полная версия

Анна Панкратова
Потерянные судьбы

– То есть сам убил ту, что любил, и решил мстить за это той, кто тут вообще не при чем? – спросила Фейт, закатив глаза.

– В общем, – заговорил Элайджа, не желая продолжать тему, – сейчас – наш шанс. Мойра гуляет по Соларису, крайне занятая моим сыном, а потому мы разделимся. Одна группа отправится к ней и будет отвлекать, не позволяя переноситься в Зазеркалье. Кстати, она следит за нами из зеркал и всего, что имеет зеркальную поверхность даже сейчас, ведь часть ее сознания заперто в Зазеркалье. Так что берегитесь зеркал.

– Так она тут или там? – спросил Ричард.

– Везде. Джошуа пишет, что, закрыв глаза, она переносится в Зазеркалье, чтобы понаблюдать за нами. Еще он пишет, что она в гневе, так как мы избавились от всех зеркальных поверхностей в доме, – хищно улыбнулся Элайджа. – Я, Аврора и Даниэлла пойдем в Зазеркалье и уничтожим эту стерву.

– И как же вы это сделаете? – спросила Фейт.

– Не твое дело, – ответил Элайджа, а Фейт обиженно выдохнула и закатила глаза. – Но ты можешь отправиться с группой, что будет отвлекать Флоренс. Может, умрешь как герой, так как они с Джошуа движутся к городу мертвых, который наводнен пустотами.

– Смерти мне желаешь, подземный пес?

– Ты знаешь, как я отношусь к тебе, – спокойно ответил Элайджа, проигнорировав колкость.

– С этим ясно, – заговорила Даниэлла. – Теперь к Соларису. Что дальше?

Эйрин заметила, с какой надеждой Даниэлла смотрела на Ричарда.

– Соберем парламент, – ответил дедушка. – Хранители жизни разосланы по городам, у нас почти никого не осталось – слишком много погибло в пожаре, остальные разбрелись по стране или ушли в Терравил. И это проблема, ведь несколько городов уже отказались следовать общему закону. Как их утихомирить теперь?

– Хранители душ, – просто ответил Элайджа, и все обернулись к нему.

– Душнилы? – взорвалась Фейт. – Я все еще не понимаю, как тебе разрешили привести свою грязь в Лостхилл! Ваше место в подземке! Ты забылся, Элайджа.

– Они здесь, потому что я разрешила, – холодно ответила Даниэлла, и Эйрин невольно расширила глаза: она и не знала, что ее сестра может быть такой: властной, строгой и уверенной в себе. – Это люди Элайджи, и он убедил меня, что они на нашей стороне.

– Больше нет и не должно быть сторон, – ответил Элайджа.

– Тысячелетиями мы воевали, – не сдавалась Фейт. – Так должно быть. Мы – разные!..

– Неужели ты не понимаешь, что происходит? Мы здесь воюем, хотим убить друг друга, но лишь из-за того, что так решила мойра. Она вела нас сюда, она заставляет нас начать новую войну, чтобы в процессе мы погубили весь мир. Но разве же не мы должны выбирать свою судьбу? Разве не мы в праве решать, что делать и как жить? Почему мы должны страдать и убивать друг друга, потому что ей скучно? Почему мы должны быть пешками на ее доске, пока она устраивает очередной спектакль?

– Ладно-ладно, я поняла, убьем стерву! Но почему мы должны объединяться с душнилами?

– Потому что эти самые душнилы идут к Флоренс и будут рисковать своими жизнями. Точка. Дальше… – Даниэлла едва не загоралась от злости, а потому вновь взглянула с надеждой на дедушку. – Нам нужен премьер-министр. Если ты согласен…

– Он? Серьезно?

Эйрин закусила губу, понимая, что сама уже едва сдерживала порывы ветра, видя, как бабушка критиковала все происходящее.

– Дедуль? – Даниэлла закрыла глаза, а потом улыбнулась, чувствуя, что Ричард сжал ее руку.

– Почту за честь, Дени.

– Спасибо.

– Дени, солнце, если кого и выбирать, то меня, – не унималась Фейт, краснея от злости. – Я была королевой, я знаю эту страну…

– И ушла. Мне было пятнадцать. Ричард –  простой стихийник и не мог занять трон. А ты? Почему ты ушла?

– Чтобы защитить вас.

