Ана Ховская
Любовь с условием и без…
Что это была за слабость?!
Равнодушно покосилась на его пальцы, обхватившие мою ладонь, и медленно подтянула руку к себе.
– И дело не в договоре и условиях…
– А в чем? Только не надо заливать про любовь!– резко бросила я.
– Я говорю о простых человеческих чувствах…
Мое выражение лица заставило его тяжело вздохнуть.
– Ты странная, конечно, непредсказуемая, но ты мне нужна.
– Я устала играть роль куклы,– спокойно выразилась я.
– Разве я принуждаю тебя к чему-то?
– Мне не нравится бывать в твоих компаниях. Меня бесят твои друзья. Особенно некоторые. Я не вижу тебя, как человека, способного просто радоваться жизни. Ты, как робот, – просто делаешь свою работу без остановки.
– Я этим живу!
– Ну, так и не заставляй меня этим жить!– повысила тон я.
– Тихо, прошу тебя, не злись,– умоляюще попросил он.
– А я и не злюсь. Просто возмущает твое непонимание,– остыла я.
Ярослав помолчал, выпил вина и снова обратился ко мне:
– И что ты предлагаешь?
– Я тебе никогда ничего не предлагала…
– И зря. Я всегда внимателен к твоим просьбам.
– Аж противно, что ты такой белый и пушистый!– проворчала я.– А свое мнение я уже высказала вчера.
Он напряженно сглотнул и огорченно откинулся назад.
Даже сейчас на «переговорном процессе» я вела себя, как стерва: язвила, сопротивлялась, злилась. Что за чудо-характер?! Столько сарказма и яда? Ужас! У самой в горле першило от остроты.
Дальше разговор не шел. Не с чего было начать и нечем продолжить. Мы долго сидели молча и глядели то по сторонам, то друг на друга. А потом он как-то странно прищурился и наклонился ко мне:
– Полин, скажи, тебе понравилось то, что между нами было сегодня ночью?
Вопрос рёберный, так сказать! Ха, и что я должна была ему ответить? Да, мне понравилось, но больше не понравится? Чушь – скажет он или подумает. Вот занесло-то тебя, Сосновская.
Он отклонился назад и улыбнулся сам себе.
– Я-то знаю, что понравилось, только почему ты боишься признаться в этом?
– Я не боюсь!– тут же возразила и возмущенно уставилась на него.– И хватит меня доставать идиотскими вопросами!
– А зачем тогда нужно сбегать?
– Я не сбегаю!
– Полин, ты сейчас, как ребенок!
– Слушай, отвали!– совсем взбесилась я.
– Ладушки,– остановил рукой Ярослав.– Поехали ко мне? Без вопросов, без сопротивления, просто поехали?
Его предложение, как ушат ледяной воды, ввело в ступор. Я что-то прошевелила губами, как рыба, но ничего не придумала в ответ.
Он молча взял под руку и вывел из ресторана.
Ярослав привез меня на свою «виллу», завел в дом, усадил на диван перед телевизором и дал пульт. Я не сопротивлялась, молчала и только лупала глазами вокруг.
Он принес поднос с фруктами и соком, затем вышел на некоторое время, снова появился и несколько минут внимательно смотрел на меня.
– Я поставлю тебе какой-нибудь фильм. Посмотри его, а когда закончишь, я хочу услышать от тебя только «да» или «нет»,– уверенно проговорил Ярослав и ушел.
Ничего себе было условьице!
Но бешенство как-то перегорело. Было только недоумение и поиск ответа. Нет, не на его вопрос, а на свой: нужно ли мне то, что происходило?
Хоть убейте, не помню, про что был фильм, хотя смотрела я его с интересом и практически не отвлекалась на свои мысли. На сеансе был и Призрак. Наверное, он был подослан Ярославом, чтобы следить за мной.
Проснулась я уже утром на диване в зале в обнимку с Призраком. Рядом на столике стоял горячий кофе и омлет с овощами. Вокруг была такая тишина, что я слышала сердцебиение Призрака.
– Эй, кто-нибудь дома есть?
Но мне никто не ответил. Еще пару минут послушала тишину и пожала плечами.
