Андрей Арсланович Мансуров
Капризная с-сука!..
21. Кастинг: последствия
Сайрус Хоппер подрагивающей рукой разлил остатки, разделив всё честно.
– Ну, за надежду!
Молча его сотоварищи по застолью кивнули. После чего все трое сдвинули кружки, и, крякнув, опрокинули в глотки обжигающее зелье. Кровать, на которой сидели Хоппер, на правах хозяина спальни, и Волонтир, заходила ходуном. Сержант Похьёла сидел на табурете. И сидел прочно: сегодняшняя доза не шла ни в какое сравнение с теми, что они обычно потребляли. Но поговорить уж очень хотелось, вот и не стали ждать, пока наберётся положенный литраж!
Самогон гнал в мастерской по ремонту насосного оборудования сам Сайрус.
Поэтому за последствия «возлияний» не опасался. И хотя один из его компаньонов по потреблению огненного пойла, трюмный старшина Волонтир, жаловался на то, что у него начинает каждый раз болеть застарелая язва, а второй собутыльник, зав. арсеналом Йохан Похьёла, постоянно ворчал, что утром встать невозможно, поскольку ноги подгибаются, и голову ведёт, регулярно потреблять продукцию Хоппера, и беседовать далеко заполночь, это им не мешало.
Пили за «надежду» потому, что два первых тоста сейчас полностью обесценились, и стали бессмысленны: «вернуться» им теперь некуда, как и приобрести на честно заработанное по домику. А за здоровье пить смысла нет: пока живы док Людвиг и док Кимуро, чем-нибудь по-настоящему серьёзным заболеть не дадут. Разве что импотенцией.
– Так, говоришь, ощупывала, как своё? – Похьёла, ещё не участвовавший в «кастинге», все последние полчаса с интересом расспрашивал обо всех аспектах мероприятия.
– Ну да. – Сайрус сердито кивнул, дёрнув плечом, – Этак, знаешь, по-хозяйски! Словно это не мой – а её член! Но ощупывала – аккуратно. Бережно. Так, будто действительно собирается попользоваться. Не знаю только вот – когда!
– Когда-когда… Думаю, мозги она нам всем крутит. Реально вредная стервоза. Специально собрала нас на это безобразие, показала любительский стриптиз, и танец, даже без пилона, а потом стала проверять: у кого больше всех! Даже не записывала ничего!
– Думаю, чтоб запомнить пару-тройку мужиков с самыми большими …ями – можно обойтись и просто – памятью! Спорю обо что угодно, что никакого секса ни у кого из нас не будет! И сделала она это только для того, чтоб у каждого была, вот именно – надежда! На игрища и оставление потомства… И чтоб все думали, что ей важна и внешность, и мускулы, и интеллект…
– Плевать ей (Да и нам!) на этот самый интеллект. А что? У нас и правда – только двое-трое с такими уж… большими? – это влез наконец в дискуссию капрал Волонтир.
– Не знаю. Но за двоих-то я точно уверен: узнал случайно, когда инженер Честны менял блок таза от своей «Зоси» у Яндринского на складе. Размер назвал – «эксэль». А я как раз там, на этом самом складе чинил на нижнем подуровне вентиль системы охлаждения.
А другой «счастливец» – сам Пауэлл. И он ещё поскромничал, заказывая даму с «эксэксэлем»: док Людвиг как-то ещё три дня назад брякнул доку Кимуре, что если капитан захочет поработать над «продлением человеческого рода», нашей «малышке» это вряд ли понравится: у него все двадцать пять! И придётся ему надевать ограничительные кольца! И опять я слышал это чисто случайно: ползал по коробу системы климатизации над чёртовым лазаретом!
– А я всё-таки думаю, что обделает наша коза всё это дело – чики-пики! И так, чтоб никому не было обидно!
То есть – спать будет с нами – по очереди. И – со всеми! Знаете, почему? Да очень просто. Говорят, при матриархате так всё и было. Каждая женщина племени трахалась с каждым мужчиной-охотником. Чтоб каждый думал, что её дитё – от него! И, соответственно, каждый старался: для него и для его мамашки. Заботился. Добывал еду. Ну, и всё такое прочее.
– Хм-м… А знаешь, что-то такое есть в твоей теории, Йохан. Во-всяком случае, она – как раз в стиле этой расчётливой и чертовски циничной сучки! Хотя…
Я-то, собственно, как раз не против. Тоже… Поучаствовать. Пусть и – в «коллективном» оплодотворении. (Будем ещё и «молочными братьями»!)
