Дарина Грот
Без Границ
Вика смотрела круглыми глазами на собеседницу. Сказать, что она ничего не понимала, это ничего не сказать.
– То есть, Вы берете меня на работу? – тихо и неуверенно переспросила она.
– Конечно! – воскликнула Анна, – все в порядке?
– Да, абсолютно… – Виктория смутилась еще больше.
– Что ж Вика, вот список, подготовьте и приходите. Ваш телефон у меня есть. Мой – вот. Будут вопросы, звоните без стеснения, отвечу на все.
– Хорошо. Спасибо. Я пошла?
– Да, конечно, идите. Прошу Вас, не затягивайте с документами.
– Хорошо. До свидания. – Вика выскользнула за дверь и остановилась в коридоре, тяжело дыша.
В коридоре не было ни единой души. Когда Виктория пришла, с ней было еще четыре человека…. Коридор пуст.
Девушка посмотрела на часы и ахнула: ее собеседование длилось два с половиной часа! Как же так?
Виктория ничего не помнила. Рядом никого не было, кто бы мог объяснить наистраннейшие приключение на собеседовании.
Не успела она выйти на улицу, как рядом появился Харон. Он был улыбчив, можно сказать, даже весел. Виктория же напротив, выглядела удрученно.
– Ну как? – поинтересовался Харон, исполняя один из увиденных в мире людей жестов: он взял ее за руку.
Девушка не смогла не улыбнуться. Ей безумно было приятно внезапное прикосновение любимого мужчины. Его теплая рука тут же заставила вздрогнуть нервную систему, очнуться от долгого сна.
– Меня взяли… на работу. – Вика вернулась на землю, борясь с опьяняющим желанием, чтобы его рука, продолжила свой тернистый путь.
– Я даже не сомневался. – Демон лукаво улыбнулся.
– Почему ты так улыбаешься? – Виктория что-то заподозрила.
– Ты очень сочная внутри… – Сообщил Харон и прикрыл глаза от удовольствия.
– Не поняла? – Вика нахмурилась еще сильнее. – Что это значит?
– Я подселился к тебе во время собеседования.
– Ты…что? – она вытаращила глаза, рассматривая самодовольное лицо демона.
– Подселился. Я отправил твою душу в районы преисподни. Погулять. Сам занял твое тело, чтобы помочь с собеседованием. Как тебе просторы небытия? На мой вкус, немного запутанно.
Девушка слушала его, в очередной раз будучи не в состоянии поверить ни одному слову. Что бы Харон не говорил, звучало как отрывок из книги о ведьмах или из какого-то мистического сериала. Ну как в такое можно поверить? И, конечно, Виктория не могла. Она стояла в недоумении, пытаясь хоть как-нибудь перенаправить фантазию в позитивную сторону.
– Не переживай. Демоны вообще часто подселяются к людям.
– Зачем?
– Как зачем? – удивился Харон. – Питаться энергией. Если ты утром просыпаешься и перед твоими глазами воспоминания о черной пустоте, вместо прекрасного сна, то можешь быть уверена, в ту ночь тобой кто-то питался.
– Ты что, серьезно сейчас? – Виктория все еще не верила.
– Как никогда. Это нормальное, частое явление. Люди ничего не подозревают, чувствуют амебную сопливость и уверены в том, что всю ночь разгружали вагоны, пока лунатили.
– То есть, ты питался моей энергией?
– Нет. Я проходил собеседование. С первых твоих слов я уже знал, что ты провалишь этот важный разговор. Прости мою самостоятельность, но я решил, что тебе непременно нужно помочь. Сколько времени ты ходила по собеседованиям? Два? Три месяца? Я же справился за один раз.
Девушка шокировано смотрела на стоящего перед ней мужчину. Неужели, все что он говорил, имело хоть какое-то отношение к реальности? Десятки разнообразных вопросов изничтожали рассудок.
– Получается, ко мне может… «подселиться» еще кто-то? – с опаской спросила Вика, хватая его за руку.
