Анастасия Александровна Калько
Суд Рейнмена
– И кого тут берут в ревизоры! – воскликнула Синдия. – это же воровство среди белого дня!
– Хотите анекдот в тему? Объявление в троллейбусе: «Граждане пассажиры, следите за своими ко-шельками: в салоне работают щипач и двое контролёров!». Точно как в этом деле, правда?
– Желаю Коле выиграть дело! – сказала Синдия и взглянула на часы. – И мы свои дела подгоним. А на чат Брэкстона я непременно зайду. Я читала все его романы и смогу найти общий язык с его виртуаль-ными поклонниками, по крайней мере, надеюсь, что смогу!
Глава 7.
НА ГОРОДСКОМ ПЛЯЖЕ
Синдия Соболевская вышла из воды и расположилась на своём пляжном полотенце, расстеленном на песке. Погода в выходные дни не только не испортилась, но наоборот улучшилась. На небе не было ни облачка, а майское солнце подняло ртутные столбики термометров до двадцати пяти градусов Цельсия, и Синдия решила провести день на пляже.
Надев солнцезащитные очки в тонкой модной оправе, Синдия достала из сумки книгу, купленную по дороге на пляж, «Фантом в зрительном зале», устроилась на полотенце поудобнее и начала читать ис-торию о постановке пьесы, на которой якобы лежало проклятие…
«Самое жуткое приключение» Синдия прочитала вечером в среду за час, и этот час прошёл для неё непостижимо быстро, как будто его и не было. До сих пор на Синдию подобным образом действовали только детективы Брэкстона, с другими книгами она не выпадала из времени. А теперь её захватил под-ростковый триллер. Пару раз Синдия говорила себе: «Вот дочитаю двенадцатую (двадцать девятую) гла-ву, и пойду, приготовлю себе чаю», но глава заканчивалась, и руки сами переворачивали страницу, а Синдия оставалась в кресле, продолжая читать о злоключениях юного героя книги и спеша скорее узнать, отчего с мальчиком начали твориться такие жуткие вещи. Читая книгу, Синдия как наяву видела перед собой место её действия: маленький городок в американской глубинке, засыпанный снегом; чётко пред-ставляла себе компанию школьных товарищей, организовавших рок-группу, мальчика, от лица которого вёлся рассказ, и стаи бродячих собак, неизвестно откуда появившихся в городе…
Финал оказался настолько неожиданным, что Синдия с круглыми от изумления глазами ещё раз пе-речитала две последние главы, чтобы убедиться, что правильно поняла автора.
А сегодня, направляясь на море, Синдия выбрала себе для чтения новый «Ужастик» с изображён-ным на обложке парнем в мешковатом чёрном костюме и белой маске на лице, на фоне театрального за-навеса. Казалось, иллюстратор был большим любителем «Фантома оперы» Эндрю Ллойд Вебера.
Открыв пятнадцатую главу, Синдия перевернулась с живота на спину и поморщилась от лёгкой бо-ли в плечах: так и есть, несмотря на защитный крем для загара, она всё же немного сожгла себе кожу. Трудно правильно рассчитать время, когда загораешь первый раз в году. Хорошо ещё, что солнечные ожоги у неё проходят быстро, и уже через неделю она покрывается ровным красивым загаром. Эта спо-собность ей передалась от матери. Полина Соболевская, мать Синдии, жила в Исландии. Она развелась с Аркадием ещё в 1970 году и через четыре года вышла за исландского бизнесмена Эрика Хансена. каждый год она приезжала с ним в Москву на две недели и проводила это время с дочерью.
После принятия закона о двойном гражданстве господин и госпожа Хансен обзавелись двумя пас-портами и приобрели участок земли в Подмосковье под особняк и занялись открытием филиала компа-нии «Хансен энд Хансен» в Москве.
Аркадий Соболевский сохранил дружеские отношения с бывшей женой и подружился со счастли-вым соперником. Рослый белокурый богатырь Эрик был очень похож на героя-викинга из древних скан-динавских саг, почему-то нарядившегося в современный костюм. И когда за Синдией шла охота, органи-зованная Ларри Корвином, выяснилось, что Эрик не только внешне похож на скандинавского воина. Он дважды спасал жизнь своей падчерице; задержал киллера, разыскавшего укрытие Синдии, и выбил у его заказчика, Ларри Корвина, признание в организации убийства Аркадия Соболевского и покушении на Синдию Аркадьевну.