– Ладно, побуду хозяйкой, да, Призрак?
В ответ послышалось доброжелательное урчание.
За день, который я провела в доме Македонского в полном одиночестве, поняла, что, как бы ни была согласна с гордостью, принципами и трезвым рассудком, не скажу ему «нет». Причиной были не деньги, вернее, не только они, но и то, как ощущала себя теперь (или хотела ощущать?). Мне нравилось принадлежать сильному мужчине. И ночь действительно была классной! Я давно поняла, что, придя в полный рассудок, мысли из нетрезвого состояния надо отсекать. Но кто же это умел делать?!
Я всегда была человеком настроения и частенько делала все поперек и чужой, и нередко своей воле. Вот парадокс прямо! Наверное, все оттого, что хотелось приключений, рискованных авантюр, чтобы посмотреть, как и что бывает потом. Эксперименты всегда были моей страстью, даже несмотря на всю их «безголовость».
Из вредности и упрямства я сделала выбор в пользу Ярослава. Но когда позвонила и сообщила ему об этом коротким текстом «да», то потом долго плевалась от собственной импульсивности и обезбашенности.
Уже следующим вечером я с Ярославом поперлась на очередную тусовку, где он по несчастливой для него случайности узнал об инциденте с его одноклассником Костиком.
Вот был концерт! Хорошо, что самого Костика не оказалось рядом. Но, по-моему, дуэль была назначена по телефону.
Вся сцена проявления ущемленного мужского самолюбия произошла в VIP-зоне, поэтому краснеть пришлось только скатертям и салфеткам. Те немногие клиенты, которые занимали столики, вежливо удалились на танцплощадку. Я же молча пила мартини и, щурясь, следила за резкими движениями Ярослава.
Интересно, что бы он делал, если бы я была его любимой женой?! Наверное, разнес бы к чертовой бабушке весь офис этого Костика?
Но сказать хотела не об этом, а о том, что мое поведение в этот вечер отличалось от прежних вечеров в компании Ярослава. Я не выпускала из рук бокал с мартини, практически не слушала Ярослава, не могла на нем сосредоточиться и обсуждать темы, которые даже не касались лично меня. Мне вдруг стала неинтересна его жизнь. Я перестала разделять его волнения, а только и делала, что уговаривала себя не поддаваться дурацкому настроению, которое могло измениться в любую секунду. Занимала себя другими мыслями: о том, что Сеньку надо бы сводить к ветеринару, что маме нужен пуховик на зиму, что где-то на калитке висела засохшая куколка гусеницы и она меня раздражала…
Глобальные мысли! Жизненно важные!
В конце этого вечера Ярослав извинился за испорченное настроение, как казалось ему, что был так резок и вспыльчив, и без всяких намеков проводил меня домой. Наверное, заметил мое странное настроение и принял это на свою совесть. А я и не отрицала.
Дома я завалилась на свой чердак и отчего-то открыла древнюю книгу «Таис Афинская» и прямо-таки влипла в нее.
– М-м, ты читаешь?!– удивилась мама.
– Да, укрощаю свой нрав смиренным чтением,– усмехнулась я.
– Да, в детстве и юности тебя трудно было заставить читать. Ну, в Алуште у тебя времени побольше, чем в Екатеринбурге. Может, это хорошо на тебя повлияет?
– Считаешь?
– Мне, конечно, кажется, что после твоего устройства на ту странную работу, о которой еще ни слова не слышала, ты стала какой-то раздражительной, неспокойной. Но ты хотя бы на моих глазах, и это уже успокаивает.
Неужели я так изменилась? По-моему, при таком взрывном характере трудно было отметить, как менялась амплитуда моей раздражительности? Кажется, у меня всегда бардак с настроением? И при чем тут моя странная работа? Хм, работа? Да, работа по контракту! А что? Конечно, нет социального пакета и всяких там льгот, но, в конце концов, кроме основной ставки, я получаю неплохие проценты. Хм, отличный расклад, Сосновская! Поздравляю: твой профиль – любовь с условием!
Хорошо, что мне еще было, чем тешить себя: из-за каких-то мелочей, глупостей, условий и всяких «фу!» всё вокруг не становилось менее прекрасным. Просто это был один маленький эпизод, сделка с совестью, которую надо было завершить и жить дальше своей чудной и яркой жизнью.
