полная версия

Дария Булатова
Война Маллиган

Пираты с кровожадным вожделением уставились на несчастного. Оглядевшись, тот с ужасом завопил. Кишевшие во рву крокодилы, стали медленно подбираться к нему.

Крик боли и ужаса, столь отчаянный, что казалось, ее барабанные перепонки вот-вот лопнут, заставил Гюрзу зажмуриться. Наблюдать, как несчастного разрывают на части десятки голодных челюстей было выше ее сил.

Даже уже не вырываясь, она молилась, чтобы все происходящее оказалось просто кошмаром. Чтобы кровожадные, восторженные крики, которыми все эти звери чествовали столь страшную смерть, наконец, стихли и она услышала тишину.

– Четыре минуты! – заорал один из пиратов, – ну, блять, они и проголодались. Опять ты просрал, Сонг!

Пираты загомонили, кто-то заржал, подтрунивая над тайцем. Тот досадливо махнул рукой. Что за твари, они ставили на время, за которое крокодилы съедят очередную жертву. Так вот о каких забавах говорил ей Джек.

Гюрза вдруг ощутила невероятную слабость.

Обжигающее дыхание Меченого коснулось ее уха.

– Ну и как тебе, зеленоглазая? – прошептал он, – Смерть и страдание, не правда ли возбуждающее зрелище?

– Больной ублюдок, – прошипела она, лица пиратов сливались перед глазами в какую-то жуткую пульсирующую массу. – Зачем……

Он больше не держался за балку, почувствовав, что она ослабела и

сопротивляться уже не станет, решил занять освободившуюся руку более

приятным делом. Провел пальцами по ее щеке, по подбородку, вниз по шее к груди..

– А так нравится?

Гюрза дернулась. Ослабевшая хватка пирата тут же усилилась.

– Ненавижу… твари.

– Давай, босс! – орали парни, – очередь сучки!

Меченый усмехнулся, посмотрел на своих ребят поверх ее головы. Те скалились, делая новые ставки.

– А ребята вошли в раж, – подтолкнув ее к самому краю, он склонился и ласково потерся своей щекой о ее щеку. – Как думаешь, сколько им понадобится времени, чтобы насладится твоим телом?

Гюрза порывисто задышала, уперевшись ногами в доски настила. Он добавил, прошептав ей на ухо.

– А сколько времени понадобится мне? А, зеленоглазая…

Он прижал ее ягодицы к своему паху.

Гюрза почувствовала твердый член, упирающийся в нее.

– Блять, похоже у меня на тебя стояк… причем нехилый…

Один из крокодилов клацнул зубами, вырвав у другого последний кусок мяса и проглотил его в один присест.

– Зачем… – пробормотала женщина.

– Зачем? Ты правда не понимаешь?

В том-то и дело, она понимала прекрасно.

– Наглядная демонстрация того, что со мной случится, если я солгу.

– Бинго! Ну и ребята уже собрались, пришлось их порадовать. Неплохо вышло, да? Спасибо за содействие в «пище». Мистер Хэм явно пришелся по вкусу моим питомцам.

Волна жгучего стыда и отвращения к самой себе накрыла ее с головой. Тошнота усилилась. Ее затрясло.

– Небольшой экскурс в мир дикой фауны Юго-восточной Азии, – держа крепко, Меченый нагнул ее вперед, заставил заглянуть вниз, на самое дно рва, где в грязи копошились голодные твари, – это, детка, так называемые гребнистые крокодилы. Видишь, какие у них бугры на морде? Такие бугры означают, что эти ублюдки очень старые. В животном мире они обладают сильнейшим укусом. Крупнейшие могут кусать с силой свыше двух с половиной тысяч килограмм. – Он потерся носом о ее плечо, вдохнул ее запах, – И они дуреют от твоей крови, так же, как и я… так, что выбирай, попадешь к ним, помучаешься от острой боли пару мгновений, которые, впрочем, покажутся тебе вечностью, потом наступит болевой шок и ты перестанешь чувствовать, я же буду пытать тебя до тех пор пока ты не познаешь все муки ада, и уж поверь мне, впасть в забытье я тебе не позволю… – он еще крепче прижал ее к себе. – Есть и третий вариант, если ты перестанешь врать, я еще подумаю, кончать с тобой или нет…

Кровь из раны стекала по ее руке и капала в ров, приводя тварей в неистовство.