Надо будет позвонить маме и отчиму, сообщить, как она устроилась в Причерноморске. Надо бу-дет… Давно бы уже пора, если честно.
Синдия уже добралась до главы, где девочка и мальчик, играющие главные роли в школьном театре, решили спуститься ночью в школьный подвал и разыскать незнакомца, терроризирующего их группу. Они подозревали, что за Призрака себя выдаёт бродяга, прячущийся в подвале…
– Вам это действительно интересно? – раздался вдруг рядом с ней мужской голос. Вздрогнув, Син-дия подняла голову и увидела, что в её книгу заглядывает, опустившись на одно колено, молодой человек с тёмно-русыми волосами, стянутыми в тугой пучок высоко на макушке.
Его тело, казалось, состояло из сплошных рельефных мускулов, обтянутых упругой золотистой ко-жей. Мощный торс бодибилдера, тонкая талия, литые бицепсы, сильные длинные ноги. Из всей одежды – только чёрные плавки и золотая цепь на шее. Лицо просто поражает мужественной красотой и одновре-менно – тонкостью каждой черты. Большие тёмно-серые глаза с длинными ресницами смотрят отстра-нённо и одновременно – проницательно, как будто видят всё насквозь. Красивый рот слегка подрагивает в постоянной готовности к озорной и немного нахальной улыбке. От парня пахло какой-то туалетной во-дой, похоже, не дешёвой, с терпким горьковатым запахом, который прилипал к ноздрям, забивая все ос-тальные запахи пляжа – водорослей, солёной воды, нагретого песка…
Синдия встряхнула головой, отгоняя навязчивый запах, и спросила:
– А что? Наверное, со стороны я выгляжу забавно с подростковой книжкой?
– Нет, каждый читает то, что ему нравится, это не запрещено законом. Просто такое совпадение, – молодой человек слегка усмехнулся. – Моя сестра тоже от них балдеет. Да и вообще, сложно провести границы между литературой, что для детей, что для взрослых, и так далее. Всё перепутано, как в Кубике Рубика. Да и вообще, – махнул рукой он. – Детские книги, взрослые книги! Глупее словосочетания не придумаешь, даже если очень захочется.
– А ваша сестра случайно не секретарь в прокуратуре? – Синдия вспомнила слова Арины о старшем брате, обладающем своеобразными взглядами на литературу.
– Откуда вы знаете? – брови её собеседника взлетели до самой линии волос.
– Дело в том, что в моей приёмной сидит девушка-секретарь, которая зачитывается «Ужастиками». Арина Львова.
– Мир тесен, а Причерноморск – ещё теснее, – рассмеялся мускулистый красавец. – Так вы Синдия Аркадьевна, о которой мне столько рассказывала Арина? Вы позволите мне присесть рядом с вами?
– Да, пожалуйста, – Синдия подвинулась. Парень сел на край её полотенца, одну ногу притянул к груди, вторую вытянул и сказал:
– Я забыл представиться. Павел. Павел Уланов. Спросите, почему у нас с сестрой разные фамилии? Сам не знаю, откуда маме пришла в голову фантазия записать в моём свидетельстве о рождении свою де-вичью фамилию.
– Зато у вас хотя бы нормальное русское имя, – ответила Синдия. – а то мне всем, с кем я знаком-люсь, приходится долго объяснять, откуда у меня иностранное имя…
– Вам оно подходит, – перебил её Павел. – Синдия… Это ваше имя, другого вам не нужно. Оно лучше всего подчёркивает вашу индивидуальность. А такие имена, как Маша, Оля или Таня ничего не подчёркивают и вообще больше напоминают серийные номера заводских деталей.
– У вас злой язык, Павел. Этого Арина мне не рассказывала! – «Почему его лицо кажется мне таким знакомым? Где я могла его видеть?».
– Я вас, наверное, замучил болтовнёй, – Павел вытянул обе ноги прямо на пути у двух малышей, с дикими воплями гоняющимися друг за другом с водяными пистолетами. – Как вам с Аришкой работает-ся? Она там не очень дурака валяет?