Ведь тогда мы, и правда, будем заботиться о детях. Свои же! И мать их – наша общая, так сказать, собственность!
– Да ну вас. Мне эта идея не нравится. Получается – как с какой проституткой!..
– Ну, нет, ты не прав, старшина. Проститутка – та за деньги! И – только с презервативом. А наша – «для блага всего человечества»! И – в «естественном» виде. Ну, теоретически. Мы ведь не знаем, что там она надумает на самом деле.
– Что надумает, что надумает… Но я бы всё-таки предпочёл, чтоб этот… кастинг… Она проводила так, как положено. То есть – заставила бы всех – всё-таки снять штаны! И – показать! А то у меня из-за чёртовых труханов добрых два сантиметра пропали. Не говоря уж о «наполнении»! Так что, как говорит док Йошидо – «не была соблюдена чистота эксперимента»!
– А я думаю, что она правильно сделала. Незачем вызывать насмешки над теми, у кого – маленький! Да они и сами постыдились бы! И всё у них – упало бы! Унизительно!
А это никому не нужно. Незачем лишний раз ссориться: вон, Рашид Дассаев уже дал пинка Ашкерзону. За то, что тот позволил себе приколоться над его «апельсинами». Якобы мешающим тому ходить как все нормальные люди, и заставляющими двигаться враскоряку. А уж тут!..
– Да, точно. Об этом я не подумал. И получается, что у нас очень даже умная, хитрая и расчётливая коза!
– А в этом мы и не сомневались. А ещё она – с большим юмором. Вспомнить хотя бы «страдания» Ходжеса. И ещё – очень гордая. И циничная.
– Точно. Вот на этот самый цинизм нам и остаётся уповать. Что захочет она осуществить-таки вариант с «пещерными людьми из матриархата». А поскольку выпить больше нечего, пойдёмте-ка мы спаточки. А то трюмному старшине ещё предстоит отрабатывать на завтрашнем продолжении кастинга. А нам нужно отдохнуть. Успокоиться. Оправиться, так сказать, от волнений. И переживаний.
А то и правда – распалился я что-то не на шутку!..
– А вы находчивы, техник Ходжес! – Наиля, чуть отступившая, так, чтоб лицо техника было видно получше, прищурилась. Руки её при этом оставались на тех же местах, и техник невольно дёрнулся, – И с юморком. Пошленьким. Но меня трудно провести таким примитивным способом. Что там у вас? Кусок трубы, обмотанный тряпками?
– Ай! – Ходжес невольно поморщился, – А что? Обязательно надо на этот «кусок трубы» так сильно нажимать?!
– Ха-ха. Говорю же – с юморком! – Наиля, теперь смело запустив руку технику прямо в штаны, извлекла предмет, действительно замотанный в тряпки, и отбросила к столу библиотеки. После чего убрала и другую руку с наружной поверхности штанины, – Нужно было ещё посильней нажать на вашу «трубу»! Чтоб в следующий раз неповадно было! Но в принципе…
Ладно: то, что не-труба, у вас тоже вполне… Прошло проверку!
Техник мило покраснел, остальные присутствующие постарались кто как мог поддержать его: смешками, хихиканьем, и ободрительным гулом. Наиля пресекла:
– Уважаемые джентльмены! Прошу тишины. И не позволяйте технику сбить вас с нужного настроя этой дурацкой диверсией!
Может, он и задумывал этот коварный план, чтоб ослабить ваше… Нервное напряжение! И таким образом ухудшить ваши… Результаты! Заодно подтасовав свои.
А с вами, техник, мы ещё поговорим. Попозже. У меня в памяти очень кстати всплыли ещё две-три истории о моих подругах и знакомых!
Лицо Ходжеса снова вытянулось.
Женщина же двинулась дальше вдоль цепочки сразу замолчавших и наверняка действительно попытавшихся вернуть былой «настрой» мужчин, не сводя глаз с их лиц, и продолжая манипуляции с брюками и комбинезонами.
Сегодня на ней были красные трусики и лифчик, и его «содержимым» женщина буквально тыкала стоявшим в ряд мужчинам в лицо, и капитан Пауэлл не без интереса просматривал вторую часть «шоу». Разумеется, с экспромтиками и дополнениями.
Уж на что – на что, а на отсутствие вкуса и воображения у их дамы никто из присутствующих на втором кастинге пожаловаться точно не мог!