Они все, как один подплыли к его краю, раскрыв пасти и высунув морды из грязи.

– Если выбираешь третий вариант, то можешь приступать, зеленоглазая.

– Что ты хочешь знать?

– Как попала на этот остров?

– На корабле контрабандистов.

– Куда направлялась?

– Место мне не известно, – услышав ответ, он толкнул ее к краю, Гюрза вцепилась в его руку, – меня похитили больше месяца назад.

– Причина?

– Мафиозные разборки, – прорычала она, упираясь изо всех сил, – Меня предали и решили от меня избавиться! От меня и всей моей семьи! Чертов Сол постарался на славу!!! – последние слова она буквально прокричала.

Меченый, отступил на шаг и, схватив под локоть, развернул к себе лицом. Внимательно посмотрел в глаза. Взгляд его изменился. Теперь в нем было не больше безумия, чем в ней.

Казалось, перед Гюрзой стоял совершенно другой человек.

– Босс! – голос Фрэнки, протолкавшегося меж пират, словно вывел их из ступора,

– Босс, тебя срочно вызывают. Это Чейни. Дело не требует отлагательств.

По-прежнему смотря на Гюрзу, Меченый ответил Фрэнки:

– Что случилось?

– Он не сказал, босс. Но голос встревоженный.

Наконец он соизволил оторваться от ее лица и повернулся к Фрэнки. Потом подошел к нему вплотную, и Гюрза, вдруг с каким-то нехорошим чувством поняла, что Фрэнки ох как далеко до этого ублюдка.

– Фрэнки, я велел тебе глаз с нее не спускать…

– Да босс, я…

– Что ты?

– Я не спускал.

– Тогда каким образом ей удалось свалить из под охраны?

Мужчина не ответил. Что он мог сказать? Что облажался?

Сцапав за локоть, Меченый толкнул к нему заложницу.

– Отведи к доку. И на этот раз, без промахов.

– Да, босс. – Фрэнки кивнул и потянул ее за собой, – пошли, живо.

Она поплелась за ним, еле поспевая, с каким-то отупением смотря на свою ладонь, полностью спрятавшуюся в его огромной ладони. Он сжимал ее слишком сильно. Но ей было уже наплевать. Она ни черта не чувствовала.

За спиной она услышала громкий голос Меченого, больше похожий на звериное рычание:

– Спектакль окончен, парни! Живо за работу!!!!

Пираты стали быстро рассасываться, стараясь убраться от него подальше. Оставшись в одиночестве Меченый отвернулся от рва, и, опустив голову, стал следить за женщиной, которую Фрэнки уводил прочь.

Затолкнув в помещение лазарета, Фрэнки довольно грубо усадил ее на кушетку и приказал охраннику:

– Живо за Доком!

– Боюсь, что его целый день нет Фрэнки.

– Куда он на хрен подевался?

– Уехал, за лекарствами. Как обычно, ты же знаешь…

– А кто есть?

Парень пожал широкими плечами:

– Айла… я видел ее с утра.

При упоминании имени, Фрэнки разве что зубами не скрипнул.

– Хорошо, приведи ее… только побыстрее.

Парень выскочил на улицу, оставив их наедине.

Несколько минут Фрэнки молчал, потом вдруг выругался:

– Тупая, безмозглая дрянь… на что ты надеялась? На то, что сможешь сбежать?

Она не ответила.

– Чего ты добилась? А? Что тебя чуть не убили?

– Отвали …. отвали от меня на хер…. – зло прошипела Гюрза. – Оставь меня здесь! В одиночестве, ты понял?

Она не кричала, но ее голос звенел от ярости. А в глазах была такая ненависть, что он невольно попятился. Гнетущая тишина повисла в помещении.

Кивнув, Фрэнки вышел, громко хлопнув дверью. Но она знала, что он на улице.

Исполняет приказ босса. Нет, хозяина. Как верный пес. Они все здесь были его псами. Почему? Ну почему он появился именно тогда? Какого черта она столкнулась именно с ним?

Гюрза легла на кушетку. Закрыла глаза. В данный момент ей было на все наплевать. Перед глазами стояла безумная картина, в ушах крики боли и дикий смех пиратов, а за всем этим, в ее мозгу, в самом его центре был шепот…. его чертов голос…. повторявший одни и те же слова, снова и снова… Она сжимала рану на руке, чувствуя отвратительную дурноту.

