Андрей Арсланович Мансуров
Капризная с-сука!..
7. Придирки, склоки, и качание прав начались!..
Но Наиля явно считала, что техник наказан недостаточно:
– Спасибо, конечно, сэр. Я ведь правильно понимаю – вы тут всем командуете? Ну так вот: скомандуйте, чтоб у этого доморощенного юмориста и наглого пошляка отобрали его чёртову Розамунду! Хотя бы на месяц!
– Сожалею, миссис МакГоннегал. Но я не могу нарушать Устав Космофлота. А там действительно чёрным по белому записано: «запрещается изымать или отбирать даже на короткое время средства личной гигиены членов экипажа, и оборудование для снятия нервного напряжения и повышения иммунитета!..» Ну и так далее.
– Ах, вот как. Ну хорошо. Тогда добавьте ему от меня лично ещё наряд на кухню!
– Техник Ходжес. Отбудете три наряда вне очереди.
– Есть три наряда, сэр. Можно вопрос?
– Задавайте.
– А с каких это пор у нас на «Пронзающем» сменился командир?
– С тех самых, как вы имели глупость привезти сюда меня!!! – глаза Наили снова метали молнии, и рот кривился от плохо сдерживаемого гнева, – И поскольку всем вам очень нужно восстановить чёртово человечество, а других «приспособлений» для этого вам Господь Бог не предоставил! Вот вам и придётся, техник, засунуть свой поганый язык в место, где солнце не светило, и следовать моим приказам! И выполнять мои «капризы»!
– При всём уважении, миссис МакГоннегал, ваши, как вы изволили выразиться, «приказы», экипаж будет выполнять лишь в том случае, если их одобрю я. И – если они не будут противоречить Уставу Космофлота, и банальному Земному законодательству.
– Опомнитесь, капитан! Какое – «Земное Законодательство»?! И Уставы?! Нет уже ни Земли, ни людей, кроме нас!
– Вот именно, миссис МакГоннегал. Мы – последний оплот Земной Цивилизации. И не должны превращаться в стадо неуправляемых скотов. Или озабоченных кобелей. Поэтому пока здесь, на «Пронзающем», жив хоть один член экипажа, все существующие Уставы и Законы будут соблюдаться!
– Вот повезло, так повезло! – Наиля фыркнула, – Опять попался бюрократ! И тоже – «правильный», прямо как мой «любимый» Харак! В таком случае, напоминаю вам, уважаемый, не знаю вашего имени…
– Капитан Сигурд Пауэлл. – впрочем, добавлять «к вашим услугам, миссис», капитан не спешил. Поскольку явно считал необходимым вновь восстановить свой авторитет в глазах команды.
– Вот-вот, капитан Пауэлл. Так вот: напоминаю вам, что мне вы – никакой не капитан, и не начальник! Мне начальник был полклвник Паттерсон, но он мёртв. Как и все, кто командовал в той или иной степени моей личностью и карьерой на Станции, или там, на Земле. И подчиняться вашим дурацким будущим приказам я не намерена!
– Очень жаль, уважаемая миссис МакГоннегал. Я имею в виду, мне жаль, что вы так плохо знаете Уставы и Законы. И Правила внутреннего распорядка. Что на космических Станциях, что на космических кораблях. В параграфе пять Устава, подпункты с первого по восьмой чётко прописано, что на время космического рейса, или вахты, весь экипаж безоговорочно подчиняется приказам начальника. Если это – Станция. Или капитана – на корабле. В той степени, в какой они не противоречат… Я уже говорил, чему.
Ну а все, кто спасены, в результате ли реагирования на SOS, или на другие… внештатные ситуации – с других кораблей или Станций, считаются временными членами экипажа спасшего их корабля, и тоже обязаны подчиняться всем положенным правилам внутреннего распорядка, и Законам, и приказам его командира.
– Говорю же: бюрократ! Ну и как вы собираетесь заставить меня выполнять то, чего я не захочу выполнять?!
