Атуна Койдергем
Княжна для викинга. Книга 1
– Какой продуманный замысел…– нарочито восхитилась Дива. – А что же будет со мной после всего?
– Я же сказал, ты ничем не рискуешь…Никто не подумает на тебя и не подумает вообще на кого-либо…
– Я имею в виду, что будет, когда вы, как ты изволил выразиться, «ворветесь в город с силами»?
– Ты и твои сестры – вы будете освобождены…– видя, что этот ответ не устроил княгиню в полной мере, посол продолжил перечислять все возможные преимущества затеи. – Ты отныне не будешь пленницей. Ты станешь гордо носить имя своего отца. Мы снова выдадим тебя замуж…
– По закону…И именно по нему…Я уже ведь не первый раз мужняя, – усмехнулась Дива, вспомнив своего изборского жениха Радимира. – Неясно, какой из разов – первый или второй – менее удачный. Но так или иначе, в обоих случаях со мной обошлись как с вещью. И теперь вы задумали пристроить меня в третий раз и снова с выгодой для себя, я полагаю. То есть из княгини Новгорода я опять сделаюсь чьей-то подневольницей.
– А сейчас ты кто? Даже слуги возражают тебе, – справедливо заметил посол, вспомнив спорящего здесь с ней Арви. – Кто ты сейчас, как не подневольница?
– И княгиня тоже…По крайней мере, пока…– вздохнула Дива. Она не могла не вспомнить о Вольне.
– Если я пообещаю тебе, что ты сама выберешь себе мужа? В этом случае ты сладишься?
– Какая щедрость! Неужели мне будет позволено распоряжаться собой?! – фыркнула Дива.
– А разве не сама ты избрала себе мужа? Кажется, Гостомысл давал тебе выбор, – напомнил посол.
– Выбор уже был сделан. Я выбирала из того, что уже перед этим избрали для меня. По сути, это не выбор. А лишь его видимость. Неужели и вы задумали играть со мной в те же игры? О, да, думаю, что именно так…
– Дива, никто не желает тебе зла, – посол немало удивился встретить осторожность там, где ей не положено быть. Юная дочь Гостомысла поразила его своей осмотрительностью. Зато это лишний раз подтверждало догадки – ей крепко досталось за последнее время. – На твою долю выпало множество горестей, я вижу это.
– Осуществи я ваше предложение – их станет еще больше, – предрекла Дива.
– Я обещаю, что после того, как все кончится, ты будешь вправе сама решать свою судьбу. Если пожелаешь – ты покинешь Новгород и отправишься туда, куда душа восхочет…– начал посол, но Дива усмехнулась в ответ. Кажется, почти все, что она делала за это время, было именно ради этого города. А посол предлагает ей убраться. – Если возжаждешь, то останешься тут. Это твоя родина, и тебя никто не принуждает прощаться с ней, – выправился посол, заметив недовольство на лице юной княгини. – Если ты не желаешь, чтобы твоим мужем стал какой-то князь, то им может оказаться боярин, воин или хоть купец. А впрочем, это решать тебе, хоть плевальщик! – несмотря на то, что опытные плевальщики крохотных семян репы ценились весьма высоко, последнего претендента Светозар, разумеется, привел только для примера. Этим ярким образом он лишь желал подчеркнуть полную самостоятельность того выбора, который будет предоставлен Диве в случае успеха их замысла.
– Ага…Вы ведь именно этого хотели бы…Сеяльщика репы мне в спутники! – громче, чем следовало, вдруг произнесла Дива, а затем рассмеялась звонко. Обескураженный посол стал с опаской озираться по сторонам. А она все хохотала. Он уж стал пугаться, не помутился ли ее разум от всех невзгод. – Плевальщика или, еще лучше, какого-нибудь странствующего коробейника! А почему нет?! Чтоб сделав для вас дело, я исчезла вместе с неприметным супругом и его тележкой…
– Ну зачем ты так, княгиня? Зачем во всем окрест себя видишь происки? – посол повторил недавнюю мысль Арви. – Что мне предложить тебе, чтобы ты согласилась? Одно лишь твое слово…
– А ты умеешь вести переговоры, Светозар…Некоторым деятелям Новгорода стоит поучиться у тебя…
– Значит, ты согласна? – вздохнул посол облегченно.
