Анастасия Александровна Калько
Суд Рейнмена
– Я взял её двенадцать лет назад, ещё сосунком, – сказал хозяин. – С возрастом она стала меньше двигаться, но аппетит не убавился. Если бы мы её не сдерживали, она жевала бы целыми днями. И при этом совершенно не капризничает, а ест всё без разбора.
– Вам ещё повезло, – ответила Синдия и рассказала о колли своей университетской подруги. Собака была невероятно избалована, и подруга значительную часть зарплаты тратила на изыски для своей четвероногой любимицы.
– Да, повезло. У неё есть ещё один талант: она безошибочно чувствует людей. На прошлой неделе я катал компанию «распальцованных», на каждого из них в милиции дело – от земли не оторвать. Один из них сунулся её погладить, а она отшатнулась и даже зарычала.
– Гав! – вмешалась собака, умоляюще глядя на стол.
– Понятно, – усмехнулся Павел, бросая ей кусок сыра. Собак поймала лакомство на лету, продемонстрировав удивительно для своего возраста крепкие зубы, и устроилась в боевой готовности рядом с креслом Павла, ожидая новых угощений и шумно переводя дыхание.
С прогулки Павел и Синдия вернулись снова в квартиру Павла, неправдоподобно просторную и прохладную. Павел попросил Синдию почитать уже отпечатанные на принтере главы его новой книги, пока он набирает следующие три главы.
Закончив чтение, Синдия снова вспомнила рассказ Ирины Андреевны о дворовых «бригадирах», напавших на Павла и предшествующий рассказ Антона о своём однокласснике, ставшем грозой шпаны. По словам Антона, шпана уже слишком хорошо знала его друга и сторонилась его.
Как ни странно, но Синдия не осуждала Павла за жестокость. Она могла себе представить ужас, боль и унижение четырнадцатилетнего мальчика, который узнал: негодяи, которые вымогали у него деньги, а потом чуть не искалечили, останутся безнаказанными и никто не защитит его от них. На смену растерянности пришла ненависть к малолетним «бригадирам» и твёрдая решимость научиться защищаться. И научился; уничтожил «дворовую мафию», задержал убийцу своего дяди и приструнил районную шпану. Разве этого мало? Что-то раньше Синдия не встречала ни одного человека, который мог бы похвалиться хотя бы одним из этих достижений.
– Не очень-то хотелось снова ворошить ту историю, – пробормотал Павел, отходя от окна и потирая ладонью висок. – Не люблю вспоминать, что когда-то я был слабаком и не смог даже сразу хорошенько врезать Тольке, чтобы он отвязался…
– Но потом ты даже чересчур ему врезал.
– Я не думал, что он сломает позвоночник, сил не рассчитал. У Тольки оказалась «финка», он ею чиркнул меня по руке, а я от боли взбеленился и швырнул его через спину, а он брякнулся прямо спиной на бордюр. Это вышло случайно, я просто хотел накостылять ему, а не калечить.
– А кто подговорил его и компанию заявить в милицию о драке с незнакомыми «бичами»?
– Ты и в воскресенье как на службе, – рассмеялся Павел, – стараешься докопаться до всего. Они сами друг с другом сговорились. Почему? Потому же, из-за чего участковый год назад маме отказал в возбуждении дела: любой суд даст мне минимальное наказание по возрасту, и со двора я никуда не денусь.
– То есть они боялись, что ты их снова изобьёшь?
– Скорее всего. Вот и решили спихнуть вину на незнакомых пьяниц. А Толька первые два месяца в больнице не очень-то мог разговаривать, а когда оклемался, дело уже закрыли, а ему самому не хотелось шум поднимать. Ведь тогда бы ему пришлось объяснять, с чего я на него набросился, откуда у меня порез на руке и откуда у него незарегистрированное холодное оружие взялось. А ему и ответить было бы нечего. Вот он и промолчал заодно с «корешками». А как там ваш «герой»? Не проявлялся снова?
– После Вурсовской – нет.
