Дарья Панова
Практика выбора
Глава 10
Вследствие того, что мы можем судить о мире
лишь через призму своего восприятия и интерпретации,
у нас есть доступ лишь к собственным картам мира,
а не к реальности, как она есть.
Утром на входе в школу меня встретил тот же следователь. На этот раз он даже представился Вайсом. Значит, нам предстоит долгое знакомство. В административном корпусе произошли изменения. На входе стоял охранник, который зафиксировал мои данные и лишь после этого позволил пройти. Передвижная минилаборатория и следовательская группа разместились в приемной. Учитывая, что они могли занять любое помещение в школе, это было странно. А меня тем временем вели прямо в кабинет к директору.
– Располагайтесь, лэрин Бронскови. Главный следователь по делу лэр Вэскин пока занят. Придется подождать. – Вайс указал на кресло.
– Как чувствует себя Горэг? – не удержалась я.
– Не могу сказать, – повертел головой следователь. Понятно, информацию он не имеет право разглашать.
– Я могу пользоваться мироном? – спросила я.
– Можете, – сказал Вайс и сел на диван, достав свой мирон и углубившись в чтение.
Раз уж я не навожу порядок в лаборатории, то надо воспользоваться свободным временем. Я залезла в информационную группу нашего потока, чтобы понять, сколько я пропустила. Практика освобождала от занятий, но не от требований преподавателей. Пробежав по общему списку, оставшееся время я посвятила нашему заданию по бионике. А у парня некоторые идеи оказались не так уж плохи. Все-таки никогда не стоит спешить составлять мнение о людях. Прошло больше тридцати минсин, когда дверь распахнулась, и в комнату вошел приорец. Его движения были довольно скупы, но казалось, что он может изучить тебя под микроскопом и растоптать как букашку за минсину. От его властности мне захотелось вжаться в кресло, а лучше бы вообще покинуть помещение максимально быстрым способом: улететь, испариться, на крайний случай, уползти. Но ни одним этим умением я не обладала. За ним семенил молодой гериотрианец с двумя чемоданчиками. Вайс весь подобрался и встал, приветствуя начальника. Тот же сел в кресло напротив меня. Молодежь осталась стоять.
– Доброе утро, Агния! Я лэр Вэскин. – представился главный следователь.
– Доброе утро, лэр Вэскин, – я все еще не понимала, за что я удостоилась такой чести.
– У меня к Вам довольно простое предложение. Вы во всем сознаетесь или проходите детектор лжи.
– Не понимаю, о чем Вы, – я потрясенно смотрела на это мужественное лицо с острым подбородком. Его потемневшие глаза обещали, что приговор мне уже составлен. И как-то само выскочило:
– Я хочу адвоката.
– Не получится, это дело попадает под статью 147А. Принимайте решение, пока его не принял я.
– Давайте детектор. В конце концов, мне нечего скрывать. – а я-то думала, у меня сложности. Оказывается, у меня не было проблем. Они появились только сейчас. Система правосудия та еще интриганка. Рыжий помощник нацепил мне датчики на виски, запястья, шею, даже ноги. Какой-то четкой системы в расположении датчиков я не заметила. У меня было ощущение, что он цепляет куда достанет. Удовлетворенно кивнув главному следователю, гериотрианец сел наискосок от меня, уткнувшись в экран, оказавшийся во втором чемодане. Вайс также сел на диван.
– Итак, Агния! Ваша фамилия? – приорец спросил у меня, пристально глядя прямо в глаза. Как-будто я начну врать уже с первого вопроса про фамилию.
– Бронскови.
– Род занятий?
– Студентка Главной Академии Эминеи.
– Какой курс?
– Четвертый.
– Что Вы делаете в этой школе?
– Прохожу практику.
– Почему Вы попали именно в эту школу?
– Благодаря рекомендации лэран Эсмирианны Лореи Бронскови.
– Кто она Вам?
– Мама.
