Андрей Арсланович Мансуров
Хроники королевского Ассенизатора
– Жаль, что во сне Его Величества я не видел, кто конкретно ему угрожает. Потому что если исключить всех тех, кто находился в Зале, в ожидании, и их слуг и лакеев, которые точно сидели в комнатах господ, наверняка подозреваемых окажется всё равно – несколько десятков. А что самое обидное – то, что ну вот ни намёка не было – на люстру!
– Вот об этом самом сне, уважаемый донн Хайми, нам и хотелось бы с вами поговорить.
– Разумеется, донн Хутч. Только… – Хайми с неодобрением косится на свидетелей: солдат. А те с большим удовольствием «греют уши». Поскольку заняться им больше фактически нечем!
– Разумеется, донн Хайми. Идёмте в нашу кордегардию. Там мы организовали… Временный штаб!
Кордегардия, просторное и высокое, но насквозь провонявшее ядрёным потом, конской упряжью, сапогами, и вином помещение рядом с казармами и конюшней, занята скамьями, столами для еды, и капитаном Гонсалесом, тоже сидящим за одним из столов. Сам капитан как раз закончил давать какое-то поручение одному из своих сержантов, и тот с озабоченным видом выбегает в дверь, пропустив вначале Хутча и Хайми.
Капитан Хутч почти с порога спрашивает:
– Ну, как?
Гонсалес, дёрнув иссиня выбритой с утра щекой, мрачно отзывается:
– Да никак! Боюсь, придётся всех этих казённых дармоедов допрашивать лично! И с пристрастием. Большим!
– Это вы, капитан, простите, про штатных слухачей и подсматривающих?
– Про них, донн Хайми, про кого же ещё. Обидно: люди ни …рена больше не делают, только просиживают жирные зады на своих табуретах! И единственная их обязанность, чтоб отработать казённые харчи и житьё – следить и слушать! А когда встала необходимость в их услугах – так «никто ничего подозрительного!..» Тьфу! – капитан в сердцах сплёвывает прямо в угол комнаты, туда, где в углу стоят метла с совком.
Хайми криво усмехается, капитан Хутч пожимает плечами:
– Ладно. Давайте тогда разберёмся хотя бы с теми, кто точно присутствовал в Зале. И в комнатах господ.
– Ну, тут лучше всего обстоят дела у донна – вы уж простите нас, что с вас начинаем! – Хайми. Сам – в Зале, и это видели все. Жена – из спальни так и не выходила никуда, кроме ванны. В том, что это была она – сомнений нет. Человек, сидящий на посту там, видел её, когда она… э-э… мылась.
У Хайми кровь бросается в лицо – одно дело, когда знаешь, что слушают, а совсем другое – узнать, что кто-то жадным похотливым взором рассматривает его жену неглиже! Когда та – моется!
Но он считает разумным в данном случае промолчать о своих чувствах. Тем более, что пока его «алиби» подтверждается.
– Лакея Котера и прислужницу донны Хайми, Еву, тоже – и видели и слышали. До того момента, как туда вбежал донн Хайми. Сообщивший о покушении. А вот дальше начинаются странности. Лакей что-то нашептал на ухо этой… Еве. Ну а та кинулась в спальню, к донне Хайми. И тоже – шептала. И это – видели. Но, ясное дело, не слышали!
Ну а догадаться всё равно не трудно! Потому что после этого вся троица, даже не одеваясь, буквально кинулась на выход, и – в конюшню!
К сожалению, наше распоряжение, донн Хутч, о том, чтоб стража заперла ворота, и никого не выпускала, несколько запоздало. Они забрали у коменданта трёх коней и отправились выполнять (Ну, по их словам!) какое-то важнейшее поручение донна Хайми!
Вот я и хотел выяснить, раз уж вы здесь, донн Хайми. – на лице капитана Гонсалеса промелькнуло нечто вроде хищного оскала: сразу становилось ясно, что сейчас Хайми – главный подозреваемый! Иначе с чего бы это ему пытаться спасти жену и слуг?! – Что же это за поручение такое? «Сверхважное, и не терпящее отлагательств»?!
Хайми подходит к столу. Жестом указывает на стоящую на этой его стороне табуретку:
– Позволите, донн Гонсалес?
– Разумеется, донн Хайми. Потому что думаю, беседа с вами у нас… Затянется!