– Никак. Поскольку никаких нарушающих Земные законы, или попирающих ваши конституционные права, приказов, я отдавать не собираюсь. Другое дело, если вы откажетесь выполнять мои приказы, соответствующие внутренним Правилам, Уставу, и Законодательству. В таком случае я имею право за неподчинение применить к вам любые стандартные, административные, или другие, санкции, которые предусмотрены этими документами для тех, кто не…
– Ой, хватит! Довольно! – Наиля скривилась, словно ей задели за обнажившийся в зубе нерв, – Зануда! Педант! Буквоед хренов! – Она замолкла на мгновение, поскольку, похоже, что до неё наконец дошёл смысл сказанного капитаном Пауэллом, – Впрочем… Если вы не будете заставлять меня заниматься сексом с целью продолжения так называемого «человеческого рода», меня вполне устраивают такие наши взаимоотношения!
– Леди. Заставлять вас выполнять то, что вы так охарактеризовали, повторяю, никто не собирается! Вы – абсолютно свободная личность, и, как я уже сказал, все ваши конституционные и человеческие права мы будем скрупулёзно соблюдать.
– Ха! – леди Наиля, похоже, наконец, просекла ситуацию, потому что на её лице расплылась довольная улыбка, – А как же – «восстановление?!» Чёртова человечества?
– Восстановление, как вы изволили выразиться, человечества – слишком серьёзная задача, чтоб решать её силовыми методами. Или экспромтом. Да ещё в столь эмоционально окрашенных беседах. Мы с вами, миссис МакГоннегал, ещё вернёмся к этому вопросу, но гораздо позже. Скажем, когда вы подкрепите свои силы обедом, и соответствующим отдыхом. В своей каюте. Ну, или позже – когда вам будет удобно.
А сейчас, если не возражаете, старший лейтенант Харпер, и инженер Честны помогут вам добраться до этой каюты. И можете быть вполне спокойны: без вашего желания никто вам здесь навязывать даже самую почётную и нужную миссию не будет!
– Ага! – похоже было, что женщина всё ещё испытывает определённые сомнения в правдивости заверений капитана, но обнаруживать это, высказывая вслух, она не собирается, – Мысль понятна. Отдохнуть и пообедать, и правда, было бы неплохо. А то у меня, как говорят уважаемые доктора, семьдесят пять лет во рту маковой росинки не было!
Старший помощник, слова которого приписали уважаемым докторам, решил тем не менее не уточнять, кому именно принадлежало это высказывание. Вместо этого он с видимым облегчением передал свою подопечную, отпустив её предплечье, в слегка подрагивающие руки второго помощника, лейтенанта Алекса Харпера. С другой стороны Наилю аккуратно взял под локоток инженер Збигнев Честны.
– Ну, ведите! Помогите последней дочери Человечества добраться до её каюты! Вперёд, храбрые космонавты, гордо пронёсшие знамя человечества по Вселенной, и с чувством хорошо выполненного долга вернувшиеся на родину. Которая, к сожалению, не только не оценила ваш подвиг, но и всё сделала, чтоб вы осознали ничтожность своих жизней, и никчёмность своих усилий! Ну и кому теперь нужны добытые вами кровью, потом, и прочими лишениями, знания?!
Техник Ходжес, вполголоса, но уж так, чтоб всем присутствующим было отлично слышно, проворчал:
– Может, стоит и ей дать пару нарядов? А то её ирония и юмор ещё почище моих!
– Ведите, джентльмены! А то мне может прийти в голову вернуться, и дать, наконец, этому нахалу по морде! – последнее замечание делано тяжко вздохнувшая дама тоже пробормотала вполголоса. Затем уже громко добавила, – Поддерживать и вожделеть моё божественное тело разрешаю! – и, поняв, что реагировать на её подколку никто из новых «поддерживальщиков» не собирается, дама смилостивилась, – Ну? Куда идти-то?
– Прямо, уважаемая миссис МакГоннегал. И по вон тому коридору – направо. – второй помощник старался соблюдать нейтралитет в голосе. Хотя по весело искрящимся глазам заметно было, что он наслаждается перепалкой и ситуацией вовсю. Збигнев же предпочёл поддерживать ершистую даму молча. И только очень тихо и печально вздыхал, поводя глазами.
В спину удалявшейся делегации прозвучал напутственный оклик от Ходжеса:
– Лейтенант, сэр, и вы, господин инженер! Вы там с ней – того! Поосторожней! Лучше, вот именно – помалкивайте в тряпочку, и только глазами моргайте! А то – схлопочете, как я, три наряда!
