полная версия

Анна Панкратова
Потерянные судьбы

У одного из домов сидела пожилая женщина в грязном и потертом платье. Заметив их, она бросила белье в таз, поправила косынку и со страхом попятилась. Но потом увидела Джека и расслабилась.

– Не очень, а? – спросил Сойер, впившись глазами в Дени. – Стихийники отсюда сбежали. Хранителей жизни больше нет. Люди брошены на произвол судьбы. Деревушки, как эта, постоянно обворовывают, потому что закона здесь нет.

Дени опустила голову и уставилась в трещины телеги, не желая видеть происходящее.

– Почему люди не уезжают отсюда? – спросила Эйрин.

– Потому что у них нет денег и нет способностей, за которые им дали бы жилье и работу, – жестко пояснил Сойер. – Они заложники ситуации. И с каждым годом люди становятся только беднее.

Они доехали до дома правосудия, и Дени невольно разглядела выломанный главный вход. Вместо двери там зияла дыра, такая черная, словно сама тьма. Окна были выбиты, какие-то заколочены. Дени дивилась, как рядом с таким городом, как Старлайт, могла быть столь бедная деревня. Раньше, пока ее родители правили Соларисом, в каждом населенном пункте присутствовали хранители жизни, что следили за порядком. Она даже была пару раз в этом доме правосудия, помнила хранителя Кристиана, который занимал большой кабинет на втором этаже. Сейчас его окно было заколочено, а где был сам Кристиан – никто не знал. При нем деревня процветала. Он нанимал стихийников, которые помогали с озеленением и урожаем. Люди его уважали, а потому разбоев не было. Все работали на общее благо, а Лостхилл неплохо платил им за овощи и фрукты.

– Не везде так плохо, как тут. Деревня слишком близко от озера – здесь часто появляются пустоты. А стихийники сбежали в Старлайт. Здесь остались лишь те, кому некуда идти.

«И без поддержки Лостхилла им неоткуда брать деньги, ведь они лишились работы», – подумала Дени.

Они проезжали мимо людей, все как один были в поношенной одежде. Но страшнее были их взгляды – разочарованные, пустые. Они уже не верили в лучшую жизнь.

Телега остановилась, Джек спрыгнул на песчаную дорогу и потянулся.

– Мне надо… – Дени часто дышала, сдерживая всхлипы. – Мне надо… я отойду.

Дени спрыгнула с телеги и быстро зашагала к разрушенному дому, с трудом понимая, где она и что делала.

– Присмотришь за Эйрин? – спросил Джейкоб Сойера и, получив кивок, последовал за Дени.

– Я тоже…

– Эй, иди сюда, звездочка, им надо побыть наедине, – сказал Сойер и притянул Эйрин к себе, погладил с нежностью по волосам, а его перстни сверкнули в лучах солнца.

Дени распахнула обуглившуюся дверь и зашла в полумрак. В носу защипало от пыли и гари, а она дала волю слезам. Сбежавшая королева не могла дышать, грудь сдавливали лианы, ноги подкашивались, ее словно затягивало в зыбучие пески. Перед глазами стояли разрушенные здания, люди в обносках, бедняки, что просили прохожих помочь хотя бы куском хлеба. А сердце стучало, каждым ударом напоминая, что это ее страна, ее люди, которых она бросила, спасая собственную шкуру.

Королевская семья и парламент всегда держали связь с Терравилом, который и помогал держаться на плаву столь маленькой стране. Соларис оберегал мир от пустот, не давал Вратам разрушиться, следил, чтобы души находили Подземное царство. В ответ Терравил помогал прокормить людей, обеспечивал необходимыми материалами и вещами, что в Соларисе было невозможно раздобыть.

Был баланс, развитая инфраструктура, медицина даже на лучшем уровне, благодаря магии, а главное – сытые и счастливые люди. Но всего этого страна лишилась, едва исчезли хранители жизни, а пустоты начали беспрепятственно выходить на волю.

Едва Даниэлла сбежала в Терравил.

– Дени, – ласково сказал Джейкоб и опустил руки на ее плечи, заставляя вздрогнуть. – Солнце, я с тобой.

– Это я виновата… – прошептала она, начиная рыдать сильнее. – Я виновата! Я их бросила…

– Эй, тише. – Джейкоб прижал ее к себе, погладил по голове. – Тебе было всего пятнадцать. Они бы растерзали тебя за то, что сделали твои родители. А хранители душ помогли бы.

