Ана Ховская
Любовь с условием и без…
Я так и не увидела его лица, потому что спрыгнула с палубы и, сама не знаю как, но в пять минут вплавь добралась до причала. Помню только, что Ярослав повернулся в мою сторону и не мог ничего сказать в ответ: то ли был шокирован, то ли так возмущен, то ли нечего было сказать в ответ. Одно знаю наверняка: в нем перемешалось несколько очень сильных чувств, когда я вывалила на него всю правду. Если бы осталась на яхте, не знаю, что могло бы произойти.
Домой вернулась в ужасном настроении: нервная, раздражительная, никого не хотела видеть и слышать, даже на Лизку сорвалась, чего не делала никогда.
Больше всего бесило, что какой-то человек, который ничего для меня не значил, довел до такого состояния.
Хотелось полдома разнести!
Честно говоря, я немного опасалась, что Ярослав может приехать и устроить разборку (и очень серьезную), и это все на глазах у моих. Ведь сегодня я его и вправду задела за гордость, просто размазала по полу его мужское достоинство.
Но хвала моим богам, он не появился ни в эту ночь, ни наутро следующего дня, и вечером носа не показал. Он даже не позвонил.
Видать, крепко я его осадила!
Я проводила девчонок на самолет. Попрощалась до следующего лета… И пошла на работу…
Как-то паршиво стало на душе. Лизка, конечно, простила меня.
А мой Македонский не объявился и в следующие несколько дней. И сама не понимала, почему это все больше беспокоило.
Но его отсутствие имело и свои плюсы: моя печень отдыхала. Не смогла я перебороть свою память. Однако Ярослав не выходил из головы. Это странное напряжение, которое ощутила от него на яхте при последнем разговоре, сбивало с толку. Так и ждала чего-то. Продолжения разговора и достойного конца, что ли?
Но совершенно напрасно волновалась: через пару дней случайно услышала, что Македонский улетел в Питер.
Ну, ясное дело, к кому!
Смешно даже. Только напомнила ему о жене и сыне, как он тут же улетел к ним. А до того он и не вспоминал, что таковые имеются. Или умело скрывал это? По крайней мере, мы говорили о многом, но о семье Ярослав вспоминал в очень редких случаях.
Совесть проснулась?
Так надолго по семейным делам Ярослав еще не уезжал. По крайней мере, звонил. В конце июля твердо поняла, что Македонский больше не станет возобновлять со мной отношения.
Не ясен был денежный вопрос: то ли мы разбежались по его вине, то ли по моей. С одной стороны, то, что я, по сути, отказала ему в постели, говорило о невыполнении условий договора. С другой – он действовал против моей воли. Оба пункта как-то слабо доказывали вину обоих. Не хватало чего-то конкретного.
Да, вопрос тонкий! Ну, по крайней мере, я вполне могла рассчитывать на половину. А это куда больше, чем достаточно. А на его связи рассчитывать больше не стоило. Хотя человек он отходчивый – мог и остыть.
Чтобы получить максимум удовольствия от договора с Македонским и не допустить чувства сожаления о чем-либо и разочарования в себе за то, что заставила себя вытерпеть такое, в ближайшие выходные мы с мамой отправились за покупками, которые откладывали до лучших времен. Сняла некоторую сумму в банке, и мы поплыли по магазинам.
День выдался трудный. Мы столько мест обошли. Прикупили кондиционеры, о которых мечтали, но все не могли позволить (мама ведь не принимала дорогих подарков от Кирилла: обижалась); решили сменить стулья в кухне на удобный мягкий уголок; купили маме швейную машину, так как нашу доломала Лизка в прошлый приезд, пытаясь научиться шить.
Хм, Лизке – шить? Нет, мягко говоря, это не ее профиль!
А еще мама присмотрела постельное белье, несколько инструментов для сада и огорода, ну и, конечно, не обошлось без нескольких шикарных кустов роз и сирени и еще массы всякого барахла. Мне пришлось вызывать машину, чтобы погрузить в нее все то, что прикупили без доставки на дом.
К часу дня у нас не осталось сил, чтобы продолжать эпопею, да и все магазины закрывались на обед. В руках у нас было по паре пакетов с мелочью, и мы медленно тащили свои изможденные солнцем и жаждой тела по центральному бульвару Алушты.