– Почему вы не пошли, как все студенты, в корпорации?
– Мне было отказано несколько раз.
– Причина?
– Не прошла собеседование.
– Причина отказов?
– Мне не озвучивали. – не хотела я рассказывать и добавлять себе пометку неблагонадежности.
– Занятно. У вас был конфликт с Горэгом?
– Нет, то есть да, – спохватилась я.
– Расскажите подробно.
– Он преградил мне дорогу в коридоре, приняв за новую ученицу и… – я запнулась, подыскивая нужные слова. – вел себя довольно нагло.
– Он к вам прикасался?
– Нет, – вздрогнула я. Еще этого не хватало.
– Что Вы чувствовали?
– Злость и гнев.
– Вы хотели отомстить?
– Нет. – на этом месте гериотрианец кашлянул. Вэскин подобрался и наклонился ко мне как охотник, который напал на след. Так вот как все работает. Сейчас они вытрясут из меня все. И в подтверждение моих слов, главный следователь повторил свой вопрос:
– Лэрин Бронскови, Вы планировали месть?
– Про планы слишком громко сказано. У меня были идеи мелко напакостить ему на лабораторной работе. Но я даже не уверенна, что дошла бы до их осуществления. – я, наконец, нашла нужные слова.
– Зачем Вы спасли Горэга? – этот вопрос вызвал у меня удивление. Я даже не знала, что ответить.
– А как я могла еще поступить, понимая, что у меня есть шанс его спасти? – ответила я вопросом на вопрос.
– Это не ответ. – не принял мое искреннее удивление главный следователь.
– Я не могла поступить иначе. – искренне ответила я.
– Поясните, – потребовал лэр Вэскин.
– Вы бы спасли человека, если бы могли? – задала я вопрос, на который у меня был однозначный ответ.
– Зависит от ситуации. Вопросы здесь задаю я. – его ответ заставил меня отшатнуться. И без детектора понятно, что его ответ был предельно честным.
– Хорошо. Хотите правду? Я увидела, что человеку плохо. Я диагностировала отравление. В Академии мы проходили биологию рас, начальную медицинскую подготовку и основы высшей химии. Этих знаний мне хватило, чтобы сделать противоядие. Я не думала в тот момент о том, стоит или не стоит помогать Горэгу. Я спасала жизнь. Единственное, в чем я сомневалась, правильно ли я все делаю. Но его состояние было слишком тяжелое. Медики могли не успеть. А теперь скажите мне, наконец, как он? – меня захлестнули эмоции.
– Почему Вы пришли на практику в школу? – мне опять задали тот же вопрос.
– Думаю, Вы сами все изучили. Из-за того, что выпустила ценные образцы, корпорации отказываются сотрудничать со мной.
– И зачем Вы их выпустили? – полюбопытствовал Вайс. Повторять заключение комиссии мне не хотелось, поэтому предельно честно сказала:
– Они попросили.
– Что значит попросили? – похоже, молодого следователя взял азарт, и он был готов открыть еще одно дело.
– Вайс, угомонись. Видишь, девушке всех жалко – и обидчиков, и птичек, так? – оказывается, главный следователь умеет обезоруживающе улыбаться.
Я ничего не ответила. Все было предельно ясно. И строить из себя кого-то перед следователями не имело уже никакого смысла.
Гериотрианец оторвался от своих мониторов и внимательно посмотрел на меня. Было в его взгляде что-то особенное. Как-будто у нас один секрет на двоих. Главный следователь тем временем размышлял. У меня было ощущение, что суд состоится прямо здесь. Владелец чемоданчиков наклонился и что-то прошептал приорцу. Тот кивнул, побарабанил пальцами по столу и, похоже, пришел к какому-то решению. Вот только смотрел он на меня как кошка на мышку. Значит, мне это не понравится.
– Вайс, зови Адама. – скомандовал он. Не прошло и минсины, как в комнату вошел бледный аринорец. Он обреченно сел на стул подальше от всех нас.
