Атуна Койдергем
Невеста из Уайтчепела
Предисловие.
Здравствуй, дорогой читатель! Спешу представить твоему вниманию свое первое произведение и надеюсь, что ты будешь не слишком строг. Мне понадобилось несколько лет, чтобы довести его до конца, отразив все, что было задумано. Надеюсь, оно скрасит твой досуг и развлечет тебя в те моменты, когда ты в этом нуждаешься.
Вдохновлено реальными событиями…
Том 1
Глава 1. Вечерний Лондон
Вечерний Уайтчепел с некоторых пор стал представлять собой самое опасное место в Лондоне. Перенаселенный голодными ирландскими эмигрантами, этот район был наибеднейшим в столице и таил в себе множество угроз. За день здесь происходили десятки преступлений. Нищета толкала жителей на отчаянные поступки. В отсутствие работы мужчины ступали на путь грабежа и насилия, а женщины были вынуждены продавать себя. Мирные горожане боялись выходить за порог после заката. Матери не отпускали детей на улицу. Отцы семейств не носили жалованье в кошельках, а прятали в потайных карманах, опасаясь разбоя.
Последний луч заходящего солнца скрылся за крышами домов. И почти сразу же сделалось холодно. Поежившись, Марта запахнула платок. Она стояла возле фонаря на перекрестке, когда ближе к полуночи заметила, что какой-то высокий господин смотрит на нее с противоположной стороны улицы. Небрежно поправив потрепанные юбки и корсет, девушка перешла дорогу и раскованной походкой двинулась к незнакомцу.
– Скучаешь, красавчик? – улыбнулась Марта, кокетливо склонив голову. – Если хочешь, я сопровожу тебя…Всего за шиллинг…– Марта накрутила на указательный палец один из своих локонов, хвастливо демонстрируя длину волос, отдающих на кончиках в рыжину. Это было непреложное действо, с которого Марта начинала знакомство. Как, впрочем, неизменным являлось и обращение к потенциальному клиенту. Каждого мужчину, независимо от его возраста и внешности, Марта звала красавчиком.
Незнакомец молча рассматривал заговорившую с ним девушку. В его глазах не было того интереса, который обычно приветствовал Марту в мужских взглядах. И все же незнакомец утвердительно кивнул в ответ.
Придерживая рукой край подола, Марта едва успевала перешагивать лужи и выбоины. Они не разговаривали по пути. Мужчина молчал. А Марта после неудачных попыток затеять беседу тоже смолка. Почти каждый вечер она гуляла по грязным переулкам в поисках заработка и за это время усвоила две вещи. Во-первых, не все мужчины любят слушать ее болтовню. А во-вторых, каждая прогулка может оказаться для нее последней. Немного пугает, когда клиент молчит. Но ведь такое все-таки случается время от времени. И чувство страха притупляется неизменной и неизбежной привычкой. Нельзя забывать об опасности, но нельзя и думать о ней постоянно.
Наконец они подошли к часовне, огороженной высоким забором. Час был поздний, и ворота оказались закрыты. Незнакомец потянулся к калитке, и, на удивление Марты, та поддалась. Мужчина пропустил Марту вперед, в тень сада, а после вошел и сам, затворив за собой калитку.
– Ты что, священнослужитель? – усмехнулась Марта, подняв глаза на высокий купол часовни. Ответа на ее реплику не последовало. – Кстати…У меня был один знакомый священник…И знаешь, он ничем не уступал другим мужчинам. Я бы даже сказала, превосходил их, – делилась Марта воспоминаниями, пока незнакомец вел ее за руку к небольшому флигелю. Возле этого хозяйственного строения был вкопан высокий стол на двух мощных основах, похожий на верстак. Возле него валялось какое-то корыто и позабытые кем-то инструменты. Видно, еще днем тут что-то ремонтировали. – Ты не будешь возражать, если я получу оплату вперед, святой отец? – пошутила Марта, когда незнакомец остановился возле верстака.
Марта не сводила внимательных глаз со своего молчаливого спутника. Как-то раз ее обманули, не заплатив. И теперь она уже не так доверчива.