– Но я сбежала…

– И все сделала верно. Ты спасала сестру и бабушку. Если бы вы остались – были бы мертвы.

– Я…

– Была ребенком.

– Ребенком, который выскочил замуж, едва исполнилось семнадцать!

– Чтобы спрятать фамилию…

– Потому что любила так сильно, что хотела всегда быть с тобой.

Джейкоб отстранился, чтобы заглянуть в ее глаза, но Дени смахнула слезы и отвернулась.

– Прости. Минутная слабость.

Дени отряхнула руки, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Слезы перестали течь, но душа все еще болела. Она должна быть сильной. Ради сестры… сестра!

– Эйрин?

– Она с Сойером, все хорошо.

– Считаешь, разумно оставлять их вместе? – Дени понеслась к двери, но Джейкоб схватил ее за руку.

– Она взрослая и может за себя постоять, Дени. Что пойдет не так – снесет все вокруг ураганом. Видела, как она уже управляется со своей стихией?

Дени стряхнула руку Джейкоба, но остановилась. Вновь и вновь она пыталась вспомнить, почему согласилась вернуться в Соларис, вскрыть раны на сердце, взять ответственность за сестру, но не находила ни одной адекватной причины. Безрассудством было тащить сестру домой, не рассказав, кто она и какие опасности таит для нее Соларис лишь из-за того, что она родилась не в той семье.

– Я расскажу ей все, – твердо сказала Дени, вытирая мокрые щеки. Пора уже брать на себя ответственность. – Приведу домой и тогда расскажу.

– Уверена?

– Сам говоришь, что она уже взрослая. А я не хочу быть пауком, что затягивает ее в свою паутину лжи…

– Она поймет. Все будет хорошо.

– А потом мы найдем того, кто сейчас хранит ящик Тьмы. И поможем.

– Я всегда с тобой.

Дени кивнула, резко выдохнула, пытаясь успокоиться. Они вышли на улицу и зажмурились от яркого заходящего солнца, что так не вязалось с серой полупустой деревушкой. Оно навевало радость, разжигало надежду, но вот вид вокруг – а особенно люди, что проходили мимо, опустив головы, – дарил лишь тревогу и грусть.

– Правда? – спросила Эйрин Сойера, а ее глаза восхищенно блестели. – Прям такие огромные? Вот бы тоже увидеть хранителя жизни…

– Увидишь, любовь моя. Вот увидишь – эта вселенная тебя сильно удивит рано или поздно.

– Сойер. – Дени подошла и нахмурилась, понимая, о чем они говорили.

– Даниэлла. – Сойер улыбнулся и подмигнул. – Рассказывал Эйрин, как здорово лететь.

– Уже поняла.

– Ребят, идем в дом. – Джек вытащил свою сумку и кивнул в сторону дома, у которого они остановились. Со стороны он казался жилым, а потому Дени удивленно вскинула брови. – Тут живет одна моя знакомая. Богиня сожалений, если быть точнее.

Джек усмехнулся, видя реакцию попутчиков, и первым пошел по выложенной из камня дорожке, ведущей к двери. Солнце почти скрылось за горизонтом, освещая дом, покрытый мхом, золотым свечением. Из распахнутых окон пахло выпечкой, а Дени заметила, как выглянула юная девушка с седыми волосами, и, увидев гостей, скрылась за шторой.

– Полагаю, богиня сожалений, – пробормотала Дени, тяжело вздохнув. Она уже догадалась, что вечер будет непростым.

– Она предпочитает Ария, – обернулся Джек.

– Ария? Как скажешь…

Они пошли по дорожке вслед за Джеком. Локи бежал впереди, виляя хвостом, словно уже влюбился в приключения, Эйрин несмело крутила головой, пытаясь осознать, где оказалась, но Сойер взял ее за локоть и чарующе улыбнулся.

– Эйрин, любовь моя, не бойся, я не позволю богине сожалений утопить тебя в реках слез.

Дени резко выдохнула и зашла за дверь, покрытую вьюном. Она вдохнула аромат пирожков с вишней и поняла, как голодна. Желудок чудом не заурчал, а Локи ринулся на кухню в надежде выпросить еду.

Из арки выглянула девушка, несмело оглядела гостей.

