать в снегу!
Герцог окликнул друга, но не получил ответа – виконт был без сознания или спал, но не это ужаснуло. Все лицо и руки Блора покрывали пузырями, которые могли иметь только одно происхождение – это была черная оспа. Эдвин отпрянул. Он всегда боялся заразных болезней, но оспу – особенно. Она могла отнять зрение и превратить его в уродца, которым пугают детей. Не говоря больше ни слова, он выскочил вон, спотыкаясь о мебель и задыхаясь от стойкого запаха лекарств. Шагая назад по коридору, Эдвин видел людей, словно через пелену – придворные занимались обычными делами, сплетничали или плели свои мелкие интриги, не подозревая о том, что все они оказались в одной ловушке. Очень скоро эти «преданные» господа бросятся бежать, да что там – ему самому нужно было уехать и немедленно!
Бегство могло выглядеть трусливым, но речь шла о спасении своей жизни, единственное, что могло помешать – вмешательство герцогини, и она не замедлила этого сделать. Еще вчера Эльфрига настаивала на отъезде брата, но получив с утра тревожные новости, быстро приняла нужные меры. Собрав совет, она подписала особый указ: никого не выпускать, комнаты больных отмечать белым крестом, по всем коридорам и залам установить курительницы с можжевельником. Все предметы в ее спальне должны были обработать спиртом и уксусом, окна закупорить, на дверях поставить охрану. Чтобы не допустить панику, придворным ничего не стали сообщать – нужно было остановить заразу в самом начале, пока она не распространилась дальше, но это оказалось не по силам даже герцогине.
Слухи мгновенно поползли коридорами, которые за какой-то час опустели. Вскоре суета во дворце сделала его похожим на муравейник. Большинство придворных спешно собирали свои вещи и готовы были, как и Эдвин броситься в бегство. Хуже всех перенесла новость Катрина – предсказание старой ведьмы сбывалось! Смерть повсюду!
– Вы слышали том, что происходит? Сделайте же что-нибудь! – она влетела в комнату мужа – дрожащая, с горящими, безумными глазами – Если мы сейчас же не уедем, то станем следующими в списке! Говорят, заразу принес ваш драгоценный Блор, он один мог зацепить ее тюрьме, где ему самое место! Я слышала, половина узников уже заболела, и даже охрана бросила пост!
– Замолчи и дай подумать! – Эдвин стряхнул ее руку, вцепившуюся в его рукав. Он только недавно избежал покушения и сам был почти в состоянии аффекта.
Надо было обратиться к кому-то здравомыслящему, способному принимать решения, и он почти сразу вспомнил о матери. К счастью, она все еще находилась здесь и не успела вернуться в Долиш…
– Возьми себя в руки! Если ты еще об этом не знаешь, то выезд невозможен, но это касается не всех, – без тени колебаний заявила королева, – никакой долг не заставит меня рисковать жизнью моих детей! Мы покинем дворец, как только стемнеет, ступай и собирай вещи, только не бери ничего лишнего!
– Как вы собираетесь это сделать?
– Мой мальчик, мне приходилось решать и более сложные задачи, в противном случае ты не стоял бы сейчас передо мной. Отправляйся к жене и оповести ее. Пусть держит язык за зубами, если она, конечно, умеет это делать. Если нет – запри ее в комнате!
Эдвин кивнул и словно пьяный направился к двери, но вдруг остановился:
– Есть еще один человек, я не могу ее оставить! – он вспомнил о Шарлотте, но королева взглянула на него со снисходительной улыбкой.
– Ты плохо знаешь свою мать, если думаешь, что я ни о чем не подозреваю. Странно, что ты не упомянул о ней в первую очередь. Когда твоя фаворитка должна родить?
– Что? А, кажется в начале лета.
– Мужчины… конечно, разве вам это интересно! Впрочем, мне важно знать только одно, сможет ли она без риска проделать весь путь, не хотелось бы принимать роды в карете… Ты должен идти, не задерживайся здесь, а пока подумаю, как все сделать лучшим образом.
Ее величество нетерпеливо махнула рукой, указывая на дверь, и проводила сына взглядом. Как он похож на своего отца, совершает те же ошибки. Такой не удержит трон, ему под силу разве что очаровывать женщин и оставлять внебрачное потомство…. Усилием воли ее величество стряхнула воспоминания. Надо было заняться делом и немедленно, а план уже созрел в ее голове.
– Анна! – королева позвала горничную и пробежала по ее фигуре оценивающим взглядом, – Мне нужно ваше платье и чепчик. Взамен можете взять любое в моей сундуке. Можете взять весь сундук. Это мой подарок!
– Ваше величество, – служанка бросилась к ее ногам, заливаясь слезами, – вы же не думаете умирать? Мне ничего не нужно, только бы служить вам! Никто не был со мной таким добрым!