Она не знала, сколько пролежала так в одиночестве и в полумраке. Когда дверь, наконец, открылась, Гюрза даже не повернула головы.

Почувствовала движение над собой. Чуть приоткрыв глаза, посмотрела на склонившуюся над ней девушку.

Здесь, в полу мраке, черты ее лица, казались сотканными из тумана. Они были смутно знакомы Гюрзе. Вслед за девушкой, в помещение вошел Фрэнки.

Девушка оглядела ее, и Гюрза встретилась с ее красивыми черными глазами.

– Ты… – прошептала она.

Та самая, чей взгляд приковал внимание Гюрзы на площади в Логове Девяти Драконов. Девушка с необычными глазами.

– Айла, – голос Фрэнки прозвучал резко и требовательно, он придержал руку, потянувшуюся к лицу Гюрзы, – Меченый велел позаботиться о ней.

Девушка посмотрела на мужчину снизу – вверх. Ничего не ответила.

– Без глупостей мне, – предупредил Фрэнки, – головой будешь отвечать.

Девушка мягко, но уверенно высвободила руку. Махнула ему, чтобы он ушел. Но Фрэнки даже не подумал сдвинуться с места.

– Я останусь тут. Делай свое дело.

Более не удостоив его вниманием, Айла склонилась к заложнице. Она почувствовала запах муската. Приятный, дурманящий. Так вот откуда на Меченом этот запах. Это – запах Айлы.

Глава 10. Прощай малышка

– …в общем и в целом, хренотень полнейшая, – подытожил Фрэнки, зажав спутниковый телефон между плечом и щекой, при этом умудряясь попыхивать сигаретой и ковыряться ножом в папайе, потроша ее на манер тушки какого-нибудь зверька, ну или человека, на худой конец.

Сидя на грубо сколоченном стуле, Гюрза наблюдала за обоими мужчинами, вернее, старалась, конечно же, больше за Фрэнки, в то время как мысли постоянно возвращались к его чертовому боссу, нарочно расположившемуся в самом темном углу помещения.

Поди разбери, чем там эта скотина занимается, может, точит нож, который вспорет ей брюхо так же легко, как нож Фрэнки – папайю.

Гюрза едва заметно поморщилась от едкого дыма, тянувшегося из злосчастного угла и расползавшегося сизой пеленой в спертом воздухе помещения.

Пару раз в темноте она различала его силуэт, когда он раскуривал очередную дрянь. Огонек от знакомой зажигалки, переданной Меченому одним из его парней в день побега из Логова, на мгновения вспыхивал, выхватывая из темноты хищные черты: острый нос, резко очерченные скулы, кривящиеся губы с зажатым меж ними косяком. Глаз практически не было видно, на их месте черные провалы. Будь она чуть более впечатлительной, и эта жуткая физиономия еще долго преследовала бы ее в кошмарах.

– Все по плану, как и оговаривалось ранее, ладно, браток, на связи, – Фрэнки, наконец, закончил трепаться.

Из ухваченного Гюрзой выходило, что к ним едет какая-то шишка, и это не от Мясника. Кто-то посерьезнее. Положив телефон на стол, Фрэнки отрезал кусок плода и, насадив его на кончик ножа, протянул Гюрзе. – Приношу извинения за заминку. Не желаешь?

Женщина покачала головой, до глубины души «тронутая» такой заботой. Что-то подсказывало ей, что это целиком и полностью заслуга Фрэнки, который выхлопотал ей нормальный сон и жратву, а также обезболивающее, правда, уже понемногу прекращающее действие. Рана начинала ныть все ощутимее. Толи еще будет. Гюрза, конечно, была благодарна ему за хлопоты, но при этом ничуть не обольщалась. В общем и целом, их милая беседа еще только начиналась, и Гюрза совершенно не была уверена в том, что на момент ее окончания она по-прежнему будет в целости и сохранности.

Тем не менее, руки ей не связали. Ничего удивительного. Бежать да и вообще рыпаться желания у нее больше не возникало. Недавнее крокодилье шоу надолго отбило у нее охоту искать приключений на свою тощую задницу. Спасибо неизвестному собеседнику Фрэнки, отвлекшему его внимание от ее скромной фигуры и давшему Гюрзе возможность еще раз обдумать ту историю, которую она планировала скормить этим скотам. И да, она не собиралась говорить им всей правды. Даже после того, что случилось.