Ну, или уж – по морде!
Взгляд, брошенный на техника через плечо, красноречивей всяких слов сказал о том, что думает про его неподражаемый «юмор» воскрешённая дама. Но технику это явно было до лампочки. Поскольку он принадлежал к разряду людей, про которых говорят: «ради красного словца не пожалеет и отца!»:
– Ух ты! Вот-вот, и я про это! Если б не скафандр – так точно во мне уже дырку прожгли бы!
Обернуться ещё раз, на новое замечание, Наиля сочла ниже своего достоинства. Зато она отыгралась, так вильнув выдающимся во всех отношениях задом, что у всех видевших это не осталось тени сомнения, куда она засунула бы юмор техника.
Зато когда маленькая делегация скрылась за порогом входного люка, капитан, глаза которого тоже подозрительно искрились, счёл своим долгом сделать замечание уже от себя лично:
– Техник Ходжес. Я попрошу вас впредь свой неуместный юмор и комментарии придерживать при себе. И не усложнять ситуацию. Женщина нам попалась… Обидчивая.
– Это если мягко сказать, сэр! Уж больно много она на себя берёт! – Ходжес вздохнул, – Но вы правы. Незачем зря злить или дразнить её. Так что – есть, придерживать свой «тупой и плоский юмор» при себе!
А ей придержать её юмор запретить сможете, сэр? А то – обидно!
На это замечание капитан промолчал.
Оба основных блюда и компот, которые в каюту спасённой доставил лично шеф-повар Лютер Вайс, кое-как приспособившийся к царящим сейчас на корабле ноль четыре «же», дама поглотила с отменным аппетитом. Ела женщина аккуратно, неторопливо, старалась тщательно пережёвывать пищу. Компот пила, откинувшись на стуле. Когда закончила, помахала в сторону видеокамеры в углу каюты, которую, как понял капитан, теперь смотревший на неё через экраны рубки, сразу заметила:
– Можно забирать посуду!
Капитан щёлкнул переключателем селектора, подключающем к трансляции только камбуз:
– Сержант Вайс. Можете забирать пустую посуду от миссис МакГоннегал.
– Есть, сэр.
Следить, как кок направляется к каюте новоприбывшей, аккуратно стучит в дверь, и заходит, было скучно. Зато следить за последовавшей затем сценой – нет.
– Разрешите, миссис МакГоннегал? Посуду можно забрать?
– Да! Спасибо, было вкусно. На ужин я желаю отбивную котлету с картофельным пюре, борщ, и салат из свежего лука-порея. Ну, и штрудель на десерт.
– Извините, миссис МакГоннегал, выполнить ваш заказ я не смогу. Во-первых, у нас нет ни лука-порея, ни возможности достать свежее мясо. Во-вторых, из тех запасов, что остались на «Пронзающем», и даже из тех, что мы эвакуировали с вашей Станции, я могу готовить лишь стандартные рационы. Предусмотренные приложением два к Уставу Космофлота.
Так что, уж не обессудьте, на ужин вам будет то же, что и всем.
– Что?! И вы – туда же?! Да что же вы за кок такой?! Ни капли сострадания к столетней оголодавшей женщине! Вы – бюрократ почище вашего Пауэлса!
– Не «Пауэлса», мадам, а Пауэлла.
– Да мне до лампочки! И что бы там он не говорил о том, что я обязана подчиняться его приказам – это чушь! Никому я ничего не обязана! Потому что я – самостоятельная и самодостаточная женщина! И у меня есть права! Прописанные в Конституции!
– Ваших прав, мадам, – было видно, что кок чувствует себя стеснённо и не хочет грубить. С другой стороны, ему нельзя позволить наглой даме оскорблять капитана – это подорвёт авторитет как самого капитана, так и унизит в какой-то степени и его подчинённых, – никто ущемлять не собирается. Но капитан чётко объяснил вам ситуацию. Вы – спасённая. На нашем корабле вы – временный член экипажа. А, значит, обязаны соблюдать и внутренний распорядок, и дисциплину, и подчиняться приказам начальства! Если бы капитан посчитал, что вам нужна какая-то особая диета, или рацион – он бы отдал мне соответствующий приказ!