– Я так понимаю, дядя велел предложить мне все, что только возможно, – губы Дивы вдруг сложились в недовольную фигуру. Посол был удивлен, поскольку не понял, что опять ее не устраивает. – Кажется, снова начинается дождь. Нам следует вернуться в гридницу или, даже лучше, разойтись вовсе…
Подул промозглый ветер. Дива посильнее закуталась в свой отороченный соболем опашень и развернулась, чтобы уйти. Но тут же голос Светозара остановил ее.
– Чего ты хочешь? Только скажи, – сдался посол, даже не отрицая разгаданной ею правды.
– Разговор окончен, милейший Светозар. Благодари дядю и сестер за дары…– Дива двинулась в сторону своего терема. Однако посол не мог допустить того, чтоб она ушла, не дав ответа. И потому он позволил себе придержать ее за локоть. Дива подняла удивленные глаза, давая этим жестом понять, что он перешел все границы дозволенного.
– Остановись…Повремени лишь мгновение…– Светозар хотел еще что-то сказать, но не успел.
Откуда ни возьмись, к нему подлетело несколько дружинников. Грубо схватив его, они заломили ему руки за спину. Дива поразилась той быстроте, с которой все происходило. До сего момента она не замечала присутствия стражи. Выходит, все же этот старик прав: княжеские хоромы охраняются тщательно, раз мимолетный жест неосторожного посла повлек за собой такие решительные последствия.
– Отпустите его, – растерявшаяся Дива наконец опомнилась. – Нет повода для беспокойств…Эй, ты, отпусти посла! – повторила Дива, обращаясь к кому-то рослому дружиннику, который уже в три погибели скрутил гостя Новгорода.
Однако велению княгини не суждено было исполниться. Случилось даже наоборот. Оторопевшего Светозара скрутили вместе с воротниками, мехами и широкими рукавами. А потом, вопреки ее протестам, повели старика куда-то, пригнув так, что его борода при каждом шаге касалась земли. Дива уже собиралась пуститься вдогонку за пленником и стражей, как заметила, что сюда идет князь в сопровождении тиуна. Вероятно, они видели сцену сначала. На это указывали распахнутые ставни гридницы, выходящие прямо на поляну, где разместились повозки с подарками.
Дива начала лихорадочно прикидывать, мог ли Рёрик слышать разговор. Хотя точно знала, что это невозможно. Расстояние было слишком значительным. К тому же ветер глушил голоса. И все-таки ей сделалось жутко. Мысль о том, что он каким-то образом узнал, о чем они беседовали, приводила в ужас.
– О чем вы говорили?! – сходу бросил Рёрик, приближаясь к Диве.
– Ни о чем, – от волнений Диву бросило в жар. Пристально глядя на нее, Рёрик нахмурился. – О чем могут говорить давние знакомые? – спохватилась Дива, вдруг испугавшись, что первоначальный ее ответ может породить лишь сомнения. – О былых временах. О Новгороде, о Ростове, о дяде, об отце…
– Еще о чем? Говори, – бесцеремонно потребовал Рёрик.
– Княгиня так страстно жаждала, чтобы я оставил ее наедине с послом…– встрял Арви. А Дива еле сдержалась, чтобы не наброситься на него. Это далось ей с усилием.
– Мой князь, о чем еще ему говорить со мной? – Дива подняла ресницы и устремила на князя свои голубые глаза. Такие же ясные, как просветлевшее весеннее небо у нее над головой. Это сама искренность. – Обо всяких пустяках: прялках, сестрах, вышивках…Ведь это же сразу заметно, что Светозар весьма речистый муж…
– Вероятно, именно в пылу обсуждения вышивок посол дозволил себе коснуться нашей княгини, – едко предположил Арви.
– Недоразумение, – объяснила Дива. – Какая-то глупость…Мы уже простились…Я собиралась вернуться в терем. Но тут Светозар вспомнил, что позабыл рассказать мне что-то еще…Кажется, про сестру Сивояру…
– И все же не похоже на простую беседу…– не сдавался Арви. Поскольку Рёрик молчал, тиун решил не упускать момента и выдвинуть Диве обвинения, от которых ей не отмахнуться так просто. – Если эта была лишь болтовня, то зачем понадобилось усылать меня прочь? Разве я отвлекал или мешал каким-то иным образом разговору? Какие у княгини секреты с этим человеком? Или, может быть, тайные сношения?!
