Дарина Грот
Без Границ
Сколько Вика не пыталась поймать руку мужчины, у нее ничего не получалось, что, естественно, вводило девушку в непомерный ужас. Он же продолжал наносить удары один за другим. Девушка из последних сил кричала о том, что мужчина обознался, ее зовут не Яна. Она умоляла его остановиться…
Виктория открыла глаза. Темнота. Ее подъезд. Никого. Холодный пот и ужас в душе.
Девушка встала и едва ступая, направилась к злосчастным гаражам. Там, между ракушек, у стены забора лежало тело той самой девушки, которую Вика видела в своем видении. Оно все было в крови, наполовину накрыто каким-то мешком.
Вика, зажав рукой рот, чтобы не заорать, пятилась назад.
– Расскажи им… – услышала она тихий голос.
Виктория подняла глаза. У мертвого тела стоял вполне себе живой дух девушки… Более того, он еще о чем-то пытался сказать. Его слова было так плохо слышно, едва поняты. Словно какие-то телевизионные или радио помехи искажали их звучание.
Виктория вздрогнула и помчалась домой, шепча под нос молитву. Но чем сильнее она говорила слова, тем сильнее ныла татуировка на ее лопатке, а тихий, искаженный металлическим звучанием голос трупа все еще не уходил из головы.
– Нет! – уже дома, захлопнув за собой дверь, вскрикнула Виктория.
– В чем дело? Ты чего орешь? – в коридоре появилась Ольга Владимировна.
– Ни в чем. Я по телефону разговаривала. – На ходу соврала девушка.
– Ты выглядишь очень встревоженной. Вика? – позвала мама и добивала еще освещения. – Да ты вся бледная… Ты больна? Вика!
– Все нормально, мам. – Наконец, ответила Виктория.
– Что-то не очень похоже. – Ольга Владимировна протянула руку, чтобы потрогать лоб девушки, но Виктория остановила ее.
– Я же говорю, все в порядке. – Вика попыталась улыбнуться. – Правда. Иди ложись спать. Ты работаешь завтра?
Виктория должна была взять себя в руки, чтобы мама ничего не заподозрила.
– Точно? – Ольга Владимировна чувствовала, что что-то не так.
– Мам! – взвизгнула Вика, отойдя, наконец, от двери. – Ну сказала же! Чего по сто пятьдесят раз-то повторять надо?
– Вот теперь похоже на правду. Ладно, я спать. Завтра действительно на работу…и не ори, пожалуйста, так больше.
– Хорошо, мам. – Виктория улыбнулась, закрывая за собой дверь в комнату.
– Еда на кухне. Если не будешь, убери в холодильник. – Крикнула мать вдогонку.
– Да, хорошо…
Полночи Вика ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. В голове творился настоящий апокалипсис, такая жуткая война мыслей. Все, что связано с Хароном хотело уничтожить все, что связано с ужасным видением. Душа и сердце хотели думать о любимом мужчине, о его красоте, об адской сущности, о нем всем. Но голова же пыталась понять, что происходит с ней самой. По какой причине духи умерших начали беспокоить ее? Виновата ли в этом печать Люцифера? Что привлекает духов в ней? Ее же молния не била, клинической смерти не было. Ничего такого не было, что могло бы спровоцировать это явление…
…Или она все-таки сумасшедшая? Сумасшедшая дура, напридумывала себе всякой чуши, сама поверила в нее и теперь куча вопросов ломает голову. Надо просто поверить, что ничего не было. Всего лишь игры разума.
5 сентября 2013 (четверг)
Благоприятно справившись со своим задуманным планом, Виктория вышла из здания налоговой. Она шла по улице, стараясь не смотреть на людей, боясь снова увидеть пустые глаза заблудших душ, боясь столкнуться с кем-то потусторонним.
Виктория шла к метро, чтобы добраться до Арбатской, где они с Хароном договорились встретиться.
В голове бродили самые разнородные мысли, от которых девушке было не по себе. Виктория уже устала думать, но разум продолжал свой безвольный террор.
В ушах играла музыка, чтобы не слышать окружающий мир. Чтобы не услышать никого и не сойти с ума окончательно. Так страшно, когда чувствуешь, как частички разума просто покидают его. Вакуум. Ничего не понимаешь, но отчетливо видишь, как он уходит, даже не прощаясь.