Но закончилось всё гораздо быстрее, чем вчера. Поскольку присутствовало всего девятнадцать человек: оба доктора, сам капитан, и «хозяева оранжереи» участвовать в этом мероприятии отказались. Наиля подвела итоги:
– Благодарю, джентльмены! Могу только повторить то, что вчера сказала и вашим коллегам: на сегодня все свободны. А о результатах и своём решении я сообщу чуть позже. Но! Разумеется, ещё до того, как мы вернёмся снова к полной гравитации!
Пауэлл не без удовольствия отметил, что она сказала – «мы вернёмся!»
То есть – она и сама уже считает себя неотъемлемой частью коллектива. Во-всяком случае, хотелось бы на это надеяться. И верить. Что капризная и весьма непредсказуемая «коза» наконец действительно образуется. И примет роль, уготованную ей фактически – самой Судьбой. И которой ей, собственно, полагалось бы гордиться и радоваться.
Не каждой женщине удаётся получить в своё полное владение гарем из пятидесяти породистых, и готовых для неё на всё, самцов!
После того, как все мужчины вышли из комнаты, Наиля подошла к ближайшей камере. Одеться даже не пыталась. Взгляд был собранным и цепким:
– Капитан Пауэлл, сэр! Не сочтите за оскорбление своего достоинства и чести мундира! Но мне нужно знать. Для полноты, так сказать, «картотеки». Сколько сантиметров – у вас? Ведь не станете же вы убеждать меня, что никак не отреагировали?!
– Не стану. И, хотя, как уже говорил, считаю ваш вопрос странным, неуместным, и унижающим моё человеческое достоинство, отвечу. Двадцать один.
На лице женщины прорезался неподдельный интерес. Ну, или она очень удачно его изобразила:
– Вот как?! Хм-м… Спасибо. Теперь я полностью… удовлетворена.
А сейчас, если вы не против, мне нужно и ещё кое-что. Другого плана.
Я видела, что техник Ходжес сегодня свободен. Раз пришёл. Пусть-ка мои сегодняшние товарищи, – она небрежно указала рукой на Эндрю Гопкинса и Рашида Дассаева, – проводят меня к нему. Хочу посмотреть, чего там такого сложного и неотложного он чинит!
– Не возражаю, чтоб вы действительно это увидели. – капитан прекрасно понимал, что план мести у рассерженной Наили наверняка готов. Но не позволять же ей и правда – замучить бедолагу техника непродуктивной болтовнёй до полуобморочного состояния, как в прошлый раз! – Однако прошу никоим образом ему не мешать. И помогать не пытаться.
Нам этот агрегат очень важен. И нужен.
Дорога до мастерских на втором уровне заняла не более двух минут.
Когда они, вежливо постучав, и услышав: «ну, кого там ещё принесло?!» вошли, техник действительно выглядел не лучшим образом: огромный железный механизм на верстаке перед ним топорщился во все стороны медными обмотками, кабелями и кронштейнами, а трансформаторное масло, вонявшее на всё помещение, толстым слоем покрывало и руки и раскрасневшееся и потное лицо Ходжеса.
При виде Наили техника повело:
– Вау! Кто же это соблаговолил почтить меня своим высокопоставленным вниманием?! Миссис МакГоннегал! Вы стали интересоваться ремонтом резервных портативных гравитаторов?!
– Вот уж нет, техник! Скорее, у меня есть определённый интерес к главным специалистам по их починке!
– О! Ну-ка, ну-ка! – в своей стихии, чувствуя вокруг «родные», как говорится, стены, техник явно ощущал себя гораздо свободней, и даже не смущался снова подпустить перчинки на язычок, поскольку осознавал, что ремонт агрегата и правда важен, – Об этом, пожалуйста, поподробней! И с какой же это стороны я вас интересую сильнее?
– Не пыжтесь, техник. Не с передней, как вы, наверное, при своей хронической мании величия и испорченности, подумали! А с чисто технической.
– Я – весь внимание.
– Думаю, в ближайшие дни мне предстоит… ну, то, что случается каждый месяц со всеми нормальными, – Наиля выделила тоном это слово, – женщинами. И в связи с этим мне необходимо установить в ванной кое-какое оборудование, в дополнение к раковине и ванне. Для вящего, так сказать, удобства при определённых гигиенических процедурах.
Вы понимаете меня?
– Конечно, чего уж тут не понять! Биде вам нужно поставить!
– Совершенно верно.