– Возьми, – незнакомец достал из кармана кожаный бумажник и отсчитал Марте сумму в два раза большую, чем она запросила.
– Какое красивое кольцо! Камень настоящий? – Марта забрала деньги, попутно разглядывая золотой перстень на руке мужчины, выделанный в форме змеи, обвившейся вокруг огромного рубина. – Какой ты щедрый. Я люблю таких, – заулыбалась довольная Марта, пряча зарплату. – Что ты хочешь? Скажи, не стесняйся. Для тебя я сделаю все, мой священник, – пообещала воодушевленная Марта.
– Повернись, – незнакомец развернул Марту к себе спиной.
– Как скажешь, – девушка облокотилась на верстак. – Как тебя зовут? – болтала Марта, пока незнакомец чем-то шуршал за ее спиной. – Меня зовут Марта. Ты всегда можешь спросить обо мне, если что…– Марта подняла глаза к небу и еще раз оглядела купол часовни. Это было последнее, что она видела. Уже в следующий миг острая бритва полоснула ее горло. Кровь хлынула на деревянную столешницу багряным фонтаном.
Глава 2. В поиске
День выдался холодным и пасмурным. Если бы на календаре не значился август, можно было б решить, что на дворе господствует осень. Порывы ледяного ветра неистово рвали листву, гоня ее пыльными клубами по мощеным переулкам. Зябнущие сонные жители, недовольно бурча под нос, спешили на работу. Зато веселые лавочники уже отворили ставни, предлагая горячий пунш тем, кто хочет согреться. Трактиры манили ароматами посетителей, желающих позавтракать яйцами и овсянкой с медом. Даже некоторые пабы, обычно закрытые в это время суток, приоткрыли дверки.
В один из таких пабов-кабачков под звон дверного колокольчика этим утром вошла девушка. В ее руках были свертки, из которых выглядывали неясные предметы. Приглядевшись, можно было различить краски, холсты и несколько свернутых в трубочки рисунков. Девушка была одета в светлое бежевое пальто с большими карманами и массивными деревянными пуговицами. Повязанный в несколько оборотов шерстяной шарф игриво свешивался с ее плеча. Выглядывающие из-под шляпки огненно-рыжие волосы рассыпались медным каскадом. Девушка была красива и молода. И если б пришла в сопровождении, то сошла бы за благородную леди. Но все-таки она была одна. У нее не имелось ни состояния, ни имени семьи.
Проследовав вглубь помещения, Эмили огляделась по сторонам. Занавески задернуты. Официанты отсутствуют. Пустынно. Впрочем, это, кажется, не совсем так. За одним из столов сидят двое посетителей, о чем-то увлеченно толкующих. Перед ними разложены какие-то документы. Мужчины пререкаются. Слышные противоречия. Вот для таких-то гостей и открываются двери этого заведения в неурочное время. Или не закрываются с ночи.
Заприметив тихий уголок, девушка уложила там свои скромные пожитки. Затем подошла к стойке, где бармен самозабвенно тер стаканы льняным полотенцем.
– Гари, приветствую! – девушка нетерпеливо постучала монетой по столешнице.
– О, Эмма Блэйд! Добро пожаловать! – вернув сияющий стакан на полку, бармен развернулся к гостье. – Ты уже здесь? Дурной знак! Ха-ха! Ну что, опять не повезло? – улыбался бармен, перекинувшись через стойку.
– За три злосчастных дня я облазила почти весь этот проклятый город, – вздохнула Эмили. – Сейчас утро, а я уже побывала в двух местах. И отовсюду меня гонят с моими картинами почти пинками. Я уже начинаю думать, что мне придется вернуться в свою деревню в разорении и позоре! – Эмили говорила с жаром, не присущим англичанке в обычных обстоятельствах. Вероятно, ее переживания были чересчур сильны. А может, она просто не могла усвоить, каковой полагается быть английской деве на людях – сдержанной, молчаливой и манерной. – Мне б чашку чаю. Я замерзла…– Эмили шмыгнула носом.
– Может быть, сытный завтрак? Яйцо-пашот, жареный бекон, фасоль в томатном соусе и тосты?..– перечислил Гари со смаком.