– А жаль. Сегодня, когда мы шли на шхуну и ты отошла за мороженым, я заметил возле книжной палатки двух «синяков», которые виноград продавали. Торговля у них шла не супер, и они от скуки своих жён обсуждали, крыли их на все буквы. Видят, что в книжной палатке девушка сидит, интеллигентная, не какая-нибудь шалава, которая ещё и вышла бы с ними похихикать, и все равно уселись и распустили языки. Вот кого бы я прибил и не раскаивался бы. Так я к ним подошёл и предложил заткнуться и убраться по-хорошему, пока их не заткнул и не убрал я. Они меня правильно поняли и поспешили слинять. А попробовали бы нарываться, я бы с ними не так поговорил. Совсем как тот урод, который моего дядю в кафе ножом ударил. Храбрые они жёнам кости мыть, а от меня драпанули так, что чуть товар свой не растеряли. Невелика была бы потеря для общества, окажись вместо меня там ваш «человек дождя»!
Павел раздражённо фыркнул и заключил:
– Так завожусь из-за них! Ладно, замяли. Ужинать будем?
После ужина Синдия вернулась в свою квартиру. Накануне начала рабочей недели она предпочитала ночевать у себя.
Из магнитофона так и не был вынут недослушанный диск Валерия. Пакет, в котором ещё вчера оставалась горсть чипсов, валялся пустой под креслом. Мелкие жёлтые крошки на усатой мордочке старательно умывающегося на диване Джеймса красноречиво говорили, что кот решил разнообразить свой рацион забытым лакомством хозяйки.
Синдия включила магнитофон, дослушала последние пять песен на диске, выкурила сигарету и, взглянув на часы, пошла принять душ.
Когда она легла в постель, кот привычно устроился у неё в ногах.
– Только не вздумай разбудить меня на рассвете, – строго сказала ему Синдия. – я встаю ровно в полвосьмого, и не раньше, потому что в отличие от некоторых присутствующих здесь я не могу потом поспать часа два днём! Так что завтракать будешь не раньше чем я!
– Мряк, – сонно ответил кот, лениво шевельнул пушистым хвостом и заснул.
Раскат грома ударил с такой силой, что комната содрогнулась, а у кровати чуть не отлетели ножки. На мгновение показалось, что это был настоящий взрыв.
Рейнмен рывком сел в постели, настороженно оглядываясь и сжимая руками простыню, которой укрывался жаркими ночами вместо одеяла.
За окном что-то шумно ворочалось, как будто дюжина пустых железных бочек катилась по ухабистой штольне, потом затрещало, сверкнуло зеленовато-белой вспышкой – и снова ударило, ещё громче, чем в первый раз, а потом треск и ворчание, предвещающие третий раскат, заглушил пулемётный треск обвального ливня.
Рейнмен вылез из постели, надел халат, подошёл к окну, дёрнул шнурок жалюзи и увидел за окном сплошную отвесную стену воды, заливающую всю улицу.
Он снова закрыл жалюзи и вернулся в постель, надеясь, что сможет снова уснуть. Раньше он, проснувшись дождливой ночью, уже не спал до утра. Но сейчас он чувствовал, что его снова клонит в сон. Он повернулся набок, натянул простыню на голову, закрыл глаза, расслабился. Через некоторое время ему показалось, будто кровать под ним покачнулась и поплыла, а стук дождя начал расплываться и доносился как сквозь вату…
– Иди сюда, …, …, …!!!
Гнусавый вой из переулка мгновенно разбил дремоту, как молоток – хрустальную вазу и отозвался яростной болью в голове. Рейнмена снова подбросило в постели. Даже в такой ливень эти сорняки болтаются по улицам! Может, они уберутся или хотя бы заткнутся?..
– Да … от меня, …, …!!!
Подонки. Двое подонков. «Ненавижу этих сволочей!» – он снова выскочил из постели и стал одеваться, зная, что если будет и дальше просто лежать, давясь своей яростью, и не даст ей выхода, то боль замучает его. На всякий случай в карман своей одежды он положил маску и нож.
Выходя из квартиры, он по привычке старался держаться в тени, хотя на своей площадке ему было незачем прятаться: в этом доме на каждом этаже было всего по две квартиры с отдельным выходом на лестницу. Но сейчас он воспользовался вентиляционной шахтой, именно тем путём, которым он предпочитал выходить из дома, когда шёл вправить кому-то мозги или обезвредить ещё один «сорняк».