– Раз уж здесь собрались главные действующие лица, вас стоит просветить. Горэг жив, и его состояние стабилизируется. Организм молодой, так что последствий не будет. Медики говорят, что вовремя сделанная инъекция спасла его. Странное стечение обстоятельств привело Вас в тот кабинет, Агния. Но Вы молодец.
Как-будто груз упал с плеч. Мои чувства вполне разделил засветившийся от счастья директор.
– Агния, а теперь продолжение истории. Адам отец Горэга. Здесь они находятся по программе защиты свидетелей и беженцев. Мы знаем, что к отравлению Вы не причастны. Но нам понадобится Ваша помощь. Мы не смогли найти отравителя. Я решил, что мы объявим о крайне тяжелом состоянии мальчика, которое приведет к летальному исходу. И покажем свой интерес к вашей персоне. Адам на Вас позлится прилюдно, чтобы было больше слухов. Нам надо расслабить злоумышленников.
– Почему не спрятать их? Вторая попытка может оказаться удачной. – не удержалась я.
– Лэрин Бронскови, это Вас не касается. Но так и быть, поясню. Дело в том, что найти исполнителя и заказчика очень важно, а аринорцы будут под хорошей охраной. – снизошел до объяснений главный следователь.
– А я? Вы ведь хотите из меня сделать приманку. – перспектива меня не радовала.
– Не думаю, что Вам что-то угрожает. В любом случае, мы за Вами присмотрим. – уверенные слова приорца меня не убедили.
– Агния, пожалуйста! Нам надо хотя бы понять, как они нас нашли. – включился в процесс убеждения аринорец, но в его интонациях слышалась горечь – И Вы приняты на практику. Спасибо, что спасли моего сына. Я приношу Вам извинения за его поведение. Раньше у меня не было времени и возможности его воспитания…
– Достаточно! Агния, мы будем присылать Вам инструкции на мирон по секретному каналу. Все, что Вы узнали здесь, Вы не имеете права распространять. А теперь можете подняться в лабораторию. На вопросы не отвечать. Мы пустим два слуха: о вашей причастности и о случайности. Посмотрим, кто их подхватит и будет распространять.
– Я поняла. До свидания. – я поднялась с кресла, окинула взглядом старательного Вайса, уверенного Вэскина, грустного Адама. Необычные ощущения шли от гериотрианца: тепло и уют. Угу, конечно, это именно то, что надо помощнику следователя.
В лаборатории я продолжила начатое вчера. Жэсмин запустил класс в последнюю минсину. При этом он заглянул ко мне и приветственно кивнул. Преподаватель на перерывах отлучался по своим делам, но при этом успел принести мне булочки и чай. Надо же, он понял, как сильно я не хочу выходить из лаборатории. Сегодня в классах было тише, чем обычно, и ученики старались быть предельно осторожными с образцами. Уверена, что эминеец не будет самим собой, если не повернет эту историю себе на пользу. Например, связав наглядно тщательность и внимательность на его уроках с отравлением Горэга. После уроковон запер кабинет и пришел ко мне в лабораторию. Осмотрев преобразившееся помещение, мой непосредственный начальник восхищенно присвистнул.
– Агния, где ты была раньше? Ты то, что мне надо.
– Спасибо, Жэсмин. Рада, что Вам нравится. – хоть что-то хорошее за сегодня.
– Скажи-ка лучше, что это за чушь подозревать тебя? Ты и насекомое не обидишь. – возмущенно сказал учитель.
– Не могу ничего сказать. Тайна следствия. – я сделала жест, символизирующий запечатывание рта.
– Если они не поняли твою непричастность, то они полные идиоты. Хотя история более чем странная. – покачал головой он.
– Согласна.
– А теперь признавайся мне, почему ты не сказала о конфликте с учениками? – по его серьезному тону я поняла, что мне не отвертеться. Это уже второй допрос за сегодня.