– Ах, вот как?! То есть – мне придётся жрать то, что жрут и остальные мужчины на вашей посудине?!
– Ну… До особого распоряжения – именно так, миссис МакГоннегал.
– В таком случае передайте капитану, что я объявляю голодовку! Я желаю питаться теми блюдами, и из тех продуктов, которые больше соответствуют моему полу. И моим потребностям, как женщины!
Кок позволил себе вежливо улыбнуться:
– При всём уважении, миссис МакГоннегал. Рационы для женского состава военных кораблей и космических станций ничем не отличаются от мужских! Чтоб не было даже намёков на «расовую дискриминацию», сексизм, и прочие нетолерантные взаимоотношения! Уж мне-то можете этого не объяснять – я в курсе всех Законов и Правил. Единственное исключение может быть сделано для больных и беременных! А констатировать факт болезни или беременности могут только наши доктора. Которые посчитали вас вполне здоровой. О чём и доложили капитану. А тот дал мне соответствующие указания о вашем рационе.
Или… Вы – беременны, мадам?
– Нет!
– В таком случае, не обессудьте – стандартный рацион. Ну, плюс витаминизированный салат, который специально для вас сейчас возделывает в теплице док Маркс.
– Вот как вы заговорили, кок. Что ж. В таком случае, пусть капитан распорядится, чтоб сюда пришёл кто-нибудь из докторов. И осмотрел меня. Мне нужна особая диета!
– Вас уже осматривали, мадам. Вы – здоровы.
– Ну так пусть осмотрят ещё раз! И выслушают! А то… У меня перед глазами мерцают этакие… Искрящиеся звёздочки! А это говорит о понижении гемоглобина!
Пауэлл понял, что поскольку пределы компетенции кока явно преодолены, тот в затруднении – что ответить. Но нашёлся сержант Вайс быстро:
– Я доложу о вашей проблеме моему начальству, мадам.
– Ну, спасибо и на этом, кок. Когда, кстати, ужин?
– Через пять часов, миссис МакГоннегал. В семь часов по корабельному времени, – кок указал рукой на круглый старинный электрический хронометр с настоящими стрелками, имеющийся над проёмом выходной двери.
– Ага. Хорошо. Ну, тогда до встречи. – как ни странно, но кока удостоили приветливой улыбки на прощанье. Похоже, про своё смелое заявление о голодовке леди забыла. Или сыграла отбой. Однако Вайс, лицо которого выдавало сильное внутреннее напряжение, больше ничего не сказав, поспешил убраться из каюты Наили. И щёлкнуть её замком, проверив, заперта ли дверь. В связи с этим фактом кок явно испытал большое облегчение. Оно читалось и в жесте, когда мужчина вытер выступивший на лбу пот рукавом белого халата, и в умоляющем взоре, который он кинул на видеокамеру на потолке коридора, тихо проворчав: «Ну, чует моя задница, она нам всем здесь даст про…раться!».
И уже вслух:
– Капитан, сэр! Вы же всё слышали и сами? И то, что я отвечал ей? Что мне делать?
– Вы всё правильно делали и отвечали, сержант. Спокойно возвращайтесь на камбуз, и занимайтесь своими обычными обязанностями. Ничего «особого» для нашей спасённой готовить не нужно. Разве что доктор Маркс успеет вырастить к ужину свою «витаминную» траву.
Но доктора Кимуро я к нашей даме всё равно направлю.
Второй помощник, старший лейтенант Алекс Харпер, войдя в свою каюту, выдохнул. Дверь запер.
Неторопливыми уверенными движениями снял форменный китель. Повесил его и брюки на стул. Прошёл в ванную. Скинул армейские, повидавшие виды, майку и трусы.
Стоял под струями обжигающего душа долго. Вымыл и голову. Ему нужно было прийти в себя.
Нет, не то, чтобы аккуратное поддерживание дамы под ручку, когда они со Збигневым вели её к её каюте, так уж сильно возбудило его… Хотя – да!!! Возбудило!
Эта нежная даже сквозь ткань комбинезона плоть, такая, кажется, податливая! И – тёплая! Без дураков тёплая! А не как у его персональной куклы – где просто пластик с подогревом… А тут…
Исходит от этой капризной зар-разы, и правда – какой-то животный магнетизм!