– Гипотетически – да. Даже самые низшие чины, не говоря уже о высших. Но не надо переживать, дорогой мой человек. В ближайшие два года этого никто не посмеет сделать. Предугадывая твой вопрос «почему?», отвечаю: у тебя очень мощная защита в виде меня. Так что спи спокойно…или не спокойно, если ты, наконец, позволишь мне дотронуться до тебя. Позволишь?
Его янтарные глаза смотрели в глубину души девушки. Они улыбались, слыша ее мысли, полные самоотверженного желания.
– Ты никогда никого не насиловал? – выскочил вопрос из ее рта.
Демон усмехнулся, покачал головой, крепко сжал ее руку и пошел вперед. Вика шла на полшага сзади, ругая всякими гадкими словами себя за идиотский вопрос. Внезапно демон остановился и подтянул к себе девушку.
– Я не вижу таких мыслей в твоей голове. Ты этого хочешь?– с абсолютно серьезным выражением лица спросил он.
Вика занервничала и отрицательно покачала головой, пряча глаза и матеря себя еще сильнее.
– В постели я дамский угодник. Если женщина хочет то, что ты сказала, я это сделаю. Но я действительно не вижу такого желания в твоих мыслях, от того делаю вывод, что вопрос был задан просто так. Почему?
– Я не знаю… Вообще люди любят задавать вопросы просто так. Когда на самом деле им совершенно безразличны ответы. Я спросила, потому что ты всегда спрашиваешь: «Могу ли я, можно ли мне, согласна ли я». Ты всех их спрашивал или только меня?
– Ох, детка, ты затронула очень серьезную тему. Давай присядем где-нибудь, я тебе расскажу, как это работает.
Без разбора, они зашли в первое попавшееся место, где были столы, заказали по напитку и уселись решать сложные вопросы.
– Понимаешь, человеческое дитя, ад – очень гуманная штука. Мы никогда ничего не делаем против воли человека….
– Кроме подселения, да? – усмехнулась она.
– Это производственная необходимость.
Харон улыбнулся в ответ, думая о том, что перед ним сидит мощный дух ведьмы, который к ней подселили. Подселение – опасная штука и даже демон это понимал, но не хотел ничего этого рассказывать и без того перепуганной девушке.
Дух может подселиться по собственному желанию, а может и по желанию ведьмы… Харон не хотел об этом думать. Он прекрасно знал, чем может, да и скорее всего, закончиться ведьмовское подселение. Это же своеобразная порча! Ведьмы чаще всего подселяют в непонравившегося им человека что-то типа лярвы, низкосортного душка, но от него, как и от тараканов, очень сложно избавиться. Практически невозможно.
Подселенный дух постепенно начинает уничтожать человека изнутри. Со временем несчастного невозможно даже узнать. Из молодого жизнерадостного живчика выходит угрюмый, ничего не хотящий, меланхолик, который мечтает лишь об одном – умереть. И тут в игру вступает судьба: он все-таки погибает. Врачи разводят руками, перекидываю вину на психиатров, последние все валят на случай, чуть-чуть на невнимательность и на депрессию. В результате никто не виноват, а между тем, дело-то сделано.
И нужно ли все это было Виктории? Благоразумный посланник ада подумал, что, конечно же, нет.
– Почему вы ничего не делаете против воли человека? Неужели, если человек страдает во время или после столкновения с кем-то вроде тебя, то страдает он, потому что сам захотел?
– Именно, – он окинул собеседницу добрым, но уставшим взглядом. – Это наш кодекс. Никто не вредит человеку, пока он сам не захочет. Я говорю не о посредственном контакте души и, как вы это называете, сверхъестественной субстанции. Вообще, естественно, существует много пунктов и подпунктов, о которых никто не знает и не предупреждает. Это уже как повезет, как справится хранитель и насколько он силен. На самом деле, детка, все очень сложно. Соблюден кодекс чести. Это в сказках у людей Бог хороший, Сатана – плохой. В действительности же, что Бог, что Люцифер в первую очередь, очень философские персонажи. У них у обоих все очень сложно и в то же время интересно устроено. Это для людей они натуральный инь-янь, но я-то знаю, что у них есть общие черты, и самая сильная и значимая, общая черта – дух соревнования.
– Соревнования? – Виктория слушала с неподдельным интересом.
– Именно! – Улыбнулся демон. – Простите, еще, пожалуйста, чай и…пиццу.