– Ну так скажу сразу. Польщён, конечно, честью… Но вы в данном случае обратились не по адресу. По системам водоподачи и канализации у нас – инженер Ташизаки, и его подчинённый – техник Лосев. Да вы их сегодня видели: по-моему, они у вас в списке шли третьим и четвёртым. И если у кого и найдётся что-то подходящее для этих целей – так только у них! А у меня – только моторы, электрика, и прочая механика!
– Я поняла, техник. Спасибо за совет. Но тогда… Один вопрос.
– Да ради Бога! Я весь – как уже сказал, в вашем распоряжении!
– Ну тогда ответьте: какого …рена вам приспичило совать себе в штаны дополнительный орган? Ведь у вас и свой – вполне… на уровне? Только чтоб похохмить?
– Ну… Нет. – видно было, что техник почти успокоился, и первоначальный «юмористический» настрой спал с него, – Не только похохмить, конечно. Просто…
– Да-да?
– Мне хотелось в первую очередь насолить вам, уважаемая миссис МакГоннегал. Не всё же вам веселиться за мой счёт! Ребята до сих пор подтрунивают. И сочувствуют. Как бы. А вот если б вы не нашли мой настоящий …, а купились бы на имитацию – вот был бы номер! Уж я бы ребятам…
– Не сомневаюсь. Ну а всё-таки? Не только же во мне дело?
– Ну… Да. Дело и во мне тоже. Как вы, наверное, уже догадались, за мной чётко закрепилась слава острого на язычок и циничного пошляка. Не лезущего за словом в карман и не тушующегося даже перед начальством. Конечно, я хотел бы и дальше поддерживать этот… Имидж. Ну а на самом-то деле я – очень хрупкий и ранимый!
И перед женской красотой и несгибаемой волей – абсолютно беззащитен!
Наиля довольно долго смотрела в незатуманенные никакими сомнениями и хитринкой широко открытые глаза техника. Похоже, пыталась решить, говорит ли тот правду, или соответственно с лучшими традициями – прикалывается.
Так ничего и не надумав, она сдалась:
– Ладно, Ходжес. Ваша взяла. Не буду больше вас доканывать. А пойду, вот именно, поищу инженера Ташизаки и его техника.
– Ну, успехов вам. И им тоже. Дело-то им предстоит нелёгкое. Кстати: вот, вспомнил. У коменданта Яндринского на складе где-то имеется запасной картер от малого дизеля. Из тоже – резервного, но дизельгенератора. Насколько я помню – по форме и размеру он может им и вам подойти. И, кстати, он сделан из нержавейки. Поскольку фаянса, особенно санитарного, у нас на «Пронзающем» отродясь не водилось. Слишком тяжёлый и хрупкий! И ремонту не подлежит.
– Вдохновляющая новость. Не сомневаюсь, что ваша мысль вполне своевременна и удачна. Ну, всего доброго. Успехов… в ремонте!
На этот раз долго моргал вслед уже уходящей женщине только кивнувший и буркнувший «спасибо!», Ходжес.
Похоже, тоже не мог понять – прикалывается она… Или серьёзна.
Загадка!
Как специалисту по кондиционированию и воздухопроводящим системам корабля, Малькольму Шмутцу не составило особого труда рассчитать, где именно надо вскрыть короб для поступления в общую систему воздуховодов их посудины свежего рекуперированного воздуха, чтобы выпустить туда закись азота.
А её на складе имелось вполне достаточно. Даже на несколько раз!
Поэтому когда через десять минут он в противогазе зашёл в рубку, все, включая и капитана Пауэлла, и сидящих за пультами управления лейтенанта Барнхауза и штурмана Иверсена, мирно спали. Кто – рухнув туловищем на пульт, а кто – и сползя на пол.
Малькольм ехидно усмехнулся: всё произошло именно так, как он себе и представлял. Легче, чем отобрать леденец у младенца. Никаких проблем.
Ничего с их посудиной за часок, пока очнутся, не произойдёт – работает автоматика! А он к этому времени всё закончит!
Ключ из кармана капитана он достал, буркнув: «попользовались сами, теперь дайте и другим!» И неважно, что ни капитан, ни кто-либо другой, вот именно, ещё не успели как положено «попользоваться» женщиной. А дело заключалось в том, что ему это, похоже, не предстояло вовсе!..
Потому что с его одиннадцатью сантиметрами «продолжение человеческого рода», или «повышение иммунитета» ему уж точно не светило.
Ну и ладно. Остаётся, значит, использовать служебное положение. А потом – вернуть «попользованную» даму на место! Пригрозив ей, чтоб молчала!
