Амина Маркова
Точки притяжения
День 3, неделя 1, среда
Идя по широкому тротуару по направлению к офису, Кира думала о том, что, хотя всё вокруг и начинало выглядеть по-летнему, ветер и температура не торопились бросаться в объятия лета, нудно напоминая всем вокруг, что радоваться пока что было рано. Подходя к зданию, она увидела остановившийся напротив входа автомобиль: из него вышли Марк, его сын и неизвестная Кире девушка, поразившая её тем, что, находясь между ними, она объединяла их в цельную композицию – в семью. Её лицо было округлым, фигура – не худой, но в то же время не полной и заметно стройной, а её голову венчала объёмная шишка из почти двуцветных волнистых волос пшенично-золотого цвета. Автомобиль начал отъезжать; Марк, помахав, крикнул «Спасибо, что подвёз!» и направился вместе с дочерью (Кира была убеждена в том, что это была его дочь) к мерно крутящемуся входу. Макс, отстав, вытащил из кармана телефон и, смотря в него, остановился. Дойдя до него, Кира стянула наушники на шею.
– Привет.
– Привет, – откликнулся он, быстро взглянул на неё и тут же убрал телефон в карман джинсов; они пошли ко входу, – Что слушаешь?
– Девятнадцатую симфонию Бетховена в до-мажоре, – на ходу сочинила Кира.
– Серьёзно?
– Нет.
– Я хотел сказать, что это мой любимый композитор.
– Серьёзно?
– Нет.
Они посмотрели друг на друга взглядами, искрящимися лёгким задором и, пройдя сквозь вертящиеся двери, направились к лифтам. Марк с дочерью уже стояли с ожидающими; дочь, похоже, внимательно смотрела на своего брата и его собеседницу.
– Это твоя сестра, да? – спросила Кира.
– Ага.
– По твоей семье можно изучать генетику.
– Покажи мне фото своей семьи, я тоже поизучаю, – слегка вызывающе ответил он, пристально посмотрев на неё; она, улыбнувшись, ответила таким же взглядом.
Кира заметила, что его сестра повернулась к отцу так, будто хотела что-то ему сказать, но ровно в это время у него зазвонил телефон: Марк тут же сделал пару шагов в сторону и встал немного поодаль; дочь встала рядом с ним. Как только Макс с Кирой дошли до лифтов, двери одного из них тут же открылись, и их потоком занесло внутрь. Марк, который только что закончил разговаривать по телефону, зашёл следом, встал спиной к сыну, поздоровался с коллегой и начал рассказывать ей про причины и следствия ремонта своего автомобиля. Его дочь встала справа от отца – спиной к Кире. Её внешний вид, который Кира успела рассмотреть в ту минуту, во время которой они шли по холлу, удивил её больше прежнего: округлость её лица делала его выражение ярким и открытым, её глаза имели отцовскую форму, но были больше и казались такими выразительными, что, вместе с формой её лица, прической и торчащими над ушами короткими волнистыми прядями создавали невыразимо гармоничный образ; Кира решила, что она была похожа на пушистую и озорную кошку. Её фигура настолько хорошо подходила её образу, что Кира начала умолять провидение о том, чтобы оно отгоняло от её головы желание считать себя полной и худеть. На вид ей было лет двадцать; может быть, двадцать один год. Внезапно, прервав её мысленные размышления, раздалось сказанное шёпотом «отвали», которое затем повторилось с большей настойчивостью. Выйдя из задумчивости, она увидела, что дочь Марка круто обернулась налево и, широко и хитро улыбаясь, жестами и глазами пыталась сообщить что-то брату. Увидев, что Кира на неё смотрит, она всё с той же улыбкой повернулась ещё круче и, обратившись к ней, сказала:
– Привет. Я Майя. Его сестра, – представилась она, небрежно махнув головой в сторону брата, – Папа рассказывал про тебя.
По манере её речи можно было предположить, что она относилась к тем бойким характерам, которые за словом в карман не лезли. Ассоциация с озорной кошкой оказалась ещё более удачной, чем ранее.
– Привет, – ответила Кира.
Майя, по всей видимости, осознала, какие обстоятельства привели к этому знакомству и, тут же стерев с лица улыбку, добавила:
– Соболезную.
Кира медленно кивнула. Майя отвернулась, но тут же резко повернулась обратно.
– Как тебе здесь? – спросила она.
– Я тут всего лишь третий день.