– Ты могла защищать нас и в Лостхилле. Ты могла встретиться с Элайджей и принять его помощь. Он, кстати, еще тогда хотел нас объединить, за что его и изгнали.

Фейт насупилась, на желая признавать вину.

– Сойер? – Даниэлла повернулась к нему, заставив вздрогнуть. Все собрание он молчал, стараясь не привлекать внимание, ведь знал, как сильно Даниэлла на него злилась. – Мне нужен глава стражи. Должна признать, что… тебе я доверяю больше всех из тех, кого знаю.

«Особенно после того, как Элайджа прощупал его душу и рассказал все секреты», – подумала про себя Эйрин, а ее сердечко радостно затрепыхало в груди: кажется, теперь Даниэлла не будет так сильно злиться, что она проводила с Сойером время.

– Почту за честь, моя королева.

– Дени. Просто Дени… – Она махнула рукой, устало вздохнула. – Давайте перерыв. Надо… что там надо, чтобы вы в должности вступили?

– Я все сделаю.

– Спасибо, дедуль.

Даниэлла первой вспорхнула со стула и вышла за дверь.

3

11 июня

Даниэлла несмело зашла на балкон и кашлянула, привлекая внимание. Аврора встрепенулась в руках Элайджи и обернулась.

– Можно мне минутку с Элайджей?

– Конечно.

Элайджа пытался задержать Аврору, но она подмигнула и вышла в гостиную. Даниэлла прикрыла за ней дверь и подошла к перилам. Море Надежд мерцало в лучах солнца.

– Я передам тебе королевскую магию, когда все закончится, – сказала Даниэлла, не глядя на Элайджу. – Если ты хочешь. Крылья у тебя есть, думаю, все выйдет. Помогу убить мойру, а потом я буду не нужна.

Элайджа тяжело вздохнул. Даниэлла все же взглянула на него, заметила любопытство в глазах.

– Какая из меня королева? Я понятия не имею, что делать! А тут… целая страна! Мне не справиться. Я не готова.

– Боишься ответственности? Не хочешь?

– Нет же… Не боюсь. Теперь не боюсь. Но я только все развалю, это эгоистично, если я останусь у власти. Меня к этому не готовили. Быть королевой – не только красоваться в красивых платьях и улыбаться людям. Это тяжелая работа. И я не знаю, как восстановить Соларис, как добиться уважения людей, как обезопасить их. Какие законы ввести, что изменить, что… делать вообще.

– Согласен. Взрослое решение.

Даниэлла покачала головой.

– Ты сможешь остаться тут. Соседний участок пустует, построите с Авророй дом. Будете жить вместе, а ты править. Все счастливы. По рукам?

Даниэлла протянула руку, но Элайджа качнул головой.

– Нет.

– Ладно. Поняла. Твое право. – Она пошла к двери, разочарованно вздыхая. По правде, другого исхода беседы и не ждала, однако Элайджа ее окликнул, заставляя вернуться.

– Мы можем править вместе. Как равные.

– Вместе? – Даниэлла рассмеялась, понимая всю абсурдность этой идеи. – Я замужем, у тебя Аврора…

– И?

– По конституции только женатая пара…

– И?

– Таков закон.

– Так перепишем закон. Ты королева или кто? Что ты так усложняешь все, я не понимаю?

Даниэлла обиженно сложила руки на груди, но все же задумалась – идея-то была хороша.

– Манипулировать опять будешь?

– Нет. Это в прошлом, Даниэлла. – Элайджа подошел и положил руки на ее плечи. – Мы будем равны в этот раз. Я помогу тебе восстановить страну, научу всему, что знаю, покажу, что значит править. А когда ты будешь готова – уйду, оставив всю власть тебе.

– Наставник-король? Решил моей мамой побыть?

– Почему нет? Может, мне нравится тебя учить.

Даниэлла закатила глаза, но Элайджа подмигнул и выпустил.

– Мы – хранители. Наша жизнь длиннее, и ты – еще ребенок, по сути. Будь твои родители живы, ты бы сейчас танцевала в клубах и даже не думала про правление. Разве нет?

– Ладно. По рукам. – Даниэлла вновь протянула ладонь для рукопожатия, но Элайджа качнул головой. – В чем подвох?

– Нет подвоха. Есть условие. – Их взгляды вновь встретились, и Даниэлла вдруг поняла, что он хотел. Сердце быстро забилось, но потом она кивнула, осознав, что согласится. – Хранители душ будут жить в Соларисе. Они будут соблюдать наши законы. Будут равны с другими жителями. Оставим же Подземное царство мертвым.