– Ария, это мои друзья. Сойера помнишь, это Дени, ее сестра Эйрин и Джейкоб.

Ария склонила голову, сверкая глазами, задержала взгляд на Дени, но потом улыбнулась. Седые, слегка сверкающие волосы доходили до поясницы, серое платье из грубой ткани с неровным подолом едва закрывало коленки, а под вязаной кофтой скрывались выпирающие ключицы. Лицо было усеяно едва заметными тату в виде рун и завитушек. Джек подошел к Арии и поцеловал в щеку, прошел на кухню, а глаза богини заблестели.

– Кем они друг другу приходятся? – тихо спросила Дени Сойера. – Друзья?

– Бери выше, – хмыкнул Сойер, вскинув брови.

– Ну не родня же!

– Любовники.

Дени и Эйрин переглянулись.

– Он же в курсе, что она богиня? У них как бы… нет будущего. – Дени знала, что богини и боги – как застывшие во времени статуи, что не могут иметь потомство. Они не рождались, а появлялись. Умереть они могли лишь от рук человека и никогда от старости или болезни. И главное – у них нет души, а значит, и любить они не могут.

– Поэтому и говорю, что любовники. Им просто хорошо вместе.

Ария проводила взглядом Джека, а потом повернулась к Эйрин. Оценила покрасневшую принцессу внимательными серыми глазами. Зрачки мерцали, а уголки губ опустились.

– Чувствую столько сожалений о прошлом. – Ария подошла к Эйрин и коснулась ее щеки. – Столько сожалений, что ты лишилась дома. Мне так жаль. Ты еще совсем дитя, чтобы сожалеть о столь многом.

– Я не ребенок, – пробормотала Эйрин, – почему все говорят, что я ребенок?

Дени устало вздохнула. Для хранителя жизни семнадцать лет – совсем детство. Если бы они остались в Соларисе, то сама 27-летняя Дени считалась бы несмышленым подростком для родителей, а власть ей передали бы не раньше двухсотого дня рождения. Редкость, когда столь юные хранители занимали трон, и случалось это из-за смерти родителей.

Ария повернулась к Сойеру, лукаво вздернула брови и чарующе улыбнулась, седые волосы замерцали, а тату засияли, выделяясь на острых скулах. Она лизнула его щеку, довольно облизалась.

– И ты сожалеешь, что она еще дитя. Не ожидала от тебя, Сойер.

– Ничего я не сожалею. – Сойер выпустил локоть Эйрин и пошел вслед за Джеком на кухню. Ария же усмехнулась и склонила голову перед Дени.

– Даниэлла. – Ария подняла глаза, их взгляды встретились, а сердце Дени часто забилось. – Твои секреты в безопасности со мной.

Ария подошла к Дени, лизнула и ее щеку, а потом посмотрела вдаль, едва скрывая слезы, что заблестели в глазах.

– Так интересно. Сожалеешь, но не о том, что я могла бы предположить… – Ария закусила губу, а ее тату вновь померкли, волосы опали на плечи.

Дени хотела ответить, но лишь открыла рот, не в силах подобрать слова. А Ария уже отошла к Джейкобу и тепло улыбнулась.

– А ты сожалеешь, что ушел от той, что любишь больше жизни. – Тату богини на секунду засветились красным, а потом вновь погасли. Джейкоб пожал плечами, стараясь не смотреть на Дени. –  Она тоже сожалеет, что ты ушел, но и сожалеет, что невозможно вернуть все, как было.

Дени и Джейкоб встретились взглядами, а ей вдруг показалось, что между ними образовалась пропасть, обрыв, что мешал вновь быть вместе. Прыгнуть? Сдаться?

Ария же тряхнула волосами и улыбнулась.

– Вы, верно, голодны. Прошу к ужину.

Как оказалось, богиня сожалений отменно готовила. Она накормила их печеной картошкой с кроликом, пирожками с вишней и вкуснейшим чаем из трав с мятой.

– Это ее деревня, – пояснил Джек. Ария смущенно опустила глаза. – Она пришла сюда, ощущая их сожаления, обжилась, и они начали помогать друг другу. Ария забирает их сожаления, помогает бороться с пустотами, а жители подкармливают, прислушиваются к советам.

Дени взглянула на Арию, совсем юную девушку на вид, но в ее глазах было столько мудрости и понимания, что становилось ясно, что богине уже не одна сотня лет.