О боги, столько еще впереди! В голове не умещается весь кайф от того, сколько можно еще натворить, пережить, перечувствовать! И меня ждал мой миллиончик, уф!
Но какой бы я ни была фееричной оптимисткой, а всю ночь проревела в подушку. Нет, не было никаких убийственных мыслей, трагедии, конца света, но слезы были горючие.
После одной ночи с Ярославом почувствовала, что что-то изменилось в наших отношениях… в моем отношении к нему. Мое настроение стало другим. Я стала другой. Не было никаких проблем: мне не было больно, не было противно, он был нежен и внимателен, страстен и ответственен, и даже было ощущение, что я сама этого хотела. Но вдруг стало обидно до слез, что позволила обстоятельствам купить себя мужчине, который мог бы завоевать меня и без всяких условий только лишь своим обаянием и настойчивостью. Ведь нравился же он мне чисто по-человечески? Но то, что куплено – не нуждается в завоевании, оно уже есть и никуда не денется. Ирония судьбы, или любовь с условием!
Откуда во мне была эта жилка слезливости, внезапной пессимистичности? Почему она включалась так не вовремя и обезоруживала? После таких мыслей чувствовала себя какой-то слабачкой, а я была сильной!
В общем, все потекло своим путем. На следующий день отправила фотографии своей «счастливой жизни в Алуште» Верочке и дала пару ценных указаний. Все-таки, азарт никуда не делся.
Все шло нормально, однако заметила за собой ловкую манеру избегать встреч с Македонским. И как лихо мне это удавалось! Главное, повод находился приличный, а не просто там типа: «Ой, я заболела – не приходи сегодня» или «Ой, у меня плохое настроение». Или вот это, самое тупое: «Мне не нравится твоя компания». В общем, с неделю я даже сама не понимала, что удачно отмазывалась. Думала, это просто совпадение, а оно вон как!
А потом неожиданно Ярослав просто спросил:
– Ты меня избегаешь?
И тут я сразу исправилась. Не могла же признаться себе, что такая слабачка, не могу выполнить данное себе и ему слово, что просто убегаю, как крыса с корабля. Нет, это было не по-сосновски!
Из принципа не могла нарушить своего слова. Я снова брыкалась, язвила, грубила, в общем – вела себя, как та еще стерва, но держалась за возможность получить доступ к своему миллиону. Нужно было немного потерпеть. Оставалось каких-то две недели, чтобы я могла прикоснуться к заработанным денежкам. На эти деньги могла открыть свой салон, подлечить маму, помочь Лизке поступить в вуз, наконец. Да что угодно! Я должна была все это пережить и вытерпеть. Не так уж это было и сложно: ради самой-то себя и матери стать немножечко безнравственной, расчетливой, гибкой, если угодно.
И снова я окунулась в светскую жизнь, знакомую до тошноты: лукавые улыбки, соперничество, выпендреж, бесцеремонное любопытство и разврат. Снова это несварение при посещении навороченных презентаций, открытий, застолий, чьих-то дней рождения и юбилеев. Как будто в мире только и существовали эти тусовки, тусовки, тусовки… Чем же тогда занимались обычные трудяги? С ума от скуки сходили?
Интересно, а чем в это время занимался Кирилл?
Верка, зараза, не звонила и не сообщала никаких новостей. То ли ее не было в городе, то ли она еще не выполнила мое поручение, то ли ценное письмо где-то затерялось.
Эх, надо было оформить его с уведомлением!
Не вытерпев молчания подружки, я пошла на главпочтамт и запросила справку о досылке своего письма. Милая, терпеливая женщина лет сорока пяти провозилась с моим запросом полтора часа. На удивление я оказалась терпеливой и не устроила там скандал. А эта милая женщина буквально наизнанку вывернулась, чтобы ответить на мой запрос.
Оказалось, что письмо никто и не отправлял. Оно так и провалялось на полке среди прочего хлама. А я уже себе таких планов настроила, таких реакций Кирилла нафантазировала, что, наверное, уже получила все то удовольствие от мести, которое ожидала.