– Я не хотела поднимать скандал, я же на испытательном сроке. – для меня здесь все было предельно ясно.
– Знаешь, в чем твоя ошибка Агния?
– Вы хотите сказать, что мне стоило рискнуть практикой и отстоять себя?
– Нет, все гораздо хуже.
– О чем вы?
– Ты когда-нибудь видела море?
– Один раз с родителями.
– Твоя жизнь – это море. Твои слова и поступки – это волны. Море живёт своей жизнью. И оно лишь соприкасается с берегом. Но его мнение не интересно морю. Оно разливается или отступает, играет или нападает, ласкает или обижает. Его мотивы в его глубине. Ты же так хочешь быть любимой, что решила быть хорошей для всех. Ты судишь о себе по отношениям с другими. Это как если бы море думало, что плохое, если на берегу война. Ты забыла себя, решив однажды стать жертвой.
– Жэсмин, послушайте… – я хотела сказать ему, что он ошибается.
– Тебе пора. Мне еще надо поработать. Увидимся на второй день следующего квадрика. – эминеец недовольно поджал губы и отвернулся, ворча себе что-то под нос.
– Акор, Жэсмин. – я сняла халат и покорно подошла к двери.
– Акор, Агния.
Выйдя из здания школы, я поплелась домой. Что-то в его словах зацепило меня. Но ведь он не прав. Я взрослая самостоятельная девушка. У меня есть успехи и друзья. Ну ладно, одна подруга. Почему я себя в чем-то убеждаю? Дом встретил новой версией войны братьев. Теперь я была грозным морским чудовищем, нападающим на шлюпки. Люк сидел на моем плече и ободряюще верещал, указывая пальцем направление движения. Если я отклонялась от заданного компасом на моем плече курса, то он лез мордочкой в мое ухо. Это была еще та пытка. Попробуйте не реагировать, когда Вам щекочут ухо. К приходу родителей я сделала ужин. Сложнее всего было объяснить им, что со мной все в порядке, но при этом не имею право разглашать детали. Я сослалась на подписку о неразглашении и призналась, что сотрудничаю со следствием. Мама пообещала, что на работе будет молчать об этой ситуации, и информация о моем сотрудничестве не покинет пределов нашей кухни.
Уже в своей комнате, я погрузилась в сообщения, присланные Джексином. Парень многое схватывал на лету, но ему явно не хватало тщательности в описании. Я начала прописывать структуру нашей работы, дополняя ее вставками однокурсника. Периодически посматривала на мирон, ожидая сообщения от Леора. Но мирон зловеще молчал, испытывая мое терпение на прочность. Сама я сообщение не отправлю. Не сегодня. Уже перевалило за полночь, когда я отправила Джексину нашу работу. Не прошло и минсины, как он перезвонил. В таких случаях принято отсылать просьбу о возможности позвонить, но не похоже, что этот парень любит правила.
– Акор, Агния! Ты наконец-то появилась. – помимо его голоса я услышала громкую музыку.
– Акор, Джексин! Я никуда и не пропадала.
– Как твои дела?
– Хорошо, наверное, – на этот вопрос мне было сложно ответить честно даже самой себе.
– Знаешь, на Саросе тебя бы поздравили. Твой тон говорит, что ты движешься в потоке, а не застыла.
– Спасибо! Не думала об этом с такой стороны. Еще бы знать, куда течение вынесет. – выдала я свои сомнения.
– А, это просто! Конечно, вперед.
– Знаешь, Джексин, ты производишь впечатление, как будто у тебя все просто.
– Ага, я так решил. Так и есть. Когда встретимся?
– У меня пока непонятно, что с выходными. Но я точно буду в Академии в первый день квадрика.
– Понял, я пробежался по твоему файлу. Ты задала каркас работе, но мы так и не решили, что будет нашей идеей.
– Знаю, мне надо еще немного времени.
– Тогда до связи. Звони, не стесняйся.
– Акор, Джексин!