– Вот-вот…– усмехнулась Дива, кивнув в сторону Арви. – Неужели после этого, мой князь, еще неясно, почему я желаю разговаривать с людьми без присутствия это ядовитого клеща…
– Это не ответ, – напирал Арви. – Княгиня и сама ощущает, как несостоятельны ее объяснения.
– Ну ладно…Так и быть…Я все раскрою…Как это? Забыла…Ах да, заговор…– Дива вдруг разулыбалась. Тиун приподнял бровь, бросив взгляд на Рёрика. – Мы обсуждали заговор. Так ведь, Арви? Ты ведь постоянно меня в чем-то подозреваешь? Как есть, заговор! – расхохоталась Дива с таким веселым лицом, что подобные предположения вдруг в один миг стали походить на бред, который мог привидеться только подозрительному тиуну. Действительно, разве это не вздор? Обсуждать что-либо важное с ней, с красной девицей, да еще и посреди двора?! – Так что…– продолжала Дива сквозь смех. – Так что теперь можете рубить ему голову…Похоже, больше я ничего для него сделать не смогу, – Дива была из тех, кто мог легко развеселиться при наличии любой, даже самой дурацкой шутки. Она всегда так неподдельно потешалась, хохоча от души, что это мало кого могло оставить безучастным. Вероятно именно оттого, Арви с сожалением подметил, что вот Рёрик уже и сам готов рассмеяться несуразности догадки, которую так смело выдвинул тиун.
– Княгиня знатная шутница, – не сдавался Арви. – Но ее всем известный смех не должен сбить нас с толку…
– Арви, когда ты оставишь меня в покое?! Еще по дороге сюда ты молил простить тебя за дерзости. И вот уже на обратном пути ты снова за старое…– Дива не знала, что извиняться тиуна заставил князь. Но нечаянно оброненные ею слова оказались, как нельзя, кстати. Со стороны походило, что сейчас тиун мстит ей.
– Да при чем здесь это?! – возмутился Арви, который, в отличие от нее, знал истинное положение вещей. И не желал, чтобы все выглядело именно так, как она описала. Тем более он, и правда, был уверен в ее виновности. Ведь ясно же, что все послы – шпионы! И приехал старикан сюда не прялки дарить! – Я…
– Мой князь, – обратилась Дива к Рёрику, прервав Арви. – Я не знаю, что мне делать, какой быть, чтобы мой супруг был доволен мной. Я стремлюсь не огорчать моего благодетеля. Перечить ему не смею. Выполняю все его пожелания. Являясь по первому зову, куда и когда он прикажет…Но всего этого недостаточно. Что бы я ни делала, обязательно найдутся те, кто вновь и вновь усмотрит мою вину даже в покорности. Прошу не упустить из виду из-за болтовни этого не унимающегося выскочки…То было не мое желание – встретиться с этими горемычными послами…– напомнила Дива своевременно. – Мне до этих стариков, уж точно, нет дела…
****
Светозар уже несколько часов к ряду сидел запертым в ветхой холодной избенке. Казалось, что низенькая крыша сейчас упадет на трухлявый пол, обрушив следом и закопченные стены. Маленькие окошки, к тому же заколоченные, почти не пропускали свет. Впрочем, потеря оказалась невелика: на город сошла ночь, и на улице было и так темно. Озябший посол, трущий ладони одна о другую, уже десять раз пожалел о том, что снял свои перчатки и отдал их слуге еще по прибытии. Но еще больше он пожалел о том, что заговорил с Дивой. Вероятно, князь каким-то образом слышал разговор, раз его самого, почтенного Светозара, заточили. Не иначе. Ведь все знают, что послы неприкосновенны. Или в Новгороде Рюрика законы не писаны?
Едва различимые в шуме дождя голоса за окном вырвали посла из дум. Он вскочил на ноги и подбежал к заколоченным ставням, пытаясь сквозь щелку разглядеть говорящих. Он узнал только одного человека – Диву. Ее тень промелькнула и быстро скрылась из виду. Судя по голосам, она пришла не одна, а в компании.