И все-таки задело, что письмо не дошло до места назначения. На мое возмущение все та же терпеливая женщина ответила:
– Извините, но у нас проблема с сотрудницей. У нее были семейные проблемы, и вся работа встала. Мы все исправим. Только придется трохи подождать. У нас не хватае сотрудников, еще двое уволилось, поэтому пашем за себя и за того парня.
– И что, совсем некому работать?– остыла я и задумалась.
– Некому. Хоть с улицы кого бери,– тихо призналась женщина.
– И что, администрация набирает персонал?– оживилась я.
– Пока не набирае, но… У кого-то родственники. Сами знаете: с работой сейчас туго.
– Да, да,– задумалась я.– Слушайте, а, может, можно поговорить с вашей заведующей? У меня есть опыт работы с документами, высшее образование. Я как раз недавно переехала в Алушту и ищу работу.
– Ой, было бы неплохо. Но я вам по неосторожности выдала секрет. Заведующая об этом не распространяется. Даже не знаю, как быть…
– Извините, а как вас зовут?
– Татьяной Антоновной.
– Татьяна Антоновна, вам, наверное, и вправду трудно справляться с работой. Может, поможем друг другу, а?– дружелюбно предложила я, загоревшись идеей получить работу.
Какое никакое: тихое, уютное и надежное место. Не мое, конечно, это, но на безрыбье и рак хвастун!
Женщина оглянулась на дверь заведующей и приподнялась ближе к окошку.
– Тебя-то как зовут?
– Полина,– прилипла к стеклу я.
– Поля, давай встретимся после работы, часов в шесть и поговорим? Вижу, дивчина ты толковая. А у меня давно одна мысль в голове крутится.
– С радостью,– подмигнула я.– Давайте я зайду за вами в шесть?
– Ага, заходи.
– Ну, все, Татьяна Антоновна, океюшки.
Я так вдохновилась мыслью о трудоустройстве, что напрочь забыла о причине прихода на почту и пошла домой.
– Эй, Поля, а с письмом-то шо делать? Тебе срочно-то?– высунулась из окна заботливая Татьяна Антоновна.
– Ой, а что делать?– задалась вопросом я. Нужно ли мне это уже?
– Да, ну его. Когда будет время, отправите.
– Хорошо, Поленька. До свидания.
– Ага.
Боги, и теперь у меня будет неслабый повод, чтобы не таскаться по барам и чужим домам!
Только при одной этой мысли охватила такая эйфория, что я вынеслась на тротуар, как на роликах, и покатилась домой в полном предвкушении стремительно разворачивающихся событий.
Конечно, я не собиралась советоваться с Ярославом и тем более докладывать, что хочу сделать. Однако не сдержала эмоций и поделилась произошедшим с мамой.
– Представляешь, теперь у меня будет постоянная, надежная работа! Зарплата, я думаю, не такая большая, как у меня сейчас, но зато стабильная. И ты всегда будешь знать, где я нахожусь.
– Ой, Поленька, я рада, что ты нашла такую работу,– искренне порадовалась мама.
– Ну, еще не нашла, но надо помолиться всем богам.
– А хочешь, я поговорю с тетей Глашей? У нее с заведующей почтой сестра дружит.
– Мама! А что ж ты раньше молчала?
– Так я же не знала, что на почте есть места. Да и ты вроде бы работаешь?
– Поговори. Обязательно поговори. А я разузнаю по своим каналам.
Воронюк Татьяна Антоновна, так звали женщину с почты, оказалась женщиной добродушной, искренней, заинтересованной и обстоятельной. Мы встретились вечером у почты и прошлись до ее дома. Она подробно, даже слишком, рассказала, как обстоят дела на почте, какие у меня перспективы и как можно провернуть трудоустройство.
Надо сказать, с Антоновной мы почти подружились. С ней было легко и просто. Впрочем, как и всегда, мне легко удавалось завязывать новые знакомства. Несмотря на возраст, душой она походила на тридцатилетнюю. За сорок минут беседы я столько узнала о ее жизни, что даже подружку Верку не узнала так хорошо за всю нашу дружбу, как Антоновну за одну прогулку. Мы обменялись телефонами, адресами, перешли на «ты» и договорились регулярно обмениваться новостями.