– Ну, нет…– с унылым вздохом Эмили покачала головой. Разумеется, ей хочется перекусить. От его слов у нее даже заурчало в пустующем желудке. Но она не может позволить себе тратить последние деньги на еду в заведении, да к тому же по завышенной цене. – Только чай. Погреюсь.
– Скотч? Джин? – бармен указал на бутылку с яркой этикеткой. – Крепкий. И несильно дорогой.
– Нет, благодарю, – улыбнулась Эмили. С Гари она случайно познакомилась в свой первый день пребывания в Лондоне. Они виделись всего пару раз в этом самом заведении. Но за неимением рядом близких людей посоветоваться можно и с барменом.
– Я не понял, ты хочешь согреться или нет? – усмехнулся Гари. – Брось эти провинциальные манеры и выпей, – посоветовал Гари. – Поверь мне, это действенное средство.
– Возможно…Но я, признаться, никогда раньше…– Эмили не успела договорить.
– Никогда раньше не пробовала крепкие напитки?! – перебил Гари, картинно выпучив глаза.
– Нет, но…То есть я имела в виду, что…– запуталась Эмили.
– Все когда-то бывает впервые. Ты в Лондоне. И здесь тебя ждет уйма всего нового. И запомни: этот город всех портит. Это всегда, – Гари обернулся к полке с напитками. – Я наливаю…
– Пусть так…– кивнула Эмили, расстегивая пальто. – Гари, что же мне делать? Посоветуй. Насчет работы…
– Я посоветую. Тебе не работа нужна, а богатый жених, – подмигнул Гари. Наивность Эмили бросалась в глаза. Оттого, наверное, с ней многие разговаривали добро и просто, не затрагивая реальности или лишь намекая на нее.
– О, Гари…– Эмили отрицательно помотала головой. С замужеством у нее не клеилось. Возможно, еще не пришло время. Так она постоянно себя утешала, глядя на пары, разгуливающие под руку. Или, к примеру, мужчина несет в руках молитвенник дамы сердца, когда они вместе возвращаются из церкви. Это жених и невеста. У них уже все решено, они лишь ждут своей даты.
– Что? Так уж не везет? – уточнил Гари, забрасывая полотенце на плечо.
– Ты даже не представляешь себе…– из уст Эмили подобное признание казалось неправдоподобным. Ведь она была очень хороша собой. Ее лицо имело правильные черты, ее кожа сияла здоровьем и свежестью, ее фигура была женственной и необыкновенно ладной. Но самое главное, что никого не оставляло равнодушным – ее зеленые глаза, в которых то и дело вспыхивали игривые огоньки.
– Знаешь, что…Возможно, у тебя слишком большие запросы…Или просто ты еще не встретила того единственного…Или…Что там еще принято говорить в таких случаях…– Гари и Эмили переглянулись, рассмеявшись. Вопросы замужества были трудно решаемы для множества женщин. Англия не терпела мезальянса. И для бедной девушки найти себе состоятельного жениха было невозможно и недопустимо. Только ровня. Но и тут встречалось немало преград, преодолеть которые было подчас труднее, чем вообще отказаться от замужества. – Вот что я тебе скажу. Это даже хорошо, что тебе попадаются неподходящие парни. Ведь когда ты наконец выйдешь замуж, то окажешься в состоянии оценить тихую семейную гавань…Очарование домашнего юта…
– Может и так…– кисло отозвалась Эмили, которая уже сейчас была б рада оценить тихую семейную гавань. – Так что, Гари? Как мне быть с работой?
– С работой…– Гари почесал затылок. – А не следует ли тебе отринуть звание художника и поискать более приземленное, но приносящее доход занятие? Например, гувернантка.
– У меня нет рекомендательных писем. Тем более, я не хочу отказываться от звания художника! – Эмили не рассматривала также и вакансии прачки, швеи или сиделки. Хотя только они не требовали рекомендаций и особых талантов, а только усердия с ее стороны. В силу возраста она пребывала в блаженной уверенности, что ее мечтания о карьере живописца обязаны сбыться, коли уж она обладает некоторым мастерством в этой сфере.