– М. Ну ладно, – быстро отреагировала Майя и снова отвернулась.
Лифт доехал до двадцатого этажа. Марк, закончив рассказ о ремонте автомобиля и обо всех неудобствах отсутствия личного транспорта, тут же был перехвачен другим коллегой, который оживлённо вынес на обсуждение насущный рабочий вопрос. Выйдя из лифта, Марк, сопровождаемый этим коллегой, широкими шагами унёсся вперёд; Майя убежала за ними.
– Она тоже здесь работает? – спросила Кира.
– Нет. К папе ходит иногда, – ответил Макс и, смотря в телефон, тоже ушёл вперёд.
Вернувшись на своё рабочее место, Кира подумала о том, что могла бы поставить деньги на первые две буквы, с которых начиналось имя жены Марка.
День 4, неделя 1, четверг
Вдоволь насладившись нежным утренним солнцем и спустив наушники на шею, Кира зашла в лениво, но настойчиво крутящиеся двери и тут же заметила, что Макс, смотря в телефон, стоял рядом с лифтами. Направившись к нему, она увидела, что двери некоторых из них открылись. Она ускорила шаг, заскочила в лифт и встала рядом с ним.
– Привет! – сказала она, невольно улыбнувшись.
– Привет, – ответил Макс: судя по его мимолётному удивлению, он заметил её только сейчас, – Я с понедельника ухожу в отпуск на три недели, – прибавил он после небольшой паузы.
Она подумала, что они были недостаточно знакомы для того, чтобы он сообщал ей о своём отпуске, но почему-то почувствовала приятный укол радости от того, что он это всё-таки сделал.
– Ух ты! – воскликнула Кира, – Планируешь путешествие? – поинтересовалась она, надеясь, что этот вопрос не прозвучал фамильярно: всё-таки она знала его всего лишь пару дней.
– Да. Едем с семьёй в Корею.
Она почувствовал ещё один укол, но на этот раз не радости, а неприятного томления: она вспомнила, что ни разу не ездила с родителями в дальние путешествия; они совершали свои поездки на такие недалёкие расстояния, что она сомневалась в том, можно ли было называть их путешествиями; она всю жизнь надеялась, что когда-нибудь это случится; но отец умер, и надежда осталась надеждой. Более того, они никогда ничего не делали втроём; принимали пищу за одним столом – и только. Возможно, смотрели иногда телевизор – но только тогда, когда отец устраивался за просмотр чего-либо, что было интересно только ему, а она и её мама подсаживались рядом и делали всё возможное, чтобы не сбивать его сосредоточенность. Ей, конечно же, всю жизнь хотелось, чтобы всё сложилось иначе – чтобы они больше времени проводили втроём: гуляли, путешествовали, выезжали на пикники и с вниманием и участием слушали по вечерам рассказы друг друга о прошедшем дне. Эти давно вынашиваемые досады пронеслись в её голове за долю секунды, и после совсем короткой паузы она продолжила разговор, решив заглушить горечь шуткой.
– Ого. Будете с отцом приглашать BTS на корпоратив?
– Это то, что ты слушаешь? BTS?
– Нет, я слушаю death metal.
– Серьёзно?
– Нет, – улыбнулась Кира, – Как здорово, что вы едете всей семьёй, – добавила она, не удержавшись от комментария.
– Мы почти каждый год ездим. В этом году сделали для Майи сюрприз – она обожает Корею, – сказал Макс и немного помолчал перед тем как продолжить: в эту короткую паузу у Киры в голове начала лихорадочно пульсировать фраза «каждый год», – Мы ей сказали только пару дней назад, – добавил он и снова помолчал, невольно дав Кире время подивиться явлению путешествия-сюрприза, – Ты бы её видела, – внезапно прибавил он, не сдержав улыбки от воспоминания.
Несмотря на то, что она видела Майю всего лишь один короткий раз, она почему-то хорошо могла представить себе её реакцию.
– Привезёшь мне магнитик? – спросила она, чувствуя, что если не продолжит говорить, то, оставшись наедине со всей полученной информацией, захлебнётся в потоке белой зависти.
– С BTS?
– Нет, туристический какой-нибудь. Я люблю, когда мне привозят магнитики.
– Хорошо, – пожал плечами Макс, – Таня вручила мне целый список косметики, – прибавил он, показав на клочок бумаги, край которого выглядывал из кармана его джинсовой куртки.