Да, удивительно – столько в Антоновне было энергии, жизнелюбия, энтузиазма! Наверное, именно в этом мы и были похожи с ней и нашли друг друга интересными. И что-то говорило, что в молодости она была та еще хулиганка. Определенно, Антоновна мне нравилась. И в подругах появилась еще одна Татьяна.
Итак, заведующая почтой отправлялась в отпуск к матери в глубины украинских степей, и вопрос с новыми кадрами оставила до своего приезда. Но, однозначно, она не собиралась принимать на работу неизвестных приезжих девиц, да еще и из России. А мы с Антоновной решили атаковать суровую заведующую с двух сторон: Антоновна прикинется, что я ее супер смышленая племянница, а я буду действовать через сестру тетки Глаши. Авось, что-то да выйдет?!
В общем, нужно было выждать определенное время. Как всегда, я была нетерпелива и из-за этого нервничала. Все и сразу, как привыкла себе обеспечивать сама, не получалось.
Тем временем Ярослав атаковал с другой стороны. В один из вечеров он появился неожиданно и увез меня в неизвестном направлении. На мое нетерпеливое любопытство он загадочно молчал и улыбался. А когда мы оказались за городом, Ярослав предложил пригласить моих девчонок в шикарную сауну.
Я так обрадовалась, что хоть кто-то из моего круга общения разбавит нашу компанию. Ведь явно в сауне мы были бы не одни. А про его друзей – я уже выражалась.
Девчонки согласились с превеликим удовольствием. И на мое удовольствие, больше никого не было, кроме, разумеется, свиты Македонского. Но Серегу и Стаса заняли девчонки, и те не сильно маячили перед глазами и вполне вписались в наш узкий кружок. К тому же и Ярослав вел себя скромнее: наблюдал за нами, шутил и не позволял откровенностей.
Я соскучилась по воде в таком количестве. С Танькой и Лариской мы оторвались по полной: такие кренделя выделывали, прямо как с Анной и Лизкой летом на море. Пробежала какая-то грустная волна: соскучилась по ним, просто жуть. Сначала мы вдоволь наплавались, затем напарились в парной, хоть я и не была любительницей русских бань. А потом засели за стол.
Сауна, бассейн в пятнадцать метров, обслуживание по высшему классу: настроение действительно было хорошее. Отдыхать хорошо – это всегда в кайф. Компания на этот раз радовала. Даже снова почувствовала себя расслабленной с Ярославом, будто мы давно знакомы и теперь хорошие друзья. Я душой и телом начала оттаивать от напряга.
Вот такой была жизнь: веселой, искристой, нелепой, в общем, самой обыкновенной, без всяких проблем и затей, редкое озорное безделье.
Но чему-то надо было нарушить эту гармонию. Неожиданно Лариске позвонил бойфренд и устроил такие визги по телефону, что даже нам было слышно все, чем он пытался прибить к полу свою «глубокоуважаемую» девушку. Она расплакалась и убежала домой. Вскоре собралась и Танька. Отвезти ее Ярослав поручил Стасу.
Вот, блин, оставили меня одну! Вернее, наедине с человеком, который так и грезил снова затащить меня в укромный уголок.
Ну, тут я и начала выписывать свои па. А все, чтобы не дать Ярославу возможности прижать меня к стенке и потребовать выполнения определенных услуг.
Хм, цинично? Ну, это я так, смеюсь. Нельзя об этом думать так серьезно.
Однако и без моих противных стараний все было ясно. Он был очень внимателен. Ну, просто очень! Его неслучайные прикосновения, долгие взгляды, молчание на вопросы и снова долгие взгляды, застревающие на моих губах, шее, плечах, груди…
Уф! Это был намек на постель.
Понимание этого снова поселило во мне какое-то щекочущее беспокойство и стерло ощущение начала вроде бы удачного вечера.
Конечно, я не могла его избегать или нужно было разрывать наш контракт. А чего уж тут рвать, коль все уже было начато и дошло до такого? Теперь было жаль своих усилий и терпения, потраченных на развитие одних из престранных отношений в жизни.
