Андрей Арсланович Мансуров
Капризная с-сука!..
24. Своя.
Проснулся от того, что дама, лежавшая перед ним, заёрзала, пытаясь вырваться:
– Хватит уже! Обхватил, как удав беззащитного кролика! Отпусти, говорю!
Проворчав: «Это кто тут – «беззащитный» кролик?!», Ходжес действительно разжал сцепленные, оказывается, в буквально стальной захват перед грудью, руки, и выпустил женщину. (Вот, значит, до чего доводит инстинкт – «Никому! Ни за что!..») Проморгавшись, посмотрел на неё, то одним, то другим глазом. И обеими.
Наиля, выбравшаяся «на свободу», слезла с их двуспальной. Она нисколько не стеснялась своей наготы: встала прямо перед койкой, повернулась: то налево, то направо. Тряхнула, подняв к ним руки, гривой коротких спутанных, но всё равно пышных волос. Игриво глянула искоса на Ходжеса. Выгнула спину: та ещё «кошечка»!:
– Ну? Как тебе моя божественная стать?
– Супер! Ва-аще классно! Такая, такая… э-э… Грациозная! Поджарая! Спортивная. Может, начнём утро с… Приятных процедур?
Наиля рассмеялась: просто и весело. Лицо вдруг посерьёзнело:
– Нет! Вначале схожу кое-куда, умоюсь, наштукатурюсь. Я должна выглядеть!
А потом ты проводишь меня к доку Людвигу. На перевязку.
– Болит?
– Ну… Есть немного. Отходит блокада. А вернее – уже отошла. Больно.
– Понял. – ему по сердцу резануло, когда она, взявшись за приятные округлости, чуть поморщилась: он и так знает, что мужественная. Терпит!) – Хорошо, провожу. Ты, надеюсь, оденешься?
– Нет, так пойду! Что за дурацкий вопрос?
– А откуда я знаю? Может, ты захочешь сразу… это, как оно называется… Эпатировать всех ребят?!
– Эпатировала я вас всех – с самого начала. И сейчас добавить к этому мне почти нечего. Разве что громко …кнуть!
Ходжес невольно покраснел, поскольку, пусть и не громко, но она… Сделала это!
– Ага! Купился! Ладно, не красней. Я снова пошутила. Имитировать этот звук губами я научилась ещё в четыре года. Мне уж больно нравилось, как он шокировал всех этих маминых гостей и многочисленных родственничков! Ладно – я, чур, первая – туда!
Ходжес не возражал, а только, ухмыльнувшись во весь рот, откинулся на подушку, пытаясь собраться с мыслями, и хоть чуть-чуть отойти после вчерашних (А вернее – сегодняшних!) подвигов. Наиля отправилась в ванну. Он покачал головой.
Как же ему теперь себя с ней вести?
Как муж?
Но ведь она скоро будет «женой» и всем остальным мужчинам на «Пронзающем».
Как любовник?
А как ведёт себя любовник? Он затруднялся с ответом, поскольку никогда не выступал в этой роли. Как, впрочем, и мужа… Но зачем – «париться»?
Наиля у них – умница. Наверняка сама всё подскажет. А он – подстроится!
А сейчас…
– Э-эй! Горазд же ты дрыхнуть! Оставила его буквально на пять минут одного – и нате вам! Храпит на три каюты! – полностью одетая женщина стояла над ним, тряся за плечо.
Ходжес, кинувший взгляд на часы над дверью, невольно отметил себе, что «пять минут» растянулись вообще-то на сорок, но благоразумно попридержал язык. Наиля, явно увидевшая, куда он посмотрел, довольно кивнула:
– Молодец! Быстро освоил специфику общения со мной. Главное – молчи. И соглашайся со всем, что скажу. И предложу. Мысль понятна?
– Да, ласточка моя! И как это я, балбес такой, сразу не просёк эту специфи…
– Ну-ка, замолчи! А то мы, кажется, договоримся. До очередного семейного скандала. Давай уже – вставай и одевайся. Пора к доктору!
Пройдя по коридору буквально пять шагов, Наиля остановилась, держась за стену:
– Проклятый Шмутц. Чтоб у него геморрой на глазу вылез. Нет, так не пойдёт. Подставляй-ка ты мне снова своё широкое и мужественное плечо!