– Возможно. Впрочем – всё на ваше, уважаемые господа, усмотрение!
Но сейчас, когда кроме нас троих (Надеюсь!) нас никто не слышит, хочу сразу «признаться»! В своём «преступлении». – Хайми садится напротив Гонсалеса, Хутч пристраивается сбоку, на ещё одной табуретке. Лицом к Хайми. За дверью кордегардии Хайми слышит топот десятка сапог – подстраховались, стало быть, капитаны. «Запечатали» единственный выход.
– Так вот. Когда упала люстра, у меня буквально сердце сжалось. Оправдались мои подозрения насчёт того сна, в котором… Да, опасность я видел! Но когда это произошло, я в первую очередь подумал о том, что лопухнулся, как никогда! И меня арестуют.
Потому что кто будет назван главным раззявой, виновным в том, что не предотвратил случившегося?!
Разумеется, тот, кто считывает и расшифровывает чёртовы сны Его Величества!
То есть – я.
И, разумеется, меня если и не арестуют сразу, арестуют и допросят потом. Хотя бы для того, чтоб узнать – видел ли я готовящееся преступление, и если видел – почему не сообщил личной охране Светоча?!
И если под пытками у меня не удастся – а я прекрасно знаю возможности наших заплечных дел мастеров: у них заговорит и деревянная скамейка! – вырвать какое-нибудь признание, репрессиям и пыткам подвергнутся мои люди! И в данном случае не важно, что я даже не успел с утра зайти, как обычно, в свою комнату, и что-то кому-то рассказать о сне Его Величества, и своих смутных подозрениях.
А важно то, что пытая, например, несчастную униженную донну Хайми, удалось бы вырвать признание – любое! – у меня! Ведь я очень… Мягкотелый и чувствительный!
Капитаны переглядываются. И не сговариваясь, начинают ржать, да так, что в комнате трясутся стёкла в оконных переплётах.
Стряхнув несуществующую слезу с края глаза, капитан Хутч говорит:
– Вот уж спасибо, донн Хайми! Насмешили так насмешили! Это вы, значит, «мягкотелый и чувствительный»?! Да скорее табурет подо мною – чувствительный! И то, что вы крепки, как кремень и способны сохранять присутствие духа в самых страшных обстоятельствах – вы неоднократно доказали. Делом. Взять хотя бы последнего вашего спрута – как вы его!.. Кое-кого из ребят от отхожего места оторвать было невозможно: так их выворачивало наизнанку!..
Нет, мы понимаем: вам не до брезгливости: работа такая. И то, что вы неверно истолковали источник опасности, но честно и оперативно попытались угрозу предотвратить, так сказать, своими силами, говорит только о самонадеянности. И, вот именно – уверенности в своих силах! А вовсе не, действительно – о вине за смерть вашего подопечного. Но!
Вы не имели права вот так, без согласования с нами, отправлять своих жену и слуг – куда бы то ни было!
И вам всё равно придётся вернуть их. Мы должны допросить буквально – всех! Даже тех, у кого бесспорное алиби!
– Как главный Ассенизатор и первый, пусть и косвенно, виноватый в случившемся, я понимаю справедливость вашего требования, капитан. Разумеется, я прикажу им вернуться. Когда страсти и проблемы хоть немного улягутся. И когда они дадут знать о том месте, в котором скрылись. А ещё желательней, чтоб к этому моменту мы с вами нашли подлинного виновника. И заказчика!
– Вы правы, донн Хайми. Главное – найти заказчика!
Потому что если мы выявим его, выйти на непосредственных исполнителей – пара пустяков!
Тут не так уж много истинно преданных лакеев и слуг! То есть – готовых за своих господ и убить. И вытерпеть… Пытки!
Я уж не говорю, что из самих-то господ их мало кто вытерпит…
Боюсь, что вообще – никто! Что, собственно, и показала практика.
И, спрашивается, как нам быть с такими «показаниями», пусть и добытыми в ходе пыток, но абсолютно никакого реального отношения к покушению не имеющими?!
– Прошу прощения, капитан. А что – уже действительно есть такие допрошенные? И – признавшиеся?!
– Вы будете смеяться, донн Хайми. Да, есть. Причём – сразу трое!
– Иголки под ногти?
– Да. Для начала. Ну, и пытка водой. Как самое простое и эффективное!