– Все понятно…Лондон – не бездонная кадка, – начал Гари. – Так говорят истинные лондонцы, к коим я сам, признаться, не отношусь. Работы на всех не хватает. Горничные, гувернантки, белошвейки…Ими кишит Лондон. Но ведь тебе такое и не нужно. Ты знаешь, чего хочешь…А это уже половина успеха…– плеснув что-то из высокой бутылки в один из своих только что начищенных стаканов, Гари протянул сосуд Эмили. – Могу тебе кое-что порекомендовать. Попробуй заглянуть на Сквер-Стрит. Это ближе к окраине. Там есть рынок. Сразу предупреждаю: он самый обшарпанный во всей Англии. Но зато туда пускают всех, – обнадежил бармен шутливо. Девушке из достаточной семьи не пристало выходить на улицу без служанки, компаньонки или жениха. А уж кататься в одиночку на паровозе или искать работу – и подавно. Это считается неприличным. Но никто не выбирает семью, в которой родился. И невзирая на приятный облик и терпимые манеры, совершенно очевидно, что Эмили происходит из простой семьи. Сейчас она мечтает о грядущем, залитом красками ее палитры и гонорарами с продаж. Но в реальности когда наличные деньги у нее закончатся, ей придется заняться тем же, чем и остальным малоимущим женщинам. Она будет тяжело и много работать, потеряет свою красоту и надежды. – Сейчас я запишу тебе и даже нарисую, как найти это место, – Гари извлек из-под стойки потертый блокнот, вырвал из него лист и принялся изображать схему предстоящего пути. – Кто знает, Эмма, может, что-то у тебя и выйдет…
Глава 3. Таинственный иностранец
Эмили плутала около двух часов. И наконец вдали показалась рыночная площадь. Место, и вправду, оказалось не из лучших. Повсюду валялся мусор и всякий малопонятный хлам. Из каждого навеса характерно разило то рыбой, то мясом, то овощами, то еще чем-нибудь. Даже из лавки галантерейщика раздавался запах новых тканей и ниток. Но в целом на рынке стоял неприятный дух.
Это место Эмили уже не нравилось. Ей пришлось подобрать подолы, чтобы не испачкать свои юбки о лужи и грязь. По пути она неодобрительно разглядывала будущих коллег. Сквозь их галдеж не разобрать даже собственных мыслей! Они еще и за руки хватают! Да сюда ни один приличный горожанин не соизволит отправиться за покупками, а тем более за живописью…
Отряхивая ногу от прилипшей к подошве бумажки, художница огляделась по сторонам в поисках свободного местечка. Завидев таковое вдали, она без сомнений направилась туда. Каждую секунду напоминая себе, что до конца недели ей надо заплатить за жилье, она решительно и скоро расположилась. Разместила картины, разложила складной стульчик, приготовила мольберт – вдруг будет вдохновение и она захочет что-то нарисовать.
Из соседней палатки на Эмили с интересом смотрела девушка. По лицу лавочницы было сложно определить ее возраст. Украшенная розочками бесформенная красная шляпка, того же цвета губная помада и засаленные перчатки без пальчиков придавали ее облику вид бывалой торговки. Но задорный взгляд выдавал юный возраст. Девушка ничего не говорила. Она казалась удивленной. Ведь даже прекратила зазывать покупателей к себе в лавку с дарами моря.
Эмили уныло вздохнула. Не лучшее место для художника – рыбный запах отпугнет всех ценителей искусства. Завтра надо будет прийти пораньше и занять местечко где-нибудь рядом с сувенирной лавкой…А сегодня придется побыть здесь, познакомиться с соседкой и разузнать о рынке. Но прежде всего нужно собраться с мыслями и закурить, дабы компенсировать тяготы проделанного пути.