Путешествие до медотсека много времени не заняло. По дороге им встретился только старший лейтенант Харпер. На приветствие Ходжеса он ответил, чуть улыбаясь:
– Здравия желаю и вам, старший техник, и вам, уважаемая… э-э… Самая лучшая часть любимой женщины всей нашей команды!
«Любимая женщина» фыркнула, и Ходжес поспешил развернуться, чтоб теперь её голова оказалась напротив лейтенанта:
– Здравствуйте, лейтенант Харпер. Согласна: эта часть у меня – самая лучшая. Потому что всегда молчит! И – красива!
– Согласен. Божественно красива. Впрочем, у вас и лицо, и всё остальное ничуть не хуже! Спасибо вашим родителям – наследственность у вас отменная!
– А я смотрю, мои уроки не проходят даром. Если все вокруг будут отвечать мне «в моём стиле», скоро мне и самой станет стыдно так… пошло и вульгарно шутить!
– Собственно, леди, я и не думал шутить. – приподнятая бровь не давала понять, говорит ли старший лейтенант правду, или действительно шутит, – И пусть вы от второго помощника капитана и ждёте только официальных разговоров, я считаю что в данном случае должен всё-таки… Сказать правду, называя вещи своими именами!
– Лейтенант! Прекращайте говорить мне комплименты! А то я могу подумать, что вы пытаетесь влезть вне очереди – все знают, как мы, дамы, падки на лесть!
Лейтенант весело рассмеялся:
– Ну, а если серьёзно, я чертовски рад. Что вы настроены оптимистично, хоть и, думаю, испытываете сильную боль. Вашему мужеству, миссис МакГоннегал, мог бы позавидовать любой из нас. Ну а сейчас – не смею задерживать! Техник! Прошу доставить вашу подопечную в медотсек как можно быстрее. И – несите осторожно!
Словно хрустальную вазу!
– Есть, сэр!
Удаляясь по коридору с похихикивающей Наилёй на плече, техник невольно вздохнул: где это он только недавно слышал это выражение?!
Доктор Людвиг сегодня не только хмурился, но и цокал зубом, и качал головой:
– Миссис МакГоннегал! Вы что – скакали верхом, что ли? Или в американский футбол играли?!
– Ну… Не совсем, доктор. Я… Повышала своё настроение. И самооценку. И заодно иммунитет. А что? Стало намного… Хуже?
– Ну… Хуже, конечно, не стало… Но я вынужден констатировать весьма слабую ремиссию повреждённых тканей и мышц. Вы перегрузили их. Можно вас попросить как-то… э-э… – заметно было, что доктор смущён, – снизить нагрузки на эту область?!
– Конечно, доктор Людвиг! Разумеется, попросить вы можете.
– И – что? – доктор снова нахмурился. Но Наиля решила не дразнить его:
– И я обещаю последовать вашим рекомендациям. Разумеется, после того, как вы наложите новую повязку!
Доктор фыркнул:
– Ох, сочувствую я вашим… Будущим партнёрам-мужьям!
– Это почему же?!
– Да потому что, если вы брякнете что-нибудь подобное, в вашем, так сказать, «фирменном» стиле – перед этим делом, ни у кого из них банально не встанет!
Наиля рассмеялась: просто и весело. Ходжес, сидевший на табурете в углу операционной, только вздыхал. Женщина чмокнула доктора прямо в уже поросшую за часы дежурства мелкой щетиной щёку:
– Док, вы прелесть! Обещаю впредь перед «этим делом» молчать, и только сексуально улыбаться и извиваться! Блинн… Говорю же – вы – прелесть! Такой весь… Неиспорченный и наивный! И краснеете почти так же мило, как вон тот балбес в углу.
«Балбес», переглянувшись с доктором Людвигом, только пожал плечами. Доктор умудрился хитро подмигнуть. После чего оба, не сговариваясь, вдруг принялись смеяться.
Наиля надулась:
– Ну-ка, прекратите немедленно! А то я, я… Расскажу вам очередную историю о своей подруге! Другой, у которой три брата-алкаша и сестра-стриптизёрша.
Под угрозой столь «крутого» наказания оба виновника немедленно поспешили покаяться, «прекратить», и уверить в том, что они смеялись вовсе не над ней.
А над анекдотом, рассказанным вчера в столовой радистом Джастином Хьюзом.