– Акор, партнер.
Планы на выходные были глобальные. Я собиралась в храм и наверстать учебу. Моим правилом было идти вперед по программе, где это возможно. Но неделя была сумбурная, и я потеряла много времени. А Леор так и не объявился. Это ведь хорошо, больше времени на учебу. Не хватало еще отстать. Но сердце так ныло, вспоминая и предвкушая встречи. Что делать, когда мозг несовместим с сердцем?
Глава 11
Счастливую жизнь нужно рисовать легкими мазками
– только так можно поймать красоту неуловимых чувств.
Кисточка легкими мазками скользит по бумаге, оставляя за собой петляющую дорожку глубокого синего цвета. Короткий полёт к баночке с прозрачной водой, а затем прыжок в цвет яркой молодой травы, и вот уже новая линия соседствует рядом со старой. Пара взмахов – и дождь из алых капель нарушает чистоту и невинность листа, меняя настроение рисунка на противоположное. Рука тянется к цвету самой глубокой беззвездной ночи, и прозрачный куб с черными гранями обрушивается прямо в центр. Еще некоторое время сижу, созерцая рисунок. К моему удивлению, хочется добавить розовый. Несколько маленьких штрихов, напоминающих цветущий миндаль. Рисунок завершен. Наслаждаюсь этим особым состоянием соединения с огнем своей души. Медленно, осознавая каждое свое движение, поднимаюсь с колен. Бросаю удовлетворенный взгляд на свое творение. Ему предстоит подсохнуть, а мне собраться.
Открываю дверь, и мир обрушивается на меня. Братья ползают, устраивая друг на друга засаду. Папа включил веселую музыку и напевая, творит на кухне. Мама сидит рядом и, видимо, составляет учебные планы. Перед ней стоит чашка дымящегося ароматного чая и голографическое изображение ярко-розовых пионов в голубой вазочке. Мне кажется, что семейной жизни, как и природе, свойственна смена сезонов. Только в отношениях велика доля нестабильности, и они не смотрят в календари. Похоже, на смену холоду к ним постучалась весна, которая любит таяние снегов и чувств. Это всегда меня радовало и согревало душу.
– Акор, Агния! – вскинула голову мама.
Я поклонилась и провела левой рукой от ладони до плеча правой. Этот жест означал, что сегодня я иду в храм и соблюдаю обет молчания.
– В храм это хорошо. Давно ты там не была, да и я, пожалуй, тоже. Калон, давай сходим завтра.
– Почему бы и нет. А потом можем куда-то съездить. Агния, ты с нами? – папа откликнулся сразу.
Я отрицательно покачала головой. У меня учебных планов было размером с космический корабль. Если получится, то заскочу в ЦАБ. Давно не видела старика Донована, и кое-какие идеи крутятся в голове. Выпив лишь стакан воды, пройдя полосу препятствий братьев и расцеловав проказничающего Люка, я пошла собираться. Аккуратно свернув рисунок, перевязала его двумя ленточками – серебристой и розовой. Ленты служили выражением просьбы о защите и верного пути у Бога. Серебристый цвет ассоциировался у меня с Леором, а себе я взяла розовый, потому что хотелось легкости. До отправления моего эйрукруза было еще двадцать минсин. Поход в храм не терпел спешки.