Это что же получается – разок потрогал, пусть только за ручку, и – всё?! Запала в душу навек?! И он уже – просто раб вредной злобной, но – сексапильнейшей козы?!
Не-ет, что-то у него воображение не на шутку расшалилось!
И сейчас ему явно придётся для снятия нервного напряжения…
Повязав полотенце вокруг чресел, он вышел из ванной.
Его куклу звали Ольга. Странное имя для него, уроженца солнечной Калифорнии, но когда впервые увидал её лицо во Флотском Каталоге, именно это имя первым, и как-то – само-собой, пришло на ум. Ну и ладно – он вполне доволен.
Поскольку выбрал режим для неё – «уважение и подчинение», Ольга его никогда не подводила. Вот и сейчас, стоило щёлкнуть тумблером, спросила:
– Милый! Ты в порядке? А то у тебя обеспокоенное выражение лица!
– Всё в порядке, солнышко моё. Но… От ласки и твоего внимания я бы сейчас не отказался!
– Так в чём дело, любимый? Я – вся в твоём распоряжении! Ну, иди сюда! – его дама прилегла на кровать, оставаясь милым личиком к нему, отработанным движением неторопливо приподнимая край подола платья, и обнажая пухленькие стройные ножки… Которые всегда так возбуждали помощника, несмотря даже на то, что прекрасно осознавал он, что всё это – Программа!.. Равно как шаблон – и платья, которыми «укомплектована» его девушка – типовые, но от этого всё равно не менее вызывающие, модели…
Но автоматика сработала и теперь. Или это его?.. Вот чёрт!
Проникая во влажные и упругие своды всё глубже, и работая всё яростней, Алекс Харпер отлично понимал: не свою «Ольгу» он сейчас наяривает, а…
Всё равно представляет и лицо, и тело чёртовой капризной и своевольной… Но от этого – и такой притягательной и возбуждающей Наили!!!
8. Подробности Биографии
Доктор Йошидо Кимуро чуть склонил голову к плечу. Да, он знал, что так становится похож, по словам некоторых членов экипажа, на экзотическую беззащитную птицу, но поделать с этой привычкой ничего не мог. Да и не считал, если честно, нужным: ему под семьдесят, а в его возрасте обычно привычек не меняют! Дама, расположившаяся за столом, соизволила встать со стула:
– Приветствую и вас, доктор. Так это вы столь опрометчиво заявили этому болвану капитану, что я здорова?
– Именно так, мадам, – доктор прочистил горло, – Как ни странно. Но на вашем состоянии практически никак не сказались ни семьдесят лет «спячки», ни почти полное отсутствие электропитания саркофага в последние годы. Вы – абсолютно здоровая, половозрелая, и самодостаточная представительница Хомо Сапиенс. Женского пола.
– Ну, вы ещё скажите – самка! – Наиля дёрнула плечиком, и сердито фыркнула, – И никакая я вам не – «абсолютно здоровая»! У меня по всему полю зрения плавают… Или летают – уж не знаю, как назвать – этакие блёстки! Ну, как маленькие искорки. Или звёздочки. Когда чихаю, или наклоняюсь.
– Да-да, я помню, миссис Наиля. Кок передал капитану Пауэллу, а тот сообщил об этих симптомах мне. Вывод, в-принципе, вы сделали правильный. Понижен уровень гемоглобина. Ничего страшного. Я принёс старинное надёжное и проверенное средство – вот. – худая, вся в коричневых старческих пятнах, рука достала из кармана халата и поставила на стол небольшой чёрный пузырёк из старинного стекла, – Желательно пить небольшими глоточками, каждые два-три часа. Запивая водой.
– А как же традиционное – «чайную ложку»?
– Насчёт чайной ложки, признаюсь, виноват. Не догадался захватить её из камбуза. Правда, не уверен, что мне бы её выделили. Потому что у нас на весь «Пронзающий» она такая одна. «Классическая». Кок Вайс что-то там ею отмеряет, когда стряпает. И носит всегда в кармане фартука.
– Э-э, ладно, шут с ней. Буду принимать «маленькими глотками». Кстати – что это?