В столовую на завтрак они попали ближе к десяти часам – раньше перевязку закончить не получилось. Да и после неё доктор всё же решил применить электрофорез, и Наилю десять минут облучал слабо жужжавший массивный белый аппарат, похожий на томограф. На вопрос Наили доктор ответил, что это, собственно, он и есть – дело только в соответствующей перенастройке. Которую он и провёл, пока они… Отсыпались.
Наиля поблагодарила.
До столовой Ходжес всё же нёс Наилю на плече, на её ворчание, что «стыдно!» логично указав, что время завтрака давно прошло, и они вряд ли кого встретят. Так и произошло, но перед дверями Наиля всё равно потребовала спустить её на пол, и предложить ей руку.
На ней она с большим удовольствием буквально и повисла всем весом. Буркнув:
– А молодец у вас док. Снова – как новенькая. Почти не болит. Но мышцы от этой блокады жутко тянет. Веди, давай.
В огромном помещении уже действительно почти никого не было, и Наиля, помахав приветливо рукой немногим, сидящим за столами, и громко сказав «Привет всем!», и кивнув на ответные приветствия, прошла с помощью Ходжеса к перегородке, за которой располагался собственно камбуз. Где приветливо поздоровалась через гигантский проём в передней стенке с шеф-поваром:
– Доброе утро, сержант Вайс!
– О, кого я вижу! – лицо шеф-повара расплылось в приветливой и открытой улыбке, – Доброе утро, миссис МакГоннегал! Разве капитан уже разрешил вам приходить прямо сюда? И разве… Док Людвиг разрешил вам – вообще ходить?!
– Да. Они оба разрешили. Капитана я спросила сразу после процедур у доктора. И Пауэлл сказал, что теперь я могу ходить по «Пронзающему», куда и когда мне вздумается. Разумеется, в сопровождении хотя бы одного члена экипажа. Чтоб он мне всё объяснял и показывал. Ну, и поддерживал, конечно. А док Людвиг поворчал, конечно…
Но он – очень добрый!
– Кто? Док Людвиг?! Добрый?! Да не смешите мои вставные титановые суставы! Свирепей дока Людвига я у нас на корабле никого и не знаю! И уж если он приказал – постельный режим – значит – постельный режим! Без вариантов!
– Ну, видите, какая я у вас очаровательная, обаятельная, и милая? Без мыла – в любую … влезу! Я уговорила даже вашего «грозного» доктора Людвига!
– Поражаюсь! Но… Ему виднее. Итак. Что вам положить, миссис МакГоннегал?
– Да всего самого обычного. Чего и всем!
– Хорошо. Вот вам – пюре. Вот котлета… Нет: две. Салат. Погодите-ка, я тушёной цветной капусты положу тоже побольше. Она очень полезна. А вот и компот из сухофруктов. Дам-ка я вам два стакана… А то свежие фрукты будут, как сказал док Маркс, только через две недели.
– Спасибо. – женщина оглянулась, – Но…
– Минутку, миссис МакГоннегал. – Ходжес поспешил схватить поднос, – Я отнесу, потом вернусь за вами. Куда хотите сесть?
– А где ваш столик?
– Вон там! Сейчас он пуст.
– Вот и славно. Двинулись туда!
На подносе, который спустя минуту Ходжес принёс себе, котлета имелась только одна. И салата было куда меньше. И компот – один. Наиля сказала:
– Во-первых, перестань опять звать меня на «вы». А во-вторых – вот тебе половина моей второй котлеты. Всё-таки тебе – положено. Как моему главному перемещателю. И утешителю. Ну, и спасителю.
– Вот уж спасибо. Не откажусь. – техник сел напротив женщины, коротко глянул ей в глаза. Улыбнулся в ответ. Вздохнул, – Ну, приятного аппетита!
– Приятного аппетита!
Приём пищи занял не более пятнадцати минут. За это время в столовую входили и из неё выходили немногочисленные люди. Ходжес объяснил, что это те, кто что-то спешное или важное доделывал или чинил. И поэтому задержался с приёмом пищи.
Наконец Наиля, довольно рыгнув, (Техник снова чуть не подпрыгнул на стуле!) откинулась на спинку. Пресекла возможные комментарии:
– Хватит! Это – не отсутствие культуры! А дань уважения стараниям вашего шикарного кока! Кроме того, так и полагалось делать в древней Норвегии, чтоб показать хозяевам, что гость наелся и доволен!