Эту модную привычку Эмили подхватила в Лондоне. Теперь в ее сумочке всегда имелась коробочка женских сигарет Cameo американской фирмы JB Duke. Увидев как-то двух дам с изящными мундштуками в руках, Эмили решила стать такой же утонченной и загадочной, как лондонские модницы. Для женщин действовало множество запретов. Им нельзя было демонстрировать свои знания, громко говорить и смеяться, оставаться в помещении с мужчиной наедине и подобное тому. Но среди бесчисленных ограничений не было ничего, что бы запрещало курить табак и принимать настойки Лауданума. И то и другое врачи временами рекомендовали пациенткам в качестве успокоительного и болеутоляющего средства. Так что Эмили не выглядела нарушительницей правил. Тем не менее, выяснив, что мундштук из красного дерева, янтаря, кости и даже бриара ей не по карману, она решила пока обходиться без него.
Эмили уселась на стульчик чуть поодаль от своих произведений, изображавших всего две темы – лес с водоемом или какой-нибудь незамысловатый натюрморт, как то: вазу, цветы или яблоко на фоне всего этого. Она почти смирилась с мыслью, что в ближайшее время ей придется продавать свое творчество в недостойном искусства месте. И тут вдруг кто-то бесцеремонно стряхнул ее со стульчика, поддев последний ботинком. Чуть не свалившись, растерянная Эмили едва успела вскочить на ноги. Но вспомнив про плату за жилье и прочие расходы, решила отстаивать свои интересы, что бы там ни было.
Несколько мужчин обступило Эмили, потеснив ее к выставке. Небрежно одетые, небритые и недобро скалящиеся, эти лондонцы с ходу внушали опасения. Они явно не относились к числу джентльменов, спешащих на помощь даме и снимающих перед ней шляпу.
– Господа, господа!..– Эмили попятилась назад и уткнулась лопатками в собственную выставку. На миг она опешила, ведь ожидала увидеть мелкого воришку, охотящегося за ее кошелем. Но банда громил – это кардинально иное.
– Ты тут одна? Кто тебя привел? – вперед выступил здоровенный детина с грубыми чертами лица. – С кем пришла, я спросил?
– Я одна…– неуверенно промямлила Эмили, пытаясь вообразить, чем ей может грозить подобное знакомство. Что им вообще нужно от нее?!
– Тогда понимай…Это мой торг! Прежде всего тебе надо заплатить пошлину. И получить мое разрешение на торговлю этим…– детина кивком указал на пеструю ленту пейзажей и натюрмортов, не подобрав нужных слов, чтобы описать товар. – Ясно?!
– Господа, не будем горячиться, – принимая во внимание враждебную обстановку, Эмили решила начать с установления дружеского контакта. Ей загодя стоило догадаться, что в этом городе нет ничего бесплатного, даже места на этой свалке! Как бы там ни было, скандал теперь недопустим. Можно остаться без своих картин и, что еще хуже, пострадать. – Мне известны местные правила. И уверяю, я, конечно и обязательно, готова их соблюдать! Меня, кстати, зовут Эмма Блэйд, – поправляя шарф, который тянул ее пересохшее горло, художница широко улыбнулась сразу всем, а главное, передовому громиле. – Сэр, прошу прощения, а как обращаться к вам?
Разумеется, учтивое обращение «сэр» не шло ни одному из этих мужчин. Но Эмили посчитала, что таковое должно польстить грозному незнакомцу, держащему речь.
– Я – Билл, хозяин рынка…
– Сэр Билл, очень приятно. Право, мне очень приятно! – нацепив улыбку, Эмили, как могла, изобразила радость знакомства. – Ваш рынок производит самое благоприятное впечатление. Сразу видно, что хозяин рынка – интеллектуальная натура с чувством вкуса и…И меры…– изумрудные глаза художницы полнились почтительностью. – Тут все так удобно…И продуманно! Кажется, не существует такого товара, которого бы здесь нельзя было сыскать. А ведь это и есть самое главное на любом торжище. Так ведь, сэр Билл?
– Аренда за неделю составляет десять шиллингов. Плати вперед или проваливай, – Билл смотрел на новую девушку строго, но, кажется, все же оценил учтивость с ее стороны. Если бы она хоть слово ему вякнула поперек, то уже летела бы в канаву вместе со своей мазней.
– Сэр Билл, вот как раз об этом я и жажду иметь диалог, – начала Эмили спокойным тоном, хотя в душе вся трепыхалась от страха. – Сейчас поясню…
– К дьяволу отправь свои пояснения. А мне предоставь десять шиллингов! И тотчас! – рявкнул Билл, нависнув над Эмили.