А что можно сделать? Как можно заставить разум остаться? Страшно от одной только мысли, что ты – безрассудный кретин. Овощ, который теперь будут закармливать таблетками в сумасшедшем доме.
Виктория твердо решила, что никто не должен знать о ее новой способности, иначе дурдом обеспечен. Никто не должен знать, кто такой Харон и откуда он взялся на самом деле, и что было для этого сделано. Никто не должен знать о встрече с Люцифером…
Девушка шла вперед, не поднимая головы, то и дело поправляя спадающую сумку с плеча. Она шмыгала носом, пряча волосы за ухо, вела беседу сама с собой. Словно уговаривая себя: «а давай сохраним это в тайне?», «Конечно, давай! Было бы совсем безрассудно разболтать хоть кому-то о случившемся». «Да, но про девушку надо было сказать». «Нет, нет, меня бы запрятали за решетку. Что я сказала бы полиции? Ко мне пришел дух умершей, который швырнул меня немного назад в прошлое и я видела в деталях всю сцену убийства? Что какой-то психопат покромсал несчастную девчонку, как конфетти, лишь только потому, что мозги окунулись в сумасшествие и он перепутал ее с кем-то другим? А вдруг такое сумасшествие придет и ко мне? Нет, ничего этого не было…»
Виктория осмелилась поднять голову только уже у самого Арбата и тут же наткнулась на Харона.
Он стоял около первого высокого дома, задрав голову и разглядывал что-то наверху.
Как же он был похож на ангела, созерцающего небеса, с которых его давным-давно сбросили. Вот он, стоит во всем черном, с букетом ярких кроваво-бордовых роз и со странной ухмылочкой разглядывает лазурные облака.
Жгучее солнце гладило его черную рубашку, питая тело нещадным теплом, лаская лицо, которое так бессовестно таращится на него и даже не жмурится.
Мужчина никого не замечал, ничто ему было неинтересно, лишь голубая высь.
Виктория стояла как вкопанная и рассматривала демоническое существо необыкновенной красоты и удивительного поведения.
Рядом с ним проходила женщина в развивающемся на ветру платье. Оно было нежно бирюзового цвета и такое лоснящееся. Женщина прошла насколько близко, что полы ее платья обхватили ноги демона в свои мягкие объятия. Харон тут же бросил улыбчивый взгляд на скользящую по брюкам юбку, а затем и на удаляющуюся женщину. Она окинула его игривым взглядом через плечо и скрылась в подземном переходе.
Виктория, стоявшая около перехода, ждала сказочную женщину, чтобы получше разглядеть. Но она так и не поднялась, словно испарилась.
Внезапно Харон резко повернул голову в сторону, где стояла Виктория и, окинув смущенную девушку хмурым взглядом, улыбнулся. Виктория усмехнулась, покачала головой и спустилась в подземный переход. Она мчалась к своему любимому на всех парах и даже не заметила, как уже в переходе влетела в мужчину.
Какого же было ее удивление, когда она поняла, что мужичина – это Харон, который еще неподвижно стоял на Арбате секунду-другую назад.
– Ты ко мне бежишь? – спросил он ее, обнимая.
– Как ты тут оказался? – Вика закрыла глаза, прижимаясь к нему. – Твое внезапное появление могут заметить люди.
– Нет, не могут. Они слишком заняты своим жизненным потоком, в котором им надо барахтаться. А вот ты сразу заметила меня, да? Я чувствовал твой пожирающий взгляд. Как странно он лазил по моему лицу, бесстыдно пытался заглянуть под рубашку… Виктория… Твои мысли – шикарны, с нетерпением жду, когда ты позволишь им войти…нет, захватить реальность.
Мужчина поцеловал ее. Виктория же таяла в его объятиях, от его искусных поцелуев, от его слов и шепота. Она наслаждалась каждой секундой, которую Харон ей дарил.
– Пойдем, прогуляемся, расскажешь, как сильно ты ненавидела людей в очереди в налоговой, – Харон не торопливо взял девушку за руку и повел к выходу из перехода в сторону Арбата. – О, совсем забыл. – Остановился он и вновь уставился на недоумевающую девушку. – Я видел, что мужчины на земле дарят женщинам цветы… Это романтика?