Я осознала, что хотела получить удовольствие от той близости с Ярославом. И получила его. Но как досадно понимать, что это была месть Кириллу за то, что он вышвырнул меня, за его зависимость от матери, за равнодушие, молчание, отсутствие теперь. И вряд ли я могла повторить это на бис. Стало как-то жутко противно, что использовала орудием мести саму себя.
Ничего не оставалось лучше, чем просто хорошенько залить все горячим напитком и взболтать до следующего раза. В очередной раз становилось легко и весело, на многое закрывались глаза и отношения упрощались.
К сожалению, на столе было все: закуски, горячее, фрукты, напитки, но ничего быстродействующего из алкоголя. Только пиво. Я, как первобытная, накинулась на пиво под соленые сухарики и копчености.
Было и много сока. И когда Ярослав уходил в «плаванье», я подменяла стакан яблочного сока на стакан пива. Никто, кроме персонала, не видел моей аферы.
Какая ирония! В начале вечера не планировала пить вообще – и так хватало положительных эмоций, и ничто не предвещало такой трусости и напряга.
Только вот пока загорала на одном месте, все было в норме, а когда решила освежиться в бассейне, то плюхнулась в него так тяжело, как мешок с картошкой, и Ярославу пришлось спасать меня.
Ужас! Ноги и руки перестали слушаться! Я ощущала себя свинкой, большой, неуклюжей свинкой. Такой координации, а вернее, полного ее отсутствия, не испытывала давно.
Ярослав вытянул меня на кафельный берег и встряхнул за плечи.
– Полин, тебе плохо?– взволнованно спросил он.
– По-моему, мне слишком хорошо,– усмехнулась я, неуклюже пытаясь подняться и оттолкнуться от его прилипчивых рук.
– Давай, помогу тебе сесть?
– Мне не нужно вставать из-за стола. У меня немного голова закружилась… Вот я и не успела среагировать… запнулась, и кувырк,– глупо оправдалась я, но он поверил. И это главное!
Я села за стол и, обняв голову руками, несколько раз глубоко вздохнула.
– Ой-й, по-моему, я переборщила с плаванием и парной…
– Да, ты лучше посиди здесь, выпей водички…
Ага, водочки бы!
– …я вызову Сергея. Что-то ты неважно выглядишь…
– Вот спасибо,– усмехнулась я.
– Я не в этом смысле…
– Да плевать… ик… ой…
Пока Ярослав вышел из сауны, звонил Сергею, я высушила еще пару стаканов пива, причем самого высокого градуса.
Ох-х, не следовало мне этого делать!
А потом, пока ждали Сергея, я пыталась натянуть на себя одежду. Но, по-моему, она была не моего размера?!
От пива и жары так разморило, развезло, расквасило… Как там еще назвать то свинское состояние, до которого я себя довела? Ну, конечно, шесть часов в сауне – это перебор!
В этот раз от выпитого меня не только вело все время не в ту сторону, но и плыло перед глазами, все казалось каким-то нереальным вокруг, утопало в цветных волнах и вибрировало, не могла связать и двух слов. И как только до меня это дошло, я бросила тщетные попытки поддерживать беседу и замолчала. Просто кивала на голос Ярослава или мычала что-то невразумительное типа: «угу-у», «мм-м-не-е», «не-е-а», а также старательно прятала глаза, чтобы он не прочитал в них, насколько я пьяна.
Уж не знаю, как это у меня получалось?
Из сауны меня вынесли на руках. Помню еще одно: что-то мелькало за лобовым стеклом, потом ступени и какие-то странные белые цветы, такие мохнатые, пушистые, мягкие, и пахли они Ванишем. А еще несколько слов Ярослава:
– Что с тобой такое?! Ты, вроде, не так много выпила? Может, температура на тебя так повлияла?
– Ой-й, кажется, я падаю… Держи меня,– кое-как собрав буквы в слова, проныла я и ухватилась за локоть Македонского.
И он меня поддержал: крепко обнял, прижал к груди так, словно долго искал и нашел. Меня реально уносило в сторону. Башню просто срывало!