И вот у нас на руках сразу три сидящих в разных камерах подземелья идиота, разумеется, утверждающие, что всё это сделали они, но явно – только бы сохранить в целости остальные ногти!
И эти тупицы даже понятия не имеют, как именно была подвешена люстра! Вам бы их послушать, донн Хайми – вы бы живот со смеху надорвали! Дремучее невежество! Один вообще задвинул, что он сам снял люстру – с крюка! Какого крюка, идиот?!..
Хайми не думает, разумеется, что «надорвал» бы живот, но вежливо усмехается в ответ на ухмылку капитана.
19. Допросы-разговоры-допросы
Затем говорит:
– Так вы уже арестовали тех, кто не присутствовал на утреннем выходе?
– Да. Разумеется, лишь тех, чьё абсолютное алиби не подтвердили слухачи за стенами их покоев. Впрочем, думаю, нам придётся так и так повторно допрашивать всех, потому что – грош цена их показаниям! Они или действительно боятся и не выносят боли…
Или просто – глупы.
Хайми раздумчиво кивает. Смотрит прямо капитану Гонсалесу в глаза:
– Если честно, уважаемые господа, не завидую я вашему положению. Потому что, если исходить из мотива покушения, так готов поспорить на свой берет, он есть – у почти каждого вельможи нашего так называемого Двора! Ведь за эти годы, пока он на троне, унизить и обидеть Светоч успел, насколько я наслушался, практически каждого! И делал это в последнее время не «тонко» и изобретательно, как в начале, а – открыто и грубо!
– Это безусловно верно. Но если исключить тех, кого он обидел и унизил давно, остаётся не так уж много тех, кто мог бы быть настолько уязвлён и унижен, чтоб придумать и воплотить столь странный способ покушения. И донн Август, и донн Лочин в их числе. А донн Рэнниш просто, скажем так, некстати подвернул ногу, и сидел в своих покоях. Естественно, с них мы и начали. Тем более, что слуг у каждого хватает.
Но к чему мы пришли – вы знаете.
– К сожалению, да. И, боюсь, хоть мои обязанности и закончены, мне придётся по мере моих скромных возможностей помочь вам! Ведь я, как никто, понимаю, что чем быстрее найдём виновного, тем быстрее я смогу… Хм. Воссоединиться со своими.
– Вполне понимаю ваши чувства, донн Хайми, – капитан Хутч, снова переглянувшись с Гонсалесом, криво усмехается, – Будем честны хотя бы между собой: донна Хайми – поистине чертовски соблазнительна! И желанна!
– О, да.
– И, уж если на то пошло, у неё был самый веский повод разделаться с Его Величеством! Вот уж, наверное, она злилась на него! Унизил, унизил девушку. При всех!
Но! Отомстить, да ещё так, у неё не имелось – чисто физической возможности.
И я ни за что не поверю, что она за три часа сумела так запудрить мозги вам, донн Хайми, чтоб вы, плюнув на карьеру и жизнь, решились покуситься на Светоча! Тем более, что и слухачи подтверждают: ни о чем вы во время… м-м… брачной ночи – не переговаривались. Да и то: вам было не до переговоров!
Хайми краснеет, но быстро соображает: действительно, иногда хорошо, что их – прослушивают! Пусть косвенное, но – подтверждение его невиновности!
– Ну хорошо, донн Хайми. У нас к вам остался, собственно, только один вопрос.
Что именно вы увидели такого во сне Его Величества, что кинулись и к мэтру Кротту, и к Якову. И в Зал пришли.
– Да. Сон… – Хайми хмурит брови, и закусывает губу, – Не совсем, конечно, он был внятным. И «пророческим»… Но кое-что сразу меня насторожило! Вот, слушайте!
Вначале – ничего необычного. Дело происходит в Алезире.
Прошёл Его Величество по парадному коридору и лестнице – словно только что прибыл откуда-то. Может, с посольством ездил – не знаю. Но с ним были и премьер, и казначей, и другие вельможи. Что всегда участвуют в каких-то политических переговорах. Потом без всякого перехода, как это во сне и бывает, оказались мы с Его Величеством и остальными в Большой Столовой.
И там как раз проходит один из торжественных приёмов. Для высоких гостей.