Харон протянул букет Виктории. Девушка, наконец, разглядев цветы, была поражена необычной красотой лепестков. Они действительно были кровавого цвета, словно кто-то окунал кисть в живой венозный поток, а затем рисовал по цветам. Кончики лепестков были в буквальном смысле бархатными. На них как будто лежали невесомые, но видимые, пылинки нежности, которые человек мог разглядеть. Бутоны пухлые-пухлые, полные жизненной энергии.
– Харон, – прошептала завороженно Виктория, не в силах оторвать взгляд от цветов. – Они такие красивые. Я прежде не видела такого умопомрачительного цвета.
– Оно и понятно, – демон улыбнулся. – Эти цветы были выращены не на земле.
– Как это понимать? Они с Марса? – на полном серьезе спросила Вика.
– Ну нет, конечно, не с Марса. Я принес их из, как вы любите называть это место, ада. У нас растут там такие цветы. Здесь таких нет и вряд ли когда будут.
– Цветы из ада. От демона. Харон, я точно здорова на голову? – девушка смущенно посмотрела на своего спутника.
– Абсолютно. Ты веришь в мое существование, но не веришь в мир, в котором я живу и где могут расти такие цветы? Ты такая странная.
– Странная – это лучше, чем сумасшедшая. Понимаешь, это ты знаешь себя всю жизнь, ты себя не удивляешь этим. А я всю свою жизнь знала совсем другие вещи. Двадцать лет меня растили атеистом, скептиком и материалистом. Двадцать лет я смеялась над теми, кто верил. Моя мать – реаниматолог. Она никогда в жизни не поверит, что у мертвого человека есть душа и она куда-то отправляется путешествовать. Конечно, я чувствую себя глупо, когда ты появляешься.
– Я всегда забавлялся, как люди реагируют на мое появление. Хоть что-то необычное в их жизнях. Но обычно мне не приходится им ничего доказывать. С тобой же все иначе… С тобой я в твоем мире, в твоей жизни… в реальности.
Они шли по Старому Арбату, держась за руки. Таких как они миллионы на земле, они ничем не отличались. Демон в мужском обличие остался не замеченным, да и девушка с проданной душой.
Харон безустанно смотрел на окружающий мир. На то, что делают люди, как они одеваются, как причесываются, какие у них сумки и украшения. Он строил и строил картину, внедряя себя в человеческую жизнь, пытаясь понять, какую ступень общества ему надо занять для комфортного существования.
Виктория думала лишь о его теплой руке, о его пальцах между ее, о том, как приятно и нежно его большой палец ритмично поглаживал ее указательный, и как приятно мог бы этот палец гладить ее тело…
Демон улыбался – мысли девушки он также прекрасно слышал. Ему нравилось то, что она себе представляла и он с воодушевлением ждал, когда все то, что у нее в голове, выплеснется в реальность.
– Харон. – Внезапно девушка остановилась. – Я должна кое-что тебе рассказать. Вчера, когда ты ушел, я видела как убили девушку…
– Ты о своем видении? Я уже видел сквозь твои воспоминая и глаза все, что происходило с тобой вчера.
– Тогда, ты должен знать, что это было.
– Это было видение о прошлом. – Харон пожал плечами.
– И ты считаешь, что это нормально? – Вика не могла понять невозмутимое спокойствие мужчины.
– Да. Вполне. Я такое каждый день вижу.
– Харон, – Виктория прижалась к нему, стараясь добраться до его уха. – А что если я тебе скажу, что у людей – видеть прошлое в картинках – ненормально. Мы не умеем видеть прошлое, будущее, настоящее…У нас нет таких видений.
– А что если тебе скажу, – Харон наклонился к ее уху и тоже зашептал, – что ты не можешь знать все то, что происходит с другими людьми. То, что тебе кажется нормальным или ненормальным, потому что происходит с тобой, может происходить и с другими и они чувствуют себя вполне комфортно.
Виктория смотрела в янтарно-карие глаза и понимала, что мужчина прав. Харон же завуалировано старался объяснить, что с ведьмами и не такое бывает и это вообще не худший вариант. Но он совсем не хотел прямо говорить, кто она. Не хотелось ему объяснять, как умирающая бабка умудрилась под натиском Люцифера передать свой дар.