– Нет, что вы, она хорошо знает свою работу и добросовестно её выполняет. Толковая девочка, хо-рошая помощница. Не сомневаюсь, что, получив диплом, она станет хорошим юристом.
– Она решила специализироваться на следственной работе. Хочет быть «важняком », как вы.
Павел рассмеялся и повернул к Синдии весёлое лицо, и она вздрогнула, узнавая его. Его фотогра-фию она не раз видела на обороте томиков Тао Брэкстона. Отрешённо-красивое лицо, странная причёска, чёрная кожаная рубашка по горло…
– Узнали? – весело спросил Павел. – Тоже читаете мои выдумки? Ну и как, не сильный отстой?
– Отстой я не читаю. И как вам живётся в Крыму после Австралии? Не мёрзнете?
Павел снова тихо засмеялся:
– Я в Австралии был всего дважды, по туристической визе! Один раз в Сиднее, второй раз в Мель-бурне. Говорил же я агенту из издательства, чтобы он придержал свою фантазию! А он разрезвился так, что над моей «биографией» только лохи не ржут. Австралия, горы, лавины, ЮАР… И кто на это поведёт-ся? Это же курам на смех!
– Пиар, – чуть улыбнулась Соболевская.
– Знаю, что пиар! – Павел вскочил на ноги, и Синдия заметила, как он высок. При росте в 181 санти-метр Синдия Соболевская смотрела на многих мужчин сверху вниз или вровень, а Павел был, наверное, на 15 или 20 сантиметров выше её.
– А почему у вас такой странный псевдоним? – спросила она, тоже поднимаясь. Она не ошиблась, на глаз определив разницу в росте. Павел действительно возвышался над ней.
– Редактор придумал. Когда мою первую рукопись приняли, редактор решил, что надо обозвать ме-ня как-нибудь заковыристо, чтобы народ на одно имя повёлся, чтобы я выделялся на фоне других авто-ров. Два дня выдумывал, а потом с агентом неделю сочиняю мою биографию для обложек. Наверное, пе-ред этим они вместе с дуба рухнули. Теперь приходится изображать из себя невесть кого перед читателя-ми, чтобы они, не дай Бог, не догадались, что на самом деле я – такой же парень, как они. Кстати, восьмо-го июля состоится презентация «Каменной грозы» в «Мире книг»! Надеюсь, вы придёте?
– Я постараюсь.
– Приходите, хорошо повеселитесь, когда мои поклонники начнут задавать мне дурацкие вопросы.
– А вы заранее уверены, что я тоже не начну их задавать?
Павел словно не понял её иронии. Он совершенно серьёзно посмотрел на Синдию и ответил:
– У вас лицо человека, который не задаёт глупых вопросов. И Арина столько мне о вас рассказывала, что я смог с её слов составить весьма точное представление о вас.
Он улыбнулся, но не нахально, как ожидала Синдия, а искренне и доброжелательно, и только тут стало заметно, как у него и Арины похожи улыбки. – Ладно, не буду больше надоедать вам. Рад буду снова с вами встретиться!
Он отошёл. Синдия снова села на полотенце и из-под очков проводила его взглядом. Высокий, заго-релый, изящный, несмотря на могучие мускулы, Павел двигался словно крадучись, грациозно, как ягуар в саванне, и в каждом его движении чувствовалась упругая пружинистая сила и быстрота. Затянутые на макушке в пучок волосы подрагивали при каждом его шаге, и на солнце в них играли «солнечные зайчи-ки». «Похоже, он много времени проводит на тренировках, – подумала Синдия. – вот я и познакомилась с братом Арины! Пожалуй, псевдоним действительно идёт ему больше, чем настоящее имя. Тао Брэкстон, иначе не скажешь! И зря он считает себя обычным парнем!»
Глава 8.
ИНКОГНИТО
– Павлик, приходи ужинать! – заглянула в гостиную мать.
– Сейчас, мама! – ответил Павел машинально, не отрываясь от клавиатуры компьютера.
Следом за матерью прибежала Арина.
– Мама, по-моему, Пашке сейчас не до ужина, – противным голоском протянула она. – Он сюда приходит не ради нас, а только чтобы потрепаться в чате инкогнито!
– Аришка, отсохни, – шутливо отмахнулся Павел.