– Всё, больше не могу. Давай кого-нибудь съедим?– предложила я, унюхав в воздухе запах шашлыка из осетрины.
– Ох, умаяла ты меня. Я бы что-нибудь выпила,– согласилась мама.
– Ну, пошли.
Мы свернули к кафе на площади. Солнце палило нещадно, поэтому мы, не дожидаясь заказа под зонтиком, решили спрятаться внутри помещения.
Сели за столик у окна. Кондиционеры приятно обдували прохладой. Несмотря на обеденный час, в кафе было пусто. Два – три пьянчуги таяли на барной стойке.
– Ну, мама, хотела посмотреть на мои отношения с Ярославом? Вот, смотри,– обратила внимание мамы на убранство зала.
К сожалению, на нашем пути не было других кафе, кроме этого. А чуть дальше был еще один ресторан Македонского.
– Да, всё, как с Кириллом,– неожиданно для меня сравнила мама, разглядывая интерьер.
– Да нет, все совсем по-другому,– возразила я.– Это только внешнее сходство.
– Красиво!
– Приторно.
Мама недоуменно посмотрела на меня, и я поняла, что сейчас спросит о Ярославе.
– А почему ты больше не общаешься с Ярославом?– последовал вопрос.
– Достаточно.
– Что значит – достаточно?!
– А все закончилось. Мы больше не нужны друг другу. Зачем мозолить глаза?
– Как же так? Он тебе такие подарки делал, и закончилось?
– Какие – такие?
– Обычно мужчины не делают таких дорогих подарков без особых причин.
– Почему же без особых? У него денег куры не клюют. А потом, мы же на свиданиях не за ручку держались,– усмехнулась я.
– Поля, ты так вульгарна!– поразилась мама.
– Да я вообще – расчетливая наглая стерва,– без промедления ответила я.
– Разве такое может быть?!– снова удивилась мама и сморщила лоб от такой резкой самокритики.– И ты вот так просто говоришь об отношениях, которые длились целый год?
– Все нормально, мама,– улыбнулась я.– Все очень просто. Не было никаких отношений…
Я отвернулась к окну и с совершенным равнодушием к прошлому рассказала маме интригу отношений с Македонским. Хватит скрывать. Да и ничего, кроме смеха, произошедшее со мной не вызывало. Мама, конечно, была шокирована. А мне было смешно об этом говорить.
Конечно, я шокировала ее не до конца: не рассказала о миллионе гривен. Сказала о трехстах тысячах. Это тоже много. Зачем вгонять ее в шок от страха за мою жизнь. Она же не могла до конца понять, что это была такая глупая игра. Ей мерещился заговор, ловушка и черт там знает, что еще.
– Так что теперь, мама, я богатая и свободная,– закончила я.
– А как же с Кириллом? Это ты виновница развода?
– А что, ты хочешь, чтобы я умирала от любви к своему мужу? Фу, черт, бывшему мужу!
– Нет, но у вас ведь все было хорошо?
– Да что было-то?– возмутилась я.– Вся его семейка – это клубок гадюк. Они мне четыре года жизни испоганили!
Мама с волнением покачала головой и горестно вздохнула.
– Ты вот всех обвиняешь в своих бедах, а сама дала себя закабалить?
– Хочешь сказать – я слабая?!– вспыхнула с возмущением и злостью.
– Нет, ну что ты! Кем никогда не была моя дочь, так это слабой женщиной. Но ты всегда была авантюристкой. Что, если все выйдет не так, как ты сама себе напланировала?
– Да все уже произошло и закончилось. Не устраивай паники. Терпеть не могу этого.
– Я волнуюсь,– обиженно проговорила мама и огорченно опустила голову.
– Я ни в чем не виновата!– бросила в ответ скорее обстоятельствам, а не маме.– Он просто влюбил меня в себя, вот и вышло так… Подумаешь, красавец! Да и не нужен он мне был. И работу бы в Екатеринбурге нашла без его помощи. Просто попробовала, что это такое – быть новой русской. Не понравилось!
– Ты так просто бросаешься возможностями. А вдруг больше не будет ничего предложено? У тебя такой сложный характер. С тобой вообще сложно уживаться.
– У меня куча подруг,– возразила эмоционально и громко.– И хватит тут нюни распускать по моей жизни! У меня все прекрасно! Не понимаю: ты этого не видишь?!