Харон перевел взгляд на девушку, нахмурился, глядя как она вертела в руках пустой стакан. Он читал ее глаза.
– … Пиццу с морепродуктами, – не отрываясь от оливковых глаз, сказал Харон. – и, добавьте больше сыра.
Официант кивнул и ушел. Виктория улыбнулась и опустила взгляд.
– Как ты это делаешь? – спросила она.
– Дорогая моя, – он наклонился к ней поближе, – ежедневно, ежечасно, скорее ежесекундно, я слышу десятки сотни голосов и среди них я отчетливо вычленяю твой, о чем-то просящий меня, умоляющий. Порой невыносимо просящий прикоснуться… Но я держусь. Больше сыра и морепродуктов… Хорошо. Я понял тебя.
Виктория не переставала улыбаться. Сказка, дурацкая мистика, но демон на земле не более двух суток или около того. А девушка уже считала себя самым счастливым человеком на земле. Никогда в жизни она не испытывала такой огромной, необычный спектр эмоций. И, конечно, она была полностью и бесповоротно помешана на любви к нечеловеческому, к коварному, лживому существу. Она ни разу за все время не подумала, что она – дура! Она не считала, что любить – дурно. Неважно кого при этом. Это общество навешало ярлыков, что любить бедняка – стыдно, а толстобрюхего миллиардера – стыдно, но хорошо. Любовь не знает, что такое зазорно, общество – знает. Более того, оно решает и навязывает свое мнение. Окружение говорит, кого любить хорошо, а кого плохо. Чтобы выжить, приходится прислушиваться… Лишь только тем, кто не влюблен по настоящему. Общество может навязать свою волю только тем, кто не испытывает искренних чувств, не понимает того, что слово, неважно кем сказанное, может убить.
Девушка погрязла в сказке, красоте лица демона. Она сходила с ума, когда видела, как мило и выразительно поднимался уголок его губ; зачарованно смотрела, как его глаза пожирают ее, так сладко они прищуриваются, разглядывая ее в упоительном экстазе; движение его рук, плавные, змеиные и такие нежные, несмотря на всю мужскую грубость; его запах… О боже, его запах. Один лишь он манил и без того безумную голову. Его невозможно описать, но почуяв его, Вика просто хотела, чтобы этот мужчина обнял ее, прижал к себе, поцеловал; чтобы она почувствовала себя защищенной; звук его голоса, слишком пьяняще-манящий, голос можно было слушать часами, струящийся сквозь разум, окутывающий собой сознание. И даже, когда Харон молчал, эхо его голоса продолжало звучать, не отпуская от себя ни на секунду.
– Почему между вашими мирами идет соревнование? – Виктория пыталась отвлечь себя от мыслей о Хароне.
– Запутанная, тяжелая…война. Бог всегда хотел быть хорошим. Он хорошо говорил, красиво, люди ему верили. Верят до сих пор. Но он не дал им права выбора и смело говорит о своих благодетелях, выставляя себя сундуком хороших качеств. Мы были низвергнуты по его воле… Мы отреклись и теперь у нас есть право голоса и выбора. Люцифер – строгий властитель, может обязать кого-то делать то, что ему надо, но он никогда не будет заставлять людей верить в него. Люцифер всегда призывал людей к материализму. Бог, в свою очередь, говорил об идеологии, о любви к тому, кого люди даже никогда не видели. Господь вообще не очень любит посещать своих подчиненных… Люцифер не брезгует спуститься к людям, провести с ними пару недель….
– Люцифер живет среди людей? – Удивилась Виктория.
– Бывает. Когда ему становится тягостно, он опускается на землю. Богу тягостно не становится, ну или он просто не хочет к вам спускаться. Своими антигосподними делами вы его и так утомили. Я не хочу погружать тебя в наше «небесное» недопонимание. Оно длится уже не одно тысячелетие и порой мы уже сами не понимаем, за что и почему происходит то, что происходит.
– Мда… – Виктория вздохнула, – разногласия – всегда неприятно. Так значит, вы всегда спрашиваете разрешения?
– Практически.
– Подожди! А если вы хотите убить, тоже разрешения спросите?