– Ого. И как ты будешь это искать?
– Никак, – ответил он, снова небрежно пожав плечами, – Майю попрошу.
Доехав до двадцатого этажа, они были вынесены в лифт-холл лавиной стремящихся на работу коллег. Кира была так захвачена новым знанием об их семье, что чувствовала, как оно загораживало какую-то другую мысль, которую она хотела бы с собой обсудить. Вернувшись за свой стол и начав день, она была подхвачена плотным рабочим процессом, который не оставил места ни одной посторонней мысли. Вечером рабочее напряжение было перехвачено утомлением, желанием активно подвигаться и пассивно отдохнуть. И только следующим утром она вспомнила, какая мысль просилась к ней на аудиенцию и была отодвинута сразу же после подачи прошения.
День 5, неделя 1, пятница
Свежая выспавшаяся голова позволяет мыслить легче, изобретательнее и свободнее; если бы голова была свежей и выспавшейся в течение целого дня, то люди, скорее всего, были бы производительнее, добрее и счастливее. Идя по тротуару в сторону рабочего здания и слушая музыку, Кира набрела в своём сознании на мысль, которую её вчерашняя усталость невольно отложила до сегодняшнего утра. Она начала вспоминать о своём новом знакомстве – с Максом, конечно же: несмотря на совсем маленький опыт общения, она чувствовала, что ей нравилось с ним разговаривать; ей нравилось его непосредственное и расслабленное спокойствие, которое позволяло ему выглядеть на удивление естественно во время пауз в диалогах или тогда, когда он без предупреждения уходил восвояси; ей нравилась его лёгкая и почему-то всегда крайне довольная манера улыбаться; она бы очень хотела поговорить с ним чуть подольше. Она так плотно погрузила эту мысль в своё сознание, что бо́льшую часть дня прокручивала её в голове, не боясь, что её может выкорчевать цунами рабочих затруднений.
Кира, тем не менее, не видела его ни утром в лифте, ни на ланч-брейке, ни после него. Она уже была готова отпустить эту мысль и понадеяться на другой день, как вдруг вспомнила про его трёхнедельный отпуск. Испугавшись перспективы такого внезапного и длительного перерыва в их еле-еле успевшем начаться общении, она начала пытаться торопливо придумать сценарий, который позволил бы ей увидеться с ним сегодня: она не выдумала ничего лучше, как ждать после работы у выхода из здания, надеясь, что он ещё не ушёл или не задержится надолго. Чтобы не выглядеть так, будто она намеренно кого-то поджидала, Кира решила все десять минут, которые она собиралась ждать у выхода, стоять с подчёркнуто деловым лицом и создавать видимость сосредоточенной работы в телефоне. Любой, кто выйдет из здания и заметит её, должен будет подумать, что её остановка была вынужденной – что как только она решит очень важный и неотложный вопрос, то тут же уйдёт прочь.
Расположившись у внешней стены здания неподалёку от крутящихся дверей, она, имитируя напряжённую деятельность в телефоне, иногда украдкой поглядывала через огромное стекло в холл. Спустя пять минут, в очередной раз метнув осторожный взгляд внутрь, она увидела, что наконец-то дождалась, и тут же снова уставилась на экран телефона, сделав ещё более серьёзное лицо, чем ранее.
– Привет! – слегка удивившись, произнёс Макс, когда вышел из здания и заметил её.
– О, привет! – оживлённо ответила она, быстро подняв голову: без «о» легенда была бы неполноценной, – Был последний рабочий день?
– Угу.
– Приятного отдыха, – пожелала Кира, отклеилась от стены и медленно пошла к нему: она надеялась, что её фраза отвлечёт его от возможного желания спросить, не ждала ли она кого.
– Спасибо. Мне туда, – Макс показал в сторону тротуара, который в своих мыслях она определяла, как «мой»; неужели план удался?
– О, я живу в той стороне. Не против моей компании?
– Ещё как против, – возразил он: его весёлый взгляд и довольная улыбка противоречили его словам и напрямую заявляли о том, что это была дружеская шутка.
Они вышли на тротуар. Кира с удивлением осознала, что начала волноваться, лишившись поддержки офисных стен. С лёгким социальным волнением ей всегда помогала справляться имитация уверенности.
– Мне очень нравятся твои волосы, – бодро заговорила она, – Давай меняться.
Он внимательно посмотрел на неё и ответил:
– Не, мне твои не пойдут. Можешь с Майей поменяться.