– Так, на чем мы остановились? – Фрэнки отправил в рот очередной кусок папайи и, расположившись напротив заложницы, воззрился на нее с выражением глубочайшего интереса.

Гюрза покрутила головой, разминая затекшую шею. Потерла ее ладонью. Приятно было не сидеть скованной. Даже уродливые кровоподтеки на запястьях не портили впечатления пусть ложной, но свободы.

– Мы остановились на моем детстве, – мрачно пробормотала она.

– Ах да, весьма занятно, да, босс?

В ответ тишина. Хоть бы он там укурился уже, сволочь недобитая.

Фрэнки видимо подумал о чем-то подобном, покачал головой и снова обратился к Гюрзе. Похоже, этот тип напрягал не только ее.

– Ладно, продолжим, хотелось бы подробнее о родителе. Как бишь его там? Господин Маллиган?

Она покачала головой.

– Нет. Его фамилия Магамов. Полат Магамов. Маллиган – фамилия матери.

– Нетипичное имечко.

– Отец родом из Средней Азии.

– Значит, из Внешнего мира. А точнее?

– Не все ли равно? Такой страны вы, ребята, все равно не знаете.

Она снова размяла шею. Фрэнки усмехнулся. Ну и хер с ним. Что ее по-настоящему нервировало, так это тишина из того чертового угла.

– Думал, ты американка.

– Ирландка. И только наполовину.

– Так что отец? Ты упоминала, что он служил.

– Да, награжденный боевой офицер.

– Где, если не секрет?

Да какие уж тут, мать вашу, секреты.

– Четвертая компания в Афганистане, потом Нубии в две тысячи сто сороковом, но уже как наемник на стороне действующего правительства. Были и другие кампании. Перечислять долго.

– В наши края тоже заносило?

– Было дело.

– Долго работал наемником?

– Сколько себя помню.

– Будь любезна, поподробнее.

– Мы переезжали с места на место. Нигде долго не задерживались. В итоге осели в Новй-ЮАР, мне тогда было семнадцать.

Она выплевывала эти воспоминания с огромной неохотой. Вопросы Фрэнки по неведомой причине бередили старые раны, которые, как она ошибочно полагала, уже давно затянулись. Воспоминания отдавали затхлостью, словно старые вещи, надолго запертые на темном пыльном чердаке. Она боялась даже не их, а того, что эти воспоминания могут за собой повлечь.

– Что потом?

– До восемнадцати лет я жила с семей, как стукнуло восемнадцать – покинула отчий дом и перебралась в Австралию, подальше от родителя и его опеки.

– А что с матерью?

– Не помню ее. Она оставила нас очень давно.

Гюрза поперхнулась и откашлялась. Проклятое курево.

– Занятная сказка, – послышался голос из темноты.

Шелест. Стук. Шаги.

Основательно затянувшись, Меченый вступил в круг света. Размял плечи.

– Скажи-ка мне дружище Фрэнки, тебя еще не задолбало копаться в ее грязном белье, а? Так как ты ведешь допрос, это ж просто помереть со скуки, – налив себе виски из початой бутылки, он осушил бокал одним глотком и кивнул корешу. – Спроси-ка ты лучше, браток, откуда наша голубоглазая сучка знает все эти приемчики? Это не уличный стиль, а спецподготовка, – он посмотрел на Гюрзу, – а, сучка? Ты же тоже военная, верно?

– Папаша учил, – ответила она и глазом не моргнув.

– Да неужели? – Меченый приблизился к женщине и, встав перед ней, навис сверху. Гюрза отвела глаза, но это не шибко помогло, его свирепый взгляд, казалось, прожигает ее насквозь.

Фрэнки провел ладонью по лицу, покачал головой:

– Босс, ты устал с дороги, может, тебе лучше прилечь?

– Чтобы она снова свалила от тебя? – Меченый оскалился. – Может, это ты устал, браток, и это тебе пора на покой?

Фрэнки замолчал и насупился.

– Мне вот интересно, – задумчиво произнес Меченый, покручивая в пальцах пустой бокал, – что из всего сказанного тобой враньем не является?

Гюрза все же подняла на него глаза. Прищурилась:

– То, что мне хочется вышибить тебе мозги.