– Между прочим, это мой компьютер! – дёрнула брата за экзотический хвостик на макушке Арина и заглянула на экран. – Ну, что о тебе думают?
– Чудные вещи творятся, сестричка! – протянул Павел, откинувшись на спинку кресла. – Живу себе на свете и даже не подозреваю, что, оказывается, собираюсь жениться на какой-то Бордовой Пантере!
– Вау? А нам не сказал? И что это за фишка?
– Некто Бордовая Пантера уверяет всех в чате, будто у нас каждую ночь искромётный секс и я соби-раюсь везти её на свадьбу на Мальдивы, куда приглашу в числе почётных гостей Тома Круза, Брэда Пит-та, Джонни Деппа, Бритни Спирс, Ленусика и Юлясика и Джулию Робертс. Я был ужасно удивлён, читая это!
– Фииии, – скривилась Арина. – У неё вместо башки помойка.
– И что ты ей ответил? – спросила мать.
– Вот, – Павел передал ей два листка распечатки.
«Бордовая Пантера:
И наутро после этой великолепной ночи, когда наши обнажённые тела раз за разом сплетались в экстазе, Тао подарил мне кольцо с бриллиантом за два миллиона долларов и сделал предложение. Это было самое счастливое утро в моей жизни, и я дала согласие. Свадебное платье для меня шьют в Париже в Доме моды Живанши, и оно будет стоить пятьсот тысяч евро».
Чёрный Тигр:
А ты палец себе не сломала?
Бордовая Пантера:
Чего?
Чёрный Тигр:
Ты в курсе цен на бриллианты? Ни один из них не стоит два миллиона. А если таковые и есть, они хранятся в государственной казне, или украшают королевскую корону, но не продаются для обручальных колец! Ты хоть знаешь, какого размера такой камушек?
Бордовая Пантера:
В Бобруйск, животное. Какой ты злой, Тигр, зачем ты вечно со всеми ругаешься?
Чёрный Тигр:
А почему я тогда нигде не встречал инфу о свадьбе Брэкстона, тем более что он, с твоих слов, за-планировал такую крутую церемонию?
Бордовая Пантера:
Выпей-ка иаду! Он просто не хотел привлекать внимание журналюг к торжеству!
Чёрный Тигр:
Ржунимагуваляюсьпацталом! Он рассчитывал провести тихую скромную церемонию с Джулией Ро-бертс, Томом Крузом и «татушками» в гостях? Ты явно не в ладу с элементарной логикой. Это во-первых. Во-вторых, я нигде не слышал, будто вышеназванные звёзды собираются на свадьбу Тао Брэкстона. И в-третьих, их бы он никогда не пригласил. Не далее как месяц назад он заявил в интервью, что не признаёт искусственно распиаренных кумиров истеричных старшеклассниц, подпираемых гормональным буйст-вом. Пантера, мой тебе совет, если предел твоих мечтаний – свадьба на Мальдивах, кольцо размером с Кремлёвскую звезду и Джонни Депп с Томом Крузом в гостях, мечтай, особенно хорошо это после пары бутылочек с косячком получается, но не засоряй чат своими бреднями!»
Бордовая Пантера:
По-моему, ты просто злобный неудачник, который завидует всем, кто более успешный и крутой. Если тебе лень поднять задницу с дивана и самому стать таким же крутым, сам не заплёвывай чат своей желчью. В Бобруйск, животное!
Чёрный Тигр:
А по-моему, неудачница как раз ты. Кажется, ты просто неудовлетворённая жизнью девица не особо привлекательной наружности, с прыщавой физиономией, сальными волосами и целлюлитом, неряшливо одетая и воняющая потом, но вместо того, чтобы взяться за себя, ты галлюцинируешь, выдумываешь себе свой убогий «идеальный мир» да ещё и размазываешь его по чату. Я не буду предлагать тебе «выпить иаду», я советую тебе пересмотреть свою жизнь, чтобы жить настоящим, а не бреднями!
Чёрный Тигр грациозным прыжком покинул чат»
– Это я злобный неудачник? – спросил Павел, когда Арина с матерью дочитали «дискуссию».
– Она же не знала, что это ты! – взвизгнула от хохота Арина. – Вот прикол!