– Как-то я сказал тебе, что демоны много врут… Если я хочу кого-то убить, то это дело – нехитрое – заболтать человека и заставить его самого согласиться на свою смерть. Если перед тобой Абаддон, то он даже спрашивать не будет ничего. Просто оторвет голову и съест. На самом деле, Виктория, у каждого духа, демона, черта – свой индивидуальный характер. Кто-то захочет поиграть с тобой, кто-то поговорить, кто-то просто распотрошит на микрочастички и атомы…
Виктория еще долго пытала Харона вопросами о мироустройстве ада. Демон покорно отвечал на все и практически не лукавил.
Внезапно, ему показалось, что Виктория – не самая худшая компания в мире. Более того, она ему нравилась. Конечно, он понимал свое природное влечение к женщинам. Они все ему нравились, правда на одну ночь. Но Харон никогда не обещался с ним ни до, ни после секса. Виктория стала первой женщиной из человеческого мира, с которой демону привелось проводить время. Он поймал себя на мысли, что ему интересно, как складывается жизнь у человека, что и через что он проходит, что чувствует, как переживает. Ведь Харон смотрел на людей лишь сквозь сны…Он привык к тому, что сон – это то, чего не существует. Те люди, во сне, ничего не знают об истинности чувств, не знают, что такое стыд, смущение. Безликое существование в тени собственного сознания. Харону действительно стало интересно, насколько сильно люди вживаются в реальность, забывая о своем истинном характере.
– Наверное, теперь моя очередь дальше задавать вопросы, да, детка? – Харон открыл дверь, пропуская девушку вперед.
– Похоже на то, – она улыбнулась ему, с опаской взяла его за руку.
– Почему ты отталкиваешь мою ласку? – стиснул он ее пальцы, но держался на расстоянии. Ведь стоило ему позволить себе чуть лишнего по отношению к девушке, как она тут же теряла самообладание и вряд ли от нее тогда можно добиться каких-либо ответов.
Виктория отвела взгляд в сторону. Вот он и стыд, и смущение в единой форме, тесно сплетенные между собой. Красные щеки, щенячий взгляд. Харон слышал ее стыдливые мысли и улыбался.
– Я же говорила тебе….романтика.
– Да, да я помню… Я просто не очень понял, когда ее сроки заканчиваются. Сколько времени отводится на романтику у людей?
– Харон, ты задаешь такие вопросы, на которые я, к сожалению, не могу ответить. Я бы очень хотела знать, но, правда, не знаю. Это непредсказуемо… Давай просто будем жить и я буду наслаждаться твоим присутствием… потом и всем остальным. Извини.
Девушка достала мобильный, разрывающийся в сумке.
– Вась, привет! – Вика одарила замолчавшего Харона извиняющейся улыбкой. – Да, конечно. А что случилось? Уже? Встретиться?
Виктория снова виновато посмотрела на Харона. Она была в замешательстве. Подруге нужно было пообщаться, поделиться своими чувствами и переживаниями. А с другой стороны, Харон, чьи переживания Виктории хотелось знать не меньше.
– Хорошо, через сколько ты сможешь подъехать на Маяковскую? Жду тогда на площади… Харон, – Виктория обратилась к мужчине. – Поехали со мной, я познакомлю тебя с Василисой. Она моя хорошая знакомая…подруга.
– Подруга? – переспросил он. – Интересно звучит «подруга» от человека, который всем нутром отрицает дружбу, потому что не раз был предан друзьями. Почему ты снова начала верить людям и называть их друзьями? Разве это не было больно? Разочарование не оскорбило тебя до глубины души? Я вижу твои воспоминания… Вот здесь больно, когда тебя предают те, кого ты любишь? – Он взял ее за руку и приложил к своей груди. – Очень больно… Я чувствую каждый твой нейрон. Откуда в тебе столько сил снова называть кого-то другом?
У Виктории стояли слезы на глазах. Он все еще держал ее за руку у своей груди, а всю боль снова вспоминала девушка.
Конечно, он безупречно капался в прошлом Виктории. Он отчетливо видел лица тех, кого она могла называть другом и то, как эти люди предавали ее, растоптав сердце, плюнув в душу. Он снова ворошил больное прошлое, словно острые вилы пронзающее сухую солому.