– Пустоты часто нападают?

– Бывает. Мы близко от озера сожалений, а их там с каждым годом все больше, – пожала плечами Ария. – Но жители Мортуса неплохо научились с ними справляться, выстроив барьер. Но недавно он пал… как и город, к сожалению… столько потерь… и очередной город-призрак.

– Это не ваше озеро? – выдохнула Эйрин.

– Нет, дитя, там был свой бог, но он ушел, не справившись.

– Ушел? – спросила Эйрин, непонимающе моргая.

– Умер, – холодно сказал Сойер и кинул взгляд на Дени, словно обвинял ее во всем плохом, что произошло в Соларисе. Она встретилась с ним взглядом, но не смутилась, лишь разозлилась так сильно, что на кончиках пальцев разгорелся огонь. – Потому что крылатые бросили нас.

– Не бросили, – спокойно сказала Ария, внимательно глядя на Дени. – Их вынудили уйти, выжили с этих земель. И ты, Сойер, знаешь об этом. Разве не так?

Ария обращалась к Сойеру, но смотрела на Дени, словно пыталась ей что-то сказать, тату на лице и открытых ключицах замерцали синим.

Дени едва заметно кивнула, понимая, что Сойеру доверять не стоит. Она и сама догадывалась, но теперь удостоверилась еще сильнее.

– А у тебя тоже есть отец? – спросил вдруг Джейкоб.

Ария улыбнулась.

– Все боги и богини эмоций рождены из магии первого человека Солариса.

– Хаоса? Так он не выдумка? – изумилась Дени.

– Никлаус зародил жизнь, и так как в его венах течет магия самого хаоса, то из его эмоций появлялись мы. Богиня похоти, едва он изменил Любви с Ненавистью. Бог забвения, едва он понял, что совершил и желал забыть это навсегда. Я, когда он сожалел, что помог Ненависти создать Подземное царство. Богиня любви, когда они с Любовью первые в истории скрепили души.

– «Течет»? Разве он… не умер?

Ария игриво закусила губу.

– Никто не видел его уже пять тысяч лет. Но… кто знает. Ева все еще его ждёт.

Джек весь вечер держал Арию за руку, шептал ей что-то на ухо, заставляя богиню краснеть и улыбаться. Дени смотрела на них, пытаясь понять, как у них это так легко выходило. Она – богиня, он – вор, что странствовал по Соларису. И все равно они выглядели такими влюбленными и счастливыми, что хотелось сжечь их, чтобы не будоражить разбитое сердце. И вот в чем секрет?

Эйрин продолжала закидывать богиню вопросами, пытаясь узнать все, что можно про страну, в которой родилась. Сойер не забывал флиртовать с девчушкой, постоянно касался, мимолетно, но от каждого соприкосновения Эйрин смущалась все сильнее, а Дени понимала, что ничего не могла с этим поделать.

Она хотела бы уберечь сестру от разбитого сердца, предательства, ведь была уверена, что Сойер играл с чувствами юной принцессы. Но не была уверена, что это ее дело. Да, они сестры. Да, Дени всю жизнь пыталась оберегать Эйрин, но теперь вдруг осознала, что сожалела о выборе, который приняла. Ария была права: Дени сожалела не о том, о чем должна была бы. Она сожалела, что поддалась страху, позволила себе сбежать. Сожалела, что не научила сестру летать, пользоваться стихией, не сплетничала, не делилась секретами перед сном. Как же она сожалела, что не вернулась, и позволила Фейт испортить Эйрин подростковые годы.

Теперь уже поздно играть в старшую сестру и указывать, что делать. Дени посмотрела на восхищенные глаза Эйрин, которая рассказывала Арии про Акишу, и поняла, что позволит сестре остаться в Соларисе, если та захочет. Ведь Эйрин – отдельная личность, которая имеет право решать, подставлять ли сердце под удар, рисковать ли жизнью и заявлять ли права на трон Солариса.

Все, что может Дени, – посоветовать. А потом принять выбор сестры. Даже если он ей не понравится.