– Я успокоил тебя?
– Да.
– Хочешь посмотреть мою квартиру? – он улыбнулся. – Я даже подписал договор по…сейчас, подожди. По… аренде жилплощади ровно на два года.
– Какой нелепый намек. – Виктория не смогла сдержать улыбку. – Ты еще на чай меня пригласи.
– Я могу. Чай я купил. И кофе, кажется, тоже. – Смутившись ответил Харон.
Он был серьезен, наверное, слегка даже обижен насмешками девушки, старался не смотреть на нее. И тут Виктория поняла, что «посмотреть квартиру» значит посмотреть квартиру. У него и в мыслях не было с помощью такого жуткого человеческого хода дурманить девушку, чтобы затащить к себе в койку.
– Пойдем. – Виктория почувствовала себя дурой в очередной раз.
Как же так? Даже демон секса порой думает не о сексе, а люди все об этом. Еще и желания свои пытаются перевесить на других.
– Почему у тебя была такая странная реакция? – спросил Харон.
– Да так, не обращай внимания. – Девушка ответила быстрой улыбкой.
Демон снова остановился и внимательно посмотрел на лицо подруги.
– Я повел себя как бестолковый мальчишка? – удивленно спросил он.
– Харон, прекрати копаться у меня в голове. – Вика засмущалась еще больше.
– Нет, детка, объясни мне! – настаивал он. – Я собираюсь пробыть на земле довольно долгое время. Я должен все знать, чтобы больше не выглядеть бестолковым мальчишкой!
– Обычно, если парень предлагает девушке посмотреть на его апартаменты, скорее всего он хочет показать только свою кровать и в действии себя самого. Это стереотипы. Я еще не встречала и не слышала ни об одном парне, который действительно хотел показать квартиру.
– О, – Харон отвел взгляд в сторону. – Ты серьезно подумала, что я так предлагаю переспать? Я настолько неудачник по-твоему?
Он уже улыбался, обнимая девушку, откусывая от нее части своими невообразимыми глазами. Ей же казалось, что она сейчас лопнет от смущения.
– Харон…
– Что?
Он смотрел на рыжеволосое солнце, которое держал у себя в объятиях. Да, она определенно ему нравилась. Он наблюдал за милой улыбкой, за улыбающимися веснушками. Глаза. Сколько же неподдельной радости было в этих глазах. Океан жизни. Демон слышал, как бьется ее сердце, как оно наполнялось энергетикой любимого человека. Харон не мог поверить, неужели, людей, действительно, способны на такую любовь к кому-то кроме себя?
– Ты смущаешь меня.
– Ну хоть какое– то достижение у меня имеется. А то я уже расстроился, что не вызываю у тебя никаких эмоций!
– Ты знаешь о моих эмоциях лучше меня.
– Правда. Но твое сумасшедшее желание дотронуться до моего тела, ощутить мои губы на своих, чтобы я расстегнул следующую пуговицу на рубашке, сильнее сжал твою руку и все то, что происходит у тебя в голове… И твое поведение в реальности… это два абсолютно разных человека. Ты отталкиваешь меня, избегаешь… Я уже начал сомневаться в своих способностях правильно считывать мысли. Скажи мне детка, может, я что-то не так понимаю? Я неправильно интерпретирую твои мысли, а?
– На нас смотрят люди, – прошептала Виктория, не позволяя мужским рукам прорваться туда, куда им хотелось.
Харон отступил. Виктория улыбалась, в ней горело пламя страсти и демон не мог неправильно считать его. Он все прекрасно понимал, но не понимал, почему эта девушка так странно себя ведет. Теперь еще и люди.
– Почему они смотрят на нас? Разве они не делают то же самое? – удивился Харон, взяв девушку за руку, продолжая свой путь к Манежной Площади.
– Делают. Иногда делают даже хуже. Но как правило, они находят себе оправдание, почему им можно так делать, а нам нельзя.
– Ты всегда слушаешься людей?
– Нет. Я не слушаюсь людей. Мне не нравится, что они смотрят на нас.