Ехать было недолго. Пирамида Верховного Жреца располагалась в шестом районе. Я предельно аккуратно несла рисунок, стараясь не помять. Ведь это дар. Слова могут обманывать и нести пустоту. Древние верили, что в рисунок ты вкладываешь частичку себя, и твоя душа растет. Я вспомнила как Кьескор, ставший впоследствии моим наставником, учил детей правильно ходить в храм и обращаться к Верховному Жрецу. Нас отвели в небольшую комнату для занятий в храме и дали листы бумаги с красками. Что только мы на них не вытворяли! Мы соревновались, кто нарисует самый большой и ровный круг, залезали в рисунки друг другу своими кисточками, пытались изобразить портреты друг друга. Не знаю, сколько длилось наше неудержимое веселье, пока мы, наконец, не устали. Тогда жрец заставил собрать наши работы в огромную корзину. Нам принесли травяной чай с невероятно вкусным печеньем. Жрец начал рассказывать о мироздании, о Боге, о Верховном Жреце. Его рассказы о том, как и зачем заботиться о душе, я помнила до сих пор. Мы забросали Кьескора вопросами, а он терпеливо и мудро ответил на все. Помню, как один худой мальчик спросил: «Вы сказали, что рисунок позволяет нам общаться с собой, с той частью себя, о которой мы мало знаем. Как по-Вашему, если мы будем много рисовать и много узнавать о своей душе, то не станем ли мы со временем неинтересны себе?» Жрец рассмеялся и сказал, что мы столь удивительно созданы, что нам не хватит и целой жизни, чтобы разгадать все тайны собственного Я. С тех пор я воспринимала рисунки не как отражение своего состояния, а как новое открытие еще одной странички из книги «Я».
У входа в храм я поклонилась. Новый узор у порога переполняли голубые и синие круги. Его периодически меняли. Считалось, что склоняясь в почтении, ты приобретаешь. А гармоничные узоры помогали сбалансировать наше настроение. Мои гулкие шаги еле уловимым эхом отдавались в храме. Они перебивали едва слышимые звуки арфы, идущие откуда-то из глубины. Сегодня мне захотелось пойти в дальнюю нишу к Матери Прародительнице. Она казалась такой хрупкой и нежной, но сила переполняла ее. Я не в силах была понять, как можно быть одновременно слабой и при этом способной менять всё и всех. Мой взгляд скользил по тонким чертам лица и не находил ответа.
– Не помню, чтобы ты раньше обращалась к Великой Матери. – голос, донесшийся слева, прозвучал удивленно. Конечно, это был Кьескор. Только он умел бесшумно ходить по этому полу и вовремя оказываться в нужном месте. А еще его мама была эминейкой, что сказалось на его росте. Но наставник он был потрясающий.
– Акор, Кьескор! Да прибудут силы Верховному Жрецу! – я склонилась в поклоне, преподнеся свой рисунок на ладонях.
– Акор, Агния! Да прибудут силы Верховному Жрецу! – жрец подошел и взял мой рисунок. Молча развернул его и дал знак следовать за ним. В кабинете меня усадили в мягкое кресло, куда я по привычке забралась с ногами. Кьескор сел в свое кресло и развернул мой рисунок. Пока он рассматривал его, я изучала черты лица жреца: волевой подбородок, высокие скулы, прямые темные брови, жесткие волосы в длинной косе.
– О чем ты задумалась? – вкрадчиво спросил наставник.
– У Вас черты воина или повелителя. Но вы кажетесь таким мягким и теплым. Какое-то в этом несоответствие. – в этом кабинете я могла позволить себе многое, соблюдая главное правило: быть честной.
– В этом нет противоречия. Когда любовь первостепенна, все остальное вторично. Но об этом известно лишь таким великим воинам, как я, – жрец расплылся в улыбке.
– Любовь к Верховному Жрецу и прихожанам? – не удержалась я.
– Бери шире. Любовь вездесуща и неоспорима. Наполни ею каждый вдох и выдох.
Я закрыла глаза и представила себе любовь в виде яркого белого света. Я начала дышать им. Я открыла глаза, чувствуя, как заблестели глаза, и на душе стало легко.
– Да, это чудесно. Но стоит мне выйти из храма, как вернутся дела и заботы вместе с беспокойством, переживаниями и страхами.
– Все зависит, чего в тебе будет больше – любви или тревоги. Что побеждает, то тобою управляет.
– Так приятно, что можно у Вас расслабиться, побыть самой собой. Позволить себе быть уязвимой что ли.
– Вода тоже мягкая, но никто не упрекнет ее в слабости.