Поняв это, Дени резко выдохнула, пораженная тем, как просто все оказалось. Она-то всю жизнь считала, что лишь ее решения верные, лишь она знала, как правильно жить, а оказалось, что у каждого разная правда. Сама того не понимая, она пыталась вести себя как Фейт, которую вечно за это осуждала. Дени посмотрела на Джейкоба, который подкармливал Локи кроликом за то, что тот давал ему лапу по команде, и улыбнулась. И поняла вдруг, что простила.

Комнат в доме оказалось немного, а потому Джек остался в спальне Арии, Сойера уложили на диване в гостиной, а Дени, Эйрин и Джейкобу пришлось ночевать вместе в полупустой комнате на втором этаже. На окне висел помятый белый тюль, а раму обвивал плющ. Деревянные стены покрылись трещинами, а ковер на полу выцвел от солнца. Эйрин выделили пыльный диван у окна, а Дени согласилась спать с Джейкобом.

– Любовь моя, – довольно говорил Сойер, глядя, как ребята поднимались на второй этаж, – ты всегда можешь прийти ко мне. Диван большой.

Эйрин залилась румянцем и ничего не ответила.

Джейкоб ушел в душ, ворча, ведь в доме не было водопровода, а потому придется поливать себя из ковшика. Дени нагрела воду, пользуясь своей стихией, а потом прикрыла дверь и села рядом с уставшей Эйрин. Сестра едва держала глаза открытыми, обнимая Локи, что увалился спать с ней.

– Эйрин… я знаю, что ты меня не послушаешь, – Дени провела по ее волосам, – но Сойер – плохой человек. Знаю, что не в праве решать за тебя, но хочу предупредить. Он разобьет тебе сердце.

– Так и знала, что ты это скажешь, – пробурчала Эйрин.

– Эйрин, он… я знаю его. Он…

– Может, он изменился! – Эйрин грозно взглянула на сестру. – Он…

– Тридцатилетний вор. – Сказала Дени, а про себя добавила, что этому вору на самом деле слегка за сто.

Эйрин надулась, не зная, как реагировать на подобные замечания.

– Я пока и не думала… Да и бабуля была бы в ужасе, узнай, что тут происходит.

– Будь осторожна, ладно? Он разобьет тебе сердце.

Эйрин тяжело вздохнула.

– Он не специально стал вором. Жизнь его вынудила.

Дени невольно поежилась. Была и ее вина в том, что Сойер стал вором.

– Когда-то Соларис был прекрасен… Везде было как в Старлайте, а то и лучше. Я так любила эту страну… Так жаль, что все вышло так.

– Нет смысла сожалеть о том, что уже произошло, – серьезно сказала Эйрин, закрывая глаза. – Сожалеть нужно, если ты слишком боишься изменить то, что можешь.

Дени кивнула и невольно коснулась запястья, где мерцала метка стихийницы огня и прятались крылья. Кажется, пора вернуть себя. Эйрин права. Хватит уже сожалеть, пора взять все в свои руки и вернуть то, что было.

3

19 февраля

Аврора тяжело вздохнула, нити судьбы поникли, считывая ее настроение.

– Ты даже не стараешься! – воскликнул Элайджа. Аврора тряхнула плечами. – Разве не ты хотела научиться видеть будущее?

– Хотела.

Элайджа тяжело вздохнул, коснулся было ее пальцев, но мигом отдернул руку. Аврора закусила губу, злясь. С тех пор, как Кора принесла нити судьбы, Элайджа больше не касался ее, не флиртовал, только учил видеть будущее, держа холодную дистанцию.

Аврора хотела научиться видеть будущее, но знала, что едва у нее начнёт получаться – Элайджа ее выгонит. А этого она хотела меньше всего.

Нити судьбы и не думали перечить новой хозяйке, продолжали нашептывать, что ее судьба отныне связана с Элайджей и не стоит от него уходить.

А на душе было холодно, как во время свирепой зимы. Авроре так не хватало ласки Элайджи, нежных, но горячих касаний, смеха. Он отстранился, наивно веря, что так она уйдёт от него по доброй воле.

– Аврора, что не так?

Она слышала мольбу, беспокойство, но не понимала, как еще объяснить, что она свой выбор сделала.

– Коснись и узнаешь. Разве не так ты делал с самого первого дня?

Тяжелый вздох, оставшийся шрамом на душе. Аврора покрепче сжала нити судьбы, которые моментально откликнулись, оплетая пальцы. Элайджа рассказал, что они светло-желтые, словно солнечные лучи, а в ее руках начинали мерцать серебром.