– Прикол будет, когда я вверну этот эпизод в свою новую книгу! – ответил Павел, выходя из Интер-нета. – Эх, увидеть бы, какую морду скорчит Пантера, когда поймёт, перед кем размазывала о своей иди-отской свадьбе и кого посылала подальше! А теперь я, пожалуй, не откажусь от ужина!
Через два часа Павел Уланов выходил из подъезда, где находилась квартира матери и сестры, чуть живой после плотного ужина. «Удивительно, как мама с Ариной ухитряются сохранять такие стройные фигуры? Если они каждый день так ужинают, то с их стороны просто подвиг, что мама до сих пор носит сорок шестой размер, а Арина – сорок второй!»
Мать Павла, Ирина Андреевна Львова и сестра Арина жили в трёхкомнатной квартире на проспекте Ленина. Квартира была в новом доме с лифтом и домофоном, большая, с высокими потолками и балко-ном, больше похожим на солярий.
Павел жил в одной из шести квартир трёхэтажного дома на Лермонтовском проспекте, в так назы-ваемом «VIP – массиве» и очень часто навещал маму и сестрёнку.
Ирина Андреевна и Арина встречали его всегда радостно, и мать готовила роскошный ужин, думая, что в своей квартире Павел не ест по-человечески, а перебивается едой быстрого приготовления или бу-тербродами. С Ариной Павел любил поговорить о прочитанных книгах, о работе и ещё на множество тем, которые Арина легко находила для разговора.
Павел достал из кармана куртки пульт дистанционного управления машиной, отключил сигнализа-цию и электрический ток и открыл двери. В ответ джип весело крякнул и подмигнул прямоугольными фарами. Словно в ответ ему сверху раздалось какое-то ворчанье, как будто сотня ржавых железных бочек с грохотом катилась по брусчатке. Павел поднял голову и увидел, как небо стремительно скрывается под безобразно огромной тучей.
«Опять дождь! – тоскливо подумал Павел. – Лужи просыхать не успевают! Надо ехать, пока не хлынуло вовсю…»
По асфальту зашлёпали первые крупные капли. Павел сел в машину, повернул ключ в замке зажи-гания и джип рванул со двора.
На скамейке под козырьком расположилась какая-то компания подростков. Они уныло похохатыва-ли, старательно выговаривали матерные слова в сальных анекдотах и растягивали последние две бутылки водки, потому что больше заняться было решительно нечем, а идти домой ещё не хотелось. Проезжая мимо них на всей скорости, джип Павла попал колесом в какую-то огромную лужу, и она наполовину уменьшилась, потому что её содержимое выплеснулось на скамейку и на тех, кто на ней сидел.
– Блин, урод! Я и так замёрз! – долетел до Павла чей-то гнусавый вопль.
«Замёрз, так чего тут сидишь и дерёшь глотку? – мысленно огрызнулся Павел и вырулил на улицу. – Неохота под дождь вылезать, а то я бы из тебя сделал урода! Впрочем, это уже сделали до меня твои родители!»
Это была его ночь. Ночь неистового дождя, вымывающего из всех дыр и трещин всё самое мерзкое и порочное, что существовало на земле. Теперь эта грязь растекалась по всему городу, чтобы утопить в своей вонючей жиже всё подряд. А утром, как только выйдет солнце, эта грязь уползёт в родимую клоаку до следующего вечера…
Это – его ночь. Он должен выйти и сделать город хотя бы немного чище. И, может быть, благодаря нему, двуногая грязь, в конце концов, станет бояться топить в своих нечистотах весь город. Они трусли-вы. Когда они нападают всей оравой на одного человека, тогда они храбры. Столкнувшись с превосходя-щей силой, они воют от ужаса. А когда они не получают отпора, безнаказанность делает их наглее, и они уверены, что они самые крутые и именно они новые хозяева жизни.
Нормальные люди не всегда решаются дать отпор двуногой грязи, предпочитают опасливо отойти в сторону, и двуногая грязь считает себя устрашающей, крутой, непобедимой и творит ещё большие пако-сти, не встречая сопротивления, пьянея от безнаказанности ещё быстрее, чем от клея и водки.
Он укажет им их настоящее место. Они увидят, что есть сила, против которой они беспомощны. Они поймут, что мир им не принадлежит, и за свои мерзости им придётся отвечать.