И видел я по правую руку от Его Величества уважаемого герцога Фердинанда Восьмого. Что думал Его Величество, не знаю, но я подумал, что этот э-э… уважаемый герцог привёз своего малолетнего деби… извините – старшего сына, для того, чтоб посвататься к старшей дочери Его Величества – во всяком случае означенный молодой человек сидел рядом со своим папочкой. И молчал. Но уж на принцессу пялился. Словно мартовский кот. До оно и понятно – Её Высочество и статна, и красива.
Ну, какое-то время пир шёл своим чередом, главы государств обменивались любезностями… Её Величество и старшая принцесса сидели как раз – по другую сторону от Его Величества… Хм. А потом, очевидно, Светоч отвлёкся, повернувшись надолго к королеве. Она как раз протестовала против такого союза – дескать, их девочка ещё слишком молода! А когда Его Величество повернулся снова к Фердинанду, я увидел, как герцог быстро убирает руку от кубка Его Величества! И я как-то сразу предположил самое худшее. Тут всё, знаете, как в поговорке: «Бережённого – Бог бережёт!»
И – я принял решение!
Чтоб Светоч случайно, пусть и только во сне, не выпил эту отраву, я счёл нужным разбудить его! Ведь если бы я удалил кубок, материализовав его в своём подвале, и испорченное вино просто выплеснул, это не гарантировало бы, что у уважаемого Фердинанда не нашлось бы ещё яда! И Его Величество не получил бы новую порцию. И не испытал бы страшных мучений! И, разумеется, не проснулся в отвратительном настроении…
– Пожалуй, вы поступили правильно, донн Ассенизатор. На то вы и – профи! И – да, это не даёт никаких намёков на люстру… Но уж насчёт вина вы – подстраховались! И даже перестраховались! – Хайми снова невесело усмехнулся, – И основания у вас явно имелись! Хорошо, донн Хайми. Вы можете идти. Отсыпаться. Не думаю, что в ближайшее время мы снова вызовем вас. А дел у нас, как вы и сами прекрасно знаете – море!
Единственное, что – пожалуйста, из Алезира – пока – ни ногой!
Хайми спешит заверить, что и не собирается, и откланивается.
Зайдя на кухню к мэтру Кротту, и перехватив сэндвич с огромным куском жаренного мяса, (Как он уже неоднократно делал!) донн Хайми направляется к себе, прикончив мясо с хлебом по дороге – проголодался! А готовить кашу ему сейчас уж точно никто не будет – некому это делать! И чужим лакеям и слугам Хайми не доверяет.
В его «новых» покоях – ни души. Но по полу разбросаны кое-какие вещи, которые явно в спешке не нашли в какой походный баул затолкать. И Хайми начинает с того, что собирает их все. И, много не мудрствуя, заталкивает в шкаф. Если действительно придётся вернуть и донну Хайми и Еву – пусть они и разбираются! Хотя…
Его функции при Дворе закончились со смертью его подопечного. И скоро, вероятно, придётся просто съезжать отсюда, из Королевского замка. На родину. Домой…
В пустых теперь комнатах на него наваливается чувство тоски.
Не так он мечтал начать свой брак. Ну да что теперь об этом говорить!
Главное – он достаточно хорошо (Вроде!) «отбрехался», и если никто не вспомнит, как он делал странные движения там, в Зале, после чего люстра грохнулась, всё должно быть хорошо… А если донна Пилей расскажет (А она расскажет наверняка! Добавив в тон неподдельного энтузиазма!) о подслушанном ею странном разговоре, на какое-то время следствие вообще уйдёт в другом направлении.
Можно, вроде, ложиться спать.
Помывшись, разумеется.
Вода почти остыла, но ему не привыкать мыться и чуть тёплой: дома, в родовом замке, иногда и вообще холодной мылся, и – ничего.
После ванны, заставив себя не кусать губы, помня про наблюдателя, он действительно идёт в спальню. Заложив вначале щеколду-засов на входной двери. Двери в спальню не закрывает – чтоб, если начнут тарабанить, он проснулся.
Постель пуста. И не прибрана. Но – словно ещё хранит запах и след от миниатюрного тела, что он лишь недавно – !.. Ах, воспоминания… И приятно, и страшно.
Хайми скидывает халат, и забирается под одеяло. Одному спать ему, конечно, не привыкать, но с супругой под боком это было, оказывается, куда приятней. Уютней!
Но отдохнуть надо.
А то он и вчера и сегодня – наворотил достаточно… Устал сильно! Мышцы ноют.