– Да, у тебя не бывает черных дней,– согласилась мама.– Только бы твоя зажигалочка не потухла.
– А ты знаешь, подзарядка всюду!– засмеялась я.– Куда ни глянь: везде лепота, везде мир ждет, чтобы его покоряли! Так что, ты зря так расстраиваешься.
– Ой, Поля, доведешь ты меня до инфаркта,– завздыхала мама.
– Мам, да это я быстрее перегорю с моим-то характером,– подбодрила ее.
Но она только покрутила пальцем у виска и снова вздохнула.
– Ешь шашлык, и хватит о прошлом. Представляешь, что я скоро открою свой салон? И вообще, мы будем, как сыр в масле кататься от удовольствия и независимости.
Еще минут двадцать ободряла маму, рассказывала небылицы, только чтобы развеселить ее. А потом мы заказали фирменное мороженое и стали вспоминать прошлое мамы. Она рассказала о романе, о котором никогда не говорила. Конечно же, это было в целях промывки мозгов.
Когда мы объелись мороженым и остатки шашлыка уже не умещались в желудок, то собрали покупки в охапку и пошли к кассе.
Официанты, как назло, вымерли.
– Эй, есть кто-нибудь?– крикнула я за барную стойку.
– Здравствуйте,– вышел улыбающийся менеджер кафе.
– А-а…
Я узнала в нем частого гостя на приемах Ярослава. Это был его менеджер.
– Виталий, кажется?
– Верно, Полина Алексеевна, у вас есть еще какие-то пожелания?– вежливо ответил тот.
– Дайте счет, пожалуйста,– изображая вежливость, хотя что-то было не до нее, пожелала я.
– Вам все понравилось?– вместо счета спросил Виталий.
– Все было идеально, как и всегда. А вы сейчас что, соцопрос делаете?
Виталий терпеливо улыбнулся и продолжил:
– Если вы больше ничего не желаете заказать, то ваш заказ за счет заведения.
Опа!
Мы с мамой переглянулись. И меня вдруг взяла такая злость.
С чего это он передо мной выслуживался? Не нужны мне были такие привилегии! Если наша последняя встреча с Ярославом была последней, то к чему все эти церемонии и потворства? Я больше ничего не хотела от него получать. Никакой связи с ним!
– Нет уж!– твердо ответила и демонстративно взяла папку с меню из стопки у кассового аппарата.– Если вам лень, то я сама посчитаю.
– Полина!– укорила мама.
– Ну, если с чаевыми, то где-то вот так…
Я достала из сумки кошелек и выложила на барную стойку чистые новенькие купюры, которые утром сняла со счета.
– Всего доброго!– с усмешкой проговорила на недоуменный взгляд менеджера.– А хозяину передайте, что у меня достаточно средств, чтобы позволять себе все, что хочу.
Эх, зря я была так мягка! С другой стороны, чего уж там теперь? Отпусти ты его, Сосновская! Не век же ему расплачиваться за любовь с условием?
Ярослав не появлялся уже месяц. Антоновна первой из всех знакомых (кроме мамы, разумеется) заметила, что за мной перестали заезжать на крутых тачках.
– Неужели он тебя бросил?– спросила она как-то, когда шли с работы домой в последний рабочий день недели.
– Тань, ты чё, смеешься?– засмеялась я.– Это я его кинула. А он разозлился и умотал в Россию.
– Ну, вообще, похоже. Ты не сильно грустная,– рассудила она.
– Не сильно?!– возмутилась я.– Да я ликую от восторга. Представляешь, как мне осточертели все его тусовки. Я четыре года варилась в такой каше. Хватит уже!
Антоновна, чувствую, была рада. Чем конкретно это было объяснить, ахез, но глаза мстительно блеснули.
В выходные мы с девчонками собрались и пошли на пляж. А потом устроили дискотеку с выпивкой и закусками на моем чердаке. Мама уехала в Ялту на концерт своих одноклассников.
Девчонки ушли поздно. А я скинула всю посуду в раковину и завалилась спать, надеясь встать пораньше завтра и все убрать к маминому приезду.
Утром, конечно, я с нескромными ругательствами выбросила будильник в окно. Мама приехала к полудню и, наверное, была очень зла. Но меня она разбудила с терпеливым выражением на лице и молча показала пальцем на кухню.
