Атуна Койдергем
Княжна для викинга. Книга 1
Спор, который разгорелся между пьяными братьями, был не только неуместен, но и дерзок. При живом короле вести разговоры подобного рода по меньшей мере было вызывающе.
– Я не разделю земель между вами, – ответил Кетиль просто. – Ведь это никому из вас не принесет добра. Карл Великий создал мощную империю. Он был коронован в Риме самим папой Львом III в качестве императора. После смерти Карла его империю унаследовал его сын Людовик, которого все звали Благочестивым. Империя не только не развалилась, но и укрепилась в своих границах. Однако после смерти Людовика три его сына – Лотарь, Людовик и Карл – раздробили ее. И не было с тех пор еще ни дня без козней и предательств между ними. Я не желаю такой участи для вас. А посему, как я уже не раз говорил, после моей смерти, которую вы приближаете своими спорами, место конунга займет Хальвдан. Попроси прощения у брата, Харфагр. И более не соперничай с ним ни в чем, – сурово прозвучал голос короля. Те гости, которые еще не задремали и не укатились под стол, смолки. Воцарилось безмолвие. Харфагр был крепкий муж, к тому же возраста не юного. Однако сейчас он смотрелся мальчишкой, отчитываемым у всех на виду.
– Прости, брат, – после некоторого промедления все же вымолвил Харфагр. Несмотря на все свои недостатки, он был самым послушным сыном Кетиля. И теперь не стал перечить отцу, омрачая тем самым праздник.
– Я прощу тебя, а в следующий раз все повторится снова, – самодовольно заметил Хальвдан.
Не успели гости и вздохнуть с облегчением, как Харфагр схватил огромный рог, оправленный в серебро, и ударил им брата по голове. Видимо, Харфагра разозлило, что Хальвдан, вместо того, чтоб принять извинения, стал выделываться, хотя сам подстрекал к ссоре. Забыв о том, что не хотел расстраивать отца, Харфагр уже молотил брата чем под руку попало. В свою очередь Хальвдан вскочил на ноги. Ему не понравилось обращение. И в ответ он с размаху ударил Харфагра бронзовым блюдом, на котором были остатки вяленой кобылятины. Блюдо отлетело, со звоном треснувшись о колонну. Кобылятина взмыла в воздух. А оба брата схватились, повалившись на стол, задевая миски, кубки и рога. Точно два диких волка, они были готовы загрызть друг друга.
В этих краях умели устраивать пиры, на которых никому не приходилось скучать. Тем не менее даже самое доброе празднество чаще всего ознаменовывалось кровопролитием или хотя бы дракой. Ведь гостеприимные и веселые урманы привыкли из-за пустяка выходить из себя. Чаще всего такому развитию событий способствовала их чрезмерная страсть к питью, известная повсеместно.
– Если вам неймется сломать друг другу носы, то пусть это будет хотя бы не просто так! – рявкнул Кетиль после того, как дружина разняла дерущихся братьев. – Настало время турнира. И каждый, кто желает того, покажет себя. Посмотрим, так ли вы хороши в ратных искусствах! – Кетиль неодобрительно оглядел сыновей, сдерживаемых дружиной. – Или горазды только махать кулаками, точно повздорившие землеробы!
Хальвдан и Харфагр злобно переглянулись, смиряемые братьями по оружию. А тем временем слуги уже несли все необходимое для того, чтобы устроить состязания.
Было решено, что сперва гости будут соревноваться в метании топоров. Желающих размять кости после долго застолья скопилось достаточно. На пиру и прежде было не тихо, а теперь и подавно. Все галдели и размахивали руками, кто-то даже ногами. Самые бойкие гости уже собирались выстроиться в очередь. Однако Кетиль вдруг постановил, что участвовать будут не все, а только трое.
– Харфагр, Ингвар и ты, Наддод! – Кетиль сам выбрал претендентов на звание победителя.