Вика ничего не ответила, лишь смотрела в глаза мужчины, пораженная нахлынувшими воспоминаниями. По ее щеке катилась слеза. Демон неотрывно наблюдал, как остается мокрый след на бархатной коже. Он смахнул ее и поцеловал девушку в щеку.
– Не стоит… – прошептал он, – Слезы – слишком сильные частички, несущие в себе огромную кучу информации. Не стоит лить их понапрасну. Прошлое, плохое прошлое – должно обдумываться, но не оплакиваться. Нужно быть благодарным своему прошлому за то, что сегодня ты такая. Твоя подруга уже вышла из второго вагона и не может понять, в какую сторону ей выходить.
Виктория рассмеялась, вытирая слезы. Харон улыбнулся, запоминая, где локализуется вся боль предательства.
Они вдвоем стояли на площади, в пятнадцати метрах от входа в метро. Наконец, из-за дверей показалась Васька.
Виктория, увидев ее, обрадовалась и в то же время начала нервничать. Ведь они с Хароном не придумали их историю встречи и знакомства… Вике вовсе не хотелось врать. Но и сказать, что «знакомься, это чувак из ада, я продала душу дьяволу за его любовь» – совсем не хороший вариант.
Но появление какой-то женщины, идущей рядом с Василисой, немного остудило Вику.
– Викуся, привет! – еще издалека крикнула подруга.
– Привет! – ответила она и кивнула женщине.
Та ничего не ответила, лишь молча и проникновенно смотрела на Вику в ответ. Виктория пожала плечами и переключила свое внимание на Василису.
Подруга смотрела на Харона. Оно и понятно. Харон был очень притягательным мужчиной. На него просто хотелось смотреть…всегда и везде. Его черты угодили бы всем.
– Это Харон. – Представила своего спутника Виктория.
– Вася…лиса. – Девушка даже не собиралась скрывать свой восторг, желание смотреть и немного вспыхнувшую зависть. Васька перевела взгляд на Вику, явно ожидая объяснения этого странного и совсем неожиданного знакомства.
– Мы с Хароном….э… – Девушка мялась не зная, как, и самое главное, что сказать.
– Виктория – моя девушка! – ситуацию спас демон.
– Слушайте, ну прикольно! – ничего не понимая, сообщила Вася. – Так, ладно, вы двое, расскажите мне свою историю в кафе, ибо я безумно хочу есть.
Не споря, все двинулись к подземному переходу. Каждый из них чувствовал себя по меньшей мере странно. Виктория не планировала встречаться в тот день с подругой. К тому же она неловко себя чувствовала из-за женщины, идущей рядом с Василисой. Ведь Васька даже не представила ее! Словно ее там и не было!
Харон все думал над брошенной фразой – «она моя девушка». Что он должен делать, чтобы Василиса поверила в это.
Виктория с Хароном уселись за стол, а Василиса с женщиной отправились покупать еду. Девушка испепеляла взглядом своего «молодого человека»
– Что я не так сделал? – наконец, спросил он еле слышным шепотом.
– Нет, нет, все так. Мне понравилось то, как ты сказал Ваське о нас… Теперь надо придумать историю знакомства…
– О, – перебил ее демон, – положись на меня и не забывай подыгрывать.
– Господи, все с ума посходили! Еле взяла поесть. Фух. Ну рассказывайте: что, где, как?
Демон бросил взгляд на свою девушку. Василиса неотрывно смотрела за ними двумя, чуть ли не с оберткой поедая бутерброд.
– Может, лучше с тебя начнем? – аккуратно переспросила Вика.
– Ну уж нет! – покачала пальцем подруга. – У меня стандартное спустя-трех-месячное– расставание. А вот у вас… у вас что-то необычное. Где вы познакомились, Харон?
Василиса переадресовала свой вопрос к мужчине, поняв, что подруга просто стесняется.