– Помнится, в прошлый раз за эту идею тебя чуть не убили?

– Все изменилось, Даниэлла.

– И что же изменилось?

– Теперь у их короля есть крылья. Я смогу утихомирить их в этот раз. В этот раз я и сам готов утихомирить их.

Теперь уже Элайджа протянул руку, а Даниэлла замешкалась. Фейт будет в гневе. Ричард и тот не сразу ее поймет. А вот Джейкоб… Джейкоб ее поддержал бы. А сама она этого хотела? Она была в Подземном царстве, знала, что там есть плохие люди. Но плохие люди есть и в Соларисе. Она встречала их постоянно на своем пути. Воры, убийцы, насильники. Мы – не те, кем рождаемся, а те, кем становимся, ежедневно делая выбор. Ее мать выбрала лишить хранителей жизни магии, чтобы добиться цели. А король хранителей душ пытался восстановить страну, исправив эту ошибку. Как же так вышло?

– По рукам! – Даниэлла пожала руку Элайджи, а потом сощурилась: – Ты это и планировал, да? Говорил, что черное и белое – это можем быть мы? Да?

– Понятия не имею, о чем ты. – Элайджа улыбнулся, пряча руки в карманах. Они пошли к двери в гостиную.

– Нет же! Ты этого и хотел! Да как так можно вообще? Так далеко заглядывать, так планировать! – восхищенно бормотала Даниэлла. – Вот ты жучара!

– Через лет двести поймешь, как приводить людей к нужным тебе исходам. С таким наставником, как я, уж точно.

– Мы равны! Сам обещал.

– Ага. Равны. Конечно. – Элайджа щелкнул ее по носу, а Даниэлла поняла, на что подписалась. – Конечно.

– Элайджа!

– Равны. Безусловно.

Она ударила его по плечу, но потом и сама улыбнулась, понимая вдруг, что именно с таким наставником, как Элайджа, сможет стать хорошей королевой. Его колкие фразы и тяжелые уроки. Сестра, что будет поддерживать. Дедушка, который обещал стать премьер-министром. И Джейкоб. Джейкоб, которого она вернет. Сделает королем и разделит с ним власть. И плевать, сколько лет им уготовлено быть вместе. Главное, что она будет любить его так сильно, как только может. И все будет хорошо. Все вместе они вернут тот Соларис, что когда-то любили.

4

15 июня

Днем в субботу в Старлайте стартовал летний фестиваль. В честь возвращения королевы Даниэллы жители решили устроить огромный праздник. Флоренс шла по городу, сгорая от восторга: впервые в жизни она оказалась не в зрительном зале, а непосредственно на сцене во время праздника и могла сполна насладиться фестивалем. Она крепко сжимала руку Джошуа, который водил ее от аттракциона к аттракциону. В тире он выиграл для нее игрушечную мышь, а потом она и сама смогла выстрелять себе льва. Сладкая вата облепила ее губы и пальцы, а попкорн застрял в волосах, ведь она смеялась и кидала его в Джошуа, который хмурился, повторяя, что не любил фестивали, и отбивался от ее нападения.

Стихийники воздуха и земли соорудили колесо обозрения: из веток сплелись каркас и резные корзины, покрытые эмблемами Солариса и стихий; а те, кто владел воздухом, потоком наладили механизм. Флоренс потащила Джошуа за собой, отмахиваясь от его боязни высоты, закрыла кабинку и усадила на скамью.

– Принц, и боится высоты?

– Я вырос в Подземном царстве, спешу напомнить, – пробурчал Джошуа, а Флоренс села рядом, прижимаясь к нему всем телом.

– Нехорошо, что я здесь, по правде. Могу случайно изменить ход чьей-то судьбы. Вернее, сломать ее, как это делает твой папаша, будь он неладен.

– Как ты это делаешь? – спросил Джошуа, жмурясь, чтобы не видеть, как высоко они поднялись. Флоренс выпустила его потную ладонь и высунулась из корзины, чтобы получше рассмотреть город с мощеными улочками.

– Делаю что?

– Ну… руководишь нами?

Флоренс уставилась на Джошуа пронзительным взглядом, от которого у того пошли мурашки.