– Мам, сегодня воскресенье, я все уберу. Извини, а?– промурлыкала я и потерлась щекой об ее бедро.
– Ладно, давай уже, вставай, покорительница мира,– усмехнулась мама.
Все-таки, какая же она у меня была добрая и терпеливая! Обожаю ее!
Я приняла душ в саду, накормила Сеньку и соседских кур, по просьбе тетки Глаши, и занялась уборкой дома. Маму отправила собирать малину на варенье, кусты уже клонились к земле от тяжести.
– Поленька, к тебе приехали,– окликнула мама с улицы, когда я возилась с грудой посуды после вчерашнего бала.
Ярослав!
– Ну вот,– обтирая руки о фартук, поморщилась я.– Когда же я ему надоем? Какое у него колоссальное терпение! И что мы друг другу еще не сказали?
Я возмущалась всю дорогу к веранде. Терпеть не могла эту дурацкую привычку Ярослава заявляться без предупреждения и вырывать из моего собственного расписания. Тем более, что мы дали понять друг другу, что все кончено.
Но когда вышла во двор, первым, что бросилось в глаза, было лицо мамы, несколько растерянное и взволнованное. А уже за ее плечами я увидела высокого необыкновенно красивого мужчину…
Это был Кирилл!
– Привет,– дружелюбно произнес он.
Все внутри опустилось, и внизу живота закрутило. Меня прямо током ударило.
Что он здесь забыл?!
– Привет,– подозрительно глядя на его дорожную сумку, ответила сухо. Потом долго смотрела на него в упор и по лицу не могла прочитать причину приезда. Наконец, холодно поинтересовалась:– Я забыла тебе что-то вернуть?
– Нет,– невозмутимо ответил он и снова замолчал.
– Тогда чем обязана замдиректора банка?– выставив руки на бедра, продолжила едким тоном.
– Уже директору,– робко улыбнувшись, поправил он.
– Ах, директору?! Ну, поздравляю, поздравляю. Тогда, тем более, чем обязана вам, господин директор?
– Поля, человек с дороги, а ты сразу набросилась?– мягко упрекнула мама.
– Мама, ты, кажется, малину собирала?
– Уже собрала,– недовольно ответила она.
– Тогда иди в дом,– настойчиво попросила я, натянуто улыбнулась и освободила проход на веранду.
Мама покачала головой, но послушно ушла.
Я продолжила смотреть на Кирилла в упор. Он тоже смотрел своими большими глубокими синими глазами, будто ужасно хотел прикоснуться ко мне, но что-то останавливало.
– Как же вы это оставили свою должность, уважаемый директор банка?– продолжила выяснять причину его приезда.– Что, приехали по делам или отдохнуть, а в гостинице мест не оказалось?
– Ты всегда будешь такой?– терпеливо спросил Кирилл и тепло улыбнулся.
О, как же хотелось кинуться к нему на шею, расцеловать и прижаться всем телом к крепким широким плечам. Но сжала волю в кулак и холодно щурилась на него. И злилась на то, что чувствовала.
– Какой – такой – дурочкой с переулочка?
Так за спиной называла меня его мать. И он это слышал неоднократно.
– Я соскучился,– просто признался он, будто ничего между нами и не произошло.
А у меня был другой мужчина!
– Долго же ты скучал!– шумно усмехнулась я.
– Может, примешь гостя, напоишь, накормишь, в баньку сводишь, а потом уже казнить станешь?
– Знаю я эти сказки,– отрезала тут же.– Зачем приперся?
Кирилл, похоже, отвык от моей прямоты и обалдел от резкости, которую никогда с ним не проявляла до того, как… Он ничего не смог ответить, просто поставил сумку, растерянно пригладил волосы на висках и присел на корточки.
Я посмотрела на Сеньку, который сосредоточенно смотрел то на Кирилла, то на меня, будто готовый кинуться на защиту в любую секунду, вздохнула и снисходительно бросила:
– Ладно, гость, иди, умойся. А после – разберемся.
– Полина,– окликнул он, но я уже влетела в дом, чтобы успеть морально приготовиться к разговору.
Что ему нужно? Что мы еще друг другу не сказали?
Однако что-то зажглось внутри и согрело, с одной стороны, и напрягло – с другой.