– Три месяца назад я ехал в метро… Увидел девушку, которая что-то неотрывно читала в тетрадке. Она склонилась над письменами как коршун, правда, спрятавшись в рыжих волосах. Я наблюдал за ней, никак не пытаясь себя проявить. Я, честно говоря, был в исступлении. Что-то было в этой рыжей бестии…демоническое. Я не мог оторвать взгляд. Через пару станций я понял, что хочу, чтобы эта девушка посмотрела на меня. Я не просто хочу, я жаждал этого. И, наверное, силой мысли, я заставил ее взор подняться от исписанных листов и посмотреть на меня. Ее темно-оливковые глаза изучали мое лицо в течение нескольких секунд и этого времени мне хватило понять, что я просто обязан узнать ее имя и, по крайней мере, телефон.
Демон замолчал и улыбнулся. Обе девушки смотрели на него, открыв рты. Василиса забыла, что вообще есть хотела. Виктория же слушала красивую сказку, в душе немного расстраиваясь, что все на самом деле было совсем по-другому.
– И что было дальше? – с набитым ртом спросила Васька, вспомнив, наконец, о еде.
Харон продолжил свой увлекательный рассказ. Виктория посмотрела на женщину, сидящую рядом с Васькой. Она молчала. У нее были такие безликие глаза. Вика никогда в жизни не видела таких глаз. Просто пустые, жуткие и бесцветные, словно невзрачные линзы, купленные за полкопейки на распродаже в секонд-хенде. Зрачок был заляпан жирными пальцами, цвет вообще стерся. В такие глаза невозможно долго смотреть: отведешь свой взгляд либо, потому что жалость взыграет, либо страшно станет.
И Виктории было не по себе от того, как эта тихая женщина смотрела на нее. Не по себе ей было и от ее бледности и бледно-розовых губ, потрескавшихся вдоль и поперек. Они были такие сухие, что у Виктории инстинктивно возникло желание дать женщине воды, хоть как-то помочь.
– Кто это? – спросила Вика, перебив рассказ Харона.
– Где? – Васька начала оглядываться.
– Женщина, которая сидит рядом с тобой. Ты нас не познакомила.
– Женщина? – удивленно переспросила Васька, рассматривая пустые стулья рядом.
Харон нахмурился. У него было такое серьезное лицо, словно он был на грани открытия чего-то очень важного. А может, оно так и было. Василиса улыбнулась, положила остаток бутерброда на поднос и внимательно посмотрела на подругу.
– Женщина, значит, – подытожила она. – Какая женщина? Вик, ты чего?
– Вот эта! – уже не так уверено произнесла Виктория, глядя в глаза незнакомке.
– Послушай, ты начинаешь меня пугать. Здесь нет никакой женщины. – Василиса демонстративно встала и плюхнулась на пустой стул.
Похоже, кроме Виктории никто не видел, как сероватое облако тумана взвелось вверх, после того как Василиса села на «тетушку» и в другую секунду, оно снова опустилось на другой стул, но все равно рядом с Василисой.
Постепенно до Виктории начало доходить, что за женщину она видит, которую никто не видит.
– Ты что, тоже не видишь ее? – со страхом спросила Вика Харона.
Мужчина однозначно покачал головой, отнимая у Виктории последнюю надежду, что она – не сумасшедшая.
– То есть, ты все еще видишь ее? – спросила Василиса.
– Нет. – Быстро ответила Вика и отвела глаза от женщины. – Нет. Я пошутила.
– Я рад, что это была шутка. – Харон решил хоть что-то сказать.
Он-то, конечно, больше всех понимал, что никакая это не шутка. Он прекрасно помнил слова Люцифера и слишком опасался того момента, что произойдет в будущем. Блуждающая ведьма рядом с демоническим существом не есть хорошо ни для ведьмы, ни уж тем более для него…
– Ну чудненько. – Воскликнула Василиса и устремила свой взор на мужчину. – Харон, как романтично вы познакомились!
– Да, – мужчина отвлекся от размышлений. – С той самой минуты мне кажется, что я столкнулся с любовью и хочу, чтобы она была рядом.