Светозар отпрянул к стене, решив, что коли и ее ведут в темницу, то дело плохо. Он навострил слух.
– Осторожно, княгиня, спустя два шаг быть порог, – предупредил чей-то голос.
– Благодарю, Ньер…Однако об этом лучше предупредить посла…Ведь это он сидит в темноте, а не я…– шутливо отозвался голос, который, как сразу узнал Светозар, принадлежал Диве. – Открывай. Князь не желает промедления…
На этих словах Светозар поспешил вернуться на свою лавку и принять непринужденное положение. Он сделал вид, что задремал. И потому, когда дверь со скрипом отворилась, он нарочито прищурился свету заполненной жиром лампы в руке одного из гридей.
На крыльце стояла Дива, возле нее – еще несколько человек. Четверо из них держали над ее головой укрепленный между шестами кусок прочной просмоленной парусины, не позволяя дождю добраться до княгини. Кто-то из провожатых тряс цепью со светильником, который теперь уже почти слепил посла, и последний не видел ничего, кроме этого огонька перед его лицом.
– Убери, убери это, – велела Дива дружиннику с лампой. – Почтенный гость наш, Светозар! Ты свободен, – Дива широким взмахом руки пригласила посла покинуть его мрачную темницу и выйти на улицу. – Расступитесь, расступитесь же…– цыкнула Дива на дружинников, топчущихся на проходе.
– Свободен? – немало удивился посол, который уже приготовился к самой суровой участи.
– Ну разумеется…– Дива развела руки в стороны. – Отчего тебе не быть свободным? Разве за тобой имеется какая-то вина? – разулыбалась Дива.
– Нет, но…– начал было Светозар, смешавшись.
– Дайте ему чего-нибудь согреться, – распорядилась Дива. Один из дружинников тут же протянул послу баклагу с чем-то явно горячительным, вероятно, с медом. Посол недоверчиво оглядел сосуд. – Пей спокойно…– усмехнулась Дива. А потом добавила, – там нет отравы…
Светозар сделал глоток, затем еще один. И уже через миг ощутил себя словно воскресшим с того света. Однако в его глазах ясно горел вопрос, который он не осмеливался озвучить при посторонних.
– Ну что ты там стоишь? Выходи же…Или тебе так полюбилась эта изба?! – пошутила Дива, и кто-то даже рассмеялся. – Мы подготовили для тебя жилище куда просторнее и…светлее…Выходи!
Светозар вышел, озираясь по сторонам и все еще не понимая, что происходит.
– Как я уже сказала, в вашу честь, в честь гостей Новгорода, сегодня устраивается пир…– продолжала Дива. – Скоморохи, весенние жаворонки и прочее…
– Госпожа не говорить посол об это. Она сказать об это нам на дорога сюда, – напомнил Ньер.
– Ну так говорю сейчас! – Дива изъяснялась громко и весело, будто подчеркивая тем самым, что никаких тайн между ней и посланцем нет. И быть не может! – В вашу честь устраивается пир. Самый шумный праздник, каковой ты еще не видывал. Но сперва бани, я полагаю…У тебя утомленный вид…
– Где остальные? – Светозара заботила судьба его попутчиков.
