– Позволите ли разделить с вами трапезу, добрые псковичи? – словно требовалось ему дозволение, испросил царь Петр.
Милице казалось, что она находится во сне. Потому что происходили здесь совершенно немыслимые вещи. А государь вновь взял слово, расправившись с окрошкой со снетками. Агафья кусала локти, что не решилась подавать щуку. Впрочем, Милица отметила, что государь также неприхотлив и прост в обращении, как и Лариса Константиновна.
– И все же, не так просто мы в ваш дом пришли, – продолжал Петр Алексеевич. – Сподвижница моя, Лариска, в дочери вашей увидела ум пытливый, да сердце горячее, считает, что ей впору обучаться у мастеров заморских ремеслу изящному.
Агафья так и застыла с лицом, перекошенным досадой на саму себя и удивлением от слов государя. Лариса Константиновна же сидела довольная также, как и ее кот, которого щедро угостили сметаной. Она встретилась взглядом с Милицей, быстро приподняла брови, мол, как тебе авантюра?
– Вовек доброты вашей не забуду, царь-батюшка! – вновь рухнула на колени Милица и принялась целовать огромную руку.
– Полно, дитя, – снисходительно позволил ей встать Петр Алексеевич.
– Это высочайшая честь для нас, – спокойно заговорил отец Милицы. – Но могу ли я отпустить свою малютку в этот большой мир, соблазнов много в крупных городах.