Асфальт уже скрылся под водой. По тротуарам и мостовой бежала целая река, в которой сразу же утонули его кроссовки. Он туже затянул завязки капюшона, под который на всякий случай уже натянул маску и направился к переулку, где не затихали пьяные вопли.
Один из спорщиков уже в десятый раз посылал оппонента на три любимые буквы, а тот весьма грубо сообщал, как его всё достало, особенно – собеседник.
Рейнмен шёл в тени домов, не попадая в конусы света редких фонарей и сжимая в ладони рукоять нового ножа. Прежний кинжал пришлось утопить на Изумрудном пляже. Жалко, конечно, но это было необходимо, не мог же он выходить из воды с ножом, и незаметно спрятать его не было возможности. Пришлось расстаться с верным оружием. А новый нож ничем не хуже, он уже был испытан в деле на Большой Приморской улице, на заднем дворе «Омеги», и сейчас тоже поработает.
А вот и эти два урода. Конечно, оба еле на ногах держатся, но глотки разинули на всю улицу.
Рейнмен уже сбоку от них. Нож вынут из кармана. Лезвие выскальзывает из ручки. Они по-прежнему не видят его. Наверное, один из алкашей обмочится от страха, когда его собутыльника свалит удар из темноты. Если он поймёт намёк и заткнётся или уберётся, то, пожалуй, сохранит себе жизнь. Рейнмен щадил тех, кто перед угрозой смерти прекращал нарываться. А так бывало часто, когда «сорняк» оказывался не один. Все они храбрецы, когда противник уступает им по силе, когда он один, а их много. А если он легко валяет их по асфальту, они сразу тушуются. Знает он их. Вот и эти двое. Им даже в голову не приходит, что кто-то может им помешать. А зря. Он уже здесь.
Он сделал выпад, и один из пропойц, поперхнувшись своей бранью, плюхнулся в лужу, чтобы больше уже никогда не пьянствовать и не орать под барами. Теперь и второй пьяница заметил Рейнмена, но явно даже не понял, кого видит.
– Ты что,…, совсем …, …, …, …?!!
«Ага. Сейчас убегу с воплем ужаса от твоего мата! Не хочешь заткнуться? Получай и ты!»
Он сделал второй выпад, и крикун, прервавшись на высокой ноте, тоже сполз мордой в грязь.
Рейнмен обмыл нож в потоке воды, бегущем по тротуару, спрятал оружие в карман и, на ходу стаскивая и пряча во внутренний карман маску, поспешил домой.
Подонки, они плевали на то, что рядом жилые дома, что сейчас ночь и многие жильцы спят, что кому-то завтра рано утром на работу. Они нажрались, и им на всё плевать. В том числе и на то, что их время закончилось, пришло его время. Ничего, он их всех заставит это усечь. И для некоторых это открытие станет последним в жизни. Он – не представитель государственной системы, такой лояльной к отребью. Он – Рейнмен, мститель, вершитель суда. Он – тот, кто не терпит, не забывает и не прощает.
Над головой в чёрном небе по-прежнему что-то рокотало, перекатывалось, потом на мгновение улица окрасилась трепещущим белым свечением – и от раската грома под ногами у Рейнмена содрогнулся асфальт. А может, он просто не заметил под водой неплотно закрытую крышку канализационного люка? Так, надо лучше выбирать, куда ступать!
Начавший было ослабевать дождь после нового удара грома снова набрал силы, и Рейнмен шёл как сквозь стену воды. Крупные капли били его по голове, плечам, спине, в кроссовках хлюпали целые озёра. Поэтому он спешил. Сейчас, когда он дал выход своей ярости, он почувствовал, что весь промок, что на нём мокрая обувь, а капюшон где-то протекает, и по спине тоже текут холодные струйки. Ночная прохлада превратилась в сырой промозглый холод. Рейнмену хотелось поскорее добраться до квартиры, раздеться, встать под горячий душ и выпить чаю с мёдом. Пока ярость в нём ищет выхода, он ничего не чувствует, но когда разрядится, то замечает всё. Просто в минуты гнева он превращается в сверхчеловека, которому всё нипочем. Жалко, что ТОГДА он ещё не был таким сильным и не смог отбиться от тех подонков. Может, сумей он тогда сразу разобраться с ними, боль сейчас не мучила бы его так. И если бы он в самый первый раз не был таким слабаком…
Сейчас ярость утихла. Теперь он знал, что сможет снова заснуть. Ничто уже не мучило его. До следующего дождливого вечера он может быть спокоен…
Глава 33.