И стоит ему только закрыть глаза, сознание проваливается словно в чёрный мешок!
Проснулся, разумеется, от стука в дверь.
Из сознания ускользает какое-то смутное ощущение омерзения – на жабу он во сне, что ли, наступил?! И во рту – словно с перепоя, гадостный привкус…
Но кто же это решил побеспокоить его? Снова – допрос?!
Но когда открыл дверь, это оказался всего лишь лакей донна Пилея. С посланием от господина. Пришлось впустить, и выслушать.
– Донн Пилей спрашивает у уважаемого донна Хайми, не соблаговолит ли уважаемый донн Ассенизатор почтить моего хозяина своим визитом? Донн Пилей очень хочет видеть уважаемого донна Хайми. И, если не затруднительно, как можно скорее!
Донн Хайми, поплотней заворачиваясь в пушистый халат, думает, что явно припекло почтенного вельможу, раз он послал холуя передать столь недвусмысленное послание, даже наплевав на слухачей!
С другой стороны, Хайми заинтригован: что случилось?! Вернее так: что случилось такого, что донн Пилей надумал даже разбудить его в его «священные» часы – когда его не трогает (Ну, вернее – не трогал!) даже Его Величество.
– Передай почтенному донну Пилею, что я приду к нему сразу, как переоденусь!
Для выхода донн Хайми выбирает один из тех колетов, что «попроще». Ему в-принципе, уже можно не следовать этикету: он теперь при Дворе – никто! Ведь скоро его отправят на «заслуженный отдых». И если пока этого не сделали, так, вероятно, лишь потому, что у капитанов ещё есть к нему вопросы. Ну, и они, вероятно, возникнут и у полковника Педерсена, когда тот вернётся!
Путь до личных покоев мажордома много времени не занимает: тот тоже живёт на «королевском» этаже, всего в полуминуте ходьбы от комнат Хайми.
Донн Хайми стучит в дверь. Та распахивается, словно по мановению волшебной палочки – его точно ждали! Лакей, кланяясь, указывает жестом:
– Достопочтенный донн Хайми! Вас ожидают в кабинете!
Хайми проходит в указанную дверь, за которой слышит голос хозяина апартаментов: действительно, у донна Пилея, как у работающего днём вельможи, есть и кабинет! Для приёма тех, кто прибыл по делу. И для совещаний. Вот как сейчас: войдя, донн Хайми обнаруживает, что во главе – донн Пилей, а за длинным столом сидят несколько вельмож!
Тут и премьер-министр, донн Рокк, сидящий почему-то достаточно далеко от торца стола, и дон Вотан, и дон Гомес, и помощники мажордома: доны Квэйд, Гастингс, и Джозеф. Тут же и астролог, дон Аркадий, и казначей – донн Хассан. С супругой Матильдой. Мужчины (Что странно!) привстают, приветствуя его. Донн Хайми тоже приветствует всех, вежливо поклонившись:
– Моё почтение, уважаемые донны и доны! И донны! (Супруга донна Пилея, разумеется, тоже здесь!)
Донн Пилей, оставшийся стоять, как хозяин, указывает Хайми на кресло возле себя почти во главе стола:
– Прошу вас, уважаемый донн Хайми! Мы, собственно, только вас и ждали!
Хайми садится. Хозяин тоже.
Донн Пилей, словно его не прерывали, продолжает мысль с того места, где остановился:
– Разумеется, деньги из казны ушли не только на последнюю военную кампанию, но и на пиры. На которых в том числе и был заключён последний договор с Фердинандом, и на все остальные – где мы праздновали победу, и день рождения Его Величества. И последний – где он соединил, если мне позволят так высказаться, судьбу донна Хайми – с судьбой его нынешней супруги. Плюс ещё ко всему Его Величество не стеснялся запустить туда руку, когда речь шла о взятках вельможам чужих Дворов, работавших там как бы – э-э… осведомителями, и агентами влияния. И на подарки и украшения для их жён. И, естественно, для своих… Фавориток! Словом – в казне осталось только-только на выплату ежемесячного жалования нашим войскам!
– Донн Пилей. Почему эту информацию нам сообщаете вы, а не официально ответственный вельможа, имеющий на это право? То есть – казначей донн Хассан?
Донн Хассан, свирепо вращавший всё это время глазами, сопевший, и молчавший, сердито кивает донну Пилею, взглянувшему на него.