Она быстро улыбнулась, но, к своему разочарованию, не нашла, как возобновить разговор. Некоторое время они шли молча.
– Спасибо за комплимент, – внезапно сказал Макс, – Мне тоже нравятся твои волосы.
– Спасибо, – дружелюбно просияла Кира.
Она неожиданно почувствовала, что одна из лямок её рюкзака, оказывается, перекрутилась и впилась в её плечо: кожа под перекрученным участком ныла настолько сильно, что игнорировать её дальше было невозможно. Кира повернулась, чтобы расправить лямку, и боковым зрением увидела, что перед зданием кто-то стоял и смотрел им вслед. Посмотрев внимательнее, она обнаружила, что это был Марк.
– Хм, там твой отец, – констатировала она, – Кстати, я думала, что вы приезжаете и уезжаете вместе.
Увидев в эту среду, как Макс с отцом вышли из подвозившей их машины, и после этого краем уха услышав пространный рассказ Марка о том, что его собственный автомобиль находился в ремонте, она решила, что отец и сын, вероятнее всего, вместе приезжали на работу и уезжали с неё.
– Да, но не всегда, – ответил Макс, и Кира мысленно укорила за то, что лезла не в своё дело: он, в конце концов, не был обязан объяснять ей, почему сегодня не ехал домой вместе с папой и куда направлялся сейчас.
Она отвернулась, чтобы скрыть досаду, и боковым зрением обнаружила, что Марк продолжал смотреть им вслед. Она повернулась ещё круче и увидела, что он держал у уха телефон, но пока ничего не говорил: он выглядел так, будто только что набрал номер и до сих пор ожидал ответа; то, что он был замечен, его, по всей видимости, не волновало.
– Хм-м… Он всё ещё стоит и смотрит на нас, – задумчиво проговорила Кира, – И звонит кому-то, кажется.
Сказав это, она заметила, как Макс подавил явное желание закатить глаза.
– Что-то не так? – спросила она.
– Я просто знаю, кому он звонит и о чём они будут говорить.
– Майе?.. – робко предположила Кира, признавшись себе, что словосочетание «необузданное любопытство» хорошо описывало её пронырливые попытки узнать больше информации об их семье.
– Да, – ответил Макс и немного помолчал, – Любят меня обсуждать, – беззлобно добавил он.
Кира снова почувствовала уже знакомый укол досады. Она не могла представить себе ни одного сценария, при котором её отец мог позвонить ей и повседневной интонацией начать обсуждать бытовые новости. Если он звонил ей, то примерно в половине случаев рявкал «Ты где?»; то, что было в остальных случаях, она не могла вспомнить точно; кажется, просил купить сигарет – это была просьба, в которой она всегда ему отказывала; они начинали ругаться по этому поводу, не дожидаясь её возвращения домой – сразу, по телефону. Недовольство своей прошлой жизнью в семье ещё больше подогревало и так почти до предела разогретый интерес к семье Марка; и Майи; и Макса. Она поняла, что хочет узнать что-нибудь про его маму. Не найдя ни одного способа спросить про неё напрямую, она решила, что, по крайней мере, упорно не будет сдавать тему их семьи.
– Ты говорил, что вы путешествуете каждый год, – сказала она, попытавшись завершить фразу легкой вопросительной интонацией.
– Да, стараемся, – подтвердил Макс, и она начала молиться о том, чтобы он не закончил прямо здесь.
Но он, к её ужасу, не собирался продолжать.
– Куда?.. – тихо и неуверенно спросила Кира, надеясь, что манера подачи сможет оправдать её назойливость.
Он с любопытством посмотрел на неё.
– Тебе правда интересно?
Она оживлённо закивала.
– По-разному. В раннем детстве родители возили нас на пляжные курорты в основном. Там и за нами проще смотреть, и нам было чем заняться. Когда мы стали постарше, они стали предлагать нам что-то более… – он задумался, подбирая нужное слово, – исследовательское, что ли: старые города, достопримечательности.
Он снова замолчал, решив, видимо, что этой информации было вполне достаточно для удовлетворения её любопытства. О том, куда они ездили, будучи четырьмя взрослыми людьми, он решил не сообщать; видимо, подумал, что это было и так ясно – туда, куда захотят; в разные места.
– Например?.. – продолжила Кира тактику скромной и кающейся навязчивости.
Макс опять бросил на неё короткий любопытный взгляд.