– Это – гематоген. В-принципе, тоже – классический, но… Модифицированный и витаминизированный. Отлично повышает уровень, вот именно, гемоглобина. Впрочем… Показания, которые дал анализ вашей крови говорят, что вообще-то его уровень лишь слегка понижен. Так что восстановится нормальное его содержание быстро. За пару суток. Но приём этого лекарства, конечно, положительно скажется на динамике привыкания вашего организма к постепенно повышающейся гравитации.
– А сколько она сейчас?
– Ноль четыре «же». Капитан приказал выставить такой уровень. Чтоб вы легче адаптировались. Понемногу повышать планирует каждые два-три дня.
– Ага. Понятненько. Против этого не возражаю. Действительно, хотелось бы вернуться к нормальным условиям, и не какой-нибудь рохлей. – Кимуро невольно подумал, что вот уж на кого не похожа его вполне целеустремлённая и собранная подопечная, так как раз – на «рохлю», – Теперь вот ещё что, доктор. Цикл у меня – нормальный. Ну, был до того, как эта скотина упаковала меня в чёртов гроб. И по-идее у меня дней через пять-шесть должно начаться… Ну, вы понимаете, что? – на доктора выразительно посмотрели, – И кровопотерю нужно будет как-то восполнять, что бы там не задвигал ваш кок по поводу одинакового для всех рациона!
– Хм-м… Согласен, восполнять надо… – доктор нахмурился. Но нашёлся быстро, – Мы перевезли с вашей станции все тамошние запасы продуктов. У вас на кухонном складе оказался кагор. Думаю, как раз для женского состава экспедиции, и именно для таких случаев. Хотя, насколько я знаю, большинство космонавток предпочитают… Простите – предпочитали на время работы в космосе прерывать естественные Циклы с помощью… Медикаментозных средств. И поддерживать с их же помощью эту… Паузу.
– Да, пятеро из наших дур так и сделали. Ну а с остальными девочками мы регулярно распивали шикарное сладкое вино. Ещё и похабные песни орали, ходя в обнимку по коридорам! Слышно было на всю Станцию!
– Миссис МакГоннегал. При всём уважении. Не думаю, что всё было именно так.
– Экий вы чёрствый, доктор. И скучный. И правильный – почти как ваш капитан. Уж не дадите девушке пошутить и поприкалываться.
Доктор покачал седой головой. Чуть улыбнулся:
– Я согласен с использованием шуток, в том смысле, когда они позволяют членам экипажа снять стресс, расслабиться, или, вот именно – от души посмеяться. Но когда шутки, или так называемые «подколки» и «шпильки» используются для того, чтоб в той или иной степени унизить, или даже оскорбить объект таких шуток – я с ними не согласен.
– Ой, доктор, не берите в голову! Я тут пока ещё не взялась за это дело серьёзно, и никого ещё не «доставала», и уж тем более – не оскорбляла. И вообще – как я поняла из краткого общения с некоторыми «членами» – вы тут умеете за себя постоять!
Доктор криво усмехнулся:
– Согласен. Юморок техника Ходжеса иногда бывает… Утомителен.
– Утомителен?! Вы только этим слабым словом можете его обозначить?! Да дерьмо собачье этот ваш техник! Похоже, он развёлся там, дома, со своей женой, из-за своего сволочного характера, вот и отыгрывается теперь! Из-за комплексов!
– Это, конечно, не моё дело, миссис МакГоннегал, но техник Ходжес никогда не был женат. Он записался в наш экипаж сразу после курсов по подготовке лётного и технического персонала. И – профессионал высочайшего уровня в своём деле!
– А-а, понятно. Не женат поневоле! Стало быть, тут действует правило: «Конечно: кто ж выйдет замуж за такое говно»! Вот и пришлось переключиться на «профессию».
– При всём уважении, миссис Наиля. – доктор Кимуро понял, что не в первый раз вынужден повторить это выражение. – Но позвольте вопрос. Личного плана.
– Валяйте. Вы же – доктор! Вам можно!
– Миссис Наиля. Ваш лексикон.
– А что с ним?
– Он… Ну как бы это сказать… Не совсем обычен для, во-первых – члена научной экспедиции. А во-вторых, вот именно – взрослой женщины.