– А это очень просто, господа. Его Величество успел вчера после того, как пир закончился, и почти все разошлись, распорядиться.
Донну Хассану отрезали язык!
Хайми невольно раскрывает шире глаза: надо же! Чего ж такого имел глупость брякнуть всегда осторожный и вежливый казначей, да ещё так, что его услышали?! Те, кому не надо было этого слышать…
Похоже, после того, как донн Хайми с донной Хайми отбыли из Зала, там продолжалось «шоу»! И теперь у них точно – есть ещё один подозреваемый! Причём – «от души» подозреваемый! Но донн Пилей продолжает:
– Но я продолжаю – о главном! Траты были значительны, а доходы – минимальны! То есть, проще говоря – казна наша сильно истощена, и пышных похорон, как и пышной коронации наследного принца – просто не перенесёт! И Лига ростовщиков уже отказала нам в новом кредите, пока не погасим старый!
Хайми решает нужным промолчать о своих мыслях. В частности о том, что обиженный казначей вполне мог после смерти Его Величества успеть «подгрести» из «истощённой» казны большую часть имевшихся там средств – его действия ведь никто, кроме Его Величества, проконтролировать не может! А обижен вельможа явно был…
Ну очень сильно! И как это Светоч его не снял ещё и с должности!..
– Господа! Предвидя ваши возражения и сомнения. Вот книга, где донн Хассан ведёт учёт наличных средств. Здесь – только цифры. А вот эти условные значки – источники поступлений. Налоги собранные с крестьян. (Они оказались обозначены плёткой скрещённой с пустым мешком.) Проценты от таможенных пошлин. (Эти выглядят как шлагбаум с будкой.) Налоги с торговли. (Мешок с золотом, открытый.) Ну и так далее.
Всего рисунков с источниками поступления оказалось в первой половине – тридцать восемь. Донн Пилей пролистал их все.
– Ну а в этой половине, – мажордом открыл книгу с середины, – расходы.
Рисунков оказалось гораздо меньше. Война – она обозначена лужей красной крови и вонзёнными в неё мечами и копьями. Охота – гончая, держащая в зубах что-то вроде куропатко-утки. Пиры – стол с блюдами с едой и кубками. И ещё с десяток других рисунков. И под каждым – аккуратные стопки монеток, иногда зачёркнутых…
Хайми не мог не посмеяться про себя: похоже, хоть грамотность и запрещена, но народ находит выход! Взять хотя бы мэтра Нэгла…
Ну а считать никто никогда не запрещал – это они все умеют!
– Как видите, господа, нам всем, даже Её Величеству, придётся считаться с реальным положением дел. То есть – никаких пышных отпеваний, траурных шествий, и помпезных тризн. Не говоря уж – о пире в честь коронации. Всё придётся делать скромно. И – консервативно. Что, конечно, не в традициях Светоча. Но – в традициях королевы!
Она уже в курсе.
– Так она уже сказала вам, донн Пилей, что согласна на… Скромные поминки и коронацию?
– Да, почтенный донн Рокк. И именно поэтому я и поспешил собрать вас, так сказать, мозговой центр нашего Двора, здесь. Для утверждения бюджета похорон и пира в честь провозглашения Светоча Второго!
– Понятно. В таком случае, не вижу смысла что-либо ещё говорить. Утверждаем?
Все присутствующие поднимают руки. Хайми предпочитает не шевелиться.
– Отлично. Бюджет принят. Далее – второй вопрос нашей сегодняшней повестки. Донн Хайми, – донн Пилей поворачивается к бывшему главному Ассенизатору, – Я уполномочен нашим Комитетом предложить вам… Работу. Вы можете стать постоянным членом нашего Комитета. В должности консультанта.
Предвидя возможные вопросы с вашей стороны, – донн Пилей явно поторопился с этим уточнением, поскольку Хайми оказался настолько не готов к такому предложению, что и сказать-то ничего не мог! – постараюсь ответить на них прямо сейчас. Обязанности ваши будут крайне необременительны. Во-первых – тщательно оценивать, и утверждать, или обоснованно возражать, на те или иные наши постановления по методам управления королевством, тратам, и Указам. По проведению нашей внутренней и внешней политики. Во-вторых…
Нет никакого «во-вторых». Нам нужен трезвый прагматик. Способный предвидеть последствия, и посоветовать нам, что будет, если мы примем тот или иной Указ, или введём новый налог, или согласимся на брак наследника с какой-нибудь инфантой… Ну и так далее.