– Что-то в этом есть.
– Подумай об этом. А теперь о твоем рисунке. Хочешь что-то сказать?
– Не знаю. Сама не поняла. Но он точно соответствует мне в данный момент.
– Хорошо, что в твоей жизни происходит сейчас?
– Я познакомилась с парнем – помимо воли выскочило у меня. Практика и Горэг, оказывается, были второстепенны. И тут я вывалила на наставника все: и историю знакомства, и встречи, и собственные сомнения в том, увидимся ли мы еще.
– Что ты хочешь сама? – спросил жрец.
– Если честно, он мне очень нравится.
– Очень? – ехидно уточнил Кьескор.
– Очень-очень, – от всего сердца сказала я. И замолчала в ожидании, так хотелось услышать обещание, что все будет хорошо. Когда элементарная логика кричала, что ничего не получится, и мы не пара.
– Я рад, что богиня весны и первой любви коснулась тебя. На этом пути неизбежны боль и разочарования, но любовь стоит того. Будь верна себе. Несмотря ни на что, люби себя. Так ты приобретешь гораздо больше, чем потеряешь.
– Вы хотите сказать, что все имеет цену. Я думаю, что я готова ее заплатить.
– Не уверен в этом. Но пути назад у тебя уже нет. И даже возможности свернуть. Жаль с тобой расставаться, но тебе пора.
– Спасибо, что уделили мне время.
– Приходи ко мне, когда понадобится поддержка.
– Я должна справиться сама.
– Даже молодые деревья иногда подвязывают, чтобы не сломались. – он протянул мне только розовую ленточку. Значит, благословение получила только я.
– Я поняла. Акор, Кьескор!
– Акор, девочка!
У стены желаний, я повязала свою ленточку, а у главной статуи вознесла молитвенное прошение за Леора. Посещение наставника принесло спокойствие. Стоило выйти за порог храма, как капли дождя упали на голову. Накинув капюшон, я поскакала по ступенькам вниз, вспомнив детство. Верховный Жрец любил ребячество и детей. Он утверждал, что они преподносят самые искренние и самые ценные чувства. Звонок на мироне от Леора вторгся в мое оказавшееся столь хрупким равновесие. Я ответила:
– Акор Леор!
– Акор, Агния! Где ты?
– У храма Верховного жреца в шестом районе.
– Отлично, я относительно недалеко. Смогу забрать тебя через сорок минсин.
– Я вообще-то собиралась учиться, – но даже для меня прозвучало слишком неуверенно.
– А я терпеть не могу отказы. Погуляй, скоро буду.
Я огляделась на здания вокруг храма. Я привыкла следовать своими маршрутами, редко покидая их пределы. Оказалось, вокруг было много милых магазинчиков. Побродила по ним бесцельно. Надолго зависла в книжно-музыкальном салоне, знакомясь с последними новинками. Наконец, зашла в одну из булочных, поддавшись на умопомрачительный запах сдобы. Не знаю вкуса приорца, поэтому взяла наугад четыре вида пирожков с начинкой и фирменный напиток. Леор отзвонился через пятьдесят минсин, назвав место стоянки. Спустя четыре минсины я подошла к черному солокрузу, своими резкими чертами напоминавшего хозяина. Дверь отъехала, гостеприимно приглашая внутрь. Я села на переднее сиденье. Приорец оторвался от мирона и развернулся ко мне. Он внимательно посмотрел на меня и произнес, вложив в интонацию и радость встречи и какое-то одному ему ведомое ехидство:
– Акор, Агния!
– Акор, Леор! – я посмотрела в его глаза, словно там можно было найти ответы на все мои вопросы: почему сейчас? зачем я? куда мы? Если бы все было так просто. Как задача, известны исходные данные, есть точные формулы, рассчитайте ответ. Единственный, кто, возможно, ответит на мои вопросы – это время.
– Ты какая-то не такая сегодня, – диагностировал приорец.