Нити судьбы сразу признали Аврору, словно и не скучали по старой хозяйке, о которой Элайджа отказывался рассказывать. Стоило коснуться шерсти – и они грели тело изнутри, нашептывали ответы на вопросы. Аврора слышала осколки, некие паззлы, которые пыталась скрепить, чтобы увидеть цельную картинку. Элайджа пояснил, что эти нити некогда принадлежали мойрам, которые плели с помощью них судьбы для теней, а потом были украдены и попали в Соларис.

Аврора общалась с нитями, позволяла теням шептать на уши, обжигая холодом. Они сообщали факты о будущем и прошлом, а она пыталась все это связать и сложить воедино.

Элайджа говорил, что если бы она видела, то могла бы подглядывать за судьбами людей, но ей оставили лишь слух, а потому приходилось учиться различать ледяной шепот.

– Аврора… – Элайджа замолчал, нити дрогнули.

«Переживает», – догадалась она.

– Понимаешь… я виноват перед тобой. Я не удержался. Не смог совладать с собой, так долго был один. А ты… слишком юна, не должен я был так привязывать тебя к себе.

Аврора выронила нити судьбы, нахмурилась и отвернулась от Элайджи, не желая, чтобы он видел ее обиженное лицо.

– Знаю, что ты… после всего, что пережила… Но по сравнению со мной… Твою налево, Аврора, зачем тебе тысячелетний старик!?

– Продолжишь думать за меня, – холодно сказала Аврора, сложив руки на груди, – и правда будешь не нужен.

– Аврора…

– А не нужно было влюблять меня в себя! – воскликнула она и вскочила, не в силах сидеть – так разозлилась. Нити судьбы упали на пол, а клубок начал разматываться. – Не нужно было касаться постоянно! Так нежно, ласково! Намеки всякие там делать! Сам виноват!

– Виноват. И потому хочу тебя отпустить.

– А я просила меня отпускать!?

Аврора почувствовала горячее дыхание на лице, застыла, молясь, чтобы Элайджа сдался и впустил ее в свою душу. Тени продолжали шептать, уверяя, что Элайджа – ее судьба.

– Ведешь себя, как ребенок, – заявила Аврора и вытянула руку, схватила Элайджу за плечо. – Я в состоянии думать. И принимать решения. Не хочешь меня – скажи честно, а не играй роль мученика, что спасет даму ценой своего счастья.

– То, что ты чувствуешь, – это не любовь. Тебе кажется, что это так, ведь ты слишком нуждалась в тепле и заботе, которую некому было тебе дать. Ты ошибаешься, Аврора. И потом ты это поймешь. Я сам невольно привязал тебя к себе, сначала даря ласку, а теперь не давая ее. Типичный манипулятор! И прошу прощения за это.

– Нити судьбы говорят, что ты не прав. Я говорю тебе, что ты не прав.

Шепот становился громче, а нити прикатились к ноге Авроры, начали оплетать тело, доходя до пальцев. Тени не сдавались, твердя, что с Элайджей она сможет быть счастливой, что только он сможет уберечь ее от страшного будущего.

Элайджа резко выдохнул и отошел. Аврора едва держалась на ногах – такую обиду ощутила. Он был еще рядом, но стало так одиноко, словно ее бросили в холодной пещере совсем одну. Мрак затягивался на шее, оплетал тело, замораживая все внутренности, проникал даже в кости.

Аврора отбросила нити судьбы, сдерживая порыв что-нибудь разбить.

– Я знаю, чего ты боишься, – сказала Аврора громко. – Боишься, что станешь счастливым. Уверен, что не достоин этого. Не достоин любви. Но что бы ты там ни думал о себе, как бы сильно не жалел себя – я знаю тебя. Сам говоришь, провидицу не обманешь.

– Ты знаешь того, кто живет на болоте. Не меня.

– Люди меняются. Я знаю тебя, Элайджа. Теперь ты…

– Люди не меняются.

Аврора знала, что он стоял у двери. Хотел уйти, как всегда делал, едва она пыталась объяснить, как он важен для нее, но в этот раз не смог.

– Элайджа… пожалуйста. Я знаю, каков ты. И я выбираю тебя.

Элайджа подошел так быстро, что Аврора не успела среагировать, лишь ощутила его губы на своих и замерла. Горячие руки касались талии, разливая тепло по телу, заставляя душу трепыхать. Все закончилось так быстро, что она не успела насладиться, поверить в происходящее.