… Как болит голова! Она всегда болит дождливым вечером. Такой ливень был, когда двуногая грязь пыталась задушить его, превратить в одно из жалких дрожащих существ, пугливо втягивающих голову в плечи при одном звуке их гнусавых воплей. Они просчитались. Он не превратился в скулящего щенка – он стал саблезубым тигром, опасным и беспощадным мстителем. Теперь он будет вести с ними войну без ограничений, до победы, войну по его правилам, где не берут пленных. Это война – месть, война – суд, и он – прокурор, судья, присяжный заседатель и исполнитель приговора. Адвоката на этом суде нет. Свиде-телей защиты нет. Свидетели обвинения – весь город, все люди, которых терроризирует эта двуногая грязь с гнусными глотками, оказавшаяся на скамье подсудимых. Суд вершится быстро, без проволочек, апелляций, пересмотров дела и амнистий нет. Приговор выносится и приводится в исполнение мгновен-но, без права на обжалование или условный срок.
На этом суде нарушены права обвиняемых? А обвиняемые заслужили того, чтобы их права соблю-дали? Государство итак слишком лояльно к ним, оно их просто не замечает. Юридический суд не станет с ними возиться или даст смехотворное наказание, и вскоре они снова вползут на улицы и начнут снова отравлять городской воздух своей вонью существ, давно утративших человеческое начало.
Он делает больше, чем представители судебной власти. Он навсегда лишает отдельных представи-телей этого подвида возможности пакостить всё вокруг себя. Сегодня, если повезёт, он вынесет и испол-нит ещё один приговор…
… Голова болит и болит. Эта боль осталась ему на память о том, как его тоже чуть не смела и не растоптала волна этой двуногой грязи. И ни в одной аптеке он не найдёт лекарств от этой боли. Спасение только одно: приговор ещё одной гадине. Он ещё не знает, кто это будет, но знает, что скоро найдёт того, кто мешает нормальным людям жить и даже сам себе не нужен. И будет действовать.
… Дождь молотит его по плечам, и чёрная шапочка-маска на его голове уже промокла насквозь. Ве-тер воет и налетает так, что шатаются тополя. Десять дней назад ветер свалил вековое дерево поперёк проспекта Гоголя. Уличное движение оказалось парализовано на три часа, пока работники службы эва-куации очистили проезжую часть. Ещё два дня не ходили троллейбусы, пока электрики меняли порван-ные провода. Да. Ветер может остановить движение транспорта, но его ветер не остановит, и пусть ему в лицо, в плечи, в грудь бьют новые и новые порывы, бросающие горстями брызги холодной воды, он не повернёт назад. Это для слабаков, а он уже давно таковым не является.
Он вошёл в спальный район: облупленные дома – «хрущобы», раздолбанные скамейки, переполнен-ные мусорные контейнеры во дворах, хлипкие покосившиеся заборы, щедро изукрашенные граффити и тошнотворным словом из трёх букв. Туда-сюда озабоченно шныряют шелудивые собаки, на каждом шагу поднимающие хриплый лай и захлёбывающееся рычание, чтобы наверняка перебудить всех, кого ещё не разбудил дождь.
Прямо перед ним ободранный барбос с разбега осадил перед мусорным контейнером, обнюхал ржа-вое железо, а потом деловито задрал лапу, желая, видно, добавить помойке новой вони.
Хороший пинок – и псина с истошным визгом провалилась в темноту. Собаки нападают только ко-гда видят слабость и испуг противника. Сила и агрессивность пугают их точно как его подсудимых.
Возле одного подъезда топчутся две фигуры. Хилые сутулые плечи, на которых висят нелепые бес-форменные рубашки с капюшонами, мешковатые штаны на кривых паучьих ножках, прыщавые физио-номии и пустые тусклые глаза. Фигуры громко хрустят семечками и бесконечно сплёвывают себе под ноги, поглядывая в сторону подъезда.
Окно полуподвала разбито. В такую пробоину он легко проберётся, не оцарапавшись.