– Я же говорю, в банях! Да что это с тобой?! Приди в себя! Дайте ему еще чего-нибудь…
– Я…– начал Светозар, осторожно подбирая слова. – Я не до конца уразумел…
– Видишь ли, почтенный Светозар…– Дива направилась по дорожке в противоположную сторону от мрачной избы. На пути у нее вдруг возникла огромная лужа. Светозар, следовавший за ней, заметил, как один из дружинников поторопился перекинуть широкую доску через грязюку, словно соорудив мосток. – Сие никуда не годится…Эти бездельники совсем обленились…– видимо, имея в виду лужу и слуг, Дива перевела взгляд на старшего дружинника, словно этот вопрос находился в его ведении. – Надо застелить дорожку деревом…Кажется, тиун желал устроить это. Или он горазд только на словах трудиться? Нужно посоветовать князю поручить сие беспокойство кому-то более ответственному. Тому, кто не бросит дела на полпути. Скажи об этом Негу, Ньер. Он тебя послушает, – закончив проходиться по Арви, доставившем ей столько огорчений, Дива оборотилась к послу. – Так вот. Видишь ли, любезный Светозар…Дело в том, что у нас в Новгороде все от мала до велика любят пошутить…Хорошая забава ценится весьма высоко. Ты, наверное, знаешь, что еще мой прадед приказал привести к нему на дворище лучших паяцев…Некоторые из них прибыли даже с медведями…– начала Дива свой рассказ, как обычно, издалека. – Однако удачной в полной мере можно считать лишь ту шутку, которая заключает в себе глубокое значение…Да, именно так. Глубочайшее значение, – повествовала Дива, а Светозар только хмурился. Он никак не мог разгадать, к чему весь этот рассказ. Он еще не решил, верить ли в освобождение, и потому был настороже. Каждое ее слово он ловил со вниманием, пытаясь постигнуть тайный смысл, который она, вероятно, пытается завуалировать! – Как ты уже понял, наш добрый князь пошутил…– наконец объяснила Дива. – И, судя по твоему лицу, шутка удалась на славу! Верно я говорю? – на сей раз вопрос Дивы был обращен к ее провожатым.
– О да, да…Шутка знатная, – поддержали гриди хором.
– Самая умилительная шутка, какую можно измыслить…– лучезарно улыбаясь, подытожила Дива.
– То есть я смогу вернуться в Ростов? – уточнил посол с сомнением, явственно звучащим в его голосе.
– Не просто сможешь, а будешь обязан! Ибо дядя ждет вестей из Новгорода…– заверила Дива.
– Да, шутка, и впрямь, весела…– отозвался посол, который уже немного пришел в себя. – И в чем же ее глубочайшее значение? Раз уж ты, княгиня, заговорила об особом значении новгородских шуток…
– Наверное, ты уже и сам понял, что она означает…Гость не должен забывать, что он гость и добрый друг…Иначе…А вот, собственно и изба, где будешь размещен ты и твои слуги…
– Благодарствую…– посол понял намек так: если он позволит себе враждебные действия или даже просто речи, то закончит плохо. Ясно, что играть с ним тут не станут. Он сник. Ведь не только не исполнил возложенного на него поручения, но и запутался вконец. Теперь он даже не знал, что говорить князю ростовскому, в каких речах изложить произошедшее, как описать Рёрика и Диву.
Глава 46. Гонец
Погода в Изборске наконец стала налаживаться. Солнце припекало жарко, высушивая недавние лужи. От прикосновения самого Хорса расцвели ландыши в садах и улыбки на устах горожан. Тронутые зеленым пушком стройные березки покачивались на ветерке, словно девицы в хороводе. Особая легкость витала в воздухе. Детвора и взрослые высыпали на улицу. Отцы семейств разбрелись по полям и лугам. Их жены в ярких платках сновали туда-сюда с корзинками, то и дело останавливаясь возле соседских изб для разговоров со знакомыми. Мальчишки пускали в ручейках кораблики из щепок. Девчонки собирали букетики из цветочков. А молодые парни и девушки, сдерживая трепет пылких сердец, игриво переглядывались и улыбались друг другу.
Но не всех зачаровала юная Леля, волшебница-весна. Боярам оказалось не до восторгов. Слишком много сует, отвлекающих от радости. Не все ладно в гриднице. Давно уже не все ладно там.
Вече собиралось у дверей гридницы. Бояре что-то обсуждали в ожидании. Сегодняшнее заседание обещает быть долгим и, вероятно, напряженным. Это будет настоящий бой. Между новыми порядками и старыми.
****
Годфред лежал в кровати и тяжело стенал. Лицо у него было заспанное и страдающее.
– Вече уже собралось, – доложил Барма. – Все только и ждут, что молодой князь выйдет и…
– Пусть сегодняшнее заседание проходит без меня, – еле-еле выдавил из себя Годфред. Он даже эту краткую речь произнес с невероятным усилием.
– Никак невозможно. Боярская дума уже возле гридницы…– Барма хрустнул пальцем за спиной.
– Башмак Локи, – выругался Годфред, пытаясь усесться на перине. – Ну так скажи, что я болен. Тем более что так и есть, – Годфред приложил ладонь к ноющему затылку. Голова ощущалась как тяжелый чан. Каждое слово Бармы – удар молотом по этому чану. Безжалостный удар.