– Ко мне попадает душа – персонаж. Я знаю ваши характеры, понимаю вас и начинаю думать, куда могу привести. Я не могу руководить вами. Вы сами решаете, кто вы, что вы, что любите, что нет, что есть на завтрак и какой сериал смотреть… – Флоренс улыбнулась, качнула головой, а потом расправила складки платья. – Но я могу дать вам опорные точки. Нерушимые. Скажем, смерть отца. Женитьба. Рождение детей. Смерть. И что бы вы не делали, какие бы решения не принимали – жизнь доведет вас до этих точек. Так было… пока заклятие Руби меня не ослабило. Я стала слаба и… Элайджа вырвался. Сломал свою опорную точку – финальную. И все пошло наперекосяк.

– Но мы сами выбираем, что чувствовать, да?

– Видимо… – Флоренс провела рукой по щеке Джошуа. Нежно, с любовью, которую испытывать не могла, которая появилась в ней от Флоренс, в теле которой она поселилась. – Я задумала тебя, как бессердечного принца. Я… я же видела, что ты не умеешь любить! Потому и уготовила тебе такую роль. Но ты решил полюбить эту Дафну…

Флоренс оцарапала щеку Джошуа ногтями, скривив лицо. Она отвернулась, с болью смотря на город с самой высокой точки колеса обозрения. Вдали заметила море Надежд, у которого сейчас жили те, чьей смерти она желала. Нахмурилась, а потом ощутила поцелуй в шею. По телу разлилась сладкая истома, а в груди стало теплее – в месте, где когда-то была душа Флоренс, но теперь зияла пустота.

– Теперь я люблю тебя. Все к лучшему, правда? – прошептал Джошуа, и Флоренс улыбнулась, притягивая его к себе для поцелуя.

– Я знаю, что задумал Элайджа. И я надеюсь, что ты поможешь мне ему помешать.

– Я помогу.

– Обещай!

– Флоренс…

– Поклянись! Он силен. Одна я не справлюсь с ним.

– Клянусь.

Флоренс расслабилась, устало тряхнула плечами, отталкивая от себя Джошуа. Они начали снижаться, снизу доносились музыка и счастливые голоса людей, что праздновали возвращение королевы, даже не подозревая, что среди них ходила та, кто задумала убить ее и всех ее родных и сообщников.

– Они так рады, что Даниэлла вернулась… Почему? Она никудышная королева. Я ее такой сделала! Заставила сомневаться в себе, бояться ответственности! Она не должна была возвращать титул. Ты понимаешь, что она уже меняет судьбы этих людей, даря им надежду? – Флоренс обернулась к Джошуа, ее глаза сверкали в свете заходящего солнца. – Давай родим новую королеву?

Джошуа содрогнулся. Она заметила, как исказилось его лицо, испуг и ужас, что обуяли его, и слабо улыбнулась.

– Нам нужны новые актеры, солнце. Ты будешь королем Подземного царства, но, а что делать с Соларисом? Я не могу иметь детей, но вот тело Флоренс…

Она схватила его руку и приложила к своему животу, закрыла глаза, представляя, как внутри нее рождалась новая жизнь.

– И ты бы воспитал ее, как я тебе велела. Ты бы помог мне вернуть смысл в эту глупую пьесу. Они решили, что могут избавиться от невзгод и боли, но какой в этом смысл? Персонажи должны страдать. Им должно быть больно. Их должно кидать из одной передряги в другую, а иначе… это будет очень плохая пьеса. Скучная.

– А как же финал? – прошептал Джошуа.

– Финал… – Флоренс ухмыльнулась, выпуская его руку. – В вашей пьесе счастливого финала не предусмотрено. У меня сейчас настроение для драмы. Вот в следующей…

– Как ты справляешься одна?

– В Зазеркалье нет времени. Я существую вне времени и пространства, мышка моя. А потому я играю одновременно тысячи пьес. Едва одна надоедает – ставлю ее на паузу. Берусь за другую. Но знаешь, что случилось? Я всегда знала, что будет дальше. Кто придет, что случится. Но не сейчас. Будущее… стерто. И сейчас ваша пьеса – последняя. После нее просто… пустота, понимаешь? И во всем виноват Элайджа Блэк.

– Ты не устала?

– Устала?

– Тысячелетиями пишешь судьбы, ставишь эти свои пьесы. Это не утомительно?

– Ох, Джошуа… Я живу, пока пишу. Остальное время я так… просто существую. А я хочу жить. Понимаешь? Вы – моя жизнь. Как я могу устать?