Женщина оказалась, конечно, потяжелей, чем его Белинда, но всё-таки – не тонна. Дотащил до своей каюты легко. Сгрузил на уже приготовленную постель, развернул спиной кверху. Накрыл одеялом – чтоб, не дай Бог, не простудилась. А подушку убрал.
В рот аккуратно вставил кляп из мягкого пластика, закрепил его полосой прокладочной ткани – такую не порвёшь! Руки и ноги привязывал, плотоядно облизываясь, и мурлыкая под нос мелодию из старинного, ещё плоскостного фильма «Призрак». Положил на простыню рядом с головой дамы ватку, пропитанную старым добрым нашатырным спиртом. Но, конечно – подальше, чтоб не обожгла дыхательные пути!
Затем снял наконец противогаз: закись уже отсосана и рекуперирована поглотителями! Запер каюту, и отправился в ванну – пока донёс эту козу до койки, вспотел. (Двести с лишним метров, всё-таки.) Кого-нибудь встретить по дороге в длиннющем техническом коридоре он не боялся – что усыплённые им несущие вахту, что все остальные мирно спят: два часа ночи по корабельному условному.
А ему не хочется предстать перед милашкой запыхавшимся и вонючим-потнючим.
Когда вышел из ванной, на него в упор смотрели два широко открытых восхитительно ярких зелёных глаза.
Женщина, сердито прищурившись, попыталась что-то сказать, но он услышал только невнятное мычание.
Возмущённого, буквально – огненного, взора беспомощной жертвы его будущих упоительных ощущений Шмутц не боялся. Он этот взгляд попросту игнорировал. Да и остальных, кто, вот именно, за здоровье и психику «девушки» переживал, и пробовал всё это время эту с-сучку «вразумлять» и уговаривать, он, если честно, презирал.
Им надо было не возмущаться, уламывать, и вразумлять.
А просто взять эту дуру силой!
Но вот чего-чего, а страха в её взгляде пока не имелось. Привыкла, стало быть, что она тут – типа местной королевы. «Чего изволите, Ваше Величество?»
Неверное мировоззрение. И неадекватная оценка своей роли.
Ничего. Это вполне исправимо.
Он нарочито неторопливо стянул с неё одеяло. Аккуратно сложил. Пристроил на стуле. Взял приготовленные ножницы, пощёлкал ими. Глаза дамы открылись, если только такое возможно, ещё шире. Но всё же пока опять-таки – не из-за страха.
Ладно, ему торопиться некуда.
Нарочито медленно он разрезал один рукав её стандартной голубой армейской блузы с фирменной надписью «МКФ», в которой она, как и большинство членов экипажа, предпочитала спать, до горловины. Разрезал и второй. Затем разрезал блузу на боках.
Убрал верхний лоскут, обнажив мускулистую и гладкую спину. Весело взглянул в возмущённо горящие глаза. Женщина снова что-то зарычала из-под кляпа – весьма сердитым тоном.
Шмутц не стал ни отвечать, ни что-либо комментировать. Отложил ножницы, обеими руками провёл по спине – от плеч до ягодиц. Женщина содрогнулась: вполне естественная реакция. Это вам – не бездушная запрограммированная кукла!
Бедная Белинда! Впрочем, нет. Он сам дурак! Белинда как раз – не виновата. Виновато чёртово тщеславие и боязнь приколов и насмешек: поэтому он и заказывал себе всегда размер таза «эль». А у него – банальный «эс».
Он положил руки Наиле на талию. Сильно сжал пальцы. Женщина явно только с большим трудом удержала крик боли – а боль должна быть сильной! Он проверял такой захват на себе. Отлично.
Сопротивляется, значит. Тем приятней будет её обрабатывать. И сломать.
Он снова взялся за ножницы. Срезал штаны. И трусики. Верхние лоскуты убрал.
Отступил на шаг, чтоб полюбоваться перед началом.
Красавица! Какие ягодицы, какая изящная линия бедра! Да и талия – когда она лежит, вроде, есть…
Именно этого он и ожидал, и по описаниям и по записям из тренажёрного и библиотеки. Да и сам видел шоу – в красных-то бикини!..
Не зря, значит, горбатился и нёс её сюда. Сейчас-то его подленькая похотливенькая и гнусненькая натура разгуляется в своё удовольствие!
Он почувствовал, как ноздри трепещут, а рот кривится в волчьей ухмылке.
Женщина отреагировала наконец как надо: поняла, что никто её не спасёт из лап грязного садиста-маньяка, и тот привязал её вовсе не для того, чтоб любоваться!