Кирилл пошел в душ. Мама стала суетиться на кухне, чтобы накрыть бывшему зятю достойный стол. А я смотрела на нее из-за угла и усмехалась. Как будто все было, как раньше.
Но так не было!
Наблюдая за Кириллом из окна, как он плескается в душе, я набрала номер Верки и прежде, чем та ответила «аллё», набросилась на нее, как горгона.
– Ты что, предупредить меня не могла, что он явится сюда?!
– Полина?! Ты с катушек съехала, что ли? Чего орешь-то, как резаная?– недоуменно ответила Верка.– Да и кто к тебе явился там?
– Ты что, ничего не знаешь?!
– Забыла к медиуму сходить!– возмутилась та.
– Кирилл тут!
– Ух ты! Вот облом-то!
– Вот и я о том же.
– Чё делать будешь?
– Ахез!
– Ну ладно, не паникуй. Забей на все, и задай ему жару, если не передумала.
Я увидела, как Кирилл выходит из душа, и спряталась за занавеску.
– Ладно, и без тебя разберусь!
– А чё звонила тогда?– последнее что услышала в трубке и выбежала к маме на кухню.
– Мама, о Ярославе ни слова!– твердо сказала, и взгляд мой был серьезен, как никогда.
– Что же я, не твоя мать?!– обиженно сказала мама.
– Я на всякий случай.
Вошел Кирилл с полотенцем на шее, розовый после горячего душа, свеженький, чертовски красивый…
Ух, аж живот свело!
Он смотрел на меня как раньше: тепло и тоскливо. Я равнодушно опустила глаза и вышла в другую комнату. Но не смогла уйти дальше, а прислонилась к шкафу с другой стороны двери и прислушалась к голосам.
Кирилл сел за стол к маме. Она предложила ему оладьи, салат из свежих овощей и чай с крученой малиной и свежеиспеченным хлебом. Он, как и всегда, был любезен и признателен.
После короткой болтовни о делах и прочем пошел нешуточный разговор. Мама оказалась нетерпелива и прямолинейна:
– Что ж ты так оплошал, Кирилл?
– Да сам не знаю, зачем я пошел у нее на поводу: согласился на развод…
– Но и жить Полина так больше не должна была.
– Как – так, Галина Андреевна? У нее ведь все было?– обиженно повысил голос Кирилл.
– Да, но это все без твоей поддержки ничего не значит.
Как всегда, мама была мудрой женщиной.
– Но я ее любил и люблю…
– Что ты мне это говоришь? Ты это ей должен был говорить.
– Я и говорил!
– А если говорил, то почему же подчинялся другой?
А вот это, кажется, было зря!
– И чем же вам не угодила моя мать?– сразу раскрыл капюшон сын и встал на защиту достоинства главной гадюки.
Голос Кирилла стал напряженным, и я почувствовала, что разговор становится серьезным и грозит вылиться в конфликт.
Хотя, что он мог разрушить? Все уже было разрушено. Или еще нет?..
Но если раньше я пресекала даже намеки на серьезные разговоры между близкими людьми, то сейчас хотелось выяснить, что из этого получится и стоит ли открывать дверь надежде.
– А чем угодила?– спокойно парировала мама.
Она никогда не разговаривала так с Кириллом, даже таким прохладно-спокойным тоном. Видимо, все ее уважение к Белохвостову прошло, когда моя жизнь потекла по другому руслу.
– Галина Андреевна, я приехал сюда разобраться во всем, потому что там у меня не было времени. Не запутывайте еще больше.
– Так ведь больше года прошло. Еще есть, в чем разбираться?
Мама была безжалостна! А у меня по всему телу бродило злорадство и другое неопределенное чувство, от которого хотелось чесаться.
– Да что я? Я только хочу, чтобы Полечка не плакала…
– Мама!– не выдержала я и вышла из-за шкафа.– По такой женщине не плачут, а говорят, спасибо.
По лицу Кирилла сразу стало ясно, что он был оскорблен в своих «лучших чувствах». Но вот новость: он сдержал самолюбие. Это был прогресс!
А о чем это говорило? Ахез!
– Полина, я здесь не для того, чтобы выслушивать твои упреки,– спокойно произнес Кирилл и повернулся ко мне.
– А для чего ты здесь?– спросила с деланной наивностью.
– Я пойду соберу еще малины,– встала мама и пошла к дверям.