Рыжий Ингвар и коренастый Наддод по быстрому осушили кубки и, похватав топоры, бодро двинулись на позиции. Часть гостей лениво поплелась ближе к зрелищу, часть осталась дремать за столом. Харфагр тем временем тяжело встал со своего места. Он теперь был столь сильно пьян, что казалось, будто сейчас свалится.
– Зачем отец это делает? – Ефанда оглядела Олега вопросительно. – Ведь Харфагр еле на ногах стоит.
– Чтобы в следующий раз думал, прежде чем перечить ему…– ответил Олег, а после мрачно добавил, – и Хальвдану…
Первым метал оружие Ингвар. Рыжий не попал в цель, хотя куда-то все же попал. Лезвие воткнулось в вертикальный столп, стоящий позади мишени. Наддод, то есть следующий боец, в этот момент разминался, покручивая топорище в руке. Харфагр же смотрел перед собой притупленным взглядом, словно не понимая, зачем он здесь. А гости шумными возгласами и свистом подбодряли борцов, выкрикивая их имена. Соперники, выбранные Кетилем, принадлежали к разным дружинам, потому у каждого была своя поддержка.
После броска Ингвара послышался хохот. Многих позабавило то, что топор пролетел в шаге от прислуживающего раба. Тот шарахнулся в сторону. Будь Ингвар еще менее точен, несчастный невольник оказался бы испуган в последний раз.
– Лучше бы ты попал в грека, чем в столб, – рассмеялся Хальвдан горделиво. – Это было б хоть что-то…
Увидев, как «точен» первый противник, Ефанда воодушевилась, даже порозовев.
– Харфагр сможет? – спросила принцесса брата, который, заложив руку за руку, молча наблюдал за происходящим.
– Не сможет, – мрачно ответил Олег.
Следующим топор метал Наддод. Словно корабль на волнах, он легко покачивался из стороны в сторону. Казалось, тяжелое оружие для него невесомо. Наконец он резко замахнулся и отпустил топор. Тот почти со звоном вонзился в цель. После некоторого затишья со всех сторон послышался одобрительный гул. Меткость Надодда была оценена по достоинству. Лишь Ефанда сложила губы в недовольную гримасу. Переплюнуть такого молодца будет непросто любому. Что уж говорить о хмельном принце, почти не владеющим собой.
– Харфагр! – позвал Кетиль сына. – Твой черед!
Шаткой походкой Харфагр двинулся к отцу, который протягивал ему топор. Запнувшись возле отметки, где нужно было остановиться, принц чуть было не упал. Кто-то даже отпустил шутку в его сторону.
– Ты готов? Или, может, тебе лучше пойти проспаться?! – Кетиль неодобрительно оглядел сына.
Харфагр ничего не сказал в ответ. Он молча забрал топор из рук отца и без раздумий метнул оружие в цель. Никто не ожидал от него особой меткости. Потому не было и удивленных, когда вместо того, чтоб вонзиться лезвием, топор ударился обухом о мишень и отскочил в сторону. Благо, рядом никого не было.
Ефанда с облегчением вздохнула. Она ожидала, что все окажется намного хуже и брат не попадет в цель вовсе. Однако талант его оставался при нем, хоть и временно дремал.
– Наддод! – Кетиль взял победителя за руку и поднял ее вверх, даже не глядя на сына, который также стоял рядом. – Ты победил в этом состязании троих. Однако я не сомневаюсь, что ты в силах одолеть еще сотню! Прими этот дар в награду за твое мастерство! – король наградил дружинника кинжалом, рукоять которого была инкрустирована изумрудами.
Ефанда придвинулась поближе к Олегу, взяв его под руку. Она хотела спросить у него что-то, но он слушал разговор за столом и сам время от времени высказывался, то есть был занят.
– Олег, – прошептала Ефанда, когда брат ненадолго оказался вне очередной застольной беседы.
– Да, – Олег продолжал смотреть на одного из гостей, который что-то повествовал.
– Я хотела спросить…– готовясь к своему вопросу, Ефанда была даже рада, что брат смотрит не на нее. – Хотела узнать…Когда твой друг покинет наши земли?