– Странная? – уточнила я.
–Умиротворенная. – нашел он подходящее слово.
– Так всегда после посещения храма. Очень хочется дружить с миром, а не воевать.
– Разве ты воюешь? – насмешливо спросил брюнет напротив.
– Конечно, воюю сама с собой, поднимаясь утром в Академию. У меня такой способ выживания.
– Ну да! В борьбе с самим собой все средства хороши, – рассмеялся он.
– Конечно, учитывая, что победить себя невозможно. А вот что интересно еще можно с собой делать? – подхватила я игру
– Ну как! Любить, холить, лелеять. А иногда переступать, – он почему-то стал серьезным.
– Я купила пирожки – я раскрыла упаковку, в один миг превратив солокруз в филиал булочной.
– Ммм, какой запах. Это для меня? – похоже, приорец растерялся.
– Я не знала, какой ты любишь, взяла с сыром, мясом и два со сладкими начинками. – начала перечислять я угощение.
– Дай-ка сюда, – он потянулся за пакетом. Внимательно изучив состав и начинки, оставил себе два. Остальные вернул мне. Распаковал с мясом, вгрызаясь зубами. – Как ты догадалась, что я голоден?
– Просто хотела сделать тебе приятное, – на этих словах он на миг застыл и опустил глаза. Я же принялась за пирожок с сыром. Обожаю этот ингредиент во всем. Фирменный напиток понравился нам не меньше, чем выпечка. Мы как-то весело болтали ни о чем. Пиликнул мирон, не хотелось лезть смотреть, но все-таки пришлось прочитать: «Покиньте сегодня город на сутки. Лэр Вэскин.» После чтениясообщение исчезло из памяти телефона. Надо же, какие у них технологии. И куда мне деваться? Я начала лихорадочно перебирать в уме. Основных варианта было два: напроситься к Сааре в ее квартиру на побережье или просить главу рода помощи покинуть город. В этих вариантах мне больше всего не нравилось, что им придется объяснять то, что я не имею право. А это заставит их изрядно поволноваться.
– Мне надо за город съездить в одно место. Составишь мне компанию?
– Надолго? –уточнила я.
– Завтра вернемся. Тебя надо отпрашивать у главы рода или как у вас там все устроено?
Похоже, моя проблема решилась сама собой. Главное, не вляпаться в новые. Надо уточнить условия столь заманчивого предложения.
– Обещаювернуть тебя в целости и сохранности. – чутко уловил мои сомнения Леор.
– Хорошо, – согласилась я.
– Отлично. А я уже приготовился к долгим переговорам. – почему-то обрадовался Леор, отряхивая крошки и выстраивая маршрут.
– Куда мы едем? – у меня чувство, что я опять где-то напортачила.
– Сюрприз.
– И все-таки? – неопределенность меня пугала.
– Агния, поздно метаться. – и мне подарили многообещающую улыбку. Совет смириться показал, что трепыхания бесполезны. Это же упрямый приорец, который действует по-своему собственному плану.
– Но… – мои первоначальные планы казались мне уже более привлекательными, чем поездка с молодым мужчиной неизвестно куда.
– Тебе понравится. Давно хотел там побывать. И нечего трястись, я тебя не трону. – приорец, как всегда, все быстро ловил на лету.
– Я не это имела ввиду… -храбрилась я – все-таки я уже взрослая девушка, хотя и смелая как заяц.
– Я так и понял. Мне нужно будет узнать твое мнение об этом месте. Тут нужен взгляд со стороны – он напомнил, что не в его стиле делать что-то просто так. Тем временем солокруз набирал высоту для трасс на длинные дистанции. Мы покидали столицу Аскол.
Я отправила два сообщения. В первом писала маме, что Саара позвала в гости за город. Во втором написала подруге, что я с Леором, и она мое прикрытие. Ответные сообщения с пожеланием незабываемо и хорошо провести время пришли одновременно.