– Ты хоть представляешь, как сильно они ненавидят нас, целующихся таким прекрасным вечером, в старых улочках Москвы? Может, многим хочется того же…
– Может. – Виктория была непреклонна. – Но большинство смотрит осуждающе. Это все настолько интимно, на это не должны смотреть чужие глаза.
Харон опять остановился.
– Вы меня удивляете! Ты, в частности! Ну как так, детка? Я не понимаю! Говорить о стыде и смущении, при этом в твоей голове творится такой умопомрачительный секс, что я, наверное, с трудом дождусь, когда он вырвется оттуда.
– В этом-то и дело. Я не прочь воплотить его в реальность, но наедине с тобой, а не чтобы весь Арбат наблюдал.
– Я понял тебя. Понял.
Они подошли к красивому дому, архитектура которого явно отличалась от современной. Постройка советских времен, сохранившаяся до наших дней. По этому дому никогда не скажешь, что в нем живут люди.
Харон поздоровался с консьержем и повел девушку за собой. Женщина окинула Викторию презренным взглядом, мысленно обозвав ее проституткой. Демон улыбнулся, услышав ярлык.
– Немного пешком… на третий этаж. Лифтов нет. – Предупредил демон о предстоящем путешествии.
– Я выдержу…всего-то три этажа. – Она улыбнулась и пошла вперед.
Харон открыл дверь и пропустил девушку вперед.
– Вот мое временное пристанище серди людей… – Мужчина закрыл дверь.
Виктория сняла кеды и прошла в гостиную огромных размеров. Харон шел за ней, не сводя глаз с ее затылка.
– Тебе сделать чай? Ты же чаю хотела.
– Да, не откажусь. – Девушка развернулась и заорала не своим голосом, бросившись бежать.
С перепугу не заметив выступающую стенку, девчонка влетела прямо лбом в нее. Без сознания она грохнулась на пол и наступила неожиданная тишина.
Харон удивленно смотрел на лежащую на полу девушку, ничего не понимая. Что так сильно могло напугать ее, что она хотела даже сбежать?
Он поднял ее и отнес на кровать. Вот она, без сознания, в мире сновидений. Одна секунда и Харон уже будет там. Но Вика на его кровати, беззащитная, с растущей шишкой на лбу, с зарождающимся безумием во лбу. Оголенное нежное плечо, на лице выражение страха и отчаяния.
Харон принес мокрое, холодное полотенце, положил его Вике на лоб. Может шишка хоть чуть-чуть станет меньше. Его смущало обнаженная часть тела. Несмотря на свою похоть и едва контролируемую страсть, Харон поправил футболку, спрятав кусочек наготы.
Он поправил ей подушки и сел рядом в кресло, задрав голову к потолку. Мысли тут же начали атаку и мозговой шторм. Земная женщина, реальность, два года отпуска. Сможет ли он дать этой женщине то, что она хочет? Способен ли вообще на это?
Кто-то тихо откашлялся в гостиной. Демон улыбнулся. Он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь и тут же нашел глазами статного мужчину за своим столом.
– Друг мой, – сказал он, вставая из-за стола, – решил проведать тебя… Посмотреть, кому ты принес букет этих прекрасных роз. Виктории, надеюсь?
– Люцифер, рад тебя видеть в столь приподнятом настроении. По договору я должен сделать эти два года прекрасными, а если получится, может, и идеальными.
– Ты прав, прав. – Люцифер стоял у окна.
– Как дела дома? – Харон все-таки добрался до чая. – Выпить что-нибудь?
– О, нет, – мужчина развернулся лицом к демону. – Я здесь по делу. Мне что-то мешает в спине уже второй день. Ты мой ближайший друг. Будь добр, посмотри, что там у меня…
Люцифер скинул рубашку на пол и…
Харон много раз видел своего владыку в таком виде, но каждый раз у него замирало сердце, на лице был неописуемый восторг, а в глазах – едва выносимая боль.