– Как быстро ты от него устала! – пошутил Олег, переведя взгляд на сестру. – Отдохнет несколько дней и уйдет. Но…
– Что? – всколыхнулась Ефанда в нетерпении.
– Я и говорю, но…Но прежде того отец хочет предложить тебя ему в жены, – доверительно сообщил Олег. – Однако тут и твое желание важно…– Олег с улыбкой разглядывал смущенную сестру, которая с одной стороны интересовалась видным гостем, а с другой – всячески пыталась это скрыть. – Ну так и что мне передать отцу? Да или нет? – уточнил Олег чуть шутливо.
– Мне нет разницы, – пожала плечами Ефанда, как можно равнодушнее.
– Нет разницы? Жаль…Впрочем, там и другие женихи для тебя имеются…– деланно зевнул Олег.
– Хорошо. Хочу этого, – сдалась Ефанда, издали глядя на Рёрика. Он как раз смеялся над какой-то шуткой и оттого выглядел добрее.
– Любое желание может сбыться, если правильно попросить богов, – слова брата прозвучали как совет.
– Как следует правильно просить богов? – простодушно полюбопытствовала Ефанда, не замечая, что брат играет с ней.
– Ладно, я скажу, что нужно делать, – Олег с всезнающим видом склонился к Ефанде. – Смотри, все мужчины за столом дают какие-то зароки…Скрепляют их кубком вина и торжественными клятвами…
– Не все…
– До всех очередь дойдет, отец никого отсюда не выпустит без обета…Так вот…Обет – это не просто обещание. И не просто желание. Это уверенность и намерение достичь своей цели, даже если весь мир окажется против. Это и есть просьба к богам. Боги любят посещать подобные пиры…– размышлял Олег так, словно боги лично поведали ему о своих привычках. – Они запоминают данные тут присяги, а потом помогают тем, кто им понравился, достичь желаемого. Поняла?
– Нет. То есть да. А делать что нужно?
– Я же объясняю, дать обет. Ты, точно, понравишься богам. И они помогут тебе его исполнить…Так и скажи, что помышляешь замуж за него, – Олег кивнул в направлении Рёрика, как раз что-то повествующего и даже не смотрящего в эту сторону. – И боги все устроят. Со временем. Не сразу.
– Я не могу сказать о таком желании при всех, – Ефанда только одному брату могла доверить свои мысли. – Если я прилюдно выступлю с подобным обетом, то…
– Ледяные великаны, о нет! – Олег рассмеялся. – Не надо прилюдно выступать с таким обетом, – принц снова захохотал, не сдержавшись. Но увидев обиженный взгляд сестры, прекратил смеяться. – Я имею в виду, что в твоем случае достаточно прошептать…У богов чуткий слух…
– Это правда? – уточнила Ефанда, сделавшись еще серьезнее, чем обычно.
– Что? Что у богов чуткий слух? – подтрунивал Олег. – Конечно!
– Я дам обет, когда поднимется шум, – решила Ефанда, взяв в руки кубок Олега. Водрузив тяжелый сосуд себе на коленки, принцесса решила выждать подходящего момента.
Пиршество продолжилось, а Кетиль по-прежнему даже не смотрел в сторону Харфагра. Ефанда заметила, что Олег все еще угрюм. Возможно, дело было в том, что король всегда выделял Хальвдана из всех своих сыновей, независимо от того, имел ли тот какие-то заслуги, был ли прав или оказывался достоин похвалы больше других. Что бы ни делали все остальные, Хальвдану было позволено больше. Что до наказаний, для него они всегда оказывались мягче. Вот и теперь Харфагр оказался унижен на глазах у всего честного народа сначала словами самого Хальвдана, а затем состязанием.
– Слух о твоей силе, Наддод, не преувеличен, – уже за столом продолжал король. – Однако даже у такого сильного воина, как ты, должна быть своя слабость! Раскрой нам ее имя…– предложил Кетиль. – А лучше прикажи твоей женщине предстать теперь пред нами! Мы все хотим знать, что за прекрасница поразила твое сердце так же, как ты только что поразил выставленную цель!