Василиса беспощадно пытала несчастного демона вопросами, на которые он отвечал, давая полную волю и свободу своему бесподобному воображению. Он учился говорить в реальности, внимательно следя за реакцией девушки. Ему было важно понять, что ей нравится, что – не очень. Попытка внедриться, погрузиться в человеческую психологию, которая казалась демону чем-то невозможным, непостоянным. Он говорил что-то смешное, ему так казалось, он ожидал, что девушка улыбнется, но на ее лице было лишь смущение и озадаченность. Он пытался говорить о серьезных вещах, а она улыбалась. Что могло происходить в ее голове? Как с этим работать, он тоже не знал.
Виктория же более не слушала сказки Харона. Она смотрела на то, что никто не видел, на то, что ни для кого не существовало. Она смотрела на женщину…на дух, преследовавший ее подругу.
Виктория отвела взгляд, мысленно обозвав себя сумасшедшей дурой. Какие духи? Разве могут они существовать? Идиотизм. Вика больше не хотела думать об этом. Нет никаких призраков, духов и всех остальных мертвецов.
Вика уставилась на Харона, пытаясь переключиться на его бесподобную красоту.
Василиса же рассказывала уже о своих больных чувствах после расставания с молодым человеком, которого Виктория даже не успела увидеть. Подруга говорила о том, что жизнь несправедлива, так жестко издеваться над ней. Задавала вопрос: «Когда же я смогу влюбиться?». Переживала, переживала, переживала.
Харон все слушала, внимательно слушал и вовсе не понимал, что происходит с этой девчонкой. Ведь демон слышал не только то, что она говорила, но и то, о чем она думала. А думала Василиса вовсе не о своем разрыве и несчастной судьбе, а о том, что ей совсем не везет, потому что такой мужчина, как Харон сидит не рядом с ней, а рядом с рыжей ведьмой.
Демон искрение удивлялся, как так получается? Говорить об одном, думать совершенно о другом…
Он слышал мысли Виктории, которая умело, возможно, уже заученно отвечала Василисе, думая о женщине с безликими глазами. И с одной стороны ее можно было понять: сколько раз уже Виктория слушала подобные истории? Сколько было пролито слез на ее плече? Сколько раз Виктория пыталась помочь? А потом ей надоело.
Три месяца безудержной страсти, пылающей в агонии любви, истомное желание и все. После наступал тлен и пустота. Чувство одиночества…Одинокая оса, полосатая, красивая и яркая…мертвая и покрытая слоем пыли….
– Господи…. – прошептала Виктория, доставая телефон из сумки – Мама….
Девушка взглянула на дисплей: действительно звонок был от мамы.
– Да, – нехотя ответила она. – Все нормально. Похоже, взяли. Завтра начинаю собирать документы. Ты сегодня дома? Хорошо. Я? В центре, на Маяковской сидим вместе с Васькой в кафе. Поздно, мам. Давай. Хорошо. Я поняла.
Виктория раздражалась с каждым вопросом, но мать настаивала на своих вопросах и ответах дочери.
– Почему ты так разговариваешь с матерью? – неожиданно спросил Харон.
Вика посмотрела на него, на Василису и опустила голову. Она перебирала пальцами салфетки, вздыхала, но продолжала молчать. А что ей было сказать? Она не любила разговаривать на тему отношений в семье.
– Это сложно объяснить, – наконец, выдавила она из себя.
Девушка посмотрела на мужчину глазами полными слез.
Их отношения с матерью действительно были не идеальными. Они любили друг друга, как родитель и ребенок, но совершенно не понимали. Мать хотела одного, дочь совершенно другого. Но долгое время Викторию никто не слушал. У родителей всегда имеется весомый аргумент «я же лучше знаю, потому что прожил дольше» и фиг с этим поспоришь.
Долгое время Ольга Владимировна доказывала дочери, что в школе не должно быть двоек. Что, дочь непременно должна пойти по стопам матери и стать врачом. Виктория же не хотела этого. В их семье долго не угасали конфликты на эту тему, пока Вика все-таки не поступила в университет на дизайнера.
Все детство мать пыталась отдать дочь на гимнастику, потому что сама когда-то хотела быть гимнасткой. Виктории это не нравилось и она пошла на танцы.
И так всю жизнь. Противостояния даже в еде: Ольга Владимировна никогда не варила любимые дочерью макароны…
Совсем вечером Харон держал девушку за руки и смотрел в ее глаза, пытался улыбаться. Вика же была озадачена.