– Вероятно, слишком обильные возлияния, – позволил себе заметить Барма. Будь на месте Годфреда кто-либо иной, он бы не посмел давать оценку действиям правителя. Но добродушный Годфред не обижался на подобное.
– Возможно, ты прав, – Годфред вернул голову на подушку. Ему было тяжело даже слушать Барму, не то что вести сейчас какие-либо встречи со мудрыми старейшинами. – Ты не поверишь, Барма. Но я не могу встать на ноги. Представляешь? Не могу встать с этой проклятой перины…– Годфред, и правда, не мог подняться. Как только он принимал вертикальное положение, его тело испытывало непередаваемые муки. Его буквально тянуло к полу. Голова раскалывалась. – Боги, как мучительно…– Годфред сейчас отдал бы что угодно, лишь бы это ужасное состояние поскорее покинуло его. Единственное, чего он желал – это погрузиться в сон. – Позови каких-нибудь лекарей…Знахарей…Я не знаю…Кого хочешь зови на подмогу…
– Боюсь, здесь рука человека бессильна, – заметил Барма, сочувствуя посаднику. – И все же вече ждет молодого князя…
– Я не могу…Я не могу встать, – застонал Годфред, прикладывая холодный серебряный кубок ко лбу. – Что такого важного произошло, что им понадобился именно я?
– Помимо уже намеченных вопросов для сегодняшнего заседания, добавились новые…– Барма вновь хрустнул пальцами. – Речь идет о дружине. Особенно о тех ее гридях, которые прибыли с молодым князем в Изборск из далеких земель…
– Что…Что там опять не ладно?..– Годфред хотел лечь на бок, чтобы получше видеть главу вече. Но его замутило так сильно, что он поспешил вернуться на спину. Он мог смотреть лишь в потолок. Но лучше всего у него получалось лежать с закрытыми глазами.
– Ну, во-первых, вчера, в точности на праздник, произошла драка между одним из гридей молодого князя и местным жителем…Но к сожалению, двумя участниками не обошлось…И в итоге дюжины изборских семей не дождались домой своих кормильцев…– рассказывал Барма о том, о чем Годфред не мог знать, поскольку уже неделю пьянствовал в своих покоях практически безвылазно.
– Ставни…Раствори ставни…Молю, скорей…– Годфреду вдруг показалось, что его сейчас немедленно стошнит прямо на расшитые покрывала. – И пусть принесут корчагу и поставят возле кровати…– Годфред опасался, что не сможет оставить при себе самую суть страдания. И лишь когда в горницу полился свежий прохладный воздух из распахнутого Бармой окна, молодой наместник вздохнул с некоторым облегчением. – Барма…При чем здесь я? Мои гриди, чай, не малышня, чтоб мне за ними ходить…– Годфред глубоко вздохнул, стараясь задержать прохладный воздух в своей груди. – Да и твои изборчане хороши…– продолжил Годфред, превозмогая себя с трудом. – Сами всегда на рожон лезут…
– Кто бы ни был виноват, такие столкновения происходят все чаще, – заметил Барма, стоящий возле подоконника. – И нужно что-то предпринять, дабы подобные трагедии прекратились…Молодой князь, вероятно, не знает…Но, помимо драк, имеются и иные происшествия…
– Какие?..– охнул Годфред после того, как резко повернулся.
– Ну самое вопиющее из них – свада в храме Перуна…Кстати, позднее выяснилось, что оттуда кто-то умыкнул некоторые ценности…Обобрать храм громовержца – злодейство, явно, рук не местных…
– Ты наивен, как непорочная дева…– из последних сил возразил Годфред. – Безбожников везде довольно…
– Допустим, – согласился Барма. – Опять-таки, история с Гарди и той женщиной…Брат ли жертвы постарался на славу…Она сама ли…Или кто иной…Но о ней не только помнят, но и обсуждают как заботу дня…– Барма отошел от окна и добавил уже чуть тише, – не нужно было отпускать вдову…
– Стеша…– вспомнил Годфред.
– Если бы мы придерживались первоначального замысла, тот случай уже давно канул бы в забвение, – продолжал глава вече.
– Барма, зачем мне жена, если и ты точишь меня постоянно? – как мог в этот день, пошутил Годфред.