Наддод, за которого было выпито по три больших кубка, теперь оказался почти также невменяем, как Харфагр. От радости либо от того, что добрые други буквально споили его.
– Покамест ни одна не поразила моего сердца…– признался Наддод приглушенным голосом, словно вспоминая слова. – Однако один купец рассказал мне…что за морем – если плыть на запад – есть чудный остров, – Наддод говорил медленно, но с чувством. Приходилось напрягать слух, чтобы получше расслышать его речь. Однако, как ни странно, гости стихли, внимая рассказчику. – Там вулканы и ледники, речки и водопады. Укрытые зеленым покрывалом дерна дома, разбросанные по равнине, упираются окошками в землю. Правит там мудрая королева, гордая и прекрасная…Повелевает она снегами и ветрами…– пока Наддод говорил, пирующие даже перестали уплетать яства. Речь о какой-то красотке, да еще и королеве с землями вдобавок, всех заинтриговала. – Я сяду на корабль и пойду на закат. Буду плыть много дней. Разыщу королеву. И женюсь на ней! – заключил Наддод.
– Это твой обет, Наддод?! – усмехнулся Лютвич едко.
– Это мой обет, – подтвердил Наддод, не чувствуя издевки.
– Ох, Наддод! – рассмеялся Кетиль. Наколов на острие кинжала кусок мяса, король отправил закуску в рот и, прожевав, продолжил. – Все же знают, что на западе рождается лишь море. И нет там суши. Верно, тот купец задолжал тебе немало! Раз решил услать тебя на поиски несуществующей королевы в пучину океана! И все же мы выпьем за твой обет! Как говорится, а вдруг…
Когда были осушены еще несколько заздравных кубков, речь взял один из ярлов. Он рассказывал историю, которая произошла с ним, когда он разорял набегами земли своего соседа.
– Упал я тогда с коня…– вспоминал ярл. Звали его Хакон. – Ударился головой оземь и забылся. И увидел я тогда дивный сон…Снился мне прекрасный светлый город. В нем было множество построек, не похожих друг на друга, но одинаково крепких и красивых. Высокие кружевные дома выглядели как игрушечные. «Что за люди могли построить такую красоту?», – спросил я себя тогда во сне. Храмы их милостивых солнечных богов возвышались на зеленых холмах. И не нужно было этим божествам кровавых жертв. В тихих речках плескалась рыба, а на лугах паслись стада скотины. Ярмарки пестрили заморским товарами и местными поделками, изготовленными умелыми ремесленниками. Были там и кузнецы, и литейщики, и горшечники, и косторезы, и оружейники, и кожемяки. Точно всех мастеров в мире собрали и привели в тот чудный град, чтоб нарядили они его. Даже одеяния простых жителей были украшены изумительными вышивками нитей и бисера, будто каждый из них какой-то князь или король. А женщины…Русоволосые кудесницы с глазами голубыми, словно небо. Скромны и терпеливы, как ангелы. Но смелы и прекрасны, как богини…– вздохнул рассказчик. – И не было в том городе ни злобы, ни лиха. Ни рабов, ни угнетателей. На площади собирались люди дружной толпою и говорили о городе своем прекрасном и все решали вместе, сообща…
– О чем задумался, мой ясмен сокол! – король обратился к Рёрику, когда Хакон завершил речь.
– Заслушался я о прекрасном граде…Этот кубок в честь тебя, Кетиль, – Рёрик поднялся со своего места. – Стало быть, моя очередь обет давать, – Рёрик угадал, зачем старик обратился к нему. – Восхитил меня рассказ Хакона…Пожалуй…Я найду этот город. И сделаю его своим…
– Ахаха, хитрец…– Кетиль одобрительно покачал головой. Ему нравилась в Рёрике смекалка. Тот не стал бы сковывать себя более реальными обязательствами. – Твой обет выполнить непросто, ведь город сей сказочный. Померещился он Хакону, когда тот с коня повалился вниз макушкой…– напомнил король, посмеиваясь. – Не может быть на свете града такого. А как я узнал? Не бывает, мой мальчик, женщин одновременно прекрасных и терпеливых! – захохотал король. – И все же мы выпьем за то, чтоб боги обратили сон Хакона в явь!