– Угу,– кивнула с усмешкой и, скрестив руки на груди, села напротив Кирилла.– Мама, уже темнеет, ты ничего не увидишь. Да и Кириллу нечего сказать, раз он до сих пор еще ничего умного не сказал.
– Да,– растерянно согласилась мама и тут же вышла из положения.– Я тогда постелю Кириллу в зале? Пусть отдохнет с дороги.
– Спасибо, Галина Андреевна,– признательно кивнул Кирилл, рассматривая мое каменное лицо.
Мама с укором оглянулась на меня и вошла в зал.
– Ну-с, голубчик, зачем явился?– пренебрежительно бросила я, а сердце бешено заколотилось.
Кирилл нахмурился и опустил глаза. Я с усмешкой покивала и, прежде чем он попытался что-то произнести, быстро вставила:
– Думаю, сейчас не стоит выдумывать ответ, который бы не вызвал у меня смех. Иди спать. Утро вечера мудренее.
– Полина…
– Я все сказала!– отрезала и без оглядки поднялась на чердак.
Я упала на кровать и прижала колени к подбородку.
Через полчаса вошла мама. Увидев меня в такой позе, она понимающе погладила по голове и села на кровать.
– Ты все еще любишь Кирилла?
– Брось, мам, как его можно любить?!– почти мгновенно всерьез возмутилась я.
Хотя, кого обманывала? Себя? Маму? Зачем? От этого мне все равно не легче.
Вместо того, чтобы переключиться на Македонского, упрямо напоминала себе, что несвободна, злилась на себя, ругала за легкомыслие, жалела и продолжала играть в любовь с условием.
А ведь Ярослав был не дурак. Он хоть и мужчина, но интуиция у него работала. Он все чувствовал и понимал. Да, не мог дать объяснение разным недоразумениям, но замечал мое противоестественное поведение с ним. И Ярослав откровенно не понимал, почему он – такой крутой, состоятельный и чертовски обаятельный мужчина, не может меня покорить. Местные прошлые пассии даже свадьбы свои отменяли из-за него, а я была непрошибаемая.
Вот досталось же, бедняжке!
– Может, тогда стоит прямо сказать об этом человеку и не пудрить ему мозги?– высказалась мама.
Ну, мама дает! И как она это себе представляет?
– Ладушки, мам, я разберусь. Иди спать.
– Спокойно ночи. Только ночью спи.
Конечно, я спала! Как убитая! Завтра надо было на работу, а я полночи стояла у окна, обнимала подушку и смотрела на звезды, как будто в них был ответ.
Почему я еще задавалась вопросами? Ведь все же решила давно, еще год назад!
В час ночи дверь тихо заскрипела, и нутром почуяла, что это была не мама.
– Вот уж не думала, что тебе не спится. Совесть, что ли, заела?– проговорила холодно.
– Мне уехать в гостиницу?– огорченно спросил Кирилл.
– Да нет. В доме спален хватает,– ответила холодно, будто абсолютно все равно: есть он или нет его.
– А я могу остаться в этой спальне?– выдохнул он и подошел очень близко.
– Это – моя,– оглянувшись, твердо заявила я.
– Так могу?– не сводил с меня глаз он.
– Не знаю,– не решалась я, а так хотелось сказать «да», но гордость прижимала к стенке.– Можешь занять эту спальню, если угодно. Я могу и в зале спать.
Я бросила подушку на кровать и пошла к двери. Смущал его взгляд. А еще больше то, что чувствовала в этот момент.
Но Кирилл перехватил меня у порога и притянул к себе так трепетно и страстно, что я чуть не захлебнулась от своих желаний. Обнял так крепко, что даже не думала вырываться, и захватил мои губы своими, такими теплыми, упругими, требовательными. И я сдалась в его плен.
О, боги, как я по нему скучала! Стук сердца заглушил все мысли, и в теле закипела кровь.
– Я люблю тебя, Полина!– прошептал он, жадно целуя шею, плечи.
О, Кирилл, а как же я люблю тебя!– только подумала я.
Когда его руки нетерпеливо расстегивали пуговицы на моей рубашке, в голове промелькнула мысль и уколола, как жало осы, что хоть и жаждала его рук и поцелуев, но будто вся кожа сопротивлялась этим прикосновениям.
Мне бы не помешал бокал вина!