– А если пожить самой? Бросить все! Осесть в Соларисе. Жить! Родить ребенка!

– Солнце… – Флоренс провела по его щеке. – Я не могу жить свою жизнь. Мое предназначение – ставить пьесы. Но ребенка мы родим. Чудесную девочку, которая станет той, что разрушит эту страну, став королевой. Это будет печально… красиво… и так… трагично!

Корзинка достигла земли, и Флоренс первой спрыгнула на землю. Джошуа покачивался, идя сзади, кажется, его укачало, но Флоренс не давала возможности прийти в себя. Она свернула в арку и затащила его на чердак, где когда-то пряталась Дафна от хранителей душ. Не думая, она расстегнула ремень на его штанах, а потом скинула с себя платье.

– Ты когда-нибудь устаешь? – пробурчал Джошуа, но послушно начал ласкать ее тело и обсыпать поцелуями. – Я не могу столько…

– Время поджимает… ты же знаешь, что скоро мне предстоит вернуться в Зазеркалье… – проворковала Флоренс, а потом резко оттолкнула его от себя. – Ну конечно! Конечно!

Флоренс вытащила из сумки блокнот и уселась на подушки. Она нервно строчила что-то, ее голая грудь подрагивала, а глаза возбужденно блестели. Джошуа часто дышал, смотря, как она прописывала следующий поворот событий.

Мойра знала, что Джошуа писал отцу. Знала, что он хотел ее предать. Но ей нравилось держать его рядом, заниматься с ним любовью. А еще ей нужны новые актеры, а Джошуа – хранитель душ, отец которого наполовину хранитель жизни, и мог подарить дочь с удивительными способностями. А потому Флоренс покорно делала вид, что не замечала, с какой злобой он порой на нее смотрел, как яростно пытался сделать ей больно, лишь наслаждалась теми крохами нежности, что перепадали, и думала, как заманить актеров в город мертвых.

И теперь у нее было решение. Так просто! И одновременно красиво и…

– Гениально! – воскликнула Флоренс, откладывая блокнот. – Это же гениально! Шедеврально! Они погибнут в один день. И я знаю как, мышка моя… А теперь давай займемся ребенком.

Флоренс оставила блокнот открытым, надеясь, что Джошуа подглядит в него, узнает планы и сообщит, где ее нужно будет ловить в день летнего солнцестояния. Ведь именно в городе мертвых этой пьесе предстоит закончиться.

7

1

15 июня

– Почему мачете? – спросила Эйрин, кивком указывая на сталь, висящую на бедре Сойера.

– Мне нравится, – просто ответил Сойер.

Полчаса назад они долетели до окраины Лостхилла. Эйрин следовала за Сойером, который постоянно оглядывался, чтобы вовремя ее поймать, но она уже уверенно держалась в воздухе. Да, высоту пока боялась набирать, но с каждым разом страх сжимался, прячась на задворках сознания, а она становилось все смелее – казалось, она была рождена, чтобы летать.

Они оказались в районе Пряностей, где когда-то вырос Сойер. Обычно он прятал оружие магией, но в городе предпочитал быть готовым к любым атакам.

Они шли по пустынной улице, окруженные двухэтажными многоквартирными домами. Все они были брошены, но зелень это мало волновало. Плющ укрывал козырьки подъездов, вился по стенам. Хосты, лилии, розы и прочие цветы, названия которых Эйрин не знала, продолжали расти и цвести, кружа голову ароматами. Сойер с грустью оглядывался, рассказывал, как здорово здесь было много лет назад, когда он был подростком и летал по этим улицам, едва мать отправляла в магазин за хлебом.

Казалось, что в районе Пряностей никто не жил. Многие окна были выбиты, но осколков нигде не осталось, а буйная растительность подсказывала, что пустоты сюда не добирались, сохранив в брошенных домах хоть какую-то жизнь.

– Пистолет не лучше? – не унималась Эйрин. – Надежнее? Меньше?

– Не-а. Пистолеты тут не работают.

Эйрин изумленно вытаращила глаза.

– Как-то король возмутился, что мало того, что мы друг друга можем калечить магией, теперь мы еще можем просто стрелять, и с помощью заклятия запретил оружие по всему Соларису. Пронесешь пистолет, например, через Врата, и он тут же расплавится. Все для нашей безопасности.