То есть, проще говоря, нам нужны – вы. За этот год с небольшим, что вы при Дворе, вы показали себя как раз таким человеком, к мнению которого стоит прислушаться, и который не будет болтать о наших решениях и совещаниях на всех базарах страны!
И – самое главное! – вы и правда – можете в какой-то степени предвидеть последствия. Таких наших действий. И связана эта способность, что бы вы там не пытались сказать – вовсе не с «вещими» снами Его почившего Величества! А только – с вашим трезвым и аналитическим мозгом. Должность ваша так и будет называться – Консультант. По вопросам внешней и внутренней политики. И зарплату вы будете получать такую же, как наш бравый полковник донн Педерссен.
Итак, мы вас слушаем, донн Хайми!
Донн Хайми прекрасно понимает, что если откажется, рано или поздно умрёт от «кишечного отравления». Или «падения с крыши». Или просто – удара кинжалом. Причём – даже если сбежит в другую страну: хотя бы к тому же Фердинанду Восьмому под крылышко. Ведь шпионы и агенты – он слышал! – есть и там! И, наверняка и при многих других Дворах. И дома, в родовом замке, не спрячешься… Продажные слуги найдутся везде!
С другой стороны – нет гарантии, что его и здесь не отравят! Кто-нибудь из оппозиции Комитета. Присвоившего себе право распоряжаться всей политикой. И – чуть ли не самой Королевой!..
Хотя…
Если подумать трезво, как он обычно и делает, предложение очень даже заманчивое!
Ни …рена не делать, ни за что не отвечать, а только… Советовать!!!
Получая за это неплохие деньги.
Донн Хайми встаёт. В наступившей тишине старается, чтоб голос звучал как всегда: спокойно и уверенно:
– Господа! В первую очередь я хочу выразить вам свою искреннюю благодарность за ваше сверх-любезное, на мой взгляд, предложение. Оно говорит о том, что вы и доверяете мне, и уважаете моё мнение. Не скажу, что я абсолютно уверен в своих скромных возможностях и способностях к анализу той или иной ситуации, или вопроса, но!
Можете быть уверены: если я и буду высказывать те или иные предложения, так они будут и тщательно продуманы, и взвешены, и максимально разумны. С моей точки зрения.
И вы всегда сможете от них отказаться, если у вас найдутся аргументы против них.
А сейчас я подтверждаю, что с благодарностью принимаю ваше любезное и делающее мне честь, предложение!
– Мы и не сомневались в вашей замечательной разумности, и прагматизме, донн Хайми! – и, взглянув на кивнувшего донна Хассана, – Я, как временно исполняющий обязанности Главы Комитета, вношу предложение об утверждении назначения донна Хайми!
Господа! Если у кого-то есть возражения или замечания – прошу!
Не прозвучал ни один голос, не поднялась ни одна рука.
– Следовательно, единогласно! Донн Хайми! Поздравляю! Вы – первый кандидат, утверждённый нашей Коллегией – единогласно!
У себя в комнатах донн Хайми тоже не может дать лицу отдых, и предаться поглотившим его эмоциям.
Вот, значит, как обстоит дело! Его Величество мог делать, что хотел, развлекаясь в своё удовольствие, а в это время Комитет, не особо его и спрашивавший, спокойно рулил Государством! Принимал важные решения, вёл внешние и внутренние переговоры…
А молодцы. Вот только…
За каким …ером им на самом деле понадобился Хайми?!
А ничего. Он догадается. Ну, или поймёт. Едва только начнётся новая «работа»!
Впрочем, особо много размышлять по поводу его новой должности Хайми не приходится. В дверь снова стучат. Пришлось открыть.
На пороге опять лакей. Но этот – Олег! – доверенный лакей Её Величества. Мужчина сорока пяти лет, совмещающий должность секретаря, посыльного по особо конфиденциальным делам, и советника. И много ещё кого. Хайми открывает дверь шире:
– Прошу, мэтр Олег.
– Благодарю, донн Хайми.
– Я вас внимательно слушаю, мэтр Олег.
– Я к вам, уважаемый донн Хайми, по поручению Её Величества.
Она желает вас видеть!