– Я лишь говорю, что если б вдова и ее брат оказались наказаны прежде, чем…
– Стеша вернулась домой. Я так решил, – оборвал Годфред Барму.
– Если на то воля молодого князя, я не смею возражать супротив…– согласился Барма. – Теперь о сходе вече…Все очень ждут, что молодой князь…
– Почему сегодня? Разве не в пятницу должно быть собрание?..– измученно поинтересовался Годфред.
– Но сегодня и есть пятница, – сообщил Барма.
– Понятно. В общем…Я никуда не могу идти…– вывел Годфред. – Проведи встречу от моего имени. А про меня скажи, что у меня лихорадка…Скорбут…Иное недужье…Я не знаю, придумай что-нибудь сам…
– Князь дозволяет мне выступать от его имени? – уточнил Барма изумленно. Он о таком грезил лишь во снах, но даже не наяву. Наверное, никому и никогда в этом городе не передавали столько власти прежде.
– Да, я доверяю тебе…Мы же други…– подтвердил Годфред свое решение.
****
На дворы опустились первые сумерки. Вече закончило совещаться, и теперь бояре разбредались в стороны кто куда.
– Как урожай? Почин положен? – по-соседски справился Барма у Вешняка, похлопав того по плечу. Вешняк как раз шел домой, когда глава вече нагнал его. Им было по пути.
– Все ладно. Хоть и перепугали дожди…Но сейчас вроде не о чем беспокоиться…Да и слышал, волхвы предрекают урожайный год…– сообщил Вешняк. После заседания вече он был порядком усталый. Но оказавшись на улице, почувствовал некое умиротворение. И его усталость отошла в сторону. – Говорят, тяжелое начало – легкий конец.
– И живность в этом году не болеет, кажись, – делился Барма своими собственными наблюдениями. Он был в настроении, и потому его тянуло на разговоры. А отчего ему не радоваться? Теперь он воистину второй человек в Изборске. Отныне все у него будет ладно. Заслуженная награда в конце трудной битвы.
– Да ты подожди, все лето еще впереди…– усмехнулся Вешняк.
– Мне понравилось, как ты выступал сегодня, – похвалил Барма своего разумного соседа.
– Да пустые все разговоры…– махнул рукой Вешняк. – До главного так и не добрались…
Барма усмехнулся. Конечно, не добрались. Он ловко запутал собравшихся. Увел их в сторону от злободневных вопросов, отвлекая второстепенными задачами. И в итоге утомленные бояре были рады удрать поскорее домой, даже не дослушав всего, что заготовил для них Барма.
– Ты слыхал последнюю вяху? – уже выйдя за ворота княжеских хором, спросил Вешняк у своего попутчика.
– О чем говоришь ты? – Барма насторожился, чуть сдвинув косматые брови.
– Годфред отпустил его. Гуляет беззаботно, как и прежде, – серьезным тоном сообщил Вешняк.
– О ком ты, я в толк не возьму? – глава вече действительно сразу не понял, о ком идет речь.
– О берсерке! Забыл, что ли?! – Вешняк выпучил глаза на Барму, как будто упрекая того за беспамятность.
– Ах ты об этом…О Торольве…Так я знаю. Уж давно…– пожал плечами Барма. – Ты чего-то другого ожидал?
– Вообще-то да. Ждал, что наместник, несмотря на младой возраст, все же выполнит то, что от него требуется. Иначе, глядь, его любимец опять мухоморами обопьется, а Изборску расхлебывать!
– Я иногда тебя не разумею, Вешняк, – кивнул Барма приятелю. – Ты вроде не безголовый, а рассуждаешь порой, точно легковерный смерд. Ты, истинно, уповал, что он отдаст Торольва вам на растерзание? – в обсуждении вече Барма уже давно перестал говорить «мы», заменив его на «вы». Он больше не с ними, не со своими другами, которые возненавидели его из зависти к его успехам. – Да ты знаешь, что Торольв стоит десяти самых крепких изборских молодцов? На что ты токмо уповал…
– А ты помнишь, что обещал нам Рюрик? – вопросом на вопрос ответил Вешняк. – Дядюшка наместника обязывался, что они будут нас защищать, порядок обеспечивать и прочее, – напомнил Вешняк. – А в итоге получилось иначе…Совсем даже.