– Например… – ответил он и ненадолго задумался, – В самый первый раз они повезли нас в тур по средневековым замкам. Мы, кстати, были в восторге: нам казалось, что каждый следующий лучше предыдущего. Бегали по ним и представляли, что мы король и его советник.
– Серьёзно? – невольно усмехнулась Кира.
– Да, а что? – немного напряжённо спросил он, как будто пожалев, что начал рассказывать.
– Просто очень мило. А кто кем был?
– По очереди, – улыбнулся он: кажется, её ответ убедил его в том, что её предыдущий вопрос был не насмешкой, а проявлением восторга от услышанного; помолчав, он, к радости собеседницы, продолжил, – Помню, одна пожилая туристка увидела Майю, которая носилась туда-сюда, и спросила «а ты не хочешь поиграть в принцессу?». Майя остановилась и промямлила «нет». Та сказала «а мне бы в детстве понравилось». Майя сказала «ну и играйте» и убежала. Я потом донимал её этим вопросом, как добрый брат.
Кира осознала, что слушала его с широко открытыми горящими глазами и чуть ли не раскрыв рот. Поняв, что рассказ окончен, она взяла себя в руки и приняла более собранный вид.
– А сколько у вас разница? Года четыре?
– Три.
Разговор снова приостановился: они продолжили идти молча. В течение этих минут Кира боролась между желанием спросить что-нибудь ещё и самобичеванием за бестактность. Оказалось, что поворот в её двор был уже совсем близко.
– Мне туда, – сказала она, когда они подошли к тропе, заворачивающей налево, – Я живу в том доме, – уточнила она, показав рукой на здание, в котором находилась её квартира, – На пятнадцатом этаже. Ни разу в жизни не жила выше первого, – прибавила она, чтобы сообщение про этаж не звучало ненужной подробностью.
– И как тебе?
– Мне нравится. Как в неприступной крепости. Чтобы я не запуталась, квартиру мне тоже дали пятнадцатую.
– У вас на каждом этаже по одной квартире? – спросил Макс, подняв одну бровь.
– Нет, – улыбнулась Кира, – На каждом своя нумерация.
Макс выждал необходимую паузу перед тем как сказать:
– Я пойду.
– Да, давай. Хорошо съездить.
– Спасибо, – ответил он, и они разошлись.
День 6, неделя 1, суббота
Утро выходного дня после своей первой рабочей недели Кира начала с поездки на вокзал: мама и тётя были в таком нетерпении увидеть её новую жизнь, что настояли на своём визите в эту субботу. Бо́льшую часть дня они провели, рассматривая квартиру, подъезд, дом, двор и окрестности и расспрашивая Киру о её впечатлениях. Подробно рассказав о всех восторгах, связанных с комфортом здания, удовлетворённостью работой и приятностью коллег по отделу, она почувствовала, что не могла не спросить:
– Мам, а ты когда-нибудь видела жену Марка?
От удивления её мама слегка отпрянула.
– Ну ты спросила. Я если и видела её, то ещё до твоего рождения. Может и позже иногда, но совсем мельком.
– И как она выглядит?
– Блондинка, насколько помню… Высокая такая. Хотя я уже даже в этом не уверена. А что?
– Да я видела его детей.
– И что?
– Ну… не рыжие.
– А что ты хочешь? Ты вон тоже на отца не похожа.
Кира поняла, что в захватившем её вихре мыслей про семью Марка и про чудно́е (по её мнению) распределение черт родителей его детям, она совсем забыла, что сама была не похожа на своего отца – ни по характеру, ни внешне. Бо́льшую часть её жизни отец был полностью седым, но она могла вспомнить времена, когда его волосы были жгуче чёрными; его брови были густыми и угрюмо нависали над глазами, лоб был невысоким, а взгляд – тяжёлым. Вспомнив это, она вместе с тем осознала и всю бестактность своих первых слов, которые она сказала Максу: «извини за прямоту, но ты совсем не похож на отца». Стыд свалился на неё настолько внезапно, что она прислонила ладонь к лицу и очень тихо прошептала «Молодец…». Потом она ответила:
– Ну да…
На этом тема исчерпалась.
Следующий день было решено посвятить прогулкам по тем местам города, которые лучше всего подходили для нежарких зелёных дней – по большому центральному парку и по пространствам на побережье, включающим в себя и прибрежный парк, и пляжную косу, и обустроенные луга.
