Ларе казалось, будто кто-то неотрывно следит за ней. Не конкретно в этот момент, на протяжении долгого времени. Точнее, с того момента, как они заложили Петропавловку, Ларе все время чудилось, будто кто-то следует за ней, неотрывно следит за ее движением. Лара навскидку могла назвать несколько психических заскоков, которыми грешила: склонность к саморазрушению, компульсивность, но никогда в этом списке не было паранойи. И вот теперь, всюду ее преследовал какой-то леденящий душу призрак. Не то чтобы она и в самом деле видела какого-нибудь духа, но ведь чувствовала! Чувствовала, как кто-то идет за ней, как слендермен, преследующий неразумных детишек в лесу. Нет, просто ощущение чьих-то внимательных глаз. Лара стала плохо спать – не мудрено – в темноте скромненького летнего сарая, называемого домом, ей все чудился чей-то силуэт.
И вот сейчас, разогретая летним северным солнцем, она разлеглась на берегу и задремала. Неподалеку шла работа над крепостью, девушка чувствовала, что окружена приятными ей работягами, которых, по примеру государя, знала по именам. Она вернулась в Петербург раньше Петра и Алексашки не из собственного желания, а по настоянию царя. Сперва, спорить показалось ей занятием глупым: что ей сделается в родном городе? Маленькая она что ли—бояться ночевать в пустом доме? Оказалось, что на все вопросы может твердо ответить «да».