ГРОЗОВАЯ НОЧЬ
Синдию разбудил первый же удар грома, от которого в спальне задрожали стены. Когда она открыла глаза, в темноте блеснули две зелёные точки – это Джеймс тоже проснулся и испуганно оглядывался, ища источник шума.
– Это просто гроза, – пробормотала Синдия, а про себя чертыхнулась: вряд ли ей снова удастся заснуть. А она так надеялась выспаться! И сколько же сейчас времени?
Синдия посмотрела на электронные часы на стене, но их циферблат погас. Нажав кнопку торшера у кровати, Синдия обнаружила, что он тоже бездействует. «Не по вине наказание! Ещё и электронные приборы накрылись!» – подумала женщина, нехотя вылезая из-под лёгкого одеяла.
– Только не лезь на подушку, Джеймс, – бросила она через плечо. – Я сейчас вернусь!
Кот недовольно затоптался на полпути к изголовью и фыркнул: «Нужна она мне, твоя подушка! Я вообще просто встал размять лапы!»
Синдия нащупала стенной выключатель, повернула его, но свет не зажёгся. «Наверное, электричество отключилось из-за грозы. Только бы не авария! Тогда неизвестно, сколько мы ещё без электричества просидим!» – подумала она, отходя к окну и поднимая жалюзи. Во дворе не светились ни фонари, ни прожектор. Наверное, их отключили на время непогоды в целях безопасности, но Синдию обуяло непонятное беспокойство. Смирившись с тем, что вряд ли она сегодня заснёт, она прошлась по квартире, пытаясь понять, почему её так встревожила простая ночная гроза…
Рейнмен! Наверное, он тоже проснулся от первого раската. И как он себя повёл? Что, если он сейчас идёт по залитой дождём улице, весь в чёрном, лицо под маской, в руке нож, нацеленный на очередную жертву? – с этой мыслью Синдия вышла на лоджию, чтобы проверить, закрыты ли там все окна и услышала неподалёку от дома, от перекрёстка Лермонтовского проезда с улицей Папанина яростную перебранку. Потом один из крикунов поперхнулся и замолчал, а второй испуганно завопил, посылая кого-то матом, но почти тут же и его крик оборвался. Синдия остановилась, вцепившись руками в раму. Она поняла, почему так резко оборвалась пьяная ссора. Конечно, Рейнмен тоже не спал этой ночью.
Неожиданно Синдии показалось, что она слышит снаружи чьи-то шаги. Испугавшись, что сейчас за стеклом может возникнуть чёрная фигура без лица, как порождение дождя и тьмы, женщина, взвизгнув, метнулась обратно в квартиру, поспешно заперла дверь лоджии, упала в кресло у телефонного столика, отдышалась и схватила трубку телефона.
– Дежурный по отделению слушает.
– В переулке между Лермонтовским проездом и улицей Папанина совершено нападение, и, скорее всего, убийство, – сообщила Синдия.
– Вы были свидетелем?
– Я слышала со своего балкона.
– Имя и адрес?
– Соболевская, начальник следственного отдела прокуратуры Причерноморска, адрес: Лермонтова, 7, квартира 3.
– Мы проверим ваше заявление, – дежурный положил трубку. Синдия позвонила в ГУВД, где, к счастью, был на сутках Антон Платов, а потом – Иветте и Михаилу. Когда они окончательно проснулись и заявили, что уже выезжают, Синдия позвонила ещё и Павлу.
– Доброе время суток. Вы попали в квартиру Павла Уланова, но он сейчас не может подойти к телефону. Но он перезвонит вам, если вы оставите сообщение после звукового сигнала.
Би-иииии-иииип!
– Павел, это я. Извини, что ночью звоню. Я проснулась от грома, а потом ещё услышала… Кажется, Рейнмен был в переулке недалеко от нашего дома. Я уже позвонила в милицию, но когда они приедут, его там уже не будет. Если я, конечно, не ошиблась…
– Синдия, да, я тебя слушаю!