Люцифер стоял к нему спиной, а вместо лопаток возвышались огромные белые крылья. Они были такие величественные, мощные, представляя, сколько пережил их хозяин, спускаясь на них сверху, Харон все больше и больше приклонялся уважением и преданностью. Не надо было смотреть ни на тело, ни на лицо, ни в глаза их хозяина, достаточно было просто посмотреть на могущественные крылья. А какие же они белоснежные! В облачную погоду, пропитанную меланхолией, они обжигали глаза своей божественной белизной. Если на величественные перья падали лучи солнца, то глаза просто слепли. Гладкая и белая поверхность отражала лучи, отправляя их в обратное путешествие по космосу, лишая зрения несчастных.
Конечно, демоны были сильнее людей, но даже им жгло глаза. Слишком яркий свет. Словно в глазах сверкнула молния, но не исчезла тут же, как положено, а осталась в глазах, крепко покрыв своей безжалостный пеленой зрачок.
В голове пульсирует глазная боль. Люцифер раскрывает свои крылья. Харон, бросив свой чай, сквозь терзающий глаза свет, направился к Люциферу узнать, что беспокоит его.
Осматривая могущественную спину, плавные переходы в крылья, рыдая, демон заметил, что у правого крыла торчит длинное перо, которое утыкается в поясницу. Несмотря на свою мягкость, нежность, оно было довольно твердым. Если Люцифер прятал крылья, то оно словно металлический кинжал, впивалось чуть правее позвоночника.
– Перо. Люцифер, здесь перо. – Вытирая кровавые слезы больных и ослепляемых глаз, прошептал Харон. – Что мне делать, оно еще не до конца вышло.
– Ну так вырви его, поскорее, чтобы я не мучал твои ослабшие глаза.
Харон дернул мешающее перо, Люцифер усмехнулся и тут же подхватил рубашку с полу, пряча крылья.
– Прости, друг мой, что вновь ослепил, но кто мне еще поможет, кроме тебя? – он улыбнулся, застегивая пуговицы.
– Кто? – удивился демон. – Да кто угодно! На моем месте мечтает оказаться минимум пол земли и уж точно весь ад. Это же честь, Люцифер.
– Конечно. Я не сомневался. Проблема лишь в том, что знающих о моем сиянии крыльев можно посчитать по пальцам на одной руке. А на дураков не хватит даже всех пылинок мира. Глупцы просто будут слепнуть, корчась от боли. Как ты считаешь, когда их глаза будут выжигать словно кислотой, они будут думать о предоставленной им чести?
Харон улыбнулся и опустил голову, Люцифер как всегда веселился.
– А если все равно будут считать это честью? Ты допустишь их пожизненные муки в слепоте?
– Ох, друг мой, ну что же я садист? В таких случаях всегда действенна сделка. Заключаем. Забираем. Исчезаем. Кстати, ровно через две минуты откроет глаза та, которая в агонии от одного лишь вида твоего лица. Если у тебя есть еще что спросить по срочным вопросам, спрашивай.
Харон смотрел на длинное перо, лежащее на полу и больше не улыбался. Его лицо помрачнело, укрывшись тяжелой серьезностью.
– Зачем ты дал ей силы ведьмы?
– А как бы она смогла произвести на меня впечатление и «заставила» прийти, если бы я не дал их? Я не могу позволить себе спуститься к ней после всего того бреда, что она вытворяла, начитавшись глупостей в просторах интернета и книгах. Но, ты же не держишь на меня зла?
– Нет. Наоборот, я в предвкушении путешествия и разнообразия. Стоит ли мне говорить ей об ее новых возможностях?
– Нет, друг мой, позволь ей тоже повеселиться. Я уверен, это миссия будет увлекательна не только для тебя. Я ведь тоже наблюдаю за вашими отношениями. Увидимся.
Люцифер улыбнулся и исчез в ту самую секунду, когда Виктория набрала полные легкие воздуха, содрогнулась от ужасных воспоминаний и открыла глаза.
В комнате царил легкий полумрак. Шторы плотно задернуты, да и солнце садилось с другой стороны дома. Виктория неподвижно смотрела на огромный шкаф, стоящий вдоль всей стены. Она смотрела в зеркало и не моргала, боясь, что кто-нибудь вылезет оттуда.
– Харон, – прошептала она имя, в которое верила.
Девушка видела спасителя в демоне, защитника. Она верила, что он не даст ее в обиду, никому не позволит сделать ей больно.