Они остановились у одного из подъездов, козырек которого так зарос пышной зеленью с белыми цветочками, что почти скрыл дверь. Сойер сел на скамейку и устало вздохнул.

– Там за поворотом – ярмарочная улица. Почти круглый год там стояли палатки с уличной едой, специями, одеждой, сувенирами. Весело было… Для детей аттракционы с весны по осень выставляли. А зимой заливали каток.

– Сходим?

– Не знаю, – тряхнул плечами Сойер, а потом выдавил улыбку. Эйрин видела, какой вымученной она была, как больно ему было видеть Лостхилл таким.

– Ладно. – Эйрин задумалась, как отвлечь Сойера, а потом закусила губу: – Когда у нас мужчины ухаживают за девушками, они пишут сообщения в разных соцсетях, ставят реакции на сторис и лайки на посты. А у вас?

Сойер рассмеялся, спрятал руки в карманы брюк и лукаво взглянул на Эйрин.

– У нас есть вороны.

– Вороны?

– Угу. Носят записки, найдут кого угодно.

– Не совы?

– Мы не в мире Гарри Поттера, любовь моя. Но вот те, кто владеет магией, могут и кое-что поинтереснее.

Сойер вынул руку и ногтем провел по своему запястью. Эйрин охнула, ощущая тепло, а потом увидела, как над меткой появились слова.

– «Любовь моя, ты прекрасно выглядишь с распущенными волосами», – прочитала Эйрин, заливаясь краской, но потом уверенно убрала прядь за ухо, открывая лицо. – Спасибо. Как?

– Простая магия. Так можно переписываться в режиме реального времени. Ничуть не хуже этих ваших смартафонов. Хоть и больно.

– Смартфонов.

– Да какая разница? Одна ерунда.

– Ну а супермаркеты у вас есть?

– Конечно! Разброс продуктов не такой, как у вас. Химии всякой там нет, все натуральное, созданное стихийниками земли и воды. И кафе есть. И рестораны… Ну, сейчас, конечно, не везде уже. Но вот до пожара…

– «У вас» … Я остаюсь здесь.

– Фейт знает?

– Мне все равно. Я остаюсь.

– Хвалю. Твое мнение важнее ее.

Ветер подхватил длинные волосы Эйрин, закрыв лицо. Она заправила их за уши, вспоминая, как Фейт всегда велела ей заплетать косы, ведь только неприличные девушки ходят без прически.

– Кстати! Я забыла тебя поздравить с новой должностью.

Сойер улыбнулся, а Эйрин невольно коснулась метки, что все еще мерцала над ее ключицей, напоминая, что он дал клятву оберегать ее. Отчасти это спасло Сойера от гнева Даниэллы.

Эйрин не успевала общаться с сестрой, и это тяготило ее, но Даниэлла много занималась с Элайджей, а оставшееся время проводила дома. Эйрин же старалась в доме теперь только спать, чтобы как можно меньше натыкаться на бабушку, что пыталась поучать. Эйрин вдруг поняла, что больше не позволит никому командовать ею. Теперь она сама решала, что делать.

– Не пора домой? – спросил Сойер, поднимаясь.

– Солнце еще высоко. Успеем попрактиковать защитную магию.

Сойер кивнул, понимая, почему Эйрин так не хотела возвращаться домой.

2

18 июня

До дня летнего солнцестояния оставалось несколько дней. План готов. Роли распределены. И им оставалось лишь ждать.

Все волновались, но пытались скрыть это за обычными заботами. Дом готовился к дню рождения Авроры, слуги сновали по комнатам, украшая их словно перед днем любви, заставляя именинницу краснеть, но всем нужен был этот праздник, чтобы отвлечься от происходящего и немного порадовать душу.

Аврора сидела за письменным столом в библиотеке, разглядывала книги и собственные записи, что делала под диктовку Николаса, и размышляла. Что-то не сходилось. Они знали, что задумала Флоренс. Знали, где они с Джошуа осели, знала, что группа во главе с Сойером, состоящая из его шайки, хранителей жизни, хранителей душ, Ричарда, и даже Фейт уже готовилась к походу, чтобы отвлекать мойру, пока Элайджа и Даниэлла будут в Зазеркалье. Но душу продолжало неприятно колоть – что она упускала?

Аврора отложила записи о мойре и притянула к себе другую стопку – Николас рассказывал про потомков Времени. Информации было немного, а последний хранитель времени, которого богу довелось встретить, был и вовсе двести лет назад.