– Сэр Билл, позвольте…На пару слов…– набравшись храбрости, Эмили взяла под руку скверного упрямого громилу и увлекла его чуть в сторону от товарищей. Она полагала, что без постороннего вмешательства он скорее согласится на ее условия. – Я позволю себе небольшую предысторию. Дело в том, что я лишь недавно приехала в Лондон. Добрые люди посоветовали мне ваш рынок как самый популярный и радушный для нового человека в городе. Так вот я сразу же поспешила сюда, к вам, – на этих словах Эмили с нарочитой благодарностью взирала на недалекого детину как на покровителя. – Сэр Билл, я собираюсь обосноваться здесь надолго. Но, признаться, отдала в первый же день все деньги за жилье…– Эмили не успела договорить. Билл сразу развернулся, в недовольстве выдергивая свой локоть из ее рук. Но Эмили продолжала крепко удерживать его, дабы не утратить дружеской атмосферы.
– Так какого дьявола тогда ты здесь мне навешиваешь?! – взревел Билл, чувствуя, что она надеется на бесплатный день. А может, даже и не один!
– Сэр Билл, послушайте. Я окончила Королевскую Академию Изобразительных Искусств, – Эмили придумывала на ходу. Естественно, ничего она не оканчивала. Зато как звучит! Каждое слово в этом названии есть само величие. Интересно, существует ли подобная академия вообще…Впрочем, этот мордоворот все равно не знает ответа…И, точно, не разбирается в живописи. – Смею заверить, что мои работы пользуются успехом, – несмотря на заявление о наличии престижного образования, Эмили казалась далека от общепризнанных канонов изобразительного искусства. Хотя ее творения были по-своему интересны и привлекали взор мелкими, но занятными деталями. Но на этом все. – Знаете, известные художники восторженно отзывались о моей выставке…
– Меня не касается, – процедил Билл недовольно. – Главное, чтобы твой товар пошел. Короче…Плата вперед!
– Вот и я говорю, главное – это спрос на мои работы. Посмотрите, сколько желающих! – Эмили обвела рукой рыночную площадь. А тем временем вокруг них, и впрямь, собирались любопытные зеваки. – Послушайте, в данный момент я уже располагаю шиллингом и…
– Я что, похож на слабоумного?! – гаркнул Билл, накренившись над Эмили. – Полно зубы заговаривать! Гони десятку! Или уматывай отсюда, пока я добрый!
– Сэр Билл, ну зачем так сразу? Я же говорю, все будет оплачено в срок. Неделя так неделя. Как скажете. Сэр Билл…Мы можем устроить все так, что никто из нас не понесет ущерба…Давайте вместе вдумаемся в суть проблемы…Это место ведь у вас все равно не занято, – Эмили смотрела спокойным уверенным взглядом в буйные глаза Билла. – Сей же час я плачу шиллинг. А если продам что-то еще, то…Вернее, когда я продам что-то еще, то незамедлительно расплачусь…– быстро исправилась Эмили, заметив, как Билл изменился в лице, услышав о столь хилых перспективах. – Буде не сегодня, то, уж точно, на неделе я внесу плату за весь срок…Сэр Билл, я буду крайне благодарна за эту отсрочку. А в честь нашего знакомства…– Эмили уже увлекала громилу к стенду с картинами, – я намерена преподнести Вам Эту Картину как дар уважения. «Озёра Рочфорда»! Прошу…– Эмили изрекла это столь торжественно, словно собиралась представить Билла ко двору. Настойчиво протягивая ему какой-то пруд с лягушками, она не сомневалась в том, что если он примет пресловутые озёра, то, значит, они договорились.
Билл был груб и сер, но считать умел. Место, и впрямь, пустует. Так уж и быть, пусть эта смазливая девка посидит здесь до вечера. Авось и заработает чего.
Условились на том, что без хозяина рынка Эмили не сделает и шагу. А периодически ее будет в течение дня курировать Том – еще один громила, но только на побегушках у самого Билла.