– Нет, дитя мое, я еще рассчитываю пожить на свете, – она дотронулась до щеки горничной, – просто сделай то, о чем я прошу!
Бедняжка Анна, всхлипывая, ушла за ширму, чтобы снять свое простенькое платье и выбрать вместо него одно из королевских. Никогда она не посмела бы даже мечтать о таком, но теперь вместо радости чувствовала еще больший страх.
– Ты очень красивая! – королева вытащила из своей прически серебряную шпильку с аметистом и заколола волосы Анны. – Вот теперь все идеально! Теперь ступай и приведи ко мне мадам Сеймур, если ее не будет в своей комнате – ищи в малой гостиной, в дворцовой церкви, а может быть она с кем-то из фрейлин, хотя это маловероятно! Мне надо срочно с ней поговорить, поэтому не задерживайся!
Выпроводив горничную, ее величество еле заметно вздохнула. Бедное дитя! Увы, жизнь так устроена, всегда есть кто-то, кем приходится жертвовать. В ожидании Шарлотты она быстро собрала самое необходимое: деньги, драгоценности и кое-какие-безделушки, которые могли помочь расплатиться с нужными людьми. Она была так занята, что не услышала стука в дверь и только потом заметила свою гостью.
– Ваше величество, – Шарлотта присела, стараясь вести себя благоразумно, даже если на нее обрушится гром и молния. – Вы хотели меня видеть?
– Хотела, да… – королева быстро набросала какую-то записку, свернула и залила сверху сургучом, поставив печать – Я рассчитывала, что наше знакомство произойдет при других обстоятельствах, но придется обойтись без соблюдения этикета. Я буду откровенной и того же жду от вас. У меня еще нет внуков, никто их троих детей не удостоился произвести на свет потомство. Так уж выходит, что вы первая, кому повезло, а это огромная ответственность. Может случится всякое – ваша задача сохранить плод и родить здорового сына.
– Я понимаю, – Шарлотта вдруг почувствовав себя неодушевленным предметом, вместилищем для потомка королевы и не более того.
– Оставаться во дворце сейчас смертельно опасно, поэтому вы уедете. Я вывезу вас, Шарлотта, вместе с сыном и его супругой.
– Но как это возможно?!
– Не перебивайте меня. Никто не предлагает вам отправляться в это волшебное путешествие в роли фаворитки герцога. Вы займете место моей горничной, других вариантов я пока не вижу. Переодевайтесь быстрее… – она указала на платье Анны.
– А Эдвин, то есть я хотела сказать, его светлость об этом знает?
– Да, в общих чертах, – ее величество окинула гостью взглядом и понизила голос – Вы можете считать меня бездушной и даже жестокой по отношению к вам, но это не так. Вам нужно быть сильной, Шарлота, и приготовиться к тому, что никогда не будет легко. Поверьте, я знаю это по собственному опыту!
Эти слова сочувствия на секунду приоткрыли занавес между жесткой, холодной королевой и женщиной, которая тоже любила. Луч света промелькнул и погас, вернув обеих к реальности. Шарлотта забрала с кресла платье служанки и стала раздеваться, с трудом справляясь со шнурками, пока королева сама не взялась ей помочь.
– Я вижу, что будет мальчик, это хорошо. Вам не допекает тошнота или изжога?
– Нет, но он толкается по ночам…
– Да, Эдвин тоже был еще тем танцором. Ложитесь спать на левый бок, будет легче. А теперь давайте что-то придумаем с корсетом.
Наряд оказался тесноват, пришлось распустить все шнурки, а плечи крест-накрест повязать длинной шалью. С прической тоже быстро разобрались: заплели длинную косу и уложили вокруг головы. В таком образе и в чепчике с оборками Шарлотту было просто не узнать – от вчерашней фрейлины не осталось и следа. Впрочем, это было к лучшему, без броской одежды Шарлотте было куда проще остаться незамеченной и покинуть дворец. В указанное время она помогла королеве одеться, сама спряталась под серый шерстяной плащ и бесшумно выскользнула из комнаты.
За время пребывании во дворце графиня мало задумывалась о его тайнах, но как оказалось – зря. Огромное строение скрывало тайные тайных коридоры и проходы, и сейчас было лучшее время ими воспользоваться. Когда Шарлотта со своей покровительницей спустилась вниз, чудом избежав столкновения со стражей, от темной стены в коридоре отделилось еще две фигуры.
– Боже мой! – голос Катрины дрожал и казался неимоверно громким в этом гулком и длинном проходе, она поминутно оглядывалась и задыхалась от страха – Меня ведь предупреждали! Я должна была этого ждать!
– Эдвин! – ее величество повернулась к сыну. – Уймите вашу истеричную жену или она останется здесь, чтобы убедиться в правдивости предсказаний глупых старух!