Но как рассказал Ярослав наутро, меня никуда не уносило, я лежала на полу, на ковре, и дальше пола меня не могло унести.
Черт! Какая стыдоба-то!
Вместе с головной болью и тошнотой я впервые была готова провалиться сквозь землю от того, как смешно выглядела не только в его глазах, но и в своих.
И зачем было выставлять себя полной… хм-м-м… в общем – не очень хорошей девочкой?
Однако то, как потом вел себя Ярослав, заставило засомневаться в том, что он думал обо мне то же, что и я сама.
Собрав по кусочкам память вчерашнего дня, догадалась, что созданная мной видимость невинного поглощения сока, а не пива, убедила Ярослава в том, что мне стало плохо от жары или я перестаралась в парной и в бассейне. И это вкупе облегчило состояние.
Ну, а еще схитрила и добавила отсебятины: сказала Ярославу, что мне с детства противопоказано посещение саун и бань. Просто не хотела портить ему вечер и не сказала об этом раньше.
Два дня провалялась в постели, уже дома, отходя от своего упрямства и безрассудства. Думала, что больше не прикоснусь к пиву и другому спиртному.
Но это было только начало моих бесконечных клятв.
Через полторы недели я стала полноправной владелицей счета, на котором лежал миллион.
Миллион! Представляете? Ну, до кого не дошло, то на рубли это около пяти миллионов.
Странно, но, когда пришла пора воспользоваться своими денежками, эта мысль не принесла особого удовольствия! Но как человек честный я сразу сняла пять тысяч долга и принесла их Македонскому. Но он их не принял! Вместо этого просто увез меня к себе и зацеловал… до смерти.
После первой ночи Ярослав только этим и довольствовался. Я была та еще актриса: то не вовремя засыпала, то после очередной тусовки или обычного вечера в ночном клубе валилась с ног. Вернее, меня валил с ног алкоголь. Или жаловалась на какую-то странную боль в животе, и, конечно, на помощь в самый нужный момент пришли критические дни.
Никогда не думала, что буду так им рада. Ну, просто рада! Вот муть, да?!
Но бесконечно бегать от Ярослава было глупо. В конце концов, не такой уж он был и страшный. Вообще не страшный, даже сексуальный, милый, искренний, по крайней мере, как мне казалось…
Хм, дежавю! Где-то я уже это слышала?
Короче, надо было расслабляться на полную катушку. Жизнь хоть и прекрасная, но короткая штука. Когда еще за тобой побегает такой симпатичный миллионер? Даже если я и была «контрактницей», и из головы не выходил подлец Кирилл, то надо было хоть попытаться получить максимум удовольствия от отношений с другим мужчиной.
И я во что бы то ни стало решила не препятствовать следующей попытке Македонского одержать победу на любовном ложе.
Вот сказанула-то!
И только я об этом решительно подумала – мысли успокоились, совесть притихла, и настроение сделало меня непринужденной и даже – что поразительно – покладистой с Ярославом.
Я не видела Македонского несколько дней. Он только звонил утром и вечером с фразой: «Все хорошо? Есть проблемы?» – будто проверял и охранял меня. А я и не скучала.
Лариска работала в реабилитационном центре физиотерапевтом, вот я и записалась к ней на сеанс физиотерапии и гимнастики. Лариска, как и большинство украинских девчонок, любила вкусно поесть, и единственное, что сохраняло ее кожу и фигуру – усиленная гимнастика. Вот мы и занимались фитнесом, йогой, аэробикой и водной гимнастикой после ее работы. Мне тоже не мешало скинуть пару кг.
А еще мы обе отвлекались от своих заморочек: Лариска – от проблем со своим парнем, я – от воспоминаний о Кирилле вперемешку с Ярославом.
Вскоре он явился, як прынц на железной коняке, только, вероятно, накануне наевшись лимона и, как обычно, забыв предупредить о своем визите. По выражению лица поняла, что Ярослав и не ждал от меня какого-либо внимания, интереса или теплоты. Но, наверное, был в недоумении от небывалого напора теплых чуйств с моей стороны.
Ну, какие там чувства? Так, пару фраз, поинтересовалась о делах, о здоровье сына, о его настроении. И совершенно искренне. Ну, честно!