За спиной Меченого Фрэнки предостерегающе покачал головой. Да пошел он…

Пират плотоядно оскалился:

– Что ж, хоть в чем-то наши желания совпадают, детка…

– Очень не умно, – хмыкнул папаша, замерев в дверях, – ты смазливого-то послушай, а то просрешь последний шанс выбраться из всего этого дерьма.

– А ты чего приперся? – выпалила Гюрза, заставив двух мужчин в недоумении переглянуться.

– Чего? – не понял Фрэнки и посмотрел туда, куда сейчас пялилась заложница.

На пустой дверной проем.

– Кажется, от скуренной травы у нее малость снесло крышу, – усмехнулся Меченый и склонился к ней, уперевшись руками о колени, – кого видишь? Колись…

– Лучше соври, а то примут за умалишенную, – участливо посоветовал папаша, подойдя и нависнув над ней точь-в-точь как Меченый, только с другой стороны.

Она смотрела на отца, плотно сжав челюсти. На щеках задвигались желваки.

Меченый, следя за ее взглядом, медленно повернул голову налево и через плечо оглядел помещение, естественно не увидев там никого, кроме недоумевающего Фрэнки.

Папаша в это время с интересом разглядывал пирата, находясь от того буквально на расстоянии десяти сантиметров:

– Да уж, живописная физиономия, ничего не скажешь. Сразу видно, что из «наших». Отличная выучка. Как пить дать, прирежет точно овцу. Лучше говори все, как есть.

– Что, достает тебя, да? – с притворным сочувствием поинтересовался Меченый у Гюрзы.

– Не то слово, – бесцветным голосом пробормотала та, следя, как папаша крутит пальцем у виска и подает ей сигналы. Услышав ее слова, он возмутился.

– Достаю? Я тут вообще-то для тебя стараюсь, а ты ко мне, вот как значится, задницей…

– Пошли-ка ты его к хренам собачьим, и дело с концом, – участливо посоветовал Меченый.

– Иди к хренам собачьим, – машинально повторила Гюрза, обращаясь в пустоту.

– Я слышал, не глухой, – разозлился папаша.– Передай ему, чтобы сам туда шел.

Фрэнки, все это время следивший за ними, как за парой конченных психов, закрыл лицо ладонью, издав тяжелый вздох.

– Заглохни, смазливый, – цыкнул на него отец, – ты мешаешь мне копаться в башке этого чертяки. А ты в курсе, дочень моя, что он намеревается перерезать тебе глотку? Не тяни кота за яйца, выкладывай все как есть и заключай сделку, мы не можем упустить этого шанса.

Он ткнул пальцем в пирата, потом распрямился и отошел в сторону, в тот угол, где прежде располагался Меченый.

– Ну что? Отвалил?

– Отвалил, – проворчала Гюрза. – Если тебя интересует Сол, то я расскажу все, что мне известно…

– Я весь во внимании.

– Не знаю, на черта он тебе, но мне он нужен по той простой причине, что он убил моего мужа. Не своими руками, но приказ шел от него.

– Выкладывай все, как есть.

– Отец имел с ним дела.

– Какого рода? – встрял Фрэнки.

– Помимо всего прочего, ловил таких, как вы, ребята.

Фрэнки нахмурился, Меченый хмыкнул.

– Неплохо ловил?

– Вполне. Бизнес процветал. До тех пор, пока папаша не кинул своего партнера и не свалил с кучей бабок. Меня вынудили отправиться на поиски отца, которые заняли несколько месяцев. – Продолжила Гюрза до дрожи мрачным голосом, стараясь не реагировать на самого долбанутого из своих мертвецов, чей силуэт маячил в углу. – Я знала пару мест, где он мог находиться, а он не знал, что я приведу с собой людей Сола. В итоге тот вернул себе деньги.

– И грохнул твоего папашу… – подытожил Меченый со смешком.

Она замолчала. Из темного угла не доносилось ни звука. О да, этот ублюдок умел задеть за живое.

– Славно, значит, позволила убить одного близкого, чтобы спасти другого, а в итоге лишилась обоих.

Эти слова кольнули ее в самое сердце и заставили до боли стиснуть челюсти.

– Почему интересно тебя не замочили? – спросил Меченый. – Что, предложила им очередную дерьмовую сделку в обмен на спасение шкуры? Кстати, хреново у тебя получается договариваться. Ты как чума, вокруг которой все дохнут, не находишь?