Все внутри взбунтовалось. Такого со мной никогда не случалось.
Я что, стала алкоголичкой?
Я зажмурилась и еще крепче прижалась к Кириллу. Это был мой мужчина, которого я любила. Он, его запах, его вкус, его кожа, его страсть…
Но только закрывала глаза, как передо мной возникали глаза Ярослава. А в них упрек и обида.
Глупости! Так не бывает! Мне всегда нравился Кирилл!
Но в эту ночь со мной было двое мужчин. И ни одного из них не могла прогнать. Показалось, что уже никогда не забуду о том, что у меня было с Ярославом и не смогу спокойно быть ни с одним из двух.
Кирилл, разумеется, уснул как убитый. Ха, а что ему было волноваться? Я же, типа, уже снова была в его власти?! Идиотская мужская логика!
А я снова не могла уснуть. И всю ночь, как дура, считала звезды.
Кирилл открыл глаза с первым звуком моего будильника.
– Что? Что так рано-то?– возмутился недовольно спросонья.
– У меня теперь свое расписание, извини,– усмехнулась, потирая опухшие глаза.
Кирилл совсем проснулся и, подставив ладонь под голову, оперся на локоть.
– Ты была какой-то другой,– ласково гладя меня по спине, заметил он.
А я смотрела в окно и не понимала, что чувствую: радость или досаду. А его ладонь между лопатками раздражала.
– Претензии?
– Да нет, что ты, Полиночка?– улыбнулся он и прижался к спине щекой.– Я очень соскучился. Наверное, уже забыл, как у нас с тобой было…
Забыл?! Наверное?! Вот урод! Я не могла выкинуть его из головы, тело помнило каждый поцелуй… А он забыл?!
Резко поднялась и отшвырнула одеяло ему на лицо.
– Полина?!
– Чего ты хочешь, Кирилл?– яростно поставила вопрос ребром.
– Не понял?!
– Еще раз,– терпеливо выдохнула.– Зачем ты приехал? Что ты будешь делать, когда отпуск закончится?
– Я не хочу говорить с тобой, пока ты так напряжена,– возмутился Кирилл.
– Ладушки,– намеренно равнодушно согласилась и надела белье и сарафан.– Ты тут поразвлекайся, помоги маме в огороде, придумай достойный ответ, а я на работу.
Хм, ладушки… это я у Македонского переняла? Фу!
И с ужасным настроением и еще более ужасным внешним видом пошла на работу. В маршрутке получила еще большую дозу адреналина и на почту явилась, как мегера, чуть ли не плюющаяся огнем.
– Шо с тобой, Поля?– недоуменно спросила Антоновна.
– Вот только щас не задавай мне вопросов, а?
Антоновна притихла и не трогала меня весь день.
А вечером, когда собралась домой, на крыльце меня встретил Кирилл с большим букетом гладиолусов. Я огляделась по сторонам: и вдруг поймала себя на мысли, что осторожничаю.
Что это вдруг? Ай, ну и к черту этих сплетников!
– Спасибо! Мама сказала, где я?– поинтересовалась ровным тоном.
– Да. Полин…
Я подняла ладонь и быстро выпалила:
– Если ты сейчас начнешь молоть чушь, типа: давай разберемся и тому подобное – я отпинаю тебя прямо на глазах у честного народа!
– Нет,– засмеялся он,– я скажу конкретно: вернись ко мне?
Возникший ком в горле чуть не убил. Я резко выхватила цветы из рук Кирилла и зашагала прочь от почты.
– Да, умеешь ты по существу сказать!– заметила, когда тот догнал.
– Это тебя не смешит?
Я остановилась, прищурилась и пристально посмотрела в глаза Кирилла.
– А как же мама, Белохвостов?
– Переживет,– спокойно ответил он.
– А ты переживешь?
– Без тебя – нет.
Я опустила глаза и усмехнулась:
– Предлагаешь поверить тебе?
– Очень прошу!
Я снова изучающим взглядом рассмотрела его лицо и сказала:
– Мне еще на базар надо… к ужину мясо купить.
– Я уже все купил. Мама список составила.
Из его губ слово «мама» настораживало.
– Ладушки. Поможешь с ужином?
– Конечно,– радостно согласился он.
Н-да, кухня Кирилла не фонтан. Это был не Ярослав. Но его старания впечатляли.