Глава 4. Мудрый правитель
Утренний туман над рекой рассеивался. На равнине вырисовывались очертания насыпного оборонительного вала. Новый город. Срубленный недавно на месте старого, уничтоженного пожаром. Ему всего пара лет, однако он уже завоевал восторженные отзывы путешественников. Властвует здесь всем известный Гостомысл – самый прославленный правитель среди славянских князей.
Гостомысл знаменит своими победами, своей мудростью и своим семейством. Некогда у князя было четыре сына, четыре взрослых наследника. Теперь же остался только один. Самый младший – Есений. Трое других пали в боях. Первый и второй – в схватках с хазарами; третий – в битве с урманами на Ладоге. Не предполагал Гостомысл правителя из Есения, не готовил его к тому. И все же стол останется именно ему, ведь в силу возраста других детей у Гостомысла, вероятнее всего, не будет.
Помимо сына, имеется у князя три дочери, три юные княжны на выданье. За приданое можно не волноваться: скотный двор полон живности, овины – снопов злака, а избы – всякой утвари. Удачные походы князя наполнили казну. Хотя, конечно, все же присутствуют некие затруднения. Куда уж без того в большом княжестве. Однако несмотря ни на что, справные дома жителей говорят о достатке общины.
Все в Новгороде основательно. Недаром он знаменит своим удивительным деревянным зодчеством. Если смотреть на город с холма, он похож на грибную поляну. Хозяйский двор никогда не ограничивается лишь одной жилой бревенкой. Бок о бок к ней прижимаются сараи, кладовые, сенники, амбары и прочие постройки. Все вместе они образуют теплые вместительные хоромы, в которых зимой удобно и человеку, и животному. Никакого соответствия между собою и никаких четких линий в расположении сооружений. Зато исключительной красоты отделка. Строгая, но изящная солнечная розетка украшает наличники окон и дверей, скаты кровель, ворота и калитки. Солнечные боги благословили город. Впрочем, встречаются и иные мотивы – лесные, полевые, сказочные. На любой вкус, будь-то неунывающий пастух или суровый чародей. Жилые избы теплые и просторные. Украшенные воздушным резным кружевом, окошками и гульбищами. На крышах восседают резные петушки, охраняющие постройки от огня и неприятеля.
Хоромы простого новгородца схожи с боярскими и жреческими. Отличают их только размеры и убранство. Но, бесспорно, самое богатое и обширное сооружение – это Новгородский детинец. В нем, помимо самого владыки и его семьи, проживает еще множество народу – челядь, слуги и дружина. Кому-то строятся отдельные дома, кто-то живет в подклетях. А самые красивые строения, безусловно, княжеские терема. Это не какие-то обычные избы. Терема высоки и имеют несколько ярусов. Они значительно отделаны снаружи и роскошно убраны внутри. Ковры, резная и серебряная посуда, сундуки с редкими тканями, заморские вазы, оружие – украшают покои властителя Новгорода.
Словом, не город, а сказка. Так его и описывают путешественники. Но имеются и проблемы, недоступные неопытному глазу. Многие еще недавно свежие постройки вроде мостов и мощеных дорог уже потеряли вид из-за капризного климата. А город давным-давно перестал вмещаться в пределы оборонительной стены. Если боги разгневаются и вновь нашлют огонь на новгородцев – возродить их чудный град также быстро, как в прошлый раз, уже не получится. Теперь нет заготовок леса. И неизвестно, найдутся ли руки для строительства. Ведь дружина князя уплывает к далеким и пленительным берегам Царьграда. Каким окажется итог похода, предугадать наперед невозможно. Ведь Византия является одним из самых мощных и влиятельных государств.
Как бы там ни было, Новгород нуждается в средствах, которых, несмотря на все предшествующие победы князя, недостаточно. В связи с тем Гостомысл собирает флотилию и готовится выступить. Но это сегодня. А вообще, помимо расчетов на военную добычу, есть у него и другой замысел. Удачное замужество дочерей. Оно может принести выгоду не только им самим, но и их отечеству.