Она медленно выдохнула, стараясь успокоиться. Ответила:

– По неведомой мне причине, я понадобилась Солу. Ошибочно полагала, что он выполнит свою часть договора, но по пути узнала, что мужа… убили.

Меченый молчал, обдумывая сказанное. Судя по тому, как его заинтересовал упомянутый, она поняла, что между ними какие-то свои терки, но присмотревшись к мрачной физиономии пирата, сделала вывод, что это нечто более серьезное.

– Кровь за кровь, зуб за зуб, у-у-у, – зловещим шепотом вещал папашин голос из темноты.

Нет, этот мертвец ее точно с ума сведет.

Пауза затянулась. Окинув босса мрачным взглядом, Фрэнки спросил:

– Что делать будем?

Меченый отвечать не спешил.

В этот момент затрещала рация.

– Фрэнки на связи, прием, – поднеся спикер ко рту, мужчина принялся слушать голос на том конце. Говорили на тайском. Ни черта непонятно. Но только не для Фрэнки, который, прослушав говорившего, коротко выругался и ответил, – а сами разобраться не в состоянии?

Снова тарабарщина.

– Ладно, пускай Чак проследит, прием, – он положил рацию на стол и устало посмотрел на босса. – Слыхал? Француженка пыталась покончить с собой. Перерезала вены, ее нужно к доктору, а того еще нет. Опять придется Айлу подключать, – он перевел взгляд на Гюрзу. – И почему с вами, бабами, одни неприятности?

Гюрза промолчала.

– Иди, разберись, – приказал Меченый.

– Там Чак, он проследит.

– Фрэнки, – голос босса стал опасно вкрадчивым, – ты не услышал меня?

Мужчина медлил, переводя взгляд с Меченого на Гюрзу. Как пить дать не хочет оставлять их наедине, чтобы его босс-психопат снова не вцепился в нее, как голодный бульдог в кусок сырого мяса. А, может, и наоборот.

– Фрэнки, мне долго ждать?

Мужчина встал и направился к двери. Правильно. Своя шкура все же дороже.

Нехрен рисковать ею из-за какой-то вонючей заложницы. Какого черта он вообще за нее впрягся?

И, тем не менее, как только за ним закрылась дверь, Гюрза почувствовала волну страха, заворочавшегося в кишках. Она перевела взгляд на пирата, наливающего себе в бокал виски.

– Ой-ёй, – тренькнул папаша из темноты, – кажется, сейчас что-то будет.

Сердце начало колотиться о ребра с бешеной силой. Что, пытать собрался? Или все-таки вести беседы? Вот сучий потрах.

 Вместо того, чтобы осушить бокал, Меченый подошел к Гюрзе и сунул ей в руку. В другой руке он держал практически пустую бутылку из-под виски.

– На-ка махни.

– Я не…

– Заткнись и пей.

Гюрза перевела взгляд на бокал. Коричневатая жидкость так и просилась в глотку.

– Знакомое чувство, да? – Меченый сделал несколько шагов, обойдя ее, встал за спиной, – тоже любишь эту дрянь?

Слишком близко. В это мгновение Гюрзе хотелось рвануть прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от него, но вместо этого она поднесла бокал к губам и разом влила в себя горькую жидкость. Скривилась, вытолкнула воздух из легких.

– Неплохо, – мужчина усмехнулся. – Еще?

Она покачала головой.

– Споить пытаешься?

– Всего лишь завести дружескую беседу.

– Не выйдет.

– Выйдет, если перестанешь меня злить, – усмехнулся пират, – в противном случае, тебе это дорого обойдется.

Она подставила ему бокал, пялясь в одну точку перед собой.

Меченый вылил остатки виски и отшвырнул бутылку. Ударившись о стену, та разлетелась вдребезги, заставив Гюрзу вздрогнуть. Для ее взвинченных нервов, звук был таким, словно граната рванула.

– Мда-а-а-а, ты действуешь на него, как красная тряпка на быка, – констатировал папаша, показавшись из темноты, и от взгляда его мертвых глаз по ее спине пробежал холодок, – лучше пей.

Она снова поднесла бокал к губам, и вдруг почувствовала, как пальцы Меченого коснулись прокушенной мочки ее левого уха.