– А-а, вы тоже это подумали. Что у меня комплексы «ущемляемого подростка»? Пытающегося таким способом сойти за «крутого». Нет. Могу вас, доктор, заверить: я всегда так разговариваю. И разговаривала. Буквально с детства – сколько себя помню. Это привычка, привитая мне матерью. И она же дала мне и это имя.
– Татарское, насколько я понимаю.
– Верно!
– А фамилия? Ведь, если не ошибаюсь, она – шотландская?
– Точно. Рассказывать, не надейтесь, не буду, но вкратце… Извиняюсь, но будет похоже на легенду. Ну, или уж – на «любовную» драму. Книжками в розовых обложках, где таких историй пруд-пруди, и в моё время были забиты прилавки всех книжных!..
Натан Ашкерзон, программист высшей категории, осторожно, как всегда делал, работая со своим обширным компьютерным хозяйством, нажал на клавишу.
Порядок, материала вполне достаточно. Теперь его персональная программа сможет сделать с объёмной моделью женщины всё, что он захочет. Тот факт, что он наблюдал за их подопечной в обход капитанских приказов, и так, что его никак не отслеживали следящие системы Главного компьютера корабля, практически не вызывал никакого трепета, или, там, чувства беспокойства. А уж насчёт того, чтоб чувствовать себя «виноватым» – дудки вам! В том, чтоб отслеживать с помощью лишней пары внимательных глаз новоприбывшую, никакого криминала нет. Пусть уж будет лучше «под присмотром», чем «сама по себе»! Мало ли что этой хамке и нахалке может прийти в её взбалмошную головку!
Нажав ещё несколько кнопок, Натан пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре перед собой. Кивнул сам себе. Вздохнул в предвкушении. Ну, сеанс начинается!..
Вот и нет в каюте Наили доктора Кимуро. А сама девушка на экране расчетливо неторопливым и грациозным движением встала. Двигаясь, словно манекенщица по подиуму, то есть – далеко занося одну ступню за другую, подошла к пилону, который Ашкерзон запрограммировал в центре её большой гостиной. Здесь ей – раздолье!
Правая ручка девушки грациозно обвилась вокруг блестящей железяки. Взор стал глубоким, интригующим, призывным…
А вот она и запрыгнула на шест! О-о! А она недаром спортивна на вид! Тьфу ты – это же программа… Но смотрится, да, смотрится!
А уж когда дама начала нарочито небрежными жестами избавляться от предметов одежды, программа «заработала» по полной: у программиста высшей категории зашевелилось, и налилось силой всё то, чему полагалось налиться! Искоса кинув взгляд на шкаф, где уже вторую неделю томилась невостребованная Анна, Ашкерзон удовлетворённо выдохнул: не зря копил силы и «экспириенс»! Сейчас что-то будет! Фейерверк!..
Расстегнув ширинку комбеза, он достал своего шаловливого проказника. Ух ты!..
Сплюнув на правую ладонь, он неторопливо провёл ею… А теперь – вот так… И – так… Восторг! О, богиня! Ну давай, давай, крутись!..
– «Один очень гордый но влюбчивый шотландский джентльмен» в своё время втюрился по уши в мою мать. Наплевал на родовые традиции, и протесты родственничков, и сделал ей предложение. А она имела глупость, подумав, согласиться. И какое-то время они даже пожили в его родовом имении. Там, в северной Шотландии. Ну а потом… – Наиля невесело усмехнулась, – Жизнь, как это пошло говорится, доказала, что нельзя в одну упряжку запрячь трепетную лань и коня-тяжеловоза. Только здесь – моя «правильная» и упёртая мамочка изображала тяжеловоза. Она всегда лучше всех знала, как всё «должно быть!» И что можно делать, а что – нет… Это я – про их взаимоотношения.
Ну а уж с общими «морально-традиционными установками» и мировоззрением…
Пипец!
Скажу конкретней: не устраивали её порядочки, царившие в западной Европе. А ещё конкретней – то, что мой отец хотел сделать из меня мальчика. Ну, вернее, чтоб я сама приняла такое решение, когда пришло бы предусмотренное для этого законодательством время. Отец считал, что все нужные задатки и склонности у меня есть, и пытался сделать так, чтоб я попеременно – то платье, то мальчиковские шортики и рубашечки… Как будто он даже говорил, что этот наряд и имидж идёт мне больше!