Да, что-то хотя бы отдалённо похожее на страх, ужас, панику, наконец прорезались в её словно ещё шире открывшихся и моргающих глазах!
Или ему показалось, что он их там увидел – а ему, собственно, больше ничего и не надо!!! Чтоб уж – воспряло так воспряло!
Отлично. Сохраним это ощущение: торжество и полная власть над беззащитной живой жертвой!..
Он достал из шкафа любимую синтетическую простыню. Вовсе незачем уродовать это беломраморное тело рубцами и рваными ранами. И бить он будет несильно.
Ну… Постарается, по-крайней мере!
Хотя бы вначале.
Однако благие намерения, как всегда, оказались отброшены, когда вошёл в раж.
Он обрабатывал и обрабатывал эти восхитительные ягодицы и бёдра, рыча от вожделения и наслаждения. Восторг!..
И слушал эти сдавленные конвульсивные выкрики, ругательства и рычание, несущиеся из-под кляпа при каждом ударе, и видел как корчится, пытаясь вырваться из лап палача, беззащитное стройное тело! Настоящее!!!
И ещё он понимал, что никто и ничто не сможет остановить его!
Кроме него самого!
Вдруг дверь каюты с грохотом слетела с петель, явно выбитая чьим-то могучим пинком, и он только успел, задыхаясь, оглянуться, как на него обрушился настоящий ураган из разъярённой плоти, громко что-то рычащий из-под противогаза, и сразу треснувший незадачливого доморощенного садиста обмотанной грязной тряпкой монтировкой в центр лба!
Перед глазами вспыхнул фейерверк разноцветных искр!
Сознание нагло уехало куда-то, а к лицу внезапно ринулся коврик перед кроватью…
Когда очнулся, обнаружил, что двинуть ни руками, ни ногами почему-то не может.
Ощущая, как дико гудит голова, он заставил себя всё же разлепить слипшиеся глаза, и осмотрелся. Чёрт!..
Он распят на собственной кровати!!! Причём привязан своими же верёвками!
А в рот вставлен кляп! И надёжно там закреплён. И чем-то ещё жутко омерзительным воняет… Точно: нашатырный спирт! Его же собственный!
Повернув голову, он их увидел.
Сердитая, и до сих пор тихо матерящаяся, переступающая с ноги на ногу, и сжимающая кулаки, Наиля. Одетая в его же, Малькольма, рубаху и штаны. А рядом с ней нехорошо, даже как-то хищно, ухмыляется… Техник Ходжес!
Да что же это за!..
Он ведь мог бы поспорить, что сейчас – не Ходжеса вахта!
И как это этот гад догадался про закись азота – противогазы на их корабле хранятся, конечно, в каждом коридоре, но использовали по прямому назначению их – всего два раза! Первый – при прорыве из системы охлаждения реактора жидкого лития, а второй – когда у доктора Людвига взорвался баллон с хлором!
Техник Ходжес сказал:
– Очнулся. Теперь можно. Ты считала?
– А то! Каждый удар!
– Готова?
– Да!
– Ну, приступай! Считать не забывай. Зуб, как говорится, за зуб. Но – без фанатизма. А то ещё увлечёшься!.. И он ходить не сможет. А он нам нужен. Кто-то же должен чёртов кондиционер обслуживать.
– Нет уж. Не хочу отвлекаться. Давай – ты считай. Восемьдесят три.
– Погнали!
Хотя спина и ягодицы Малькольма оказались «заботливо» прикрыты неистирающейся простынёй, удары ощущались чертовски… Болезненно! Да что там – болезненно! Жутко!!! Невероятно больно!!! Он и не представлял, что простая плеть может доставить столько мук! А-а-а!!!..
И как Шмутц не старался показать своей мстительнице-мучительнице, что ему её удары – хоть бы что, где-то после пятого он уже завывал и матерился почём зря! Жаль только, что наружу пробивалось из-под кляпа невнятное мычание, рык, и бормотание…
А вот слёзы потекли где-то после десятого удара – и не только из-за дикой боли. А и из-за унижения и обиды.
Сволочи! Да кто им дал право!.. Да ещё и эта гадина как разошлась!.. А сильная какая, оказывается!..
Это, это… Нечестно! И незаконно!
Ведь есть же на их корабле – и Закон, и суд. В лице капитана.
Вот только спит сейчас их капитан. Причём – не без его помощи…
Сознание Малькольм потерял где-то после шестьдесят девятого удара – во-всяком случае, перестал слышать нарочито монотонный и спокойный голос Ходжеса…