Вика провела рукой по лбу – мокрое холодное полотенце свалилось на пол. Чувствуя легкое головокружение и тошноту, Вика присела на кровати, все также неотрывно таращась в зеркало.
Дверная ручка плавно опустилась вниз, сердце сжалось в кулак, дыхание сперло. Девушка ждала. В комнату вошел Харон и Вика тут же бросилась ему в объятия. Организм был слишком слаб и она едва не упала, когда мужчина подхватил ее, разглядывая перепуганные глаза и маску ужаса на лице.
– Ты все еще слаба, – прошептал он, убирая прядь выбившихся волос за ухо.
– Что это было? – загробным шепотом спросила Виктория.
– О чем ты говоришь, детка?
– О мужчине.
Харон удивленно посмотрел на лежащую у него на руках девушку. Ему уже закралось подозрение, что это может быть за мужчина и почему демон его не видел. Харон уселся вместе с Викторией на огромную кровать, которая явно превышала все размеры стандартного евро. Демон изучал лицо в смятении, вытаскивая по атомам пропитанные самобичеванием ниточки, примеряя на себя новое чувство. И одного он не понимал: как можно испытывать столь обширную гамму чувств?
– С петлей на шее. Он стоял около стола, потом резко направился на меня. Я испугалась. У него такое лицо… Пустое и безжизненное. Неужели ты не видел его?
Харон отрицательно покачал головой.
– Почему я их вижу? Что со мной стало? Может я, действительно, сумасшедшая? Милый мой.
Девушка положила свои холодные ладошки на теплые, щетинистые щеки молчаливого мужчины. Она пыталась ощутить каждый сантиметр его баснословного лица, убеждая себя в более или менее здравом уме. Чувствуя, как сквозь заледеневшие от страха руки, пробегает его тепло, как оно стреляет по капиллярам, пробуждая их от внезапного зимнего сна в прекрасный осенний вечер. Виктория прикоснулась губами к его. Она закрыла глаза. Вот то тепло… пожар, который она искала, чтобы согреться, чтобы понять, что она – живая. Нет сумасшествия. Жизнь бьет ключом.
Харон не шевелился, лишь сладострастно отвечал девушке на поцелуй. Нет, он не превратился в человеческую ханжу, он просто боролся и укрощал свои сумасшедшие чувства, измывался над полыхающей страстью и желанием схватит рыжеволосую пигалицу и все-таки продемонстрировать свой многотысячелетний навык творить что-то необычное и невозможное среди людской пучины обыденности и банальности.
Но Харон и пальцем не тронул девушку. Он умел ждать.
Виктория же проникала в поцелуй все глубже, думая, что она приобретает рассудок, на самом деле, не замечая, как быстро теряет его в реальности. Чувственные губы мужчины играли шутки с ее разумом. Ее непослушные руки, блудливо и так неуклюже пытались расстегнуть пуговицы на рубашке, чтобы дотронуться до «божественного» тела. Она так хотела почувствовать жизнь, струящуюся сквозь мышечную ткань в черную душу.
– Нет, нет, нет… Я должна остановиться, раз ты не останавливаешь меня… – прошептала она, крепко обняв окаменевшего мужчину.
– Знаешь, сколько сил мне понадобилось, чтобы не наброситься на тебя и на собственной шкуре не узнать, что значит изнасиловать? Я уже прекрасно знаю, что дальше, чем детские поцелуи, ты не позволишь мне зайти. Кстати, напомни мне, почему?
– А…
– Подожди, я сам. Романтика, да? – он бросил на нее ядовитой взгляд исподлобья, застегивая пуговицы. – Мы изучаем, что такое романтика. Я помню, детка, помню.
Харон встал с кровати и добавил немного света, поправляя волосы и воротник. Виктория закрыла глаза и упала на кровать.
– Я такая дура… – тихо сказала она.
– Не согласен.
– Нет, Харон. Со мной явно что-то не так. Если я не сумасшедшая, то я – дура.
– Твой чай остыл, детка. Пойдем, я сделаю новый и ты поделишься своими мыслями и страданиями по поводу того, что тебе мешало сейчас просто сказать мне «да». А ведь ты так хотела это сказать. Я слышал, как ты умоляла свое упрямство, а оно твердило о романтике. Ты расскажешь мне подробнее, к чему мне следует приготовиться, углубленно изучая романтизм начала XXI века?