Голос Павла был не сонным и даже слегка запыхавшимся.
– Извини, я тебя не разбудила?
– Гроза разбудила. Я только что с кухни. С вечера окно забыл открытым, а когда продрал глаза и вспомнил, там уже было озеро Байкал. Я задолбался воду собирать. Промок, как тогда, в Мексике, когда автобус помогал выталкивать. А у тебя все окна закрыты?
– Да, я на всякий случай закрыла их перед сном. Ну как, собрал воду?
– Угу. Прикинь, электричество отключили. Вот было то ещё удовольствие в темноте в луже плюхаться. Так что ты там говорила? Опять ваш Фантомас поработал?
– Похоже на то. Двое каких-то парней, похоже, пьяные, ругались в переулке, а потом вдруг их вопли оборвались так, будто их кто-то вырубил. А учитывая то, что сейчас дождливая ночь…
– Понятно. Ну, менты разберутся. Пойду переоденусь, а то мокрый, как курица.
После разговора с Павлом Синдия решила сама сходить на место происшествия. Наскоро натянув чёрные джинсы и тёмно-серую джинсовую рубашку, Синдия взяла плащ-дождевик и невольно улыбнулась, вспомнив Валерия в «Ореанде» в таком же наряде. «А здорово он тогда замаскировался, я бы его ни за что не узнала бы!»
На всякий случай прихватив удостоверение и пистолет, Синдия вышла из квартиры; уже хотела позвонить Павлу и попросить проводить её, но выругала себя за эгоизм: бедный парень, наверное, итак замучился воду на кухне собирать, а тут не угодно ли, сопровождай соседку-полуночницу!
Синдия нахмурилась. Что-то не давало ей покоя, когда она разговаривала с Павлом. Но что? ладно, о своих амурах она подумает потом. Сейчас главное – выяснить, что произошло в переулке, откуда уже доносилось завывание милицейских сирен…
Там уже собралось около десяти машин: оперативная группа ГУВД, районные милиционеры, экспертная бригада, «Скорая помощь»; «Волга» Антона, «Ауди» Иветты и «Круизёр» Михаила. Прокурор стоял возле своего джипа, закутавшись в непромокаемый плащ почти по самые глаза. За жёлтой лентой, огородившей место происшествия, царила суета.
– Что? – коротко спросила Синдия, подходя к Михаилу. – Я не ошибалась? Опять?
– В точку, – кивнул прокурор. – притом, сразу двоих! Двое пьяниц что-то там возле бара не поделили, а наш мистер Икс их рассудил. Классическая картина: два удара, два трупа, и никаких следов преступника. Кстати, – он еле сдержал зевок и усмехнулся одними губами, – на всякий случай: алиби у меня есть. Сегодня, то есть уже вчера мы праздновали с моими родителями их тридцать пятую годовщину свадьбы. За столом сидели до полуночи, и до сих пор убирали. Вы вовремя позвонили, а то у нас такой кавардак, что мало не кажется. Я не знал, за что хвататься и только болтался под ногами у мамы и Женьки. Надеюсь, без меня они быстрее справятся.
Синдия покачала головой:
– Михаил Олегович, не напоминайте, какого я дурака сваляла!
– Да ладно. Думаете, кто-то из нас не совершал ошибок? Хорошо только, если их можно вовремя исправить, что вы и сделали.
– Хоть на это хватило ума. А где капитан Платов?
– В автобусе экспертов, они с Иветтой Станиславовной беседуют со свидетелем. На этот раз есть вполне толковый свидетель, девушка из углового дома. Она проснулась от грозы, встала закрыть окно и увидела, как Рейнмен напал на этих двоих.
По результатам беседы с Иветтой, Антоном, районными милиционерами и немногочисленными свидетелями, Синдия составила для себя такую картину происшествия:
Двое завсегдатаев круглосуточного бара в переулке начали спорить ещё у стойки. Причину их ссоры так и не удалось выяснить: парни так щедро приправляли свою речь матом, что смысл терялся. Когда ссора чуть не перешла в драку, бармен незаметно мигнул охранникам, и те привычно выставили скандалистов на улицу, где перебранка продолжалась.