– Элайджа… – Аврора сделала несколько шагов и нащупала его спину, коснулась шеи, нежно проводя пальцами. – Не уходи от меня. Пожалуйста.

– Разве ты не хочешь нормально жить? Среди людей? Найти друзей? Греться на солнце? Разве ты не хочешь вернуться в прежнюю жизнь?

– Какую жизнь? У меня ничего не осталось. – Аврора поднялась на носочки, чтобы поцеловать его в шею. – Мне нравится быть рядом с тобой. Слушать тебя, твои истории, готовить вместе, слушать музыку. Мне нравится моя жизнь здесь, ведь здесь есть ты. Мне хорошо с тобой. Я… не нужна я никому больше.

– Мне нужна.

Элайджа повернулся, обхватил руками ее лицо. А потом снова поцеловал. В этот раз Аврора была готова и ответила на поцелуй, растворяясь в жаре.

4

6 апреля

– Добро пожаловать в Портус! Ближайший город Терравила к Вратам, – торжественно сказал Элайджа и подал Авроре темные очки.

Она слышала проезжающие мимо машины, ощущала теплые лучи на коже и пыталась скрыть волнение – она никогда еще не была так далеко от дома. Ободряла только рука Элайджи, что крепко держала, направляя.

– Только не отпускай, ладно? – сказала Аврора, надевая очки, пряча шрамы и покалеченные белые глаза.

– Прости за очки, но мы и так здорово выделяемся. Первым делом нужно тебя переодеть.

Они зашагали по дороге, Аврора вздрагивала, слыша сигналящие машины и громкие голоса людей. До этого они несколько часов пробирались по лесу – сначала до Врат, потом уже по миру без магии. Путешествие вышло непростым, ноги гудели от усталости, но Аврора не подавала виду: Элайджа направлял ее, крепко держал за руку и не давал скучать, затевая все новые разговоры.

Они и правда были заметны – Элайджа, хоть и был одет в привычную для людей в мире без магии одежду, все равно выделялся из-за широких плеч. А шрам делал его легко узнаваемым для хранителей душ, что могли оказаться поблизости. А вот Авроре пришлось надеть свое шелковое желтое платье, что струилось до земли, с рукавами в виде фонариков – слишком нарядно и старомодно. Она порывалась надеть еще и корсет, но Элайджа заявил, что такое в Терравиле давно не носят. Пришлось смириться.

Сверху Элайджа накинул на нее свое пальто, ведь у Авроры были лишь плащи, напоминающие мантии, а апрель выдался в Терравиле теплым, но не таким, как в Соларисе, где уже вовсю проснулась природа. Солнце грело, но ветер отрезвлял.

– Мы вышли на окраине города, тут рядом есть огромный торговый центр. Ты как?

– Порядок. Только не отпускай.

Элайджа чмокнул ее в щеку и направил вправо. Аврора вцепилась в рукав его куртки, услышав стук: казалось, кто-то бил молотком по камню.

– Дети на самокатах. К этому привыкаешь, но надо быть осторожными. Думать они не умеют, а потому проедут по кому угодно и даже не извинятся, – пояснил Элайджа. – Жаль, не могу тебе показать.

– Можешь рассказать. – Аврора выпустила его куртку, поправила очки, что сползли на нос, открыв шрамы. Элайджа подтолкнул ее вперед, и они вновь пошли по улице. Голову неприятно кружило от аромата выхлопных газов, в ушах звенело от множества голосов, криков детей, непонятных звуков. Мимо проносились машины, кто-то сигналил.

Аврора пыталась вспомнить, как это все должно выглядеть, но видела города без магии только на картинках в учебниках. У нее в деревне не было транспорта. Дети даже не знали, что такое самокаты, но катались на велосипедах, которые подглядели в мире без магии.

Элайджа вел Аврору и рассказывал, где они шли – про высокие здания, украшенные стеклами, отражающими солнце; про людей, что невольно пялились на них, ведь видели, как плохо девушка в старомодном платье ориентировалась в пространстве; про клумбы с множеством разноцветных растений.

– Уже высадили! Замерзнут же… Сказал бы, что посажено, но увы. Красненькие есть, желтенькие, синенькие даже, – рассмеялся Элайджа, и Аврора чуть расслабилась. – О! К нам пес подбежал. Можно погладить?