Когда Василиса ушла домой, демон, уставший от ее болтовни, вздохнул с облегчением. А Виктория долгое время смотрела вслед удаляющейся женщине.
– Когда я могу завтра прийти к тебе? – спросил Харон, стараясь переключить девушку на себя.
– Завтра поеду получать ИНН для работы и… Как же все сложно. Давай встретимся часа в три на Арбате? Я буду ждать тебя у начала улицы. Пойдет?
– Пойдет. Я могу поцеловать тебя? – он осторожно спросил разрешения.
Вика улыбнулась и потянулась губами к мужчине.
– Хотел тебе кое-что сказать. – Прошептал Харон, оторвавшись от ее губ.
– Говори, – Вика посмотрела в его глаза.
– Будь аккуратнее с подругами. – Демон растянулся в наипаршивейшей улыбке. В его голосе прозвучала нотка серьезности, заставившая сердце содрогнуться.
– Что это значит? – Виктория взволновалась. – Почему ты так говоришь? Харон!
– Потому что, я умею слышать и видеть то, о чем думают другие… И сегодня я видел и слышал.
– О чем она думала? – сердце колотилось как сумасшедшее.
Харон не переставал улыбаться. Он перестал обнимать девушку и сосредоточился на ее лице.
– Спокойной ночи, детка. – Он наклонился к ней и прошептал, – завтра в три на Арбате.
Мужчина развернулся и пошел в сторону парка.
– Харон! – позвала Виктория. – Подожди!
Но демон стремительно шел в темноту, укрываясь теплой мрачной тенью.
– Харон! – снова крикнула Вика и бросилась за ним.
Девушка так быстро бежала вперед, что едва не угадила под машину, перебегая дорогу. А когда она отошла от потрясения, то поняла, что впереди уже никого нет.
– Куда он делся? – прошептала она, останавливаясь перед дорогой.
Вокруг была тишина…и мысль: у меня больше нет друзей. «Аккуратнее с подругой» – что за ужасное предостережение? О чем таком могла подумать Васька, что Харон решил предупредить? Почему он так поступил? Без объяснений исчез…
Виктория стояла одна посреди безлюдной улицы и смотрела на метро 1905 года, рядом с которым все еще кипела жизнь.
В руке мелькнул мобильник. Вика набрала номер подруги.
–Вик? Я забыла что-то в кафе, да? – сразу забеспокоилась девушка.
– Нет. Я хотела спросить, как тебе Харон?
В трубке повисла тишина. Вика смотрела в застывшую часть парка и не двигалась.
– Он… – произнесла Василиса, – он милый. Красивый.
– Милый и красивый? – тихо переспросила Вика.
– Романтичный. – Добавила подруга.
– Он тебе понравился? – напрямую спросила Вика, не отрывая взгляда от дерева.
– Он мне понравился как твой молодой человек. Вы хорошо смотритесь друг с другом. Не переживай.
– Я не переживаю. Просто было интересно твое мнение. Ладно, я спать. Давай, до встречи.
Милый. Красивый. Романтичный. Аккуратнее с подругой. Виктория уселась на лавку около подъезда. В голове прыгала лишь одна мысль – больше никаких встреч с подругами. Плюс, предостережение демона играло свою роль. О чем думала Василиса, глядя на мужчину, за которого Виктория отдала свою душу?
Вика закрыла глаза и внезапно перестала чувствовать силу гравитации. Невесомость. Легкость. Девушка с перепугу открыла глаза и обомлела.
Яркое солнце ослепляло глаза. Утро. Может, полдень. Ее собственный двор на Большом Предтеченский переулке. Ни одной души рядом. Вдруг появляется мужчина, внушительных размеров с больным выражением лица. Огромными лапищами он трясет какую-то девушку и требует денег. Та рыдает и что-то невнятное мычит, сквозь зажатый рот.
Он тащит ее за гаражи, бросает на землю и наносит удар ножом. Виктория кричит, бросается на помощь девушке, но… она бессильна что-либо сделать. Она – бестелесная материя. Виктория попыталась схватить мужчину за руку, но ее пальцы, собственные пальцы, прошли сквозь его руку, как в чертовых фильмах ужасов .