– Как ты верно заметил, это было обещание дядюшки, а не самого Годфреда, – покачал головой Барма.
– Мы не должны мириться с этим, – настаивал Вешняк. – Сегодня мы как раз хотели обсудить с Годфредом положение. Но коли он занедужил…Али, может, умышленно избегает нашей думы…Оно и к лучшему. Больше просить не станем, – рассудил Вешняк. – Мы дадим ответ со своей стороны.
– Какой же ответ ты собрался давать? – Барма недоверчиво покосился на боярина.
– Не знаю. С тобой хотел посоветоваться…Есть несколько задумок у нас…
Последнее слово Вешняк произнес как ни в чем не бывало. Но Барме оно не понравилось. У кого это «у нас»? От чьего имени этот выскочка-боярин сейчас изволит говорить?!
– Во-первых, убьем Торольва, – продолжал Вешняк. – А вместе с ним всех тех, что тут на нашей земле разнуздались…Во-вторых, выгоним Годфреда…
– «Выгоним Годфреда»? – Барма раздраженно одернул воротники. Каким чудесным казался день. И вот что произошло потом! С вершины гордого утеса в морок выгребной ямы. За одно мгновение разрушился весь складный образ, который он, Барма, взлелеял в своей голове. – Ты себя послушай. Чем выгонишь? Метлой? Сил нет у нас.
– Тогда окружим его детинец. Самого его предадим суду. Затем казнь, – предлагал Вешняк еще один выход. – Потом своего князя призовем. Из наших…А этих чужеземцев выпроводим прочь…
– Нет, так не годится, – отрицательно покачал головой Барма. Ему план не понравился. При Годфреде он сам, Барма, влиятельное лицо. Могущественное, богатеющее с каждым днем. Ведь помимо власти главы вече, у него имеются корабли с товарами. Часть средств во всем предприятии принадлежит Годфреду. Все это вместе привязывает его к молодому наместнику неразрывными путами. Но, разумеется, он не может раскрыть этих обстоятельств Вешняку. Следует озвучить что-то более благообразное. – Если мы будем в открытую действовать против Годфреда, то Рюрик нам головы отсечет, – изрек Барма многозначительно. – Какая «казнь»? Нас потом самих в щепки порубят…
– Мы не дадим Рюрику такой возможности. Вдругорь не пустим к себе, – не унимался Вешняк.
– Как будто в первый раз он у тебя позволения спрашивал, – усмехнулся Барма. – Опять нагрянет и всех перебьет. На этот раз уж точно, если мы его племяша тронем хоть перстом. Рюрик теперь к тому же положение свое упрочил. Придет не только с варягами, но и новгородцев прихватит. А уж этим равных нет в схватке, коли их разозлить, конечно…
– И что ты предлагаешь? Молча терпеть бесчинства? – возмутился Вешняк.
– Я предлагаю для начала уняться. Затаиться и ждать подходящего случая, – Барма понизил голос. – Момент благоприятный обязательно представится. Нам основное – раньше времени с насеста не срываться. Будем покамест просто жительствовать, выполняя свой долг, как представители народа…– тараторил Барма. – Если станут буйствовать гриди – к наместнику больше не поведем, разбираться станем на месте сами. Убьем окаянника тут же, и дело с концом. А нет, и будут прилежными – так станем дружествовать до поры…И рано или поздно мы дождемся потребного мгновения…
– А я мыслю, что этого недостаточно, – перебил Вешняк однообразную тираду Бармы. – Если не желаешь орудовать твердо, то есть иные пути…Напишем его дядюшке в Новгород. Я уверен, Рюрику не взлюбится, что его племянник тут распоясался. Что не по законам правит. Что называет себя «князем», а не наместником…
– Не будь так наивен. Рюрик будет защищать своего сродника, а не наши интересы…– деланно зевнул Барма. Лично его в Годфреде все устраивало: тот был к нему расположен. Дружина наместника дом Бармы обходила стороной. Кто знает, каким может оказаться следующий ставленник? С этим Барма, по крайней мере, сладил. – Пройдемся по площади? – предложил глава вече, указывая на поляны, где проходили гуляния в честь весны. – Былички послушаем…