– Он и мухи не тронет! – ответил писклявый женский голос. – Луис, не трогай девочку!

– Все в порядке, – сказала Аврора и присела, чувствуя мокрый нос, который обнюхивал ее лодыжки и подол платья. Несмело она протянула руку и почувствовала язык, что облизал пальцы.

Аврора погладила пса и рассмеялась, ощущая крохотные лапки Луиса на коленях, а потом и его шершавый язык, что лизнул в нос.

– Ну все, идем, предатель.

Пес тявкнул и убежал вслед за хозяйкой, Аврора встала и вновь ощутила руку Элайджи.

– Идем дальше, здесь небезопасно.

Аврора кивнула, поправила очки и последовала, куда направлял Элайджа. Оказавшись под открытым небом, Авроре стало тяжело дышать. Ушли прохлада и тишина леса, подарив ее гулу от голосов незнакомых людей и солнцу, что грело щеки.

– Очки скрывают все шрамы?

– Почти.

– Это плохо, да?

– Нехорошо. Такие раны невозможно получить в мире без магии. Нетрудно догадаться, откуда ты.

– Кто тебя ищет?

Элайджа молчал. Шум дороги становился все тише, под ногами зашуршал гравий, а к аромату цветов прибавился вдруг другой – странный, какой-то еды. Но Аврора никогда такого не ела.

– Осторожно, поребрик. – Аврора аккуратно ступила вниз, держась за руку Элайджи. – Меня ищут все хранители душ.

Аврора замерла, удивленная искренностью Элайджи. Он не часто рассказывал о прошлом, а причины, по которым был изгнан, и вовсе не желал раскрывать. Элайджа тяжело вздохнул, крепко сжимая ее плечо.

– Так странно не понимать, что ты чувствуешь, – пробормотал он, подталкивая вперед. – Уже идем по парковке. Скоро будем внутри.

– Парковка?

– Машины здесь оставляют.

Казалось, от асфальта, по которому они шли, шел жар, солнце пекло все сильнее, заставляя Аврору покрываться потом. Кажется, апрель решил притвориться маем, ну или взять пример с Солариса, где в это время года Аврора уже вовсю ходила в платьях с короткими рукавами по улице.

– В Подземном царстве сейчас нет короля, потому что король – все еще я, – тихо сказал Элайджа. Аврора дернулась, но он не позволил ей остановиться. – Чтобы появился новый правитель, старый должен передать свои силы – королевскую магию. Или в моем случае, – так как я это никогда не сделаю вручную, – я должен умереть, и тогда мой сын сможет занять трон.

– Так ты сам ушел? – прошептала Аврора.

– Ступенька, а дальше вход. – Аврора шагнула вверх, услышала шуршание. – Дверь крутится, осторожно.

Элайджа пропустил ее вперед, продолжая держать за плечо. Они медленно шли, обдуваемые ветром и окруженные скрипом. Аврора немного дрожала, хоть и пыталась скрыть страх – слишком ново все было вокруг, слишком потерянной она себя ощущала.

– Теперь вперед. – Элайджа направил Аврору, а потом потянул за собой. – Отличный магазин! Эх, как бы тебе показать одежду…

– Доверюсь вашему вкусу, мой король, – серьезно ответила Аврора, закусывая губу, а Элайджа щелкнул ее по носу, вызывая смех.

– Мы не сошлись идеями. Они решили меня изгнать, лишить статуса короля и передать королевскую магию прямому наследнику – сыну. Я разозлился, психанул, если по правде. Надо было вправить им мозги, объяснить, что мой сын – сплошное недоразумение, но вместо этого я просто ушел. Спрятался на болотах. А они… остались без короля.

Они шли по магазину, в котором играла веселая мелодия, ноги скользили по плитке, а щеки приятно холодил поток воздуха от кондиционеров. Аврора проводила рукой по одежде, что висела справа и слева от нее, стараясь одновременно слушать Элайджу и изучать новое место.

– Слышал, мой сын величает себя принцем и пытается править, но получается у него не шибко хорошо. По правде, из-за моей пенсии весь наш мир разваливается. В Соларисе не осталось крылатых, в Подземном царстве нет адекватного правителя. О, смотри какая блузка! На твое платье похожа.