Обо всем этом Гостомысл думает почти постоянно. Даже сейчас, собираясь в поход этим ранним утром, таким же туманным, как и грядущее.
Князь неспешно натягивал рубаху. Поверх нее должны пойти доспехи и пояс, на котором мрачной ношей повиснет стальной меч.
– Не ходи…– послышался голос, который вывел Гостомысла из дум. Красивая молодая женщина наблюдала за сборами князя. Она сидела на кровати в одной лишь сорочке и непрерывно зевала. Ей становилось то жарко, то холодно. Оттого она то натягивала на себя покрывало, то сбрасывала его. – Ты ведь можешь остаться.
– Я не могу остаться, – бодро отозвался Гостомысл. – Ведь именно я созвал всех князей в этот поход.
– Вот пусть и идут. А ты останься, – упрямо повторила женщина, тряхнув золотистыми волосами.
– Я скоро вернусь, – уверил Гостомысл, прилаживая тяжелую кожаную крагу к руке. У него никак не получалось зашнуровать непослушный доспех.
– А если тебя убьют? – женщина спрыгнула с высоких перин, подошла к Гостомыслу и принялась расправлять шнуры, скрепляющие доспех на его руке.
– Меня не убьют, – несмотря на седину в бороде, Гостомысл все еще слыл умелым воином. Он не валялся возле печи, как другие старики, и не сидел на лавках по полдня точа лясы. Он все еще считался превосходным наездником. По утрам упражнялся с клинком. А иногда даже сам колол дрова.
– Откуда ты можешь это знать?! – срывающимся голосом вскликнула женщина. В этот момент ее рука дрогнула. Тесьма выскочила из ее пальцев.
– Я знаю. Златана…– князь оглядел любимую женщину с довольной улыбкой. Ему нравилось смотреть на молодую красавицу. Ему нравилось, что она тревожится за него.
– Ты не можешь этого знать наперед, – Златана наконец закончила шнуровать крагу. Встав на лавку, женщина сняла со стены ножны, в которых был вложен меч. Она уже собиралась протянуть их Гостомыслу, как вдруг прижала оружие к себе, словно не желая отдавать. – Что будет со всеми нами, если тебя убьют? Ты подумал? А что будет с нашим сыном?
– Как? – лицо Гостомысла прояснилось, лоб разгладился. Он давно уже не помышлял о наследниках. И все же сказать, что он не ждал от Златаны сына, было бы ложью. – Ужели…
– Пока неизвестно, – Златана поджала губы. Это уже не первый раз, когда она обещала, а потом оказывалось, что напрасно. – Нужно еще несколько дней. А ты уходишь, не дождавшись ответа!
– Значит, добрая весть будет ждать меня по возвращении…– Гостомысл забрал у Златаны свой меч и приладил к ремню.
– А если, пока тебя не будет с нами, на нас кто-то нападет? – Златана взяла Гостомысла за руку, словно желая удержать его на месте. – Если в Новгород придет какой-нибудь варяг и сожжет его?! Или хазары? Или племена с запада? Или…
– Город укреплен. К тому же я забираю не всю дружину. А лишь часть…– объяснил Гостомысл. В ответ Златана лишь недовольно надула губы. – Послушай, – Гостомысл взял Златану за плечи. – Тебе не о чем тревожиться. Я скоро вернусь. Но даже если со мной что-то случится, ты не должна страшиться. Есений защитит вас. Он мой сын и наследник. И ты можешь быть уверена, что он не бросит тех, кого я люблю…
– Есений слишком молод. И пустоголов к тому же! – вырвалось из уст Златаны. – В его годы ты уже был князем! А он…– Златана вспомнила легкомысленного Есения, который был немногим младше ее самой. – Твой сын бездельник и глупец. Он не сможет защитить даже самого себя. Не то что всех нас!