Девушка, жившая в доме через дорогу, проснулась от удара грома и спохватилась, что перед сном оставила открытым окно своей комнаты. Возясь с заклинившей задвижкой, она увидела на противоположном тротуаре двух орущих друг на друга пьяных парней и раздражённо налегла на задвижку. Соседство с баром причиняло жильцам дома немало неудобства. И вдруг из-за стены бара боком выскользнула тёмная фигура. На мгновение блеснуло лезвие, и один из хулиганов упал. Второй что-то заорал и попытался кинуться на убийцу, но тот снова чуть шевельнул рукой, и пьяница неуклюже завалился рядом с товарищем, а человек в чёрной одежде обмыл нож в луже и быстро исчез из вида: дождь лил стеной, но девушка успела заметить, что побежал он в Лермонтовский проезд.
Это было странно. Ведь проезд оканчивался тупиком. Между тем, как другая дорога привела бы Рейнмена на улицу Папанина, откуда можно выйти в центр города и легко там затеряться. Ответ напрашивался один: Рейнмен торопился домой, или в надёжное укрытие. Итак, ещё один пункт: Рейнмен либо имеет уровень дохода, позволяющий иметь жильё в элитном районе, либо работает в охране. В проезде было 12 домов одного типа с домом Синдии: шесть или восемь просторных квартир, шифровые замки и видеокамеры в подъездах, охрана во дворе и неправдоподобная стоимость жилплощади, равная годовому бюджету семьи среднего уровня.
Это опрокидывало версию Синдии о Рейнмене – сотруднике ГУВД или прокуратуры. Ни одному из фигурантов в её списках квартира в Лермонтовском проезде была не по карману и друзей здесь ни у кого из них не было. Зато напрашивалась другая версия: Рейнмен – один из охранников комплекса. Все они – бывшие спецназовцы, многие из которых проходили службу в Чечне. Для охраны элитных жильцов хозяева комплекса в проезде нанимали профессионалов. И один из них мог оказаться тем, кого Синдия ищет. Надо направить запрос владельцу «Лермонтовского комплекса» на информацию об охранниках и мало-мальски подходящих к «портрету» Рейнмена жильцов.
– Надеюсь, он не заставит нас слишком долго ждать, – сказал Михаил, когда Синдия рассказала ему о предпринятых действиях. Выглядел прокурор отчаянно усталым и невыспавшимся. Похоже было, что на работу он приехал прямо с места происшествия. И сейчас на нём была одежда, в которой он вероятно сидел за столом с родителями накануне вечером: белые джинсы с кожаными нашлёпками на коленях и гавайская рубашка, на которой смешались все цвета самого яркого, «кислотного» оттенка. Привыкшему к строгому «офисному» костюму Михаилу Олеговичу было неловко находиться на работе в таком виде, и он выглядел смущённым.
– Сто квартир! – воскликнул прокурор, когда пришли данные в ответ на запрос от владельца комплекса «Лермонтовский проезд». – Ну, вашу квартиру сразу можно исключить. Всё не так уж плохо, – нервозно усмехнулся он, – осталось всего 99 квартир и 150 человек охранников!
– Оба числа делятся на три, – ответила Синдия. – и я думаю, что Иветта Станиславовна и капитан Платов согласятся взять на себя каждый по 33 квартиры и по 50 охранников.
– Рациональная идея, – Михаил снова подавил зевок и потёр пальцами веки. – Вот интересно только, откуда «человек дождя» мог узнать, как его у нас между собой называют, если не имеет отношения к нашим ведомствам? Ох, голова никакая! Вчера праздновали, потом убирали, а потом вы позвонили. Надеюсь, сегодня он никого не зарежет, и я смогу выспаться!
Сидя за компьютером в своём кабинете, Синдия снова ощутила беспокойство. Что-то из разговора с Михаилом Олеговичем не давало ей покоя и как-то странно связывалось со звонком Павлу. Синдия не могла нащупать логическую связку между этими двумя разговорами, но следовательская интуиция ей подсказывала, что, разгадав эту загадку, она разгадает и тайну Рейнмена. Но где ответ на загадку?..
Глава 34.