Было уже время обеда. А картины Эмили, к ее величайшему ужасу, оставались в прежнем составе. Этот факт начинал удручать. Все только ходят и смотрят, и ничего не покупают!
И да, Эмили не знала нюансов. Она не знала, что бедные кварталы Уайтчепела, наводненные бродягами, беженцами и проститутками, не располагали высокой покупательской способностью. Люди здесь привыкли ходить на рынок лишь за самым необходимым. А вовсе не за предметами роскоши. Большинство посетителей базара останавливалось перед ее выставкой, разинув рты и побросав корзинки. Но через пять минут их интерес угасал. И они исчезали так же неожиданно, как и появлялись. К другой категории горожан относились хвастуны. Они подходили к Эмили, завязывали с ней разговор ради пустословия, а не ради покупки. Они часто заканчивали беседу подобными выражениями: «Нынче, мисс, я совсем поиздержался, но в будущем месяце непременно загляну к вам!». Или: «Превосходная картина! А сколько вы за нее просите? Два шиллинга? Хм…Да, картина неплоха…И цена приемлема…Единственное…Мне не нравится, как у вас изображена радуга…Да, да…Непременно купил бы ее, но радуга…Ну и потом, у меня, признаться, уже имеется картина с радугой!». Или совсем уж просто: «Сколько?! Два шиллинга! Ну и аппетиты у этой художенишки! Сия пачкотня не стоит и полмонеты!».
Первую половину дня Эмили провела на ногах, не позволяя себе присесть. Она бегала от картины к картине, демонстрируя товар со всех сторон и под разным освещением. Рисовала эскизы подходящих рам и рассказывала о сюжетах. Но вскоре она выбилась из сил, а самое главное – не продала ни одной работы.
Достав сигарету, Эмили присела на свой стульчик и сложила ногу на ногу. Тетушка, которая воспитывала Эмили, говорила, что девушка не должна закидывать ногу на ногу или, наоборот, расставлять колени. Не должна сутулиться или класть локти на стол. Подобные манеры отпугнут приличных женихов. Но Эмили так устала, что сейчас ей вообще уже не до женихов! А главное, за весь день она не видела ни одного субъекта, подходящего на столь ответственную роль.
Дым клубился над головой Эмили, медленно рассеиваясь во влажном воздухе. Ее выставка была привлекательной на фоне прочего. Многие останавливались поглазеть, даже если пришли за продуктами. Но, несмотря на все это, Эмили уже начинала подумывать о том, чтобы незаметно ускользнуть с рынка. Ибо все указывало на то, что дальнейшее времяпрепровождение здесь также будет безрезультатным, становясь с каждым часом даже опасным.
Эмили задумчиво прислушалась к шуму рынка. Здесь все бурлило. Это не та тихая ее деревня, где слышен только голос ветра и песня соловья. Перво-наперво здесь шумный фон: гул голосов, скрипов, падающих и плюхающихся предметов, лязг телег, уханья и аханья, восклицания, смех, ругань…Помимо всего этого, где-то неподалеку обязательно находился некто громогласный. Брюзжащий старик или «базарная баба», за чьими криками все остальное отходило на второй план. Торговцы тоже не отставали. Каждый выкрикивал из своей лавки что-то подобное: «Берем карпа! Зеркального!». Или: «Текстиль! Парча! Кому нитки?!». Или: «Коли ты устал немножко, то примерь шапку на бошку! Выбираем головные уборы!».
– Лучшая английская живопись для настоящих ценителей! – от безысходности Эмили начала подражать коллегам, хотя до этого стеснялась даже повысить голос. – Подходите, мисс! Подходите, сэр! Пейзажи и натюрморты! Для вашего дома или для дома вашего друга! – сначала смущенная Эмили объявляла негромко, как того для молодой женщины требовали правила. Но вскоре она поняла, что в этом месте никому нет дела до этикета. Все правила оканчиваются там, где начинается нужда. И вот настал момент, когда Эмили кричала уже почти во все горло, силясь переорать звонкоголосую соседку с рыбой.
– Доченька, а портреты у тебя есть? – осведомился какой-то пожилой человек в пенсне.