В общем, сдалась я.
Цветы, прогулки под луной по пляжам, сюрпризы дома у мамы – все это походило на дежавю, и, как бы ни была научена опытом жизни с Белохвостовым, я снова поддалась его романтическим ухаживаниям, напрочь забыв про Македонского.
Ну что же я была такой сантиментальной дурой, а?
Мы стали вместе гулять по городу, валяться на пляже, и даже ходить на дискотеки. Он ничем не отличался от того Кирилла, которого я узнала в Сочи.
Кирилл неоднократно спрашивал: вернусь ли с ним в Екатеринбург? Но я только улыбалась и не давала прямого ответа.
За неделю он перевыполнил план ухаживаний на год вперед. И я уже начала воображать себе лица семьи Белохвостовых, в частности Натальи Андреевны, когда Кирилл привезет меня назад в свой дом.
Почему я сдалась? Гордость, амбиции, обида? Да, все было, но капля здравого смысла в анализе этого сурьезного вопроса, железно настраивала в пользу Кирилла.
Он делал все, что советовала мать, а она, хоть и была стерва, все же умная женщина, поэтому у него все получалось на сто процентов хорошо. Но при таком беспрекословном подчинении Кирилл никогда не исполнял прямого ее желания – бросить меня. Пожалуй, женитьба на мне было единственным решением Кирилла, принятым самостоятельно, без большого совета с родителями, вопреки всем условностям и семейным традициям. Наверное, потому что любил меня?
На глазах у меня Наталья Андреевна знакомила сына с более выгодными партиями, тем самым намеренно принижая имеющуюся невестку в глазах всех присутствующих. А Кирилл будто не обращал внимания на этот факт. Я и мать были для него тисками, между которыми он был зажат и не мог отклониться в стороны. Поэтому-то он часто ставил заслон передо мной в ее присутствии и перед ней – в моем.
От их знакомых слышала, что и раньше, до брака со мной, Белохвостова знакомила сына с девушками своего круга, и он подчинялся ее воле. Но тут же бросал их, если вдруг те переставали нравиться его матери. Помня это, я удерживала себя от скоропалительных решений разорвать отношения с Кириллом около трех лет. Ведь что-то же держало его рядом со мной?
Да знаю – это была любовь!
Трудно признавать, что я все еще любила его. Да и разводиться он не хотел. Чувствовала, что тосковал по мне. И сейчас вел себя уверенно, защищал свое счастье.
А я и была его счастьем с самого начала. А где бы он еще взял такую, как я? Со мной не было скучно, хоть и выступала не там, где надо, меня не надо было учить манерам, вкусу – все это было, хоть и перестала проявлять это в определенный момент. И вообще, я – настоящее золотце! Просто вихрь счастья!
Короче, знала, что, когда Кирилл в следующий раз спросит: поеду ли с ним – ответ мой будет однозначно «да». И после годичного перерыва и «углубленного самообразования» я справлюсь со всей его семейкой.
И чтобы сказать Антоновне, что скоро уволюсь, я пригласила ее на прогулку по пляжу перед очередными выходными.
– Ой, Тань, как жить-то хочется,– раскинув руки, побежала я навстречу прибывающей волне.
– Шо-то не то творится с тобой, Поля?
– Ой, творится, творится, Танька. Расскажу, не поверишь. Я сама себе не верю…
– Тебе шо, Македонец замуж предложил?– глупо предположила она.
– Шо?!– со смехом возмутилась я и передразнила ее говор.– Шо ты враки кажешь, Танька?
Она засмеялась и пожала плечами:
– Ну, а шо?
– Шо, шо, я с мужиком до хаты возвертаюсь. Помнишь, говорила, что была замужем?
– Так ты шо, уходишь с почты?– расстроилась она.
– Не горюй, Антоновна, разве это горе? Я доработаю месяц и вернусь в Екатеринбург. Только ты нашей Зинаиде не говори пока, ладушки?
– Ой, така хороша ты подруга. У меня всегда настроение е на работу идти.
Я обняла страдающую женщину и пощекотала ее за бока.
– Улыбнись. Друзья навек?
Обнимая Антоновну, бросила взгляд на пляж и увидела черный БМВ, на котором неоднократно каталась. Он медленно выехал на центр почти пустого пляжа, и из него высыпала толпа молодежи.