– Хм-м… Не могу не отметить, что определённая сермяжная правда в его рассуждениях имелась. Походочка у вас…
– Доктор! И вы туда же! Никакой я вам не «мальчик в глубине души»! Да, я умею за себя постоять! Что словом, что кулаком, – Наиля показала доктору весьма профессионально сложенное в боевой хват «орудие», – И всегда старалась спуску никому не давать. И командовать мной я никому не позволю!
И если мой бывший так этого и не понял – это его проблема!
– Зато я понял, миссис МакГоннегал. Но вы не договорили про вашу мать.
– А, да. Отвлеклась на своего… Бывшего. Ещё одна скотина – и даже похлеще давешнего Харака! Ну, это я только позже поняла. Уж больно умело, гад, прикидывался. Хорошим. Добрым, мягким и пушистым. Хорошо хоть, на своей фамилии осталась… Так вот про мать. Собственно, рассказывать про неё, и наше житьё-бытьё, можно долго. Или уж – роман написать. Типа «Анны Карениной». Только там под паровоз бросили бы Вронского. Избитого. А старпёра Каренина – вообще удавили бы!.. Его же лосинами!
Словом, не сложилось у матери в Шотландии. Ну вот и пришлось ей вернуться в родную Уфу, и воспитывать меня в полном соответствии с её представлении о процессе воспитания самостоятельной, самодостаточной, гордой и независимой, и подкованной во всех науках и бытовых навыках, дочери! Так что умею и готовить, и ручки приборов крутить! И, вроде, неплохо, раз предложили работать на Станции. Тьфу, опять про Харака…
– Простите. Не хотел будить в вас неприятные воспоминания и ассоциации. – доктор явно сконфузился.
– Ай, бросьте вы! В конце-концов, вы – не психоаналитик, а я – не пациент. Тьфу ты – нет, я как раз пациент. Но воспоминания о детстве… Никакие они на самом деле не «неприятные»! Я даже папашку своего видала два раза. Он имел глупость приезжать, когда мне исполнилось пять, и девять.
Но мамашку вернуться не уговорил. Она, уже во второй его приезд, всё сказала, что думала, по поводу его спесивых родственничков, гендерном образовании, операции по смене пола, и мерзкой Шотландской погоды. И, как ни странно, как раз вот это, последнее, его и оскорбило до глубины души! Больше не приезжал. Но алименты присылал исправно. И письма мне писал. И я даже на них что-то отвечала… И рисуночки свои в письма вкладывала – всё по старинке, никакого интернета. Пока он не погиб через год.
– Простите ещё раз. Мои самые искренние соболезнования!
– Э-э, бросьте, доктор. Я его почти не знала. Потому что когда ма уехала от него, мне было всего три.
– А от чего он… погиб?
– Банальнейшим образом. Играл в гольф, оступился. Упал в лужу. Вымок. А дул сильный ветер. Ну, вот и подхватил воспаление лёгких! Отягощенное каким-то очередным Ковидом, который как раз свирепствовал в тот год… Ну вот и умер.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. Мужик он, судя по письмам и поведению, был неплохой. Упёртый только очень. Впрочем, тут они с матерью друг друга достойны.
Может, а вернее – скорее всего, именно поэтому и не ужились.
– М-м… Пожалуй. Не даром же говорит народная японская мудрость: «два тигра на одной горе не живут».
– В точку! Но я, как уже сказала, против отца ничего не имею. На образование деньгами обеспечил. В завещании отписал мне энную сумму – с условием получения при наступлении совершеннолетия. Но что это мы всё обо мне и обо мне. Давайте уж про вас, доктор. Где родились, как жили? Как попали в вашу тухлую экспедицию к звёздам?
Доктор Кимуро заметно смутился:
– Миссис МакГоннегал. Право, моя жизнь вполне обычна, и с детства была спланирована родителями. И предсказуема. Отец – видный биохимик, доктор наук. Обеспечил мне и элитную специализированную школу, и университет. Но в свою лабораторию не взял. Поскольку я всё-таки специализировался больше по ксеноморфной флоре-фауне.