– А когда ты успела побывать в Норвегии?
– Хватит хитро щуриться, и подкалывать. Читала я про неё. И вообще: еда и правда была вкусной.
– Ты права. Спасибо Вайсу. Кормит отлично. Жаль, что у него все колени – титановые. Поэтому он не смог сделать карьеру профессионального солдата, но, слава Богу, у него имелось хобби. Его он и превратил в свою вторую профессию!
– Надо же. Вот так про вас, красавцев, и узнаёшь такое, чего никогда бы не подумала. Но он и правда – мастер!
– Ага. А ещё мастер – док Маркс. (Прости за каламбурчик!) Именно его (Ну и, понятное дело, Хвана!) стараниями все наши фрукты-овощи-корнеплоды столь вкусны и полезны! А ещё он выращивает (Ну, ты видела!) даже дыни!
– Прекрасно. Мне сейчас как никогда нужны дыни. Прямо слюнки потекли! А ещё хочется чего-нибудь солёненького. И вообще – меня с утра что-то подташнивало.
Лицо у Ходжеса вытянулось, а улыбку как рукой смыло:
– Ты – что?! Уже?! Так… Быстро?!
– Расслабься. Это я снова – шучу. Разморило меня что-то после сытной и вкусной еды! Да и накинулась сдуру, даже почти не жуя: словно с голодного края!
– Ха! «С голодного края»! Мы с тобой потеряли столько калорий – и не сосчитать! Думаю, килограмма по два точно сбросили!
– М-м-м… Пожалуй. Но теперь – помоги мне. В-смысле – убери посуду, и доведи меня до кока.
Кок, отошедший к одной из десятка плит, на которых уже что-то кипело и шкворчало к обеду, очень быстро подошёл, оставив очередную гигантскую кастрюлю, над которой колдовал, когда Наиля крикнула ему через проём:
– Спасибо, сержант Вайс! Было и правда – очень вкусно!
– Наздоровье! Рад, что понравилось. Но… Вы – как? Сможете прийти на обед?
– Надеюсь. Недаром же капитан выделил мне в моё полное распоряжение на сегодня – этого сильного и широкоплечего старшего техника! Уж как-нибудь дотащит меня!
– Да вы не смущайтесь, миссис МакГоннегал! Только намекните – и вас доставят сюда в лучшем виде… Да кто угодно!
– Ага, размечтались! – Ходжес фыркнул, – Так я и отдал свою даму каким-то дохленьким охламонам! Сам прекрасно доставлю! Тем более, до этого уже каких-то три часа.
– Вот-вот, доставляй. Теперь можно делать это смело. Ребята этому гаду… Всё сказали! И если он сюда ещё раз сунет свой поганый нос, я съем свой поварской колпак!..
Ходжес мысленно отметил, что кок ничем особо не рискует: «поварского колпака» у него отродясь не водилось!
Наиля тем временем повернулась к тем немногим, кто ещё оставался в столовой. Руки сцепила перед грудью. Говорила громко:
– Я, я… Спасибо, вам, ребята! Я так… – тут у неё на глаза навернулись слёзы, и она вынуждена была замолчать, опустив голову.
Пятеро присутствовавших, отставив еду, подошли. Они смущённо молчали, очевидно, стесняясь сформулировать. За всех высказался капрал Карпов:
– Вам больше нечего бояться на нашем, а теперь – и вашем корабле, миссис МакГоннегал. Мы… Не допустим ничего такого в будущем. Да и…
Этот гад уже слинял отсюда, словно крыса, поджав хвост! И драпает к Земле!
– Я… Спасибо! И… называйте меня – просто Наиля!
– Договорились, Наиля. И – всегда к вашим услугам!
Ходжес был вынужден почесать затылок. Из глаз их «неприступной и гордой» «стервозины» сами-собой текли крупные слёзы, оставляя на щеках мокрые дорожки. Мужчины, подошедшие к ней, очевидно, оказались растеряны ничуть не меньше его: потупились, стали переминаться с ноги на ногу, явно стесняясь подойти ближе. Положение спас вышедший из-за перегородки Вайс:
– Наиля, солнце вы наше! Вот носовой платок: не сомневайтесь, он чистый! Я ношу его в кармане по привычке – в силу традиций!