Эта резкая фраза быстро произвела нужное действие – Катрина замолчала и только дрожала всем телом, шагая между королевой и ее служанкой. Шарлоттту, которая был напугана не меньше, успокаивать было некому, поэтому она невольно вздрогнула, почувствовав чье-то прикосновение. Эдвин быстро приложил палец к губам, подавая знак молчать, и сжал ее руку в своей. Они спешно двинулись дальше, преодолевая черный, ужасающе длинный проход, который сначала сужался, а потом неожиданно закончился тупиком.
– Мы не туда свернули? – не выдержала Катрина, но королева не удостоила ее ответом.
– Эдвин, помоги мне! – она указала на слабо различимый люк в полу – пыльный, «украшенный» ржавым покоробленным кольцом.
Судя по отметинам, его когда-то его уже открывали, а значит, проход все же существовал. Когда тяжелая плита со скрежетом была откинута, внизу показалась крутая каменная лестница. Осталось сделать последний рывок – спуститься на несколько ступеней, согнувшись преодолеть коридор, и выбраться на открытый воздух. Вечер спустился непроглядно темный и сырой. Туман был таким плотным, что в пяти шагах ничего нельзя было различить. Четверо беглецов замерли, вдыхая сырой морозным воздух и понапрасну напрягая глаза. Наконец по приближающимся шагам они распознали неизвестного, который подал условный знак, дважды поднимая фонарь.
– Слава Богу! – королева глубоко вздохнула – Идите за мной и молчите! Теперь нам осталось только доверится верным людям!
Покидая дворец, они еще не знали, что разразиться за этими стенами. В аду, полном заразного воздуха, остались не только приближенные короля, но и заключенные, которые ютились в тесных камерах. Те, что вынуждены были находиться рядом с больными, устроили настоящий бунт. Охранники в панике бросали свой пост, офицеры не могли навести порядок иначе, как применив оружие, и ни один из них не рискнул бы спуститься в самое пекло добровольно. В конце концов, арестованные были преступниками. Все, или почти все!
Это маленькое «почти» не оставляло Шанталю выбора. Его черный плащ развевался от быстрой ходьбы, а лицо оставалось каменным, пока пилер шагал мимо решеток, на которые бросались обреченные узники. Многие из них осыпали его отборной бранью, другие с мольбами хватались за рукава одежды, но он ни на кого не обращал внимания. Только оказавшись у нужной камеры, Шанталь повернул в замке ключ и без тени страха сразу шагнул внутрь. Кинжал в его руке был достаточным аргументом для первого же, кто попытался уйти. Отшвырнув от себя заключенного, он поискал взглядом женщину, ради которой сюда явился. Жослина, не веря своим глазам, выбралась из угла, где пряталась, сжавшись в комочек.
– Выходи! – он быстро схватил ее за руку и вытащил в коридор, с силой захлопнув двери, на которые уже налегали двое мужчин. – Ты в порядке? Можешь идти?
– Что за вопрос?!? – фрейлина в порыве чувств бросилась своему спасителю на шею и на мгновение закрыла его рот поцелуем. Это было благородно и стоило больше, чем груда драгоценностей, но на выражение чувств у нее не было ни минуты. Зато было время на то, чтобы незаметно вытащить ключ и просунуть его через решетку Дерику. В конце концов, он долгое время был для нее лучшим любовником и не заслуживал смерти от страшной заразы.
Как только Жослина с пилером скрылись из виду, граф с трудом просунул руку между прутьями, вставил ключ в скважину и повернул, освобождая себя и еще троих заключенных. Раненого и двоих больных пришлось оставить, пусть о них позаботиться Бог! Заключенные тут же бросились прочь, слушая проклятья тех, кто остался взаперти. Пустые коридоры не стали для них препятствием, только на выходе граф столкнулся с охранником и легко разоружив его, уложил на пол.
– Снимай форму! – приказ был достаточно понятным, чтобы пришлось его дважды повторять.
– Это вам не поможет! – офицер разоблачился, чтобы обменяться с Дериком одеждой. –Вы не сможете выйти из дворца без пароля!
– И какой же пароль?
– Не могу знать, он сменился час назад, и я опоздал! – охранник странно рассмеялся. Похоже этот уже отвоевался, и у него понемногу помутился разум.
Дерик двинулся дальше, но не к выходу. У него родилась безумная мысль, от которой сердце ускорило свой бег. Сейчас никто уже не сможет встать между ним и герцогом! Никто не помешает вернуть ему долг, который за последние месяцы приумножился стократно! Все, что требовалось – найти покои Эдвина, а в этом деле можно было положиться только на удачу. Свернув в длинный пустой коридор, где стелился дым от курительниц, Дерик на минуту задумался, куда ему двигаться дальше. Везде было тихо, двери наверняка на запоре, но вдруг ему в глаза бросилось нечто невероятное – по каменному полу босиком шла совершенно обнаженная девица. Она пошатывалась – от болезни или вина, трудно было сказать, но этот светлый силуэт невольно потянул графа за собой.