– Элайджа… – позвала Аврора, покусывая ручку. Она отодвинула книгу и подняла взгляд на сидящего на диване Элайджу. Он натирал мечи, обвивал своим дыханием, чтобы выдать хранителям.  – Мне кажется, я кое-что поняла…

Аврора схватила кинжал.

– Помнишь, ты говорил, что я исцеляю, потому что «время лечит»?

Элайджа отложил меч, а потом осторожно взглянул на острие кинжала, который протянула Аврора, уже подозревая неладное.

– Верно.

– Мне кажется, что я не исцеляю. Я просто… ускоряю время в месте, где рана. Давай, порежь меня.

Аврора настойчиво вложила в его ладонь кинжал и вытянула руку, вздернув брови. Элайджа нахмурился, скептично глядя на нее.

– Мне надо проверить… ну зачем?

Элайджа резко провел по запястью левой руки, даже не дрогнув. Казалось, он не испытывал боль, его не смущала кровь, текущая из раны, которую он сам же себе и оставил, лишь бы Аврора не причиняла вред себе.

– Я бы сама могла… – Аврора вернулась к столу и нашла черный маркер, нежно обхватила Элайджу за запястье и провела черточку недалеко от раны. – Со временем маркер бы выцвел и стерся, верно?

Элайджа кивнул. Аврора задумалась, мог ли он чувствовать боль или умел избавлять мозг от ощущений. Но вспомнила, какую боль он испытывал, когда вырвал себе пару перьев, чтобы вернуть ей глаза. Тяжело вздохнув, она провела пальцами над кровью, которая начала искриться и шипеть. Рана затянулась. Кончики пальцев мерцали, переливаясь серебром, а след маркера померк, превратившись в едва заметную полосу.

– Ты права, – сказал Элайджа, вытирая кровь платком. – Ты ускоряешь время… не исцеляешь. Хм, интересно.

– В теории я могу и простуду вылечить, значит. Если человек согласится потерять неделю жизни, конечно.

– Ну или пару дней. Все по-разному болеют. Интересно, можешь ли ты состарить человека… Джошуа для того тебя и искал, чтобы ты состарила и убила этим меня.

– Мы не будем это проверять. Максимум – крысы. И даже их мне жаль.

– Мы могли бы взять…

– Нет. И ты тоже больше не будешь никого убивать. – Аврора строго посмотрела на Элайджу, а он улыбнулся, сверкая глазами. – Я знаю, что не могу тебе указывать, но очень прошу не убивать. Только если… другого выхода не будет. Либо он, либо ты. Хорошо?

– Некоторые заслужили…

– И это их бремя. Не твое. Даже Даниэлла не трогает Сойера, хоть и грозится убить его три раза на день. И Джошуа… тоже.

– Эйрин просила за Сойера. Ради нее.

– И тем не менее, она бы не убила его. Может, ты сегодня пощадишь кого, и завтра он в ответ поможет тебе выиграть войну.

– Это не так работает… – Элайджа заметил, как Аврора нахмурилась, и щелкнул ее по носу. – Я постараюсь.

– Спасибо. – Аврора свела пальцы вместе, заставляя их искриться. – Ну а с этим что делать?

– Научим тебя время останавливать.

– Я серьезно!

– Так и я тоже!

Элайджа рассмеялся, а Аврора обняла его, переживая все сильнее из-за скорого похода в Зазеркалье.

Аврора несмело постучала и зашла в комнату, когда услышала приглашение. Даниэлла сидела на полу в окружении разложенных писем. Теплый летний ветер колыхал тюль сквозь открытую балконную дверь. С балкона открывался вид еще лучше, чем из гостиной, ведь комната была двумя этажами выше. Мансардный потолок был обвешан заговоренными гирляндами, а ножки кровати с балдахином утопали в мягком пушистом ковре.

– Письма от Джейкоба… – пробормотала Даниэлла. – Может, и здорово, что тут нет ни мобильной связи, ни интернета. Парням приходится изобретать способы завоевать наше внимание, а не просто отправлять смайлики по СМС.

Аврора присела рядом, несмело коснулась одного из писем, но потом качнула головой, не желая вглядываться в слова. Она не знала, что такое СМС, хоть и слышала краем уха про мобильные телефоны, что были у каждого в Терравиле, но знала каково любить кого-то и дорожить каждым его подарком. Невольно она коснулась кольца на пальце. Даниэлла, заметив этот жест, тяжело вздохнула, но потом все же улыбнулась.