– Знаю, что больно, – его голос был странно мягким. – Знаю, что вы чувствуете, когда вас пытают, режут, ломают вам кости, вышибают зубы, – Гюрза сидела с поднесенным к губам бокалом, не решаясь пошевелиться, – знаю, каково это, когда не можешь дышать от агонии, когда каленое железо касается кожи, и ты теряешь разум, а крик настолько силен, что, кажется, разрывает легкие в клочья… – грубые мозолистые пальцы переместились на ее щеку, потом принялись гладить губы и шрамы на них, – телесные отметины, это ерунда, их можно свести, что по-настоящему страшно, так это другие, от которых избавиться невозможно, верно?

Гюрза молчала. Ее словно парализовало.

– Я знаю, что тебе страшно, – продолжал он, – только ты не тот человек, который расколется под пытками. Ты, как я. Можешь контролировать боль. Я даже кайфую от боли. Боль доставляет мне удовольствие. Сомневаюсь, что ты любишь ее так же сильно, но ты можешь ее терпеть, даже режь я тебя на куски, ты ничего мне не скажешь. Не расколешься, как большинство людишек, ты ведь крепкий орешек, да?

Он убрал руку. Гюрза едва заметно вздрогнула, когда, обойдя стул, он оказался перед ней, обхватил ее запястья и прижал их к ручкам стула. Ее пальцы разжались, и бокал, выскользнув из них, разлетелся на тысячи мелких осколков, ударившись о доски пола.

Меченый даже не обратил внимание. Крепко стискивая запястья, он опустился перед ней на корточки и, смотря в глаза, прошептал:

– Ты ведь видишь их, да? – чуть подался вперед. – Своих призраков?

Гюрза почувствовала, как внутри нее все холодеет.

– Они ведь приходят к тебе? – на смуглом, опаленном солнцем, лице Меченого появилась жутковатая улыбка, зеленые глаза пожирали ее, в их глубине таилось что-то такое, что заставляло всю ее сжиматься от ужаса. – Ко мне приходит всего один. Странно, ведь я убил стольких. Мужчин, женщин, стариков, детей. Но только один из них является мне.

Кованые пальцы сжимались на ее запястьях все сильнее, оживляя затянувшиеся было раны. Гюрза поморщилась от боли. Его безумная улыбка стала шире.

– Я вижу их отражения в твоих глазах, они ведь там у меня за спиной, да?– шептал он, и Гюрза вдруг показалось, что она различает шорохи в темноте у дальней стены.

– Нет, – голос отца сделался испуганным, он вышел из темноты, которая за его спиной словно стала сгущаться, зашевелилась, как будто ожила, – это снова началось, прошу, не дай им забрать меня! – Тьма обхватила его и потянула к себе. Голос отца стал слабеть, а его фигура уже не была столь реальной, как прежде, она бледнела и растворялась, теперь напоминая скорее призрака, нежели человека из плоти и крови, каким он обычно представал перед ней, – прошу тебя…

Кто-то или что-то затягивало его в темноту.

Гюрза замотала головой.

– Оставьте его, – перед ней стали проступать очертания страшных личин. Великое множество. Они открывали рты с зияющей в них чернотой и пожирали ее отца. – Этого не может быть. Этого нет!

– Вовсе не физическая боль вызывает настоящий ужас. Ты боишься другого, того, что прячется в темноте. В твоей голове, я прав? Ты боишься, что одиночества, того, что твои призраки покинут тебя. А я могу их забрать.

Гюрза крепко зажмурилась и произнесла:

– Мне нужен Сол, –помедлив, она добавила. – Без тебя и твоих людей мне до него не добраться. В обмен на него, живого, ты получишь много денег.

– Денег твоего отца?

– Денег моего отца. Они не нужны мне. Я передам их тебе, все до единого гроша, но взамен мне нужна твоя помощь.

Губы Меченого скривились в усмешке.

– Вот видишь, а ты говорила, что разговор по душам не получится.

Пульсация ослабла, призрачный крик отца затих, сам отец не был сожран отвратительными личинами, а растворился, как делал всегда. Гюрза это чувствовала.

Дверь резко распахнулась, и вновь нарисовавшийся Фрэнки быстро переступил порог, вылупившись на них так, точно ожидал, что все здесь будет заляпано ее кровью и кишками, а Меченый будет сидеть в эпицентре учиненного им безобразия с ожерельем из ее отрезанных ушей и со счастливой наркоманской улыбкой на физиономии. Вполне себе мирная беседа его, похоже, удивила.