Из дыры тянет плесенью, крысами и выгребной ямой. Расшатанная дверь в подъезд приоткрыта. Он выходит из густой вони полуподвала и слышит от почтовых ящиков возню и визгливую похабную скоро-говорку из размалёванного рта соплячки с крашеными патлами, похожими на мочалку и бегающими гла-зами дворовой сучки:
– Так ты поняла, …, … старая? Ещё раз, …, …, …, мусорам стукнешь, …, в асфальт тебя закатаем, …, с твоим… вместе! Поняла, …?!
Трое у ящиков: вульгарная раскрашенная полуодетая девка, орущая во всю глотку, сопляк, похожий на тех двух у подъезда, и человек, которому третий уродец заламывает руки, а малолетка в джинсах, чуть не спадающих с толстой задницы, избивает схваченного, продолжая драть горло.
Он заносит нож и наносит удар, и девица, хрюкнув напоследок, валится, ударившись головой о поч-товый ящик, несколько раз дёргается и затихает. Её сообщник, прыщавый сопляк, выпускает свою жерт-ву, пожилую женщину в перепачканном болоньевом плаще, и пятится. Мальчишка молчит. Но не потому, что понял: только так он может спасти свою никому не нужную жизнь. Просто у него отшибло дар речи от страха, который охватывает их всех, когда они понимают, что беспомощны. И, кажется, гадёныш уже намочил в штаны.
Сокрушающий удар в челюсть швыряет подвывающего от ужаса сопляка головой об дверь подъез-да. Хлипкая дверь от удара слетает с петель, сшибив с крыльца ещё двух уродцев, наверное, подавивших-ся своими плевками от неожиданности.
Он спускается следом, переступив через барахтающуюся в грязи возле подъезда кучу, и ныряет в подворотню. Там он, не сбавляя шага, прячет нож в потайной карман, срывает с головы маску, прячет её во внутренний карман куртки и выходит на улицу, на ходу надевая кожаную кепку с козырьком.
Ему нисколько не жаль ту размалёванную соплячку в приспущенных штанах. Она сама виновата, потому что сознательно превратила себя из человека в двуногую грязь. Осталось только отвращение, как будто он босой ногой раздавил таракана на собственной кухне.
Поверх кепки он набросил капюшон, затянул завязки и поспешил к остановке. Сейчас поздно, трол-лейбусы давно скучают в депо, но маршрутные такси ходят далеко за полночь. Хоть бы ему не пришлось долго ждать под этим ливнем!
На остановке – трое: женщина лет тридцати в дождевике поверх брючного костюма, пенсионер в длинном непромокаемом плаще и парень лет восемнадцати в спортивном костюме и пластиковой накидке с капюшоном. Судя по одинаково угрюмому выражению лиц, все трое стоят тут уже давно.
– Не подскажете, который час? – вежливо спрашивает спортсмен.
– Половина двенадцатого.
– Спасибо.
– Сейчас уже должно быть такси, – говорит женщина. – Мы уже двадцать минут стоим.
– Выжидают до полуночи, чтобы потом по двойному тарифу возить, – ворчит пенсионер. – Разве там кто о людях думает? Лишь бы свой карман набить… Вот раньше было…
У остановки обрадовано осаживает забрызганная маршрутная «Газель». В салоне только двое: мо-лодой морской офицер в парадной форме и девчонка лет шестнадцати в джинсах и яркой ветровке. Оба пассажира ещё держат на отлёте зонтики, с которых ручьём льётся вода.
В салоне после улицы тепло; остановка прячется за цветастыми шторами на окнах. Дверца со щелч-ком закрывается. Пассажиры рассаживаются по новеньким сидениям с узорчатыми красными чехлами, и автобус тихонько отъезжает от остановки; водитель краем глаза посматривает на остановку, стараясь не пропустить какого-нибудь зазевавшегося потенциального пассажира, но остановка пуста: мало кто ездит из спального района в центр города около полуночи в будний день.
Глава 9.
ЖЕРТВЫ ДВОРОВОЙ ШПАНЫ
Паркуя БМВ на служебной стоянке, Синдия увидела у ворот белую «Волгу» Антона Платова. Син-дия уже знала эту машину; Антон часто привозил из ГУВД заключения экспертов по делу «человека до-ждя». Но сейчас натренированная двенадцатью годами следственной практики интуиция Синдии подска-зала ей, что сегодня капитан Платов приехал по более серьёзному поводу, поэтому начальник следствен-ного отдела поспешила в здание.