Мы долго катались по вечерней Алуште, что было так редко, потому что Ярослав больше занимался бумагами, звонками, встречами и деловыми ужинами. Он выглядел уставшим, и энтузиазма заметно поубавилось: глаз не горел, лицо осунулось, голос глухой. И музыка у него в машине играла какая-то убийственно-тоскливая.
– Эй, да что с тобой?– тряхнула я его за плечо.
– Устал, как собака.
– Неужели собаки так работают?– усмехнулась я.– Не хочешь завести себе помощника?
– Это нелегко сделать. Я столько времени потратил на поиск главных менеджеров, чтобы все работало как машина. А помощник – это полное доверие и покой. А таких людей найти непросто.
– Надо быть немного мягче к людям, доверять больше.
– Уже доверился раз,– ответил Ярослав таким тоном, чтобы я догадалась, что он не хочет продолжать эту тему.
– Ясно,– махнула рукой, но не отстала, а вдруг предложила:– Хочешь, я немного тебе помогу?
Ярослав нахмурился и посмотрел с усмешкой.
– Просто так, безвозмездно,– добавила я и тоже нахмурилась.
Он тихо посмеялся и долго ехал в напряженном молчании. А я не выдержала вытье на радио «Ретро FM» и переключила на «Европу плюс».
– Расслабься, я пошутила,– усмехнулась, наконец, догадавшись, что доверие и покой со мной ему не светят. Он мне не доверял. Вот в чем был мой косяк.
Он остановился у набережной за городом и заглушил мотор, а затем откинулся на спинку кресла и громко устало выдохнул.
– Ты меня извини. Я, наверное, зря тебя вытащил из дома,– через минуту проговорил он и повернулся ко мне.
– Ладно, тащи назад,– улыбнулась я и взлохматила ему челку.
Получилось как-то ласково, тепло. Его лицо посветлело, и за сорок минут свидания он впервые спокойно улыбнулся.
– Ну вот, таким ты мне нравишься больше. Вот отвезешь меня домой и езжай, выспись. У тебя скоро мозги закипят от перегруза.
– Я тебе нравлюсь?– тихо повторил он.
Ну вот, зацепился за слово. Ладно, давай, ври дальше. Хотя, почему ври? Что-то же мне в нем симпатично?!
– Конечно нравишься. Если бы ты был мне противен, я бы не сидела с тобой рядом и не читала бы тебе лекций о полезности сна и отдыха.
Ярослав протянул руку и коснулся моего подбородка. Он долго смотрел в глаза, потом перевел взгляд на губы и медленно произнес:
– Мне с тобой не спокойно, но хорошо.
– Да я догадываюсь,– усмехнулась беззлобно.– Доверие и покой тебе со мною не грозят. Во-первых, я ненормальная, во-вторых, – неопытная, в-третьих, – женщина.
– Да нет. Все не так,– возразил Ярослав.– Просто ты не тот человек, которого бы я хотел загрузить отчетами, счетами и проверками. С тобой я хочу отдыхать. Ты единственный человек из моего круга, который не заинтересован в моем бизнесе, не занят бесконечными мыслями, где и как чего раздобыть. От таких мыслей и разговоров я и сам устаю. Поэтому не принимай на свой счет «доверие и покой».
– Классная отмазка,– отметила я.
– Полин, брось ты это.
– Все, все,– подняла ладони вверх.– Давай домой?
– А поехали ко мне? Я хочу побыть только с тобой.
Я опустила глаза на его губы, вспомнила их вкус. Мгновенно и тело вспомнило его горячие руки на талии, спине, бедрах и… С огромным усилием воли я не содрогнулась, а медленно и тихо выговорила:
– Поехали…
– Ты есть хочешь?– заботливо спросил он и нежно обвел пальцем контур моих губ.
– Да, хочется что-нибудь перекусить. Что-нибудь легкое,– согласилась я, как на вариант замедлить ход событий.
– Тогда заедем в ресторан Бахарского, который я курирую, чтобы никто не завалил меня работой. Сегодня хочу быть с тобой,– оживился и как-то вдохновился Ярослав и рванул с места, как дикий жеребец.