Наиля промокнула платком оба глаза. Вдруг кинулась коку прямо на широкую грудь, рыдая в голос:
– Спасибо! Спасибо вам всем! Я… Знаю: вела себя, как последняя свинья! Всё пыталась остаться независимой! Гордой!
Кок чуть усмехнулся, нежно похлопывая женщину по сотрясающейся спине:
– Да ладно вам, Наиля. Мы это понимали. Ну, почти все – понимали. И мы не в претензиях! Да и вообще: вы – самая замечательная и прекрасная леди на всём белом свете!
– Ну, в этом-то я никогда не сомневалась… Тем более, что я – и правда, теперь – единственная и неповторимая! И переполнена благодарностью и желанием загладить свою вину! – Наиля, отстранившись наконец от широкой груди в белом халате и фартуке, посмотрела на кока, и на всех остальных, – И я вам это… Докажу! Делом!
Правда-правда!
Широкие улыбки показали ей, что мужчины вполне оценили её подвиг.
И горят нетерпением.
В ожиданием доказательств.
Малькольм сердито трахнул по пульту кулаком.
Проклятье! Никакой надписи ни перед одной горой не было!
Да и вообще: он кружил тут, над Мохаве, уже три дня, и въедливо и пристально изучил все, так сказать, местные закоулки. Но ничего даже отдалённо напоминавшего бы человеческую деятельность, не обнаружил. Плохо.
Потому что у него так и так скоро закончится пища и вода. Да и кислорода…
Осталось всего на месяц. Последний баллон оказался заправлен не полностью. Сволочи! Они там, на «Пронзающем», специально всё так подстроили, чтоб у него не оставалось вариантов!
Ну ничего. Он им всем покажет! И докажет…
Ладно, надо так и так спускаться. Потому что чего тянуть-то?!..
– Внимание, автопилот. Приказываю: произвести посадку вот в этой точке, в километре от вот этой горы.
– Приказ понятен, сэр. Прошу пристегнуть ремни.
Спуск прошёл именно так, как ему снилось: толчки и рывки, казалось, сейчас оторвут кресло вместе с ним от пола капсулы!
Хороший признак.
Наверное.
Поверхность оказалась покрыта толстым слоем песка – вот его в сне точно не было! – и ботинки скафандра здорово в нём увязали. Пока дошёл до скалы, которую почти «вспомнил», буквально улился потом: спасибо, климатизатор отсасывал лишнюю влагу.
Как ни странно, но и приямок и створки стальной двери действительно здесь имелись. Но Шмутц невольно закусил губы: вдруг вспомнил, где на самом деле увидел впервые эти створки!
Не во сне! А во время обучения: им показывали документально-учебный фильм про подземные Убежища и секретные Базы!
Чёрт. Неужели…
Его самые худшие подозрения подтверждало и то, что створки массивных дверей оказались приоткрыты. Нет, не открыты, а именно – приоткрыты. Человек бы протиснулся, а вот никакая техника бы не проехала…
Перекрестив на счастье пальцы, он протиснулся. Внутри темно. И ни одна лампочка у кнопок не горит. Пришлось включить налобный прожектор.
Ну и никого!
А вот дальние створки обеих внутренних дверей оказались открыты настежь: заходи кто хошь, бери, что хошь! Экое разгильдяйство.
Похоже, опоздал он. Не осталось тут никого живых. Иначе двери бы закрыли. Но проверить всё равно – надо.
Мало ли!
Обход первых десяти подземных Уровней, к которым его привёл длиннющий наклонный коридор, сильно утомил его. Но ничего не дал.
Как ни странно, нигде не было даже трупов! А ведь он осматривал огромные помещения, буквально заваленные разным оборудованием и техникой, очень тщательно!
Сев на ступеньки межуровневой лестницы, он перекусил. И водички попил. Кислорода в скафандре осталось на пять часов – можно, вроде, двигаться дальше…
Вот только сознание говорит о том, что бесполезно всё это. Не осталось живых!
И, тем не менее – он профессионал. А профессионал обязан во всём убедиться лично. И – так, чтоб не оставалось неясности.
Он нашёл их на последнем, пятнадцатом, этаже Убежища.
Все они лежали прямо на полу, буквально штабелями.
Скелеты. Целые, или уже рассыпавшиеся в труху или на отдельные обломки… Черепа, некоторые ещё обтянутые скальпами из слежавшихся и спутанных волос.