Поднимаясь на второй этаж, она столкнулась с неизменно ворчливой Капитолиной Андреевной. На этот раз уборщица ругала Антона Платова: «Ввалился чисто жеребец, нет бы ноги вытереть, наследил-то, наследил, как в хлеву, ни стыда, ни совести, а ещё в милиции!»
Арина уже сидела в приёмной, выкладывая из сумки в ящик стола пакет с обедом, бутылку «Пепси Твист» и очередную тоненькую пёструю книжку, новый «Ужастик».
– Привет, Арина, – сказала Синдия с порога.
– Здравствуйте, Синдия Аркадьевна. А к вам капитан Платов из ГУВД приехал, он у Иветты Стани-славовны.
– Ясно, сейчас зайду, – Синдия прошлась по приёмной, готовясь к новому рабочему дню. – Ты ку-пила новую книжку Стайна?
Арина показала ей книжку. На зелёной обложке из стеклянной банки выползал огромный паук, а внизу был напечатан риторический вопрос: «Ну, как, испугался?»
– Я его в обед почитаю, – сказала секретарша.
– Можешь почитать, пока я буду у Иветты Станиславовны. Прочитаешь и дашь книгу мне на вечер? Мне тоже очень понравились ужастики.
– Они классные.
– Я согласна. Как твои дела?
– Не очень.
– Почему?
– Вчера мама уехала на пресс-конференцию с ночёвкой, и я до двух часов смотрела по регионально-му каналу какой-то дурацкий фильм ужасов. А потом увидела в программе, что по городскому каналу крутили запись старого концерта Игоря Крутого, как раз до без пяти два!
– Ничего, – улыбнулась ей Синдия. – концерт непременно повторят, и ты его увидишь. Эта про-блема поправимая.
– Ага, мой брат тоже говорит, что непоправима только смерть.
– Я познакомилась с твоим братом в субботу. Он действительно очень интересный человек.
– Да, он тоже рассказывал, что встретил вас на «лягушке», это мы городской пляж так зовём. Он ска-зал что заговорил с вами потому что вы читали «Ужастики».
– А сам он их читает?
– Уже перечитал. Он вообще много читает и очень быстро. Мама боится, что он себе глаза испортит, а у него глаза как радары! Вы ещё не были в чате?
– Никак не соберусь.
– Вы бы там обхохотались вчера вечером. Там такой прикол был!
– Да, жалко, что вчера я так и не собралась заглянуть туда! Если меня кто-то будет спрашивать, то я у Иветты Станиславовны.
В кабинете Иветты у окна курил капитан Платов, как всегда – в безупречно отглаженной, застёгну-той на все пуговицы форме. В прокуратуру он всегда приезжал при параде. Иветта сидела на краю стола и пила остывший чай из пластиковой кружки. В отличие от Антона Иветта была в своих любимых чёрных кожаных джинсах, тяжёлых ботинках и длинной ярко-синей футболке «Фенди» на несколько размеров больше, чем надо.
Увидев Синдию, Иветта соскочила со стола, залпом махнула почти холодный чай и воскликнула:
– Доброе утро, вы как раз вовремя, а то тут Антон привёз сообщение по нашему делу. Вы лучше сядьте, Синдия Аркадьевна, а то как стоите, так и свалитесь!
– Новое убийство? – спросила Синдия, садясь в одно из кресел.
Платов выкинул окурок в окно, подошёл к столу и ответил:
– Вот именно. Я выезжал на труп, а потом сразу поехал к вам со всеми материалами.
– Вчера всю ночь лило, как из пожарного крана, вот наш дождевик и вышел на охоту! – Иветта села за стол.
– И кто на этот раз? – спросила Синдия.
– Да девка одна дворовая, принцесса помойки… Федотова Элина Григорьевна, 1989 года рождения, жительница Артиллерийского микрорайона, первая оторва своего двора. Нападение было совершено в 23.35 при таких обстоятельствах, что глаза на лоб лезут! – Платов с размаха оседлал стул и «подъехал» на нём к столу Иветты. – при нападении пострадали ещё четверо: Кромов И.Д., Баринов А.В., Халатин Р.В., ровесники Федотовой, и Подольская Валентина Ивановна, 1937 года рождения.