– Ты слишком строга. Он всего лишь пока молод, – вздохнул Гостомысл. На самом деле он и сам не был уверен, что сын подходит на роль преемника. Есений добр, горяч, находчив. Но не имеется в нем той твердости, которая должна присутствовать в правителе. – Уверен, что в случае необходимости он сумеет собраться.
– Ты и сам не веришь в то, что говоришь! – Златана закатила глаза. На что Гостомысл неодобрительно оглядел ее. – Я лишь хочу сказать, что порядка нет ни в чем, – уже более сдержанно продолжила Златана. – Даже в твоем собственном доме.
– О чем ты? – Гостомысл уже привык к тому, что Златана постоянно пеняет на его детей, чьими матерями были другие женщины. Но так устроен мир. И так чаще всего и бывает.
– Я о твоих дочерях, – Златана заложила руку за руку.
– А что с ними не так? – Гостомысл надевал на шею оберег, который вдруг стал путаться в его экипировке. Златана поспешила помочь ему, расправляя тесьму заботливой рукой. – Я приказал сделать богам щедрые подношения, чтобы они благословили наш поход, – вдруг вспомнил Гостомысл. В жертву было принято приносить еду, питье, ароматные масла и прочие ценности, в которых человек нуждался и сам. – Так что зерна и муки осталось лишь до осени. В мое отсутствие тут особенно не расточайте…
– Я уже сотню раз говорила, что не так с твоими дочерьми! – Златана не желала менять темы разговора. – Они не уважают меня. Ведут себя грубо! Обращаются со мной недостойно…
– Уверен, что тебе лишь показалось, – Гостомысл закончил одеваться и был готов покинуть свои покои. Но Златана все еще не отпускала его.
– Мне не показалось, – упрямо твердила Златана. – Твоя старшая…Велемира. Держит себя так, словно я какая-то служанка! Говорит со мной свысока. Кичится…
– Она просто пока не привыкла к тебе, – Гостомысл поцеловал Златану в недовольные уста и уже собирался выйти из покоев.
– А младшая…Дива, – вспомнила Златана другую падчерицу. Гостомысл остановился в дверях, облокотившись на косяк. Он не хотел слушать все это. Он хотел уйти в поход со спокойным сердцем. Однако Златана все продолжала. – Когда я вижу ее, то каждый раз вздрагиваю, опасаясь, что она надерзит мне при всех!
– Она дерзила тебе? – уточнил Гостомысл.
– Нет, но…Но она же ругается, как пьяный варяг! Она хуже любого разбойника с большой дороги!
– Да, она бойкая…– посмеялся Гостомысл, вспомнив младшую дочь. При нем она ни разу не позволяла себе ничего такого, что было бы достойно порицания. Дочь казалась благоразумной и почтительной. Однако откуда-то берутся же слухи. – Несмотря ни на что, у нее острый ум, она пошла в меня, – заключил Гостомысл гордо.
– Разве ей пристало…– зашипела Златана, но мысль высказать не успела.
– Она просто еще совсем ребенок, – Гостомысл любил младшую дочь, возможно, больше всех других детей. Ее мать была удивительной женщиной. Она вдохнула радость в дом князя, когда тот уже не ждал, что после всех бед над ним вновь воссияет солнце. К несчастью, боги вскоре забрали молодую жену к себе. Но кое-что они оставили. Дочь, которая очень походила на мать. Жизнерадостная, веселая и притом рассудительная. – Когда она вырастет и станет женщиной, то уйдет и озорство…Пусть играется пока…
– Озорство…– повторила Златана недовольно. – В ее годы многие уже выходят замуж! Либо ведут себя, как полагается: скромно и тихо! – Златана хотела поскорее найти младшей дочери Гостомысла мужа, чтобы та больше не напоминала ей самой о предшественнице.
– Ну а Роса? – вспомнил Гостомысл о своей средней дочери, самой покладистой.
– Она избегает меня…– бросила Златана недовольно. – Может отпрянуть в сторону, если я иду ей навстречу. Один раз она даже развернулась и пошла прочь от меня…Это продолжится до тех пор, пока ты не женишься на мне. Иначе они так и будут пытаться оскорбить меня! – настаивала Златана.