СВИДЕТЕЛЬНИЦА
Синдия остановила БМВ в начале Приморского бульвара и обвела взглядом ряды пёстрых торговых палаток. Их было не меньше сорока. В них предлагали газеты, сувениры, билеты на экскурсии, игрушки, головные уборы и пляжное снаряжение, и Синдия даже растерялась. Как найти среди них нужную палатку, где работает девушка, с которой она должна побеседовать?
– Кукурузка варёная, горяченькая! – завопил, увидев Синдию, сидящий на одной из лавочек грузный пожилой мужчина с ведром, накрытым полотенцем. Увидев, что возможная покупательница проходит мимо, продавец добавил:
– Мягонькая, сладенькая, только что приготовил! Девушка, покупайте! На выбор!
«А торгует, наверное, без лицензии», – машинально подумала Синдия, но она приехала сюда не затем, чтобы проверять документы у местных «бизнесменов». Сейчас ей нужно было встретиться с девушкой, ставшей свидетельницей убийства. Позвонив по номеру телефона, оставленному свидетельницей Иветте, Синдия услышала от пожилой женщины, назвавшейся бабушкой девушки: «А Лизонька на Приморском, с книгами сидит. Работает она там!»
В надежде, что продавцы в палатках знают друг друга, Синдия приобрела в первой попавшейся палатке набор ароматических масел и заодно спросила продавщицу:
– А где можно найти книжную палатку, где торгует Лиза?
– А вон она, – указала в сторону бывшего кинотеатра девушка. – В полосатой палатке, сине-белой, с красной крышей!
Возле указанной палатки топтались упитанные мужчина и женщина чуть старше среднего возраста, копались в книгах, выхватывали отдельные томики, пролистывали и запихивали как придётся.
– Бушков исписался, – с умным видом сообщил мужчина, засовывая «Волчью стаю» на место вверх ногами. Его спутница, вороша дамские романы, промямлила:
– Джуд Деверо, я всю её перечитала… Девушка, а Даниэла Стил у вас есть?
– Вот, «Перепутье».
– Ой, так это я давно читала! Пошли, Петя, поищем, может, где ещё книги есть! Спасибо, девушка!
Парочка отошла, распространяя вокруг себя крепкий запах пота, и, вместо того, чтобы искать другие книжные палатки, направилась к дяденьке с кукурузой.
Продавщица вздохнула и стала приводить в порядок развороченный прилавок. На вид Лизе было не больше двадцати лет, и она почти в точности походила на советскую актрису Ольгу Сошникову в сериале «Семнадцать мгновений весны», где она играла «истинную арийку» Барбару Крайн. Невысокая тоненькая блондинка с прямыми волосами до плеч, правильным красивым лицом, умными серо-голубыми глазами и по-детски пухлым розовым ротиком. Вот только одета она была не в чёрный мундир офицера РСХА, а в простое чёрное трикотажное платьице в белый горошек.
Увидев Синдию, Лиза вопросительно посмотрела на неё.
– Вы Лиза? – уточнила Синдия. Получив кивок, она показала своё удостоверение:
– Соболевская, следователь по особо важным делам. Вы не сможете уделить мне несколько минут, чтобы я могла задать вам несколько вопросов?
Лиза слегка прищурилась, изучая удостоверение, потом расстегнула боковую молнию палатки:
– Заходите. Здесь будет лучше всего поговорить, никто не будет развешивать уши.
Синдия пробралась в душную, тесную и жаркую палатку. Под прилавком стояли пять пустых ящиков из-под книг. Рядом с белым пластиковым креслом продавщицы громоздился шестой ящик, открытый и до половины заполненный путеводителями, атласами и картами. Тут же лежал пакет, из которого выпирал рулон полиэтиленовой плёнки, которой следовало накрывать палатку от дождя.
– Не тесно ли тут вам? – спросила Синдия.
– Привыкла. Садитесь, – Лиза подвинула ей кресло, а сама перебросила в ящик пакет с полиэтиленом и села на него, напряжённо постукивая пальчиками по коленкам, обтянутым тонким чёрным трикотажем. Глядя на неё, Синдия не стала открыто включать диктофон, чтобы не сковывать и без того напряжённую собеседницу, а нажала на его кнопку в сумке.
– Итак, вы проснулись ночью, и услышали скандал возле бара через дорогу?