– Портреты? – Эмили призадумалась. А и правда! Она ведь неплохо изображала портреты в карандаше. И в своей деревне нарисовала почти каждого. Но кому здесь нужны чужие портреты загорелых деревенских физиономий? И все же идея неплоха…– Портреты! Дамы и господа! – несмотря на бремя множества ограничений, Эмили была не из тех, кто так быстро сдается. – Ваш экспресс-портрет за полчаса и всего за два шиллинга! Ваш образ в это удивительное утро, запечатленный на листе!
Сначала Эмили боялась продешевить. Но увидев, что и на два шиллинга здесь покупателей сыщется немного, она продолжала уже не так воодушевленно:
– Экспресс-портрет! За десять минут и всего за один шиллинг! Экспресс-портрет – и у вас навсегда останется память о сегодняшнем дне!
– Об этом скверном дне! – пробубнил какой-то пробегавший мимо недовольный прохожий в дождевике.
– Да…То есть нет! И у вас навсегда останется память о сегодняшнем неповторимом дне! А сегодня двадцать первое августа одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года! В восемьдесят девятом вы взгляните на свой портрет как на доказательство того, что прошел целый год! И не зря прошел! Всего один шиллинг!
Эмили выкрикивала речи, подобные этой, размахивая кистями своего вязаного шарфа. Мимо нее проходила мамаша с ребенком лет пяти-шести. Мальчик был измазан в шоколаде. Это говорило о том, что родительница балует своего отпрыска по средствам. Эмили посмотрела на капризно фыркающего кроху с надеждой.
– Малыш, а ты хочешь получить свой портрет? – подмигнула Эмили.
– Хочу портрет! – взвыл малыш, потянув мать за подол платья в сторону выставки.
– Уже шоколад съел, хватит с тебя! – мамаша строго дернула сына за руку.
– Портрет хочу! – малыш вывернулся и снова потащил мать к картинам.
– Всего один шиллинг, миссис, и у вас с малышом будет память об этом чудесном субботнем полдне, – приветливо улыбнулась Эмили.
Мамаша покосилась на капризничающего малыша и сдалась. Тяжело усевшись на стульчик, она взяла сынишку на руки. Но вот напасть: малыш стал ерзать на руках, стульчик заскрипел, послышался хруст. Малыш успел вскочить, а мамаша оперлась на корзины и потому не угодила наземь.
– Экспресс-портрет! Натюрморты! Пейзажи! Любая картина за шиллинг! – по привычке не переставала зазывать Эмили, ринувшись к молодой соседке – торговке рыбой. Познакомившись наспех с девушкой, Эмили позаимствовала у нее деревянный ящик и усадила на него своих дражайших клиентов.
Схватившись за карандаш, Эмили с жаром принялась за работу. Мамаша была не самой утонченной наружности. Резкие черты легко сделали бы портрет узнаваемым. Но ведь каждый желает быть лучше, чем он есть на самом деле. А клиент должен остаться доволен! И так как Эмили все же хотелось получить свой шиллинг, она стала изображать Венеру на руках с маленьким Купидоном.
Эмили трудилась полчаса, как вдруг краем глаза заметила, что какой-то элегантно одетый молодой человек рассматривает яблоки и вазы, а также леса в болотах. Он одет по заграничной моде, возможно, сам иностранец…Кажется, француз…Да, определенно…С такого получится взять целых два шиллинга! Если он согласится подождать…Но как быть с мамашей и малышом, которые, ко всем бедам в придачу, выломали стульчик натурщика? В любом случае надо улыбнуться господину и постараться задержать его беседой.
– Месье желает приобщиться к прекрасному? Прошу: лучшие английские пейзажи…– предложила Эмили. Но, решив, что модного господина могут не заинтересовать ландшафты Англии, добавила, – лучшие сюжеты на ваш вкус: леса Италии, Греции и Дании…А также кедровые боры далекой Сибири…
Дорогой зеленой краски у Эмили не было. И не все ее пигменты смешивались между собой. Поэтому она использовала сперва синий, а затем желтый цвет, нанося их послойно. Благодаря этому ходу ее картины имели множество оттенков. Что могло сойти за разнообразие лесов.