– Почему ты его любишь?

– Почему? – изумилась Аврора. – Любят же не за что-то.

– Ты знаешь, что он…

– Я видела это все через твою судьбу.

– И ты… ну…

– Я попросила его больше не убивать, но… Я знала, в кого влюблялась. И я выбрала его таким, каков он есть, со всеми недостатками. Мне это не нравится, но… я влюбилась в него не для того, чтобы изменить, подстроить под себя. Ведь тогда это будет уже не Элайджа. И как я могу обижаться на него за то, что он делает то, о чем предупреждал меня? Он отталкивал меня, знаешь, все пытался убедить, какой он плохой…

– Но ты все равно выбрала его, – устало вздохнула Даниэлла, опуская глаза. – Я вот пыталась изменить Джейкоба. Поняла слишком поздно, что это неправильно.

– У тебя будет еще один шанс. Элайджа пообещал его вернуть. И он не нарушит это обещание.

– Ради тебя.

– Да нет же! Что бы он там не говорил, он хотел объединить королевства еще до встречи со мной. Еще тогда он хотел сделать мир лучше, просто… не сумел. А теперь появилась ты – и он ухватился за эту возможность, чтобы завершить задуманное.

Даниэлла сложила письма в стопку и убрала в шкатулку, бережно закрыла крышку и провела пальцем по замку.

– Я пришла попросить прощения. Знаю, что недостойна, но…

– Я на тебя и не обижалась.

– Но это я видела его смерть. Это я не убедила Элайджу, что нужно его спасти. Это я…

– Я простила вас. – Даниэлла повернулась к Авроре, хмыкнула, словно сама себе не верила. – Все пыталась найти новый повод обижаться, но не смогла. Вы не знали ни меня, ни Джейкоба. Почему вы должны были спасать нас? С чего бы? Да и Элайджа прав: будь Джейкоб жив, я бы никогда не поняла, что нужно убить мойру. Да я бы даже передумала брать ответственность и становиться королевой. Схватила его да улетела бы, куда глаза глядят… Его смерть меня изменила. Сделала сильнее.

Аврора сжала руку Даниэллы, пытаясь подбодрить, хоть и знала, что этого недостаточно.

– Все будет хорошо. У нас есть план.

– Угу. И сумасшедший режиссер, который решил нас всех убить. Не пора еще?

– Без именинницы все равно никто не начнет ужин.

Они спустились в гостиную, где уже накрыли праздничный стол. Аврора стало легче дышать после разговора с Даниэллой, ведь все эти недели она боялась взглянуть ей в глаза – так стыдилась того, что не помогла, когда могла.

На несколько часов они позволили себе забыть о предстоящей битве. Такие разные судьбы, разные люди и виды, которые в обычной жизни вряд ли смогли бы сесть за один стол, вдруг объединились перед общим врагом и сдружились.

Кора не забыла подмигнуть Авроре, указывая на ее браслет, но потом рассмеялась и протянула подарок.

– Что это?

– У тебя же день рождения!

– Не надо было…

– Давай открывай!

Аврора закатила глаза, но все же развязала ленту и открыла коробку, а потом ахнула: на мягкой подложке лежал кулон с сине-розовым камнем, что переливался в свете свечей, обрамленный резными листьями из серебра. Дрожащими пальцами она вытащила украшение и зажала тонкую цепочку, сдерживая слезы.

– Спасибо, – прошептала Аврора, а потом почувствовала, как Элайджа обхватил ее за запястье и пояснила: – Мамино.

– Сняла с ее шеи тогда… – Кора смущенно опустила глаза. – Прости. Я… ошиблась. Была эгоистична и глупа.

Аврора кивнула, а потом подала кулон Элайдже и подняла волосы, позволяя надеть на нее украшение.

Солнце давно село и ужин был завершен. Аврора, не привыкшая к вниманию, получила несколько подарков, которые растрогали ее до слез. Они много шутили, разговаривали, словно старые друзья. Николас во всех красках рассказал, как его когда-то обучала магии сама Любовь. А Кора поведала, как отгоняла путников от своих земель. Даже Сойер вновь стал собой и, отбросив стыд, вел беседу, рассказывая о похождениях его воров и бандитов, что уже ждали их в лесу, готовые отправиться в путь.