– Жениться мне снова…В мои годы…– Гостомысл прищурился с сомнением. Он больше не желал становиться женихом. И не желал похоронить очередную жену. Тем не менее так часто получалось. Стоило ему жениться, и что-то происходило. Злой рок. Или горькое совпадение. – Ладно, мне пора идти. Я хочу попрощаться с дочерьми.
– А когда у нас родится сын, то что? – не отставала Златана. Как и любая наложница, она мечтала стать госпожой. И это ей представлялось возможным. Если Гостомысл не желает больше заключать политических союзов, то пусть тогда женится на любимой женщине! – Кем будет наш сын в таком случае? Кем буду я?!
– Это совсем другое дело…Если ты родишь, что все изменится, – князь поцеловал Златану и взялся за ручку двери. – Мне нужно идти.
****
Гостомысл простился со всеми, с кем желал. Осталось найти лишь младшую дочку. Ее не оказалось в тереме. Кто-то из слуг доложил, что ее видели на улице вместе с учителем.
Так и было. Князь нашел дочь в увитой плющом беседке, где она сама и еще двое ребят слушали рассказы старого летописца. Уже издали князь различил звонкий голосок Дивы. Она о чем-то расспрашивала наставника.
– Все не так просто…– учитель отвечал на заданный княжной вопрос. – Наш князь стремится к берегам Босфора не за добычей. Мы не грабители и не угнетатели…
– А для чего? – пискнул один из слушателей – рыжий мальчуган.
– Если бы речь шла только о добыче, ее можно было б сыскать и в ближних землях. Для этого нет надобности переплывать полное опасностей море, – продолжал летописец, дрогнув усами, переходящими в густую бороду. – Этот набег будет карой императору Михаилу и назиданием для всех прочих, кто задумает предать нас также, как это сделал он.
– А что он содеял дурного? – вопрос принадлежал любознательной княжне.
– Подлые греки помогли хазарам построить крепость на Дону, где, как известно, наши рубежи, – рассказывал учитель. – Мы отвращали греков от этакого поступка. Князья высылали посольство к Михаилу. Но тот не внял.
– Назарий, неужели нам следует страшиться крепости, которая стоит на краю земли? – юную княжну действительно интересовали подробности дела.
– Крепость эта ослабляла наши силы в тех местах, – продолжал Назарий. – Назвали ее Саркелом, то есть белым городом, неслучайно. Стены ее выложены из тяжелого камня. Они прочны и надежны. Есть там высокие башни и глубокие колодцы. Можно много дней провести в осаде этой твердыни, и она не сдастся…
Гостомысл слышал обсуждение еще издали. Довольная улыбка коснулась его губ. А ведь некоторым – золотовласым красавицам – невдомек, зачем он идет в поход и почему не может его так просто отменить, словно прогулку. Чтобы понимать подобные вопросы, нужно быть рода княжеского.
Увидев князя, учитель и его слушатели встали на ноги, почтительно поклонившись.
– Дива…– Гостомысл подозвал дочь жестом.
Подхватив подолы, юная княжна торопливо вышла из беседки. На ее живом личике сияли большие голубые глаза. Одета она была просто, без пышности. Длинные русые волосы были прихвачены тонюсеньким венчиком без узоров и бусин. Ее можно было бы перепутать с обычной горожанкой, окажись она сейчас где-нибудь на рынке.
Гостомысл ласково оглядел дочку. Она в свою очередь уже догадывалась, зачем он пришел сюда. И ей было грустно, несмотря на то, что она пыталась казаться беззаботной.
– Ты уже уходишь, батюшка, – Дива вздохнула, прижавшись щекой к отцу.
– Обещай, что ты и сестры будете жить мирно, – Гостомысл погладил дочь по голове. – Дружно между собой…И со Златой…
Услышав это имя, Дива еле скрыла негодование. Ей не нравилась властная мачеха.
– У нас все будет хорошо, батюшка, – заверила Дива твердо. – Мы будем ждать тебя.