Напряжение покинуло его лицо, как только правая рука понял, что все вроде как более или менее.

– Ну как, разобрался? – спросил Меченый, поднимаясь на ноги.

– Да, на наше счастье, эта идиотка не знает, как правильно резать.

– Ее парень прибудет через пару дней. Нужно проследить, чтобы она чего еще не выкинула, не брала пример с нашей горячо любимой мисс Маллиган.

Гюрза сидела, опустив голову и пялилась на свои колени. Перед глазами плясали круги. Женщина зажмурилась и, кажется, ненадолго отключилась, потому что придя в себя, услышала разговор, начало которого явно пропустила.

Голоса мужчин доносились до нее словно из-за стены.

–…никто не знает, где обитает этот сукин сын, – вроде бы говорил Фрэнки, – он всегда шифровался, как чертов хамелеон. А теперь, когда дела у него идут не важно, так и подавно. Никто не знает, где его нора….

– Но ведь его можно выкурить, верно?

Гюрза подняла голову, посмотрев на обоих. Они стояли у стола. На границе света и тьмы. Заметив, что она смотрит на них, Фрэнки замолчал на полуслове,

Меченый повернул голову и посмотрел на нее через плечо. И этот его взгляд очень не понравился Гюрзе…

***

Это была даже не вечеринка, а какое-то стихийное бедствие, в котором она, хвала Небесам, участия не принимала, и это при том, что все находящиеся в лагере женщины были задействованы напрямую. Молоденькие для утех, а те, что постарше – в качестве прислуги. Кое-кому из мужчин тоже не повезло, и на этот вечер они превратились из заложников в подстилки для местных горячих ребят, отличавшихся особыми пристрастиями.

Вспомнив недавнее выражение в свой адрес «…ты как чума», она невольно порадовалась, что ей сейчас не нужно раздвигать ноги под одним из этих потных, ужравшихся в хлам и укуренных ублюдков. Хватило ей Быка и его дружков.

Стиснув зубы, Гюрза поменяла положение, прижавшись щекой к прохладной стене.

Не клетка, а намного хуже. Бетонная коробка, в которой ее заперли на неопределенный срок. Один на один с ее болью.

Разговор с Меченым не шел из головы. И это было хуже всего. Пока в лагере бушевало веселье, которое продлится до рассвета как минимум, она безуспешно пыталась собраться с мыслями и настроиться на то, что ее ожидало.

Громкая музыка, смех, ругань и крики – все это смешалось в ее голове в единую дикую какофонию. Там, за пределами ее обители творились насилие и боль. Она даже не хотела думать, о том, что делали со всеми этими мужчинами и женщинами эти ублюдки. Кого-то непременно убьют, кого-то покалечат.

Проклятое зверье.

Женщина закрыла глаза. Спать она не могла. Просто сидела, замерев, точно изваяние.

У дверей завозились. Отец?

Она встрепенулась и подползла к обитой железными листами двери.

– Кто это?

– Джек, – ответили с той стороны. – Поесть принес.

Гюрза сглотнула кисловатую слюну. Она и впрямь жутко проголодалась. А еще ей хотелось говорить. Но о чем? О чем ей говорить с мальчишкой?

Повисло молчание. Она думала, что он сейчас уйдет. Но Джек оставался на месте, даже после того, как просунул ей под дверь тарелку с похлебкой и стакан. Что такое? Чего он торчит тут?

– Ненавижу… – сдавленно прошептал Джек.

Она повернула голову и прислушалась. Нет, ей не показалось. Его голос был полон сдавленной злобы.

– Ты не один здесь такой, парень…. – тихо ответила она.

Он молчал. Гюрза приблизила лицо к двери, заглянула в щель меж двух неплотно пригнанных листов. Мальчишки не видно. Но видна часть небольшой площади. Горящие костры и неясные, похожие на адских существ тени людей. Крики и стоны доносились, как ей показалось, отовсюду.

Присутствие Джека она ощущала кожей, хоть и не видела его. Как ветер или дым. Почему он здесь?

– Слушай, парень, если это я причина твоей ненависти…

– Причем здесь ты? – зло прошипел голос. – Почему все так дерьмово выходит, я не пойму…