Виктория едва слышно рассмеялась, все также лежа на кровати. Она все еще не могла смириться и понять, что демон без всякого труда проникает в ее голову и поглощает все ее мысли, а потом, словно острое копье, бросает их в девушку с намеком: «на, смотри, о чем думала твоя несносная голова, в то время, когда тело не было так безупречно».
– Ты просто невозможен. Прекрати лазить у меня в голове.
– Увы, это невозможно, детка. Я слышу твои мысли так же явно и четко, как твой голос.
– Как ты их отличаешь от реально сказанного?
– Как лингвист…по контексту. – Харон улыбнулся. – К тому же, если бы все, что ты думаешь, я бы воспринимал как сигнал к действию, у нас бы уже было, о чем написать, по крайней мере, одну книгу. А некоторые мысли, я вообще не уверен, что ты когда-либо попросишь осуществить. К сожалению…
Виктория села на кровати, пытаясь понять свое самочувствие. Вроде она пришла в себя, но воспоминания о мужчине ее не покидали. Сквозь смех и наслаждение, она прогоняла дурное видение. Но все ее усилия были тщетны.
Как только они вдвоем вышли на кухню, Виктория поняла, что мужчина-то никуда не делся.
– Харон, – прошептала Вика, впиваясь мертвой хваткой в руку демона.
Он уставился на девушку: бледная, глаза перепуганные, руки дрожат. Харон уже грешным делом подумал, что девчонка сейчас опять грохнется в обморок от страха. На всякий случай он приобнял ее.
Виктория смотрела в одну точку, не шевелилась и не дышала. Ее пальцы судорожно сжимали мужскую руку, ища в ней защиту и поддержку. У нее были такие холодные пальцы и такие цепкие. Сердце колотилось в бешеном темпе, грудь тяжело вздымалась, вытесняя использованный воздух. Девушка смотрела на того, кого Харон не видел.
– Он здесь? – тихо спросил демон девушку.
Она молча кивнула в ответ, не отрывая взгляда от духа.
– Что он делает?
– Смотрит. Показывает на шею… – Вика еле сдерживала слезы.
– Что это значит? – Харон внимательно смотрел на девушку.
– Да откуда же я знаю! – всхлипнула она. – Но мне так больно внутри. Сердце болит. Оно пустое и разбитое. Меня кто-то подвел, предал. И это невыносимая боль, удушающая, давящая. Нет сил терпеть. Нет сил жить… – Виктория закрыла глаза и вздохнула. –… Девушка. Очень красивая. Большие светло-голубые глаза… как у куколки. Радостные и любящие жизнь. Любовь. Сердце переполнено любовью к этой девушке. Сердце бьется лишь потому, что ее сердце бьется. Я дышу потому, что она дышит. Какая же она нежная, ласковая…
– Вика… – прошептал демон, ничего не понимая.
Девушка висела у него в руках, словно спущенный воздушный шарик. Закрытые глаза, сухие губы и такая безмолвная маска отчаяния и нестерпимой боли.
– Виктория, – Харон позвал чуть громче. – Оставайся со мной… Эй…
– В то утро, я захожу в квартиру. Она с ним. Она. С ним. В моей постели. Боль. Больно. Пусто. Мучения… Она ушла с ним. Петля на шее…я больше не чувствую боли. Больше нет отчаяния. Осталась лишь пустота… и скитания.
Виктория открыла глаза. Слезы катились по щекам, глаза блеклые и безжизненные.
– Эй, детка… В чем дело? – Харон дотронулся до ее лба.
– Я не знаю, Харон… – девушка окинула усталым взглядом мужчину.
Он подхватил ее на руки и посадил на широкий подоконник, переживая, что девушка вот-вот грохнется.
– Мне так плохо, у меня даже нет сил двигаться, нет сил сделать вздох. Такое ощущение, что я прошла огонь и медные трубы.
– Я пережил все эмоции, о которых ты сейчас говоришь. Вместе с тобой я пришел и почувствовал их на своей шкуре… Но я не понимаю, что это было. Примерно то же самое я испытываю каждый раз, когда заглядываю в прошлое какого-нибудь человека. Но что было с тобой – я не знаю.