Было видно, что лежат они тут и гниют (А вернее – сгнили!) уже давно.
Десятки лет.
И, конечно, тут оказались не только скелеты женщин, но и скелеты мужчин. И их даже было больше. На некоторых были надеты белые халаты, но на большинстве – стандартная армейская форма. А вот на женщинах – комбинезоны. С бейджиками. Смешно.
Шмутц постоял несколько минут прямо в центре огромного тёмного зала. Он медленно поводил лучом прожектора на лбу направо и налево. Нет. Полное запустение. И дальше идти – некуда! Проклятье! Всё, значит, напрасно.
Погорели его амбиции и надежды.
Ладно, нужно возвращаться в капсулу. Всё-таки какое-никакое, а – убежище! Да и тепло там… И хотя бы почесаться можно спокойно.
Войдя внутрь, и выбравшись из скафандра, он запоздало подумал, что не провёл никакой «санобработки». Собственно, в тамбуре капсулы никаких приспособлений для этого и не было. Да и …р с ней! Он не верил в бациллы и вирусы, так чего париться!..
Однако попариться всё же пришлось.
Буквально через десять минут после прибытия у него засвербило в носу, и начало сводить горло. Заболела голова. Дышать стало очень… Трудно: словно ему в лёгкие какая-то сволочь налила пенистого геля для бритья, и он там загустел. И продолжает загустевать! Где же аптечка?!
Открыв бокс, он принялся рвать упаковки, и заглатывать чёртовы антибиотики, и всё, что попадалось под руку более-менее подходящего. Вкатил себе и три инъекции из шприц-тюбиков.
Не помогло. Дышать становилось всё трудней, и явно лезла кверху температура… Перед глазами всё стало нерезко, и по краям зрения словно появился кровавый туман!
Он из последних сил забрался в кресло. Приказал:
– Автопилот. Взлетаем на предыдущую орбиту!
– Приказ понятен, командир. Пристегнитесь.
Какого …рена он приказал это?! Ведь на борту капсулы – только простейшие лекарства! И … они помогут! А в космосе, на орбите – ни души!!! Разве что…
Вот погодите!
Прилетят чёртовы «посланники» к другим звёздным системам – а он – тут как тут!
И если захотят исследовать его разложившийся труп – милости просим! Заражайтесь, твари, наздоровье! Потому что если уж ему суждено подохнуть – так хоть не в одиночестве! И он постарается захватить с собой ещё… Хоть кого-то!
Но вообще-то…
Свинья он самая банальная.
Что ему сделали чёртовы другие космонавты?!
А до тех, кому он хотел бы навредить, отомстить, разделаться, сейчас не достать…
Но что-то делать нужно. Потому что терпеть эту адскую боль, что сейчас терзает его лёгкие и всё остальное тело, и даже, кажется, мозг, сил просто нет!
– Автопилот. Отмена предыдущего приказа. Приказываю: найти жерло ближайшего действующего вулкана, и на самом полном ходу врезаться в лаву внутри него!
– Приказ понятен, командир. Выполняю.
Он метался по креслу, пытаясь вдохнуть ставший тягучим, словно патока, воздух. В груди жгло. А тело словно превратилось в один сплошной нарыв!
Почему же так долго-то?!
Он уже ничего не видел, в ушах жутко звенело, перед глазами плясали цветные пятна, и дыхание словно пробивалось сквозь ту самую вожделённую обжигающую лаву!.. А в сознании его страждущий покоя и забытья мозг удерживала только одна мысль: будь прокляты его бывшие товарищи, обрекшие его на эти муки! И будь проклята эта вонючая с-сука, из-за которой он и повёл себя, как последний дурак!..
Чтоб они все сдохли, как тараканы! Чтоб им там всем повылазило!.. Твари!
Но вот громовой гул затопил всё сознание, и перед глазами закружился круговорот огненных спиралей!.. Это – что?!
Может, он проваливается в какую-то огнедышащую подземную пещеру?!
Или уж – в объятия самого Люцифера?!..
Но то, что это – Ад, у него сомнений не возникало!
Страшного удара, сплющившего в бесформенную груду металлолома спасательную капсулу, он уже не почуял…
В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ по лицензии ССО. (Бесплатные иллюстрации. Женщина. Космос.)