– Нет, я раньше проснулась, – отвечая, продавщица краем глаза косилась на прилавок. – Когда гроза началась. Так грохнуло, чуть стекло в книжном шкафу не лопнуло. Я проснулась, смотрю, окно открыто. Я вскочила и бросилась его закрывать. А то, я слышала, в селе в один дом через окно шаровая молния влетела. Полдома выгорело, пока пожар потушили. Подбегаю к окну и оказываюсь в луже: ветер был как раз в сторону моего окна, и мою комнату чуть ли не затопило.
«Вот оно что. Вчера мне показалось странным что-то в словах Павла о залитой кухне. Но почему его кухня так засела у меня в голове? И что у меня с мозгами?!»
– Я стала закрывать окно, а задвижку заклинило, она иногда ржавеет и туго двигается. Я уже вся промокла, меня дождём поливает, как на улице стою. И тут из бара через дорогу выходят эти двое и начинают орать. Каждую ночь так! – даже покраснела от возмущения девушка. – Ну кто разрешил бар в спальном районе открывать? И через два дома – школа! По закону нельзя бухаловку возле школы открывать. А что алкаши каждую ночь спьяну на всю улицу орут, это я молчу, это как снег зимой. Я ещё подумала: чтоб им утопиться, мне на работе в девять утра уже надо за прилавком стоять, а им хорошо орать, они потом будут, небось, дрыхнуть до обеда! Когда вижу, вроде как рядом с ними что-то сверкнуло, вроде кто-то мимо них хотел в бар пройти, из-за стены вышел, и один из этих придурков упал. Я думала, что они драться начали, а тут появляется ещё какой-то мужик, весь в чёрном, лица не видно. Второй алкаш на него что-то заорал, а этот, в чёрном, рукой вот так пошевелил, – Лиза постаралась воспроизвести движение убийцы, – и тот тоже свалился. А этот кошмарик нож в лужу обмакнул, спрятал в карман и пошёл.
– Лиза, спасибо, а вы смогли детально рассмотреть человека с ножом?
– Что там было разглядеть! Дождь шёл такой, что даже под фонарями всё размытым казалось. И я его видела несколько секунд, и то издалека. Ну… Он высокий. Одет во всё черное: штаны, куртка, на голове вроде капюшон. Быстрый такой, долговязый… А больше ничего не успела рассмотреть.
– Понятно. Он и раньше не «светился».
– А за что он их убил?
– Это серийный убийца, о котором писали в газетах.
– Тот самый, который Молоткова убил? Ой, а вдруг он меня в окне заметил? – испугавшись, Лиза стала похожа на Ольгу Сошникову в конце девятой серии «Мгновений».
– Вам опасаться нечего. Он не убивает свидетелей. Все его жертвы – люди, которые шумели, хулиганили или ещё как-то нарушали порядок. Мы уже знаем его специфику работы. Он избегает случайных жертв. И, что скорее всего, он вас и не видел. Он ведь стоял под фонарём, а возле вашего дома два фонаря разбиты.
– Это алкаши соревновались, кто на спор камнем в фонарь попадёт, – пояснила Лиза. – Ещё окно на третьем этаже разбили. Окно жильцы заменили, а фонари никому не нужны. Так он точно меня не тронет, Синдия Аркадьевна?
– Если вы не имеете привычки выпивать и безобразничать, то нет.
– Я вечерами лучше дома посижу, с книжкой. И я даже мысленно выругаться не могу. Противно, когда девчонка матерится: как будто лягушки изо рта выскакивают.
– Тогда вам уж точно бояться нечего, – заверила её, подумав, что Павлу, наверное, понравились бы и суждения Лизы, и её образная речь, Синдия.
– Девушка, почтовые конверты есть? – спросил, навалившись на прилавок и сшибая два путеводителя парень с глупым простоватым лицом.
– Нет, – покачала головой Лиза и обратилась к Синдии, когда парень отошёл:
– И так весь день. Специально хозяин сделал огромную надпись «Книги», а народ даже не читает. Конверты, тетради, альбомы для рисования, карточки пополнения счёта, ручки, фломастеры, пресса, видеофильмы, дискеты, диски, фотоплёнка, копирка, цветная бумага, скотч… Они думают, у меня тут супермаркет, что ли?